Текст книги "1812 год. Пожар Москвы"

Автор книги: Владимир Земцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава 3. Пожар глазами французов

3.1. Французы в Москве: начало пожаров

Причинам московского пожара 1812 г. посвящено такое количество работ и высказана при этом такая масса версий (которые, впрочем, можно свести к нескольким вариантам), что останавливаться на этом вопросе, кажется, нет уже никакого смысла. Действительно, появление очередной «новой» версии этого вопроса реально оказывается только интерпретацией одной или нескольких утверждений из числа звучавших ранее. И все же… поддадимся искушению и дерзнем снова обратиться к очевидным фактам, пытаясь на этот раз взглянуть на события глазами французов, дабы понять, как возникла их версия московского пожара.

Пожары начались еще в ходе вступления французской армии в Москву. Уже тогда Муральт «своими глазами видел», как на улицах города мелькали «субъекты с горящими факелами или пучками соломы», поджигавшие дома. Когда к вечеру Муральт достиг расположения своей части к северу от Москвы, он и его товарищи уже «видели отдельные столбы дыма», а ночью город охватил настоящий пожар [444]444
  Muralt A. Op. cit. S. 74–75.


[Закрыть]. О поднимавшихся к небу вечером 14-го сентября [445]445
  ^*Даты этого раздела, кроме специально оговоренных, даны по новому стилю.


[Закрыть]столбах дыма «в крайних предместьях» Москвы написал и Клаузевиц, оказавшийся к востоку от города [446]446
  Клаузевиц К. Указ. соч. С. 86.


[Закрыть]. В воспоминаниях генерала Дедема, чья бригада, как мы знаем, вошла в Москву в составе авангарда Мюрата, утверждается, что в 7-м часу вечера прогремел взрыв со стороны «Калужских ворот». Неприятель, по мнению автора, взорвал пороховой склад, что было условным сигналом, «так как сразу после этого» он «увидел многочисленные дымы, и в течение чуть более получаса огонь показался в разных кварталах города, в частности, во Владимирском предместье…» [447]447
  Dedem de Gelder. Op. cit. P. 250.


[Закрыть]Не исключено, что именно этот взрыв описал и Роос, находившийся на восточных окраинах Москвы, который, правда, отнес увиденное уже к ночи. «Из возникшего сразу огромного пламени большими и малыми дугами стали взвиваться кверху огненные шары, словно разом выпустили массу бомб и гранат, и на далекое пространство рассеивая со страшным треском их губительный огонь. Этот взрыв, далеко распространивший страх и ужас, длился минуты три – четыре и казался нам сигналом к началу столь рокового для нас пожара Москвы». Через несколько минут пламя поднялось «во многих местах города; мы увидели скоро восемнадцать таких мест, и их число быстро возрастало» [448]448
  Роос Г. Указ. соч. С. 148–149.


[Закрыть]. То, что вечером 14-го определенно имел место какой-то взрыв большой силы, свидетельствует «Дневник» аббата Сюрюга, который не только оказался в центре событий (как известно, в районе Лубянки), но, будучи человеком пытливого и острого ума, фиксировал все события на бумаге. «В тот день, – записал он, – когда прошла эвакуация русских из Москвы, огненный шар, который засветился в районе Яузы, был предупреждением жителям; дом стал жертвой пламени, в то время как с другой стороны, у Петровского моста, большой дом с водкой, принадлежащий казне (Ѵіnnу Dvor), оказался в огне и обрек [на уничтожение] часть этого склада, не пощадив все остальное» [449]449
  Surugue A. Mil huit cent douze. P. 27–28.


[Закрыть]. Из последующих строк ясно, что этот «огненный шар» был задолго до 11 часов вечера.

Об одном и том же событии пишут эти авторы? Совершенно точно сказать нельзя, но напомним, что именно в этих районах – «у Красного холма и Симонова монастыря», где в это время уничтожались барки с артиллерией и комиссариатским имуществом, и в районе Винного двора в тот день действовали люди квартального надзирателя П.И. Вороненко, исполнявшего приказы Ростопчина. Воспроизведем уже ставшие хрестоматийными строки из отчета Вороненко, представленного им на имя экзекутора Московской управы благочиния Андреева: «2 сентября (ст. ст. – В.З.) в 5 часов утра он (Ростопчин. – В.З.) поручил мне отправиться на винный и мытный дворы в комиссариат и на не успевшие к отплытию казенные и партикулярные барки у Красного холма и Симонова монастыря и в случае внезапного вступления неприятельских войск стараться истребить все огнем, что мною и исполнено было в разных местах по мере возможности в виду неприятеля до 10 часов вечера» [450]450
  Цит по: Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны. 1843. Ч. 2. С. 366, 376–377.


[Закрыть].

Был ли произведен в тот день взрыв пороховых складов возле Симонова монастыря? Возможно [451]451
  Так, описанный нами ранее «взрыв огромной силы» возле Симонова монастыря некоторые современники связывали именно со взрывом пороховых складов, находившихся неподалеку (см., например, свидетельство Н.Н. Муравьева (Изгнание Наполеона из Москвы. С. 56).


[Закрыть]. Однако, очевидно и то, что далеко не все запасы взрывчатых веществ и другого имущества, хранившегося здесь, были уничтожены. Из документов о извлечении со дна реки Москвы барок со свинцом следует, что при вступлении неприятеля в город было затоплено не только 8507 пудов 30 фунтов свинца (это осуществил подпоручик Оконишников), но и 5808 пудов пороху «из погребов, что под Симоновым монастырем» [452]452
  Журнал исходящих бумаг Ростопчина // Бумаги, относящиеся… Ч. 10. С. 234.


