Текст книги "Циркус"

Автор книги: Владимир Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Отец рассмеялся, но тут же сделал вид, что просто закашлялся. Паля сердито посмотрела на него и пошла на кухню.

Паля открыла проскрипевшую, а может, что-то проворчавшую дверь, и оказалась в большой просторной комнате.

На стенах висели блестящие кастрюли и сковородки, а посередине стоял большой стол и плита. Паля никого не увидела, но на всякий случай громко сказала.

– Нужно приготовить ужин на двоих. Кухонная фея, сейчас же готовьте! Я знаю, что вы здесь, только от меня почему-то прячетесь.

Сначала была только тишина, только дверь, закрываясь, опять что-то проворчала, а потом…

– Это кто тут кричит? – спросил сердитый голос. – Это кто такой здесь нашелся, чтобы командовать на моей кухне? Я если рассержусь, то, ты сразу пожалеешь о том, что решила здесь покомандовать.

Паля ещё раз оглядела кухню, но снова никого не увидела.

– А кто это говорит? – спросила она.

– Кто, кто? – из норы вылез старший домовой и залез на высокую табуретку. – Кухонная фея и говорит, она всегда сердитая, и на всех ругается.

– А ты молчи, – сказал все тот же голос. – Посуду всю побил, а вчера две лепешки со стола стянул. Хулиган и вор! Я на тебя буду жаловаться!

– Ах, как мне страшно, – сказал домовой, строя страшные рожи неизвестно кому. – Я тебя совсем не боюсь. Я – главный по дому, а значит и по кухне. Ты меня должна бояться и слушаться, а не наоборот.

– Я? Тебя? Слушаться? Сейчас как дам по твоей башке половником, сразу поймешь, кто здесь главный.

Откуда-то сверху слетела вниз, махая прозрачными небольшими крылышками, самая настоящая фея, она была одета в красивое прозрачное платье, а на поясе у нее был завязан маленький аккуратный фартук. Она приземлилась на стол и, уперши руки в бока, сказала.

– Даю тебе две секунды на то, чтобы ты исчез, иначе я объявляю тебе войну. Есть тебе давать не буду, ни тебе, ни всем твоим прожорливым деткам, все норки замурую, чтобы ты сюда даже попасть не мог, и ещё кота на тебя напущу.

– Ой, ой, ой, как страшно, – сказал домовой и стал слезать с табуретки. – Ты думаешь, я тебя испугался? Да, у меня просто много дел, я же главный во всем доме. Ты же сама потом меня просить будешь, чтобы я тебе принес свежей травки с огорода, или морковки какой, а может капусты…

– Одна секунда уже прошла, – сказала фея. – А вторая уже на половине пути…

Кстати, раз ты об этом заговорил, ты не знаешь, кто у меня сегодня украл морковку? Я её положила в коридоре, а потом, смотрю, её там нет…

– Мне нужно проверить, что там во дворе, – пробурчал домовой и юркнул в норку. – А тебя я совсем не боюсь. И морковку я твою не брал, мы морковку не едим, от неё потом живот болит. Фея сердито посмотрела ему в след и потом перевела взгляд на Палю.

– Так, а ты здесь почему командуешь? Кто ты такая? Паля вежливо поклонилась.

– Позвольте представиться, – сказала она очень вежливо, как её учила мама. – Я – дочь мамы и папы, и я стану скоро волшебницей, я только ещё не решила, какой я буду, доброй, или злой…

Фея вспорхнула с табуретки и облетела её со всех сторон, обдувая ветром со своих крылышек и села обратно на табуретку. Размером она была даже больше домового, это сначала она показалась Пале маленькой.

– Значит, ты – дочь, – сказала фея задумчиво. – Ты подросла, я помню, раньше ты была вся красная, и волос у тебя на голове почти не было. Зубов кстати у тебя тоже не было, а теперь вон их появилось сколько. Наверно, с такими зубами постоянно есть хочется?

– Не постоянно, – сказала Паля. – А только, когда в животе бурчит.

– И теперь… – фея сделала паузу, – когда у тебя выросли зубы, ты решила, что можешь тут командовать. Так?

– Я не хотела командовать, так получилось, – вздохнула Паля. – Я просто пришла познакомиться…

– А где твоя мама? – спросила фея. – Я её уже несколько дней не видела.

– Она пошла, – сказала Паля. – Нет, не пошла, полетела в одно селенье, там люди все заболели. Вот она и отправилась туда людей лечить, а её схватил злой волшебник и утащил в свой замок. А папа сказал, что я теперь выросла, и завтра он пойдет воевать с этим злым волшебником для того, чтобы он отдал мою маму. Так что я завтра уже буду здесь главная…

– Как ты думаешь, не многовато ли главных для такого маленького замка? – спросила задумчиво фея.

