Текст книги "Маэстро Воробышек"

Автор книги: Владимир Длугач

Соавторы: Сергей Романов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

В ГОСТЯХ У МОСКВИЧЕЙ

Александр Иванович повертел в руках телефонограмму и сказал:

– Значит, выходит, что наши школьники собрали музыкальные инструменты в лесу… Так выходит или не так?

Анюта сначала не поняла, о чем это говорит председатель колхоза. Почему в лесу? Но потом до нее дошло – а ведь верно, именно в лесу собрали все эти балалайки, гитары, мандолины.

Прошлым летом кооператоры попросили учащихся Бережковской школы помочь им в сборе грибов и ягод. За дело взялись комсомольцы. В лесах, со всех сторон окружавших Бережки, сразу стало шумно и тесно. И утром, и днем, и вечером под березами, осинами и в малинниках бродили сборщики с лукошками и корзинами. Ребята устроили несколько субботников и воскресников. А осенью, которая оказалась на этот раз грибной, «субботники» бывали не только по субботам, но и по средам и четвергам, а «воскресники» – по понедельникам и вторникам.

Бережковские школьники собрали больше всех в области грибов и ягод. За это кооператоры наградили их комплектом инструментов для школьного оркестра. И вот в руках у Александра Ивановича телефонограмма, которая приглашала ребят приехать за инструментами в районный центр.

– Чего же ты от меня хочешь? – спросил председатель, так и не дождавшись от Анюты улыбки в ответ на свою шутку.

– Машину хочу.

Анюта не очень верила в то, что так вот сразу ей и дадут машину. Наготове у нее было еще множество самых убедительных слов. Но председатель, уже не слушая, начал что-то писать на бумажке.

– На вот, дашь это Грише, пускай завтра едет с тобой на полуторке в город. И обязательно сходите в лагерь – в спортивный лагерь. Они ко мне все насчет машины пристают. Так вот, скажи там, что едешь завтра в город, может, им надо чего-нибудь привезти, так заодно можно сделать. И тебе веселее будет ехать, там ребята хорошие.

– Хорошие… – неопределенно протянула Анюта и, боясь, как бы председатель не передумал насчет машины, быстро вышла из комнаты.

Вот уже около недели недалеко от Бережков, возле самой речки, расположился спортивный лагерь московской школы с каким-то трехзначным номером. Анюта несколько раз видела этих ребят. Как-то вечером несколько московских школьников из лагеря пробежали через всю деревню, поднялись в гору мимо животноводческой фермы и скрылись в лесу. Все они были в одинаковых синих трусиках и белых майках, ей даже показалось, что лица у них одинаковые. В другой раз двое мальчиков и с ними взрослый мужчина в синем спортивном костюме прошли в сельсовет, посидели там недолго и ушли из деревни. Анюта видела их из окна своего дома. А однажды она со своей подругой Женей шла пешком из города. Было очень жарко. Они сняли с ног туфли, связали их и перебросили через плечо. А потом поднялся ветер, запылил платья, растрепал волосы. И надо было случиться, что именно в таком ужасном виде встретили они двух москвичей – одного высокого, с широкими плечами, другого – пониже и совсем худенького. Они вышли из леса, держа в руках большие сучковатые палки и о чем-то громко разговаривая.

Женя первая заметила их:

– Ой! Московские.

Она подбежала к дереву, спряталась за него и быстро надела на ноги туфли. Оправила платье, провела рукой по волосам. Потом выглянула из своего укрытия и сказала шепотом:

– Симпатичный этот высокий.

Анюта только сняла с плеч связанные шнурком туфли и, демонстративно размахивая ими, смело пошла вперед, подымая босыми ногами облака густой серой пыли.

Но напрасно надевала Женя свои туфли, напрасно размахивала своими туфлями Анюта! Москвичи прошли мимо, даже не взглянув на них.

– Ну, что, правда, ничего он, высокий этот? – сказала Женя, украдкой оглядываясь назад.

– Я даже не глядела на них, – с деланным безразличием ответила Анюта. Потом насмешливо посмотрела на ноги подруги и добавила: – Можешь снять туфельки, не перед кем красоваться!

