Текст книги "Стая"

Автор книги: Владимир Сухарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 34

В советские времена не было сомнений относительно причин, почему один общественный строй сменяется другим. И любой гражданин, получивший от государства высшее образование, получал и толковое обоснование классовой теории, а также диалектики развития производственных отношений и производительных сил. Но во всем остальном мире существовала другая теория смены общественно экономических формаций. Во всем мире считалось, что и общественную жизнь, и экономику любого государства двигают по пути прогресса элиты. Это небольшие группы людей, которые и определяют, как должно развиваться конкретное общество. Но, чтобы причислить себя к элите, чтобы задавать вектор развития обществу, нужно было себя в этом обществе проявить, чего-то важного, общественно значимого достичь. И только тогда, общество будет тебе доверять, пойдет за твоими идеями.

У нашей страны, как обычно существует свой путь. Ничего не имея против нового понимания теории смены общественно экономических формаций, способ формирования отечественной элиты заметно отличается от общепринятого во всем мире. Например, считается, что элиту можно просто назначить. Если ты занял должность, например, руководителя комитета по управлению муниципальным имуществом, или начальника городской полиции, то ты и есть элита. И тебе решать, куда двигаться обществу. При этом не важно, что ты выполняешь указания вышестоящего начальства, а оно выполняет указания ещё вышестоящего, и так до самого верха. Куда будет двигаться общество с такой элитой, сомнений не вызывает. Ответ лежит не поверхности. Общество не будет следовать идеям и лозунгам такой элиты, а будет топтаться на месте, или имитировать движение. И постепенно между обществом и элитой вырастает гигантская стена, через которую уже никто никого не слышит. Элита считает общество быдлом, а общество элиту жуликами и ворами. Какой уж тут прогресс? Поэтому трудно представить себе ситуацию, при которой бедолаги из «хрущевок» проникнутся идеями обитателей рублевских особняков. Еще труднее поверить, что бедолаги бросятся защищать их в случае чего.

Иванов вышел из здания, которое в городе именовалось не иначе, как «контора». Контора располагалась не на виду, то есть не на главной площади, и даже не на главных улицах. В отличие от администрации города, городской Думы, городского суда и прочих органов власти, конторе светиться было ни к чему. Её могущество как раз и состояло в том, что она всё про всех знала, а про неё никто ничего не знал. Для этого не обязательно бросаться в глаза.

Как известно, бывших милиционеров и чекистов не бывает. И если бывшие милиционеры не особенно кому были нужны и дорабатывали свой век в охране или пожарке, то бывшие чекисты были нарасхват. Их новые работодатели были уверены, что связь с всемогущим ведомством их новый начальник службы безопасности, а именно на такие должности охотно принимали бывших чекистов, не утерял, и не утеряет никогда. Чекисты пренебрежительно относились к другим силовым ведомствам и считали себя «белой костью», новой элитой общества, на которой держится и порядок в государстве, да и само государство. Причём эта позиция чекистов была почти официальной. Уж такие наступили времена, как сказал бы один известный телеведущий. Чтобы стать элитой, не нужно иметь пять поколений высокообразованных предков. Нужно просто принадлежать к всемогущественному ведомству, один из руководителей которого причислил чекистов к современным дворянам, видимо, имея на то основания. Осталось только раздать им в вечное пользование земли вместе с проживающим на них населением.

Иванов заходил в родное учреждение не из праздного любопытства, и не потому, что хотел повидать кого-нибудь из друзей. Ему ли было не знать, что друзей в таких местах не бывает. Связывают чекистов совсем другие вещи. Сейчас, когда Иванов без пяти минут как садился на финансовые потоки фирмы своего теперешнего шефа, открывались новые возможности в сотрудничестве со своим бывшим ведомством. Являться туда с пустыми руками не имело смысла.

Переговорив с несколькими бывшими коллегами Иванов получил необходимую информацию об Одинцове, его начальнике Игоре Моисеевиче, молодом следователе Игоре Борисове, о своём работодателе Седове, а также о смотрящем за городом Дадоне. Взамен Иванов пообещал направлять иногда часть финансовых потоков фирмы Валентина Петровича на указанные коллегами счета. Что характерно, Иванову поверили на слово. Между коллегами, даже и бывшими, обещать и не выполнять обещанное не принято. За невыполненное обещание можно сильно поплатиться.

Иванов был доволен, контора по-прежнему знала всё, но распоряжалась сведениями уже с учётом рыночных отношений. Собственно Иванова интересовало только одно: кто копает под следователя Одинцова Ивана Андреевича, удалось ли уже что-то обнаружить, и какой ход, в таком случае, полученным сведениям намечается дать.

