Текст книги "Клуб любителей фантастики, 2012"

Автор книги: Владимир Поляков

Соавторы: Андрей Анисимов,Тимур Алиев,Владимир Марышев,Елена Красносельская,Владимир Благов,Владислав Ксионжек,Наталья Кияченко,Фатима Эркенова,Сергей Филипский,Юрий Молчан
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Владимир Марышев
ФЛУКТУАЦИЯ

9'2012

Профессор Болотов и младший научный сотрудник Спицын сидели с удочки на берегу реки. Клёва не было.

– А ведь мы, Паша, сюда не рыбу ловить приехали, – сказал профессор.

– Есть причина поважнее.

Мэнээс перестал гипнотизировать взглядом неподвижный поплавок и удивлённо посмотрел на Болотова.

– Не понимаю, Сергей Аверьянович.

– Видишь ли, Паша… – Профессор положил удочку на траву и принялся с хрустом разминать пальцы. – Мы с тобой пытаемся изучать паранормальные явления. Но в действительности только накапливаем факты, а объяснить их бессильны. Вот скажи: полтергейст, Несси, снежный человек, летающие тарелки, телекинез, левитация – как они согласуются с наукой?

– Да никак! – не задумываясь, ответил Спицын. – С точки зрения строгой науки – полный бред, нелепость, бессмыслица. Но, Сергей Аверьянович, ведь все эти невозможные штуки много раз наблюдались, есть серьёзные очевидцы, масса документов… Бывает, и рад бы отмахнуться, да не получается!

– То-то и оно. Не могут быть, но существуют – каково, а? Выдающиеся умы не смогли разрешить этот парадокс. И знаешь, почему? Слишком прямолинейно мыслили, без сумасшедшинки. А ведь ещё Нильс Бор утверждал: если теория недостаточно безумна – она не может быть истинной. Так вот, я не осмелился оспаривать гения и разработав достаточно безумную теорию. Которую намерен подтвердить экспериментально. Немедленно, здесь и сейчас. Ты ведь знаешь, Паша, что такое флуктуация?

– Ну, если простыми словами… Это игра случая, когда какой-то параметр сильно отклоняется от нормы.

– Именно! Что-то крайне необычное, из ряда вон выходящее, не поддающееся логике. Курица начинает петь петухом, подброшенный камень не надает на землю, чайник закипает в холодильнике, железный прут плавает на поверхности воды… Всё это хрестоматийные примеры. А теперь излагаю свою теорию. Я считаю, Паша, что рассекающая небеса посуда, снежные люди, заблудившиеся во времени динозавры и прочие аномалии появляются не абы где, а только в местах явных флуктуаций. Там, где творится нечто, противоречащее здравому смыслу. То есть один абсурд автоматически порождает другой. Понимаешь?

Паша молча помотал головой. Он уже начал жалеть, что поддался на уговоры и составил профессору компанию. Сергей Аверьянович не искал в науке проторённых путей и часто поражал оппонентов экстравагантностью суждений. Но выдавать за откровение полную ересь?.. Поневоле задумаешься, не заехали ли у него шарики за ролики!

– Хорошо, поясню. Если на тебя сейчас нападёт хулиган, изобьет, отберёт деньга – это можно назвать невероятным событием?

– Да нет, что тут невероятного? На то он и хулиган…

– А если знаменитый профессор, светило, почётный член десятка академий?

– Не шутите так, Сергей Аверьянович… – Паша попытался улыбнуться, но только жалко скривил губы.

– Я нисколько не шучу.

Болотов взял мэнээса за левую руку, снял с неё часы и с размаху хрястнул их о валун. Потом отобрал удочку, переломил о колено и швырнул обе половинки в реку. Затем точно так же поступил со своей. После чего принялся выкрикивать какую-то околесицу, скакать по берегу и швырять в воду булыжники.

– Сергей Аверьянович! – заламывая руки, взывал к спятившему профессору Сницып. – Что с вами? Пожалуйста утихомирьтесь!

– А-а-а! – заревел в ответ Болотов, остервенело выдирая с корнями ивовый куст. – У-у-у! Не жда-ал? Я тебе покажу флуктуацию! Век будешь помнить!

– Господи, да что же это такое? – причитал Паша. – Сергей Аверьянович, остыньте, прошу вас!

