Текст книги "Стая"

Автор книги: Владимир Сухарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 12

Одинцов уже битый час допрашивал невесту убитого, но так и не мог понять: для чего Крыленко ее вызвал. Он вяло рассматривал сидевшую напротив него девицу, которая никак не выглядела убитой горем. Обыкновенная, смазливая пустышка с длинными красивыми ногами и манерами завсегдатая дорогих ресторанов. Одинцов выспросил у нее уже абсолютно все, но ничего стоящего, что хоть как-то было бы связано с убийством, он не услышал. Наконец он не выдержал и спросил напрямую:

– Вас уже кто-нибудь допрашивал по этому делу?

– Да, капитан какой-то. Низенький, плотный, неинтересный, – девица сделала жест плечом, по которому можно было судить, что Крыленко на роль супермена не годился.

– А что он спрашивал?

– Да, так. Ерунду разную. С кем я трахаюсь, какие мне больше нравятся. Маньяк какой-то или просто озабоченный.

– Ну и что вы ему поведали?

– У вас здесь все помешаны на сексе? – возмутилась девица.

– Послушайте, девушка, – жестко сказал Одинцов, – у вас, между прочим, жениха убили, и мы здесь не в бирюльки играем. Если я спрашиваю, значит надо.

Девушка резко посмотрела на Одинцова, распрямила спину:

– На интимные вопросы я могу и не отвечать.

Одинцов, казалось, не заметил произошедшей с ней перемены:

– Ну?

– Господи! – шумно выдохнула девушка, – спрашивал он о тех людях, вернее мужчинах, с которыми я спала кроме Седова. Особенно Колей интересовался, от него я ушла к Седову.

– Кто этот Коля?

– Я с ним полгода…, – девушка с трудом подыскивала слова, – была, одним словом, но у него нет ни гроша, и точно никогда не появится. Хотя, как мужчина, он на голову выше Седова. Но жить надо и устраиваться надо, ведь мне уже двадцать, а Коля к тому же еще сидел два раза, и кто знает, может еще сядет. Зачем мне все это?

Девушка продолжала объяснять Одинцову, почему она предпочла уйти к Седову. Чувствовалось, что это объяснение она повторила много раз себе самой или подругам, поэтому речь ее текла без запинки и на хорошем эмоциональном уровне. Одинцов делал вид, что слушает, а сам размышлял:

– Ну, теперь мне все ясно, зачем она тут. Ай, да Крыленко, ай да сукин сын. Все он понял, этот хохол, и все рассчитал. К майорскому званию есть не только прямые пути, но и обходные тоже имеются. Ай, да сукин сын!

Узнав адрес Коли, Одинцов отпустил девушку. Полчаса он ходил по кабинету, все взвешивая. Потом, словно на что-то решившись, он прошел к столу, взял телефонную трубку и позвонил Крыленко:

– Крыленко? Бери свою бригаду и цепляй Колю. Ты знаешь, о ком я говорю?

– Знаю, – твердо ответил Крыленко, – адрес у меня есть.

– Крути его по-настоящему. Чтобы к четвергу он раскололся и давал показания.

– Ревность? – спросил на всякий случай Крыленко.

– Она самая. Обрати внимание на следующие моменты: мотив, алиби, оружие, следы на чердаке. Самое трудное – алиби, надеюсь на тебя. Ещё раз поговори с невестой, как её, ах, да – Лобанова Галина. Разговори её, чтобы мотив обозначился.

– Всё понял.

– Не переусердствуй, чтобы в четверг он своим ходом передвигался. И адвоката ему приготовь из наших.

– Постараюсь.

– Ну, действуй и свяжись с прессой, пусть всё распишут в лучшем свете.

Одинцов бросил трубку. Машина запущена, и теперь её не остановить. Она перемелет этого, ни о чём догадывающегося пока, Колю, как бы он не сопротивлялся. Из-за ревности пожизненное он, конечно, не получит, но лет 12–15 увезёт. А всё за то, что имел глупость путаться с невестой Седова и потому ещё, что посидел, да не один раз. Теперь ни один судья ему не поверит. К тому же Крыленко обложит его доказательствами, да ещё и признание попытается выбить. Если Коля не совсем дурак, то он возьмёт на себя что угодно, чтобы не потерять здоровье. Хотя бы на предварительном следствии, он признается. В суде он может отказаться от ранее данных показаний, но судья ему не поверит, это уж точно.

