Текст книги "Немеренные версты (записки комдива)"

Автор книги: Владимир Джанджгава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Поставленная командованием фронта задача к 25 апреля была выполнена. Только в полосе наступления войск 65-й армии плацдарм был расширен до 20 километров по фронту и достиг 8—10 километров в глубину. Не менее крупными плацдармами к тому времени располагали и некоторые другие армии.

Значительно продвинулась вперед и наша дивизия. 23 апреля ее полки овладели важным в тактическом отношении населенным пунктом Пшецлов. Немецко-фашистские войска сильной контратакой танков пытались выбить ее из Пшецлова, но, встреченные мощным огнем всех видов оружия, быстро сникли. Фашистская пехота еще на подступах к населенному пункту залегла. Из трех десятков танков, которые поддерживали ее, несколько машин были подбиты. Казалось, уже все решено: ни вражеские танкисты, ни пехотинцы не осмелятся больше контратаковать. Но после небольшой передышки контратака возобновилась. Небольшим группам пехоты и отдельным танкам врага удалось даже приблизиться к окраинным домам Пшецлова. В ряде мест завязались рукопашные схватки.

Когда бой достиг окраины Пшецлова, в дело вступили советские тридцатьчетверки, и незадолго до рассвета с контратакой врага было покончено.

Завершающие бои

У южных берегов Балтики бушевала весна. Ясное солнечное утро 25 апреля сулило тишину и тепло на весь долгий весенний день. Но в умах воинов чистое от облаков голубое небо и ласковые лучи солнца по-прежнему ассоциировались с мыслью о летной погоде, о том, что предстоят ожесточенные бои не только на земле, но и в воздухе. Начальник штаба дивизии гвардии полковник А. П. Чумаков, человек немногословный, когда рано утром уточнял детали намеченного плана наступления, коротко заметил:

– Жарко будет сегодня. И в воздухе, и на земле.

Мощная тридцатиминутная артиллерийская и авиационная подготовка, предшествовавшая продолжению наступления на Смоленцин и Помеллен – основные опорные пункты, преграждавшие путь к Щецину, началась ровно в 11 часов. С переносом огня в глубь обороны противника поднялись в атаку стрелковые полки дивизии. Гитлеровское командование, стремясь задержать продвижение 105-го стрелкового корпуса, бросило в помощь основным своим войскам полицейские части и полки морской пехоты из Щецина. Но еще при подходе к полосе обороны их разгромила советская артиллерия и авиация. К 13 часам опорные пункты Смоленцин и Помеллен были взяты. В прорыв вошел танковый корпус генерала М. Ф. Панова. Стрелковые, артиллерийские и танковые части стремительно продвигались все дальше на северо-запад, охватывая Щецин полукольцом, перерезая все ведущие в город сухопутные коммуникации.

Во второй половине дня, когда армия уже начала готовиться к штурму Щецинского гарнизона противника, неожиданное сопротивление наступавшим оказали только что прибывшие в этот район свежие части противника. Но держались они не долго. Предприняв несколько контратак, противник притих.

На фронте, как известно, любая перемена в поведении противника вызывала естественную настороженность. Так было и в этот раз. В чем дело? Почему вдруг после яростных контратак гитлеровцы смолкли, прекратили огонь? Что еще задумали фашистские генералы?

– Думается, удирать решили фашисты, – сказал начштаба Чумаков. – Иного, собственно, выхода, чтобы спасти свою шкуру, у них нет.

Требовалось срочно проверить, что происходит в стане противника.

Близилась полночь. Вызвал начальника дивизионный разведки майора Антипенко. Едва он успел отдать приказание на разведку, как в районе НП и расположении полков дивизии загрохотали сильные взрывы. Гитлеровцы из Щецина открыли сильный артиллерийский и минометный огонь. Артналет продолжался минут пятнадцать – двадцать. Элементарная логика подсказывала, что вслед за артналетом, ничем не отличавшимся от артподготовки, противник предпримет контратаку. Неужели на этот раз она начнется ночью?