– Экспер-р-рнмепт! – рычал профессор. – Тр-р-репещи, я пар-р-ранор-р-рмален!

Он подскочил к Спицыну, схватил его за воротник, а потом со всей дури заехал кулаком в лицо. Силёнок профессору было не занимать, и несчастный мэнээс лёг, где стоял.

Когда он очнулся, солнце уже клонилось к закал у. Скула болела лак, словно безумный экспериментатор свернул её набок. Паша с трудом поднялся и подошёл к воде. Оттуда на него глянула жуткая опухшая физиономия, украшенная здоровенным багровым пятном. Болотова нигде не было видно.

– Сергей Аверьянович… – на всякий случай позвал Спицын и чуть не всхлипнул от жалости к себе.

Никто не отозвался.

Кривясь от боли, Паша ополоснул лицо, затем побрёл вдоль берега. Шагов через пятьдесят он наткнулся на рубашку и брюки профессора. Одежда была безжалостно распорота по швам и походила на кучку тряпья. А от этой кучки уходили к кустам глубоко вдавленные в песок следы огромных босых ступней. ^ТМ

Елена Красносельская
ЧТО В ИМЕНИ ТВОЕМ

9'2012

Прямой эфир давался ему с трудом. Глупая улыбка приклеенным ярлыком морщилась на лице. Он метнул взгляд на часы – 20 минут до конца этой пытки. Ведущий не давал расслабиться ни на миг:

– Ещё один звонок от телезрителя. Здравствуйте.

– Добрый день. У меня вопрос к Зелён… к Икару Валентовичу. Как вы считаете, если бы цветоэнергетику кожи не запретили, какими могли бы стать ваши дети, внуки?

Он кивнул. Ответил сразу:

– Я часто задумывался над тем, как повёл бы себя человеческий организм, продолжай мы и дальше подвергаться влиянию космоса. Может быть, мы получили бы совершенно новые возможности – шанс покинуть Землю и жить в открытом пространстве вселенной, считая его своим домом? Может быть.

Камера переключилась на ведущего. Наклонив голову, словно нашкодивший ребёнок, он проворковал.

– Напомню, с вами в прямом эфире Луче Пронум. Я сумел отыскать уникальные кадры первых минут жизни нашего гостя, Икара Валентовича. Всем интересно будет увидеть… один из штрих-маркеров клиники сохранил эти…

Он вздрогнул, увидев на экране своего отца…

…отец, молодой, загорелый, ещё с конной непослушных волос на голове, с волнением делает шаг навстречу доктору. Тот улыбается:

– У вас родился сын, поздравляю! Сейчас сестра вынесет показать вам малыша, да вот и она. Осторожненько, не трогайте руками…

– Дайте посмотреть… – новоиспечённый отец замолкает на полуслове. Невольно отступает назад. Ни кровинки в лице, сознание уплывает, и молодой человек медленно сползает но стене.

– Сестра! – зовёт доктор.

– Господи, ещё и этого в сознание приводить, там мать откачивают! – тучная медсестра ловко выхватывает из кармана небольшой пластиковый квадратик, надавливает на чуть заметную кнопку, и над пострадавшим разворачивается светозонтик. Цветные струйки касаются головы, текут по плечам, спине, наконец, парень приходит в себя. Испуганный взгляд, понимание неизбежного – и он снова жмурится, прячась от действительности.

– Ну что, ты с нами? – улыбается медсестра.

– Доктор! Он… он станет нормальным? Или это… навсегда?

– Малыш совершенно здоров, вес – зри шестьсот, рост – пятьдесят три, ручки, ножки, как у всех. Ну, а зелёный цвет кожи… м-м-м… так он не первый, в течение полугола уже родились два оранжевых, сиреневый и один… э-э…

– Перламутровый, – подсказывает сестра.

– Да. перламутровый. Эх, молодёжь, – ворчит доктор, – и куда мир катится? Отдаёте дань моде – космический загар, цветоэнергетика кожи. Думаете только о себе!

– Это из-за загара? Но ведь он исчезает. Да, я был зелёным какое-то время, но посмотрите, я нормальный! – отец показывает кисти рук, трогает лицо.

– Мутации произошли на уровне ДНК, разве вас не предупреждали об этом? Космические пляжи собираются закрывать. Лично я – только за! Готов подписаться. Кстати, где вы загорали?

