Текст книги "Маэстро Воробышек"

Автор книги: Владимир Длугач

Соавторы: Сергей Романов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Эти очень дорогие вещи принадлежали, по-видимому, разным лицам. В том, что они краденые, он не сомневался. Как же поступить? Что делать? Конечно, надо сейчас же, не теряя ни минуты, бежать в лагерь, показать все Кольке и Леониду Васильевичу, а они пусть сообщат в милицию, куда следует.

Виктор запихнул вещи обратно в чемодан и попробовал закрыть его. Но крышка не прилегала плотно. Тогда он уложил вещи аккуратнее. Крышка по-прежнему не закрывалась.

Время шло, а он все еще сидел на камне и возился с проклятым чемоданом. Наконец сообразил – надо что-нибудь вынуть, тогда чемодан закроется. Быстро схватил лежавший поверх других вещей серебряный портсигар и засунул его в боковой карман.

Сквозь деревья видна была подымавшаяся из-за горизонта огромная багровая луна. В низине лежало легкое облако тумана, становилось прохладно. Виктор пошел по тропинке, рядом с шоссе.

Вдали показался дорожный столб. Виктор подошел к нему и прочел: «14 км». И вдруг услышал позади чей-то крик.

Он оглянулся – его догоняла женщина, которая недавно сошла с грузовика. В руках у нее был его чемоданчик.

Первой его мыслью было бежать в лагерь. И тут же он подумал, что, пожалуй, это бегство будет постыдным. Но – пустынная дорога, этот вечерний час, женщина, связанная, без сомнения, с преступным миром. И она, конечно, не одна, за деревьями ее сообщники. Убьют здесь, и никто не узнает. И ему снова захотелось бежать, бежать без оглядки. И снова стыд не позволил сделать это.

Женщина подошла ближе и, едва переводя дух, проговорила:

– Так торопилась, что все внутри горит… Дай отдышаться.

Она несколько раз глубоко вдохнула воздух, с беспокойством глядя на мальчика и на чемоданчик, который он держал в руке. Потом продолжала:

– Ошибка вышла… Я взяла твой чемоданчик, а он мне ни к чему. Хорошо, что догнала, хотела в попутную машину садиться, да не было ее.

И она протянула вперед руку:

– Ну, давай.

Виктор отступил назад.

– Я вам… Я ваш чемодан не отдам.

– То есть, как это не отдашь? – добродушно рассмеялась женщина. – Ты же видел, что это мой, ошибка вышла. А мне твой не нужен.

– Все равно не отдам, – повторил Виктор. – В нем такие вещи… Я отнесу его начальнику лагеря, он разберется. А вы идите со мной.

Взгляд женщины сразу стал злым.

– Отдавай, слышишь? А то плохо будет!

Виктор еще дальше отступил назад. Женщина сильно толкнула его в грудь и, не дав опомниться, схватила за руку повыше локтя.

– Да у тебя и рука-то цыплячья! Косточки одни, – насмешливо произнесла она. – А туда же!

Она сжимала руку все сильнее и сильнее. Было очень больно, но Виктор страдал не от физической боли, а от сознания, что вот он, юноша, почти мужчина, ничего не может поделать с женщиной, не может даже освободиться из ее рук. Он проклинал свою отвратительную беспомощность. И в бессильной злобе поднял ногу и ударил ею по ноге женщины.

Женщина вскрикнула, но тут же с силой рванула из его рук свой чемоданчик и размахнулась.

Удар пришелся по плечу, и Виктор сразу же осел на землю. В глазах поплыли круги, оранжевые, зеленые, желтые, красные… А когда он пришел в себя, то увидел, что женщина уже была далеко.

«ВОРОБЬИ, ВОРОБЬИ…»

Несколько ребят, выстроившись по росту, стояли у перекладины. Перед их строем медленно прохаживался Николай.

– Должен обрадовать вас, – сказал он, поворачиваясь на пятках к спортсменам, – что не все у вас идет так плохо, как могло бы быть у начинающих…

– Стараемся, – осклабился Рудик. – Нельзя же подводить наше спортивное общество, да еще с таким ответственным названием, как «Спутник».

– Понятно, – перебил его Николай, – поменьше слов.

– Слушай, Николай, – сказал Вова, – а когда расформируют нашу группу? Ей-богу, стыдно быть среди этой мелкоты. – Он кивнул головой налево. – Ведь говорили же, что, как подучимся немного, нас соединят с другими.

