Текст книги "1812 год. Пожар Москвы"

Автор книги: Владимир Земцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Вернемся к рассказу смотрителя Бутырской тюрьмы Иванова, которого мы оставили утром 2 сентября возвращающимся от дома обер-полицмейстера «к своей обязанности» в полном недоумении. Солдат Московского гарнизонного полка он так и не дождался. Вместо этого «того ж утра часу в 11-м» в Тюремном замке появился плац-адъютант майор Кушнерёв и объявил Иванову приказ сдать «колодников сколько их есть имеющему прийти полку». Вскоре появился и «полк». Обрадованный Иванов спешно сдал всех 627 арестантов и колодников «под расписку» подпоручику Анисимову, «за коими поотдавал и весь бывший в замке караул», а сам «с малою бывшею у меня командою остался в замке».

Но и теперь, наконец-то избавившись от заключенных, Иванов продолжал оставаться в растерянности: не было дано никаких приказаний в отношении самого Тюремного замка. Между тем, Кушнерёв сообщил, что московский комендант с гарнизоном из города уже выступил и «что в Москве никакой команды нет». «В таком случае, – повествует Иванов, – не зная что предпринять, наконец решил я оставить замок и последовать всем выходом из Москвы вон». Итак, «в исходе 4-го часа пополудни с привратником унтер-офицером Сергеем Ивановым, лекарским учеником Алексеем Макаровым и тремя заплечных [дел] мастерами с семействами их и моим, отправился к Преображенской заставе». В самом же Тюремном замке из числа бывшей при Иванове команды остался унтер-офицер Изот Андреев, рядовой Матюшин с семействами, и «Лафертовской части пожарный служитель староста церковной Степан Слепнёв, холостой».

На этом мытарства Иванова не закончились. Достигнув села Покровского, Иванов и его люди услышали пушечные выстрелы, раздавшиеся из города. Вокруг началась паника, народ кричал, что в Москву вошли французы и надо спасаться бегством. В этой суматохе один из заплечных дел мастеров Алексей Коренев «неизвестно как в Москве отстал». Со всеми же остальными Иванов добрался до города Александрова, «где по истощении способов следовать куда-либо далее», оставил свою команду «впредь до востребования в ведении тамошнего городничего». Сам же отправился в город Юрьев-Польский и, «будучи крайне нездоров, остановился в оном, не зная настоящаго пристанища и [неразборчиво] способом продолжать путь куда-либо далее». Здесь Иванов «узнал по слухам», что его начальник Ивашкин «иметь изволили своё пребывание во Владимире, но и от то ж якобы выезжать намеревались». Поэтому Иванов, «долгом поставляя донести о себе», 19 сентября подготовил рапорт и приложил к нему другой, подготовленный ранее, 13 сентября, с описанием произошедших с ним, начиная с 1 сентября, событий. С этими рапортами Ивашкину был отправлен и список сданных под расписку поручику Анисимову колодников, а также ведомость расходов [309]309
  Иванов – Ивашкину. 13 сентября 1812 г.; Иванов – Ивашкину. 19 сентября 1812 г. [Поступило в канцелярию обер-полицмейстера 25 сентября 1812 г.] // ЦИАМ. Д. 503. Л. 3–5; Список губернского тюремного замка содержащимся в оном колодникам с показанием кто по какому присутственному месту и с которого времени. 1 (исправлено на 2) сентября 1812 г. // Там же. А. 6-21об.


[Закрыть]. Из списка колодников видно, что всего под надзором Иванова был 631 человек, однако «из оного числа отпущено в части трубочистов 3, да отправлен в ордонансгауз за болезнию 1» [310]310
  Список губернского тюремного замка. А. 21об.


[Закрыть]. Так что осталось 627 человек. Действительно, из документов видно, что еще 20 августа был «отправлен в ордонансгауз за болезнею» драгун Квашнин [311]311
  Список губернского тюремного замка. Л. 21об.


[Закрыть]. 1 сентября был отпущен в Пятницкую часть Фёдор Михайлов, трубочист, а 2 сентября – еще двое, – Иван Колесников (в Городскую часть) и «присланный из пожарной части» (в Тверскую часть) Мартын Тимофеев. Интересно, зачем перед самым выходом из Москвы понадобились в полицейские части арестанты-трубочисты? Чистить трубы? Скорее всего, как отмечали многие французские мемуаристы, для того, чтобы подложить в печи взрывчатые вещества.

Таким образом, ко 2-му сентября в Тюремном замке содержалось 627 человек (в это число входили и те несколько человек, которые числились во Временной тюрьме у Вельтмана).

Из последней записи в списке колодников находим и ответ на вопрос, какой такой «полк» привел к Тюремному замку 2 сентября подпоручик Анисимов, чтобы принять заключенных. То был «вновь сформированный под командою майора Никельгорста 10-й пехотный полк» [312]312
  Там же. Л. 21об.


[Закрыть]. Это безусловно подтверждается отношением Московской управы благочиния в 1-й департамент Московского надворного суда от 6 июня 1813 г. [313]313
  Отношение Московской управы благочиния в 1-й департамент Московского надворного суда. 6 июня 1813 г. // Бумаги, относящиеся… Ч. 2. С. 213.


