Текст книги "Охра (СИ)"

Автор книги: Владимир Прягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Дни складывались в недели, те превращались в месяцы.

Илса рисовала активно – в основном то, что требовалось по учебной программе, но и сценки с людьми появлялись у неё регулярно, в том же мультяшном стиле.

Наступил март, если считать по календарю из родного мира. Особых изменений в погоде я поначалу не уловил, и только к весеннему равноденствию побежали ручьи, а солнце выглянуло смелее.

Начало нового календарного года, привязанное как раз к равноденствию, народ здесь отметил дружно. Были гуляния, которые мне напомнили масленицу, разве что без блинов и сгоревших чучел. Температура к этому дню уже выкарабкалась из минуса, а на тротуарах даже подсох асфальт. Мы прогулялись, а вечером полюбовались на фейерверки.

Пришла весна.

Деревья на улицах вспенились белым цветом, переоделись в зелень. Тепло вернулось – а вместе с ним и мои заказы.

Я сфотографировал (по старой цене) два дома, которые осенью смотрелись невыгодно, а теперь показали себя отлично, во всей красе, встроившись в весенние декорации. Ещё трое крупных дельцов связались со мной, заказали фотки. Эту работу я выполнил уже по новым расценкам.

Бродить по улицам теперь было приятно, и я ещё раз обошёл точки, где в старину, по моим расчётам, стояли межевые столбы, помеченные красками. Лазурит и ярь-медянка сюрпризов не принесли – да, собственно, сами точки были и не видны, поскольку их теперь скрывали дома.

А вот увидев скверик, где раньше был пятый столб, я остановился и замер.

Когда я заглядывал сюда поздней осенью, все листья с кустов уже облетели, пейзаж казался безликим. Я толком и не понял, какие это растения. Сейчас, однако, всё выглядело иначе.

Цвела сирень.

Причём цвела именно на том месте, где прежде мог стоять мегалит.

Нет, эта сирень была не магическая, а обыкновенная. Но всё-таки трудно было бы выдумать более явный указатель.

Итак, рядом с Академий – пять опорных точек, как в букве «w». И пять красок-подсказок: охра, киноварь, ярь-медянка, лазурит и сирень.

Теперь у меня практически не осталось сомнений, что я на верном пути.

Да, это межа. Осталось найти ещё одну точку, где залегает суперпигмент.

Но новых зацепок не было, и опять отвлекла учёба – сессия приближалась.

Декан сказал нам:

– Группа в этом году подобралась достаточно сильная, это радует. Тренировки прошли успешно, и объявляю официально – все здесь присутствующие допущены к экзаменационному испытанию.

Сделав паузу, он обвёл нас взглядом:

– Как мы уже не раз обговаривали, задание будет не слишком сложным. Но в этот раз – без всяких тренажёров. Вы перейдёте в один из исследованных миров, и дверь за вашей спиной закроется. Вы окажетесь в чужом городе. Вам необходимо сориентироваться на месте, найти некое сооружение и сфотографировать его. После этого вы вернётесь, используя снимок-реверс, заранее подготовленный. По возвращении вам надо сдать плёнку экзаменаторам. Её здесь проявят, напечатают фотографию – и если она соответствует следопытским стандартам, то экзамен вы сдали.

– А если нет? – спросил Кэмден.

– Вам дадут ещё две попытки. Если вы их провалите тоже, то будете отчислены.

– А в какой именно мир вы нас отправляете?

– Это вы узнаете на экзамене. Но, естественно, мир хорошо изучен и достаточно безопасен. Вылазка ведь учебная. Её смысл – проверить, как вы открываете переходы и делаете следопытские снимки, а подвергать вас риску никто не будет.

На этом предварительный инструктаж завершился.

Оставшиеся дни промелькнули быстро.

Накануне экзамена Илса с Бруммером пожелали удачи Уне, Бойду и мне. А следующим утром все десять первокурсников-следопытов собрались перед экзаменационной аудиторией.

