Текст книги "Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны"

Автор книги: Владимир Снегирев

Соавторы: Давид Гай
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

Да, все это неоспоримо. Доктрина «противостояния» широко использовалась и американскими политиками. Но есть ли хоть одно свидетельство, хоть один доказанный факт, что тогдашняя администрация США планировала вступить в контакт с Амином на предмет установки в ДРА ракет против СССР?

Военачальники, дипломаты, ученые, с которыми мы заговаривали на тему «опережения американцев», улыбались в ответ: «Типичная пропагандистская уловка, притом не очень умная».

31 декабря маршал Соколов попросил прислать в Кабул самолет, чтобы вернуть в Москву оперативную группу Генштаба. Он считал: с вводом войск ее миссия в Кабуле закончена. Еще одно свидетельство того, что долго оставаться в ДРА не входило в планы и намерения наших военных. Но не тут-то было. И сам маршал, и его генералы застряли в горах Гиндукуша на долгие месяцы.

Глава третья
Тактика без стратегии

Могло ли все закончиться в феврале?

К середине января 1980 года ввод 40-й армии в основном был завершен. На территории Афганистана полностью сосредоточились три дивизии (две мотострелковые и одна воздушно-десантная), десантно-штурмовая бригада, два отдельных полка.

Затем эта группировка была усилена еще одной мотострелковой дивизией и двумя отдельными полками. Общая численность советских войск в ДРА достигла 81,8 тысячи человек, из них 79,8 тысячи военнослужащих, в том числе в сухопутных войсках и ВВС – 61,8 тысячи.

Еще раньше встал вопрос о том, какое «имя» присвоить нашим войскам в Афганистане. Они продолжали оставаться в составе Туркестанского военного округа, вследствие чего не могли быть Группой войск. Именовать же их 40-й армией было не совсем точно – кроме собственно армии, в Афганистане находились воздушно-десантная дивизия и отдельный парашютно-десантный полк ВДВ, несколько полков боевой авиации ВВС, полки боевых и транспортных вертолетов, части тыла Центра.

Как свидетельствуют военные историки, тогдашнее «политическое руководство страны хотело, чтобы название отражало количественную ограниченность наших войск и их временность пребывания в Афганистане. По предложению Д. Ф. Устинова в конце концов было утверждено название «Ограниченный контингент советских войск в Афганистане» (сокращенно – ОКСВ). От указания на временность пребывания в Афганистане было решено отказаться, чтобы не усложнять аббревиатуру.

После присвоения советским войскам названия «Ограниченный контингент»… первоначальный пропагандистский смысл его исчез и стал восприниматься всеми, кто имел отношение к нашим войскам или взаимодействовал с ними, просто как официальное, открытое для печати и повседневного общения название. (Кстати, наши солдаты и офицеры обычно с большой иронией называли себя «ограниченным контингентом», часто добавляя при этом: «во всем ограниченный». Имелось в виду прежде всего снабжение войск всем необходимым. Но подробно об этом – ниже.)

Мы уже говорили: в самом начале появление наших солдат было воспринято большинством населения ДРА доброжелательно. Люди, очевидно, питали надежду на то, что наши войска помогут установить в стране мир и покой. Вместе с тем отдельные слои афганского общества к советским войскам отнеслись настороженно, были и враждебные проявления. Иногда советские машины на марше обстреливались.

10—И января 1980 года произошел первый (запишем для истории) крупный бой подразделений ОКСВ против поднявшего мятеж артполка 20-й афганской пехотной дивизии. Мятежники убили трех советских военных советников, захватили более десятка горных пушек со снарядами.

Командование вооруженных сил ДРА обратилось за помощью к 40-й армии. Для подавления мятежного артполка из Кундуза вышел мотострелковый батальон, усиленный артиллерийской батареей и взводом танков. Пришли на выручку и мотострелковая рота из Баглана, а также авиация. Вместе с подразделением народной армии наши двинулись в Нахрин, где стоял взбунтовавшийся артполк. Авиация и танки сделали свое дело, артполк был «кружен и утром следующего дня разоружен.

