Текст книги "Внешний враг"

Автор книги: Владимир Перемолотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Глава 21

Избор волновался зря. Враги этой ночью не лезли не тучей, не поодиночке и всем удалось выспаться.

Под утро Гаврила Масленников разбудил всех. Глаза у друзей еще слезились, но все что произошло вчера не оставило других следов кроме рези в глазах, когда они смотрели на яркий свет.

– Ну, что? – с беспокойством спросил Гаврила.

– Вижу, – недовольно щурясь сказал воевода. Голос его звучал недовольно и радостно улыбающийся Исин спросил.

– А тебе что мало этого? Из-за угла хотел бы видеть?

– Мало. Если драться придется…

– Если? – удивился Масленников.

Воевода поправился.

– Когда драться придется, так глаза в драке не последнее дело, а я себя чувствую как будто в каждый глаз по горсти песка получил.

Гаврила не стал его слушать. Пить хотелось так, что в глазах прыгали бесы.

– Ладно. У меня в горле то же самое… Талисман на месте?

Исин сунул руку в мешок и достал яйцо.

– Все на месте. И талисман и яйцо.

Глаза слезились и он смотрел на мир щурясь, словно целился.

– Поесть у нас нечего?

– Вон Иосиф лежит… Если только у него где-нибудь откусишь.

Гаврила чувствовал себя совершенно спокойно. С разбойниками, дикими зверями и прочим Избор с Исином справятся сами. С бесплотными помехами, вроде давешнего дракона, буде они возникнут у них на пути Гаврила готов был справиться в одиночку, ну а все остальное они могут одолеть помогая друг другу.

– Так что с яйцом?

Хазарин осторожно положил путеводное яйцо на камни и отошел. Яйцо осталось стоять, словно ночь проведенная рядом с «Паучьей лапкой» отшибла ему память, и теперь оно вспоминало, как это ему удалось попасть в эту глухомань и вообще для чего оно появилось на свет.

– Ну? – спросил Гаврила. – И это называется все в порядке?

– Это не лошадь… – напомнил Исин.

– Я вижу…

– Дай ему прийти в себя.

– Съем я его, – напомнил давнюю угрозу Гаврила.

– Зверь… Тут лаской надо.

Исин нагнулся и погладил прохладный бок яйца. Оно дернулось и закрутилось на тупом конце.

– Ожило… – удивился он.

– А если сейчас опять по кругу? – спросил Гаврила.

– Тогда Исин его съест… – ответил воевода. – Может оно хазарского брюха больше боится?

Яйцо крутилось не трогаясь с места, неумолимо приближая роковой для себя конец.

– Как с похмелья… – сказал воевода и они вновь замолчали.

Яйцо крутилось и крутилось, а они наливались гневом, пока Исин не нарушил молчания.

– Я смелый, но, конечно, не настолько, чтобы заколдованные яйца глотать. Я его лучше камнем пришибу…

С яйцом что-то произошло. Оно встрепенулось, перевернулось на бок и словно принюхиваясь стало водить острым концом по сторонам. Гаврила вспомнил тот день, когда Муря дал им проводника.

– Катись!

И яйцо покатилось… Причем так уверенно, что сразу стало ясно, что есть у него и цель в жизни и желание поскорее добраться до нее. Оно катилось мимо костра, когда Иосиф заворочался и сел, протирая глаза. Лицо его озарилось улыбкой, когда он увидел богатырей.

– Доброе утро!

Мужчины улыбнулись в ответ на улыбку мальчишки, но в тоже мгновение по его лицу промелькнуло выражение омерзения и ненависти. Ни Исин, ни Избор не успели сообразить что к чему, как Иосиф с криком – Паук! – ударил ногой по камням. Выражение ужаса, мелькнувшее на лице мальчика, заставило Избора подумать, что тот и вправду что-то увидел (мало ли какая дрянь ползает в камнях, где лежат два покойника) и он, повидавший в своих странствиях не мало ядовитых тварей, прыгнул, перехватывая босую ногу мальчика, не давая ей коснуться мерзкого насекомого.

Он успел вовремя!