– Мы провели отпуск под лучами Фомальгаута, в созвездии Южной Рыбы, бормочет отец.

– Я бывал в тех краях, красивые виды! Сам не загораю, прячусь за светофильтрами, а дочь – да. Надеюсь, скоро цветобум пройдёт – как-то не хочется иметь фиолетовых внуков. Космический загар сейчас в моде, у меня в отделении медсёстры меняют цвет кожи чаще, чем делают маникюр. Цветные люди, это так… по-космически! доктор развернулся и пошёл по коридору, – и дайте ребёнку имя, не называйте его Зелёный!

– Имя… – пересохшими губами шепчет отец, – и как…

– Икар? – не расслышана медсестра, – ему идёт. Икар!..

Ведущий перехватил инициативу:

– Каждому человеку даётся имя при рождении. Малыш не выбирает его сам – имя находит его. Из тысячи имён именно это нашло вас – Икар. Прокомментируете? – камера наехала на гостя.

– Да. Икар. Это значит, полёт. – Оглядываясь назад, он понимал, что, так или иначе, его судьба была предопределена уже в первые минуты жизни. Он улыбнулся в камеру. – Чему быть, того не миновать.

– Может быть расскажете что-нибудь о своём детстве?

Из детства? Его сердце сжалось в комок. Нечего вспоминать. Но память услужливо предлагает эпизод…

…тринадцатилетний мальчишка смотрит в вечернее небо. Кто-то заботливо зажигает звёзды-свечи. Одну, вторую, третью. Притягивает взгляд звёздное пламя, завораживает, не отпускает.

– Эй, Зелёный!

Мальчуган вздрагивает. Сверстники зовут в компанию, гитара стонет где-то в темноте.

Никто, кроме него самого, не мог до конца попять всех поступков, которые он совершал. Сочувственные взгляды, вздохи – ну что же поделаешь, он иной! Зелёный. Закусив губу, он достаёт из кармана сложенный вчетверо листок, истерзанный на сгибах. Вспыхивает в руке фонарик, выхватывает жёлтым пятном рисунок, затёртый в некоторых местах до дыр, – эскиз многократно менял свой облик. Щурясь, вглядывается в причудливые формы, видя в них что-то особенное, понятное только ему.

– Что там у тебя, Зелёный? – Кто-то из мальчишек выхватывает лист.

– Смотрите все, ха-ха-ха! Зеле рисует монстров!

С листа смотрит удивительное, фантастических форм существо то ли животное, то ли птица. Трудно сказать. Горбатый крылан-рогач. Мальчишки сминают рисунок и с гоготом убегают в ночь.

Его внутренний мир разлетелся на осколки и сложился заново в тот момент – он понял, что полетит вопреки всему. Постепенно мечта обретала формы в виде эскизов и чертежей, затем точный расчёт и поиск средств и материалов. Долгие часы, дни, недели, годы напряжённой работы в собственном ангаре-мастерской, и, наконец, как награда, первое испытание…

– Что-нибудь, из детства… – свет в глаза. Натянутая улыбка ведущего, как его там, Луче Пронума.

Надо что-то сказать, и он отвечает:

– Были сны. Снились далёкие миры – карусели из звёзд – газовые, ледяные и кипящие, мерцающие очаги жизни.

…В них он вырывался на простор космоса, парил в потоках дикого солнечного ветра. Сам, диким ветром, летел к звёздам…

А ведущий, переориентировав общий тон передачи на доверительный, уже давал пояснения:

– Пять человек. Их было всего пять. Особенности зрения…

…Особенности зрения таких людей позволяли видеть звёзды даже днём, при свете солнца. Они могли обходиться без дыхания, заменяя его энергодрафтом – особенности строения кожи позволяли улавливать энергию космоса, питать ею тело и разум. Вакуум, невесомость, перепад температур, электрические и магнитные поля, излучение – их организм легко приспосабливался к любым изменениям. Они могли многое… они были другими. Луче Пронум не мог знать всего, он не мог описать это тянущее, щемящее чувство, зовущее в космические дали, он не мог знать ответы на сотни вопросов. Кому ведомо, где находится эта граница, между «сильным» и «всемогущим»? Что стоит между желанием вырваться и самой свободой? Они могли, они хотели и рвались, но кто-то решил, что готовность к Переходу должна быть зрелой. И страх породил осторожность в умах. Этот страх обрубил человечеству крылья, запретив развивать эти возможности дальше, в собственных детях. Если бы не это решение…