Опять же для истории. В первом бою на территории ДРА мы уничтожили около ста афганцев, а сами потеряли убитыми всего двоих плюс двое раненых. Обратим внимание на эту пропорцию. Во многих последующих боях такое соотношение потерь будет сохраняться…

Как считают военные историки и участники вторжения в ДРА, первый этап войны охватывает период с конца декабря 1979 года до конца февраля 1980 года. Тогда были осуществлены ввод войск, размещение их по гарнизонам, обустройство, организация проводки автомобильных колонн с разнообразными грузами (военными и народнохозяйственными). Охранялись многие объекты советско-афганского экономического сотрудничества, где жили и работали наши гражданские советники и специалисты. Это газопромыслы Джаркудук и Шибирган, электростанции в Суруби, Наглу, Пули-Хумри, Кабуле, завод азотных удобрений в Мазари-Шарифе, тоннель на перевале Саланг, учебные заведения в Кабуле… Обеспечивалась охрана и бесперебойная работа аэродромов в Кабуле, Баграме, Кундузе, Мазари-Шарифе, Джелалабаде, Кандагаре, Шинданде, Герате.

В это время части и подразделения боевых действий, как правило, не вели. Однако и в эти два месяца наши войска подвергались нападению со стороны оппозиции и отвечали огнем на огонь, не покидая пунктов дислокации. Вступать в боевые действия им пока было запрещено.

С марта 1980-го начался второй этап – активное участие советских войск в боевых действиях.

Неужели в этот момент в советском руководстве не зародилось сомнение в целесообразности вторжения? Вопрос далеко не лишний. Ведь мир отреагировал на нашу вооруженную акцию однозначно отрицательно.

Приведем фрагменты из аналитической записки Института экономики мировой социалистической системы, направленной в ЦК КПСС и КГБ 20 января 1980 года. Акт по тем временам смелый и рискованный, если учесть содержание записки.

«Введением войск в Афганистан наша политика… перешла допустимые границы конфронтации в «третьем мире». Выгоды от этой акции оказались незначительными по сравнению с ущербом, который был нанесен нашим интересам:

1. В дополнение к двум фронтам противостояния – в Европе против НАТО и в Восточной Азии против Китая – для нас возник третий опасный очаг военно-политической напряженности на южном фланге СССР, в невыгодных географических и социально-политических условиях…

2. Произошло значительное расширение и консолидация антисоветского фронта государств, опоясывающего СССР с запада до востока.

3. Значительно пострадало влияние СССР на Движение неприсоединения, особенно на мусульманский мир.

4. Заблокирована разрядка и ликвидированы политические предпосылки для ограничения гонки вооружений.

5. Резко возрос экономический и технологический нажим на Советский Союз.

6. Западная и китайская пропаганда получила сильные козыри для расширения кампании против Советского Союза в целях подрыва его престижа в общественном мнении Запада, развивающихся государств, а также социалистических стран.

7. Афганские события… надолго ликвидировали предпосылки для возможной нормализации советско-китайских отношений.

8. Эти события послужили катализатором для преодоления кризисных отношений и примирения между Ираном и США.

9. Усилилось недоверие к советской политике и дистанцирование от нее со стороны СФРЮ, СРР и КНДР. Даже в печати ВНР и ПНР впервые открыто обнаружились признаки сдержанности в связи с акциями Советского Союза в Афганистане. В этом, очевидно, нашли свое отражение настроения общественности и опасения руководства указанных стран быть вовлеченными в глобальные акции Советского Союза, для участия в которых наши партнеры не обладают достаточными ресурсами.

10. Усилилась дифференцированная политика западных держав, перешедших к новой тактике активного вторжения в сферу отношений между Советским Союзом и другими социалистическими странами и открытой игре на противоречиях и несовпадении интересов между ними.