[Закрыть]

По-видимому, утром 2-го сентября у московского коменданта под рукой уже не оставалось никаких надежных воинских команд, и он поручил еще до конца не сформированному полку Московского ополчения отконвоировать арестантов Бутырской тюрьмы. Этот 10– й полк Московского ополчения только 29 августа получил 964 ружья, которых не хватило даже на половину его личного состава. Что же касается партии, которая была определена майором бароном Нительгорстом (вероятно, именно таким было правильное написание его фамилии) для конвоирования колодников, то о ее составе мы узнаем из рапорта самого командира полка, отправленном 9 сентября 1812 г. Кутузову. Партия состояла из командира поручика Кулакова, четырех унтер-офицеров, «рядовых старых 6, из рекрут рядовых 10, рекрут 284» [314]314
  Майор Нительгорст – Кутузову. 9 сентября 1812 г. с. Сафонове, на Тульской дороге // Отечественная война 1812 г.: Материалы Военно-Ученого архива. Т. 18. С. 42–43.


[Закрыть]. Сей состав весьма примечателен (мы не считаем солдат тюремного караула). Один офицер, четыре унтер-офицера и шесть солдат должны были следить за тем, чтобы не разбежалось 294 рекрута и 627 арестантов, среди которых были отьявленнейшие преступники!

Сохранились ли какие-либо следы того, что какая-то часть арестантов смогла по дороге (скорее всего, даже ещё в Москве) «утечку учинить»? Еще Михайловскому-Данилевскому удалось в делах нижегородского губернского правления обнаружить документ от 3 октября 1812 г., из которого следовало, что 23-го сентября 10-й пехотный полк Московского ополчения доставил в Нижний Новгород «из числа 620, за убылью некоторых из них в пути» 540 человек арестантов [315]315
  Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны в 1812 году. М., 2008. С. 296.


[Закрыть]. Следовательно, по дороге «исчезло» более 80 арестантов! Если даже предположить, что часть из этих 80 человек составили больные, которых нельзя было конвоировать дальше, некоторое число заключенных определенно бежало.

Обращение к списку лиц, проходивших по процессу над поджигателями, организованному 24 сентября (н. ст.) французами, это предположение, похоже, подтверждает. Среди 16 «недостаточно изобличенных» значился Семён Иванов, 18 лет, обойщик, уроженец г. Масальска. В списке колодников Тюремного замка на 2 сентября также был некий Семён Иванов, дворовый человек госпожи Ивановой, уличенный в краже, и поступивший в Замок 13 августа 1812 г. [316]316
  Список губернского тюремного замка. Л. 15. Кстати, в Замке сидело двое Иванов Семёновых.


[Закрыть]Но особенно примечательна фигура признанного виновным в поджогах и расстрелянного Ивана Максимова, старика 70-ти лет, назвавшегося лакеем князя Сибирского и уроженцем г. Козлова. В списках Бутырской тюрьмы был Иван Максимов, поступивший туда 11 июня 1812 г. и значившийся как «воспитанник» богадельни. В графе, где односложно характеризовалась причина ареста, было неопределенно записано: «в отлучке из богаделенного дому» [317]317
  Там же. Л. 10.


[Закрыть]. Имена остальных, проходивших на процессе 24 сентября (н. ст.), в списках Тюремного замка не значатся (что, конечно, не исключает, что кто-то на «суде» вообще назвался не своим именем).

Знал ли Ростопчин о том, что часть колодников Тюремного замка разбежалась или, по крайней мере, догадывался ли он об этом? Этого мы, вероятно, уже никогда не узнаем. В любом случае, московский главнокомандующий не собирался использовать колодников Бутырской тюрьмы для организации поджогов. Ростопчин и так прекрасно знал, что в условиях анархии и грабежей, удаления «огнеспасительного снаряда», да еще и организации нескольких сознательно устроенных поджогов людьми Вороненко, а то и арестантами Временной тюрьмы, столица должна была загореться непременно. Не далее как в июне – июле 1812 г. он сам запретил жителям города «курить табак на улицах» в целях предохранения его от пожара, и повторил этот приказ 12 июля 1813 г., когда прежняя Москва, благодаря в том числе и его усилиям, уже благополучно сгорела [318]318
  См.: ЦИАМ. Д. 466, 793.


[Закрыть].

2.3 Московский муниципалитет: тяжкий путь коллаборцианизма

Деятельность муниципалитета и полиции, созданных в Москве Наполеоном, привлекала внимание многих исследователей. Возможно первым, кто написал об этом как историк и свидетель событий, был аббат Сюрюг. По его мнению, деятельность этих органов свелась к минимуму вследствие медлительности французской администрации и путанице, которая в тот период имела место [319]319
  Surugue A. Mil huit cent douze. P. 40. См. также письма Сюрюга: Lettres sur la prise de Moscou, en 1812 (par l’abbe Surugue). P., 1821. Surrugues. Lettres sur l’incendie de Moscou; Frappaz, l’abbe. Vie de l’abbe Nicolle. P., 1857 (русский перевод письма: 1812 год. Французы в Москве по рассказу аббата Сюрюга // РА. 1882. № 4. С. 196–204).


[Закрыть]. Затем о муниципалитете и полиции писал участник событий французский военный историк Ж. Шамбрэ, который привел текст прокламации французского интенданта Москвы и Московской провинции Ж.Б.Б. Лессепса от 6 октября [320]320
  Chambray G. Histoire de l’expedition de Russie. 2-e ed. P., 1825. T.2. P. 131–132; P. 272–274. Note 33. Напомним, что первое издание работы Шамбрэ вышло в 1823 г.


[Закрыть] [321]321
  ^*****Большинство дат этого раздела даны по новому стилю; в случае, если дата дана по старому стилю, это указывается в скобках.


[Закрыть]. Кратко писали об этом известный мемуарист Э. Лабом и секретарь-архивист Наполеона А.Ж.Ф. Фэн [322]322
  Labaume Е. Op. cit.; Fain A.J.F. Op. cit.


[Закрыть]. В последующее время зарубежные авторы [323]323
  Thiers L.A. Op. cit.; Olivier D. Op. cit.; Thiry J. Op. cit.