– Я не знаю, – пожала плечами Паля. – Я в других замках не бывала, но, если вы не хотите, чтобы я была главной, я не буду. Но кто тогда будет обо всем заботиться? Мамы нет, папа улетит завтра на Троге. Может быть вы будете обо всех нас заботиться, раз вы королевских кровей?

– Мое дело – кухня, – сказала фея. – И я тут главная, потому что я вас всех кормлю. А кто у вас в замке будет главным, это вы без меня решайте. Фея задумалась, потом тихо сказала.

– Значит, Гракс почувствовал свою силу, если решил с твоим папой повоевать. Гракс, так зовут того волшебника, что забрал к себе твою маму, он вел себя подозрительно тихо в последнее время, никого не обижал, ни с кем не ссорился…

– А мне плакать хочется, – сказала Паля. – Ему воевать хочется, а мне плакать из-за него хочется… Зачем он мою маму забрал?

– Возможно решил, что может справиться и с твоей мамой и с твоим папой, – сказала фея. – Значит, он что-то придумал, волшебник он не очень умелый, но всякие хитрости придумывать он мастер.

– Мне маму жалко, он её, наверно, уже заколдовал, – сказала Паля, и у неё сами собой полились слезы.

– Заколдовать твою маму совсем не просто, – сказала фея. – Она ведьма со стажем, Граксу с ней не справиться. А вот поймать её в какую-нибудь хитрую ловушку, он может.

– Пусть поймал в ловушку, – сказала Паля. – Мне-то все равно от этого плохо.

– Так, – тяжело вздохнула фея. – И ты значит решила, что, если Гракс поймал твою маму, то ты теперь можешь заливать мою чистую аккуратную кухню своими солеными слезами и тут командовать? Так? Паля пожала плечами и вытерла слезы.

– А кто теперь будет командовать, если все от меня совсем уезжают, и я остаюсь совсем одна? А слезы сейчас кончатся, они у меня почему-то теперь быстро кончаются, а раньше я часами могла плакать.

Фея недовольно покачала своей маленькой аккуратной головкой с пышными золотистыми волосами до пояса и сердито спросила.

– Ты конечно же знаешь, что такое соус Бешамель? И ты знаешь, как приготовить простое незамысловатое рагу из овощей, с приправой из полевых трав, и горькой полыни? Ты конечно же знаешь сколько должен стоять африканский сидр под дубом в полнолунье, чтобы он потом не закисал? Как сделать салат из брюссельской капусты, чтобы им можно было вылечить бородавку на руке? Голос у феи становился все громче и громче.

– Ты все это знаешь? Так?

– Нет, – сказала грустно Паля. – Я всего этого не знаю.

– Ну так вот, – сказала фея. – До тех пор, пока ты это не узнаешь, чтобы ноги твоей не было на моей кухне!

– А что мы будем есть на ужин? – спросила Паля растерянно. – Мы, что, теперь совсем ничего есть не будем, раз я этого всего не знаю? Фея засмеялась и сказала.

– Есть вы будете то, что я приготовлю. А теперь вон отсюда! Даю тебе две секунды на то, чтобы отсюда убраться…

– Но, – сказала Паля. – Завтра папа поедет воевать, ему же надо теперь хорошо питаться, да и в дорогу надо еду заготовить…

– Это не твоя забота, а моя, – сказала фея. – Я – кухонная фея, и ещё никто не посмел сказать, что у меня люди голодают. И никогда никто не скажет! Так, одна секунда уже прошла, а вторая на полпути…

Паля слезла с табуретки и пошла к двери.

– Я же хотела, как лучше, – сказала она, открывая дверь.

– Время кончилось! – выкрикнула фея. Паля тут же захлопнула дверь, которая на этот раз злорадно сыграла какой-то веселый марш, и вздохнула.

– Злюка, какая-то, – сказала она сама себе. – А ещё королевских кровей…

Она вздохнула и уныло побрела по коридору. Ей уже совсем не хотелось быть главной, она хотела, чтобы мама и папа всегда были дома.

За ужином отец сидел тихо, с ней не разговаривал и о чем-то думал, поэтому Пале скоро стало скучно. Стояла такая тишина, что даже было слышно, как галдят вороны за окном, расхаживая важно по Трогу и выклевывая из складок его толстой кожи всяких жучков, которые туда забирались, думая, что это не Трог, а камень.

Паля вздохнула и проворчала, размазывая кашу по тарелке. От всех этих переживаний, свалившихся на неё, ей совсем не хотелось есть.

– Соус Бешамель, африканский сидр, а мне опять есть кашу… Отец улыбнулся одними глазами, но ничего не ответил.

