Текст книги "Маэстро Воробышек"

Автор книги: Владимир Длугач

Соавторы: Сергей Романов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Маэстро Воробышек

ВПЕРЕДИ – ЛЕТО

На секунду Лена остановилась у двери, потом храбро взялась за ручку и вошла в отдел снабжения.

Всю дорогу от школы она думала о том, что нельзя, просто даже неудобно в таком учреждении бурно выражать свою радость. Но что она могла поделать с собой?! И сейчас на лице ее сияло такое счастье, какого с лихвой хватило бы на всех работающих в отделе девушек. И как же не радоваться, если, наконец, разрешился этот больной вопрос с досками, которых всегда, сколько бы их ни было, почему-то не хватает. Вот здесь, в этой большой, залитой солнцем, шумной комнате, ей дадут маленькую бумажку, с которой она и ее товарищи пойдут на склад, где эта бумажка превратится в пахнущие свежей сосной доски.

– Вы ведаете лесоматериалами? – спросила Лена девушку, которая ближе всех сидела к двери. – Я из школы… Над которой шефствует ваш завод. Меня зовут Лена, Лена Швырова. Вы известили нас, что мы можем получить доски.

Девушка почему-то очень внимательно и даже как будто с сожалением посмотрела на Лену.

– Вряд ли они вам понадобятся…

– Вряд ли? – переспросила Лена, пока еще ничего не понимая.

– Снега в этом году было, знаешь, как много… – стала объяснять девушка. – Ну, река, которая возле вашего лагеря, разлилась. И вода долго стояла. А потом образовалось болото, грязь кругом. Появились комары. И место это объявлено малярийным. Ехать туда нельзя.

– Малярийным… – упавшим голосом повторила Лена.

– Да. Если хочешь, могу показать официальное отношение. На днях его получили.

– Нет, и так ясно, – сказала Лена и вышла в коридор.

Мимо нее торопливо и деловито бегали из двери в дверь работники заводоуправления, какой-то юноша в очках пронес огромный рулон кальки и едва не задел ее. Уборщица мела пол и попросила Лену отойти в сторону. Лена машинально отошла…

…Нет, ребята не переживут этого! И трудно, конечно, пережить. В голове замелькали тысячи воспоминаний. Три года назад школа организовала в Алешкине спортивный лагерь. Лена была в седьмом классе, но ее взяли в лагерь. Она уже тогда выглядела, как десятиклассница – рослая, сильная, чемпионка школы по гребле. А какое необжитое было место, это Алешкино! Невспаханное поле, небольшой лесок, где было много старых, сухих деревьев, маленькая грязноватая речонка Ленивка, которая слишком честно и добросовестно оправдывала свое название, чем возмущала любителей поплавать в «бурных потоках». Но в первое же лето ребята очистили поле и лес, разбили дорожки, насадили цветов, соорудили спортивные площадки, оборудовали кухню, кладовую. На следующий год обитатели лагеря углубили дно Ленивки, сделали лодочную пристань, вышку для прыжков в воду, очистили берег для пляжа. Но гордостью всех спортсменов, отдыхавших в лагере, была настоящая гаревая дорожка, на которой выковывалось мастерство лучших бегунов школы. Тогда же городские школьники завязали большую дружбу с деревенскими… И все три года, когда осенью спускали флаг и все возвращались в Москву, каждый жил тем, что вот снова наступит лето и он снова поедет к этой, ставшей уже родной, Ленивке, в свой лес, к своим друзьям из Алешкинской школы.

А с этой зимы пошли неприятности. Еще в начале ноября ребята узнали, что лодку, оставленную на берегу Ленивки на зимовку, кто-то куда-то уволок. Это был ушкуй – рыбацкий баркас, подаренный ребятам ДОСААФом. Накануне Нового года стало известно, что кто-то растащил на дрова часть деревянного сарая. Потом… Что было потом, лучше не вспоминать. Весной из-за обилия снега Ленивка вышла из берегов. В школу сейчас же позвонили из сельсовета. В лагерь выехала аварийная группа ребят. Все было под водой – спортплощадка, кладовая, сарай, кухня. Только печная труба одиноко высилась над разбушевавшейся рекой. Да, Ленивка на этот раз прилежно поработала! Несколько дней ребята боролись с ней, кое-что удалось отстоять. После паводка ученическая ремонтно-строительная бригада заново уложила плиту, привела в относительный порядок спортивные площадки, очистила берег от ила, занялась сараями. А сегодня…

Когда Лена вернулась в школу, ее подозвала гардеробщица.