Яйцо, хоть и шарахнулось в сторону, но сделало это с опозданием. Нога Иосифа приближалась к нему неотвратимо быстро. Если бы оно могло завопить от ужаса, то непременно сделал бы это. Момент был самый подходящий, но как раз тут и вмешался Избор. Ни Гаврила, ни Исин не успели испугаться, как воевода со стремительностью стрижа пролетел разделявшее их расстояние и у самой земли перехватил ногу мальчишки. Иосиф заорал благим матом и упал на камни. Точнее не упал. С удивительным проворством Исин прыгнул и успел поймать его в воздухе. Несколько мгновений они лежали друг на друге, тяжело дыша.

– Ты чего, чадо? – спросил хазарин. – Какой же это паук. Это – наше яйцо!

Иосиф дернулся раз-другой и затих.

– Яйцо? – переспросил он. – Почему яйцо?

– Это, брат, не простое яйцо, – объяснил Избор поднимаясь и осматривая нет ли на проводнике трещин – Это, брат, яйцо путеводное! Оно ведет нас к Черному Зеркалу!

– К Черному Зеркалу? – Иосиф постепенно оттаивал от пережитого страха.

– Да. Гавриле вот очень нужно в него посмотреться.

Избор не стал вдаваться в подробности и удлинять разговор. Он подхватил мешок и собрался, было идти.

– Погоди, – остановил его Исин. – С этими-то что?

Он кивнул на трупы слепцов.

– Неужто ты их хоронить собрался? – нехорошо удивился Гаврила. – Брось….

Он вспомнил Тулицу.

– Вороны их похоронят…

– Мне до них дела нет… С мешками что делать будем?

Костер, что еще тлел, выстрелил в сторону мешков длиной искрой.

– Сгорят…

– Туда и дорога…. У них там, верно пол мешка объедков…

Избор, что-то вспомнив, вдруг положил свой мешок на место пошел к костру.

– А вот что у них в другой половине-то? Мальчишка у нас босой, так у них там, может, хоть лапти есть?

Он высыпал содержимое мешка на землю. Сперва действительно падали куски и корки, но на самый верх кучи упала пара аккуратно завернутых в тряпицу сапожек. Как раз по ноге мальчишке.

– Ну? Откуда это у них? – не поверил глазам Исин.

– Зарезали кого-нибудь, – хладнокровно сказал Гаврила. – Или украли… Они люди боевые, предприимчивые…

Исин носком сапога брезгливо расшвырял остатки и не найдя ничего занятного стал сгребать их к костру.

– Остатки зла – в огонь, – пробормотал он, глядя как мальчишка улыбаясь во весь рот натягивает сапожки на грязные ноги.

– Погоди. Тут еще мешок.

Он высыпал содержимое с другой стороны костра. В нем не было еды, а только куски тряпок, старые тетивы от сгнивших, наверное, уже луков, глиняные свистульки да несколько коробочек и берестяных шкатулок.

– Деньги? – спросил Исин. Избор открыл все поочередно все кроме одной, не пожелавшей открыться и не нашел внутри ничего интересного. – Порошки какие-то.

– Это еще что? Отрава какая-нибудь?

– Не иначе. Что тут хорошего еще найти можно?

– А там что? – он показал на оставшуюся коробочку. Избор пожал плечами и сжал пальцы, чтобы раздавить ее, но тут за спиной Иосиф издал невнятный звук и они обернулись к нему. С ним ничего страшного не случилось – мальчишка с удовольствием смотрел на новые сапоги и чмокал губами… В этот момент коробочка в руке Избора вспыхнула вчерашним злым пламенем. Спасло их в этот раз то, что они смотрели в сторону. Боли воевода не почувствовал, но от неожиданности уронил коробочку на камни. Несколько мгновений они стояли, не зная, что предпринять, а потом, набравшись смелости, Масленников осторожно тронул ее носком сапога.

– Это что еще?

Объяснить это никто не взялся, но Гаврила ответил и им и себе.

– Это то, чем они нас вчера приветили… Вот значит как…

Избор повернулся к Иосифу.

– Что это? Не знаешь?

– Нет, – ответил мальчишка лишь мельком посмотревший на коробочку. – Что-то стариковское…

Избор подумал и осторожно опустил коробочку в карман.