Сидя в машине и бесцельно кружась по городу, Иванов прикидывал в уме варианты дальнейшего развития событий. В конторе он узнал, что следователь Борисов имеет на руках материал, который может поставить крест на карьере Одинцова. Размышляя над источником информации, которую сообщили ему в конторе, Иванов сделал вывод: никто кроме самого Борисова такую информацию слить в контору не мог. То есть, Игорь Борисов, следователь следственного комитета, завербован и является осведомителем конторы. Отсюда находят объяснения и дальнейшие действия Борисова. Он, видите ли, отдал компромат самому Одинцову и ничего не попросил взамен. Это значит, что так поступить ему велели в конторе. Иванов решил про себя, для того, чтобы Одинцов не успел наделать глупостей, хотя это на него и не похоже, надо его предупредить. Надо убедить Ивана Андреевича, что никаких движений делу Борисов не даст. Из конторы по этому поводу указаний не будет. Почему? Скорее всего, Одинцов контору не интересует, не тот масштаб. Но и топить хорошего следователя ради сиюминутных интересов нет резона. Его, может быть, и потопят, когда для этого создадутся необходимые условия. Короче говоря, конторские явно недооценили Ивана Андреевича. Им в следственном комитете нужен молодой и перспективный Борисов, а не предпенсионный Одинцов. Поэтому, в сущности, Одинцову ничего не угрожает. До поры, до времени, конечно. На его шалости со снайпером, на взятки в весьма умеренных масштабах контора смотрит снисходительно. Пусть забавляется, им он не мешает. К тому же он, в некотором роде, свой. Законов стаи не нарушает, так чего его трогать? Иванов подумал, что сейчас самое время для привлечения Одинцова к работе на Валентина Петровича Седова, без отрыва от основной работы, конечно. А что, в конторе на него лежит компромат, оно даже к лучшему. Этот компромат он, Иванов, постарается использовать по полной программе, когда это потребуется.

Материал на мэра города, который Иванов показал бывшим коллегам, не произвёл на них сильного впечатления. Большая часть информации уже была им известна. Против атаки на мэра, который никак не хотел ложиться под контору, они не возражали. Наоборот, Иванову предоставили дополнительные сведения, почти правдивые, а также указали на газеты и людей с телевидения, которых эти сведения непременно заинтересуют.

В конторе Иванов узнал много полезной информации и о Сергее Ивановиче Дадонове. Агент конторы, внедренный в окружение Дадона, сообщил, что на днях все бригадиры и еще семеро бойцов планируют захват какого-то человека. Целью захвата является возврат каких-то денег, которые были уплачены этому человеку из общака. Иванов сразу догадался, что речь идет о снайпере, завалившем Седовского сына. Интересно, как Дадон на него вышел? Все войско будет вооружено до зубов, так как операция предстоит опасная. К сожалению ни места операции, ни времени ее начала, ни объекта похищения агент установить не смог.

– Этот Дадон, – подумал Иванов, – под колпаком у всех спецслужб, а также полиции, следственных органов и, наверняка, у конкурентов. Не внедрил к нему агента только ленивый. У него преданные люди остались? Ха! А туда же, в элиту метит, в вожаки стаи. Придурок!

Размышления Иванова прервал телефонный звонок. Он посмотрел на дисплей, где высветился номер Сашки, начальника службы безопасности Седова Валентина Петровича.

– Слушаю, Саша, – сказал в трубку Иванов.

– У меня есть полезная для вас информация, – ответил Сашка.

– Ну.

– Следователь Одинцов ездил на дом к следователю Борисову. Мы проследили.

– Это мне известно.

– Откуда? – удивился Сашка.

– Не твоё дело. Если тебе больше нечего сказать, то будь здоров.

– Я думал, что это для вас важно. Остальное, мелочи. Одинцов арестовал некую Ольгу Шевелёву, инженера немецкого института. Потом он встречался на её квартире с каким-то мужиком, после этого мужик из квартиры не выходил. Но, мы смогли отследить, что он звонил некому Иммануилу Штейну по домашнему телефону. Адрес, по которому установлен телефон, у меня есть.

– С этого бы и начинал, – проворчал Иванов, – как же вы звонок засекли?

– Техника новая, – сообщил Сашка, – недавно купили.

– Кто этот Штейн?

– Старикан лет семидесяти, сидел за изготовление денег, сидел пятнашку. Освободился семь лет назад и сейчас изготавливает паспорта, права и всякую мелочь типа дипломов.