– Получается, что Терентия я опять выгородил, – подумал Одинцов, – так что теперь он у меня весь в долгах.

Иван Андеевич прослушал сообщения на автоответчике, затем поинтересовался у дежурного, нет ли для него информации, но ничего стоящего не было. Он дал задание своей агентурной сети отыскать Терентия, даже фотографию его вручил нескольким специалистам, но пока это эффекта не принесло. Терентий как в воду канул. Но если бы его поисками занималась полиция, можно было переживать. В профессиональных же способностях людей, созданной им организации Одинцов не сомневался. Через два или три дня Терентия найдут. В этом нет никаких сомнений.

– Ничего, – успокаивал себя Иван Андреевич, – наверное, после дела затаился. Сидит где-нибудь в тихом месте и бабки пересчитывает. Отыщется. Стоит ему высунуть нос на улицу, и он тут же попадется.

ГЛАВА 13

Валентин Петрович Седов только что возвратился с похорон сына. С момента тех злополучных выстрелов он не занимался никакими делами, переложив всё на помощников, и никого не хотел видеть. В лучшем ресторане города ещё продолжались поминки, но Седов в сопровождении узкой группы доверенных лиц и телохранителей отправился домой. За накрытым, установленным по старой доброй традиции буквой «Т», столом расселось шестеро приехавших с хозяином мужчин, а Седов сел во главе, как и положено руководителю, хозяину. Он оглядел закусывающих мужчин, все они были моложе его и одеты были строго официально. Валентин Петрович с тоской смотрел на них, понимая, что если припрет, то положиться, собственно не на кого. Все они будут думать в случае возникновения критической ситуации только о себе. Никакие высокие зарплаты и количество клятв в преданности роли не играют. Из всей этой братии можно всерьёз рассчитывать только на Иванова. Он – выходец из Конторы, там воспитывают совсем по другому. От этих невеселых мыслей настроение Валентина Петровича испортилось окончательно. Он взял со стола вилку и тихонько постучал по рюмке. Все сразу затихли и перестали есть.

– Саша, – обратился Седов к здоровенному парню, – как вы думаете, за что я плачу деньги вам и вашим мордоворотам?

Парень громко задышал и опустил голову.

– Я плачу вам деньги за безопасность. Ещё раз повторяю: за безопасность, – Седов повысил голос, – я плевать хотел на этого сопляка Дадона. От меня он не получит ни рубля! Он думает, что меня напугал? Дурак тупоголовый, урка! Да, я его в порошок сотру, быдло!

Серов немного успокоился, потом обратился к сидящему напротив человеку:

– Иванов, где собирается дадоновская банда?

– Кафе-бильярдная «Дуплет». На углу Покровской и Бульвара Мира. Это заведение полностью принадлежит ему и около восьми вечера там особенно кучно. Правда, Дадон туда редко ходит.

– Ты слышал, Саша? – Седов снова повернул голову в сторону начальника охраны, – давай, исправляйся. Как ты это будешь делать, меня не касается, но чтобы на нашу фирму глаз не положили. Размажь их всех по стенкам, понял? А Дадона я пока трогать не буду, ему пули мало. И учти, Саша – ещё один прокол и поедешь в Воркуту пилить лес, вместе со своей кодлой. Понял?

Парень только молча кивнул. Седов обвёл взглядом всех сидящих:

– Все свободны. Иванов, задержись.

Гостиная быстро опустела. Седов взял со стола бутылку коньяка, два стакана и взглядом показал Иванову на дверь в кабинет. Удобно расположившись в кресле, Седов разлил коньяк по стаканам. Выпили. Закурив сигарету, Седов посмотрел на сидящего напротив Иванова:

– Ну, докладывай.

Иванов знал своего хозяина много лет. Работая ранее в органах безопасности, он в своё время отвечал за безопасность второго секретаря горкома комсомола. Потом, когда горкома не стало, и комитет реорганизовали, Иванову места не нашлось. Зато Седов принял его к себе с распростёртыми объятьями: Иванов много знал, много умел, имел широкие, невидимые простым глазом, связи. Со временем Иванов стал правой рукой Седова, стал незаменимым для него человеком. Из всех сотрудников он один обращался к Валентину Петровичу на «ты».

– Зря ты затеял это мщение. Наломает Сашка дров.

– Не твоё дело, – оборвал его Седов.