Но так же внезапно, как и начался, артобстрел прекратился. Наступила настороженная тишина. Командиры полков донесли: «На переднем крае противника по-прежнему никаких признаков жизни». Похоже на то, что с переднего края снимаются все подразделения, а перед тем расстреливается весь артиллерийский и минометный боезапас. В сложившейся обстановке у противника иного выхода, как отступать без боя, чтобы сохранить силы для обороны на каком-нибудь новом рубеже, не было.

Срочно выслал вперед дивизионных разведчиков с задачей уточнить силы врага в городе. На шесть утра командарм назначил штурм Щецина. Штурм большого города – довольно крупная боевая операция, и за час-полтора до начала отменить ее будет трудно. Стало быть, надо торопиться.

Нисколько не сомневался, что майор Антипенко сделает все, что надо. Если противник ушел из города, немедленно доложит. Но ведь всякое может случиться. Вдруг не сумеет почему-либо связаться с НП, тогда придется ждать его возвращения. А это потеря времени.

Подумав так, я решил догнать разведчиков, присоединиться к ним и в случае необходимости самому доложить комкору и командарму об обстановке в городе.

Группу Антипенко, выступившую на двух броневиках с противотанковыми пушками на прицепе, мы отыскали возле противотанкового рва, преграждавшего въезд в город. Оставив машины, начальник разведки с несколькими бойцами с трудом перебрался через глубокий и широкий ров, направился к городу. Минут через пятнадцать вернулся, доложил, что на окраинных улицах нет ни души – ни солдат, ни гражданского населения.

Но окраина – окраиной. Надо побывать в самом городе, убедиться наверняка, что противник оставил его. И тогда вместе с разведчиками я отправился сам. Водителям броневиков и своему шоферу Литвину приказал искать переезд через ров. Не может же он быть сплошным.

Выслав разведчиков вперед, мы с майором Антипенко шли по улицам города. Прошли одну, другую, третью…

Вокруг будто все вымерло. Зашли в один из домов. Тоже пусто. На столе оставлен недоеденный ужин. Хозяева, видимо, ушли в последний момент. По соседству настежь распахнута дверь продовольственного магазина. И в нем никого. На чаше весов крупа – как будто тот, кто взвешивал ее, убежал, услышав шаги…

В город наконец-то перебрались броневики разведки и мой «виллис». Включаю рацию, докладываю комкору:

– Нахожусь за противотанковым рвом. В городе никого нет – ни военных, ни гражданских. Никаких признаков присутствия противника.

– Немедленно вышлите за мной двух разведчиков, – приказал генерал Алексеев. – Я сейчас приеду к вам.

Разведчиков отправил на «виллисе». Сам сел в броневик. Машина старого образца, очень тесная. Люк закрыть не удается. Двинулись с открытым люком. Следом пошли разведчики на броневиках с пушками на прицепе.

Въехали в центр города, остановились на какой-то площади. По-прежнему все тихо. И вдруг из дома с большой вывеской над окнами первого этажа выбежали две девушки. Одна бросилась ко мне, другая – к Антипенко.

– Родные наши! Милые! Как мы вас ждали!

Это были советские девчата, угнанные на фашистскую каторгу. От них стало известно: все войска фашистов ночью после артналета ушли из города и угнали с собой почти все население.

Вскоре приехал генерал Алексеев и убедился, что город пуст. Дмитрий Федорович связался по рации с командармом и доложил:

– Противник, поняв, что кольцо окружения наших войск вот-вот сомкнётся вокруг Щецина и осаду не выдержать, вынужден был оставить город без боя.

Приказ о штурме Щецина был отменен. Войска армии двинулись на северо-запад, в направлении города Позевальк.

…Щецин – исконно польский город. После ухода из него гитлеровцы вынуждены были бросить большое количество различных материальных ценностей. Все эти трофеи необходимо было сохранить и передать польскому народу – подлинному хозяину Щецина, которому предстояло по существу заново возродить жизнь города.