– А то все смеются над нами, – добавил Саша Маслов с недовольной гримасой. – Антенна все дразнит нас, проходу не дает. Пожалуй, плюнешь на все и сбежишь.

Николай повернулся к сидящему поблизости на траве в позе наблюдателя Олегу.

– Слушай, Антенна, чего ты от них хочешь? И так ребята стараются, успехи у них есть даже…

– Не трогаю я их, чего они… – огрызнулся Олег.

Николай снова прошелся перед строем.

– А где же все-таки Виктор? Ты вот что, Олег…

– Чего?

– Все равно ничего не делаешь, сбегай, приведи его. Или нет, постой. Я пойду сам, а ты пока повтори с ребятами выжим на руках.

Олег подскочил, по-военному вытянулся и нарочито громко отрапортовал:

– Есть, товарищ командир! – Он прошел, подражая Николаю, перед строем и остановился на левом фланге. – Да… Одно слово – воробьи… – И слабеньким тенорком запел: – «Воробьи, воробьи, не тревожьте меня…»

– Олег, не дурачься, – прикрикнул на него, уходя, Николай.

В палатке все постели были аккуратно заправлены, только на одной, в дальнем углу, согнувшись калачиком и по-детски подложив руку под щеку, лежал Виктор и крепко спал. Николай подошел к кровати и сдернул одеяло.

– Вставай сейчас же! Хватит прохлаждаться!

Виктор недовольно поморщился, что-то невнятно пробормотал, приоткрыл глаза, но тотчас же снова закрыл их.

– Ну, не валяй дурака!

Виктор опять чуть приоткрыл глаза и сонно заскулил:

– Дай поспать… Не мешай.

– Куда к черту спать! – гаркнул что есть силы Николай, рванул одеяло и сбросил его на пол. – Возиться с тобой буду, выдумал еще!

Виктор вскочил и начал быстро натягивать на себя штаны.

– Ну не кричи. Ей-богу, не надо.

Он заглянул под кровать, потом опустился на колени. От утренней прохлады зубы у него мелко стучали. Наконец, тапочки нашлись, и он начал их нехотя, неторопливо натягивать на ноги. И вдруг уставился на Николая. Почти уже натянутая на ногу тапочка снова упала на землю.

– Колька! Мне нужно тебе рассказать… Такое случилось, один ты можешь посоветовать…

– Ничего не хочу знать. После расскажешь. Через минуту чтобы ты был на занятиях. Все!

– Какой ты… Не можешь минутку. Дело очень важное, поверь.

Но Николай, не слушая его, вышел из палатки, на ходу переставив на одном из столиков, подальше от края, графин с водой.

Виктор оделся, прошелся несколько раз по палатке. Остановился у обломка зеркала, прикрепленного к деревянному столбу, – заспанное бледное лицо, взлохмаченная прическа, красный, весь облупленный нос. Он причесал волосы всей пятерней и вышел из палатки.

Солнце уже поднялось над лесом, но трава все еще блестела от росы. Тапочки Виктора сразу стали мокрыми. Как хорошо было бы вычеркнуть из жизни вчерашний вечер, встречу с воровкой. Сердце у него неприятно защемило.

– Проспал, Виктор? – окликнула его сидевшая на корточках перед перевернутой лодкой Зинаида Федоровна. – Идем! Завтрак еще не остыл, можешь поесть.

– Спасибо, не хочу, – ответил Виктор и побрел дальше.

Но Зинаида Федоровна догнала его.

– А занятия! Договорились ведь не пропускать! А ты…

Она схватила мальчика за руку и с силой потянула за собой. Виктор уныло, не сопротивляясь, потащился за ней.

– Явился наконец, – встретил его Николай.

– Под конвоем притащили, – засмеялся Олег. – Представление начинается!

– Помолчи, Олег, – строго сказала Зинаида Федоровна. – Виктор, становись в строй и не смущайся.

Она отошла в сторону, прислонилась к дереву, всем своим видом говоря, что всякий, кто посмеет смеяться над Виктором, будет иметь дело с ней и что ему при этом не очень-то поздоровится.

Виктор направился в самый конец шеренги, но Николай его остановил:

– Ты не прячься. Давай сразу к снаряду. Упражнение номер один.