[Закрыть]обращались к этому вопросу весьма фрагментарно, используя, как правило, прежние, ранее известные, материалы. Пожалуй, только французская писательница русского происхождения Д. Оливье попыталась внести нечто новое, отметив, что оба воззвания муниципалитета (от 1 и 6 октября) были обнародованы накануне и сразу после визита генерала Ж.А.Б.Л. Лористона в ставку М.И. Кутузова.

Русская историография вплоть до появления работы А.И. Михайловского-Данилевского хранила молчание об этих органах, созданных оккупантами. Михайловский-Данилевский не только опубликовал обе прокламации Лессепса от 1 и 6 октября, но и дал оценку результативности этих структур как минимальную [324]324
  Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны в 1812 году. 1840. 4.2. С. 71–73, 149.


[Закрыть]. То же сделал и М.И. Богданович [325]325
  Богданович М.И. Указ. соч. С. 409–411.


[Закрыть]. Важно отметить, что у Михайловского-Данилевского и Богдановича не было резкого осуждения тех людей, которые, чаще всего, не по своей воле вынуждены были служить в созданном оккупантами муниципалитете. В 1859 г. была опубликована часть воспоминаний А.Д. Бестужева-Рюмина и его донесение министру юстиции И.И. Дмитриеву, написанное в феврале 1813 г. [326]326
  Бестужев-Рюмин АД. Краткое описание происшествиям…


[Закрыть]Бестужев-Рюмин не просто участвовал в работе муниципалитета, но и был товарищем городского головы. В 60-е гг. XIX в. были опубликованы списки членов муниципалитета (1866 г.), список иностранцев, уехавших из Москвы с Наполеоном (1868 г.), воспоминания московского француза Ф.Ж. д’Изарна (1869 г.), донесение М. Грацианского (Гратианского), протоиерея Кавалергардского полка, получившего разрешение от муниципалитета и французской администрации проводить в оккупированной Москве религиозную службу [327]327
  Рапорт Кавалергардского полка протоиерея Грацианского обер-священнику армии и флота И.С. Державину. 5 декабря (ст. ст.) 1812 г. // РА. 1865. Ч. 4. Ст. 731–735.


[Закрыть]. Эти публикации, а также общая атмосфера эпохи «великих реформ», вызвали появление в 1868 г. серьезной публикации Н. Киселева [328]328
  Киселев Н. Дело о должностных лицах Московского правления, учрежденного французами в 1812 г. // РА. 1868. № 6. С. 881–904.


[Закрыть]. Автор попытался уточнить список лиц, участвовавших в деятельности муниципалитета, разобрался со структурой этих органов и осветил вопрос о работе Следственной комиссии, созданной по этому поводу. Общий настрой статьи Киселева был в духе манифеста Александра I от 30 августа (ст. ст.) 1814 г. и решения Государственного совета от 17 мая (ст. ст.) 1815 г., в которых почти все участники этих структур были оправданы или прощены. По мнению Киселева, главной целью формирования московского муниципалитета была организация интендантских операций, все же остальные функции муниципалитет и полиция использовали «для маскировки».

Менее детально, но с привлечением новых материалов (в частности, рапортов квартальных надзирателей), хотя и без ссылок на источники, с большим вниманием так сказать к личностной стороне событий, осветил этот вопрос А.Н. Попов в своей работе «Французы в Москве» [329]329
  Попов А.Н. Французы в Москве.


[Закрыть]. Автор отнюдь не собирался осуждать москвичей, пошедших на сотрудничество с оккупантами, но попытался объяснить поступки большинства их вынужденной необходимостью и даже пользой для оставшихся в столице сограждан.

В 1879 г. вышли в свет воспоминания Г.Н. Кольчугина [330]330
  Кольчугин Г.Н. Указ. соч.


[Закрыть], члена муниципалитета, затем – переизданы воспоминания Бестужева-Рюмина и многих москвичей, остававшихся в столице во время оккупации. К столетнему юбилею 1812 г. отношение к московским «коллаборационистам» изменилось окончательно. В.Я Уланов (1912 г.) и П.П. Гронский (1912 г.) [331]331
  Уланов В.Я. Организация управления в занятых французами русских областях / / Отечественная война и русское общество. С. 121–141; Гронский П.П. Исторические материалы, извлечённые из Сенатского архива / / Журнал министерства юстиции. 1912. № 3. С. 213–224.


[Закрыть], работавшие с документами Сенатского архива, пришли к выводу о том, что эти люди были отнюдь не преступниками, но лицами, пытавшимися охранять соотечественников от насилий и грабежей! Пожалуй, только в книге С.В. Бахрушина (1913 г.) [332]332
  Бахрушин С.В. Москва в 1812 году. М., 1913.


[Закрыть]все еще звучал прежний мотив о том, что муниципалитет и полиция были слабыми орудиями чужой воли. В советское время тема перестала пользоваться популярностью. Авторы либо вскользь упоминали муниципалитет и полицию [333]333
  Бескровный А.Г. Указ. соч. С. 429.


[Закрыть], либо отмечали их минимальную эффективность в плане помощи оккупантам [334]334
  Тарле Е.В. Указ. соч. С. 211–213; Троицкий Н.А. 1812. Великий год России. М., 1988. С. 196.


[Закрыть]. В постсоветское время ситуация стала меняться. В 1997 г. А.Ю. Андреев опубликовал интересные письма профессора X. Штельцера [335]335
  Андреев А.Ю. Указ. соч.