Окна в коридоре было распахнуты – погода царила летняя, хотя астрономически лето ещё не наступило, до солнцестояния осталось несколько дней.

В аудиторию нас приглашали по одному, причём не в алфавитном порядке, а по какой-то другой системе. Экзаменуемый заходил, минут пять мы ждали, а затем декан выглядывал в коридор и звал следующего.

Систему я понял ближе к концу, когда в коридоре остались я, Грегори и Кэмден. То есть напоследок экзаменаторы оставили тех, у кого были наилучшие результаты по итогам занятий.

Когда Кэмден скрылся за дверью, Грегори сказал мне:

– Нэсса не ошиблась, оценивая твой потенциал. Жаль, что ты так бездарно его растрачиваешь.

– А по-моему, растрачиваю нормально.

Большее мы не обменялись ни словом.

Грегори пригласили, и некоторое время я маялся в коридоре один.

– Прошу, Вячеслав.

Я переступил порог. Никого из сокурсников в аудитории уже не было – все ушли на ту сторону, через огромную фотографию в рамке. Экзаменаторов было трое – декан, преподаватель стереометрии и незнакомый хмырь с красным перстнем, член попечительского совета.

– Итак, Вячеслав, – произнёс декан, – точка входа для всех одна, но объекты для фотосъёмки разные. Ваш объект – вот в этом конверте.

Я взял у него конверт, и декан спросил:

– Инвентарь при вас?

– Да, при мне.

«Мыльница» была в застёгнутом кармане рубахи, сшитой из грубоватой джинсовой ткани. А за спиной у меня висел тубус в метр длиной, со свёрнутой фотографией-реверсом.

– Если реверс придёт в негодность, – сказал декан, – просто обратитесь в наше консульство на той стороне. Адрес есть в конверте. Вопросы?

– Нет, всё понятно.

– Тогда удачи.

Я подошёл к фотографии. Ландшафт был непримечательный – городская окраина, жилые дома в четыре-пять этажей.

Переход открылся без особых проблем – я сосредоточился, и картинка протаяла, приобрела глубину.

Я шагнул в неё.

И, уже пересекая границу, понял – что-то не так. Пейзаж исказился, смазался, а вместо него проступил другой.

Глава 25

Остановиться я не успел – шагнул-таки по инерции в фотографию. Сразу же оглянулся, как только переступил черту, но дверь за моей спиной растаяла в воздухе. Путь назад был отрезан.

Новый пейзаж сохранил некоторое сходство с исходным, но изменения бросались в глаза. Архитектура стала мрачнее, дома смотрелись не так опрятно – бетонные коробки с рядами квадратных окон.

В жилой квартал всё так же вела асфальтовая дорога, но выглядела она теперь хуже. Асфальт потрескался, стал крупнозернистым, появились колдобины. К дорожному полотну подбирался густой бурьян.

Автобусная остановка в этом пейзаже сместилась ближе ко мне, пережив при этом метаморфозу. Исчезли бортики из оргстекла и навес, а вместо пластиковых сидений теперь была длинная деревянная лавка с облупившейся краской.

Людей в пределах видимости не наблюдалось. Погода стояла пасмурная, но не холодная, без дождя.

Чувствуя головокружение, я перешёл дорогу и сел на лавку, сделал глубокий вдох. Тренировки не прошли даром, и Серая лихорадка свелась к простому недомоганию. Но требовалась всё же пара минут, чтобы адаптироваться, впустить в свою голову семантические цепочки здешнего языка, опутавшие меня в момент перехода, как паутина.

Я сидел, выравнивая дыхание, а вокруг вихрилась прозрачно-сероватая мгла, пропитанная новыми смыслами. Сквозь неё я иногда видел проезжающий транспорт – кургузые автобусы вроде старинных «пазиков», грузовики с большими кабинами, отдалённо напоминавшие «студебекеры».