Конечно, выглядели они с Женькой не очень эффектно. Хорошо, что мальчики не смотрели на них. Но все-таки могли они, хотя бы просто из вежливости, поздороваться, ведь для этого вовсе не нужно быть знакомыми. А прошли они так, будто на дороге никого и не было.

И вот сейчас надо было идти в их спортивный лагерь! Нет, одной, конечно, нельзя было туда отправляться. Да и Женька ни за что не простила, если бы она ушла в лагерь без нее.

Анюта свернула в улочку, где жила подруга. Женя была дома, и через две минуты обе девочки уже выходили за околицу.

До лагеря было километра три. Впереди, над рекой, неподвижно висела огромная серо-синяя туча, далеко на горизонте сливаясь с землей. Иногда тучу сверху вниз прорезала молния, а потом глухо грохотал гром.

Тропинка, по которой шли девочки, вдруг убежала в молодой сосновый лес, потом вырвалась на полянку и стала спускаться к реке. На берегу ее и находился спортивный лагерь.

Анюта с Женей подошли к вытащенной из воды и перевернутой вверх дном лодке. Сразу же густо запахло смолой. Какой-то мальчишка в одних трусах стоял на корточках перед сделанным из толстых палок треножником, на котором висел почерневший от сажи котелок. Под котелком горел костер, а в самом котелке кипела смола.

– Смотри, баркас с собой привезли, – сказала негромко Анюта.

Женя фыркнула и с насмешкой заметила:

– Какой-то дырявый весь. Его и смолить, – ничем ему не поможешь.

Девочки пошли дальше. Обогнав их, пронеслось несколько велосипедистов. Почти стоя на педалях, они стали подниматься в гору.

Тропинка привела прямо ко входу в лагерь. Здесь стояли два врытых в землю столба, между ними было натянуто красное полотнище с надписью: «Добро пожаловать».

Девочки остановились. Невдалеке стояли две палатки, третья лежала тут же, на земле. Несколько ребят возились возле нее. Чуть не задев Женю, двое школьников пронесли на плечах длинную жердь.

– Это называется «добро пожаловать», – рассмеялась Женя. – Хотя бы кто-нибудь подошел к нам!

– Сами подойдем к ним… Вон девчонка как будто не очень занята, – сказала Анюта и направилась к сидевшей на сваленных в кучу досках девочке в узких брючках с щегольски выглаженными складками. – Скажите, у вас есть здесь какое-нибудь начальство?

Девочка осмотрела с ног до головы сначала Анюту, потом Женю, встала с досок и засунула руки в карманы.

– А вам что нужно?

Она была очень эффектна, эта черноволосая москвичка: коричневые брючки, светло-коричневая навыпуск кофта с белыми пуговицами, на шее небрежно повязан синий шарфик… И Женя с завистью подумала: «Как с картинки!»

Но Анюта с неожиданной резкостью сказала:

– Знаем, что нужно! Где начальство, говори!

Девочка не спеша вынула правую руку из кармана и махнула ею в сторону одной из палаток:

– Там.

Палатка, куда вошли Анюта и Женя, была загромождена столами и перевернутыми стульями, в углу лежали ящики, велосипеды, валялись мячи. На стуле сидел мужчина в синем спортивном костюме и что-то записывал в блокнот. Рядом с ним стояла девочка в синей полинявшей майке, с успевшим уже загореть широкоскулым лицом. Наклонившись к мужчине, она громко говорила:

– Я вовсе не кричу, Леонид Васильевич, у меня голос такой. А вообще дело такое, что и покричать можно. Мальчишки, когда везли сюда весла, сломали одно. – Тут она заметила Анюту и Женю. – А вы к кому?

– Мы колхозные, – сказала Анюта. – Нас послал сюда председатель, Александр Иванович. У нас машина идет в город… Председатель велел сказать, что если вам нужна машина, то можете поехать с нами, привезти, что вам нужно.

Она посмотрела на Леонида Васильевича, выжидая, как он откликнется на такое радостное сообщение. И вдруг девочка в полинявшей майке подбежала к Жене и громко чмокнула ее в щеку:

– Молодцы, девочки! Пошли со мной в пищеблок! Там найдем дежурного, все выясним. Вы не думайте, что у нас уже есть приличная кухня и шикарная печка, и все прочее. Сами увидите, какое у нас хозяйство. Но так будет не долго. Через неделю не узнаете наш лагерь.