[Закрыть]. Кроме того, вошедшие в город французы обнаружили у Симонова монастыря немалые запасы снарядов и взрывчатых веществ [453]453
  См., например, текст Фэна: «За городом, у Немецкой заставы, в изолированных зданиях, мы обнаружили 400 тыс. (фунтов? – В.З.) пороха» (Fain A.J.F. Op. cit. Т. 2. P. 84).


[Закрыть]. Нет явных доказательств и того, что были взорваны и запасы полевого артиллерийского двора, находившегося у Красного пруда. Часть боеприпасов, находившихся там, либо была оставлена неприятелю, либо затоплена в пруду [454]454
  См.: О спуске воды из Красного пруда для извлечения затопленных перед нашествием французов артиллерийских снарядов // Бумаги, относящиеся…4. 3. С. 108. По мнению Михайловского-Данилевского, из имущества артиллерийского депо в Москве осталось (и как можно понять, попало в руки неприятелю) 20 тыс. пудов пороха и 27 тыс. ядер, гранат, бомб и брандскугелей (Михайловский-Данилевский А.И. Отечественная война 1812 года: Воспоминания. С. 132. Примеч.). Ш. Ланглуа утверждает, что в самом Кремле было найдено 80 тыс. (фунтов? – В.З.) пороха (Langlois Ch. Notice sur le panorama de l’incendie de Moscou. P., 1839. P. 7). См. также: Ведомость об утраченном в Москве артиллерийском имуществе во время занятия оной в 1812 году неприятелем. 10 сентября (ст. ст.) 1815 г. // Кутузов М.И. Указ. соч. Ч. 2. С. 715–716; Мнение Государственного совета о потерях артиллерийского и интендантского имущества в Москве во время нашествия Наполеона в 1812 г. 7 мая (ст. ст.) 1812 г. // Там же. С. 717–718.


[Закрыть].

Имеются ли какие-либо свидетельства тому, кто именно мог произвести взрывы вечером 14-го сентября? По поводу организаторов взрывов мы обнаружили только косвенное свидетельство П.М. Капцевича, командира 7-й пехотной дивизии, содержащееся в письме к А.А. Аракчееву от 6 (ст. ст.) сентября 1812 г.: «… два магазина с порохом подорваны по распоряжению генерала Милорадовича и взрывы были с ужасным трясением» [455]455
  П.М. Капцевич – А.А. Аракчееву. Подольск, 6 сентября (ст. ст.) 1812 г. // Дубровин Н.Ф. Отечественная война. № 120. С. 122.


[Закрыть]. В то же время из записок С.Н. Глинки следует, что «громовой грохот» под Симоновым монастырем был произведен не взрывом порохового склада, а взрывом «барки с комиссариатскими вещами» [456]456
  Изгнание Наполеона из Москвы. С. 31.


[Закрыть]. В целом, с полной уверенностью сказать, кто именно организовал взрывы и что именно ими было подорвано, до сих пор вряд ли возможно. В то же время совершенно определенно, что в организации первых поджогов (а возможно, и взрывов) участвовали чины московской полиции [457]457
  Московский немец А.В. Нордгоф писал, что 14 сентября казаки, вооруженные «саблями и пистолетами», зажгли деревянный мост, в то время как «военные магазины с мукой» уже были в пламени (Histoire de la destruction de Moscou. P. 83). О каком именно мосту идет речь? В литературе упорно говорится о том, что казаки подожгли Москворецкий мост «в виду неприятеля» (Попов А.Н. Французы в Москве. С. 34; Катаев И.М. Указ. соч. С. 143; Полосин И.И. Указ. соч. С. 148), и авторы относят это к утру 15-го сентября. Между тем, в источниках никакого подтверждения этому мы не нашли. Несомненно, что от командования русской армии в лице, прежде всего, М.И. Кутузова определенно исходила инициатива уничтожения ряда оставляемых в Москве объектов. «Я сам приказал истребить некоторые магазейны», – заявил Кутузов генерал-адъютанту императора Наполеону Ж.А.Б.Л. Лористону о пожарах в Москве (Переговоры между Кутузовым-Смоленским и французским генералом Лористоном… // Кутузов М.И. Указ. соч. Ч. 1. С. 473). «Прочие же барки, следовавшие позади артиллерийских и задержанные ими, которых не было по сей причине никакой возможности спасти от неприятеля, по повелению покойного г[осподина] же князя Кутузова-С[моленского] сожжены и потоплены» (Мнение Государственного совета о потерях артиллерийского и интендантского имущества… С. 718). Есть также предположение о том, что Кутузов одновременно с Ростопчиным приказал вывезти из города «огнеспасительный снаряд». Однако фактически единственным, да и то очень сомнительным, свидетельством его заметного участия в этом деле является следующее заявление С.Н. Глинки: «А чтобы показать Наполеону, будто бы и войско и обозы движутся к Казани, Кутузов приказал обер-полицмейстеру (также мимо Ростопчина): “Пустить по Владимирке весь огнеспасительный снаряд”, – к которому прикинул несколько конных отрядов. Я видел оба предписания Кутузова Ивашкину, начертанные карандашом собственною его рукою» (Глинка С.Н. Из записок о 1812 годе // 1812 год в русской поэзии и воспоминаниях современников. С. 418). Судя по всему, подобной бумаги о вывозе огнеспасительного снаряда, написанной Кутузовым, никто кроме С.Н. Глинки не видел. Зато хорошо известно подобное предписание, данное Ивашкину Ростопчиным 1 сентября (ст. ст.) 1812 г. (См., например: Бумаги, относящиеся… Т. 1. С. 96).


[Закрыть].

Симонов монастырь. Москва, 7 октября 1812 г.Худ. Х.В. Фабер дю Фор. Рядом с Симоновым монастырем располагался большой пороховой склад

Вслед за первыми взрывами и поджогами вечером началась новая серия пожаров. Бестужев-Рюмин, находившийся в тот час в здании Сената в Кремле, утверждал, что уже в 8 вечера в Китай-городе, в Москательном ряду, показалось сильное пламя [458]458
  Бестужев-Рюмин А.Д. Краткое описание происшествиям… С. 370.