– Вот тут спрашивают, где спортивный зал, – сказала она и указала на невысокого роста пожилую женщину.

«Инспектор из районо, – мелькнула у Лены мысль. – Зачем она пришла? А вдруг по поводу лагеря? Может там, в районо, уже знают о нашем несчастье, и она пришла оказать нам помощь?»

И Лена предложила незнакомой женщине:

– Пойдемте, я вас провожу.

Лена шла впереди, а пожилая гостья – за ней. Где-то в классах сидели за партами сотни ребят, но казалось, что во всем здании никого нет.

– Вам, наверное, Леонид Васильевич нужен? – сказала Лена не то вопросительно, не то утвердительно.

– Если Леонид Васильевич преподает у вас физкультуру, то – он, – ответила женщина.

– Вот здесь он занимается, – сказала Лена, подходя к дверям спортивного зала.

И как раз в это время прогремел звонок, и словно одновременно с ним сработала какая-то невидимая пружина, освободившая дремавшую в течение трех четвертей часа молодую энергию. Повсюду захлопали двери, раздался грохот и топот множества ног.

Из спортзала выбежали ребята в трусах и майках, в руках у одного был волейбольный мяч. Потом из зала вышел немолодой уже человек в синем спортивном костюме.

– Вот наш Леонид Васильевич! – указала на него Лена.

– Ну что? – спросил Леонид Васильевич, подходя к Лене. – Успешно? Доски отпустили? Склад не закрыт?

– Нет досок, Леонид Васильевич. То есть, есть доски, только… Это, Леонид Васильевич, к вам.

– Очень приятно. Извините, сейчас освобожусь, – сказал Леонид Васильевич незнакомой женщине и снова повернулся к Лене. – Что ты говоришь, не понимаю.

– Леонид Васильевич, мне сказали, что… что вообще нам некуда ехать… Там малярия.

– Какая малярия? Говори толком.

Лена глубоко вздохнула и уже заговорила медленно, размеренно.

– Пришла бумажка, не знаю откуда. Там написано, что местность, где был наш лагерь, малярийная. И теперь не будет у нас лагеря. Понимаете, – сейчас она уже обращалась к женщине, – был у нас спортивный лагерь. Все мы там сделали: и спортплощадку, и беговую дорожку, кухню, сараи… А теперь начинать надо с начала. Но это ничего. Только бы место хорошее отвели, а то дадут пустыню какую-нибудь. Вот если бы районо помогло, тогда нам хороший участок отвели бы.

– Да, вам лагерь нужен, это я знаю, – сказала пожилая женщина. – Я, Леонид Васильевич, тоже преподаватель, только по музыке. И к вам по делу.

– Так вы учительница музыки, – разочарованно протянула Лена. – А я думала… Я подумала, что вы инспектор… Из районо…

– Да, я учительница музыки. В тысяча девятьсот четырнадцатом году, накануне войны, окончила санкт-петербургскую консерваторию. С золотой медалью, моя девочка. А дело у меня, Леонид Васильевич, такое.

– Я тогда потом, Леонид Васильевич, – сказала Лена. – Потом все расскажу.

– Не знаю, с чего, собственно, начать, – сказала, усаживаясь на скамейку, учительница музыки. – Меня зовут Елена Петровна, фамилия Старобельская. – Она на минуту задумалась. – Леонид Васильевич, пусть не покажется вам глупым и бестактным мой вопрос, но скажите – любите вы музыку?

– По радио иногда бывают такие передачи: «Любите ли вы музыку»… Как можно не любить музыку?!

– Тем лучше, – сказала Елена Петровна. – Мне тогда легче будет с вами говорить. Вот представьте, вы сидите в концертном зале. Выступает пианист, играет что-нибудь очень изящное, легкое.

– Вальс Шопена, например, – подсказал Леонид Васильевич.