[Закрыть], хотя и имевшие явную цель оправдать себя как члена муниципалитета, но возбуждавшие искреннее сочувствие к их автору, оказавшемуся в тяжелейших обстоятельствах. В 2001 г. Е.Г. Болдина ввела в научный оборот целый комплекс неиспользовавшихся ранее материалов из Центрального исторического архива Москвы и составила максимально полный список лиц (143 человека), привлеченных к делу во время работы следственной комиссии [336]336
  Болдина Е.Г. О деятельности Высочайше учрежденной комиссии для исследования поведения и поступков некоторых московских жителей во время занятия столицы неприятелем // Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы. М., 2001. С. 30–63.


[Закрыть]. Наконец, А.И. Попов в работе 2002 г. вновь попытался оценить эффективность созданных французами русских структур в Москве, солидаризируясь в своих выводах с авторами начала XX в. [337]337
  Попов А.И. Великая армия В России. Погоня за миражом. Самара, 2002. С. 183–185.


[Закрыть]

Тем не менее, несмотря на наличие обширной историографии, многие вопросы, относящиеся к истории московских органов власти при Наполеоне, на сегодняшний день исследованы слабо или не поднимались вовсе. К таковым мы относим:

1. Цели создания этих органов.

2. Время создания и обстоятельства самого процесса их формирования.

3. Мотивы, предопределившие сотрудничество российских подданных или тех москвичей, которые не приняли присягу на подданство России, с оккупантами.

4. Результативность деятельности муниципалитета и полиции.

Наконец, пришло время поставить вопрос и о том, в чём, собственно говоря, заключались характерные черты коллаборационизма периода Отечественной войны 1812 года.

Особенности возникновения муниципалитета и полиции в оккупированной Москве невозможно понять, не обратившись к той ситуации, которая сложилась накануне прихода армии Наполеона. Прежде всего, следует напомнить, как складывались отношения московского главнокомандующего Ф.В. Ростопчина с московскими иностранцам до прихода неприятеля. Они были более чем натянутыми и отличались со стороны русского градоначальника чрезмерной суровостью. На протяжении мая – августа 1812 г. Ростопчин публично наказал плетьми своего повара Теодора Турне (20 ударов), отправив его затем в Тобольск; француза Петинета (50 ударов), приказав отослать в Сибирь (его не успели отправить, оставив во Временной тюрьме); немецкого портного Шнейдера (30 ударов) и француза Токе (20 ударов), приказав отправить их в Нерчинск (это было заменено на ссылку в Вятку). Были отправлены «за дерзкие слова» в Пермь и Оренбург без публичного наказания плетьми поляки Овернер и Реут, в Сибирь «за агитацию против России» – француз Этьен Гиро и «иностранец» Чернин, а в Пермь – давний недруг Ростопчина доктор А. Сальватори [338]338
  ЦИАМ. Ф. 46. Оп. 8. Д. 376, 377, 378, 402, 405; Бумаги, относящиеся…Ч. 1. С. 113–116, 155; Ч. 2. С. 22.


[Закрыть].

20-21 августа в Москве было арестовано 40 «подозрительных» иностранцев – французов, немцев, итальянцев (среди арестованных оказалось даже 2 еврея), которые служили в Москве врачами, поварами, музыкантами, учителями, танцмейстерами и актёрами. Были среди них и купцы. Вместе с 40 арестованными выразили желание отправиться ещё 4 женщины с детьми. Предполагалось арестовать ещё как минимум 6 человек, но сделать это по разным причинам не удалось [339]339
  Московский обер-полицмейстер Ивашкин доносил Ростопчину по поводу «ускользнувших» иностранцев: Блондель уехал в Петербург, Шарне – в Казань, Перру оказался в Голицынской больнице на излечении, Бено был в Каширском уезде в дер. г-жи Лихарёвой, шевалье Блинельт – в Калуге, некий «аббат, живущий у г-жи Грибоедовой, выехал вместе с нею в деревню ея» (Ивашкин – Ростопчину. 25 августа (ст. ст.) 1812 г. // ОПИ ГИМ. Ф. 160. Ед. хр. 193. Л. 25.


[Закрыть].

Как уже знаем, Ростопчин сознательно и последовательно возбуждал в московской черни недоверие и неприязнь ко всем иностранцам, проживавшим в Москве. Хотя он и писал в воспоминаниях о том, что ему удалось предотвратить массовое побоище москвичей-иностранцев незадолго до вступления в город Наполеона, но сама атмосфера, в которой такой заговор смог бы иметь место, была создана самим московским градоначальником [340]340
  Когда московский купец Мюллер был ограблен на улице двумя дюжими русскими парнями под предлогом его иностранного происхождения, в полиции купцу было сказано, что «мы не можем компроментировать энтузиазм народа» (Histoire de la destruction de Moscou. P. 55–56). Как мы уже указывали, автором данных воспоминаний, имя которого во французском издании скрывалось под криптограммой “A.F. B…ch”, был московский немец врач А.В. Нордгоф. Подробнее см.: Шарф К. Свидетель и историк войны 1812 г. немецкий врач А.В. Нордгоф и его мемуары о разрушении Москвы / / Немцы в России. Русско-немецкие научные и культурные связи. СПб., 2000. С. 334–352 (На эту публикацию нам указали Б.П. Миловидов и А.И. Попов). Вместе с тем, во французской историографии авторство нередко приписывается известному писателю, издателю и журналисту А. Бошану (A. Beauchamps), что маловероятно.


[Закрыть].

