Текст книги "Внешний враг"

Автор книги: Владимир Перемолотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

– Ну и что? – спросил хазарин несколько разочарованно. – Неужто твое заклятье чужого не пересилит? А еще хвастался…

– Пересилит, пересилит, – успокоил его Муря. – Только о том, что я его пересилил тот, кто заклятье наложил сразу и узнает.

– Ну и узнает… Ну и что? Твое дело цепи снять, а уж с остальными-то мы сами уж как-нибудь… Справимся! Ну, тяжело будет – ты подсобишь…. Ну, если, например, кого оттаскивать придется…

Муря мог бы отбрехаться, но ответил серьезно.

– Если по-нашему, один на один, да заклятье против заклятья – кто знает…. Может я и выстою…. Только ведь «Паучья лапка», как я понимаю, у него… Он ей меня силы лишит, а сам приведет сюда мордоворотов с десяток….

Все, что он говорил, было до обидности понятно. Им ведь даже подраться толком не дадут. Сперва кто-нибудь убьет Мурю, а потом похититель талисмана спрячет «Паучью лаку» в ковчежец и снова обретет свою силу, а после этого….

– Тут нам и конец… – сказал Избор. Он свои цепи больше не трогал. Он уже не один раз пробовал их на прочность и понял, что нечего тратить время попусту.

– Зря пришел, выходит?

Колдун тихонько рассмеялся.

– Кто знает…. Может да, а может – нет. Я ведь не цепи с вас снимать шел, а так… Выяснить кое-что для себя…

– Ну выясняй и скатертью дорога… – грубо сказал Исин. – Дай хоть выспаться перед смертью.

Его голос не обманул колдуна.

– Ишь, смелый какой. Что завтра скажешь, когда тебя на части разламывать станут?

Исин только головой повел, понимая что старик прав. Колдун понимая, что с того много не возьмешь повернулся к Избору, что бы вернуться к начатому несколько часов назад разговору.

– А ты что скажешь?

Глава 33

– Я тебе так скажу, – в голосе Избора звучала почти стариковская рассудительность. – Умрем мы, не видать тебе талисмана, а пока мы живы….

Он покачал головой, показывая, что в будущем возможно все. Муря молчал, ожидая продолжения.

– И вот еще что… Мы тут у себя подеремся и помиримся, а вот он…

Голос воеводы наполнился тяжелой злобой.

– Он не наш. Чужой. У него и мысли чужие. Это не просто враг. Это внешний враг, которому ничего тут не дорого. Ни березки, ни седые бороды.

Муря стоял молча, глядя в окно.

– Ничего я тебе не скажу больше. Каждому из нас сейчас проверка – кто чего стоит. Ты волхв. Понимать должен, что на кону стоит. Выбирай на чьей ты стороне…

В тишине подвала шипела смола, раскаленными каплями, стекавшая с факела. Муря погладил себя по груди.

– При чем тут бороды? – спросил он.

– Пока не знаю, – ответил воевода. – Что-то он задумал. Сам сказал, что седых бород скоро на Руси меньше станет.

Избор взглядом скользнул по стариковской груди и вздрогнул. Муря судорожно сжимал в кулаке свою бороденку. Глаза колдуна стали жесткими. Он медленно, сквозь раздумье спросил воеводу:

– Сам, значит, обещал талисман до Хайкина донести?

Они одновременно подумали об одном и том же… С минуту в подвале висела тишина – страшная догадка тяжело и неуклюже ворочалась в их головах.

– Не-е-е-т, – сказал Избор. – Быть того не может!

– Не может, – согласился Муря. – ну а если все же….

– Так ведь сколько же там…

Даже не дослушав Избора колдун оборвал его.

– Лапки на всех хватит. Она все вычерпает!

Он решительно, словно сбросил оторопь стал рыться в карманах, потом, не найдя что искал, полез за пазуху. Избор смотрел на него незрячими глазами, переживая только что понятое. Он не заметил, как с лица Мури сошла сосредоточенность – колдун нашел то, что искал.

То, что он держал на раскрытой ладони показалось Избору похожим на белых могильных червей и представив чего потребует Муря он почувствовал тошноту.

– Что это? – донесся до воеводы голос хазарина.