Военным комендантом Щецина временно был назначен прославленный боевой генерал, прошедший всю Великую Отечественную войну, Николай Григорьевич Лященко – командир одной из дивизий 2-й ударной армии.

С падением Щецина продвижение советских войск в глубь Германии значительно ускорилось. Гитлеровские армии теперь уже редко оказывали сколько-нибудь серьезное сопротивление. Впрочем, на подступах к городу Позевальк, да и в самом городе 354-й дивизии пришлось принять бой. Бой был жаркий, но дивизия успешно продвигалась вперед, освобождая улицу за улицей. Исходя из темпа продвижения, я не без оснований определил, что на полное освобождение города потребуется не более двух-трех часов. И когда на НП поступило сообщение о том, что передовые подразделения достигли речки Позевальк, разделявшей город приблизительно на две равные части, доложил комкору, что Позевальк взят. Осталось лишь очистить одну его окраину.

А через три часа раздался телефонный звонок, и полковник Павлов растерянным голосом сообщил, что полк не смог «перепрыгнуть» речку Позевальк. Противник отчаянно сопротивляется.

Ушам своим не поверил. Если полк Павлова не преодолел речку, значит половина города еще в руках противника. Выходит, что введено в заблуждение командование.

– Что будем делать? – грустно спросил начальник штаба.

– Что делать?! Брать Позевальк! До рассвета он должен быть нашим! Иначе позор.

Выехал в полк Павлова. Саперы немедленно соорудили в трех местах легкие, установленные на «козлики» мосты для прохода машин и артиллерии. После десятиминутного артналета пехота бросилась через реку. Бой был ожесточенным, но скоротечным. К пяти утра Позевальк удалось взять.

И тут-то выяснилось, почему гитлеровцы оказывали такое яростное сопротивление. Они надеялись успеть отправить со станции железнодорожные эшелоны с различными военными и другими грузами. Попытка не удалась.

Продолжая развивать наступление, 354-я стрелковая дивизия при поддержке артиллерии и танков с ходу заняла города Ярмен, Гриммен, Францбург и вместе с другими соединениями 65-й армии 1 мая вышла северо-западнее города Штральзунд на побережье Балтийского моря. Это была вторая встреча дивизии с Балтикой.

По подсчетам штаба, за полмесяца боев – с 15 апреля по 2 мая – силами дивизии было выведено из строя более 1200 вражеских солдат и офицеров, уничтожено 15 танков, 54 артиллерийских орудия, 74 пулемета. Более 1500 гитлеровцев взято в плен. Внушительные цифры составляли захваченные трофеи: 20 исправных самолетов, 360 железнодорожных вагонов, частично с военными грузами, 18 паровозов, 370 автомашин, 18 военных складов, много артиллерийских орудий, почти 3,5 тысячи винтовок и автоматов, 8 бронетранспортеров, значительное число пулеметов и фаустпатронов.

Послевоенная встреча (справа налево): Председатель ЦК ДОСААФ СССР трижды Герой Советского Союза маршал авиации А. И. Покрышкин, Председатель ЦК ДОСААФ Грузинской ССР Герой Советского Союза генерал-лейтенант в отставке В. Н. Джанджгава и второй секретарь ЦК КП Грузии Г. В. Колбин на Тбилисском аэродроме.

После взятия Позевалька большинство населенных пунктов Макленбургской провинции гитлеровские войска оставляли без боя, уходили из них заранее. С ними, как правило, уходили в сторону Гамбурга и многие местные жители, напуганные геббельсовской пропагандой. Лишь некоторые семьи осмеливались оставаться. Многие поначалу прятались в лесах, а затем на улицах городов и сел становилось все оживленнее. Такое мы видели в Ярмане, Гриммене, в селах Прон, Нисдорф…

Особенно удивил большой приморский город Штральзунд. Удивил и, как это ни странно, обрадовал своей абсолютной неповрежденностью. Ни одного разрушенного дома. Узкие улочки были тщательно подметены. Сказывалась присущая немцам аккуратность. Война войной, а порядок порядком.