– Доброй свинье все впрок. Будет случай – пустим в дело…

Подхватив мешок, он вышел, знаком пригласив всех за собой. Иосиф первый двинулся за ним смотря на него широко раскрытыми глазами. Что там было – удивление, восхищение или что-то другое Гаврила не понял, но довольно хмыкнув пошел следом. За камнями Избор уже устраивал яйцо на земле.

– Катись! – скомандовал он и оно послушно двинулось по дороге. Теперь они шли медленнее, приноравливаясь к тихому шагу Иосифа. Дорожная грязь за ночь подсохла, небо играло золотисто-розовыми перьями облаков и о вчерашней непогоде напоминал только халат Избора – коричневый от прилипшей земли. Гаврила обогнал воеводу и пошел сразу за яйцом. Наверное та уверенность в будущем, которую испытывали люди передалась и ему и теперь оно не просто катилось, а выписывало какие-то вензеля.

Иосиф, уже привыкший быть поводырем у стариков подошел к Гавриле и подставил свое плечо под его бесплотную руку, но к ужасу своему убедился, что тот бесплотен.

– Дух! Приведение! Призрак! – заорал он во весь голос и ужас, словно ветер понес его вперед.

– Яйцо! – заорал громче мальчишки Исин. – Яйцо!

Уши у него, наверное, все-таки были и это спасло его в этот раз от нехорошей смерти. Вильнув в бок оно спряталось под кстати подвернувшемся камнем. Мальчишеские ноги подняли пыль в пяди от него и унесли хозяина так далеко, что они едва его видели.

– Вернись, Иосиф! – заорал Гаврила, почувствовавший себя невольным виновником случившегося. – Это колдовство! Я хороший!

Но мальчик больше верил своим страхам, чем словам богатыря и вернулся не скоро. Они втроем долго уговаривали его, но даже после того как он набрался смелости и подошел к ним, то еще долго шарахался от Масленникова, стараясь держаться поближе к настоящим людям. Но ни воевода, ни сотник не оправдали его ожиданий – им не понадобилось его умение вести за собой слепцов. Первое время Иосиф шел словно в воду опущенный, но потихоньку оттаял и повел себя как обыкновенный мальчишка. Все ему было интересно, и он то отставал, то забегал вперед. Яйцо теперь его чувствовало и каждый раз, когда он оказывался рядом, находило для себя укрытие между ног у Избора.

В конце концов, Исин положил-таки ему руку на плечо и почувствовав себя при деле отрок успокоился. Попривыкнув в Гавриле, он начал расспрашивать его с детской непосредственностью о боях и сражениях, о Царьграде и ромейских обычаях. Гавриле было что вспомнить, и мальчик слушал раскрыв рот – рядом с ним шли герои. Те самые о которых пели слепцы в песнях. Он задавал наивные вопросы и получал обстоятельные ответы. Разговор увлек Гаврилу настолько, что несколько раз он даже попытался что-то начертить на песке, но всякий раз хлопал себя по лбу и шел дальше. Так за разговором миновал полдень и они подошли к реке.

Дорога там сворачивала и шла берегом. Люди хотели, было, повернуть за ней, но яйцо заартачилось, и покатилось прямо через дорогу и траву к берегу.

– Пить хочет, – решил Иосиф.

– Да оно у нас сроду не пило, – возразил Избор, наблюдая как трава расходится перед ними в стороны, словно вода перед носом лодки. – Видно дорога тут…

– Дорога там! – отрок махнул рукой, показывая на оставленную ими дорогу.

– Это чья-то дорога там, а наша – тут, – объяснил Исин несмышленышу.

Берега были высокими и, судя по тому, что течения не было видно, воды в реке было довольно. Дорогу и реку разделяла полоса травы и кутов. Несколько молодых ив купали свои ветви в прозрачной воде. Рядом с берегом – песчаное дно просвечивало сквозь мелкую воду – они видели большие камни, обросшие длинными космами шевелящегося мха. Там, где дна уже не было видно, на поверхности плавали большие листья кувшинок. Между них то там, то здесь появлялись круги – в глубине играла рыба.