– Одолень-трава! – Торжественно сказал колдун. – Паутины бы вам еще для верности…

Лицо Гаврилы перекосилось и Муря поспешно добавил.

– Ну да ничего… И без паутины сойдет. Вы ребята крепкие. Сдюжите…

Каждый из богатырей знал об этой траве, что давал силы, или по крайней мере слышал о ней и Масленников с готовностью открыл рот. Но Муря в ответ только пальцем погрозил.

– Погоди харю разевать. Послушай сперва.

Он прошелся мимо них, раз и другой.

– Дам каждому по корешку. Спрячете его за щекой, только жевать пока не вздумайте, а вот завтра….

Он потер ладони.

– Когда завтра вас четвертовать поведут, тогда и разжуете.

Он поднял палец, призывая к вниманию.

– Только корешки не глотать. Разжевал, да выплюнул.

– А потом что? – спросил Избор. – Потом-то?

Он ждал чуда и дождался.

– Потом? Потом я дам знак и вы порвете цепи. А дальше как Боги решат…

– Какой знак? – деловито переспросил хазарин, вытягивая голову навстречу колдуну. Муря замолчал, перебирая свои возможности.

– Не знаю пока, но знак будет. Вы его ни с чем не перепутайте.

Бирюч взобрался на помост и перебивая стоустый гул толпы прокричал:

– Согласно княжескому повелению пойманные злодеи проповедники будут сперва четвертованы, а затем тела их приклеят к городской стене в позорном месте вместе со своими непотребными вещами!

Он брезгливо, словно уже держал в руках отрубленные головы, поднял Изборов мешок, потом Мурину бутыль и наконец начатый каравай.

– Чтоб ему бутыль уронить! – шепнул Избор. Тут же представив, что тут начнется, если рядом с ними объявится один из муриных джинов. Ничего, конечно, бирюч не уронил, а напротив аккуратно поставил вместе с мешком у своих ног.

– Про халат забыли, – сказал все внимательно выслушав Исин. – Про халат-то чего молчат?

Народ внизу загоготал, засвистел, заулюлюкал. Богатыри же выслушали его спокойно. Они твердо верили, почти знали, что все, что сейчас начинается, кончится совсем не так, как хочется всему собравшемуся внизу люду.

– Вот и радость человекам, – сказал Гаврила. Слова его прозвучали неразборчиво – зубами он мял корешок, что дал Муря, отсасывая из него спасительную горечь. Корешок вязал рот и Исин также прочавкал в ответ.

– А я, похоже, до этого и не доживу. Экую дрянь мне Муря подсунул… Отрава какая-то, а не зелье…

– Это не отрава, – поправил его Избор. – Это от медвежьей болезни, чтобы, значит, не осрамиться перед народом… А то весь помост загадим, а им потом отмывать…

Богатыри весело заржали, представив что тогда будет.

– Что вы там? – спросила Тулица, заглядывая им в лица.

Женщины стояли рядом. Железо на них тратить не стали, а связали простыми ремнями.

– Да так… Жизни напоследок радуемся.

– Что же, так и сдохнем? – спросила княгиня презрительно глядя на мужчин. – Тут?

Она топнула ногой по помосту, но грозного топота у нее не получилось – все они были без сапог, а голой пяткой из дерева много ли выколотишь? Гаврила медленно, чтобы не потерять, повернул голову. Мурино зелье уже действовало и мир вокруг стал другим. Люди, стены, башни, все что он видел, стало текучим и мягким, окрасилось чудными красками и прямо на глазах меняло размеры.

– Чем плохо? – аккуратно разжимая губы сказал он. – Место веселое, воздуху много…

Он говорил и чувствовал, как наливается силой.

Толпа внизу что-то ждала. Бирюч ударил в барабан и воздел руку с колотушкой к небу, ловя там тишину и возвращая на площадь.

– По обычаю дедовскому справедливо приговоренным дается княжеская милость.

– Последнее желание! – как один человек выдохнула толпа. Гул восхищения княжеской милостью прокатился по площади и замер.

– Последнее желание, – торжественно подтвердил бирюч. – Слава нашему доброму князю!

Толпа закипела криками. Он повернулся к приговоренным, и как делал, верно, несчетное число раз по-доброму им улыбнулся.