[Закрыть]. Приказчик Баташова М. Соков, человек хорошо сведущий в топографии Москвы, полагал, что Скобяные и Москательные ряды, а также Новый Гостиный двор (находился около Кремлевской стены между Никитскими и Спасскими воротами), и два дома «за Яузским мостом» (т. е. в Таганской части, на южном берегу Яузы) загорелись в 9-м часу вечера [459]459
  Письмо приказчика М. Сокова. Ст. 0219–0220.


[Закрыть]. Из воспоминаний Бургоня следует, что пожар «Базара» начался еще раньше [460]460
  Bourgogne A.J.B.F. Op. cit. P. 14.


[Закрыть]. Солтык относит начало пожара в районе «Базара» к 9 – 10 часам вечера [461]461
  Soltyk R. Op. cit. P. 276.


[Закрыть]. Коленкур уверяет, что новость о пожаре в Торговых рядах достигла Квартиры императора к 11 часам вечера [462]462
  Caulaincourt A.A.L. Op. cit. T. 2. P. 8.


[Закрыть]. Ему вторит Сюрюг: «…около 11 часов вечера огонь в большой ярости показался в лавках, расположенных у Биржи (напомним: так Сюрюг и многие французы называли Гостиный двор. – В.З.); эти магазины содержали масло, жир и другие легко воспламеняющиеся материалы, превратившиеся в неугасимый очаг. Когда потребовались городские насосы, они не нашлись; распространился слух, что полиция вывезла их, как и все инструменты, необходимые для тушения пожаров; пока с огнем боролись в одной стороне, он вспыхивал с другой с еще большей силой» [463]463
  Surugue A. Mil huit cent douze. P. 27–28; Surrugues. Lettres sur l’incendie de Moscou. P. 17 (письмо от 19 октября 1812 г.)


[Закрыть]. Другие свидетели предпочли просто указать, что пожар в районе Китай-города начался вечером 14-го [464]464
  Кольчугин Г.Н. Указ. соч. С. 47; Castellane E.V.E.B. Op. cit. P. 154; Pion des Loches A.A. Op. cit. P. 126–127. «Я был поднят пожаром, который запылал тем же вечером в квартале, где находилась лавка», – записал в своем дневнике Кастеллан, готовивший квартиру для генерал-адъютанта Нарбонна в одном из частных домов недалеко от Кремля. «Русское правительство отрядило солдат полиции для исполнения этой операции», – констатировал он в следующей строке (Castellane E.V.E.B. Op. cit. P. 154). Пришлось прервать прекрасный обед, который он благодаря гостеприимству одного московского француза, запивал бордосским вином, капитану Пьон де Лошу. Неожиданно ворвавшийся хозяин закричал: «А! Господа, какое несчастье! Биржа горит!» – «Что такое биржа?» – спросил капитан. – «Здание более обширное, чем Пале-Рояль, полное ювелирных предметов, бижутерии и самых ценных изделий мира». Пьон де Лош выбежал из дома и увидел горизонт в огне. До его слуха донеслись слова, сказанные одним из его лейтенантов: «Мы пропали, русские решили сжечь Москву. Надо спасать парк» (Pion des Loches А.А. Op. cit. P. 126–127).


[Закрыть].

Видимо чуть позже, уже ночью, вспыхнул пожар на Солянке, у Воспитательного дома [465]465
  Тутолмин; Изарн Ф. д’ Указ. соч. Ст. 1410–1411; Домерг //ИВ. 1881. № 8. С. 884.


[Закрыть], который, однако, через несколько часов был потушен.

Кто мог организовать эти очаги пожара? Согласно воспоминаниям Н.Ф. Нарышкиной, дочери Ростопчина, все тот же Вороненко не только уничтожал «склады с зерном, барки, стоявшие на реке, также наполненные зерном», но «и лавки, которые образуют форму базара, в которых были все товары, необходимые для обитателей Москвы» [466]466
  Narichkine M-m (nee comtesse Rostopchine). Op. cit. P. 168–169.


[Закрыть]. Сам же Ростопчин в оправдательной книге «Правда о пожаре Москвы» уверял, что пожар учинили «сами сторожа лавок, расположенных вдоль стен Кремля (т. е. в Новом Гостином дворе. – В.З.)». То же Ростопчин написал и в отношении причины пожара в Каретном ряду, который хозяева лавок «запалили по общему согласию» [467]467
  Rostopchine F.V. Op. cit.


[Закрыть].

Кто же прав? Обратимся к свидетельствам лиц, которые оказались вечером 14-го и ночью на 15-е сентября в центре событий – к воспоминаниям Бургоня и Вьонне де Марингоне. «Час спустя после нашего прибытия, – пишет Бургонь, имея в виду, вероятно, прибытие к дворцу Растопчина, и определяя время, таким образом, примерно шестью часами вечера, – начался пожар: показался, с правой стороны, густой дым, и тотчас же взвились языки пламени, но никто не знал, откуда это происходит. Нам сообщили, что огонь начался на базаре (bazar), квартале купцов…» [468]468
  Bourgogne A.J.B.F. Op. cit. P. 14.


[Закрыть]«В семь часов, – продолжает Бургонь далее, – огонь показался за дворцом губернатора: тотчас же полковник (вероятно, П. Бодлэн, майор (полковник) полка фузилеров-гренадеров гвардии, в котором служил Бургонь. – В.З.) пришел на пост (размещенный в доме Ростопчина. – В.З.) и приказал выслать патруль в 15 человек, в котором был и я…» Вскоре после того как патруль прошел 300 шагов по направлению к пожару, Бургонь и его товарищи были обстреляны и вступили в схватку со стрелявшими, по мнению мемуариста, каторжниками, одетыми в овчинные тулупы. Затем пришлось долго блуждать по горевшим московским улицам и драться с многочисленными людьми «с длинными бородами и зловещими лицами», которые поджигали дома [469]469
  Ibid. P. 15–20.