Виктор покорно остановился, подтянул трусы, плюнул на руки и подпрыгнул. Пальцы его рук едва коснулись перекладины, но схватиться за нее он не смог. Он беспомощно оглянулся на Николая.

– Рудик, подсади, – приказал Николай.

Рудик взял обеими руками Виктора за талию и подтолкнул вверх. Вытянув худенькие руки, Виктор одновременно подпрыгнул, ухватился за перекладину и стал раскачиваться. И вдруг повис на одной левой руке, смешно подрыгивая ногами.

– Гальванизация! – изрек Олег и тут же пояснил: – Вроде лягушки, через которую пропускают ток.

Все громко рассмеялись.

– Ничего тут смешного нет! – крикнула Зинаида Федоровна и бросилась к перекладине. – Виктор, прыгай!

Виктор отпустил руку и упал на землю. Зинаида Федоровна помогла ему встать на ноги. Лицо мальчика было красное от натуги и смущения, на глаза навертывались слезы.

– Сейчас заплачет, – информировал Олег с веселой ужимкой.

Но теперь уже никто не рассмеялся. Николай подошел к другу и смахнул рукой пыль с его спины.

– Когда же ты все-таки научишься? Витька, не так ведь это трудно.

– Как клоун в цирке… Олег Попов! – сказал маленький коренастый мальчик с наголо обритой головой.

– Ты моего тезку не трогай! – с разыгранным возмущением воскликнул Олег. – Попов если падает, так тоже умеючи.

– Знаете что, хватит! – оборвал их Николай. – Видите, парень не может, а вы гогочете.

– Да и ты тоже, – добродушно сказал рыжеватый мальчик.

– Ничего я не тоже! Просто не по-товарищески это!

Виктор нагнулся, долго отряхивал со штанов пыль, снова выпрямился.

Со щек его уже сошла краска, лицо стало мертвенно-бледным.

– Николай, – сказал он негромко, – я лучше уйду. Я сегодня не могу заниматься.

И, не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел по направлению к палаткам.

– Виктор, постой! – крикнул ему вслед Николай. – Подожди, Виктор!

Николай уже собирался броситься вдогонку за товарищем, но его остановил Генка.

– Николай, пришли ребята из соседнего лагеря. Спрашивают председателя совета.

Рядом с Генкой стояли двое незнакомых юношей.

– Вот это первая у вас спортсменка, сразу видно, – сказал среднего роста юноша с такой беспорядочной шевелюрой, как будто кто-то сейчас нарочно взъерошил его волосы.

Проходившая мимо Нонна, к которой относились эти слова, сделала вид, что не слышит их. Лицо ее сразу стало надменным.

– Кто у вас облечен властью вести переговоры по внешним вопросам? – спросил второй, тоже среднего роста светловолосый юноша.

– Есть начальник лагеря. Могу и я, – ответил Николай. – А вы кто такие?

– Мы ваши соседи, – объяснил второй.

– Из лагеря промкооперации? – поинтересовалась Зинаида Федоровна.

– Нет, мы из лагеря трудовых резервов, – сказал юноша с буйной шевелюрой. – Узнали, что у вас много хороших спортсменок и решили поухаживать за ними…

– Ну, начал уже, – нахмурился второй. – Нет, мы хотим вызвать на соревнование ваших ребят.

– Это дело серьезное, – заметил Николай. – Вы идите по этой тропке к палатке. Видите ее? Там сейчас начальник наш, Леонид Васильевич. С ним и договоритесь обо всем.

– Девушка, – снова обратился к Нонне юноша с шевелюрой. – Я вас вызываю на персональное соревнование. Как вас зовут?

– Пошли, пошли, – сказал нетерпеливо его товарищ.

Ремесленники ушли.

Николай посмотрел им вслед. Крепкие хлопцы. Ведь все, абсолютно все занимаются спортом, любят его. А Виктор… И вот сейчас, обиделся, убежал.

Николай подошел к Олегу.

– Антенна, будь другом, ты уж доведи занятие до конца. Дело есть одно у меня.

Виктора он нашел в палатке, где они вместе жили. Он сидел на кровати, уже аккуратно убранной, и машинально перелистывал толстую книгу.

– Витька! Опять на кровати! – как можно безобиднее сказал Николай.

Виктор молча встал с кровати и пересел на табуретку. Николай оперся спиной о столб, стоявший посреди палатки.

– Витька, понимаешь. Чего ты обижаешься? Свои ребята, сердиться на них глупо.