– Ну, вот и на вашей улице праздник. Заказывайте напоследок, не стесняйтесь…

Исин набрал в грудь воздуху и проорал свое последнее желание:

– Что бы вы все сдохли!

Эти слова приняли всерьез. Кто-то позади него, в серой невзрачной одежонке, зашелестел пергаментными листами и уже через мгновение сообщил:

– Удовлетворению не подлежит! Следующий!

Следующим оказался воевода.

Были бы руки свободными Избор сорвал бы шапку с головы и брякнул бы ее оземь. Но на руках висели цепи, да и шапки на голове не оказалось. Он поклонился князю и невидимому отсюда Санциско и сказал:

– Была у меня вещь, красоты несказанной. Не так что б уж очень дорогая, но сердцу больно мила! Хотел бы перед смертью посмотреть на нее в последний раз.

За спиной вновь зашелестели страницы. Он покосился и с надрывом спросил:

– Неужто нет в вас милосердия?

Слова летели над площадью, а внутри Избора теплилась глупая надежда, что принесут ему ковчежец, откроют, и сгинет заклятье наложенное на цепи, а там… Сила продолжала вертеться в нем веселым водоворотом, летела бешеной весенней водой.

Но даже отсюда он увидел ехидную, все понимающую усмешку чужого мага. Санциско смеясь наклонился к княжескому уху и что-то зашептал. Князь сперва нахмурился, потом рассмеялся, погрозил воеводе пальцем. Тотчас у него за спиной прокричал, ставя крест на задуманной хитрости:

– Не разрешается!

– Что же за порядки у вас? – звонко крикнула Диля. – Что не попросишь – все нельзя.

– А ты проси, что можно…. Что можно все получишь! – пробурчал помощник палача, разглядывая женщин.

Взгляд бирюча остановился на Гавриле.

– Вот ты, здоровый, чего хочешь?

– Был у меня друг… – печально сказал Масленников, не сводя глаз с неба. – Умом убогий… Посмотреть бы на него напоследок, как он там…

– Делать мне нечего как еще за убогими бегать, – обиделся бирюч и повернулся к Тулице и Диле. – А у вас, девоньки?

Он плотоядно усмехнулся.

– Мужичка напоследок не желаете? Что бы приголубил. Есть тут один… – он выкатил вперед грудь и живот. – Для двоих бы расстарался…

– Попался бы ты мне неделей раньше, – процедила Диля, – уж я бы тебя приголубила…

Избор медленно, гулко рассмеялся. Его глаза бегали по площади, и по небу, в поисках обещанного знака. Исин стоял молча, ожидая чем все это кончится. Сила бродила в нем, просилась в дело. Мир кругом был прозрачен и чисто умыт, но воевода медлил, не давал знака. Что-то было в голове у него, и хазарин украдкой дернул цепь.

Птица вынырнула из-за теремной крыши и медленно взмахивая крыльями пронеслась над площадью. Ее тень, такая же безмолвная как и она сама, скользнула по зевакам, что стояли по обе стороны от лобного места в ожидании крови, по самому лобному месту, по приговоренным. Исин вскинул голову.

– Вон, Боги птичку прислали.

Он проводил ее взглядом. Блеск перьев отозвался в памяти коротким эхом, что-то разбудив там. Стараясь поймать воспоминание, он смотрел ей вслед и все-таки вспомнил. Это был орел, что на их глазах расправился с ковриком и остроголовыми, когда они прятались в лесу. Птица крутила головой, словно высматривала что-то на земле и перелетев площадь резко, свечой, ушла вверх и, развернувшись в воздухе, вновь устремилась к земле.

– Знак! – крикнул Гаврила, первый сообразив, что сейчас произойдет.

Отливавшие серебром крылья ударили в крышу княжеского терема и тот, словно разрубленный огромным топором, стал разваливаться на части.

Теперь на пленников уже никто не обращал внимания. Толпа ахнула, загудела, но еще не поняла, что происходит. Только князь, быстрее других сообразивший что к чему вскочил и крикнул:

– Лучники!