Словно следя за мыслями гостя, Луче Пронум вывел на экран текст документа: Решение № 134 от 20.052090 г. Сессии Общеземного Совета об организации мест отдыха населения. Учитывая заключение № 59 от 30.042090 г… руководствуясь законом Земли «О безопасности эксплуатации космических пляжей» и законом об организации мест отдыха населения за пределами Земли… Совет постановил:

1. Запретить эксплуатацию космических пляжей (приложение № 1.5).

2. Организовать комплекс медицинских мероприятий по устранению патологий рождаемости (приложение № 1.8).

– Прокомментируете? – камера наехала, словно штормовая волна.

Он молчит решая, говорить ли все, что он об этом думает, или уйти от ответа. Решил говорить правду:

– Страх перед неведомым породил это решение. Затолкал джинна вглубь лампы. Но я знаю – если бы все были осторожны, никто и никогда бы не поднялся в небо, не вырвался бы за пределы планеты и не увидел бы звёзды так близко, как я увижу их сейчас.

Он поднялся с кресла и хотя до конца эфира оставалось ещё время, ведущий не стал его удерживать.

– Что ж, нам остаётся только пожелать Икару Валентовичу счастливого полёта! Оставайтесь с нами, и вы станете свидетелями первого в мире независимого полёта человека в космическое… Икар уже не слышал назойливого голоса ведущего, он шёл к месту, с которого должен был шагнуть вверх. Ему помогли надеть странного вида приспособление для полёта, и полчаса спустя он устремился в небо. Стирались внизу чёткие, словно под линеечку прочерченные линии полей, истончались в просторе нити закатившихся за горизонт речных клубков. Таяли земные силуэты. А в лицо, обжигая, дышала космическая свобода.

Вырвавшись из земных объятий, он устремился вперёд. К звёздам.

Сверкает впереди великий космос. Тысячи песен звучат в его сияющем просторе.

Незащищённое тело вздрогнуло от встречи с бездной, постепенно нащупывая жизненное равновесие, но страха нет – у него свои представления о мире, о возможностях человека. Сны сбываются – он летит среди звёзд. Распахнув свою душу космосу. Без скафандра и защитных лат парит в потоке солнечного ветра, легко перебирая крылонами. Весь мир лежит перед ним, как на ладони.

Он чувствует слабые магнитные поля далёких галактик, и видит сложную игру света бесчисленных звёзд. Его окутывают флюиды чего-то большего, может, движения пространства, времени, самой действительности? Портативный ракетный двигатель за спиной выполнен в виде спиралевидной раковины, что придаёт ему сходство с улиткой. Хвостовая часть конструкции своим пластинчатым расслоением напоминает хвост обычной креветки, именно такая форма позволяет легко маневрировать в безвоздушном пространстве. На руках – крылоны, разделённые на сегменты, с миллионами мельчайших фоточешуек «оперения» – он может улавливать энергию звёзд и парить в космосе длительное время. Элементы ориентации на лобовой части шлема похожи на короткие рожки косули – с узловатыми бугорками у основания и характерными антеннами-отростками. Своим внешним видом он напоминает горбатого крылана-рогача, и если сейчас какой-нибудь космический путешественник случайно выглянет в иллюминатор…

Но это он – первый человек, отправившийся самостоятельно в космический полёт. Он знал, что имеет на руках билет только в одни конец, слишком несовершенна была конструкция крыльев.

Возвращение было сложным. Атмосфера встретила его ударом наотмашь, скрутила, перематывая каркас приспособления. Сначала сорвало и откинуло правый крылон, почти сразу отлетел и левый. Двигатель распался на куски, один из которых ещё долго летел следом. Последние минуты полёта он провёл без сознания. Лишь перед ударом пришёл в себя и устремил взгляд в небо.