Совсем иное творилось вокруг города. Отступая, немецко-фашистские войска согнали сюда многотысячное стадо крупного скота, главным образом коров. Вероятно, рассчитывали погрузить их на суда и вывезти на запад. Не успели. В те дни гитлеровцам было не до скота. Тысячи недоеных коров с ревом бродили вокруг города, некоторые из них врывались на окраинные улицы. Скот на глазах погибал. Требовалось срочно принять какие-то меры для его спасения. Для этого необходимо было вернуть из лесов и из подвалов прятавшихся там местных жителей. Однако сделать это оказалось не так-то просто. Запуганное лживой нацистской пропагандой население поначалу никак не хотело внять добрым советам.

Разведчики одного из полков обнаружили в пригородном лесу большую группу местных крестьян. Попытались заговорить с ними, но те в страхе разбежались. Разведчики доложили об этом командиру полка. Чтобы уговорить людей вернуться в свои дома, к крестьянам в лес отправились сам командир полка майор Курунин и переводчик В. Вавилин. История повторилась. Крестьяне убежали в лес. Остался лишь один старик лет семидесяти.

Майор Курунин через переводчика объяснил старику, что всем местным жителям надо вернуться домой.

– Мы не можем вернуться домой, – ответил старик.

– Почему?

– Потому что следом за вами придут коммунисты, перебьют нас всех до одного. Наш священник сказал, что у коммунистов на голове рога, как у чертей.

Удивившись столь неожиданному доводу, лейтенант Вавилин с улыбкой снял пилотку, сказал старику:

– Командир полка и я – коммунисты, но, как видите, никаких рогов у нас нет.

– Не верю, что вы коммунисты, – отрицательно покачал головой старик, – они идут вслед за войсками.

Вавилин достал из кармана гимнастерки свой партийный билет и показал его старику. Красная обложка билета произвела впечатление. Старик, потоптавшись на месте, в недоумении развел руками, затем неожиданно громко крикнул, обращаясь к прятавшимся за деревьями односельчанам:

– Идите все сюда. Нас обманули. Никаких коммунистов в образе чертей с рогами нет. Русские обещают не убивать нас.

Не всегда быстро соглашались вернуться в свои квартиры и городские жители. Командирам, политработникам пришлось немало поработать, чтобы разоблачить фашистскую ложь.

В течение двух-трех дней был решен вопрос со стадами беспризорного скота. Часть его была принята на баланс продовольственного обеспечения советских войск, часть роздана местным жителям.

Сокрушая на пути сопротивление остатков гарнизонов и разгромленных гитлеровских частей, основные силы 65-й армии, в том числе и 354-я стрелковая дивизия, продолжали продвигаться на северо-запад и к 2 мая достигли рубежа Рыбниц, Росток, где соединились с англо-американскими союзными войсками.

Последнюю боевую задачу 354-я дивизия получила от командарма 6 мая 1945 года. Дивизиям 105-го корпуса вместе с приданными частями было приказано разгромить группировку немецко-фашистских войск, перебравшуюся в ходе отступления на остров Рюген, и овладеть островом. Задача, казалось бы, не из легких. Остров большой, площадью без малого 1000 квадратных километров. К тому же, какие там у противника силы, толком никто не знал. Назывались различные цифры – от тысячи до десяти тысяч солдат и офицеров. Но близился конец войны, и это создавало уверенность, что бежавшие на остров гитлеровцы, хотя в их числе было немало эсэсовцев, не станут долго и упорно сопротивляться, поскольку единственная надежда остаться живыми для них была сдача в плен.

Так, собственно говоря, и было. Когда к Рюгену подошли на специально построенных саперами баржах советские «катюши» и открыли огонь, гитлеровцы сложили оружие.

На этом для 354-й стрелковой дивизии, как и для всей 55-й армии, война была закончена.