11. На Советский Союз легло новое бремя экономической помощи Афганистану».

Вспоминает директор института, академик, народный депутат СССР Олег Тимофеевич Богомолов:

– В то время у института сложились довольно напряженные отношения с кураторами в ЦК. Тем не менее мы отправили туда этот документ. Реакции на него не последовало. Ни положительной, ни отрицательной. Насколько мне известно, тогдашний секретарь ЦК К. В. Русаков просто положил нашу записку под сукно и не доложил о ней Л. И. Брежневу.

Такое с нашими посланиями происходило часто, поэтому лично я ничему не удивился…

Здесь уместно сказать, что, по имеющимся у авторов сведениям, в феврале 1980 года советским руководством обсуждался вопрос о возможном выводе наших войск из Афганистана. По некоторым данным, инициатором такого обсуждения был сам Л. И. Брежнев, посчитавший, что свержение Амина и оказание первой помощи новому афганскому правительству во главе с Б. Кармалем и являлось основной задачей ОКСВ. (Однако точного подтверждения такого взгляда генсека мы не смогли найти.)

Убежденными противниками вывода советских войск из Афганистана оказались Д. Ф. Устинов и Ю. В. Андропов. По их мнению, это означало бы уступку агрессивной политике Соединенных Штатов; укрепило бы позиции сторонников жесткого курса в отношении Советского Союза в США и в других странах Запада; нанесло бы ущерб престижу Советского Союза как государству, верному заключенным международным договорам; вызвало бы дальнейшую дестабилизацию обстановки в ДРА в связи со слабостью партийно-государственного аппарата и вооруженных сил, что в конечном итоге могло привести к потере Афганистана, а также к резкому росту мусульманского экстремизма вблизи границ Советского Союза.

С учетом всего этого Устинов и Андропов (а возможно, и Громыко) предложили вопрос о выводе советских войск рассмотреть позднее, по мере стабилизации политической обстановки в стране.

Это «позднее» растянулось на годы. «Мышеловка» захлопнулась. Начала литься кровь – советская и афганская, вернее, афганская и советская.

Напомним, что 21–23 февраля в Кабуле произошли массовые выступления под антиправительственными и антисоветскими лозунгами. Удалось ликвидировать беспорядки и установить контроль над городом. Советские подразделения усилили охрану всех мостов, что позволило не допустить слияния больших масс населения и способствовало нормализации обстановки.

В Москву немедленно полетели сообщения советского посольства и представителей КГБ, подкрепленные просьбами Б. Кармаля немедленно помочь в ликвидации отрядов оппозиции. Они крайне обеспокоили советское руководство. Командованию ОКСВ было приказано начать активные действия совместно с афганскими войсками по разгрому оппозиции. С марта такие действия были начаты операцией в пограничной с Пакистаном провинции Кунар. Мы оказались втянутыми в вооруженную междоусобицу.

Из документа: «После того, как стало ясно, что советские войска остаются в Афганистане на неопределенный срок, Министерством обороны СССР было принято решение осуществить замену всех призванных военнослужащих запаса кадровыми офицерами, сержантами и солдатами срочной службы. Такая замена была осуществлена: офицеров в феврале – ноябре 1980 года, сержантов и солдат – в феврале – марте. Всего было заменено 33,5 тысячи человек, в том числе офицеров – 2,2 тысячи, солдат и сержантов – 31,3 тысячи. Одновременно были заменены автомобили и другая техника, поставленные из народного хозяйства, на армейские образцы…»

«Мы тоже ожесточились…»

Как разворачивались боевые действия, что сохранилось в памяти солдат, на чьи неокрепшие мальчишеские плечи легли физические и моральные тяготы первого года войны?