Единым духом выпалив все это, она схватила одной рукой Анюту, другой – Женю и потащила обеих к выходу.

Леонид Васильевич остановил их:

– Никуда не ходите! Вчера председатель отказал нам в машине, и мы договорились, что хлеб будем брать здесь, в магазине сельпо. А там видно будет. Так что передайте Александру Ивановичу, что пока нам машина не нужна. Скуповат ваш председатель.

Анюта подошла ближе к начальнику лагеря и тихо сказала:

– Напрасно вы так. Наш Александр Иванович очень отзывчивый. Он все понимает. У нас с машинами тяжело, а сейчас, знаете, сколько работы разной. Так что не дал он вам машину вовсе не потому, что он такой.

Леонид Васильевич посмотрел на Анюту.

– Заступница какая… А я против вашего председателя ничего не имею. Ну, схватились немного, с кем не бывает…

Анюта, Женя и девочка в полинявшей майке вышли из палатки.

Туча, которая казалась такой грозной, когда Анюта и Женя шли в лагерь, сейчас посветлела и медленно уходила за лес.

– Ну, девчата, по всем правилам гостеприимства, – объявила девушка в майке, – я вас провожу к выходу.

Она говорила громко, решительно. Через минуту Анюта и Женя уже знали, что их новую знакомую зовут Леной, что она ездит каждый год в пионерский лагерь. Потом Лена поделилась с девушками тем, что у нее две тройки и что в этом году она будет стараться изо всех сил, чтобы попасть в институт или на худой случай – в техникум физкультуры, потому что спорт – это ее призвание и она не мыслит свою жизнь вне спорта. Тут же она сообщила, что больше всего на свете любит греблю.

Анюта слушала и с завистью думала, вот какие бывают общительные девочки, а она совсем дикарка, ни за что не стала бы так подробно рассказывать о себе человеку, с которым только что познакомилась.

Лена на миг умолкла, и этим воспользовалась Женя. Она оглянулась по сторонам и заговорила таинственным шепотом:

– Слушай, Ленка. Тут у вас мальчишек много.

– Есть, конечно. Только по мне хоть бы их совсем не было.

– А мне один из ваших лагерных понравился, ей-богу. Ты не смейся, Лен, я, как увидела его один только раз, сразу… Ну не влюбилась, конечно, но заинтересовалась, это верно.

Лена остановилась и с любопытством посмотрела на Женю:

– Кого же ты видела? Какой он?

– Понимаешь, он такой высокий, плечистый… Нос у него облупленный… И уши… В ковбойке клетчатой. Волосы такие, как будто никогда он их не причесывает. Шел он с маленьким, худым мальчишкой.

– У нас высоких и плечистых десятки, – махнула рукой Лена. – А насчет того, чтобы причесываться, так, наверное, ни один наш мальчишка не знает, что такое гребенка.

Девочки вышли на полянку и направились к выходу. На сваленных в кучу досках все в той же небрежной позе сидела девочка в щегольски выглаженных узких брючках. Только теперь она была уже не одна – рядом с ней стоял высокий юноша и что-то ей оживленно говорил.

Женя внезапно остановилась:

– Он!.. Дальше я не пойду!

Лена громко рассмеялась.

– О нем ты говорила? Так это же Колька, Николай Булавин. Первый наш легкоатлет… Пойдем, познакомлю.

Но Женя продолжала стоять как вкопанная.

– Ни за что на свете!

Ее поддержала Анюта:

– Нет, не сейчас. Когда-нибудь в другой раз. И он ведь не один.

Но Лена уже ничего не слушала, подхватила обеих девочек под руку и потащила к доскам.

– Колька! – крикнула она издали. – Вот тут две девочки.

Женя страшно испугалась. Из всех прочитанных ею романов она сделала для себя один очень важный вывод – мужчине нельзя показывать, что он тебе нравится. А тут эта Ленка собиралась, конечно, выболтать все, о чем в порыве минутной откровенности она ей поведала. К счастью, в это время позади раздался голос Леонида Васильевича:

– Постойте, девушки!

Начальник лагеря подошел к ним.

– Прежде всего, вы не обижайтесь на меня. Мы с вашим председателем еще поладим, я уверен. А раз вы едете завтра в город, вы можете нам помочь.