Вскоре в голове прояснилось, и я попробовал включить логику.

Смена пейзажей при переходе – это какой-то сбой или хитрый трюк? Может, так задумано? Вариант экзамена для особо продвинутых? Поглядим, мол, как ты будешь выкручиваться в нестандартных условиях…

Если так, то задача не изменилась – найти объект, сделать снимок.

Я вытащил из конверта листок и прочёл инструкцию, которая занимала всего две строчки. Мне предлагалось сфотографировать в городе шоу-центр «Электрическая феерия». А в случае непредвиденных обстоятельств – обратиться в консульство по такому-то адресу.

Я почесал в затылке, сильно подозревая, что обстоятельства сейчас – непредвиденные в самом буквальном смысле. Но следовало это проверить.

От ближайшего дома к остановке как раз подошёл мужик – невысокий, с залысинами, в застиранной рубашке с короткими рукавами и в серых брюках. Недружелюбно зыркнув на меня, он присел на лавку, у противоположного края.

Простые конструкции из местного языка уже устаканились у меня в голове, и я вежливо спросил:

– Извините, вы не подскажете? «Электрическая феерия» далеко отсюда?

Он вытаращилась на меня, как на психа, и огляделся, словно прикидывал, в какие кусты удобнее спрятаться. Ну, или откуда ждать санитаров.

– «Феерия», – повторил я, чётко артикулируя. – Шоу-центр.

– Чего-чего?

У меня оформилось ощущение, что мой блиц-опрос не даст результатов. Изобразив улыбку, я произнёс:

– Не обращайте внимания. Прошу прощения за беспокойство.

Встав с лавочки, я поправил на плече ремешок от тубуса, висевшего за спиной, и направился к ближайшему дому. Через несколько шагов обернулся на мужика. Тот хмуро глядел мне вслед.

Я заглянул во двор между корпусами панельных многоэтажек. Там были металлические качели, сложносочинённый турник и столбы с натянутой проволокой для сушки белья. Машины у подъездов отсутствовали.

Вернувшись на улицу, я пошёл вдоль домов. Иногда навстречу попадались прохожие. Мужики одевались примерно так же, как мой словоохотливый собеседник на остановке. Дамы носили платья до икр, неброские и закрытые, однотонные. Преобладал тёмно-синий цвет, иногда встречался коричневато-бордовый. Только одна безбашенная оторва надела шафрановое платье в мелкий горошек, на пару сантиметров короче. Она румянилась от смущенья, а когда я ей подмигнул, зарделась, как помидор.

С некоторой натугой я читал вывески: «Молоко», «Хлебобулочные изделия», «Канцтовары». Выглядели они одинаково – серо-сизые буквы на белом фоне. Меня обогнал грузовой фургон, обдав выхлопными газами, а навстречу протарахтел автобус. И наконец-таки я увидел первую легковушку. Она имела угловатые очертания и была выкрашена в два цвета – изжелта-зелёный и чёрный.

А у неё на крыше проблеснула мигалка, синяя.

Машина остановилась рядом со мной, и на тротуар с переднего кресла вылез здоровый жлоб в чёрной униформе. На ремне у него висела кобура с пистолетом, рация и дубинка длиной в полметра.

– Минуточку, гражданин, – сказал он, шагнув ко мне.

Я приостановился и рефлекторно перешёл на следопытское зрение. Детали пейзажа проступили контрастнее.

– Предъявите вашу корпоративную карту.

– Нет при себе, – сказал я. – Оставил дома.

– Сядьте в машину.

– Зачем?

– Проедем в участок для установления личности.

К этому моменту я был уверен – экзаменаторы не планировали отправлять меня в этот мир. Ни о каких учебных заданиях речь уже не идёт. А если я заикнусь про консульство, получится только хуже.

– Извините, мне некогда. Я спешу.

Услышав от меня это, патрульный на секунду завис. С такой незамутнённой отмазкой он, вероятно, ещё не сталкивался.