Голос не успел смолкнуть, как три десятка стрел унеслись навстречу птице. Быстрые штрихи стрел ударили по ней, но та, словно смеясь над людскими усилиями, даже не отвернула в сторону. Орел сделал медленный круг над площадью, а потом сложив крылья вдруг ринулся вниз. Народ прыснул в разные стороны, а дружинники радостно заорали, сами удивленные, что сбили чудовище, только Мурин вестник оказался хитрее. Над самой землей орел выровнялся и понесся над площадью. Избора передернуло от отвращения – за стальными крыльями в небо взлетали фонтаны крови и с сухим треском, словно прошлогодний горох по столу, стучали по земле срезанные головы. Крики удивления сменили вопли ужаса.

Обострившимся зрением Избор увидел как князь, ухватившись за ворот тянет к себе Санциско, другой тычет в небо. Маг отрицательно качал головой.

– Боится! – сказал Исин. – Трусит!

– Конечно, – отозвался Гаврила. – Сделай он чего, так Белоян узнает. Несдобровать ему тогда!

– Что он там? – спросила Тулица. Сейчас она чувствовала себя дура дурой… – Ничего не слышно.

– Присмотри себе что-нибудь потяжелее, – ответил Избор и сам оглядываясь по сторонам. – Сейчас подраться придется…

– Да что тут делается? – взвизгнула Диля. – Объяснит кто-нибудь?

– Четвертование откладывается, – снизошел Исин. – Ну, Муря и хитер!

– Какой Муря?

Хазарин усмехнулся. Как раз сейчас было совсем не до боевых подруг. Никто из них не слышал разговора, но каждый догадывался о чем говорят князь и маг. Князь просил Санциско применить магию, но тому совсем не хотелось встречаться с Белояном и у него оставался единственный выход – открыть ковчежец, что бы «Паучья лапка» уронила чужую птицу на землю.

Но с волшбой, что уйдет из птицы уйдет и магия из их оков!

Выбрив площадь перед лобным местом птица красиво раскинув крылья взмыла вверх. Буравом вкручиваясь в синеву она сделала два оборота и вдруг все кончилось.

Волшебство было ее жизнью, и в один миг оно исчезло!

Уже не живым, а мертвым металлом орел сделал еще один оборот и, кувыркаясь с мокрым хрустом рухнул на землю.

– Началось! – крикнул Избор, напрягая руки. Железо пробовало сопротивляться, но без магии ему было с ними не справиться. Сталь заскрипела, пытаясь сдержать напор чужой силы, но Избор только двинул руками и цепи попадали на помост. Первым делом он скомкал и выбросил с помоста бирюча, потом огляделся. Женщины безуспешно тужились, пытаясь порвать путы.

Тогда он крикнул Исину:

– Мешок собери, девок освободи да лошадей добудь… Гаврила!

Масленников вскинул голову.

– За талисманом!

Мир в глазах плыл, словно свечной воск, но даже сквозь грезы навеянные одолень-травой он не казался безобидным. Пока всем было не до них, но это только пока. У них оставались даже не минуты – мгновения и за них нужно было сделать все, что бы вернуть назад талисман. Оторвав у щиколотки цепь, на которой волочилась неподъемная гиря воевода раскрутил ее и бросил в дружинников, что стояли между ним и талисманом. Гиря вмяла одного в другого четырех воинов, а волочившаяся следом цепь смела еще пятерых, ударив их по ногам. Люди разлетелись, как поленья и в прореху Масленников углядел мага

– Не по тем бьешь! – взревел Гаврила и его гиря, словно боевой молот, улетела над головами врагов в сторону Санциско, все еще смотревшего на упавшего орла.

Они разом спрыгнули вниз, оставив на лобном месте хазарина и поляниц.

Не считая женщин за воинов, княжеская стража не навесила на них цепей, а только прихватила руки ремнями и теперь Исин, раздутый силой, и оттого ощущавший себя неповоротливым как стог сена, просто смял путы и те, словно кожура с гнилого яблока упали на помост.

– Что с тобой? – от удивления потеряв голос, шепотом спросила Диля.

– Ничего.

Исин прислушался к тому, что в нем происходило и озабочено сказал:

– Ну, а что тут будет, если Гаврила вспотеет?

Он посмотрел как там друзья. Те бежали сквозь толпу оставляя за собой просеку. Они еще не видели, а он сверху уже углядел, как перед княжеским помостом дружинники строятся плотнее и там мечется Санциско, тыча руками в эшафот. Ненавистный голос прокричал:

– Барон! Барон!