Не меньшей противоречивостью отличалась деятельность Ростопчина и в отношении русского населения столицы. Вплоть до 2 сентября (ст. ст.) Ростопчин не хотел выдавать разрешений на выезд из города не только иностранцам, но и многим москвичам (можно было выехать только членам их семейств). Впоследствии он будет ссылаться на то, что его ввел в заблуждение М.И. Кутузов, уверявший, будто будет защищать Москву непременно. Но, ссылаясь на Кутузова, Ростопчин сам же и утверждал, что «повеление оставить Москву… произвело бы бунт, со всеми бедственными его последствиями…» [341]341
  Цит. по: Киселев Н. Указ. соч. Ст. 884. Киселёв ссылается на рапорт Ростопчина Сенату от 28 июля (ст. ст.) 1814 г.


[Закрыть]

Провоцируя московское простонародье на «патриотический порыв», но сдерживая его до поры до времени, в самый канун вступления неприятеля в Москву Ростопчин посчитал, что час, наконец, пробил. Призыв к москвичам собраться на Трёх горах, раздача оружия из Арсенала всем желающим, освобождение заключенных из Временной тюрьмы с предварительной клятвой в том, что они подожгут город, организованный полицией поджог ряда объектов города вечером 14-го и в ночь на 15-е сентября (ст. ст.), наконец, зловещая расправа над Верещагиным, – всё это не просто привело к экзальтации патриотических чувств московской черни и уголовников, но и к уничтожению имущества покинувших Москву или оставшихся в ней добропорядочных граждан.

Атмосфера вседозволенности, соединенная с пьяным патриотизмом, как нельзя лучше была воспринята подонками русской столицы. Служители Воспитательного дома, таская водку ведрами, перепились все (главный надзиратель И.А. Тутолмин их «бил, а вино лил»), все солдаты, состоявшие при Вотчинном департаменте, где служил будущий товарищ городского головы Бестужев-Рюмин, «были пьяны и вышли из повиновения; вахмистр Гурилов упал из окна и убился до смерти» [342]342
  Бестужев-Рюмин АД. Краткое описание происшествиям… Ст. 272.


[Закрыть]. К ужасу и негодованию профессора Штельцера, будущего члена муниципалитета, оказались пьяны и все русские служители университета, оставшиеся в городе для сохранения казенного имущества…

В Москве было брошено огромное количество русских раненых, в том числе таких, которые были транспортабельны. Немало служителей больниц, движимых чувством сострадания, решили при них остаться. «Все начальники выехали», – в сердцах писал вдовствующей императрице Марии Фёдоровне аптекарь Шеременьевского странноприимного дома, который остался по своему почину, дабы ухаживать за брошенными ранеными офицерами и 32-мя бедняками в богадельне [343]343
  [Е.А.С.] Письмо к вдовствующей императрице Марии Фёдоровне, писанное после нашествия французов аптекарем Шереметевского странноприимного дома // РА. 1871. № 6. Ст. 0193.


[Закрыть]. Самым страшным действием Ростопчина стало дикое убийство Верещагина.

Благопристойные москвичи в панике наблюдали за этим разгулом вседозволенности, спровоцированной Ростопчиным. «Я сейчас видел, что по улицам пьяные таскают мёртвое тело», – с ужасом поведал Бестужеву-Рюмину один из чиновников Вотчинного департамента 14 сентября [344]344
  Бестужев-Рюмин АД. Краткое описание происшестиям… Ст. 369.


[Закрыть].

Таким образом, становится понятным, кого и чего должны были более бояться добропорядочные москвичи, оставшиеся в Москве после ухода русских войск: наполеоновских солдат или оказавшихся на свободе уголовников и разгулявшейся пьяной московской черни, вдохновленной Ростопчиным.

14 сентября, в день вступления в Москву, французское командование издало «объявление» для московских обывателей с рядом требований. Об этом мы уже писали в 1-й главе, отметив, что сил для наведения порядка у коменданта города Дюронеля оказалось совершенно недостаточно.

Только 16 сентября Наполеон приказал принять «верховное командование над городом Москвой» маршалу А.Э.К.Ж. Мортье. В качестве полицейских сил ему было предложено использовать войска «своего корпуса», т. е. Молодой гвардии [345]345
  Бертье – Мортье. Москва, 16 сентября 1812 г. // Chuquet А. 1812. La Guerre de Russie. Ser. 1. № 24. P.79.


[Закрыть]. Под начальством Мортье как генерал-губернатора Москвы должен был быть военный комендант генерал Э.Ж.Б. Мийо и штабные полковники М.А.Ж.Ф. Пютон и А.Н.Ж. Тери, а 20 военных комендантов «commandants d’arm.es» должны были руководить 20-ю районами города [346]346
  Ibidem.


[Закрыть].

Как видим, при вступлении в Москву французское командование целиком полагалось на свои силы и не рассчитывало на русских жителей. Тем не менее, не исключено, что идея образовать муниципалитет возникла у Наполеона уже тогда. Маркиз АД. Пасторе, интендант Витебской провинции, который в Москве не был, но был достаточно информирован о событиях, которые там происходили, утверждал, что император после въезда в русскую столицу, пораженный её пустынностью, спросил главного интенданта Великой армии М. Дюма, позаботились ли образовать муниципальное правление? Дюма ответил отрицательно. Тогда Наполеон приказал позвать человека, которого заметил в окне, когда въезжал в Кремль (им оказался аптекарь). Однако беседа с аптекарем ничего не дала. Наполеон приказал Дюма тем же вечером (15-го сентября – ?) принести ему для подписи бумагу об устройстве московского муниципалитета. Хотя Дюма, по мнению Пасторе, заготовил такую бумагу, в те дни не нашлось людей, которые могли бы войти в муниципалитет [347]347
  Записки маркиза Пасторе о 1812 годе // РА. 1900. № 12. С. 530.