Обнимает Землю великий космос… тысячи песен звучат в его сияющем просторе…

«Спустя три месяца после первой неудачной попытки свободного выхода человека в околоземное пространство было принято решение отменить действие запрета на развитие космических пляжей и, как следствие, цветоэнергетики. Следующее столетие будет посвящено изучению влияния космического загара на организм человека, в частности явлению энергодрафта. И как знать, может быть будут устраивать воскресные пикники на Луне, где-нибудь возле кратера Тихо, или на берегу моря Спокойствия, не заботясь о запасе кислорода и надёжности скафандров? А у каждого жителя Земли будет собственная пара крылонов для космических прогулок…»

Из интервью Луче Пронума газете «Хронос». ^ТМ

Валерий Гвоздей
НЕ ТОТ ПРОФИЛЬ

10'2012

Надо быть гибким, все говорят. Надо правильно реагировать на те возможности, которые предоставляет жизнь, пусть некоторые из них выходят за рамки ожидаемою.

Стараюсь быть на уровне.

Мой нынешний контракт выходил за рамки ожидаемою, причём далеко, и в прямом, и в переносном смыслах. Корабль, часто меняя курс, летел сюда больше двух недель.

Оказался в заштатной планетной системе, где, согласно картам, не должно быть людей.

Нашей целью, кажется, была вон та планета, светло-голубая, крупнее Земли.

В иллюминатор каюты разглядел грозный орбитальный форт, освещённый солнцем. Пролетели так близко, что были видны следы микрометеоритных ударов на его бортах.

Я полагал, судно готовят к сходу в атмосферу планеты. Но спиральный вход в атмосферу не планировался. Корабль вышел на орбиту средней из трёх лун. Погасил скорость.

Заработали двигатели малой тяга. Сквозь их гул я различил шум сервомоторов. Выдвинулись посадочные опоры. Садились мы явно вручную. Большая редкость сегодня.

Проблемы тут серьёзные, выходит.

Как, собственно, и предполагалось, думал я, привычно облачаясь в скафандр. Кто-то из корабельного экипажа, тоже в скафандре, проводил к шлюзу. Поинтересовался, через переговорное устройство:

– Помощь требуется?

– Не беспокойтесь, – сказал я. – Не впервой.

Шлюзование завершилось. Над дверью камеры вспыхнул зелёный сигнал. Открылся выходной люк.

Я, вслед за пятью членами экипажа, спустился по трапу.

Гравитация в пределах одной десятой g, почти как на Европе. Там я был, опыт приобрёл. Старался идти, не делая резких движений, чтобы не взлететь. При каждом шаге тонкая пыль, словно дым, окутывала ноги, потом очень медленно оседала.

Кроме нашего корабля других судов на космодроме не видно. Хотя их могли опустить в заглублённые ангары, вниз. Казалось, все предметы на поле, скалы вокруг испускали холодноватое голубое свечение, из-за планеты, висящей над головой.

Тончайшая лунная атмосфера почти не искажала звёздный свет. Даже поднятая кораблём пыль не могла затмить небесный узор.

На колёсном модуле, автоматическом, похожем на цистерну, доставили к шлюзу.

Мы ступили внутрь Базы.

Огромная выработка, с тусклым освещением.

По её периметру силовые эмиттеры. Контрольно-следовая полоса, «колючка» под током, что казалось отчасти лишним.

В центре – укреплённый лагерь, обнесённый стеной из бетона. За ней возвышался купол с атмосферой, пригодной для нормального дыхания, с нормальным давлением. Может, даже – с приемлемой искусственной гравитацией.

Ворота. На входе стоял двойной караул, в лёгких скафандрах.

Нас пропустили.

Ещё ворота. Система шлюзов.

Выход, уже в купол.

Да, в куполе дополнительная гравитация, в сумме она составляла зреть земной.

Экипаж разом отключил подачу дыхательной смеси и снял шлемы. Я поступил так же.

Ангары. Вытянутые, приземистые казармы. Склады. Жилые дома в два-три этажа. Бары, отели, магазины, рестораны, бордели.

Яркие, мерцающие цветными огнями, вывески. Слышалась танцевальная музыка.

Дороги и тротуары с твёрдым покрытием. Улицы, переулки. Фонари.

По улицам двигались транспортные средства на электричестве. Колобродили местные, в основном мужчины. Женщин меньше.

Люди постарались как-то устроиться. Думают всем этим пользоваться долго.

Но по ряду едва заметных признаков я понял, что город живёт на слабеньком аварийном сервере.