Андрей Лагунов, рядовой: В середине апреля полк передислоцировался в Джелалабад. Добавили нам десантников. Стали ходить на перехват банд. Во время наступления мы поддерживали ребят огнем «Шилок» – многоствольных зенитных установок. Помню случай. Уже лето было. При прочесывании гор троих наших ранило. «Духи» в горах хорошо маскировались, поди найди их, зато они все прекрасно видели. Командир взвода приказал двоим парням снести раненых вниз. Тут минометный обстрел начался сильный. Парни не смогли помочь раненым.

– Где раненые? – спросил командир, когда обстрел кончился и взвод спустился с горы.

– Там, наверху.

Пошли искать и увидели жуткую картину. У них кожа с рук снята, у одного звезда вырезана, у другого грудь распорота, и сердце еще бьется…

Однажды перед Пули-Хумри обстреляли нашу колонну с двух сторон из близлежащих кишлаков. Мы, понятно, в ответ – из всех стволов. Кто уж там жив остался, а кто нет – не ведаю. Еще помню. Недалеко от Кабула происходило. Стреляли по нам из кишлака, в ответ начал бить наш БТР. Из дома женщина в парандже выбежала. Побежала, петляя, от дувала к дувалу. Уложили ее. Разведка туда пошла. Оказалось, под паранджой мужчина был. Но стреляли-то в женщину…

Валерий Сергеев, рядовой: Я это не могу вспоминать… Это сидит во мне и всю оставшуюся жизнь сидеть будет. Самая первая моя боевая операция в Кунаре. Я убил женщину. Ну, как убил? Наша десантная рота обстреливала здание, где засели «духи». Потом подожгли помещение. Начали выбегать люди с оружием. Мы стреляли по ним. Последней выбежала женщина с ребенком. В пылу боя я не успел снять палец со спускового крючка автомата…

Потом, в других операциях, я уже старался меньше использовать оружие. Только в тех случаях, когда это было совершенно необходимо…

Сергей Елкин, рядовой: Я в отдельном разведбате служил, механиком-водителем танка Т-55. Хорошая техника у нас была – танки, БМП, БТР, радиотехнические средства. В рейды ходили, естественно, без танков. Взял автомат, сел в боевую машину пехоты – и в путь. А что тебя там ждет?..

Скажу так: наука воевать тяжело давалась. Все приходилось постигать в бою, на собственной шкуре пробовать. Те, кто за нами пришел в Афганистан, наш опыт уже мало-мальски использовали…

В провинции Фарах летом 80-го натерпелся я страху. Поехали в горы «погонять «духов». Меня и еще двоих в дозор отправили. Поднялись вверх по горе, и тут нас отсекли огнем от основной группы. Слава богу, рядом – козырек скалы, мы за него спрятались. Огонь кошмарный, высунуться невозможно. Часа полтора за выступом простояли в полной беспомощности. Наша группа вызвала на подмогу вертолеты, те НУРСами – неуправляемыми реактивными снарядами – поутюжили горы. НУРСы падают, ударяясь, как деньги о камень, – динь, динь, такой звук у них. Помогли вертолетчики нам освободиться, но могли и в нас попасть. Снаряды-то неуправляемые.

Вышли мы из-за скалы в мокрых хэбэ – хоть выжимай.

К маю 1981-го, когда я службу заканчивал, в батальоне нашем примерно треть личного состава поменялась. Многих убитых заменили. Неопытные, неподготовленные мы были.

Вот эпизод. В горах пулеметное гнездо обнаружили. Солдату одному приказано было подавить огневую точку гранатами. Поднялся он выше гнезда и решил посмотреть, куда кидать гранату. Высунулся и тут же пулю получил.

Бывало, к сожалению, и другое. БМП зашла в ущелье и застряла. Группа солдат пошла вперед разведать обстановку и наткнулась на засаду. А офицер бросил их и залез в БМП. Все погибли, а он отсиделся. Когда его спросили, как получилЬсь, он в ответ: «Я за боеприпасами пошел». Его от нас убрали, по слухам, судил его трибунал.