[Закрыть]. Если сообщению Пасторе можно верить (а мы полагаем, что это так), то очевидно, что начавшиеся пожары заставили отложить идею организации муниципалитета и полиции.

Важным вопросом, который до сих пор остается не решенным, является вопрос о времени образования московских муниципалитета и полиции. Михайловский-Данилевский считал, что это произошло не ранее 29 сентября [348]348
  Михайловский-Данилевский А.И. Указ. соч. С. 69.


[Закрыть]. К концу 20-х чисел сентября относил это событие и А.Н. Попов. Е.Г. Болдина при разрешении этого вопроса обратила внимание на провозглашение Лессепса от 1 октября и на 22-й бюллетень Наполеона от 27 сентября, где было заявлено об образовании муниципалитета [349]349
  Болдина Е.Г. Указ. соч. С. 31.


[Закрыть]. Все остальные авторы обходили этот вопрос молчанием. Насколько проясняют эту проблему сохранившиеся документы?

Первое воззвание Лессепса, ставшего «интендантом города и провинции», о начале функционирования муниципалитета было действительно обнародовано 1 октября 1812 г. [350]350
  Впервые оно было опубликовано А.И. Михайловским– Данилевским (Михайловский-Данилевский А.И. Указ. соч. С. 17–18, 71–73). Другие публикации: Бумаги, относящиеся… 4.1. С.163; Богданович М.И. Указ. соч. С. 409–411; Попов А.Н. Французы в Москве. С. 116–117. Известные нам печатные и рукописные экземпляры хранятся в: ОПИ ГИМ. Ф. 155. Ед. хр. 110. Л. 35об.; Ф. 160. On. 1. Ед. хр. 199. Л. 100–101; Ед. хр. 287. Л. 127; ОР РНБ. Ф. 859. К. 6. № 6. Л. 99об. Второе воззвание от имени муниципалитета, помеченное 24 сентября (6 октября), опубликовано в: Chambray G. Op. cit. Р. 272–274. Note 33; Михайловский-Данилевский А.И. Указ. соч. С. 71–73, 149; Богданович М.И. Указ. соч. С. 409–411; Бумаги, относящиеся… Ч. 1. С. 164. Обе прокламации были вначале написаны по-французски, а затем переведены на русский Лессепсом (Histoire de la destruction de Moscou. P. 144). Обе были опубликованы на французском и русском языках.


[Закрыть]Но вот с полицией дело обстояло иначе. Объявление о создании police general за подписями Пюже и Виллерса появилось только 12 октября! [351]351
  Известные нам оригиналы хранятся в: ОР РНБ. Ф. 859. Л. 90об.-91; ОПИ ГИМ. Ф. 160. On. 1. Ед. хр. 201. Л. 48.


[Закрыть]Вместе с тем, судя по всему [352]352
  См., в том числе, воспоминания А.Ж.Б.Ф.Бургоня, сержанта полка фузелеров-гренадеров Молодой гвардии (Bourgogne A.J.B.F. Op. cit. P. 36).


[Закрыть], работа по созданию полиции, как и муниципалитета, началась вскоре после возвращения Наполеона из Петровского, возможно, с 20 сентября [353]353
  В качестве приложения к донесению Бестужева-Рюмина министру юстиции И.И. Дмитриеву была опубликована бумага за подписью Лессепса о назначении Бестужева-Рюмина заместителем городского головы. Она помечена 21 сентября 1812 г.! Но донесение самого Бестужева-Рюмина свидетельствует, что эта бумага обозначена по старому стилю.


[Закрыть]. Первоначально эта работа находилась исключительно в ведении Мортье и генерала Мийо. В начале 20-х чисел получил своё назначение и Лессепс [354]354
  Никакого документа на этот счёт до сих пор не найдено, но, судя по ремарке Коленкура, это произошло именно тогда (Caulaincourt A.A.L. Op. cit. Т. 2. P. 79).


[Закрыть]. Однако в те дни внимание французской администрации оказалось сосредоточено на организации знаменитого процесса над «поджигателями», который состоялся 24 сентября в доме кн. Долгоруковых на Покровке (ныне Покровка, 4). Важно отметить, что именно в этом доме будет размещаться и «московская полиция»! «Московский муниципалитет» находился также недалеко – на Покровке в доме П.А. Румянцева (на углу Армянского пер. и Маросейки). Уже это обстоятельство не может не навести на мысль о том, что организация муниципалитета и полиции составляли элемент комплекса мероприятий, имевших целью отвести от Великой армии любые подозрения в организации уничтожения Москвы [355]355
  Имеются сведения, что Наполеон размышлял и о создании в Москве «верховного суда» во главе с «главным судьей города» (grand jude de la ville). Этот «главный судья» должен был получить «приличествующий ему дом, очень высокое для этой страны жалованье в 6 тыс. р. и гарантированную высокую должность и положение в том случае, если придется покинуть Россию». Однако от идеи создания «верховного суда» пришлось отказаться из-за очевидных трудностей, возникших уже при создании муниципалитета (Histoire de la destruction de Moscou. P. 144).


[Закрыть].

Есть ли возможность точно определить дату образования муниципалитета и полиции? В Центральном историческом архиве Москвы имеется «Дело о наведении справки о русских чиновниках, находившихся на службу у Наполеона» [356]356
  ЦИАМ. Ф. 46. On. 8. Д. 563. Выражаем искреннюю признательность Е.Г. Болдиной, предоставившей возможность ознакомиться с этим делом.