– Но зритель, или вернее слушатель, большей частью не знает, что за этой кажущейся легкостью и изяществом кроется огромный, почти титанический труд. Гаммы, упражнения, гаммы… По многу часов в день, изо дня в день. Такой же труд у балерины, у цирковых артистов…

– У спортсменов, – снова подсказал Леонид Васильевич.

– Конечно, и у вас. Словом, если вы хотите добиться мастерства, надо трудиться, трудиться, трудиться. Пианист должен обладать недюжинной физической силой.

– Вы правы. Но я не совсем понимаю.

– Это необходимое предисловие к тому, что я сейчас скажу. Мне кажется, Леонид Васильевич, вы не очень хорошо знаете, как и чем живут ваши ученики. Только не обижайтесь.

– Нет, я думаю, что знаю своих ребят.

– Вы знаете только их сильные стороны. В вашей школе учится Виктор Черных. Учится он и у меня – музыке. Играет на рояле. Способный малый, даже талантливый. Но в эту зиму он меня огорчил, страшно огорчил. Нет у него силы, ну, обыкновенной физической силы для упражнений. Я долго думала, чем помочь мальчику. С ним, Леонид Васильевич, надо быть очень осторожным. Обидчивый мальчик, с характером. Он мне сказал, что не ходит на ваши занятия. А как это получилось? Он тоже рассказал. Мать его всю жизнь тряслась над ним, боялась сквознячков, простуды, насморков. Единственный сыночек! И уговорила врача дать справку, что ему нельзя заниматься физкультурой. Бывают же такие сердобольные врачи и такие любящие матери, которые не понимают всей пользы физкультуры! И я решила прийти к вам, думала, вместе, общими усилиями добьемся чего-нибудь.

– Я, право, не знаю, Елена Петровна, что вам сказать. Может быть, в самом деле, я доверялся формальным справкам, а мне надо было…

– Что было, прошло. Будем думать, что делать дальше. Я слышала сейчас, что вы уже не первый год организуете лагерь. Впереди лето. Я верю, что все ваши неприятности с лагерем временные. И лагерь вы в конце концов создадите. И вам надо как-то так сделать, чтобы уговорить Виктора поехать туда. Проявите все свои педагогические способности. И создайте ему обстановку, чтобы он окреп. Мне кажется, это самое правильное. Другой человек, не Виктор, может быть, и сам бы всего добился. Но ему нужен коллектив. Ему нужен режим, дисциплина, ему требуется пример, товарищеская поддержка. Все это может быть только в лагере. – Она вынула из сумочки листок бумаги и что-то написала на нем. – Вот мой телефон. Как только что выяснится, позвоните.

Она поднялась и пошла по коридору легкой для ее возраста походкой.

Леонид Васильевич посмотрел ей вслед. Вот как иногда получается – человек уверен, что все он делает так, как нужно, а появляется кто-то со стороны, находит в его работе промахи, недостатки…

Он медленно стал подниматься по лестнице на четвертый этаж и здесь остановился у двери девятого класса «Б».

В классе, возле окна, стояло несколько учеников, среди них видна была коренастая фигура Лены.

– Так что же, – горячо говорил плечистый, хорошо сложенный юноша, – мы испугаемся каких-то там малярийных комаров? И потеряем все лето из-за них! Кто боится, пусть не едет.

– Вот этого воробья, – проговорил высокий мальчик, глядевший в окно, – я уже вчера видел на нашем подоконнике…

– Боже мой, вечно Олег свое… В такую минуту – о воробьях! – возмутилась Лена, но тоже посмотрела в окно. – И как ты узнал, что это тот же воробей, который вчера здесь был?

– По походке. Смотри, как важно расхаживает…

– Я милого узнаю по походке, – запел худощавый с бледным тонким лицом мальчик, вытиравший доску тряпкой.

Леонид Васильевич внимательно посмотрел на него. Вот Черных! Не очень он крепок… Перевел взгляд на других стоявших у окна ребят. Там, слева, Николай Булавин, очень способный бегун, настойчивый и упорный, самозабвенно преданный спорту, но больше чем нужно самоуверенный А вот Олег Колычев, колючий и злой, не пропускающий ничего, над чем можно было бы посмеяться… Или Саша Еремин – «хозяйственный мужичок», как его называют товарищи…

Да, очень важно знать весовую категорию каждого из ребят, кто за сколько секунд и долей секунд пробежит стометровку… Ну, а чем они живут, что волнует и радует их?..