Я намеренно так жестко об этом рассказываю. На войне как на войне, всякое случается. Рядом с геройством – трусость, с отвагой – дурь и головотяпство. Но если правду писать, надо и этой стороны касаться.

Алексей Прилип, сержант: Как обычно действовали, в боевых операциях? Окружали кишлак техникой: БТР, БМП, танками, неподалеку артиллерия располагалась. Подъезжала машина с громкоговорителем, наш переводчик или кто-то из афганцев кричал: «Население, уходите, ничего вам не будет!» После ухода начиналась артподготовка. И только затем мы входили. Тут уж пуля ждала каждого, кто попадется. И наоборот: сами теряли товарищей.

Сергей Елкин, рядовой: В тот момент, когда крестьяне начинали покидать окруженный кишлак, в нашу бээмпэшку сажали местного жителя – опознавателя. Он смотрел через триплекс и определял, кто «дух», а кто в самом деле мирный. Иначе бы все «духи» ускользнули. Однако не все мирные жители уходили. Я, например, не помню случая, чтобы кишлак все до одного покинули. Пушки, танки, вертолеты – а они оставались.

Виктор Овсиенко, рядовой: Кишлаки прочесывать – самое опасное. В любую минуту из-за дувала выстрелить могли. И не увидишь, откуда. Однажды брали кишлак. Оказался я на перекрестке улочек и сердцем почуял – сейчас произойдет. И тут душман выскочил. Прямо на меня. У него винтовка, у меня автомат. И оба рты раскрыли от неожиданности. Все же я первый начал стрелять. А через несколько минут меня ранило осколком гранаты.

В операциях на прочесывание особенно важно было локоть товарища чувствовать. И командира слушать. Если толковый, хладнокровный взводный или ротный, хорошо ориентирующийся на местности, то потерь меньше. Таких командиров, думаю, большинство было. Не зря у нас говорили: «Слушайся командира, если хочешь жить». И добавляли в шутку: «Командир остановился – все сели, командир сел – все легли»…

Игорь Грошенков, старший сержант: По весне начались боевые операции. Погибло наших немало. Не знали местности, плохо маскировались, а главное – не владели тактикой ведения войны в горных условиях. Чуствовал ли я страх? Как-то не думал о нем. Помню, подранило нашего парня, я и еще двое поднялись к нему под пулями. Смог, видно, перебороть что-то в себе. Мы ведь десантники, нас готовили по-особому, доказывали нам нашу исключительность. Кто знает, может, это и неплохо.

7 июля – второй мой день рождения. Воскрес, можно сказать. Дело так было. Соседнее подразделение прочесывало низ долины, мы шли поверху. В одном из домов засел снайпер. Выстрелил по мне. Как кувалдой долбануло – и темнота. Шок. Ранение неопасным оказалось – спас бронежилет, иначе хана. Награжден медалью «За отвагу».

Сергей Горбачев, сержант: Награды тогда давали солдатам скупо. Кто ранен был – тем поголовно, а другим как повезет.

Как я «Звездочку» получил? Замполит роты решил в соседний кишлак зайти. Кишлак мирный. На всякий случай взялся я его подстраховывать. Стали углубляться. Что-то меня толкнуло: надо возвращаться. А замполит уверенно так, беспечно идет. Ну, я за ним. Дорожка, справа – высокий дувал, слева – арык, деревья. Впереди мелькнули двое и скрылись. И вдруг фонтанчики глины брызнули – пули в дувал попали. Падаю в арык. Мой старший лейтенант тоже упал как подкошенный. Я стрелять начал в том направлении, откуда в нас метили. Расстрелял один рожок. А у старшего лейтенанта лицо в крови. Я с колена продолжаю отстреливаться, не даю тем двоим приблизиться. И тут у меня автомат клинит. Болью обожгло руки – попали, гады. Кое-как исправляю автомат и продолжаю вести огонь. Начал стрелять и старший лейтенант – ранения у него по сути не было, упал неловко. В общем, уложили мы тех двоих. А меня сразу в госпиталь.