Виктор не отвечал.

– Ты действительно был смешной, дрыгал ногами, как… Говорю тебе, научишься! Я тоже когда-то ничего не умел, и все кругом хохотали. И ничего, жив остался. А прошло время – и ноги, и руки, и все тело стали послушными. И у тебя так будет. Станешь сильным, ловким, ведь это нужно тебе. Сам знаешь – нужно.

– Ты вот сейчас уговариваешь меня, а утром. Даже слушать меня не захотел, а я ведь не с пустяками к тебе.

И он рассказал Николаю обо всем, что произошло с ним вчера в лесу, на четырнадцатом километре шоссе. Потом открыл чемодан и с самого дна его извлек серебряный портсигар.

– Видишь, это у меня осталось. Не влез он, и я положил его в карман. А когда она набросилась на меня и отняла чемоданчик, то… Я не побежал за ней вдогонку.

– Ведь я ничего этого не знал… Если бы я знал, что такое дело, сам понимаешь. – Николай взял в руки портсигар, повертел его. – Очень дорогая вещь. Как в кино это у тебя. Какая-то женщина, перепутали чемоданы, тысячные ценности. Ради этого стоило еще вчера ночью разбудить меня, стащить за ноги с кровати.

– Я будил, да ты так спал. Я даже в носу бумажкой щекотал.

– Вымотался бы ты, как я, за целый день. – Николай придвинулся к приятелю. – По всему видно – дело нечистое. Надо было сейчас же идти к Леониду Васильевичу, заявить в милицию.

– А я вот не решился. Хотелось прежде всего с тобой посоветоваться. Так прямо рассказать всем, как били меня, женщина била. Ну, тогда не только смеялись бы надо мной, а в лицо плюнули бы.

– Ну и как теперь? Будем оба молчать? Ведь вещи краденые, это яснее ясного. И скрывать это из-за какого-то глупого самолюбия. Наши комсомольцы помогают милиции, каждую минуту подвергаются опасности, рискуют жизнью. А мы с тобой спрячемся, как зайцы. Это, Витька, просто…

– И это знаю, – перебил его Виктор.

– В общем так. Не обязательно рассказывать всем, как тебя стукнули по макушке. Это действительно стыдно – парня из спортивного лагеря и вдруг баба побила. Но мы можем что-нибудь придумать, какую-нибудь историю. Скажем, что она тебя просто перехитрила и убежала. Это можно сочинить. А скрывать больше нельзя.

Виктор нерешительно покачал головой.

– Столько времени прошло, и я никому не заявил. Ведь правильно – надо было сразу же ночью идти в милицию. А теперь что скажут? Скажут, что из-за меня ушла преступница, скажут, что я струсил, испугался их мести…

– Что же тогда по-твоему делать?

Виктор взял из рук Николая портсигар, нажал на кнопку, и крышка с легким треском открылась.

– А может быть, сделаем так. Читай.

На внутренней стороне крышки была выгравирована написанная каллиграфическим почерком, с твердыми знаками и буквами «ять» надпись:

«Великолепному певцу, русскому самородку Николаю Николаевичу Раздольскому в день его бенефиса от благодарных зрителей. Вильна, январь 1912 года».

Николай с недоумением посмотрел на Виктора. Тот словно понял его немой вопрос и начал объяснять:

– Я так подумал. Прежде всего найдем хозяина портсигара.

– Раздольского? А он жив? И что это за город – Вильна? Такого города и в природе нет… И что, ехать туда?

– Город есть. Это теперь Вильнюс. И Раздольский жив. О нем писали, недавно праздновали не то девяностолетний, не то столетний юбилей. Показывали по телевизору. Он теперь в Москве живет. Мы узнаем в справочном бюро его адрес и пойдем к нему. Все выясним. Нападем на след преступницы. А может быть, и целой шайки. И тогда заявим в милицию, расскажем все как было и еще поможем вести расследование. А? Как ты считаешь?

– Считаю?

Николай сел на кровать и задумался.

– А знаешь, это даже интересно! Все наши ребята лопнут от зависти, когда мы поймаем эту банду.

– И смеяться надо мной уже никто не будет. Правда, Колька? Еще в газету с тобой попадем. Распишут, какие мы с тобой отчаянные, ничего не побоялись.