[Закрыть]. Во время скитаний той ночью патруль фузелеров-гренадеров наткнулся на «многочисленных егерей гвардии (plusieurs chasseurs de la Garde)», которые сообщили, что русские сами поджигают город [470]470
  Ibid. P. 19. Так как пехота егерей Старой гвардии и гвардейские конные егеря еще не вступили в Москву, думаем, что Бургонь имеет ввиду скорее всего фузелеров-егерей из той же бригады дивизии Роге, что и фузелеры-гренадеры.


[Закрыть]. Бургонь и его друзья возвратились на «губернаторскую площадь» только в 2 часа ночи.

Вид города Москвы с балкона Императорского дворца по левую сторону.Худ. Ж. де ла Барт. 1799 г.

В то время как Бургонь блуждал по городу, оставшиеся возле ростопчинского дворца солдаты дивизии Роге боролись с огнем. Вьонне де Марингоне, шеф батальона фузелеров-гренадеров, вспоминал, что, отправив солдат своего батальона патрулировать улицы во всех направлениях, сам же начал неустанно проверять посты. Прибыв на пост, который был расположен у «Биржи», Вьонне де Марингоне увидел густой дым и немного огня; начальник поста сообщил ему, что он видит дым уже не в первый раз, но не думает, что это происходит из-за того, что какие-то французские солдаты проникли во внутрь здания, так как все двери крепко заперты. В то время как окружавшие Вьонне де Марингоне солдаты стали высказывать мнения о происхождении дыма, огонь стал еще сильнее. Вьонне де Марингоне быстро побежал на площадь, поднял батальон в ружье и привел с собой к «Бирже» сотню человек. К тому времени, когда он возвратился к «Бирже», все здание уже было объято огнем. Солдаты стали ломиться в двери, пытаясь их как-нибудь открыть, но все было бесполезно. Запоры были крепкими, а у солдат не было нужного для вскрытия таких ворот инструмента. Вьонне де Марингоне немедленно лично известил герцога Тревизского (Мортье) о происходившем. Мортье же распорядился искать пожарные насосы и принять меры к тому, чтобы предотвратить распространение пожара. Даже при отсутствии помп это можно было сделать, так как погода стояла безветренная, и огонь не мог быстро перекинуться на другие здания. Тогда Вьонне де Марингоне решился передать маршалу разговор, который у него состоялся накануне с помощником аптекаря, в том самом доме, где расположился Мортье. Молодой человек сказал тогда, «что во всем городе нет помп, и что правительство увезло их с собой». Молодой человек сообщил также, что говорят, будто огонь начался по приказу людьми, выпущенными из тюрем. Вьонне де Марингоне сообщил эти обстоятельства маршалу и, не имея возможности найти помпы, занялся локализацией пожара. Место пожара посетил сам маршал, «но он не смог убедиться, что огонь начат русскими». Когда маршал удалился, Вьонне де Марингоне попытался вновь выяснить, не проникал ли кто-либо из солдат вовнутрь здания, и убедился, что их там не было. Наконец, после четырех часов огромных усилий удалось разобрать небольшое здание, примыкавшее к «Бирже» и локализовать огонь. Теперь оставалось только ждать, пока несколько строений «Биржи» догорят совсем. Смертельно уставшим Вьонне де Марингоне возвратился на «губернаторскую площадь». Через полтора часа ему вновь сообщили, что огонь появился в другом месте «Биржи» и в доме, расположенном недалеко от нее, и что этот дом с подветренной стороны. После новых гигантских усилий, в которых солдатам помогали местные жители, был потушен и этот пожар. Вьонне де Марингоне и его люди чувствовали себя смертельно уставшими, думая только об отдыхе. Но, увы! Начался «еще более ужасный спектакль: огонь одновременно появился в шести различных местах города»! [471]471
  Vionnet de Maringone L.J. Op. cit. P. 25–29.


[Закрыть]

Вид в Кремле на Кремлевский дворец с Подола (с северной стороны).Худ. Ф.Я. Алексеев. 1800-е гг.

Если вечером 14-го сентября Муральт и его товарищи, находясь к северу от Москвы, наблюдали только отдельные столбы дыма в городе, то ночью его охватил пожар [472]472
  Muralt A. Op. cit. S. 75.


[Закрыть]. Старший сержант 111-го линейного Фоссен созерцал той ночью пожары, находясь к западу от Москвы: «к полуночи большая часть города уже была объята пожаром» [473]473
  Дневник поручика Фоссена. С. 472.


[Закрыть]. Наблюдал начавшиеся обширные пожары и Л.Ф.Ж. Боссе, префект императорского двора, который к вечеру 14-го сентября прибыл в Кремль и в Большом императорском дворце вместе с Сегюром занялся подготовкой апартаментов для Наполеона. Боссе пишет в своих воспоминаниях, что ему и Сегюру пришлось той ночью устроиться по-походному – не раздеваясь и на стульях. На окнах будущих апартаментов Наполеона в Кремле не было ни ставен, ни занавесей, и где-то между двенадцатью и часу ночи Боссе и Сегюр неожиданно проснулись от яркого света, источник которого, однако, находился далеко от них. Боссе бросился к окну и увидел языки пламени, поднимавшиеся к небу почти на равных расстояниях друг от друга; это не оставляло никаких сомнений в том, что они возникли не из-за случайности или вследствие грабежа… [474]474
  [Bausset L.F.J.] Op. cit. P. 296–298.