– Для этого мы и пришли сюда, – важно ответила Женя.

– У нас мальчик один заболел, Виктор Черных. Лежит в городе, а больнице. Он уже выздоровел, и завтра его выписывают. Надо его привезти сюда.

– Неужели Витьку выписывают? Это здорово! – обрадовалась Лена.

– А как это сделать – привезти? – спросила Анюта.

– Как? Очень просто! – заявила Женя. – Мы погрузимся, потом заедем в больницу, захватим больного, посадим его в кабину, рядом с шофером, и привезем.

– Да он не так уж болен, – усмехнулась девочка в узких брючках. – Прекрасно и в кузове доедет.

– Ладно, Нонка, – остановила ее Лена, – они без твоих советов обойдутся.

– Знаете что, Леонид Васильевич, – сказал молчавший все время Николай, – я поеду с девочками в город. Вместе и привезем Витьку.

– Ну да, конечно, вместе легче, – обрадовалась Женя.

– И не выдумывай, – перебила его Нонна. – Завтра мы должны прикидку сделать. А ты вдруг уедешь.

Наметившаяся так внезапно чудесная перспектива поездки в город вместе с москвичом так же неожиданно рухнула. В этот момент Женя возненавидела жгучей ненавистью не только внешность этой противной девчонки, но и ее голос, ее маленький носик, ее дурацкое имя…

– Верно, Николай, завтра тебе никак нельзя ехать, – согласился Леонид Васильевич. – Девушки сами справятся.

НА ЧЕТЫРНАДЦАТОМ КИЛОМЕТРЕ

Виктора принял в больнице совсем еще молодой врач. Он молча осмотрел больного, покачал головой и коротко произнес:

– Инсоляция.

Потом, видимо, поняв, что не каждый должен знать специальные медицинские термины, пояснил:

– Перегрелся ваш юноша на солнце. Ничего, поставим на ноги. Через пару дней будет здоров, сможете забрать его.

– Мы на вас, Дмитрий Иванович, надеемся, – сказала Зинаида Федоровна. – Вы уж позаботьтесь о нем.

Она сама отвела Виктора в палату, попросила няню, чтобы его положили не у окна, и сказала мальчику на прощанье:

– Ну и перепугал ты нас!

Виктор виновато улыбнулся.

– Вот, Зинаида Федоровна. Вам беспокойство со мной. Не успел приехать в лагерь, как уже… Всегда со мной так.

– Ничего, бывает, – сказала Зинаида Федоровна, поправила еще раз подушку и вышла.

На следующее утро Дмитрий Иванович снова навестил Витю. Он долго прослушивал его, потом строго сказал:

– Вы, как спортсмен, должны были бы знать, что солнце – это сильнодействующий фактор. Советую в будущем быть осторожнее.

Он сделал небольшую паузу и вдруг застенчиво, совсем по-мальчишески, улыбнулся:

– Я ведь сам был когда-то спортсменом. Да не так давно это и было. Еще на последнем курсе института отец допекал меня за то, что ботинки рву.

Потом присел возле кровати и, понизив голос, произнес:

– Может, я к вам в лагерь заеду как-нибудь. Погоняем мяч.

– Обязательно приезжайте, – гостеприимно пригласил Виктор.

– Собственно, – продолжал откровенничать доктор, – вы легко отделались, я отпустил бы вас сегодня. Но полежать лишний денек не мешает. Тем более, что ваши обещали приехать за вами только завтра. Завтра я вас и выпишу.

И вот это завтра наступило.

Всю ночь шел проливной дождь, и только к утру немного распогодилось. По небу медленно плыли обрывки туч. Изредка через просветы между облаками пробивалось солнце, и тогда дождевые капли на листьях деревьев в больничном саду блестели приветливо и весело.

В саду было грязно, больным запретили выходить туда. Виктор с утра сидел на террасе, откуда хорошо видна была улица.

Вот послышался шум мотора, вдали показалась грузовая машина. Неужели за ним уже? Так рано? Нет, машина, громыхая пустыми железными баками из-под керосина, проехала мимо. Потом в больничный двор вошли какие-то люди. Виктору показалось, что это Леонид Васильевич и еще кто-то с ним… Нет, это были не они.