В ОДНО ИЗ ВОСКРЕСЕНИЙ

Никогда так хорошо не поется, как на лодке, плывущей по реке, в грузовике, несущемся с экскурсией по загородному шоссе, в вагоне воскресного электропоезда, который везет горожан на лоно природы… Уже все знакомые песни были пропеты, и Лена мучительно думала, что бы еще можно было спеть. Потом вспомнила и затянула низким и приятным голосом: «По долинам и по взгорьям…» Олег сейчас же взмахнул по-дирижерски рукой, повелительно посмотрел на Сашу Еремина, и тот тоненьким тенорком продолжал: «Шла дивизия вперед»… Олег снова взмахнул рукой, но никто не присоединился к запевалам, и песня оборвалась.

– Так хорошо пели и перестали, – сказала с сожалением продавщица в белой курточке, пристроившаяся на краю скамейки в середине вагона и державшая на коленях корзину с коробками конфет, пачками печенья, сдобными булочками. – Не надо никакого радио.

– Приезжайте к нам в лагерь, – пригласил Саша, – симфонический концерт для вас устроим.

– Это, что называется, приходите к нам в гости, когда нас дома не будет, – сказал Генка, мальчик с наголо выбритой головой. – Мы еще сами точно не знаем, где наш новый лагерь, а ты зовешь туда. А может, еще такое место дали, что…

– Мне не нравятся эти упадочные настроения, – прервала его Зинаида Федоровна, молодая учительница биологии, настолько молодая, что ее очень часто принимали за ученицу, и даже не десятого, а девятого, восьмого класса. – Надо, Леонид Васильевич, пресекать их в корне.

– Давайте, ребята, потеснитесь, и пусть лучше Геннадий что-нибудь спляшет, – предложил Леонид Васильевич.

Леонид Васильевич бодрился, но на самом деле ему было далеко не так весело. Только два дня назад школе отвели, наконец, место для лагеря где-то в Бережках. Что это было за место, никто не знал. Скорее всего, оно было необжитым и неблагоустроенным, в этом смысле Генка, может быть, и был прав. Но беспокоило не это – не испугаются ли ребята трудностей, появится ли у них желание все делать заново. Уже многие ученики и ученицы, которые в прошлом году жили в лагере, узнав о случившемся, отказались ехать этим летом. Оставалась, собственно, не такая уж большая группа, в основном лучших спортсменов школы, которые не мыслили себе другого отдыха. Но и эти лагерные энтузиасты могли оказаться не такими уж стойкими. Поэтому Леонид Васильевич всеми силами старался поднять моральный дух своего воинства. И вот это воинство ехало сейчас к месту будущего лагеря для проведения, так сказать, первой разведки.

Поезд начал замедлять ход.

– Все! – сказал Леонид Васильевич, вставая.

– Только, Генка, если место не понравится, не хныкать, – предупредил Николай, выходя из вагона.

– А что же, прикажешь танцевать? – тряхнув головой, спросила стройная черноволосая девушка.

– Тебе, Нонна, и приказывать не надо. Ты всегда рада потанцевать, – невесело произнесла Лена. – А я страшно волнуюсь. Нет, такого чудесного места, как в Алешкине, нам не видать, конечно.

Поезд ушел, и все двинулись по платформе. Никого, кроме них, на ней не было. Только на скамейке возле газетной витрины, на которой колеблемые ветром шевелились остатки вчерашней газеты, тихо подремывал старичок.

– Не видно что-то леса, – сказала Лена, оглядываясь вокруг.

– Ведь надо еще идти к нему. Не сразу же, – ответила Нонна.

– И почва какая-то песчаная, – снова пожаловалась Лена и, нагнувшись, взяла в руки горсть земли. – Супески сыпучие.

– А по-моему это суглинок, – подскочил к ней Олег. – Зинаида Федоровна, что это за почва здесь?