[Закрыть]. Среди прочих материалов в деле содержатся оригинальные записи показаний, снятых людьми московского обер-полицмейстера П.А. Ивашкина по требованию Ростопчина в июле 1814 г. с ряда бывших членов французского муниципалитета – с П.И. Находкина, И.К. Козлова, И.П. Исаева, В.Ф. Коняева, П.И. Коробова, Я.А. Дюлона и купца Котова (Имя купца Котова встречается в материалах Следственной комиссии и в решении Комитета министров, но его нет в списках муниципалитета и полиции). Эти материалы проясняют поднятый нами вопрос.

24 сентября (в день процесса над «поджигателями»!) Лессепс приказал московскому купцу Дюлону, с которым он был хорошо знаком и в доме которого первоначально остановился, пригласить нескольких известных Дюлону уважаемых москвичей, оставшихся в городе. Такое же поручение было дано Лессепсом и Виллерсу. Именно Виллерс известил П.И. Находкина «в том, что он, Находкин, избран французским правительством в учреждаемом муниципалитете или городском правлении головою и он же, Виллерс, приказал ему явиться к оному купцу Дюлону» [357]357
  Там же. Л. 46.


[Закрыть]. Вероятно во время разговора Виллерса с Находкиным в доме последнего, туда зашли купцы Козлов и Исаев. После чего сам Находкин, его сын, Козлов и Исаев отправились к Дюлону. Другие купцы – Коняев и Коробов – также «были собраны по повестке, а от кого, не знают, к тому Дюлону в дом», в котором уже «было разного звания людей в достаточном числе» [358]358
  Там же. Л. 48.


[Закрыть].

После того, как Дюлон собрал русских купцов у себя в доме, он «приказал идти… к французскому генералу Лессепсу» [359]359
  Там же. Л. 46. Мы уже отметили, что Лессепс квартировал в доме Дюлона «по давнишнем с ним, как он сам показывает, знакомству» (ОПИ ГИМ. Ф. 155. Ед. хр. 110. Л. 43об.). Поэтому не исключаем, что встреча Находкина и других русских купцов с Лессепсом состоялась в том же самом доме Дюлона.


[Закрыть]. Там они были собраны в «особую комнату». Дюлон составил список собравшихся («всех переписал») и объявил, кто в какой должности будет состоять в организуемом французами муниципалитете («назначил их каждому должности»). Как показал позже П.И. Находкин, он, услышав, теперь уже от Лессепса, что назначается «гражданским головою», попытался отказаться от должности, «но Лессепс сказал, что отменить сего нельзя», так как в противном случае «будет с ними худо» [360]360
  ЦИАМ. Ф.46. Оп. 8. Д. 563. Л. 39-39об.


[Закрыть].

По вполне понятным причинам, во время дознания, организованным людьми Ивашкина, Дюлон отрицал свою ключевую роль в этих событиях. В решении Следственной комиссии говорилось, что «по показанию же Дюлона эти купцы сами собрались к нему в дом без всякого их призыва вошли с ним к Лессепсу, также сами по себе без всякого приказания» [361]361
  ОПИ ГИМ. Ф. 155. Ед. хр. 110. Л. 43об.


[Закрыть]. Люди Ивашкина провели очные ставки, и показания Дюлона были опровергнуты другими членами бывшего муниципалитета.

Таким образом, с большой долей уверенности можно сказать, что организация муниципалитета состоялась 24 сентября, в день процесса над «поджигателями». (Интересно, что российские власти, организовавшие следствие над лицами, участвовавшими в деятельности муниципалитета и полиции, в определении даты начала работы этих органов основывались на известной прокламации за подписью Лессепса от 1 октября 1812 г., тем самым оправдывая подследственных).

Что же касается полиции, то её формирование шло параллельно с созданием муниципалитета, но как бы «вторым эшелоном». Муниципалитет рассматривался по отношению к полиции как первостепенный орган. Об образовании полиции было объявлено в провозглашении от 1 октября за подписью Лессепса одновременно с объявлением о создании муниципалитета [362]362
  ОПИ ГИМ. Ф. 160. Ед. хр. 287. Л. 127; Ед. хр. 199. Л. 100–101.


[Закрыть]. Известно, что Гюят (Гюйят, Huet), владелец типографии, в которой печаталось провозглашение Лессепса от 1 октября, ещё 27 сентября просил французское командование уволить его от должности полицейского комиссара в связи с большим объемом работ по типографии [363]363
  Там же. Ф. 155. Ед. хр. 110. Л. 36.


[Закрыть]. Так что к 1 октября, когда было объявлено о создании полиции, работа по её организации уже шла.

Вместе с тем, как ни странно, 12 октября появилось новое объявление о создании «police general», на этот раз за подписями Пюже и Виллерса. В этом «извещении» наконец-то сообщалось, что «всеобщая полиция учреждается в доме Долгорукова на Покровке в приходе Успения. Канцелярия открыта будет каждодневно от 8 часов утра до 7 вечера. Генерал-комиссары или полицмейстеры давать будут каждодневно аудиенции по утру от 9 до 10, а ввечеру от 3 до 5 часов, кроме воскресенья» [364]364
  Там же. Ф.160. Ед. хр. 201. Л. 48.


[Закрыть]. Всё это свидетельствует о том, что, в отличие от, во многом, формального создания муниципалитета, деятельность полиции организовать оказалось труднее.