Воспользовавшись этим, я оттолкнул его и, как спринтер, рванул по улице – ко входу в проулок, который был шагах в десяти.

– Стоять! – заорали сзади.

Я заскочил в проулок одновременно с выстрелом – пуля, выпущенная мне вслед, просвистела у меня над плечом, ударилась в кирпичную кладку.

Охреневать по этому поводу было некогда. Форсированное зрение позволило мне мгновенно оценить ситуацию – это был не проулок, а кишкообразный тупик.

Развернувшись, я приготовился. И когда мой преследователь выскочил из-за угла, я встретил его ударом под дых.

На встречном движение удар получился мощным. Надсадно всхлипнув, патрульный повалился на землю. Он выпустил пистолет, который я сразу отфутболил.

По тротуару уже топали сапожищи – бежал напарник жлоба, успев перед этим врубить сирену. Она не выла, а квакала, оглушительно и гнусаво.

Пока жлоб корчился на асфальте, я сорвал с его пояса резиновую дубинку. Мои движения были точными и скупыми, в такт обострённому восприятию.

Как только я распрямился, из-за угла вынырнул второй. Он тут же вскинул руку с пистолетом. Я видел – он хочет стрелять в упор, прямо мне в лицо.

Я опередил его на долю секунды. Моя дубинка ударила его по предплечью. Он вскрикнул, его пальцы разжались, выпуская оружие.

Вторым ударом я врезал ему по лбу. Но лобная кость у парня была толстенная – он даже не потерял сознание, лишь словил глубокий нокдаун.

Я со всей дури пнул его пистолет подальше. Тот улетел куда-то на проезжую часть, царапнув асфальт. Дубинку я тоже отшвырнул.

Выскочив на улицу, я быстро огляделся. Других патрульных машин рядом ещё не было, но сирены переквакивались в окрестностях, как лягушки весной.

Напротив меня был другой проулок, на этот раз настоящий, без тупика. Сквозь него я видел параллельную улицу, а там – блочный дом с пустыми глазницами, недостроенный.

Я бросился туда.

Это был рывок на рекорд. С таким спринтом меня бы взяли и на чемпионат.

Позади меня пронзительно взвизгнули тормоза – возле тех патрульных, с которыми я подрался, остановился ещё один экипаж.

Я понял – будут стрелять. Вильнул влево-вправо, а миг спустя проулок наполнился гулким грохотом. Пуля отрикошетила от стены недалеко от меня.

Поперечная улица была уже рядом. Выскочив на неё, я шмыгнул за угол. Следующая пуля, едва не нагнав меня, улетела через дорогу, к строящемуся зданию.

Туда же метнулся я.

Собственно, каркас здания и внешние стены были уже достроены. Бетонная коробка дожидалась отделочных работ, внутри и снаружи.

Её окружал дощатый забор, но, к счастью, невысокий. Я, подбежав, подпрыгнул, опёрся о верхний край и перевалился через него.

Краем глаза успел при этом заметить – на перекрёстке слева показалась очередная машина-квакалка, с включённой мигалкой.

Я бежал к дому. Оконные проёмы без стёкол в цокольном этаже располагались невысоко, и была возможность запрыгнуть внутрь.

Водитель-патрульный не стал терять ни секунды – вывернул руль, и его машина, протаранив забор, вломилась на территорию стройки, у меня за спиной.

Рефлекторно я обернулся через плечо – и зря. Ботинок зацепился за кочку, и я едва не впечатался мордой в грунт. Устоял-таки на ногах, но меня ощутимо повело в сторону.

В последний момент я выставил руки, чтобы не врезаться в стену лбом. Воткнулся в неё без травм, достаточно мягко. Она прервала мой бег, не дав мне упасть.

Я вновь оглянулся.

Инструкции насчёт беглецов, оказавших сопротивление, здесь были, похоже, максимально простые – валить их сразу, любыми способами. А может, азарт погони снёс водителю крышу.