Яйцо крутилось по берегу и призывно подпрыгивало, заманивая их в какой-нибудь омут.

– Придется вплавь… – сказал Избор. – Отмоемся заодно.

Он посмотрел на Исина. Тот смотрел на воду отрешенно, как на врага, с которым предстояло сразиться. Потом посмотрел на Иосифа. Слабым звено в их цепи был теперь он.

– Ты-то плавать умеешь?

– Нет, – ответил отрок. – А купаться люблю…

Избор поскреб голову, складывая там обе фразы.

– Ладно. Как-нибудь переберемся…

Гаврила осторожно трогал ногой воду и думал – раздеваться ему или нет, но вода не держала его и не мочила и он не стал трогать одежду. Богатырь хотел уж, было, показать пример, как Избор попросил его.

– Пройдись-ка туда-сюда…

Гаврила посмотрел на грязный халат воеводы и представив, что станет с этой прозрачной водой, когда Избор войдет в реку ответил:

– Чего ходить? Переправляться нужно… Я первый, а вы следом.

Гаврила кинул, соглашаясь, но в воду лезть не поспешил.

– Уж больно все тут тихо, – вдохнул он. – Не могли же старики случайно нас там встречать?

– Нет. Навел кто-то…

– Ну а раз так, то и тут кто-нибудь оказаться сможет. Либо тут, либо там, – он кивнул на другой берег, то же благостно тихий в это утро. Гаврила почесал в затылке.

– Нет. Если они не дураки, то они нас у какого-нибудь брода ждать должны, у ближнего моста, может, а не тут…

– А если дураки?

Гаврила не стал спорить.

Глядя как он пошел сквозь траву и ни один даже самый тоненький стебелек не шелохнулся при этом Избор завистливо вздохнул. Богатырь прошелся вправо, влево, заглянул в кусты и за камни. Посмотрел даже под ветвями ив, но ничего не нашел. Берег был тих, безлюден и не опасен.

– Нет тут ничего… – Сказал богатырь. – Разве что под землей…

Избор молчал.

– Если что нам и готовят тут, то на другом берегу… А стоять тут нечего. Это занятие совершенно бесполезное…. – и показывая пример, пошел в воду.

Глава 22

Посмотрев как Гаврила без плеска рассекает речную гладь. Избор повернулся к Иосифу.

– Поплывем – держись поближе ко мне.

Он подмигнул мальчишке и добавил.

– Мы не Гаврилы. Сухими нам из воды не выйти, но и утонуть не утонем… От хазарина подальше держись. Он в воде сам не свой делается. Может утопить…

– Да хватит тебе… – проворчал Исин, отыскивая глазами на берегу что-нибудь такое, что могло бы спасти его от верной смерти в воде. – Ты сам не утони и отрока не угробь.

Избор погрозил ему пальцем и Иосиф рассмеялся.

Гаврила уже зашел в реку по горло и тем, кто смотрел на него в одну секунду стало ясно, почему тут не построили моста. Дно резко ушло вниз и Гаврила в тут же самую секунду скрылся из глаз.

– По дну пошел… – со страной завистью сказал Исин, понося к берегу здоровенный пенек. – Надо же какая жизнь не справедливая… Он и плавать умеет и по дну пойдет, а тут….

Избор воспринял это как-то мимоходом.

– Ладно, – оборвал он хазарина. – Переберемся. Неужто хуже не бывало?

Он кивком послал Иосифа вперед и глядя как детские ноги вспенивают перед ним воду пошел следом. Позади сопел Исин, стаскивая в воду пенек. Против ожидания Иосиф неплохо держался на воде и воевода уделил внимание мешку с талисманом и путеводным яйцом. Не решаясь мочить пожитки, он поднял мешок над водой и одной рукой начал помогать себе продвигаться к другому берегу. Преодолевая течение, он сильными гребками толкал себя вперед. Халат на нем пузырился, истекал мутной грязью, но плыть не мешал. Немного увлекшись, он обогнал Иосифа.

– Держишься? – обернулся он к нему. Иосиф не ответил и Исин посчитал за лучше помочь ему, но тут прямо перед ним вынырнула Гаврилова голова. Он отшатнулся и спросил.

– Ты чего?