Победа! Безоговорочная капитуляция фашистской Германии! Эти долгожданные слова с быстротой молнии облетели все части, все подразделения. Радости не было границ.

В первой половине мая пришел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении 354-й Калинковичской орденов Красного Знамени и Кутузова второй степени стрелковой дивизии орденом Ленина. Дивизия стала трижды орденоносной. Пятнадцать раз ее личный состав за доблесть и мужество, проявленные в боях, был отмечен благодарностями Верховного Главнокомандования. Шестеро воинов были удостоены звания Героя Советского Союза: ефрейтор В. А. Алисов, сержант В. Н. Бочкарев, полковник М. Н. Павлов, младший сержант Н. И. Григорьев, красноармеец С. Т. Усолов и старшина Г. Ф. Канцев.

В честь Великой Победы в радостные, незабываемые майские дни сорок пятого года многие воины дивизии, отличившиеся в боях, были удостоены высоких правительственных наград. Вручали их награжденным уже в мирные дни, в торжественной обстановке, перед строем полка, а нередко и всего соединения. Тогда же, в конце победного мая, Указом Президиума Верховного Совета СССР мне было присвоено звание Героя Советского Союза.

Вместо послесловия

Неумолимо быстро бежит время. Прошло уже больше полстолетия, как я впервые надел военную форму и навсегда связал свою жизнь со службой в рядах Советских Вооруженных Сил. Давно минула молодость – боевая, кипучая, нелегкая, как и у всех людей моего поколения. Остались далеко позади исключительно трудные времена, когда героические воины Красной Армии стояли насмерть, защищая свою землю от фашистских захватчиков, бесстрашно бросались с гранатами в руках под вражеские танки, закрывали своими телами амбразуры дотов. Стали далекой историей долгие месяцы и годы, полные мужества, стойкости и самопожертвования советских людей в тылу. Новое поколение советских людей, выросшее в послевоенные годы, вместе с ветеранами, под неустанным руководством ленинской партии, успешно строит коммунистическое общество, живет счастливой и радостной жизнью. Тем не менее память о войне по-прежнему жива, она не увядает. Это – память сердца.

Живы в памяти живущих имена всех боевых друзей, с которыми шли тяжкие немеренные версты к Победе: комдив М. И. Мындро; полковой комиссар Н. В. Руденко; начальник политотдела Н. И. Романов; секретарь дивизионной парткомиссий В. Н. Пазаев; комсорги Павел Смирнов, Пантелей Айбабин, Сергей Васякин; комбат М. Е. Золотарев, майор Б. Г. Стуруа, капитан В. А. Фомин, лейтенант Иван Борисюк, старший сержант Григорий Кагамлык, старший лейтенант Ботковели, санитарки Аня Соколова, Вера Дацюк и многие другие, отдавшие свою жизнь за Родину.

Эта бессмертная память призывает каждого советского человека, как зеницу ока, беречь свою Советскую Родину, всегда быть готовым с оружием в руках защитить ее честь и независимость, а когда потребуется, повторить бессмертный подвиг героев Великой Отечественной.

Мне, как ветерану войны и председателю ЦК ДОСААФ Грузии, часто приходится выступать перед молодежью с воспоминаниями о боях, походах. Хорошая у нас молодежь – смелая, волевая, решительная, не боящаяся никаких трудности. Она беззаветно предана своей Советской Родине, нашей ленинской партии и свято чтит память тех, кому она обязана своей нынешней счастливой жизнью.

Этой близкой моему сердцу молодежи я и посвящаю свои записки о войне. Пусть она знает и помнит, какой дорогой ценой досталась нам победа.

* * *

Автор выражает большую благодарность всем, кто помог в сборе материалов и работе над книгой, и особенно писательнице М. А. Немировой, генерал-майору в отставке Г. В. Малюге, полковнику в отставке В. П. Егорову, полковнику в отставке Т. Резяпкину, майору в отставке М. В. Агафонову и другим.