Так, в ожидании, прошел час, другой. Виктор подумал, что, пожалуй, лучше всего не дожидаться никого и отправиться в лагерь пешком. Но приближалось время обеда, не хотелось уходить не поев.

После обеда Виктор снова вышел на террасу. В больнице стало совсем тихо. Большинство больных отдыхало, один только он продолжал сидеть в ожидании. Неужели не приедут сегодня? При этой мысли ему очень захотелось очутиться сейчас же в лагере среди товарищей. Интересно, кто из них приедет? Ну, Колька, наверное, он обязательно вырвется, он настоящий друг. Ленка тоже неплохой товарищ, она тоже непременно приедет. Нет, скорее всего это будет Зинаида Федоровна.

Снова пришло решение – махнуть рукой на все и сейчас же идти пешком в лагерь. Но… дорога была неблизкой, незнакомой, недолго и заблудиться.

Вдруг его тронула за плечо няня:

– Больной, за вами пришли.

В приемной какие-то две незнакомые девочки сидели на деревянной скамье, да парень в пиджаке с расстегнутым воротом рубашки стоял у стены и внимательно читал правила посещения больных.

– Ты Виктор Черных? – спросила одна из девочек, худенькая, небольшого роста.

– Я, – неуверенно ответил Виктор.

Мальчик, читавший правила, повернулся к нему:

– Ты что же, не готов еще? Нам уже ехать пора, а он все расхаживает в своем халатике.

– Чего ты кричишь на него, Федька, – сказала вторая девочка, которая была, несмотря на теплый день, в непромокаемом плаще. – Он же не знал, что мы приедем.

– Я знал, что за мной приедут, – произнес Виктор. – Но ждал товарищей, а тут вдруг вы.

– Давай, собирайся, – прервал его Федя. – Мы долго ждать не можем.

Потом повернулся к худенькой девочке:

– Объясни ему, Анюта, кто мы и что мы, а я пойду к машине. Только поскорее разбирайтесь.

Федя вышел.

– Мы из колхоза, – начала объяснять Анюта. – Приехали в город на машине. И нас просили заехать за тобой. Так что ты тут скорее оформляйся.

Минут через пятнадцать Виктор снова появился, в приемной. Теперь он уже был в синих спортивных шароварах и клетчатой рубашке с каким-то замысловатым воротником. В руке у него был небольшой коричневый чемоданчик, с какими обычно ходят на тренировки спортсмены.

– Здесь очень симпатичный доктор, – сообщил он, выходя вместе с девочками из подъезда больницы. – Мы с ним в шашки вчера вечером играли.

– Это такой молоденький? Его зовут Дима, – сказала Анюта. – Он только в прошлом году окончил институт. Стихи, между прочим, пишет. Мы с Женькой читали в районной газете. Я люблю стихи…

– Про любовь, – добавила Женя. – Нам сюда, в переулок. Видишь, машина стоит.

Они подошли к грузовику. На траве сидели Федя и шофер Григорий Павлович, пожилой лысый мужчина, с красными от свежего загара лицом, шеей и руками. Между ними лежал лист газеты, а на нем несколько яиц, соль, хлеб, зеленый лук.

– Виктор, кушать хочешь? – предложил Федя, разбивая о колено яйцо.

– Спасибо. Только что пообедал, – отказался Виктор.

– Знаем мы больничные обеды, – проворчал Григорий Павлович. – Ну, кончай, Федя, поехали.

– В кабину сядет наш больной, – распорядился Федя. – А мы все полезем наверх.

– Какой же я больной, – рассмеялся Виктор. – Просто перегрелся на солнце с непривычки.

– Тогда мы сделаем по-другому, – сказала Анюта и втолкнула Женю в кабину, а сама перемахнула через борт кузова.

Федя схватился руками за борт, подтянулся и тоже прыгнул в кузов. А Виктор сначала забросил туда свой чемоданчик, потом встал ногой на колесо и неловко перевалился через борт.

В кузове стоял большой деревянный ящик, на котором было написано: «Не бросать». Еще несколько ящиков поменьше лежали один на другом.

Федя один ящик пододвинул Анюте, другой – Виктору, сам уселся на третий.

Больница была на окраине города, и грузовик сейчас же выехал на асфальтированное шоссе, которое шло то полем, то лесом.