Ничего не ответив Масленников хрипло вздохнул и без всплеска ушел под воду. Избор не успел заинтересоваться что там с Гаврилой, как позади него раздался крик.

– Тону!

Голос Иосифа был слаб и испуган. Избор стремительно развернулся. Исин на своем пеньке, влекомый течением, плыл в стороне, а вот Иосиф… Силы оставляли мальчишку. Он бестолково бил руками по воде, вздымал тучу брызг, но если и двигался от этого, то не вперед, а вниз. Рядом с Избором опять вынырнул синий от натуги Гаврила и, прохрипев что-то неразборчивое, ринулся вниз.

Двумя гребками он догнал Иосифа. Уже не спрашивая, что и как, он сильным движением отшвырнул его к берегу. Точнее хотел отшвырнуть, но мальчишка вцепился в руку, державшую мешок. От неожиданности Избора развернуло и он ушел под воду, навстречу выпрыгнувшему Гавриле. Он вынырнул почти сразу и отбросив волосы, залепившие глаза попытался поднять руку с мешком повыше. Будь они на земле это удалось бы ему без труда, не смотря на то, что перепуганный Иосиф пытался влезть по его руке как по дереву, но в воде ему не на что было опереться, и поднимая руку с мешком вверх, он погружался на дно…

Избор не закрывал глаз и видел как прямо над его головой пускает пузыри Иосиф. Почти целиком мальчишка забрался на руку, и ноги его мелькали над головой воеводы. В нескольких саженях левее откуда-то снизу вынырнул Гаврила и тут же опять ушел на дно. Не видно было только Исина, да и это было к лучшему. Похоже было. Что только у него все было в порядке, ибо вряд ли Гаврила прыгал сейчас от радости. Что-то случилось и с ним. Пока он искал врагов, Масленников еще раз выбросился из воды и ушел в нее. Как не вертел Избор головой не усмотрел вокруг себя ни одного противника. Плавала тут какая-то рыба, какие – то щепки… Он бы может и еще чего углядел, но тут руку, что еще держалась над водой словно прижгли железом. Вода не дала ему вскрикнуть, но от неожиданности он уронил в воду сразу все – и мешок и Иосифа. Мальчишка заорал, бултыхнулся ногами и с головой погрузился в пучину. Избор тут же выскочил наверх набрать воздуху и осмотреться.

Мешок он увидел – тот уже уплывал, подхваченный течением, а вот Иосифа видно не было. Воевода мог бы доплыть до мешка, но для него не было сомнения в том, что нужно было делать в эти мгновения. Набрав в грудь воздуху, сколько мог, он нырнул за Иосифом. Он поймал его за ногу около самого дна. Мальчишка слабо шевелил руками. Почувствовав ухватившую его руку он задрыгал ногами как лягушка, но Исин потащил его наверх и через несколько мгновений они вместе вынырнули на поверхность. Слава Богам берег был уже рядом и там, на самой кромке воды, лежал Гаврила. В его неподвижности было что-то страшное. Он был даже не как дерево, а как полузатонувшее бревно. Казалось, что силы покинули богатыря и подходи и бери его голыми руками. Вдалеке что-то вопил хазарин, но Избор, не обращая внимания на крики, погреб к Масленникову. С каждым гребком ноги Гаврилы, просвечивающие сквозь мелкую воду становились все ближе. Еще два гребка и воевода встал рядом. Положив Иосифа чуть в стороне от хрипящего богатыря он быстро спросил:

– Живой?

Гаврила ответил движением – перевернулся на спину и закашлял. Воздух со свистом входил в него и с шипением вылетал обратно.

– Живой! Раз живой, так терпи…

Глаза мальчишки были закрыты, но он дышал и это было самым главным. Чтобы прийти в себя мальчишке требовалось только время и тогда он повернулся к Гавриле. Тот синими губами хватал воздух и тер грудь. Воевода присмотрелся к губам и успокоился. Говорить еще богатырь не мог, но уже мог шепотом ругаться. Последней заботой Избора стал мешок. Закрыв глаза от слепящего солнца он всматривался в бегущую мимо него воду. Злоба свинцом гнева заливала голову. Прямо сейчас, в это мгновение рушилось то, что чему они посвятили год свой жизни, ради чего терпели боль и голод, ради чего рисковали жизнями – своими и чужими.