– Ну, ну не горячись. Чего ты передо мной-то выпендриваешься. Дадон в курсе, что деньги у нас не совсем чистые, но как ты их делаешь, ему никогда не догадаться, мозгов не хватит. Он знает, что платить ты ему не стал бы ни при каких обстоятельствах. Сил у тебя хватает, чтобы Дадона не бояться. Да и вообще, никого.

– Тогда зачем ему эта акция?

– Всё просто. Ведь не только ты отказываешься ему платить. Но ты самый богатый и сильный бизнесмен в городе. Если совершить акцию против тебя, то все остальные поймут, что слова Дадона с делом не расходятся. Лучше заплатить, чем рисковать жизнью своей или ближайших родственников.

– Маразм.

– Конечно, способ убогий. Но у Дадона нет другого выхода. Ещё пара лет, и он может остаться один. Авторитет требует, чтобы его постоянно поддерживали.

– Значит, он убил моего сына, чтобы поднять свой авторитет? Он знал, что денег от меня всё равно никогда не получит?

– Да. Глупо конечно, но на большее он не способен. А этой акцией возмездия ты только распылишь его. Да и не дело тебе ввязываться в уголовные разборки. Ты серьезный бизнесмен и рано или поздно, когда в государстве установится порядок – ты будешь у руля, не Дадон же. Дело Дадона шарить по карманам и сидеть в тюрьме.

– Ладно, я действительно погорячился. У нас не Чикаго. Отмени акцию, а Сашке надо урезать премиальные.

– Вот это правильно, – Иванов улыбнулся.

– Что там полиция? – спросил Седов, вновь наполнив стаканы.

– К делу приставлен Одинцов из следственного комитета, Крыленко из розыска. Лично мэр контролирует следствие. Но у них ничего пока нет, да и вряд ли появится.

– Откуда такая уверенность?

– Потому, что стрелял профессионал, снайпер. Наверняка его нанял лично Дадон и то через посредника и за большие деньги. Найти его почти невозможно.

– Почти?

– Почти. Дело на контроле и кого-то менты должны выловить. Иначе сюда могут нагрянуть ребята из центра, многие чины получат по шапкам. Мы внимательно следим за следствием и как только Крыленко или Одинцов проколются, мы сможем их взять голыми руками. Нам давно нужен свой человек и в уголовном розыске, и в следственном комитете. Ну, Крыленко нам не подойдет, а вот Одинцов представляет для нас определённый интерес. Конечно, можно было его прихватить и сейчас, поверьте, есть за что.

– Женщины?

– Нет, власть и деньги. Он только с первого взгляда простой труженик следственных органов. Сейчас следственный комитет с подачи нового начальника ищет взяточников в своих рядах. Если Одинцову не помочь, он в скором времени загремит по полной программе. Это было бы нежелательно. Таких умных людей в следственном комитете больше нет.

– Хорошо. Держи на контроле этого Одинцова и при первой возможности купи.

– Цена?

– Раздели свою пополам.

Иванов поморщился. На его скулах заходили желваки, что не ускользнуло от Седова.

– Да, брось ты, все мы сколько-то стоим. Нечего разыгрывать из себя благородную девицу. Ты для меня – человек бесценный, но всё равно сумма, которую я тебе плачу, имеет конкретное выражение.

Помолчали, потом выпили ещё.

– Слушай, – наконец сказал Седов, – вот тебе перспектива и не слишком далёкая. Разборку в кафе отменить, Дадона пока не трогать. Одинцова нужно защитить и купить. Руками полиции загрести Дадона и его окружение. Дадона привести ко мне, а всех остальных упрятать на максимальные сроки. И последнее. Найти мне этого стрелка, хочу на него посмотреть. Понимаю, что нелегко, но надо. Денег не жалей.

– Всё решаемо, кроме стрелка. Боюсь, что Дадон и его люди не знают исполнителя. Обычно перед снайпером есть цепочка посредников и достаточно длинная.

– И что?

– После акции посредников начинают убирать. Снайпер с одной стороны, а заказчик с другой.

– Тогда заказчику проще убрать самого снайпера.

– Не скажи. Чтобы добраться до снайпера нужно последовательно выбивать сведения из цепочки посредников. Цепочка может быть очень длинной. Чтобы добраться до того посредника, который выведет на снайпера, потребуется время. Снайперу же гораздо проще. Убрал того, кто приносил тебе заказ и всё. Все старания заказчика могут оказаться напрасными и оборвутся на полпути к снайперу. Единственный наш шанс состоит в том, что снайпер может понадобиться заказчику снова.