– Нет, ты молодец, Виктор! Ловко все придумал. А все остальное – это ерунда. У тебя есть все задатки стать хорошим спортсменом. И не обращай внимания на ребят, даже если хохотать будут. А теперь прячь этот портсигар, в воскресенье отправимся в Москву и начнем действовать.

Николай поднялся с кровати и расправил одеяло.

– Пошли, уже время обедать…

И точно – по всему лагерю разносились звуки гонга, который извещал всех, что дежурный повар уже не только растопил печь, промыл крупу, но и сварил ее, заправил маслом и разложил по тарелкам вкусную кашу.

Весь лагерь был в столовой, когда Николай и Виктор вошли в нее. Но почему-то обед еще не начинался.

– Сейчас будет спектакль, – шепнула им Лена.

Посредине столовой в поварском халате и шапочке стоял Саша Еремин. Он постучал ложкой по медному тазу и громко объявил:

– Товарищи! Сейчас Рудику и Вове будет подан специально приготовленный для них обед.

Он трижды хлопнул в ладоши. Занавеска, отделяющая столовую от кухни, раздвинулась, и оттуда вышли две маленькие девочки с двумя подносами, которые были накрыты салфетками. Одна девочка подошла к Рудику, другая – к Вове. Саша Еремин снова хлопнул в ладоши и торжественно провозгласил:

– Снять салфетки!

Девочки сорвали с подносов салфетки. Все рассмеялись – на тарелках лежали нечищеные картофелины, кусочки сырого мяса, немного несваренных макарон и крупы, сбоку – по щепотке соли, перца, по одному лавровому листочку. На блюдцах были сухие яблоки, груши, сливы – набор для компота.

Когда смех утих, Лена объявила:

– По решению совета лагеря, ввиду того, что Рудик и Вова не хотят работать на кухне, им с сегодняшнего дня будут подаваться такие обеды.

– Ведь мы за питание уплатили, – воскликнул Рудик. – Какое ты, Ленка, имеешь право?

– За питание вы уплатили, вот вам и продукты. А работать не хотите, и никто за вас работать не будет.

– Ну и не надо, – обиделся Вова. – Пошли, Рудик!

– Я есть хочу, – не трогаясь с места, заявил Рудик.

Из-за стола поднялась Зинаида Федоровна.

– Вот что, ребята! Обещаете работать, тогда дадим сегодня вам поесть. А? Как все остальные на это смотрят?

Конечно, неприятно бывает, когда ты сам ешь, а рядом с тобой сидят голодные и заглядывают тебе в рот. Пусть даже они будут самые отъявленные бездельники. И Лена заявила:

– Давайте сегодня мы их еще покормим. Но это, ребята, вам последнее предупреждение. Слышите, вы, друзья?

– Слышим! – обрадованно ответил за себя и за своего дружка Рудик.

И оба набросились на суп, который им не замедлили принести.

Прошел день, стемнело. Остро запахло табаками. Ребята, усталые после длинного трудового дня, выстроились на вечернюю линейку возле мачты с флагом.

Из палатки вышел Леонид Васильевич. Просматривая на ходу какие-то бумажки, он направился к линейке.

Раздалась команда. Все головы повернулись в его сторону.

– Сегодня, – начал Леонид Васильевич, – к нам приходили представители соседнего лагеря. Они предложили провести соревнование между нашими лагерями.

– Замечательно! – крикнула Нонна.

– Замечательно, конечно. Но есть одна загвоздка. Они поставили условие, чтобы среди прочих видов спорта был также и настольный теннис. Но ведь у нас нет никого, кто хорошо играл бы в него. Я все же согласился. Теперь надо найти способных ребят, пусть они начинают тренироваться. Стыдно будет, если наши соседи разгромят нас.

– Завтра же выявим! – крикнул Рудик. – Мы еще им набьем, этим ремесленникам.

Затем разрешили еще несколько мелких хозяйственных дел, один мальчик получил замечание за то, что купался не в отведенном для этого месте.

– Еще будут вопросы? – спросил Леонид Васильевич. – Нет? Тогда все.

Сегодня право спустить флаг было предоставлено обществу «Ракета». К мачте вызвали семиклассника Алика. Рядом с шестом мальчик казался совсем маленьким. Но важности и серьезности, с какими он проделывал всю эту церемонию, было у него хоть отбавляй. Он не спеша тянул веревку, и флаг, словно устав целый день трепаться на ветру, медленно-медленно опускался вниз. Вдалеке блеснула молния, на миг осветив сосредоточенные и строгие лица ребят.