У него за спиной словно по волшебству вырос ряд лучников и навстречу хазарину понеслись стрелы. Ощущение близкой смерти встряхнуло хазарина и время растянулось, замедлив полет вражьих стрел. Они почти остановились, словно воздух стал плотным как вода и держал стрелы. Исин видел каждую из них, несущую смерть в железном клюве. Сам он легко увернулся бы. Ему даже показалось, что он сможет подойти поближе, взять каждую из воздуха и переломить, но он сдержался, ибо за его спиной стояли женщины.

Мигом нагнувшись, он подхватил помощника палача и поставил его перед собой, загораживая Дилю и Тулицу. Стрелы летели кучно и это облегчало его задачу. Острые клювы били в катову спину, а хазарин со злорадным удовлетворением наблюдал как глаза палача вылезают на лоб, при этом сотник не забывал слегка поворачивать живой щит, чтобы поймать стрелы, пущенные с боков.

Когда поток стрел иссяк, он выглянул. На Гаврилу и Избора плотным валом накатывались собравшиеся около князя дружинники. Руки решили все раньше головы. Подняв над собой еще дергающегося палача Исин зашвырнул его в набегавших на друзей воинов.

Тут, рядом с князем, было уже какое-то подобие порядка и на Избора набросилось сразу четверо. Красно-белые от чужой крови и своего страха они загородили дорогу к князю.

– А, Ящер! – выругался Избор, осаживая назад. В суматохе он даже не подумал ухватить чей-нибудь меч. Его шаг дал дружинникам недостающее мужество и подбадривая себя ревом они бросились к нему, но как раз в это мгновение над головами взвыло и всех четверых сшиб упавший с неба помощник палача. Избор благодарно вскинул подхваченный меч, а Гаврила не тратя времени на благодарности, обогнав его плечом пробил брешь в этой суматохе. В два прыжка расшвыряв тех, кто оказался на дороге он подбежал к помосту.

Что творилось тут, до того как на него вспрыгнул Гаврила, ведали только Боги. Князя они вообще не нашли, а Санциско лежал придавленный удачно брошенной гирей и даже не стонал. Вокруг еще посвистывали стрелы и оттого, даже не посмотрев на мага, Гаврила нагнулся над ковчежцем.

– Хорошо попал! – сказал Избор забираясь следом. – Целился хоть?

– Злоба целилась…

Взяв ковчежец в руки Гаврила нерешительно застыл, не зная закрывать крышку, обрывая колдовство, или нет. Исин понял его и, опережая движение, произнес:

– Погоди. Кто знает сколько тут колдунов шныряет. Уберемся подальше, а тогда уж…

– А остроголовые?

Произнеся это слово они оба привычно посмотрели в небо. Избор первый опустил глаза и пожал плечами.

– Остроголовые? А что остроголовые? Где сидит их маг они и так знают. Охота за нами его рук дело.

Он наклонился над Санциско. Гиря угодила магу в грудь и теперь выглядывала оттуда через обломки бело-розовых костей. Кровь в теле еще двигалась, но текла она уже не по жилам, а растекалась по помосту.

– С этим что?

Избор, не желая пачкаться в крови потрогал мага ногой.

– Думаю, уж ничего… Труп. После такого не живут….

– Не оживают, – поправил его Гаврила, поправляя на шее волшебное ожерелье. – Пошли, что ли?

Глава 34

Площадь стремительно пустела – горожане разбежались защищать свои лавки и амбары и тут осталась только княжеская дружина. Сквозь горестный вой и рев уже слышались резкие, уверенные голоса сотников и десятников. Гаврила озабоченно покрутил головой – дружина у здешнего князя собиралась споро.

– Хазарин где? Опять около баб трется?

Из того, что ему сказали Исин успел сделать только половину – освободил женщин и теперь вместе с ними стоял рядом с лобным местом. А вот лошадей там не было. Исин погрозил хазарину кулаком и привстал на цыпочки, но и ему на глаза не попалось ни одной лошадиной морды – только лица, люди, мечи и шлемы. Взгляд обежал площадь и, зацепившись за что-то знакомое, вернулся. У проулка, напряженно вслушиваясь во что-то, стоял остроголовый.