Зинаида Федоровна тоже нагнулась, взяла щепотку земли и потерла ее между пальцами.

– Смесь супесков с суглинками, – определила она наконец.

Дорога шла между полями. «Супески», смешанные с «суглинками», оказались здесь простой пылью, по которой не так уж приятно было идти. Время от времени ветер, словно вспомнив о какой-то невыполненной им еще норме, налетал на озимые хлеба и бросал пригоршнями пыль в лицо и спину идущим.

– Ну, где наш запевала? – спросил Леонид Васильевич. – А то совсем не слышно песен.

– Очень сухо в горле, – сказала Лена и для большей достоверности откашлялась. – И вообще…

– Что вообще? – повернулся к ней Николай. – Ведь договорились…

– Ну, раз сейчас не до песен, – сказал Леонид Васильевич, переходя с дороги на траву, где было меньше пыли, – давайте поговорим тогда о деле. Вы знаете, ребята, что нам предстоит с лагерем? Ведь там, наверное, почти голое место…

– Да, Сахара какая-то, – нахмурилась Лена. – Не то, что в Алешкине.

В самом деле, более унылого пейзажа трудно было придумать. Поле было какого-то красноватого цвета, нигде, сколько мог охватить глаз, не видно было признаков леса и вообще какой-либо растительности. И близости реки не чувствовалось – воздух казался чересчур сухим и знойным.

– Какой чудесный, изумительный лес! – вдруг всплеснула руками Нонна. – Не могу разглядеть, что это – пальмы или кипарисы.

Все невольно оглянулись в ту сторону, куда она смотрела.

– Сама ты пальма, – сердито бросил Генка.

– Ой, горная речка! – восторженно продолжала Нонна. – И кто-то едет на лодке!.. Боже, его несет поток… Он сейчас разобьется… А сколько цветов! Гортензии, орхидеи…

Генка приложил руку к ее лбу.

– Горячечный бред, – определил он трагическим тоном. – Мираж в пустыне… Фата-моргана… Огни святого Эльма… Снежный человек…

Он сыпал всеми известными ему из книг о путешествиях умными словечками. И все уже улыбались, ко всем вернулось хорошее и бодрое настроение.

– А ну-ка, бегом марш! – вдруг скомандовал Леонид Васильевич.

Все побежали. Дорога очень скоро пошла под уклон, появилась растительность, воздух стал более свежим и влажным.

– Река! – крикнул бежавший впереди Николай.

Вдали показался деревянный мост, переброшенный через узкую мелководную речонку. Ребята остановились на пригорке.

– Тут не раскупаешься, – разочарованно проговорил Олег.

– О чем мы договаривались? – снова напомнил Николай.

– Я и не думаю хныкать, – начал оправдываться Олег и деланно улыбнулся. – Смотри, даже смеюсь.

– Выше головы, ребята, – крикнул Леонид Васильевич. – Дальше, говорят, река лучше…

Они перешли через мост и стали подниматься в гору. Вдали показалась темная полоска леса, и скоро дорога повернула к нему.

Все вошли в лес.

– Ребята, это уже что-то… – заявил Саша. – Может быть, и в самом деле здесь не плохо.

Леонид Васильевич остановился.

– Вот что, друзья. Вы побудьте здесь, только никуда не уходите. А мы с Николаем пойдем в деревню. Надо узнать, где точно нам отведено место для лагеря.

Они ушли.

Олег подбежал к двум стоявшим рядом березкам и стал их рассматривать. Потом крикнул:

– Идите сюда! Когда-то в старой России деревья стояли с ободранной корой. Знаете почему? – И, не дожидаясь ответа, продолжал: – Крестьяне жили настолько бедно, что из березовой коры варили суп. И обдирали деревья…

– Не беспокойся, мы до этого не дойдем, – сказала Нонна. – Прикрепимся к ближайшему сельмагу, и он будет снабжать нас по первому разряду!

Они спустились вниз, к самому берегу.

Лена наклонилась к воде, окунула в нее руку, потом разогнала зелень, плававшую на поверхности.