Что представляли собой муниципалитет и полиция в организационном отношении? Сохранился документ, который, по всей видимости, и был представлен 24 сентября для «одобрения» растерянным и напуганным членам «муниципалитета». Он называется «Временные должности предварительной московской муниципальности». В нём обозначены задачи из 12 пунктов: 1. Обеспечение квартирования войск. 2. Обеспечение города продовольствием. 3. Забота о госпиталях. 4. Вспомоществование «бедным». 5. Содержание улиц, дорог и мостов. 6. Обеспечение безопасности и спокойствия. 7. Ведение «наказательною полициею и мирным содействием». 8. Проведение дважды в неделю заседания муниципального совета, на котором должны обсуждаться меры по реализации задач деятельности муниципалитета. 9. Помощь в работе «мастеровых, какой бы нации ни были, назначением им места, где бы им можно было вольно заниматься их рукоделием и работой и платежом за их труды». 10. Проведением богослужений в церквях. 11. Поиском средств для функционирования городских служб и «содержания жителей оного». 12. «Укратить беспокойствие обывателей, ободрить их на предбудущее время и возвратить всеобщее доверие, которое есть единственное средство, чтоб усладить их участь». Документ был за подписью Лессепса, одобрен Мортье и помечен 24 сентября 1812 г. [365]365
  Там же. Ед. хр. 199. Копия. Л. 91об


[Закрыть]

Дух неустрашимости русских.Раскрашенная гравюра И. Иванова (?). 1813 г. В центре с белой повязкой – частный пристав московской полиции, созданной оккупационными властями

По-видимому, тогда же, 24 сентября, была в основном определена структура муниципалитета. Во главе его был городской голова – Пётр Иванов Находкин. Сам муниципалитет разделён на 6 отделений (французы называли их bureaux), которые возглавлялись товарищами головы. Состав отделений был таким: 1. Надзор за содержанием дорог, улиц и мостовых (товарищ головы Я.А. Дюлон; помощники – Г. Фе, И.П. Исаев, В.Ф. Коняев). 2. Надзор за госпиталями «и попечение, чтобы Богослужению было уважение» (товарищ головы П.И. Коробов; помощники – Г.Н. Кольчугин, И. Кульман, И.К. Козлов). 3. Надзор за «состоянием ремесленников и назначение им удобного места для беспрепятственного занятия своею работою» (товарищ головы Е. Меньян (Маньян); помощники – П.П. Находкин, Арбильон (Лардильон), X. Донорович; позже – И. Переплётчиков). 4. Обеспечение размещения войск и квартирования (товарищ головы Ф. Фракман; помощники – Ф. Брион (Бриан), А. Келлер, В.Ю. Бородин). 5. Общая безопасность, спокойствие и правосудие (товарищ головы Н.Н. Крок; помощники – X. Штельцер, Е. Мерман, И.П. Дронов). 6. «Продовольствие бедных и попечение больных» (товарищ головы А.Д. Бестужев-Рюмин; А.Я. Конюхов, И. Переплётчиков, А. Сущов) [366]366
  Составлено на основе: ОПИ ГИМ. Ф. 160. Ед. хр. 199. Л. 92. Судя по другим спискам и материалам, состав отделений менялся. Так, Конюхов оказался в отделении по квартированию, а Переплётчиков – в отделении, занимавшимся помощью ремесленникам и т. д. Всего же, по разным спискам, помимо головы и его товарищей, было от 14 до 19 членов муниципалитета, 2 секретаря (П. Пель и К.К. Куст), 1 казначей (X. Фе) и 1 переводчик (А. Крутицкий). Е.Г. Болдина приводит полный список членов муниципалитета из 19 человек (С. 40–44): X. Штельцер, И.К. Козлов, И. Переплётчиков, А.Я. Конюхов, И. Кульман, Ф. Брион, X. Донорович, А. Сущов, В.Ю. Бородин, Г.Н. Кольчугин, В.Ф. Коняев, П.П. Находкин, А. Келлер, Е. Мерман, И.П. Исаев, И.П. Дронов, В.Р. Шеметов, И.Л. Буржуа, Е. Норман. Но не исключено, что какие-то уточнения могут быть внесены и в этот список. Так, в одном из документов, хранящихся в ОПИ ГИМ (Ф. 155. Ед. хр. 110. Л. З6об), нам встретилось упоминание о титулярном советнике Арцове, оставшемся в Москве при университетской типографии и ставшем членом московского муниципалитета!


[Закрыть].

Структура и состав полиции также, в целом, достаточно известны, но столь же не всегда очевидны в деталях. Как указывалось в воззвании Лессепса от 1 октября, «городовая полиция учреждена по прежнему положению» [367]367
  Провозглашение от 19 сентября / 1 октября 1812 г. // ОПИ ГИМ. Ф. 160. Ед. хр. 287. Л. 127.


[Закрыть]. Во главе полиции было 2 главных (генеральных) комиссара (обер-полицмейстера): Ф. Виллерс и Пюжо. Вся территория города была разделена на 20 участков, во главе которых были участковые комиссары (приставы). Ими были: Е. Паланж, Ф. Реми (Рема), И. Бушот, И. Визар, Д. Фабер, Е.(Ж.) Лаланс, Л. Смирнов, А.М. Прево, М.И. Марк, Ф. Ребе, П. Мерсан, У.(Г.) Дро(з), К. Лассан, Н. Борн, И. Чернич, М.С. Мартемьянов, Дамур, Ш(т)рок, П. Морель, Шауверт [368]368
  В отношении четырех последних фамилий остается некоторая неясность. Эти люди проходят в списках как «комиссары полиции» (Дамур, Ш(т)рок, Шауверт) либо как «городской комиссар» (Морель), что вовсе не значит, что они были участковыми комиссарами. В «Реестре чиновникам разных должностей по муниципалитету во время пребывания французов в Москве», препровожденном к императору от генерал-майора Иловайского 4-го и помеченном 16 октября (ст. ст.) 1812 г., комиссаром полиции значится С.А. Залётов (ОПИ ГИМ. Ф. 155. Ед. хр. 109. Л. 42), однако по другим документам он проходит как помощник комиссара.


[Закрыть].