[Закрыть]В свое время И.И. Полосин вполне резонно заметил, что характер пожаров в Замоскворечье, на которое выходили окна будущих апартаментов Наполеона в Кремлевском дворце, определенно мог свидетельствовать об организации этих пожаров русскими. Можно не соглашаться с Полосиным в том, что главную роль в этом следует отнести на счет командования русской армии во главе с Кутузовым (подготовка статьи Полосиным пришлась как раз на пик сталинского превознесения личности М.И. Кутузова; реально же, как мы увидели, роль и командования, и Кутузова в этих событиях была достаточно ограниченной). Но вряд ли стоит сомневаться в том, что первые пожары были организованы, и, как мы полагаем, организованы, главным образом, людьми Ростопчина. Вскоре к деятельности этих первых поджигателей добавились и другие обстоятельства…

Что же сам Наполеон? Как он, находясь еще на постоялом дворе Дорогомиловского предместья, отреагировал на сообщения о пожарах? Обычно исследователи обращаются к свидетельствам Коленкура и Сегюра, которые утверждали, будто уже утром 15-го сентября император передал управление Москвой в руки Мортье, герцога Тревизского [475]475
  Caulaincourt A.A.L. Op. cit. T. 2. P. 8; Segur Ph.P. Op. cit. P. 178.


[Закрыть]. Между тем, Сегюр в тот момент определенно находился в Кремле, куда был отправлен для подготовки апартаментов к переезду Наполеон, а Коленкур, хотя и был рядом с императором, но при написании воспоминаний явно сместил это событие на более раннее время. Документы свидетельствуют, что передача управления Москвой Мортье произошла только 16-го сентября [476]476
  Бертье – Мортье. Москва, 16 сентября 1812 г. // Chuquet А. 1812. La Guerre de Russie. Ser. 1. № 24. P. 79.


[Закрыть]. Согласно приказу Наполеона от 15 сентября, отданному Бертье, функции губернатора города продолжал исполнять Дюронель [477]477
  Наполеон – Бертье. Москва, 15 сентября 1812 г. // Correspondance. № 19207. Р.218.


[Закрыть], не имевший достаточных сил даже для наведения порядка вокруг Кремля.

В сущности, мы располагаем единственным свидетельством, а именно камердинера императора Констана, описавшего только борьбу Наполеона с русскими клопами. Заявление же Сегюра, согласно которому император в течение ночи беспрестанно получал тревожные сообщения из Москвы о подготовке русскими поджогов в городе и, наконец, в два часа ночи был уведомлен, что «пожар начался» [478]478
  Segur Ph.P. Op. cit. P. 178.


[Закрыть], может быть принято только с большими условностями: как мы уже знаем, Сегюр в ту ночь находился далеко от Дорогомиловской слободы. И все же одно очевидно: император упорно продолжал держаться мнения о том, что все пожары есть результат обычных беспорядков, царивших в городе после ухода русских войск.

К утру 15-го сентября стало казаться, что с пожарами все-таки удастся справиться. Солдаты Молодой гвардии, которым помогали немногочисленные местные жители, потушили огонь в здании «Биржи» [479]479
  Vionnet de Maringone L.J. Op. cit. P. 29.


[Закрыть]. Был остановлен пожар, приближавшийся от центральных кварталов к Яузскому мосту [480]480
  Письмо приказчика М. Сокова. Ст. 0220. Судя по свидетельству д’Изарна (Изарн Ф. д’ Указ. соч. Ст. 1411), это было сделано по приказу Неаполитанского короля. Из слов же Сокова вытекает, что пожар прекратился здесь просто потому, что «дома с Яузы с горы все сгорели».


[Закрыть]. Отстоял от огня почти все строения Воспитательного дома И.А. Тутолмин со своими подчиненными и подопечными. Именно на этот недолгий период «огненной передышки» и пришелся переезд императора Наполеона из Дорогомиловской слободы в Кремль.

Между тем, Великий московский пожар только начинался… Кастеллан, адъютант Нарбонна, неуклонно соблюдавший порядок записывать каждый вечер в дневник события прошедшего дня, начал запись 15-го сентября фразой «Пожар Москвы значительно усилился». Из последующих строк дневника можно понять, что в первую половину дня его автор вовсю радовался, что наконец-то оказался в Москве, восхищался комфортным жильем, запасами великолепного конфитюра и хороших вин, упивался великолепием московских дворцов… Однако неожиданно для него радостные хлопоты оказались прерваны: «Огонь появился вблизи нашего дома… Арестовано много русских, имевших в руках фитили. Наши солдаты, – писал он далее, – смогли затушить огонь в нескольких местах, но не везде. Говорят, губернатор Москвы отрядил солдат полиции для исполнения сей почетной миссии» [481]481
  Castellane E.V.E.B. Op. cit. P. 154–155. Из контекста записи, помеченной 15-м сентября, следует, что всю ночь с 15-е на 16-е Кастелян и его соратники вынуждены были тушить пожар возле дома, в котором квартировал Нарбонн. Так что в данном случае эту запись автор смог сделать только утром 16-го.


[Закрыть].

Из воспоминаний Сокова следует, что 15-го сильный пожар начался на Покровке и охватил часть Немецкой слободы [482]482
  Письмо приказчика М. Сокова. Ст. 0220. Интересно, что утром 15-го через Немецкую слободу ехал Перовский, который никакого пожара не увидел (Перовский В.А. Указ. соч. Ст. 1034).


[Закрыть]. Сюрюг писал, что 15-го загорелись дома на Тверской, Никитской и загорелась часть Покровки. Как бы помогая пожарам «задул северо-западный ветер, ускоривший в значительной мере распространение огня» [483]483
  Surugue A. Mil huit cent douze. P. 28, 31; Surrugues. Lettres sur l’incendie de Moscou. P. 18 (письмо от 19 ноября 1812 г.)