– Сведения точные?

– Точнее не бывает. Я сам у него когда-то медицинский полис делал для племянника.

– Идиот! Только этого не хватает для полного счастья.

– Виноват, но я тогда ещё не работал у Седова.

– Всё равно, идиот. Ладно, за информацию благодарю. Да, кстати, как полис? Не подвёл?

– Полис отличный. Племянник нигде, никогда не работал, на бирже труда не состоял, а полис везде принимают и лечат.

– Он что у тебя, племянник твой, тунеядец?

– Нет, он просто поэт, непризнанный.

– Тогда всё понятно. Не повезло твоему племяннику. Поэтов обычно начинают чтить лет через сто после смерти.

– И что не бывает исключений?

– Бывают. Пушкин, например.

Иванов отключил телефон. Сашка сообщил ценную информацию, которой в конторе не знали. Такой мелочью, как этот старый еврей, контора не занималась.

Иванов набрал номер Сергея Ивановича Дадонова, который ему сообщили в конторе.

– Кто это? – спросил в трубку Дадон.

– Дед Мороз, – ответил Иванов, – я тебе подарок посылал. Ящик водки ты получил?

– Получил.

– Помнишь, как она называется?

– Двойной удар.

– Верно. Я не случайно послал тебе эту водку. У тебя ведь ещё одно ухо осталось.

– Так это ты в меня стрелял, паскуда, – Дадон почти кричал в трубку.

– Не ори. Я звоню с добрыми намерениями. Про ухо я пошутил. Паскуду я тебе прощаю. Я хочу предупредить, не делай того, что задумал. Или, хотя бы, сам не ходи вместе с остальными. Жалко нет водки с названием «Тройной удар», а то бы я тебе её прислал, чтобы ты догадался. Понял?

– Ты о чём?

– О том, что хотя бы один удар из трёх, но цели достигнет, а ты мне нужен живым и здоровым.

– Это почему? – удивился Дадон.

– Как же город без такого пугала жить будет?

– Кто ты такой? – не унимался Дадон, – из конторы?

– Так я тебе и сказал, но ход твоих мыслей правильный. Я тебя предупредил.

Поговорив с Дадоном, Иванов посчитал, что на сегодня хватит. Он очень устал, и хотел спать. Если он всё рассчитал верно, то Дадон, испугавшись, участия в готовящейся акции принимать не будет. Его братки пусть лезут на рожон, а Дадона Иванов обещал доставить к Валентину Петровичу. Кого собрались захватить Дадоновские пацаны не так важно, не Одинцова же? На это у них кишка тонка.

ГЛАВА 35

4 января Пятница

На следующий день Кривцов покружил для вида возле дома Борисова. Слежки он не заметил, но не верить Одинцову не было смысла. Увидел он и самого Игоря, когда тот отправлялся на службу. Кривцов проводил его взглядом до машины. Потом он определил место, откуда можно было стрелять. Напротив дома жертвы стоял заброшенный сарай, о котором его предупреждал Одинцов. Кривцов зашёл внутрь, осмотрелся. В сарае пахло и мочой, и другими результатами человеческой жизнедеятельности. Но место для работы было удобным. Расстояние до жертвы, когда она будет выходить из дома, позволяло надеяться на удачный выстрел почти на сто процентов. После работы можно покинуть сарай, перебежать через пустырь на дорогу и уехать. На улице народа не было, на окраинах города люди рано не поднимаются. Если за работой стрелка и будут следить, то разве что из машины, так как спрятаться тут больше негде. То, что Иван Андреевич указал ему на этот сарай, было не случайно. Именно при выходе из сарая, выполнившего работу снайпера, легче всего застрелить. А уж потом кричать на всю улицу: «Руки вверх!», «Сарай окружен!», «Предлагаю сдаться!». Снайперу эта инсценировка уже не поможет. Все равно напишут, что он оказал вооруженное сопротивление и был убит, даже если он голым выйдет из сарая с поднятыми руками.

Кривцов сел в свою девятку и достал телефон.

– Это я, – сказал в трубку после соединения.

– Узнал, – ответил Одинцов, – готов?

Кривцов ответил утвердительно, а потом добавил:

– Молодой еще, чем же он тебе, начальник, не угодил?

– Не твое дело. Я же не спрашиваю тебя, сколько тебе заплатили за Седовского отпрыска.

– Ладно, снимай своих соглядатаев, сегодня этот очкарик живет последний день. Работаю завтра.

– И где?

– При выходе из дома на работу. Примерно около восьми утра. Работаю из сарая напротив дома.