– Работенки здесь будет! Берег очистить надо – раз, пристань сделать надо – два, водоросли убрать – три…

– Пляж организовать – четыре, – в тон ей продолжал Олег, – киоски с продажей фруктовых вод – пять, мастерскую по ремонту спортинвентаря – шесть…

Конечно, Алешкино было непревзойденным, ни с чем не сравнимым по своей живописности и удобствам местом. Но и тут было совсем не плохо. В реке, чуть подальше от берега, была чистая, прямо-таки прозрачная вода – видно было песчаное дно и даже рыбы, сонно плавающие где-то в глубине. Частый кустарник, росший у реки, переходил в густой смешанный лес. Тропинки, извиваясь, сбегали к воде. Холмы, окружавшие поляну, где должен был разместиться лагерь, защищали ее от ветра…

Послышался шум мотора, и из-за деревьев на дорогу выскочил маленький автомобиль с брезентовым верхом. В нем были Леонид Васильевич и Николай, за рулем сидел пожилой, плотный мужчина.

– Вот, познакомьтесь, – сказал Леонид Васильевич, – это Александр Иванович, председатель колхоза.

Пожилой мужчина пожал всем поочередно руку. Потом низким густым басом сказал:

– Правление колхоза отвело это место для вас. Даже прикинуло, как надо спланировать лагерь. Здесь вы поставите ворота. Почему? А потому, что прямо к ним ведет дорога. Она достаточно широкая для подъезда машин.

– Слева от входа, – сказал Николай, – мы поставим хозяйственный сарай. В нем будем держать лопаты, пилы, дрова… А напротив – построим кухню…

– Здесь? – Саша посмотрел, куда указывал Николай, с видом знатока. – Пожалуй, для кухни это подходящее местечко.

Потом все прошли к почти прямоугольной ровной площадке.

– Вот здесь ставьте палатки, – предложил председатель колхоза. – Есть они у вас?

– Пока нет, но будут, – поспешила заверить Нонна. – Наши девочки сами сошьют из брезента… Но я не вижу одного. Где тут самое поэтическое место? Чтобы пели соловьи и цвели цветы…

– Орхидеи и гортензии? – насмешливо спросил Генка.

– Нет, анютины глазки и ландыши. Нам надо устроить танцплощадку.

– Ну, конечно, без нее никак нельзя, – рассмеялся Александр Иванович. – Не волнуйтесь, найдется и для нее место.

Он повел всех к полянке, окруженной со всех сторон молодыми березками.

– А как здесь у вас с питьевой водой? – с беспокойством оглянулась Зинаида Федоровна.

– Вода не плохая в наших местах. Недалеко есть колодец, мы вам покажем.

– Во всяком случае, Леонид Васильевич, надо будет сделать анализ воды, – заключила Зинаида Федоровна.

Александр Иванович взялся за дверцу машины и, усаживаясь за руль, сказал:

– В общем, если что надо, пожалуйте ко мне… А как, между прочим, у вас обстоит дело с капиталами? Есть что-нибудь на счету в банке?

– Кое-что мы собрали. – ответил Леонид Васильевич. – Не очень много, но все-таки. Наши комсомольцы работали на стройках района, сдавали металлолом, макулатуру… Надеемся, что и шефы подкинут. А потом соберем между собой.

– Ну, тогда все в порядке, – одобрил председатель и запустил мотор.

– Деловой, – произнес Олег, провожая глазами машину. – Председатель колхоза, который не умеет управлять автомобилем, по-моему, ничего не стоит.

Еще долго ребята бродили по территории будущего лагеря. Определили места для линейки и для мачты, вымерили площадку для палаток, кухни, кладовой. Отвели специальные места для умывания, туалета. Вбили колышки там, где будут спортивные площадки. Нашли место для огорода.

Тут уже Саша не выдержал:

– Леонид Васильевич, ну какое нам дело до будущей картошки и огурцов? Душа сейчас просит чего-нибудь материального.

– Да, пора уже, – произнес Леонид Васильевич. – Ну-ка, Швырок, вытаскивай наши запасы.

Лена вынула из рюкзака кусок брезента и разостлала его на земле. Затем появились банки с консервами, ложки, ножи, вареный картофель, соль, колбаса, яйца. Земля была еще сырая, кое-кто уселся на пнях, а некоторые так стоя и приступили к еде.