[Закрыть]. То, что 15-го огонь неожиданно для французов вспыхнул одновременно в 6 разных местах, отметил и Вьонне де Марингоне. Марингоне, как и Сюрюг, заметил, что дальнейшему распространению огня в значительной степени способствовал начавшийся сильный ветер [484]484
  Vionnet de Maringone L.J. Op. cit. P. 29.


[Закрыть].

Как мы уже писали, Роман Солтык, офицер из ведомства Сокольницкого, узнал о начале пожаров вечером 14-го, находясь в доме Мусина-Пушкина. Однако первую половину дня 15-го он, подобно Кастеллану, провел относительно спокойно. Покинув дом Мусина– Пушкина, Солтык возвратился в «Смоленское предместье», где находился его начальник генерал Сокольницкий. Последний сообщил офицеру, что император уже отправился в Кремль, куда следует двигаться также и им. Достигнув Кремля, Сокольницкий отправился в кабинет императора, а Солтык стал осматривать цитадель русской столицы. Только после полудня Сокольницкий наконец-то занялся организацией разведки города. Часть офицеров была отправлена в северные районы Москвы, в то время как Солтык и капитан Людвиг Дембицкий должны были обследовать ее южную часть. Солтык и его сослуживец видели, как в различных частях города, то тут, то там, вспыхивали пожары. Все расспросы, с которыми офицеры обращались к встретившимся им редким жителям города, ни к чему не приводили: несмотря на хороший русский язык, которым владели Солтык и Дембицкий, их выдавала вражеская форма. Особенно Солтыка поразила фраза одного русского мальчика, лет 12-ти. В ответ на вопрос о продовольственных припасах он сказал: «Продукты для французов! Оконная замазка – вот чем лучше всего их кормить!» Посетив госпитали и казармы, польские офицеры обнаружили множество оставленных там русской армией больных и раненых, нуждавшихся буквально во всем [485]485
  Soltyk R. Op. cit. P. 279–287.


[Закрыть]. По свидетельству Солтыка, 15-го сентября французское командование отправило в городские кварталы отряды для «зачистки» Москвы от оставшихся русских солдат. Вместе с местными жителями эти отряды должны были тушить пожары и арестовывать поджигателей. Это не предотвратило разрастание пожаров, но, как считал Солтык, «выявило истинных организаторов этой катастрофы; были пойманы несколько человек Ростопчина, которые признались, что были отправлены совершать преступление самим губернатором, и они были немедленно расстреляны». Польские офицеры представили Сокольницкому всю собранную ими информацию, которую, как полагал Солтык, немедленно доложили Наполеону. «Ночь пришла, но мы не могли позволить себе никакого отдыха; мы наблюдали за развитием пожара», – так закончил описание событий 15-го сентября Солтык [486]486
  Ibid. P. 288.


[Закрыть].

Ж.Д. Ларрей, главный хирург Великой армии.С гравюры неизвестного художника. XIX в.

15-м сентября пометил свое письмо из Москвы жене главный хирург Великой армии Д.Ж. Ларрей: «Я только что приехал в этот город, один из наиболее отдаленных городов земного шара, самый большой из всех городов, виденных мною, а также и самый красивый; но он пустынен, все жители, за исключением некоторых несчастных из простонародья, оставили его; огонь охватывает его со всех сторон, и я очень опасаюсь, как бы он совершенно не стал жертвой пламени и грабежа. В этом случае мы окажемся лишенными средств к существованию, и наше положение не изменится к лучшему. Я очень сожалею по поводу императорского дворца, в котором сосредоточены все английские товары; это здание полностью сожжено; я смог бы сделать для всех вас покупки, но сейчас лучшими были бы хлеб и мука, которых я не могу достать… Армия двинулась за город, преследуя врага, который бежит по направлению к Азии» [487]487
  Lettres inedits du baron Dominique Larrey… A. 23–24.


[Закрыть]. «Мы надеялись после ужасной битвы 7– го этого месяца, во время которой погибло более 30000 русских, что эта нация попросит мира, но она упорно предпочитает, чтобы ее убивали, или же скрывается в лесах вместе с медведями. Впрочем, существует большое сходство, физическое и моральное, между этими людьми и дикими зверями; поэтому почти все вельможи имеют нескольких прирученных зверей; они едят и спят вместе. Суди о приятном обществе! О, этот отвратительный народ, как мне не терпится скорее расстаться с ним» [488]488
  Ibid. P. 24.


[Закрыть].

15-го сентября, вероятно еще утром, находясь в Дорогомиловской слободе, Наполеон отдал ряд приказов с целью наведения порядка в городе. Командующему гвардейской кавалерии маршалу Ж.Б. Бессьеру было приказано сформировать 20 патрулей из драгун гвардии, в каждом из которых должно было быть по 30 человек под командой офицера, и которые должны были арестовывать «всех русских» (вероятно, имелись в виду русские солдаты) и препровождать их в расположение корпуса Даву, «в деревню вне города». Десять таких патрулей, но уже состоящих из конных гренадеров, должны были заняться подобной «зачисткой» в Кремле. Всем остальным конным гренадерам и конным егерям гвардии было приказано направляться к Кремлю для «исполнения дневной службы» [489]489
  Наполеон – Бесьеру. Москва, 15 сентября 1812 г. // Napoleon I. Correspondance. № 19206. P. 218. По мнению Шамбрэ, уже 15-го сентября патрули взяли в плен более 6 тыс. человек! (Chambray G. Op. cit. Р. 118. Note “а”).