– Будет ещё темно, не помешает?

– Нет, наоборот.

– Тебе видней. Через час наблюдение за тобой прекратится, но помни, что тебе надо исчезнуть.

– Помню, – усмехнулся заботе следователя Кривцов.

Олег ещё два часа кружил по городу на своей «девятке». Он заходил в магазины, делал ненужные покупки, посетил почту, потолкался на центральной площади возле стадиона. Он заметил, что его сопровождал старенький «Форд», который периодически отставал. Тогда его сменяла синяя «Лада». Однако, уже полчаса, как хвост отклеился.

– Держит мент обещание, – подумал Кривцов, но для верности помотался по городу ещё полчаса.

Убедившись, что хвоста нет, Кривцов остановил машину возле железнодорожного вокзала. Он прошёл в автоматическую камеру хранения и вернулся в машину с сумкой. В машине Кривцов достал из сумки несколько пачек купюр и рассовал их по конвертам. Конверты с деньгами он разложил по карманам куртки, а сумку положил в багажник.

После этого Кривцов поехал в адвокатскую контору. Имея известный опыт общения с правоохранительными органами, Кривцов, естественно, общался и с адвокатами. Из этого общения он сделал когда-то давно вывод, что адвокаты больше всего на свете любят не свою свободную профессию, не юридическую науку и даже не деньги, а себя любимых. Причём эта любовь тем сильнее, чем адвокат старше, чем дольше он практикует. Может быть, выводы Кривцова и были ошибочными, или проще сказать, слишком обобщёнными, но он так считал совсем не без оснований. Была у него возможность убедиться в своей правоте.

Зайдя в адвокатскую контору, он сразу наткнулся на секретаршу:

– Вам назначено? – сразу поинтересовалась секретарша.

– Нет, я в первый раз.

– Тогда, прошу к дежурному адвокату, – она указала рукой на кабинет с табличкой «дежурный адвокат», – или вы хотите попасть на приём к конкретному специалисту?

– Нет, я не знаю никого из ваших адвокатов. Но я бы хотел попасть к самому молодому.

– Почему? – удивилась секретарша, – ведь, чем опытней адвокат, тем лучше. Разве не так?

– Наверное, но у меня дело не столько для опытного, сколько для расторопного. Поэтому, кто у вас самый молодой?

– Адвокат Черняев, только что получил статус. Не вёл еще ни одного дела.

– Он на месте?

– Да, с первого числа уже сидит, никто к нему не рвётся, – секретарша показала на кабинет в конце коридора, – но я вас предупредила, что это вчерашний стажёр.

– Спасибо, я понял.

Кривцов прошёл в указанный секретаршей кабинет. За столом, на котором стоял раскрытый ноутбук, сидел совсем молодой парень. Увидав Кривцова, он закрыл компьютер и спросил:

– Вы ко мне?

– Да, можно присесть?

– Конечно, пожалуйста, – показал адвокат на стул напротив себя.

Было видно, что парень волнуется, всё-таки первый клиент. Кривцов решил проверить его на наличие описанной выше болезни.

– Простите, вы давно работаете адвокатом? – спросил Кривцов.

Парень замялся, даже слегка покраснел. Но потом, что-то в нём, видимо, сработало, и ответил даже с некоторой иронией:

– Нет, вы первый, кто ко мне обратился за юридической помощью. Вернее, хотел обратиться. Поэтому, если вам нужен опытный адвокат, то вы не по адресу. Не смею вас задерживать.

Парень замолчал, снова раскрыл ноутбук и уставился на монитор.

– Молодец, – подумал Кривцов, – ты-то мне и нужен.

Он порылся в карманах куртки и достал три конверта с деньгами.

– Я хочу поручить вам дело. Даже два.

Парень поднял голову от монитора и удивлённо посмотрел на Кривцова.

– Да, да, именно вам. У меня своё мнение об адвокатском опыте.

– Но я вам не смогу дать никаких гарантий. Я могу вам гарантировать только одно, что я честно и добросовестно буду исполнять данное вами поручение, причём только в строгих рамках закона.

– Большего мне от вас и не нужно. Можно излагать?

– Да, я вас внимательно слушаю.

– Эти два дела, которые я вам хочу поручить, очень необычные. Когда я буду рассказывать, прошу ничему не удивляться. Вчера днём была задержана, пока на двое суток, Ольга Ивановна Шевелёва. Задержана по подозрению в хранении, и, возможно, перевозке наркотиков. Наркотики ей могут подбросить завтра. Даже, наверняка, подбросят. Завтра же ей должны избрать меру пресечения. Заявляю вам честно и откровенно, что эта женщина никогда не хранила, и тем более, не употребляла наркотиков. Я хочу, чтобы вы это доказали. Если это не получится, то прошу сделать так, чтобы всё кончилось условным наказанием.