В дверь постучали, когда я размещал скафандр в специальном шкафу прихожей.

Я впустил крепкого парня в крикливой одежде свободного кроя. Цветущий брюнет, длинноволосый. Глаза тёмные, весёлые, плутоватые. Нос крючком.

– Рад приветствовать, – широко улыбнулся гость, не переставая что-то жевать. – Я Мик.

Темные глаза быстро окинули комнату, заглянули в углы.

– Ты готов к встрече с клиентом? – спросил он.

– Всегда. Это мой девиз.

– Без вещей?..

– Я сюда ненадолго. Сделаю работу – и назад. Пошли.

– Уверен, что сумеешь выбраться?.. – Провожатый ухмыльнулся. – Вдруг грохнут, после того как ты сделаешь работу?

– Кто же восстановит систему в следующий раз?

– Компьютерщиков много.

– Таких специалистов, как я, больше нет.

Он пренебрежительно фыркнул:

– Компьютерщики сдвинуты на своей исключительности. Все думают о себе, что гении.

– Их проблемы. Только вот я, в самом деле, гений. Я – лучший аналитик. Хватит болтать. Работа ждёт.

На электромобиле говорливый Мик доставил на место.

Офис располагался на краю городка, в трёхэтажном здании.

У входа охрана, в цивильном, с оружием в скрытых кобурах.

Небольшим ручным сканером проверили гостя на предмет чего лишнего.

В сопровождении Мика и начальника охраны меня отвели на второй этаж, в приёмную.

Кашлянув в кулак, начальник охраны заглянул в кабинет. Сказал в приоткрытую дверь:

– Прибыл специалист по защите сетей.

Роскошный кабинет чёрной кожи.

В кресле у стола – важный субъект, причём с перстнями на всех пальцах. Несколько секунд босс внимательно изучал меня – сверху вниз и в обратном порядке. Не представился. Начал говорить, властно, громко:

– У нас сбой в системе, инициированный кем-то извне – через удалённый доступ. Нужно в кратчайшие сроки восстановить. Найти источник враждебных действий. Поставить защиту. Понял? С чего начнёшь?

– Проверю все протоколы доступа, вот так и найду информационный след в контрольных системах. Найду гада.

– Я хочу быть уверен, что инцидент не повторится.

– У вас будет защита высшего уровня. Ключ не подберут.

– Даже автор?.. – скептически усмехнулся босс. – Кто он, кстати? Вдруг он продаст ключ моим врагам?

– Я сам автор. Ключ не продам – иначе потеряю клиентуру. Я в этом не заинтересован.

– Если что – я достану везде.

– Охотно верю.

– Отведите в бункер.

Те же двое повели вниз. Лифт был, но он не функционировал – как многое другое, на что не хватало мощности аварийного сервера. Я знал, что это не сбой. У них упал главный сервер. Полностью обрушена система.

На электрокаре поехали коридором, уходящим за пределы купола.

Скоро прибыли, вышли.

Тут, в бункере, состоящем из множества залов, был размещён суперкомпьютер. Модель, судя по внешней конфигурации, предпоследняя. У такого производительность – триста йоттафлопов. Состоит из тысячи стоек, на которых – два миллиона девятьсот пятьдесят тысяч процессоров с квантовыми элементами.

С потолка над стойками висели толстые хоботы вытяжек для охлаждения, вентиляции.

Худой системный администратор, с хвостом на затылке, начал мне что-то объяснять.

Сев к терминалу, я пробежался небрежно по клавишам, глядя на секционные мониторы.

Стандарт. Распределённая система интерфейсов, широко интегрированная в здания, а также во многие другие объекты, в кибернетические устройства, макро и нано.

Космодром управлялся тоже отсюда. Сейчас на космодром не хватает мощности. Корабли заперты.

Наружу можно вывести, но морока та ещё.

– Мик, – не оборачиваясь, позвал я. Выгони отсюда всех.

– Но…

– Всех, – повторил я.

Программер с хвостом осёкся на полуслове, обиженно засопел.

– Вечно у гениев капризы, – усмехнулся Мик.

Я слышал, как за моей спиной, вероятно – подчиняясь выразительным жестам, взглядам, затопали ногами оскорбленные системщики.

– Но ты учти, гений, я не уйду, – заявил Мик, когда последний из программеров хлопнул дверью. – Начальник охраны тоже не уйдёт.