– Мы тебя знаем, – неожиданно сказала Анюта сидевшему рядом с ней Виктору. – Мы видели тебя, ты шел из леса. И с тобой был твой товарищ…

– А-а, это мы с Колькой, – вспомнил Виктор. – А тебя я что-то не заметил тогда.

Анюта ничего не ответила, отвернулась в сторону и начала смотреть на стадо коров, лениво бредущих с поля в деревню.

Федя, предварительно откашлявшись, деловито спросил:

– А ты какими видами спорта занимаешься?

Виктор для чего-то встал с ящика и начал передвигать его ближе к борту, потом, не глядя на Федю, коротко ответил:

– Всякими.

– Ну, а все-таки? Есть же любимый какой-нибудь?

– Все любимые, – так же односложно процедил сквозь зубы Виктор.

– А у тебя есть разряд? – упрямо продолжал расспрашивать Федя.

Но в это время правая дверца кабины раскрылась и показалась голова Жени:

– Ребята, готовьтесь! – крикнула девочка и тут же скрылась в кабине.

– Да, сейчас нам достанется, – подтвердила, всматриваясь вперед, Анюта.

В нескольких метрах от машины, посреди дороги, стояла палка с прибитой к ней дощечкой, на которой было написано: «Объезд». И Виктор только собрался спросить, что все это означает, как грузовик резко затормозил и медленно стал спускаться вниз, к деревьям, в липкую и вязкую после вчерашнего дождя грязь.

Неожиданно машина сильно накренилась, показалось даже, что внутри нее что-то хрустнуло. Виктор стиснул зубы, всеми силами заставляя себя держать руки в карманах, чтобы не схватиться ими за борт.

И именно в этот момент Анюта совсем безразличным тоном спросила:

– Ты что же, долго лежал на солнцепеке?

Виктор слабо улыбнулся и ничего не ответил. Он с напряжением смотрел вперед, готовясь к новым каверзам, которые сулит ему путешествие по бездорожью.

Машину заносило то вправо, то влево. Мотор ее истошно ревел, колеса бешено вращались. Потом машину снова наклонило набок, и она почти остановилась. Всем телом Виктор подался вперед, как будто хотел помочь движению машины. И словно в ответ на это, грузовик, взревев, как дикий раненый зверь, чуть подвинулся и даже подъехал к шоссе. Но тут случилось самое ужасное: его стало заносить вправо, заднее колесо попало в яму, и машина грузно осела.

Дверца кабины открылась, на подножку выскочила Женя. Она весело провозгласила:

– История повторяется! Начинаются наши утренние мучения!

Открылась и левая дверца. Григорий Павлович вылез прямо в грязь и сердито сказал:

– Второй месяц черти ремонтируют! Их бы сюда, в эту яму… провалиться им всем!

Он обошел машину сзади, посмотрел на завязшее в грязи колесо и с досадой произнес:

– И как его тащить отсюда, пес его знает. Ну-ка, слезайте, нечего рассиживаться!

Женя как стояла на подножке, так и плюхнулась в туфлях в самую грязь. Анюта быстро скинула с ног тапочки и тоже прыгнула вниз, разбрызгав во все стороны жидкое месиво из воды и глины. За ними, не раздумывая, прыгнул и Федя.

В кузове остался один Виктор. Он со страхом смотрел вниз, раздумывая – прыгать или не прыгать. В душе он уже жалел о том, что сам отказался от положения больного, которое сейчас так пригодилось бы ему.

– А ты что? Барином будешь сидеть? – крикнул снизу Федя. – На тебя никто работать не станет.

Тут уже размышлять было нечего. Виктор перебросил ногу через борт, начал нащупывать колесо и, не найдя его, сполз на землю.

Григорий Павлович сел в кабину, завел мотор. С одной стороны грузовик подталкивали Федя и Женя, с другой – Анюта и Виктор. Колеса вертелись, но, несмотря на то, что все четверо напрягались изо всех сил, машина не трогалась с места.

– Ломайте ветки! – высунулся из кабины Григорий Павлович. – И под колеса!

Федя бросился к кустарникам, за ним Виктор.

Федя пригибал к земле одну за другой ветки и обламывал их. Очень скоро у него в руках оказалась полная охапка.

– А ты что? – повернулся он к Виктору, у ног которого валялось всего лишь несколько веток. – С тобой, парень, далеко не уедешь.