Он поддал газу, направив автомобиль на меня.

Форсированное зрение подсказало – отскочить в сторону не успею.

И я подпрыгнул вверх, что есть силы, как псих-кузнечик.

Бампер подо мной вмялся в стену. А сам я с грохотом приземлился на широкий капот машины и повалился набок.

Патрульный на пассажирском сиденье не был готов к тарану и приложился о приборную доску. Это дезориентировало его на пару секунд.

Водитель подготовился лучше, и столкновение не повредило ему. Теперь он распахнул дверь, выскочил наружу и дёрнул из кобуры пистолет.

Я кинулся на него с капота, через крышу машины, сверху. Сшиб с ног, придавил всей массой, впечатал в землю. Он трепыхнулся, и я добавил кулаком в репу.

Его напарник очухался, полез из автомобиля. Я вырвал у водителя пистолет, вскочил, развернулся и по-над крышей взял на мушку второго. Рявкнул:

– Брось ствол!

Очевидно, рожа была у меня достаточно зверская, и он подчинился, глядя на меня с ненавистью. Я обошёл машину, держа его на прицеле.

Когда мы сблизились, он, улучив момент, рванулся ко мне. Но этот рывок я отследил заранее своим следопытским зрением и ударил навстречу.

Пистолетная рукоять влепилась ему в лобешник, над левой бровью. Ноги у него подкосились, он рухнул наземь и застонал, ворочаясь в цементной пыли.

Отбросив оружие, я наконец-то нырнул в окно. Пересёк квадратную комнатёнку, выскочил в коридор. Тот был длинным, как в общежитии.

Я бросился к лестнице и взбежал на третий этаж. Навстречу мне никто не попался. Выходной день? Заброшка?

Вновь коридор, длиннейшая вереница дверных проёмов. Пусто и сиротливо. Было бы тихо, если бы не заполошное кваканье, которое доносилось снаружи.

Я шагнул в проём справа, подкрался к внешней стене, выглянул на улицу. Там скопилось с полдюжины патрульных машин. Рябило в глазах от синих мигалок.

У пролома в заборе затормозил громоздкий фургон. Распахнулась задняя дверь, и оттуда стали выпрыгивать крепыши в тяжёлой экипировке.

Спецназ, похоже.

У них были бронежилеты, каски и автоматы. Мне даже стало лестно. Их командир оглядывал фасад здания, я поспешно отпрянул.

Никто не орал мне с улицы в матюгальник, чтобы я вышел с поднятыми руками. Такими глупостями местные парни не заморачивались.

Я перебежал в комнату напротив, на другую сторону здания, посмотрел в оконный проём. Пейзаж был убогий – точно такие же панельные новостройки, только со стёклами, уже заселённые. Кто-нибудь из жильцов мог заметить меня оттуда, да и патрульные поджидали меня внизу – прибежали, наверное, из-за этих домов, получив приказы по рации, чтобы перехватить меня. Но это уже не играло роли.

Я мысленно прикинул, сколько у меня остаётся времени до того, как на мой этаж ворвётся спецназ.

Две минуты? Одна?

Физическая усталость накапливалась, пока заглушаемая адреналином, но голова работала чётко, благодаря следопытскому восприятию.

Я снял тубус, который всё это время болтался наискосок за спиной, и вытащил из него фотографию, свёрнутую в рулон.

Из кармана достал моток изоленты и складной нож.

Стараясь не терять ни секунды, наклеил снимок на бетонную стену. В высоту он имел чуть больше двух метров, в ширину – метр с небольшим. Сфотографирован был квартал рядом с Академией. Этот реверс я подготовил сам.

Снова забросив тубус за спину, я встал напротив снимка.

Мелькнула мысль – с одной стройплощадки я выбрался удачно, после дуэли с Глирреном. Вопрос теперь, выберусь ли с другой…

Что-то изменилось в звуковом фоне, и я не сразу сообразил – кваканье на улице смолкло. Всех, кого надо, уже созвали и так.