Седов быстро понял эту нехитрую систему страховки и проговорил:

– Всё зависит от того, кто первый доберётся до посредника, передававшего заказ и вознаграждение исполнителю. Заказчик, или сам снайпер?

– В принципе – да. Только снайперу это сделать гораздо проще, чем заказчику. Получил от посредника деньги и заказ, и тут же его прикончил. Гарантия, что на тебя не выйдет заказчик – сто процентов.

– Почему ты думаешь, что снайпер так не поступил?

– У нас не Чикаго, про который ты уже вспоминал. Убьёшь одного посредника, другого и никто тебе работу больше не принесет. Так что я уверен, что посредник стрелка жив и здоров. А вот тот человек, который вышел на него от Дадона в опасности.

– Ты хочешь сказать, что Дадон уже в этом направлении работает?

– Скорее всего. И поверь, что воровских законов Дадон не соблюдает. Ведь по понятиям нельзя трогать тех, кто организовывал и делал дело по твоему заказу и за твои деньги. Даже если дело сорвалось по причине, не зависящей от всех участников. Трогать и предъявлять по понятиям никому и ничего нельзя.

– Не понял, – изумился Валентин Петрович, – это как же? Деньги заплачены, причем не малые, дело не сделано, а спросить нельзя?

– Если снайпер стрелял, но не попал, то с него спросить можно. Если посредник деньги взял, но до адресата не донес, тем более. Я говорил о форс-мажоре. А уж если работа выполнена, то добиваться от участников дела адресов и фамилий никаким понятиям не соответствует. Это – просто беспредел. И Дадону об этом хорошо известно. Но он авторитет из «новой волны», и понятия чтит только тогда, когда ему это выгодно. Поэтому, чтобы себя обезопасить Дадон, наверняка, начал погоню за снайпером.

– Тогда включайся в эту погоню, и опереди Дадона. Не мне тебя учить.

Иванов поднялся с кресла, слегка склонил голову в поклоне и вышел из комнаты.

ГЛАВА 14

Шалый, в миру Шалаев Александр Анатольевич, правая рука Дадона, сидел у себя дома на кухне, пил водку, закусывая квашеной капустой. Капусту он брал из большой миски прямо руками. Так ел квашеную капусту его дед, потом его отец, и Шалый не собирался изобретать другой способ. Выпив очередную рюмку, он запускал пальцы в миску с капустой, доставал со дна изрядную порцию и направлял себе в рот. При этом у него не возникало никаких ассоциаций по поводу немытых ладоней. А если бы и возникли, то сразу бы нашлось и оправдание. Водка убьёт всех микробов. Так считал его дед, отец, так же надеялся на водку и сам Шалый.

Сидя на кухне Шалый проклинал тот день, когда предложил Дадону свои услуги по поиску снайпера для выполнения специальной работы. Промолчи он тогда, сейчас бы и не было никаких проблем. Но язык в очередной раз подвёл Шалого. Не умел он на ходу сообразить, что нужно говорить, а что лучше придержать до будущих времён, а то и вовсе забыть. Эта несдержанность подводила Шалого не раз и не два. Ещё в детстве ему доставалось от сверстников за невыполненные обещания. А уж когда он повзрослел, и успел не раз посидеть, оканчивались такие конфузы не просто тумаками. В первую сидку он чудом избежал «петушатника» за то, что обронил в адрес смотрящего за зоной нелепое «погоняло», которое тот уже не носил. В последнюю ходку Шалому крепко досталось за невыполненное обещание загнать в зону наркоту. Пришлось даже в больничке поваляться, так сильно он пострадал от гнева братвы. И не быть бы Шалому в авторитете, если бы эта недостойная понятий черта его характера не компенсировалась бы с лихвой другими достойными авторитета качествами. Он умел повести за собой братву, во время разборок он не щадил ни себя, ни противника. Наконец, он сам считался отмороженным на всю голову, и бригада у него была такая же, как и сам бригадир. Поэтому если Дадону нужно было разрулить проблему силовым методом, то лучшего исполнителя, чем Шалый и его пацаны, и придумать было невозможно. Возраст Шалого неумолимо приближался к сорока годам. В эти годы топтать зону очень не хотелось. И здоровье уже не то, и сил тащить срок может и не хватить. Тем более такой срок, который могут дать за организацию убийства. Поэтому и грустил Шалый на своей кухне не по детски. Никакой карьеры вора на зоне Шалый сделать не мог. Там свои авторитеты, свои понятия, которые были более приближены к воровским. Здесь, в городе, Дадон вспоминал о понятиях и воровских законах только тогда, когда это было ему нужно. Сам Шалый старался жить по закону: не имел семьи, жил скромно, заботился об общаке. Но при живом Дадоне, который кстати и вором-то не был, Шалому никак не светило стать «Законником». Кто даст рекомендации? Дадон не вор, а настоящие воры Дадона сторонятся, в городе их нет. Да и сам смотрящий в воры не стремится, ему и так хорошо.