Владимир Демьяненко, рядовой: В начальный период гибло немало солдат. В основном, из-за отсутствия опыта. Я, например, в считанных боевых операциях участвовал. А опыт, он только в бою рождается. Однажды захватили мы семерых пленных. У них насечки на оружии – сколько наших уложили. Немало было насечек. Стреляли они хорошо…

Николай Петухов, рядовой: Ну, положим, и некоторые из наших насечки тоже делали. Малый у нас был в роте, откуда-то из Якутии. С малолетства охотник. Он тоже царапинки на автомате делал. Таких больше, вроде, не было.

Николай Ковтун, младший сержант: В карауле было дело, ранней весной. Двое наших стояли на посту и вдруг исчезли. У подножия горы нашли их, в арыке. Истерзанных, изуродованных, уши отрезаны, глаза выколоты. Разве такое бесследно может пройти? Мы тоже ожесточились…

Алексей Мякинький, младший сержант: Попасть в плен к «духам» – не приведи господь. Промеж себя мы говорили: лучше уж погибнуть. Под Гератом случай был. Одна наша группа выдвинулась в ущелье, мы следом. И тут нас отсекли два пулемета. Голову высунуть нельзя. Два часа лежали, пока «вертушка» не прилетела – мы ее по рации вызвали. Забросала НУРСами пулеметное гнездо, мы смогли подняться. А первая группа, зашедшая в ущелье, вся погибла. Один солдат только остался, раненый. Сказал: «Если бы вы не подоспели, я бы застрелился».

Панджшерская операция

Строго говоря, Панджшерских операций было шесть. Здесь речь пойдет о так называемом «втором Панджшере». Именно эта операция стала одной из самых громких за всю афганскую войну. Ей в 1982 году была посвящена специальная научновоенная конференция. Выступая на конференции, заместитель главного советского военного советника в Афганистане генерал-лейтенант Д. Г. Шкруднев, в частности, сказал:

«Боевые действия войск и авиации по уничтожению мятежников в районе Панджшера нельзя сводить к обычной акции по уничтожению бандформирований. Если в операциях, проведенных до этого времени, войска, как правило, имели дело с одной или несколькими объединенными в группу бандами, не имеющими определенного, заранее разработанного плана ведения боевых действий, то в Панджшере мы встретились с заблаговременно подготовленной, хорошо продуманной системой обороны и огня в горах, хорошо обученными, отличающимися высокой стойкостью, довольно многочисленными бандформированиями противника, объединенными единым командованием и единым планом действий.

Поэтому эту операцию, по нашему мнению, нужно отнести к разряду войсковых, проведенных в сложных условиях высокогорья… Подобного рода боевых действий с применением таких сил и средств наши Вооруженные Силы не имели с 1945 года…»

Остановимся на последней фразе генерала и порассуждаем с позиции военных. Необъявленную войну в Афганистане развязали политики, 40-я армия, верная долгу и присяге, выполняла их волю, ввязавшись в бои, которых могло не быть. События развивались так, что, оказавшись на чужой территории, армия не властна была диктовать свои условия вооруженной оппозиции, поддерживаемой значительной частью афганского народа. Но и медлить военные не могли. Хотя к тому времени уже избавились от иллюзии скорого завершения боевых действий. Что им оставалось? Хладнокровно наблюдать, как копят силы отряды вооруженной оппозиции, как создают в Панджшере крупнейшую партизанскую базу, как совершают оттуда дерзкие нападения? Это означало бы в самой ближайшей перспективе начать терять сотни и тысячи солдат и офицеров, едва «духи», окрепнув и осмелев, подогреваемые нашей нерасторопностью, перешли бы в наступление. Обстановка диктовала принятие решительных упреждающих мер.