– Чёрт с вами. Только помалкивайте… Жуёшь чего?

– Плоды растения маракуйя, названного так за его попытки стать мыслящим. Надо полагать, юмор. Ха-ха

* * *

Через полчаса я решил почесать язык.

– Что у вас за шарага? – спросил я, глянув искоса на клюющего носом Мика. Он встрепенулся:

– Компания. Осуществляем сервис.

– Какие услуги предоставляете?

– Вооружённое сопровождение, защита.

– Вы конвойники? Дела идут хорошо?

– Перевозчики довольны. Счета пополняются.

Как же, довольны… Как же, конвойники, в необитаемой зоне…

Ребята занимаются насильственным перераспределением ценностей. А здесь прячутся.

В годы войны состоятельные вольные стрелки покупали каперские лицензии. Ну и брали на абордаж грузовые суда противника.

Война закончилась.

Каперы для вида учредили частные охранные предприятия. Кого-то сопровождают, кого-то охраняют при транспортировке значительных партий груза. А сами втихую пиратствуют. Наживают огромные состояния. У Федерации долго руки не доходили.

Мик что-то нёс о культурном пространстве, о том, что все мы одна семья.

Ходил, разглагольствовал.

Его босс лишь для вида сказал, что везде сможет достать меня. Выпускать не собирается.

Узнает, что система восстановлена, и – привет, гений, лучший аналитик. Поминайте как звали.

Для начала сменим коды. Под контроль все базы данных возьмём. Информацию прошерстим как следует.

Босс, с перстнями на каждом пальце, – явная ширма.

Другой начальник у конвойников-пиратов. Он в тени. Застенчивый маньяк. До него бы добраться…

Но тут вдруг явился программер, с хвостом и надменным выражением лица, призванным замаскировать обиду. Встал за плечом и проскрипел ехидно:

– Босс велел узнать, готово или нет? Сам глазами рыскал по экранам.

Чёрт, его не обманешь. Ведь что-то он всё-таки смыслит в компьютерах.

– Готово, почти, – сказал я. – Немного осталось.

– Защита надёжная?

– Абсолютно. Взломать нельзя. Плавающий алгоритм.

Программер сел к соседнему терминалу, застучал по клавишам.

Все концы я подчистил, но скрыть, что система восстановлена, я не мог.

– Работа окончена! – злорадно объявил программер.

– Точно? – Мик требовательно смотрел на меня.

Я кивнул, вставая.

О том, что надо бы найти гада, никто и не вспомнил. У ребят нервы на пределе.

Начальник охраны взял за плечо:

– Идём.

Повели ещё ниже.

Открыв дверь, Мик отступил в сторону, пропуская вперёд.

Комната, хорошо обставленная. Впрочем, нет – целый жилой блок.

У стены – роботизированный экзоскелет с электроприводом, с навесным оружием.

– Не тот профиль. – Я недовольно скривил губы. – Для обычного механика дело.

– Погоди… – смутился начальник охраны. – Взгляни сюда.

На столе что-то лежало. Или – кто-то лежал, накрытый простынёй.

– Что у вас там? – спросил я.

– Робот-андроид.

– И в чём проблема с ним?

– Кажется, повреждён сервомоторный узел.

Мик снял простыню, осторожно, благоговейно, словно извиняясь перед роботом, одетым как состоятельный человек.

Их лица, их взгляды сказали мне всё. Н-да, занятно. Вот кто настоящий босс.

Скорее всего, было так.

Предводитель серьёзно пострадал в сражении. Человеческое тело пришло в негодность.

Мозг и часть нервной системы удалось сохранить.

Люди умеют соединять микрочипы и нейроны.

Вожак стал роботом, с нервной системой человека.

В чём-то выиграл.

Поскольку, в противовес живым тканям, механическое тело можно чинить.

Ага.

Не в сервомоторном узле дело. Андроид-то был интегрирован в систему – на основе беспроводной связи. Он держал под контролем происходящее на Базе. А после хакерской атаки вышел из строя.

Ближайшее окружение данный факт замалчивает.

Если представители верхушки не махнули на вожака рукой, если не стали драться между собой за власть, значит, вожак авторитетный, генератор преступных идей, несущих прибыль.