[Закрыть]. Одновременно маршалу Лефевру было приказано ввести в Кремль Старую гвардию, которая должна была «выполнять роль полиции в этом квартале». Генерал Дюронель, согласно этому приказу, исполнял «функции губернатора города». Авангард Неаполитанского короля получил приказ занять дороги за городом, начиная от дороги на Коломну, где стоял Понятовский, вплоть до дороги к Троицкому. Богарнэ было предписано разместить штаб-квартиру у «Санкт-Петербургской заставы» и занять пространство, начиная от дороги «к Троицкому». Даву со своим корпусом должен был перекрывать дороги, идущие от 4-го корпуса до корпуса Понятовского. Богарнэ и Мюрату, кроме того, было предписано выдвинуть впереди себя по дорогам сильные посты [490]490
  Наполеон – Бертье. Москва, 15 сентября 1812 г. // Napoleon I. Correspondance. № 19207. P. 218; Fain A.J.F. Op. cit. P. 76–77.


[Закрыть]. Таким образом, по замыслу Наполеона, русская столица должна была быть полностью блокирована, а главный источник беспорядков, приводящих к пожарам, – отставшие русские солдаты и дезертиры, – обезврежены. При этом вхождение в Москву только императорской гвардии с одновременным запретом солдатам других частей проникать в город должно было, как казалось Наполеону, вообще исключить любую возможность для возникновения пожаров.

Утром 15-го император сел на коня по имени Эмир и отправился в Кремль. До сих пор разброс свидетельств современников о том, в какое время это произошло, поражает и озадачивает. Совсем ранним утром – так утверждают Гурго и камердинер императора Констан, в 8 часов утра – Деннье, в 9 часов поутру – «аптекарь с Арбата», в половине одиннадцатого – русский чиновник Корбелецкий, бывший проводником у французов, в полдень – Коленкур в «Мемуарах», в 2 часа дня – «московский француз» д’Изарм [491]491
  Gourgaud G. Op. cit. P. 273; Наполеон. Годы величия. С.384 («Уже в 6 утра мы были в Кремлевском дворце», – отметил Констан); Denniee P.P. Op. cit. P.90; Перечень известий из Москвы по 3 октября // РА. 1864. Ст.798; Корбелецкий Ф.И. Указ. соч. С. 29; Caulaincourt A.A.L. Op. cit. Т.2. P.8; Изарн Ф. д’ Указ. соч. Ст. 1410. В «Дорожном дневнике» Коленкур сделал следующую запись: «15-го, сел на Эмира в 6 утра для того чтобы отправиться в Кремлевский дворец» (Caulaincourt A.A.L. Op. cit. Т. 2. P. 8–9. Note 5). Однако в «Мемуарах», как мы уже отметили, Коленкур переместил событие на полдень!


[Закрыть]. Столь удивительная разноголосица объясняется разными обстоятельствами: во-первых, тем, что, возможно, не все «свидетели» были очевидцами и участниками этого события – вступления Наполеона в Москву и в Кремль; во-вторых, возможно, что Наполеон не сразу, сев на коня, двинулся в Кремль; в-третьих, вскоре после въезда в Кремль Наполеон начал объезд соседних с ним объектов – Воспитательного дома, мостов и т. д. – так что 15 сентября император въезжал в Кремль не менее двух раз; в-четвертых, после всех волнений, связанных с покорением русской столицы, начавшихся пожаров и бессонной ночи, да еще вспоминая об этих событиях много лет спустя, не трудно было спутать час утра или дня. Коленкур, которому в таких случаях историки обычно отдают предпочтение, мог тем утром сбиться в своих записях, которые обычно вел достаточно аккуратно.

Сразу вслед за небольшим авангардом (вероятно из числа гвардейской кавалерии) и императорским кортежем двинулась к Кремлю пехота Старой гвардии. Эта процессия шла вначале по Арбатской улице, а затем свернула на Знаменку и вступила в Кремль, по-видимому, через Боровицкие ворота. «На следующий день, утром, – сделал вскоре после описываемых событий запись в своем дневнике Фантэн дез Одоард, участник этой процессии, – Император двинулся в оставленный город, все дома которого были заперты. После того как он проехал улицы, на которых не было видно никакого движения в ответ на нашу гремевшую музыку, он вступил в Кремль… Мы были в намного менее веселом настроении, чем ранее, и горевали по поводу того, что все население, среди которого мы рассчитывали вести сладкую жизнь, исчезло; через несколько часов обнаружился и другой предмет разочарования, когда к нам стали приходить отдельные погорельцы. Хотя после Смоленска мы двигались не иначе как по пеплу пожарищ, никто между нами не предполагал, что Москва, Святая Москва, будет предана огню как последняя деревня; но у нас было ошибочное мнение в отношении цивилизации русских. При первых известиях о пожарах Император, который, вероятно, разделял нашу беззаботность, был убежден в том, что они произошли по вине наших мародеров и, впав в гнев, отдал соответствующие приказы» [492]492
  Fantin des Odoards L.F. Op. cit. P. 332–333.


[Закрыть].

Прибыв в Кремль, рота Фантэн дез Одоарда (4-я рота 1-го батальона 2-го полка пеших гренадер) расположилась охранять «одни из ворот» [493]493
  Ibid. P. 333.


[Закрыть]. В литературе обычно отмечается, что Наполеон приказал оставить незабаррикадированными либо одни ворота – Никольские, либо двое ворот – Никольские и Троицкие [494]494
  Изарн Ф. д’ Указ. соч. Ст. 1424; Михайловский-Данилевский А.И. Указ. соч. С.56; Богданович М.И. Указ. соч. С.326; История Москвы. М., 1954. Т. 3. С. 103; и др.


[Закрыть]. Наконец, Корбелецкий отмечает, что были открыты еще и Тайницкие ворота [495]495
  Корбелецкий Ф.И. Указ. соч. С. 43.


[Закрыть]. В любом случае, приказ саперам гвардии «забаррикадировать» «четверо других ворот» был отдан только 18 сентября, когда император возвратился из Петровского. При этом из приказа остается неясным, сколько ворот оставили открытыми – двое или трое [496]496
  Приказ на день. 18 сентября 1812 г. // Carnet de la Sabretache. № 93. P. 575.