Был и другой аспект, который негоже забывать. На войне как на войне. Уж если она развязана, военные стратеги хотят извлечь из нее максимум выгод. В условиях высокогорья наши Вооруженные Силы не проводили подобных операций даже во время Великой Отечественной. Теперь представилась отличная возможность практикой испытать теоретические выкладки и наставления, и генералы не преминули ею воспользоваться. Ведь только так приобретается боевой опыт.

Этим рассуждениям не откажешь в логике. И однако просматривается в них недоговоренность, проистекающая от умалчивания некоторых фактов. И коль мы взяли на себя определенную смелость оценивать логику и доводы военных, упомянем эти факты.

В Панджшере полновластным хозяином ощущал себя Ахмад Шах Масуд, возглавлявший отряды «Исламского общества Афганистана» (ИОА). Этот человек на протяжении всей войны был самым опасным противником Кабула (а значит, и нашей 40-й армии). В обширной долине реки Панджшер, протянувшейся на 70 километров при ширине 12 километров, он практически создал «освобожденный район», где установил собственную власть. У Ахмад Шаха там были свои школы, мечети, органы управления. По свидетельству В. Н. Спольникова, «в военном отношении территория долины была разделена на 16 зон, в каждой имелась своя «группа обороны» численностью до «50 человек. Задачи «группы обороны» – принять на себя первый удар правительственных войск, поэтому они были не мобильными, находились в хорошо оборудованных укрытиях, имели на вооружении крупнокалиберные пулеметы, в том числе зенитные… Предусматривалось, что после первого удара, принятого на себя «группами обороны», в бой должны были вступить многочисленные «ударные группы» (по 30–35 человек) и наносить фланговые удары по колоннам правительственных войск, втягивавшихся в долину. На вооружении этих групп были противотанковые безоткатные орудия, ручные гранатометы, пулеметы, гранаты».

Виктор Спольников, отдавая должное «хозяину Панджшера», отзывался о нем почти с восхищением: «Надо отметить, что в лице Ахмад Шаха Масуда, таджика по национальности (долина реки Панджшер заселена горными таджиками), бывшего учителя, молодого и энергичного военного руководителя афганская исламская контрреволюция обрела представителя новой плеяды военных и политических руководителей…» Ахмад Шаху был присвоен титул «главнокомандующего» фронтами провинций Каписа и Парван, его провозгласили «военным теоретиком исламской контрреволюции в Афганистане».

Кабул свои отношения с Ахмад Шахом пробовал строить по-разному. Периоды недолгих перемирий (заключавшихся путем взаимных компромиссов или даже вульгарных торгов) перемежались ожесточенными столкновениями.

Но вернемся в год 1980-й. В апреле осложнилась обстановка на дороге Термез – Кабул. Почти ежедневно на участке Хинджан – Джабаль-Уссарадж (южнее перевала Саланг) обстреливались автоколонны. Нападали мятежники и на сторожевые заставы. И тогда было принято решение ударить по Ахмад Шаху.

Будучи уверенным, что ни советские, ни верные правительству афганские войска не посмеют войти в долину, Ахмад Шах тогда еще не создал разветвленной системы оборонительных сооружений. Минировались лишь отдельные участки единственной дороги в долину, на ней устраивались завалы – вот практически и все.

Операция прошла успешно. В рейде участвовали три советских (мотострелковый, парашютно-десантный и десантно-штурмовой) и два афганских батальона, а также представители госбезопасности ДРА и партактивисты. Шли батальоны с двух сторон, навстречу друг другу, при поддержке вертолетов и артиллерии (самолеты не использовали, ибо еще не умели поддерживать с их помощью войска в узкой долине, окруженной горами). Противостоявшие нашим и афганским подразделениям разрозненные силы Ахмад Шаха, еще не ведавшие тонкостей стратегии и тактики, без радиосвязи, средств отражения атак вертолетов, потерпели поражение.