Не дожидаясь ответа, он побежал к машине и начал бросать ветки под колеса.

Ветки сделали свое дело – машина стала потихоньку подвигаться. И вдруг Виктор почувствовал, что его левая нога скользит куда-то вниз, в сторону. Удержаться не было никакой возможности, и он упал животом прямо в грязь.

– Ой, смотри на него! – громко расхохоталась Женя. Но Виктор уже встал и снова уперся руками в грузовик.

– Знаешь что, – тихо сказала Анюта, – ты пока постой… А то попадешь под колесо.

В это время машина резко рванула вперед, въехала на шоссе и остановилась.

Когда ребята усаживались на прежние места, из леса выбежала незнакомая женщина и что-то стала кричать.

– Давай быстрее! – позвал ее Григорий Павлович.

Женщина подошла ближе. На вид ей было лет сорок, простое темного цвета ситцевое платье сидело на ней неловко и выглядело старомодным. В руках у нее был маленький коричневый чемоданчик.

– Подвезите, хлопчики, до Манихина. Ей-богу, сил больше нету… Из самого города иду.

– Садитесь, – разрешил Федя. – Только у нас плацкартных мест нет.

– Какие там плацкартные, – вздохнула женщина и взялась за борт.

Федя помог женщине влезть. Она уселась на свободный ящик, опять тяжело вздохнула и вытерла рукавом пот со лба.

Машина теперь неслась между близко подступившими к дороге густыми лиственными деревьями. День клонился к вечеру, из леса дул прохладный ветер.

Федя некоторое время смотрел на быстро уходящие назад липы, потом откашлялся и, повернувшись к Виктору, сказал:

– Я, вот, не могу понять одного. Какой же ты к черту мужчина, если не умеешь делать самые простые вещи.

– Федя, – укоризненно произнесла Анюта.

Но Федя не обратил внимания на ее предупреждения.

– Ты даже наломать веток как следует не умеешь. Мало быть хорошим спортсменом, надо уметь все делать – и ветки ломать, и мотор автомобильный запускать.

Виктор скептически улыбнулся:

– Лекция? Или научный трактат? Ты что же член общества по распространению знаний? Лектор по путевке комсомола?

Анюта вдруг рассмеялась:

– А я боялась, что ящики наши полетят на землю. Когда тряхнуло нас на ухабе. Зазвенели бы тогда наши гитары и балалайки.

– А что вы везете? Что в этих ящиках? – заинтересовалась женщина.

– Я же говорю – балалайки и гитары. Набор инструментов для оркестра. Наша школа премию получила.

Виктор все время обиженно молчал и глядел на пешеходную тропку, которая тянулась вдоль дороги. Но тут он поднял глаза на Анюту, перевел взгляд на ящики. Федька думает, что человека можно измерять по тому, умеет ли он ломать ветки или вообще делать что-нибудь практическое. Этому же можно научиться, в конце концов! А вот играть… Для этого нужен талант. Конечно, они тоже будут тренькать на своих балалайках и мандолинах, но исполнить на рояле концерт Рахманинова… И он, придав своему голосу полнейшее безразличие, сказал:

– Вот ты смеешься надо мной, а если я тебе скажу. Хотя о себе говорить не принято. Я, например, играю на рояле, учусь в музыкальной школе.

Федя и Анюта переглянулись. Они даже не старались скрыть свое удивление и радость, которые можно было прочесть на их лицах. С тех пор, как несколько месяцев назад бережковских школьников премировали набором музыкальных инструментов, Федю волновала и мучила одна мысль – кто поможет им, кто научит их хотя бы музыкальной грамоте. Сам он, хотя и считался лучшим в Бережках балалаечником, нот не знал, играл только по слуху. И вдруг оказалось, что рядом, в спортивном лагере, живет парень, который учится в московской музыкальной школе! Теперь Федя готов был простить Витьке все, за что он его только что так разносил и чего никогда в другом случае не простил бы…

– Тогда слушай, друг, – с неожиданной робостью начал он. – Тогда ты для нас… Ты сможешь… Ты дашь нам несколько уроков? – И уже решительно закончил: – Возьмешься руководить нашим оркестром? А? Говори прямо.