Злыми руками он содрал с себя халат, как мокрую тряпку, стащил сапоги и раздвигая упругую воду снова вошел в реку. Он готов был броситься в нее очертя голову, вдогонку за мешком, но его остановил крик хазарина.

– Поймал! – проорал он. – Я поймал! Теперь меня ловите!

Крик несло вниз по течению…

Судорога, скручивавшая внутренности воеводы отпустила, оставшись тупой болью в сжатых кулаках. Хазарина несло течением, но воевода отчетливо видел как он размахивает рукой с мешком. Не раздумывая, Избор нырнул в реку, переставшую быть злой и враждебной… Через десяток гребков он догнал пенек и поплыл рядом с хазарином. Тот держал одной рукой мешок, другой пенек и не собирался выпускать не того ни другого. Ноги его во всю шевелились, украшая зеленую воду перламутровыми пузырями. У воеводы с души свалился камень и, так же как только что Гаврила, без всплеска канул на дно.

– Ну как?

– Я поймал! – Исин показал мешок воеводе. Избор подплыл к нему с другой стороны, положил сверху руку.

– Да я не об этом… Как водичка?

Костяшки хазарских пальцев побелели. Сотник держал мешок крепко, почти так же крепко, как и пенек и упускать его явно не собирался…

– Я поймал! – повторил хазарин, ждавший похвалы, или, по крайней мере, одобрения.

– Да вижу, вижу… Ты, оказывается, хозяйственный… Ничего мимо тебя не проскочит… Ты и ложку мимо рта не пронесешь…

Дно ударило по ногам и ухватившись за корень Избор остановил пенек. Течение развернуло хазарина и он подняв волну придонной мути вышел на берег, волоча деревяшку за собой.

– Брось… – сказал Избор, шаря в мешке. Яйцо было на месте, ковчежец тоже. – Назад плыть не придется…

– Не зарекайся. Это еще как знать… А чего ты его вообще бросил?

– От неожиданности.

Хазарин поднял брови и посмотрел на пустынную реку.

– Что же это такого с тобой неожиданного случилось. Посреди реки-то? Колдуны или остроголовые налетели?

– Укусили меня неожиданно…

Избор вынул руку из мешка и стал рассматривать ее. Рана вокруг большого пальца была не неглубока и двумя дугами охватывала палец. Зубы, оставившие его были явно не рыбьими. Кусал кто-то из своих, имевший обыкновение кушать мясо. Исин посмотрел на руку воеводы, потом, опасливо, на реку….

– Русалки?

Не найдя опасности, он улегся на спину и задрал ноги, выливая из сапог воду.

– Иосиф, – сказал налюбовавшись воевода. – Людоед какой-то…. Как медведь за ветку…

– Иосиф?

– Да. Со страху, наверное…

– Больно?

Избор поморщился, но голос Исина был по настоящему участлив и воевода без раздражения ответил.

– Сейчас, как придем, попроси, чтобы и тебя укусил. Он вряд ли откажется…

Не вдаваясь в подробности он поднялся и потащил за собой хазарина. Где по берегу, где по воде они добежали до Гаврилы и Иосифа. Масленников больше не хрипел, а только морщился, растирая грудь. Иосиф сидел у его ног и не отрывал глаз от камня, из которого торчал носок Гаврилова сапога.

– А ты чего развеселился? Ни с того ни с сего скакать начал… – спросил Избор богатыря, отыскивая взглядом халат.

– Чуть не утонул…

– Утонул? – недоверчиво спросил Исин. – Как это ты утонул? Да быть того не может! Как ты утонешь, если ни огонь, ни вода, ни сталь, ни булат…. Да тебя хоть бревном по голове… Картаге спасибо скажи и присным его!

– Скажу, – мрачно ответил Гаврила. – Попадись он только мне в руки я ему такое спасибо скажу…

– Говори толком, – остановил его Избор, – и покороче… А то после твоих слов в реке вся рыба переведется. Что случилось?

Гаврила поднялся и по привычке стал отряхиваться, потом махнул рукой.