– И тут нас эти достали…. Мало нам своих! – в сердцах сказал воевода. – Давай хоть на лошадях, хоть на карачках. Нечего нам тут делать больше. А то налетят всякие разные с пожеланиями долгих лет жизни…

Гаврила кивнул – имея в руках талисман он ничуть не хотел подвергать его более опасностям, как тут же воздух над площадью прорезал детский крик:

– Дядя Избор! Дядя Гаврила!

Гаврила встрепенулся, отыскивая крикуна. Воевода оказался быстрее.

– Вот он.

Избор показал на полуразрушенный терем.

– Со второго поверха орет!

– Хитрый малый. Как это он туда попал? – Удивился Масленников. – Зачем?

– Воровал наверное, – не смущаясь предположил Избор. – Парень-то не промах!

– Лошади! – донеслось до них, объясняя сразу все.

– Там лошади! – понял воевода. – К нему!

Он взмахнул рукой показывая Исину, показывая, что бы тот оставался на месте.

Суматоха на площади сходила на нет, уступая место порядку. Кто-то уже без криков тушил занявшийся огнем княжий терем, кто-то вытаскивал из развалин покалеченных, а кто-то уже искал сбежавших виновников намечавшегося торжества. Они не пробежали и десятка шагов, как с криком и улюлюканьем за ними организовалась погоня. Чуть в стороне от дружинников, подбадривая воинов криками прихрамывая бежал бирюч.

– Вон как человек свою работу любит, – показывая на него крикнул Избор. – Не то, что у нас! Ведь если поймают, то опять все с начала – и позор нам читать и желания загадывать…

– Догнать-то может и догонят, а вот возьмут ли?

Гаврила не стал доводить дело до драки, а на ходу шлепнул себя по кулаку и позади стало безлюдно.

Распихивая ничего не соображавших людей они добежали до лобного места и нашли там Исина.

– Где бабы? – осерчал Гаврила – Говорили же ведь…

Исин вытянул руку. Впереди, за помостом, звенело и ухало. Обежав помост, на котором их совсем недавно собирались четвертовать, они увидели как Диля с Тулицей рубятся с обступившими дружинниками. Гаврила покачал головой и ничего не сказав начал хватать сражающихся и бить их друг о друга.

– Кончай играться! Иосиф лошадей раздобыл.

– Талисман? – спросила Тулица. Гаврила в ответ стукнул себя по груди.

– Лошади?

Гаврила хотел показать где лошади, но его перебил Избор.

– Все тебе вынь да положь… Беги следом. Кто добежит – увидит…

Лошадей тут оказалось много – куда как больше, чем им требовалось. Перепуганные шумом, что стоял вокруг, они выскочили из конюшни и теперь, словно кусочек штормового моря, бились о полуразрушенные стены. Дорогу на площадь им загораживала груда бревен, что еще недавно была стеной княжеского терема. Около нее торчком стоял невзрачный мужик, что охал и ахал каждый раз, когда лошади набегали и отшатывались от преграды.

– Что стоишь? – заорал прямо в ухо ему Гаврила. Гибель людей тут была неизбежна, но лошадям-то, лошадям-то за что гибнуть? – Разбирай бревна! Побьются же!

Он первый ухватился за какую-то лесину и выворотил ее, освобождая лошадям дорогу на площадь. Откуда-то сверху слетел Иосиф и радостно улыбаясь бросился к Гавриле, но Масленников не стал давать волю чувствам.

– На коней! В драки не ввязываться! Кого нужно – я сам убью!

– Задержимся, – предложил Исин. – Голыми ведь уезжаем… Ножик бы хоть какой найти или халат хотя бы. Сапоги бы неплохо… Визуария бы вот еще…

Гаврила только покачал головой.

– Ты тут себе только еще один застенок найдешь. Меч есть и довольно с тебя. Не рассуждать…

Не горстью беглецов, а воинским отрядом они проскакали, давя не успевших отбежать в сторону. Диля и Тулица визжали, стараясь на ходу хоть кого-нибудь задеть своим железом. Под рев еще не успевшей собраться погони они подскакали к не закрытым воротам и, опасаясь редких стрел, вырвались из города.

– Поживем еще! – крикнул Избор. – Погоняем пыль по дороге!

– Давай, давай! – прокричал Гаврила. – Не задерживайся, пока хозяева не опамятовались.