Кривцов положил перед адвокатом конверт.

– Здесь тридцать тысяч евро. Они ваши.

Парень приподнялся с места:

– Но это слишком много.

– Берите и составляйте договор. В договоре можете проставить любую сумму гонорара, я не буду возражать.

Парень снова присел.

– От чьего имени составлять соглашение?

– Это важно?

– Нет, соглашение – предмет адвокатской тайны. Кроме нас с вами, никто его видеть не вправе.

– Хорошо, тогда вот мой паспорт, – Кривцов положил на стол свой теперешний паспорт на имя Олега Ивановича Кривцова.

Адвокат составил соглашение. Кривцов расписался в нём и в квитанции. Сумму гонорара адвокат указал настоящую.

– Теперь, второе дело. Оно еще более странное. Завтра около девяти утра будет задержан на месте преступления некто Терентьев Павел Николаевич. Он предпримет попытку застрелить следователя следственного комитета. Он в него не попадёт. Следователь будет не при исполнении, без мундира. Я хочу, чтобы вы защищали Терентьева на следствии и в суде и добились минимального срока. Придумайте мотив поступка Терентьева. Скажем ревность, или месть на бытовой почве. Лишь бы это не было связано с профессиональной деятельностью следователя, иначе срок будет большим. Вам это лучше знать.

Кривцов положил перед адвокатом ещё один конверт.

– Здесь тоже тридцать тысяч евро. Да, фамилия, имя, отчество этого вашего подзащитного в процессе следствия могут измениться. Его, скорее всего, будут звать Николаем Петровичем Рысаковым, неоднократно судимым за разную мелочь. Поэтому документы вы сейчас составьте в отношении двух лиц. Я понятно объясняю?

– Понятно, – ответил адвокат, – но уж больно странно.

– Привыкайте, в жизни вообще всё странно.

Адвокат составил нужные бумаги, в которых Кривцов расписался.

– Это ещё не всё, – Кривцов порылся в бумажнике и достал клочок бумаги, – вот здесь написан номер ячейки и пароль камеры хранения на железнодорожном вокзале. Независимо от результатов вашей работы по моим поручениям, вы сходите на вокзал и возьмёте из ячейки диктофон. На этот диктофон я наговорил очень много компрометирующего материала про старшего следователя следственного комитета Одинцова Ивана Андреевича. Там же сказано, на кого можно опереться, чтобы этому копромату был дан ход. Не исключаю, что вам не захочется ввязываться в борьбу со следователем. Тогда просто распорядитесь записанной информацией по своему усмотрению. Только не обращайтесь в местные, и даже областные газеты, и на телевидение тоже. Информация, которая записана на диктофоне не имеет срока давности, поэтому спешить в этом вопросе нет смысла. За эту работу, я плачу отдельно.

Кривцов положил перед адвокатом ещё один конверт:

– Здесь двадцать тысяч.

Он посмотрел на молодого адвоката. Тот сидел бледный, и казалось, что еще немного, и он упадёт в обморок.

– Не слишком я его загрузил? – подумал с опаской Кривцов, – но разбираться некогда. Другого выхода нет. Парень вроде ещё чистый, ни в какой стае не бегает. Справится.

Он достал ещё один конверт, самый пухлый.

– И последнее. Здесь пятьдесят тысяч евро. Я прошу вас позаботиться о своих подзащитных. Одному из них точно придётся сидеть, а может быть и обоим. Я хочу, чтобы у них на зоне всего хватало. Как вы это собираетесь сделать, я не знаю. Но надеюсь на вас, так как им помочь будет некому.

Кривцов поднялся со стула.

– У меня всё. Можете приступать к работе.

Адвокат тоже поднялся и протянул Кривцову руку. Тот её пожал.

– Как я буду отчитываться о работе? Куда звонить? Или, может быть, будет какой-то другой способ связи с вами?

– Я сам вас найду, если будет нужно, – Кривцов вышел из кабинета, оставив адвоката переваривать произошедшее.

Выйдя из конторы, Кривцов достал из багажника заметно похудевшую сумку и сел за руль.

– Ну, вот, – сказал он сам себе вслух, – я сделал всё, что мог. Больше ничего я предпринять не смогу. Теперь, Павлик, попробуем вырваться из этого капкана.