После спуска флага Виктор и Николай к себе в палатку шли вместе.

– Кстати, Витька, мне завтра надо ехать в город закупать мячи и ракетки для настольного тенниса. Леонид Васильевич посылает. Так что не надо ждать воскресенья, я успею зайти к Раздольскому. Ты будь спокоен, все там разузнаю.

Очень хотелось спать, и Виктор, зевая, ответил:

– Хорошо, Колька. Ты сам там разберись.

В ТРУБНИКОВСКОМ ПЕРЕУЛКЕ

Адрес Николая Николаевича Раздольского найти было не трудно – в первом же справочном бюро через полчаса Николаю сообщили его. На адресном бланке было написано, что означенный Раздольский проживает по Трубниковскому переулку, был указан также номер дома и квартиры.

Николай вышел из метро на Арбатскую площадь… «Трубниковский… Наверное, здесь жили трубачи», – подумал он, и мысли его невольно перекинулись к Виктору. Что-то он теперь? Наверное ждет, волнуется, чем кончится этот сегодняшний поход. Ничего, пока все идет своим порядком. Адрес достал быстро, а ведь могли ему ответить, что «означенный гражданин не проживает». И сейчас остается только поговорить с этим народным артистом и все сразу выяснится. На душе стало легко и весело, и с уверенностью, что и дальше все будет хорошо, Николай вошел в подъезд дома, где жил Раздольский.

На двери квартиры, расположенной на третьем этаже, висела медная табличка, на ней было выгравировано одно слово: «Раздольский». Николай позвонил. Послышались чьи-то легкие шаги, дверь немного приоткрылась, и на пороге появилась небольшого роста тоненькая девушка. Большие, чуть-чуть удлиненные глаза смотрели с любопытством.

Низким грудным голосом девушка спросила:

– Кого вам?

– Мне Николая Николаевича Раздольского, – ответил Николай, стараясь держаться как можно независимее и солиднее.

– Его нет дома.

– Нет дома? – переспросил Николай, раздумывая, что же ему дальше делать. – А когда он будет?

– Не знаю. Во всяком случае, поздно вечером.

– Поздно вечером, – снова повторил Николай, расстроенный таким поворотом дела.

– А что же вы вдруг так пали духом? – сказала девушка и рассмеялась. Смеялась она весело и заливисто, на высоких нотах, совсем не в тон низкому своему голосу. – Какое-то важное и срочное дело у вас к дедушке?

– Да, важное и срочное, – ответил Николай.

– Ну, по всем важным и срочным делам я всегда заменяю деда! – воскликнула девушка и широко распахнула дверь. – Входите.

Николай вошел. На потолке висела люстра, но в ней тускло горела одна только лампочка. При ее свете Николай разглядел большую вешалку, старинный массивный платяной шкаф, большое трюмо.

Внучка знаменитого артиста была невысокого роста. На ней была белая шелковая кофточка и синяя юбка со множеством складок. «Всегда заменяю деда!» – ясно, дедушкина любимица, избалованное эгоистическое существо. А беспечна до чего… Пожалуй, не удивительно, что их обокрали. Наверное, так же, как его сейчас, не зная, кто он, пустила воров в дом, они тут и наделали дел.

Девушка, конечно, не подозревала, какой оценки она удостоилась, и с прежним веселым радушием предложила:

– Проходите же, проходите…

– Я вот по какому делу, – начал Николай и остановился. Он, конечно, должен прямо и честно рассказать, как попал к Виктору чемодан, как Виктор обнаружил в нем множество дорогих вещей, в том числе и портсигар. Но сейчас, когда он стоял здесь в коридоре, вдвоем с этой девушкой, ему вдруг захотелось чем-то ей понравиться. И он сказал совсем не то, что должен был сказать.

– На днях мы с товарищем случайно натолкнулись на преступников, и в руках у нас осталась одна вещь… При каких это было обстоятельствах, не буду сейчас распространяться. Была драка, пришлось пустить в ход кулаки…

Он снова остановился, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели его слова на девушку. Но ничего не изменилось в выражении ее лица, она по-прежнему смотрела на Николая с любопытством, чуть-чуть прищурив глаза.

– А какое это все имеет отношение к моему дедушке? К вашему посещению?