Обгоняя бегущих из города поселян они уходили от города все дальше и дальше все ближе и ближе придвигался холм, похожий на застывшую в беге морскую волну – крутую и непокорную. Дорога вела к нему и ничего другого как следовать ей у беглецов не оставалось.

Вместе с дорогой они поднялись на холм и там оглянулись. Конечно позади них все было так, как и должно было быть. Следом двигалось облако пыли – княжеским дружинникам много времени не понадобилось, что бы прийти в себя, вскочить на коней и бросится следом за ними.

– Ух ты! – сказали Тулица. – Догоняют!

– Не догонят, – погладив кулак обронил Гаврила.

– Эти не догонят, так сами въедем куда не нужно.

Пока все высматривали погоню у себя за спиной Диля смотрела совсем в другую сторону. Прямо там, где они надеялись найти спасение, у подножья холма, перегородив дорогу стоял воинский отряд. После секундного замешательства Диля спросила:

– Ну, кто скажет где их меньше? Спереди или сзади?

Гаврила, разглядывая новую напасть, поскреб лоб.

– Больше… Меньше… Тут угадать надо кто добрее…

– Ну и угадай! А то потом не до этого будет. Кровь-то у всех красная.

– Назад ехать – дороги не будет. – Сказала Тулица, косясь на притихшего Иосифа. – Примета есть такая.

Гаврила из-под руки все смотрел вниз.

– А кто это там? – спросил мальчишка. С ответом никто не поспешил и он дернул за рукав богатыря.

– Морды больно знакомые… – наконец сказал Масленников. – Неужто не узнаете?

Исин пригнулся к шее коня.

– Да! – сказал он. По доспехам и стяжкам он уже понял, кого Судьба в этот раз поставила перед ними. – Почти родня… Все на месте, только тестя с голубятней не хватает…. И чего они сюда приперлись?

Он оглянулся на подлетающую сзади погоню. Облако пыли за спиной распадалось на отдельных всадников. Их сжимали как орех.

– От такого зятя кто же откажется? – спросил Избор искоса поглядывая, то вниз, на голубевцев, то на Дилю.

– Вон орава-то какая! – подал голос Иосиф. – Посекут…

– Я им посеку… – сказал Гаврила. – Ладно…

Он сунул меч за спину, освобождая руки от оружия.

– Живо все ко мне за спину.

Исин с Избором переглянулись. Гаврила хотел пустить в ход свое самое страшное оружие.

– Хочешь их поубивать всех?

Гаврила посмотрел на Исина.

– А как иначе?

– Я к тому, что сил не хватит, – покривил душой хазарин. – Вон их какая прорва.

Богатырь не ответил. Они смотрели друг на друга, принимая жестокое, но неизбежное решение и только поляницы ничего не понимали в происходящем.

– Ты что, колдовать собрался? – спросила Тулица. – Ты, я смотрю на все руки. От вас и под землей не спрячешься…

Гаврила вдруг улыбнулся и спохватившись коснулся талисмана. Пока сок одолень-травы еще бродил в крови он не решился взять его своими руками, а попросил Тулицу.

– Сними.

Когда она сняла ожерелье он достал ковчежец.

– Спрячь и отдай Избору.

Она сделала, что просили. Тишина позади них потихоньку наполнялась перестуком копыт и криками.

– Ну что? – спросил Исин.

– Не убью, – решил Гаврила. – Я – не ты… Это ты у нас безжалостный – режешь кого не попадя.

Хазарин зарумянился и потупил взгляд.

– Хватит, – становил его Избор. – Перехвалишь. Резать-то он и впрямь режет, а потом за ним чисти…

– Ладно. Исин злой, а я добрый. Я их тогда пожалел и сейчас пожалею!

Он посмотрел на оставленный город.

– Те злые сегодня, а эти нас, поди, забыли. Сейчас напомним.

Он весело под мигнул Тулице, которая еще не догадывалась о том, что ей сейчас предстоит увидеть. Богатырь тронул коня коленями и тот, словно уже знал что нужно будет делать размашистой рысью поскакал вниз по склону. В последний раз оглянувшись на взлетавших на холм преследователей Избор рукой показал женщинам, место за Гаврилой, и когда их лошади пристроились позади Гаврилы пропустил вперед Иосифа и тронул вперед своего коня. Стиснув зубы он скакал за Иосифом, думая о том, что все, что сейчас произойдет – зло, погибнут невинные люди, но без этого уже нельзя обойтись. Все это нужно, что бы «Паучья лапка» осталась на Руси. И ни одна цена за это не была велика.