Когда Дадон решил подстрелить сына самого крупного в городе бизнесмена, он обратился к помощникам с просьбой поискать выходы на хорошего стрелка. Все промолчали, и лишь Шалый взялся договориться со снайпером. Признаться, Дадон не сильно надеялся на этот порыв своего бригадира, так как знал о цене его обещаний. Но Шалый не подвёл, и дело выгорело.

И вот сейчас Шалый проклинал свой проклятый язык, так как лишний раз убедился в том, что инициатива наказуема. Теперь ему надо идти на мокрое дело. Не ему непосредственно, но если дело будет расследоваться, то до него точно доберутся, и пойдёт он в этом деле организатором, то есть паровозом. Эта перспектива очень печалила Шалого. Получается, что он за свой язык будет в перспективе отвечать ещё и за убийство Седовского сынка. Ведь это он передавал для снайпера все инструкции, кого замочить и как это должно выглядеть. Не скажешь же в суде, что ему эти инструкции Дадон передал. Это не по понятиям, этого никто не поймет. Единственное, чем успокаивал себя Шалый, что ментам до снайпера никак не добраться. Если до него первым доберётся Дадон, то снайперу точно крышка. А Дадон до него доберётся, так как у него есть направление в поисках. И от него, от Шалого, здесь много зависит.

Шалый набрал номер телефона Сеньки Шаргана:

– Семён Петрович, здравствуйте.

– Добрый вечер, Александр Анатольевич, давно жду вашего звонка.

– Вот я и звоню, встретиться бы надо. Хочу вам передать гонорар за ваши хлопоты.

– Это было бы очень кстати. Надеюсь, вы остались довольны?

– Очень довольны, – Шалый уже устал говорить на нормальном человеческом языке, но с Сенькой иначе было нельзя. Он возглавлял крупную торговую фирму, за «крышу» платил исправно, и давно перестал быть Сенькой Шарганом – некогда большим специалистом по отмыванию чёрных денег.

– Давайте забьём стрелку на первое число, на утро, – Шалый всё-таки сорвался на привычный для себя жаргон, – скажем, в десять утра в кафе «Дуплет».

– В десять разве кафе уже откроется? Все-таки все с похмелья будут.

– Не парься, откроется.

– Тогда договорились.

Сенька отключил телефон. Шалый ещё выпил, потом закурил. Он решил повезти Сеньку сразу после Нового Года за город, на дачу к одному из своих пацанов. Тот сказал, что в деревеньке никто не зимует, дачники бывают только летом. Пока снега немного, проехать на джипе можно. В деревне нет никого, никто им не помешает. Правда дача не отапливается, будет холодно. Шалый велел взять с собой водки и еды на пару дней, так как был уверен, что Сенька быстро не расколется. С собой помимо хозяина дачи, Шалый решил взять ещё двоих самых отмороженных бойцов.

Засыпая, Шалый проклинал тот день, когда, получая с Сеньки очередной платёж, принял его приглашение пообедать. Обед затянулся, и они с крышуемым пропьянствовали до утра. Вспоминали старые добрые времена, общих друзей и недругов. В разговоре Сенька и сообщил Шалому, что знает выход на человека, который может выполнить самую деликатную просьбу, то есть избавиться от кого угодно. Но стоит это очень дорого. Шалый выслушал и посчитал это высказывание Сеньки пьяной похвальбой. Ну, нравится Сеньке похвалиться такими связями. Да, жалко, что ли? Лишь бы платил исправно. А через неделю Шалый и брякнул, что у него есть выход на стрелка. Брякнул при всех авторитетах и в присутствии самого Дадона. И вот чем кончилось. Теперь можно опасаться, что остаток дней придется провести на зоне. Уснул Шалый лишь под утро.