В гулкой тишине я услышал топот на этаже – ритмичный, не слишком явный, метрах в тридцати от меня. Спецназ приближался, проверяя комнаты по пути.

Я впился взглядом в картинку-реверс.

Чёрно-белый пейзаж, в который добавлена вересковая краска. Она распределена равномерно и визуально не влияет на цвет. Но она там есть и способна открыть мне дверь, путь в базовый мир…

В окрестности Академии, где я сдаю экзамены…

В город, где ездят ретро-автомобили, а над рекой гуляет туман…

И где меня ждёт Шиана с лохматой стрижкой…

А ещё там – мечтательная Илса и трезвомыслящий Бойд, стеснительная Уна и простодушный Бруммер…

И чтобы туда вернуться, мне требуется всего один шаг…

Один-единственный…

Фотография приобрела объём, распахнулась вглубь.

Чёрно-белый пейзаж наполнился красками. Зелень деревьев, красная кирпичная кладка – они проявились прямо передо мной.

Топот в коридоре стал громче.

Охотники были рядом, буквально в паре секунд.

Но я удерживал взглядом фотографию-реверс, не оборачиваясь.

И сделал шаг вперёд, в сфотографированный пейзаж.

Что случилось дальше в бетонной комнате, я увидеть уже не мог, но представил себе в мельчайших деталях, как наяву.

Спецназовец с автоматом появился в дверном проёме, повёл стволом. Но комната пустовала – лишь к стене был прилеплен кусок от фотообоев, скукожившийся от времени и покрытый жёлтым налётом.

А я шагнул на солнечный тротуар.

Какая-то элегантная дама ойкнула от испуга, когда я появился из воздуха в нескольких шагах от неё, но я успокаивающе поднял ладонь – всё нормально, мол, следопытские заморочки.

Лавочек рядом не было, и я вцепился в фонарный столб, задыхаясь, как загнанная лошадь. Серые пятна плыли перед глазами.

Вокруг шумела столица – проезжали машины, звенел трамвай. Лёгкий ветерок обдувал лицо, и светило солнце.

Через пару минут я пришёл в себя. Отлепился кое-как от столба и побрёл, пошатываясь, в сторону Академии.

Вошёл через главный вход, поднялся по лестнице и направился к экзаменационной аудитории. Там царил нездоровый ажиотаж. У распахнутой двери кучковались люди, явно вышедшие из студенческого возраста.

Среди них оказалась и леди Орния. Она что-то взволнованно объясняла, но, заметив меня, прервалась на полуслове и воскликнула:

– Вячеслав! С вами всё в порядке?

– Ну, в общем, да, – сказал я. – А у вас тут что? Расширенный педсовет?

Услышав мой голос, из аудитории выскочили ещё несколько человек, включая декана с ректором. Все уставились на меня, как на привидение.

– Вам требуется медпомощь? – спросил декан.

– Нет, просто устал. Можно, я присяду?

– Да, конечно. Входите.

Аудитория напоминала теперь филиал научной лаборатории. Возле рамы, на которой крепилась картинка-дверь, стояли приборы – разноцветные линзы на штативах, ящички с циферблатами и тонкими стрелками, пластмассовые контейнеры с лампочками и круглыми рукоятками. Сама же фотография выглядела как засвеченный кадр – невнятная муть, да ещё и с жёлтыми пятнами.

Декан показал мне, чтобы я сел за преподавательский стол. Остальные расположились лицом ко мне. Кроме преподавателей были и незнакомые личности – эксперты, вероятно, которых вызвали, чтобы изучить фотографию.

Это напоминало пресс-конференцию, не хватало разве что микрофона. И прежде чем зазвучали вопросы, я спросил сам:

– Экзаменационную фотку кто-то специально испортил, насколько я понимаю? Уже сумели узнать, кто именно?

– Пока нет, – ответил декан. – Но зацепка есть.