– Ты можешь его… реанимировать? – с надеждой спросил начальник охраны. Походив вокруг стола, я сказал:

– Надо подумать. Сейчас продиктую список оборудования, которое понадобится.

* * *

У меня тоже встроена пара чипов, они подключены к глазным нервам, обрабатывают всю зрительную информацию. Без них я бы не справлялся – больно велики объёмы.

Там же хранятся мои личные программные файлы.

Выявить чипы сложно, потому что органика.

Ни одна проверка не выявила. Сколько их было – даже не вспомнить.

Опасная работа, не стану отрицать… Надо восстановить связь андроида с главным сервером. Дальше – посмотрим.

Я кое-что им вшил, намертво. И замаскировал. Хвостатый программер не обнаружит.

Таймер щёлкает. В назначенный момент вшитая инфомина сработает.

И парализует системы управления. Вырубит или заглушит электронику. Погасит аварийный сервер.

Даже оружие перестанет работать, оно ведь тоже набито электроникой.

Вот как покинуть логово пиратов – вопрос отдельный.

Сюда попасть трудно, а выйти – ещё трудней.

Я должен суметь.

Всегда уходил. Как вода, просачивался, в малейшую лазейку, сквозь пальцы. Ну а не сумею, коллеги вздохнут: мир его праху, отчаянный был, совсем безбашенный…

Отстучал, распечатал на листе код соединения, повернулся к церберам:

– Кто-то из вас должен пойти к хвостатому. Надо ввести последовательность.

– Разве нельзя по коммуникатору продиктовать? – возразил Мик.

– С ума сошёл?.. – Я покрутил указательным пальцем у виска. – Это власть над роботом. Если перехватят? Не исключена вероятность. Сам знаешь, не маленький.

Оскорбительный жест Мик стерпел, но, судя но взгляду, мысленно обещал припомнить.

– Линия защищённая, – сказал начальник охраны.

Церберы не хотели ослаблять контроль.

– Вам решать. – Я положил лист на край стола.

Они переглядывались, давили молча друг на друга.

Сдался начальник охраны:

– Сходить недолго…

Взял распечатку, вышел.

Получается, улыбчивый Мик – доверенное лицо босса. Высокий статус. Через минуту главный сервер отозвался.

По стоящему на столе монитору заструились потоки цифр.

– Андроид прошёл тесты… – бросил я Мику и потянулся, разминая спину. – Иди сюда – надо придержать его. Может дёрнуться, упасть. Нам это ни к чему, верно?

Мик с готовностью подскочил, взял босса, вернее – приобнял за талию. Босс дёрнулся, правда, не сильно. Глаза-объективы засветились рубиновым отсветом.

Продолжая обнимать робота за талию, Мик расплылся, уставился в объективы:

– Как вы, босс?

Не скрывал ничего. Плохой знак. Робот сначала поднял корпус, сел. Оглядел меня.

– Это компьютерщик, – сообщил Мик. – Он починил главный сервер – за полчаса.

– Хорошая работа, – заскрипел андроид. – Но слишком быстрая.

– Голосовой синтезатор у вас отрегулирован так себе, – деловито заметил я. – Хотите – настрою, мигом.

– А ты нахал, парень.

Андроид встал. Подвигал руками, шеей покрутил, несколько раз сжал пальцы.

– Ну, всё нормально? – допытывался Мик.

– Да. Расплатись с ним.

Должно быть, условная фраза. Улыбаясь, сияя радостью, Мик вынул из-под куртки бластер.

Как роботизированный босс на расправу скор.

– Это ведь ты провёл хакерскую атаку. – Робот не спрашивал, говорил с уверенностью.

– Выходит, пустили козла в огород?.. – догадался Мик.

– За козла ответишь, – буркнул я. Придётся форсировать события. Поворачиваясь на вертящемся кресле, я, будто невзначай, коснулся нужной клавиши.

Андроид шагнул ко мне и – повалился как столб, с грохотом.

Мина сработала. Вспыхнув, зарябили экраны. Система окончательно сдохла. Мик здорово подготовлен. Реакция мгновенная. Отшвырнул бластер, кинулся на меня.

Только оперативников лучше готовят. Улетев в угол, Мик застыл в неловкой позе.

Их босс головастый, он себе на уме. Должен был что-то предусмотреть на крайний случай.