– Правда. Все так. Ни вода, ни огонь, ни булат…. Об одном забыли. Пока тебя огнем, водой да булатом по всем местам лупят, так дышать-то все одно надо…

Избор натягивавший на себя мокрый халат не понимающе посмотрел на Масленникова и тот сердито проорал, словно хотел, что все кругом узнали о том, что с ним произошло.

– Это же вода! Там дышать нечем!

Избор оглянулся и промолчал, а Исин огорченно присвистнул.

– Не такой уж ты неуязвимый, выходит… Есть, оказывается и на тебя смерть…

– Моя смерть в чьем-нибудь колчане лежит, своего часа дожидается, а чтобы вот так. В реке… Пить не могу, дышать не могу…

Избор выпрямился и халат захрустел на его плечах.

– Оказывается вся твоя неуязвимость кончается вместе с воздухом… Да, не доглядел Картага.

– Да ладно, – сказал Исин. – Вон его сколько воздуху-то… На всех хватит… И старым и малым…

Он потрепал по голове Иосифа, что жадно прислушивался к разговору богатырей.

– И целым и укушенным… И тем, кого сквозняк продувает. Пошли отсюда.

Мальчишка молодечески подпрыгнул и выбежал из низины на крутизну берега. Скрипя сапогами следом поднялись Исин и Избор. Последним, бесшумный словно тень от облака, наверх поднялся Гаврила. Леса на этом берегу не было. Большая его часть осталась позади, а тут дорога шла прямо через поле и упиралась в…

– Острожек? – спросил Исин.

Гаврила посмотрел повнимательнее и покачал головой.

– Скоре замок… Далековато, правда… Не разглядеть…

Дорога у них под ногами лежала словно новая скатерть. С этого места им было видно как она – широкая у их ног все дальше уходя к виднокраю истончается в нитку и там привязывает к краю земли плотное черное облако, выпирающее из-за виднокарая остроконечными башнями.

В том, что они видели перед собой сквозила не славянская основательность. К тому же ни стены, ни башни ни лучились гостеприимством.

– Это же сколько камня перетаскать нужно было… – сказал, наконец, Исин. – Чтобы такую махину поставить…

– Много. Там ведь еще ров наверняка перед стенами… Умеет, видно, хозяин воевать.

Пока Исин с Гаврилой смотрели вперед Избор смотрел вверх. Он так привык видеть там что-то угрожающее, что с утра удивлялся не находя над головой ни ковра с остроголовыми, ни Мури, ни даже самого завалящего дракона. Ничего не найдя и в этот раз он сказал то ли с облегчением то ли с разочарованием:

– Поиздержались, похоже, остроголовые-то…

– Стариков тебе мало? – напомнил Гаврила, оглядывая облака. – Попомни мое слово. Сидят и силу копят…

– А как накопят… – начал было Исин, но Избор не дал ему договорить. Он вынул яйцо и ощущая как оно дергается в ладони, нетерпеливо желая начать служить людям, поставил его на дорогу. В это раз оно даже без понуканий сдвинулось с места и покатилось, уминая перед собой дорожную пыль.

Солнце, словно следуя за людьми, пошло к замку вместе с ними. Под его лучами половина Изборова халата высохла, но другая пола продолжала мокро хлопать по ногам Гаврила терзаемый жаждой слушал это потихоньку раздражаясь – ему казалось, что позади скачет огромная лягушка, время от времени задевая раздутым брюхом за дорогу. Он в раздражении поворачивался и каждый раз встречаясь взглядом с Избором. Он ничего не говорил, но жажда в его глазах говорила больше, чем слова. Чтобы отвлечься он стал смотреть на замок, что не становился ближе. Яйцо впереди показывало дорогу.

– Надоело! – сказал вдруг Гаврила.

– Что тебе не так?

– Надоело яйцо слушаться…

Исин с любопытством посмотрел на яйцо.

– Меду прочим воевода не хуже некоторых. Оно хоть знает куда катится, а за тобой пойдешь еще не известно где голову сложишь…

– Все известно… Наверняка в замок катится.

– Интересно кто там?

– Надеюсь, что не людоед… – сказал Избор.