[Закрыть]. В любом случае, до 18 сентября проездными оставались 5 ворот! – Никольские, Троицкие, Тайницкие, Спасские и Боровицкие. Несмотря на караулы, и несмотря на то, что там расположилась резиденция императора, в Кремль в течение нескольких дней мог проходить, кто угодно, только бы он был в мундире Великой армии! Так, в ночь с 15-го на 16-е в Кремль свободно прошел Бургонь и двое его товарищей-сержантов из полка фузелеров-гренадеров, хотя этот полк квартировал в другом месте [497]497
  Bourgogne A.J.B.F. Op. cit. P. 22–25.


[Закрыть]. Вечером 15-го идея посетить Кремль пришла в голову и капитану Б.Т. Дюверже, казначею из 1-го армейского корпуса. Он увидел, что Кремль охраняют гвардейские пешие гренадеры и егеря, но никто его даже не окликнул! Дюверже несколько часов беспрепятственно лазил по башням, любуясь панорамой Москвы [498]498
  Austin P.B. Op. cit. P. 23.


[Закрыть]. Как именно охраняли московскую цитадель в те дни славные гвардейцы, повествует А.О.А. Майи– Нель, су-лейтенант, ординарец Дюронеля: «На каждом шагу в Кремле, в этом дворце-крепости, стояли гренадеры гвардии на часах; они были выряжены в шубы московитов, перевязаны шалями из кашемира. Рядом с ними были хрустальные вазы, в четыре фута высотой, наполненные конфитюром из самых изысканных фруктов, и из них торчали большие деревянные ложки; вокруг этих ваз была груда бесчисленных флаконов и бутылок, которым отбивали горлышки…; некоторые из этих солдат имели московитские шапки, нахлобученные вместо своих; все они были более или менее пьяны, были без оружия и, по-видимому, использовали вместо оружия свои ложки». Правда, гренадеры задержали Майи-Неля и отвели его к «так называемому караульному офицеру, которого изображал старый солдат». Последний заставил су-лейтенанта выпить две бутылки «прекрасного бордо» «по приказу китайского императора» и заесть его вареньем [499]499
  Mailly-Nesle A.A.A. Op. cit. P. 137–138; Французы в России. 4.2. С. 21–22.


[Закрыть].

К сожалению, книга приказов 2-й роты 2-го батальона 2-го полка пеших гвардейских гренадеров не содержит материалов, позволяющих пролить дополнительный свет на то, что творилось в Кремле с 15-го по 18-е сентября (в эти дни записи вообще не делались!). Поэтому только на основе косвенных данных можем предполагать, что примерно с полудня 15-го в зданиях Кремля стали размещаться следующие части: была размещена вся (или почти вся [500]500
  Часть офицеров квартировала в городе. На 30 сентября один батальон 2-го полка пеших гвардейских егерей квартировал в городском квартале вне Кремля (Приказ по Старой гвардии. Москва, 30 сентября 1812 г. // Carnet de la Sabretache. № 95. P. 691). Возможно он расположился там после возвращения из Петровского, но нельзя исключать, что батальон находился вне Кремля и раньше.


[Закрыть]) 3-я пехотная гвардейская дивизия – 10 батальонов пехоты (примерно 6 тыс. человек); эскорт Главной квартиры (1 батальон Баденского линейного пехотного полка, элитные жандармы, небольшие подразделения 28-го конно-егерского и саксонского шеволежерского полка «принца Альбрехта»); гвардейские саперы и моряки. Сложнее решить вопрос о местонахождении частей и подразделений гвардейской кавалерии. Полагаем, что трудности снабжения фуражом вскоре могли заставить большую часть гвардейской кавалерии отправиться в пригороды [501]501
  Castellane E.V.E.B. Op. cit. P. 159 (Кастеллан пишет что полки гвардейской кавалерии «размещены в пригородах, отдаленных друг от друга»); Chambray G. Op. cit. Р. 146; etc. Комиссар 13-го участка (полагаем, что это была Пресненская часть) французского муниципалитета М.Марк сообщал, что без перерыва продолжается грабеж со стороны конных гренадеров гвардии (Гронский П.П. Исторические материалы, извлеченные из Сенатского архива // Журнал Министерства юстиции. 1912. № 3. С. 222). Так что можно предполагать, что конные гренадеры стояли в районе Пресненской или Тверской заставы.


[Закрыть]. Бригада Кольбера (1-й и 2-й гвардейские уланские полки) определенно была в те дни в с. Фоминском. Однако следует помнить, что для эскорта императора и патрулирования Кремля и близлежащих улиц выделялись дежурные эскадроны от всех гвардейских кавалерийских полков (а немногочисленные элитные жандармы, вероятно, все располагались в Кремле или рядом с ним). Многообразные свидетельства говорят о том, что 15 и 16-го сентября офицеров и солдат практически всех частей гвардейской кавалерии можно было встретить на улицах и в домах Москвы. Так, 15 или 16-го сентября в доме князя Голицына на Басманной, где жила актриса Л. Фюзиль, поселились два капитана гвардейских жандармов [502]502
  Попов А.Н. Французы в Москве. С. 33–34.


[Закрыть]. В ночь с 15-го на 16-е сентября Бургонь встретил неподалеку от Кремля гвардейских уланов, грабивших подвалы домов [503]503
  Bourgogne A.J.B.F. Op. cit. P. 23.


[Закрыть]. Солтык, адъютант генерала Сокольницкого, 15-го сентября в доме графини Мусиной-Пушкиной дрался с гренадерами Старой гвардии [504]504
  Soltyk R. Op. cit. P. 273–278.


[Закрыть].