Потеряв изрядное количество людей и оружия, Ахмад Шах заключил негласное соглашение с командованием ОКСВ. Он, по-прежнему не признавая правительство Б. Кармаля, тем не менее пообещал воздержаться от проведений военных акций против наших и афганских войск. В ответ ему было обещано не бомбить Панджшер, пропускать караваны в долину и из долины, а также оказывать ему помощь, если его отряды столкнутся с людьми из ИПА («Исламской партии Афганистана»), с которыми Масуд не ладил. Срок негласного соглашения должен был истечь в мае 1982 года.

Ахмад Шах не терял времени даром. За два года он смог превратить Панджшер в сплошь укрепленный район, насыщенный различными инженерными и оборонительными сооружениями. В «коварстве» обвинять его было бы наивно и смешно. Честно соблюдая соглашение, он вовсе не питал уверенности в том, что после истечения двухлетнего срока наши и афганские войска не захватят Панджшер. Он готовился отразить возможное нападение.

Надо ли было нам воевать против Ахмад Шаха? Пусть бы себе укреплялся. Однако командование ОКСВ посчитало иначе. Рассуждали так: кто знает, что будет на уме у крупного лидера оппозиции завтра? Вдруг пойдет на Кабул? И тогда созрело решение подготовить и провести против него крупномасштабную операцию.

Что же это такое – знаменитая Панджшерская операция? Слово – генерал-лейтенанту Н. Г. Тер-Григорьянцу, одному из главных ее «идеологов», разработчиков и руководителей, награжденному за участие в ней орденом Ленина.

– Один из самых интересных и сложных в географическом отношении районов страны – долина реки Панджшер. Она простирается вплоть до пакистанской границы и имеет огромное количество пещер, нор, ущелий, перевалов, господствующих высот, проходов, прилегающих к основной долине и имеющих свободный выход в различные районы и на основную автомагистраль, соединяющую Кабул с СССР через перевал Саланг.

Именно поэтому Панджшер, к тому же имеющий значительные богатства изумрудов, рубинов и лазуритов, позволяющие мятежникам свободно ими торговать и закупать необходимое вооружение, боеприпасы и снаряжение, и был избран для размещения так называемой центральной партизанской базы Ахмад Шаха. Оц создал здесь хорошо оборудованную систему обороны, огня и управления мятежными силами, действующими на огромной жизненно важной территории.

В связи со сложившейся обстановкой было решено подготовить и провести крупномасштабную операцию с привлечением значительных сил в долине реки Панджшер для уничтожения существующей там базы мятежных формирований.

Последнюю декаду апреля мы посвятили тщательному изучению района предстоящих действий. С этой целью была произведена аэрофотосъемка долины Панджшер, района Шахран и прилегающих к нему участков местности. Всего было сфотографировано около 2000 квадратных километров площади.

Общим замыслом боевых действий предусматривалось с помощью авиации и артиллерии нанести главный удар по противнику в долине реки Горбанд. Решающую роль должны были сыграть тактические воздушные десанты 20 советских и афганских батальонов с одновременными действиями сухопутных войск. В общей сложности надо было привлечь до 12 тысяч воинов, из них 4200 (!) участников тактических воздушных десантов (ТВД).

Общая глубина операции – до 220 километров, ширина полосы наступления с учетом действий артиллерии и авиации – 60 километров, продолжительность– 13–15 суток.

В конце апреля был разработан и утвержден план ведения боевых действий, а также план оперативной маскировки и дезинформации. На этом хочу особо остановиться, – говорит Норад Григорьевич.

Скрытность, секретность составили основу задуманного. Любая утечка информации могла создать огромные сложности, обернуться гибелью сотен и сотен наших воинов. Что же тут придумали? Разработали план боевых действий в направлении ущелья Горбанд, нанесли его ца карты, познакомили с ним начальников различных заинтересованных ведомств и служб, разумеется, и руководителей афганской армии. Так или иначе слух о готовящейся операции просочился к мятежникам и ввел их в заблуждение, что нам и требовалось.