В другое время Виктор, может быть, согласился бы им помочь. Но сейчас ему было не до того. Да он и не чувствовал себя вправе учить кого-то музыке, когда… Когда неизвестно еще, сам-то будет он музыкантом. И он неохотно протянул:

– Знаешь, времени нет у меня. В лагере большая нагрузка, целый день занят. Нет, не проси даже.

– Два раза в неделю. Ну, один раз, – продолжал упрашивать Федя. – Ведь хорошее дело сделаешь.

– Конечно, пришел бы к нам в школу, помог, – поддержала его Анюта.

– Ребята, не просите. Сказал – не могу, и все!

Федя и Анюта одновременно посмотрели на своего нового знакомого, и оба сразу же замолчали.

Так, не разговаривая, проехали еще несколько километров. Солнце скрылось за деревьями, и лес стал темнее и мрачнее.

Вдруг женщина приподнялась с ящика:

– Вот тут мне сходить. Постучите, пожалуйста.

Федя постучал по крышке кабины, машина остановилась, и женщина, взяв свой чемоданчик, слезла на землю.

Из кабины выскочила Женя. Стоя на подножке, она деланно плаксивым голосом протянула:

– Хочу к вам! Мне одной скучно. Примите меня?!

И, не дожидаясь ответа, тут же перебралась с подножки в кузов.

Поехали дальше. Отвернувшись в сторону, Федя молчал. Виктор некоторое время тоже молчал, сосредоточенно разглядывая свои ботинки, потом поднял голову и стал украдкой посматривать на спутниц, которые, как только тронулась машина, начали о чем-то вполголоса разговаривать.

Какие же они были разные! У Анюты синие глаза, взгляд задумчивый, даже грустный. Говорит тихо и спокойно, если и смеется, то сдержанно, скорее это улыбка, а не смех. Глаза Жени смотрят на все весело, а уж если она смеется, то громко и заразительно, и тогда лицо ее, лицо не очень красивой девочки, становится привлекательным.

Его размышления прервал громкий голос Жени:

– Ой, ребята, как же мне кушать хочется!

– У меня есть, – обрадовался Виктор возможности быть чем-то полезным своим новым знакомым. – У нас на обед котлеты были, я не ел, захватил с собой.

Он взял в руку чемоданчик. И тут же растерянно посмотрел на товарищей.

– Это не мой! У моего уголки отбиты, а тут совсем новые!

– А из больницы ты свой взял? – спросила Анюта.

– Свой…

– Тогда эта женщина перепутала! – воскликнула Женя. – Надо ее догнать.

Федя снова постучал. Из кабины высунулось сердитое лицо шофера.

– Григорий Павлович, – сказал Федя, – надо постоять немного. Женщина поменяла чемоданы, мы пойдем ее догонять.

– Еще что выдумали! Каждая минута на счету, сами знаете! А вы тут…

Виктор поднялся с ящика.

– Вот что, я один во всем виноват. Давайте, вы двигайте дальше, а я пойду за ней.

– Что ты, – встревожилась Анюта. – Больной ведь, только из больницы. Мы тебя не отпустим одного.

– Да я почти дома. – Виктор перенес ногу через борт. – Все равно скоро слезу, ведь не довезете же вы меня до самой моей палатки.

– Кажется, тут лагерь близко, – нерешительно проговорил Федя. – Да он не так уж болен. Как, Виктор, дойдешь?

– Дойду, не бойтесь. Два шага здесь.

Виктор вылез из машины.

– Смотри, – крикнула ему вслед Женя. – Догони ее – и прямо домой!

Уже начало смеркаться. Он шел быстрыми шагами. Прошел поворот, но женщины нигде не было. Очень скоро показались разбросанные на пригорке дома. Кое-где уже светились окна, заливисто лаяли собаки.

Где же искать владелицу чемодана? Не обходить же все дома или расспрашивать каждого встречного. А что, если открыть чемодан? Может, там есть документы, может, и адрес найдется…

Виктор присел на придорожный камень, положил чемоданчик на колени и нажал на замок…

То, что он увидел в чемоданчике, просто напугало его – в нем было несколько пар часов, одни часы были даже золотые, серебряный подстаканник, два золотых браслета, серебряный портсигар с золотыми монограммами, совсем новые женские лайковые перчатки, пачка сторублевок, с полдюжины золотых колец…