– Прямое. Сейчас узнаете. На этой вещи были выгравированы имя и фамилия вашего дедушки. В адресном столе я нашел его адрес и вот…

Николай вынул из кармана портсигар и показал его девушке.

Идя сюда, Николай живо представлял себе, с какой радостью встретят его владельцы украденной вещи. Но вместо этого лицо девушки мгновенно побледнело, в глазах, только что смотревших насмешливо, появилось испуганное выражение. Едва слышно она прошептала:

– Как же так… Как это могло случиться? – Она протянула руку. – Ради бога, отдайте мне его.

– Нет, нет! Ваш портсигар должен помочь найти преступников, распутать крупную кражу. И мы… И я хотел узнать, когда была кража, при каких обстоятельствах.

Девушка схватила Николая за рукав и потащила за собой в конец коридора.

– Я вам все расскажу… Все, решительно все! Только прошу вас, никому, никому… – Она говорила, почти задыхаясь, от ее недавней веселости и беззаботности не осталось и следа. – Если кто-нибудь узнает, это будет такой позор.

Дверь одной из комнат неожиданно открылась, и оттуда вырвались веселые возгласы и смех. Затем в передней показался высокий, полный молодой человек в сиреневой рубашке и кремовых брюках.

– Тангенс-Котангенс, где же ты!.. Нехорошо, Тангенс, оставлять нас.

– Я сейчас! Иди, Терентий, я сейчас. Вот здесь ко мне пришел…

– Вижу, вижу, что пришел, а не пришла. Но тебе пора уже собираться, времени осталось не так много.

Все это Терентий проговорил, совсем не глядя на Николая, словно тот был такой же неодушевленной вещью, как шкаф, вешалка или трюмо. Потом, подмигнув девушке, он скрылся в комнате.

– Слушайте, знаете что… – девушка беспомощно провела рукой по лбу. – Знаете что… Господи, вы мне не сказали даже, как вас зовут.

– Николай.

– Николай, я хочу вас попросить об одной услуге. Это даже больше чем услуга. – Она снова провела рукой по лбу. – Вот что… Я думаю, так будет лучше. Вы пойдете сейчас со мной в комнату. Там у меня собралась компания. А потом я сделаю так, что они уйдут. И я вам все расскажу.

Они направились к комнате. Николай сделал несколько шагов и остановился:

– А что вы им скажете? Кто я такой, откуда?

– Что-нибудь выдумаю. Просто, чтобы не задавали никаких вопросов.

– Но вас ведь ждут. Вам надо куда-то собираться. Я могу в другой раз.

– Никуда я вас не отпущу! Мне надо вам очень многое сказать, очень многое. Прошу вас, Николай, идемте.

В комнате, куда девушка со странным именем Тангенс-Котангенс провела Николая, были, кроме Терентия, еще один молодой человек и две девушки. Они оживленно о чем-то спорили, и на Николая никто не обратил внимания. Хозяйка вполголоса сообщила ему, что девушек зовут Оля и Зоя, что Оля, бесцветная блондинка в очках, хорошо знает иностранные языки и работает в каком-то институте переводчицей, а Зоя, которая, в отличие от Оли, была жгучей брюнеткой с ярко накрашенными губами и подведенными бровями, пианистка, выступает даже в концертах. Молодого человека звали Борисом, он начинающий и довольно способный художник. Потом хозяйка сказала, что у нее есть еще дела и вышла.

Николай несколько минут постоял возле книжного шкафа, перешел в другой угол, уселся в кресло и стал прислушиваться к разговору.

– Сильвану Помпанини я видела вот так, как всех вас, – снисходительно улыбнулась Оля, поправила очки на переносице. – Так что мне не говорите…

– Это когда ты ее видела? В Доме кино или в ЦДРИ? – поинтересовалась Зоя.

– Не важно когда. Важно, что у нее волосы вовсе не крашеные, а совсем, совсем естественные.

– Девушки, а вы слыхали, что Хемингуэй пишет новый роман? – спросил Борис. – Я мечтаю проиллюстрировать какую-нибудь его книгу.

К Николаю подошел Терентий.

– А вы еще учитесь, молодой человек?

– Да, в десятом классе.

– Десятый класс! Вся жизнь впереди! И, наверное, уже за девушками ухаживаете?

В этих словах Николай почувствовал насмешку. И сердито ответил:

– Нет еще.

– А куда думаете после школы? – продолжал допытываться Терентий.