– Ну как, Саша, удовлетворена душа? – спросил Леонид Васильевич, когда «первый заход» был закончен.

– Вполне, – посыпая яйцо солью, ответил Саша. – Теперь можно и отдохнуть.

– Я не знала, что ты такой сибарит, – возмутилась Зинаида Федоровна. – Как это тебя выбрали в совет лагеря?..

– Это он больше притворяется, Зинаида Федоровна, – поспешила заступиться за товарища Лена. – Он вовсе не такой.

– Защищай! – сказал Олег. – Его в древней Спарте уничтожили бы еще в утробе матери.

– Ну вот что, спартанцы и сибариты, – проговорил Леонид Васильевич, складывая перочинный ножик. – Не все хорошо в нашей физкультурной работе. Ведь в нашей школе немало есть ребят, которых мы не заинтересовали еще спортом…

– В самом деле, – воскликнул Олег, – у нас есть ученики, которые даже на знают, как зовут преподавателя физкультуры.

– Это плохо. А еще хуже, что преподаватель физкультуры не знает, как зовут этих учеников, – сказал Леонид Васильевич.

– А почему, Леонид Васильевич, именно сейчас вы об этом заговорили? – спросила Лена.

– Почему? Много причин, Лена. Главная же – лагерь нам поможет привлечь таких ребят к спорту.

– Очень нужно! – отмахнулся Генка. – Да и разве пойдут они. Попробуйте привлеките к спорту Сашу Маслова.

– Его в первую очередь! – сказал Леонид Васильевич. – Он когда-то пробовал заниматься спортом, и ничего не вышло. Самолюбие его было задето. И появилась у него этакая маска – мол, не нужен ему спорт, он выше его. Зачем ему спорт, если он хорошо декламирует? А другой поет, третий играет.

– Вот у нас есть такой – Виктор Черных, – вспомнила Нонна. – Хорошо играет на рояле, а к спорту относится иронически.

– Вовсе не иронически, – вмешался Николай. – Он признает спорт, но только…

– Только для других? – перебил его Олег.

– Видишь ли… С детства он не занимался им. А сейчас трудно начинать. Я, думаете, мало с ним спорил, ругался по этому поводу?

– Но у него, как будто бы, была справка от врача, – сказала Нонна.

Николай махнул рукой.

– Справка! – сказал он пренебрежительно. – Ее мама выхлопотала. Я уж не знаю, как с ним…

– А его надо было заставить, – упрекнул его Леонид Васильевич. – И ты прежде всех должен был это сделать. Ведь ты его приятель как будто.

– Нет, я просто не могу удержаться от смеха, – сказал Олег. – Представить себе Виктора в майке, в трусах. Это же не человек, а какой-то воробышек.

– Если воробышек, то уж, конечно, маэстро воробышек, – рассмеялась Нонна.

– Да, да, это очень правильно, – поддержала Зинаида Федоровна. – Пускай эти воробышки у нас в лагере за лето расправят свои крылышки.

– У нас как-то скучно назывались отряды – номер первый, второй, третий, – пожаловалась Лена. – А надо что-нибудь…

– Менее официальное, хочешь сказать? – подсказала Нонна.

– Да, да! Пусть это будут спортивные общества, и каждое со своим названием.

– Да, что-то в этом роде, – согласился Леонид Васильевич. – И соревноваться надо будет не только по спорту. Пусть общества соревнуются, как у них поставлена самодеятельность, дисциплина, что ребята читают, чем интересуются.

– Тогда я пойду в то общество, куда запишется Витька! – воскликнула Лена. – Он такие сонаты будет играть, что мы всех забьем.

– А где рояль? – насмешливо спросил Генка.

– Да, правда. Я об этом не подумала… Ну, ничего, он музыкальный кружок организует. Или будет играть на баяне.

– Воробышек еще не прилетел в ваше орлиное гнездо, – улыбнулся Леонид Васильевич. – Виктора надо еще уговорить. Его и еще кое-кого.

– Его не сагитируешь, – снова безнадежно махнул рукой Николай.

Леонид Васильевич неодобрительно покачал головой, потом сказал:

– А если попробовать? А? Попробовать, по-моему, надо…