Первый удар расколол воздух словно гром. Избор вздернул голову, выискивая фонтан крови и разорванной плоти, но вместо красного занавеса в пол неба он увидел прямо перед собой черную стену.

Бросив поводья Гаврила скакал на ощетинившийся копьями строй. Другой дороги у них не было – талисман возвращался в Киев своим путем. Этой дорогой. Богатырь вскинул кулак, ударил ладонью по нему и земля впереди вздрогнула и вздыбилась черной волной, поднимавшейся до самого неба. Казалось, что кто-то из Богов встал за гигантский плуг и вонзил невидимый лемех между ними и погоней. Руки, наполненные неземной силой повели его перед беглецами, загораживая их от дружинников двумя черными занавесями. Справа и слева от беглецов в воздух взлетели камни и песок, а по земле, прямо перед ними струился черный ручей. Нет, не ручей – овраг. Глубокий овраг мерными рывками двигался к перегородившим дорогу голубевцам. Воины еще стояли на месте, борясь со страхом, но и Избору и хазарину и ошарашенным женщинам было ясно чем все это кончится. То, что близилось к ним не было страхом. С ним обученные воины справились бы. Это был Черный Ужас, чувство, которое охватывало человека перед лесным пожаром или землетрясением. Чувство не рождавшееся внутри человека, а внушенное ему свыше.

Земля трескалась и стонала, и под этот шум строй перед ними начал расходиться. Кони беглецов незаметно для себя вступили на дно сотворенного Гаврилой оврага. Воздух тут был горек и пах сыростью. Запах потревоженной земли лез в ноздри и воевода сморщившись замотал головой. По бокам уже не было видно людей – только черные, осыпающиеся стены, а впереди небо сходилось клином и упиралось в такую же черную стену. Как ни старался Гаврила приноровиться к ходу коня, его качало из стороны в сторону и оттого удары не попадали в одну точку. Проход, что торил Гаврила, вместо того, что бы быть прямым, от этого становился похож на причудливо изломанное горное ущелье или на ветвистую еловую лапу, где от основной ветки в самых причудливых местах в стороны отходили ветки поменьше, а потом впереди появлялись все новые и новые отростки. В спину Избору пахнуло влажным ветром.

– Вверх давай! – крикнул воевода. – Вверх! Засыплет!

Даже не оглянувшись Гаврила немного повернул кулак и дно постепенно стало подниматься вверх. Воздух стал суше, светлее, раздвинулись стены и они вновь оказались на земле.

Они выскочили на дорогу и не оглядываясь поскакали вперед. Они знали, что теперь тем, кто остался на другой стороне рукотворного оврага, теперь не до них. Позади стоял грохот – там схлестнулись две погони, вгоняя одна в одну две ненависти и два желания догнать беглецов.

– Как меч в ножны! – крикнул Исин, радостно смеясь.

Избора наполнила необыкновенная легкость. Солнце и двух пальцев не прошло с тех пор, как они стояли на лобном месте опозоренные, без талисмана и без всяких надежд на будущее, а теперь…. А теперь враги рубили друг друга, а перед ними лежала свободная дорога.

Они проскакали почти два поприща, когда Тулица все же оглянулась. Овраг, пробитый в земле Гаврилой был еще хорошо виден, как и туча пыли, что висела над ним. Княгиня нагнала Масленникова и восторженно крича:

– Пожалел ты нас в прошлый раз! Ой пожалел! Спасибо!

Масленников рассмеялся.

– Я же говорю – я добрый!

Они гнали лошадей, словно погоня еще дышала им в спины. Вихрем промчавшись сквозь пару деревенек они свернули к лесу. Там Гаврила остановил коня и оглянулся. Не найдя погони за спиной он пересчитал глазами тех, кто был рядом

– Тут разделимся!

Избор, словно Масленников с ним уже договорился, кивнул. Исин, не желая выпадать из мужского братства тоже качнул головой, хотя ничего не понял. Тулица нахмурилась.