– Хочу по спорту.

– И есть данные?

Теперь, когда разговор зашел о спорте, Николаю представилась хорошая возможность показать этому самоуверенному молодцу, что и он чего-нибудь да стоит.

– Говорят, что есть. Наша школа держит первенство столицы по легкой атлетике. А я… – он старался говорить как можно небрежнее, – а я, как будто бы, лучший бегун в школе.

– Ого! – сказал Терентий, на этот раз с интересом. – А на каких дистанциях?

– На средних.

– На средних? Прекрасно. Нет, просто замечательно! Слушайте, молодой человек, я тоже имею кое-какое отношение к спорту. Мне, пожалуй, с вами будет о чем поговорить.

В дверях комнаты показалась молодая хозяйка.

– Слушай, Танечка! – всплеснула руками Оля. – Что ты с нами делаешь! Уже время идти, а ты еще не переоделась… Не пойдешь же ты так.

– Я вообще не пойду! – решительно заявила девушка.

– Что ты, Татьяна, с ума сошла? – возмутилась Зоя. – Почему ты не пойдешь? Ведь билеты Терентий достал с таким трудом. И дирижер, о нем вся Москва говори!. Почему ты не пойдешь?

– Танечка, все будут, а ты… – нерешительно начал Борис.

– А меня не будет, – рассмеялась Тангенс и указала на Николая. – Мы с ним на даче в прошлом году познакомились. А сейчас он пришел по такому важному делу, для меня лично важному, что я просто не имею права уйти.

Вся компания начала собираться. Перед уходом Терентий подошел к Николаю.

– Очень рад был познакомиться. Я серьезно говорю – вы мне будете нужны. Оставьте свой адрес у Тангенс, еще лучше – телефон, не пожалеете.

Тангенс вышла в переднюю провожать гостей. Николай остался один. Постоял у шкафа, снова сел в кресло. Какая-то странная девушка. Чего она испугалась? Выдумала какое-то важное дело, отказалась от концерта, спровадила гостей. Да, будет что рассказать Виктору.

В передней хлопнула входная дверь, звякнула цепочка – и в комнату вернулась Тангенс.

– Ну вот, теперь мы одни, никто нам не помешает. – Она подошла ближе к Николаю и, как бы невзначай, добавила: – Я в этих делах очень глупая. В таких случаях, наверное, спрашивают удостоверение?.. Вы ведь из милиции, не так ли?

Как хотелось Николаю на этот вопрос небрежно ответить: «Да, из уголовного розыска». Но, помолчав немного, он вынужден был сказать.

– Нет, я еще учусь в школе. Немного спортсмен…

– Тогда я ничего не понимаю, – воскликнула Тангенс. – Как же к вам попала эта вещь? Какая-то загадочная история.

– Ничего загадочного, – поспешил успокоить девушку Николай. – Я вам уже говорил, что я немного спортсмен.

– Так что же все-таки случилось? – Сейчас Тангенс говорила гораздо спокойнее, в тоне ее голоса снова почувствовалась ироническая усмешка. – Рассказывайте, Николай.

Она села на диван, напротив него, и положила руки на столик, выражая тем самым большое внимание.

– Сейчас мы, наша школа, живет в спортивном лагере под Москвой. Мой лучший друг, Виктор, в первые же дни перегрелся на солнце. Вообще он не очень крепкий, зато музыкант хороший.

– Да у вас там сплошные таланты, – весело улыбнулась Тангенс.

– И вот мы везли Витьку из больницы. На грузовике. К нам подсела какая-то женщина с чемоданчиком. Потом она слезла и по ошибке взяла Витькин чемоданчик. Они были очень похожи…

– Это у нас часто бывает, даже женские шляпы выпускают по стандарту.

– Конечно, – согласился Николай, не имевший никакого представления ни о фасонах женских шляп, ни о стандартах на них. – Когда мы хватились, то бросились догонять женщину. Долго искали, наконец потеряли всякую надежду. Подумали, может адрес в чемоданчике есть. Раскрыли. А там… куча разных золотых и серебряных вещей. Пошли уже обратно, и неожиданно в лесу увидели и эту женщину и с ней еще двоих мужчин. Виктор подскочил к женщине, спрашивает ее, что это за вещи такие подозрительные, откуда. А она выхватила у него чемоданчик и – по голове. Виктор свалился без сознания. Тогда я…