– Это кто тут недоволен ужином? – ту же раздался голос кухонной феи, она появилась неизвестно откуда и опустилась на обеденный стол. – Опять ты, дочь мамы и папы?

– А что вы мне постоянно только одну кашу даете? – спросила Паля, спрятав свою улыбку в тарелку с кашей и подумав о том, что ужин может получиться все-таки интересным.

– Дети должны есть кашу потому, что в ней есть сила, – сказала фея назидательно. – Когда дети едят кашу, они становятся толстыми и сильными…

– И очень противными, – сказал вылезший из своей норки старший домовой. Фея пренебрежительно окинула взглядом домового и продолжила.

– Она быстро растут…

– И становятся длинными и очень глупыми дылдами, – продолжил домовой.

– Если ты будешь перебивать меня, – сказала фея, – я напущу на тебя кота прямо сейчас, хоть я с тобой кое в чем и согласна.

Но перебивать нельзя, особенно меня потому, что мои предки вас взяли к себе в услужение и научили вас всему, чем вы сейчас так гордитесь. А до этого вы были простыми дикими хулиганами…

– Ой, ой, ой, какие мы грозные! – сказал домовой. – Кота я не боюсь, это раз, и он, вообще, во дворе гоняется за воронами. А во-вторых, мы уже жили на этих землях, когда вы сюда пришли, значит мы древнее вас и умнее.

– Это кто древнее и умнее? Ты? Хулиган и тунеядец?

– Хватит ссориться, – сказал тихо отец. – Паля сидит и вас слушает, а ей совсем незачем знать все эти слова.

– Паля, Паля, – проворчал домовой. – У тебя вечно на уме одна Паля. Не беспокойся ты так, присмотрим мы за ней, да и эта кукла королевских кровей с неё глаз не спустит, что я её не знаю что ли…

– Ты кого назвал куклой, грязный хулиган?

– Я на прошлой неделе мылся, ничего я не грязный…

– Не на прошлой неделе, а в прошлом году! Ещё и врун!

– Если бы я мылся, как ты, каждый день, то у меня бы уже и кожи бы не осталось, я бы всю её смыл.

– Да у тебя кожа, как у Трога, её нужно скребком целый месяц скоблить, столько на ней грязи накопилось, и все равно не отчистишь!

– А у тебя…

– Помолчите, пожалуйста, – сказал отец. – Дайте мне немного подумать. Фея вздохнула и подлетела к отцу.

– Мы, правда, присмотрим за ней. Я обещаю.

– А орки? – спросил отец. – А тролли? А гарпии и дикие Трогы? С ними-то вы не справитесь. Да, и горгульи тоже вряд ли в этом большие помощники…

– Ничего, мы что-нибудь придумаем, – сказала фея.

– Придумаем, придумаем, – передразнил домовой. – А кто будет думать? Ты что ли?

– Вы зачем меня пугаете? – подняла свою голову от каши Паля. – Мне никто никогда не говорил ни про каких орков и про этих, как их, гарпий…

– А ты ничего не бойся, – сказал отец. – Я вернусь через два дня, за это время ничего страшного не произойдет. И это я не тебе говорил, я им говорил на всякий случай…

– На какой такой случай? – встревожилась Паля. – Не надо никаких случаев, надо наоборот, чтобы ты через два дня был дома вместе с мамой. Можешь, конечно, немного задержаться на целый час, но и только. Ты меня понял? А то, если не понял, я на тебя сейчас ругаться буду, как мама. Она же на тебя всегда ругается, когда ты задерживаешься…

– Понял, понял, – сразу согласился отец и как-то странно посмотрел на домового и фею. Домовой сразу сказал.

– У меня дел много, мне идти надо, а тут ещё на меня котом грозились, так что я ухожу очень даже на всех обиженный…

– Можно подумать у меня дел нет, – проворчала фея, – да у меня на кухне ещё больше дел, чем у тебя. Мне продукты надо собирать в дорогу, а тебе, балбесу, ничего не надо. В общем, я тоже пошла. Фея вспорхнула со стола и улетела, а домовой юркнул в норку.

– Ушли, – сказала задумчиво Паля. – И чего приходили? Могли бы и в другом месте поругаться… Нет, им надо, что их всех слушали… Отец грустно улыбнулся.

– Нам с тобой тоже надо идти. Тебе пора спать, а мне ещё надо всякие нужные вещи в дорогу собирать.

Он взял Палю на руки, отнес в её маленькую спальню, положил на кровать и поцеловал сначала в один глаз, а потом в другой.

– Это для того, чтобы тебе плохие сны не снились, – сказал он и махнул рукой светлячкам. Они сразу стали тише летать, а некоторые совсем потухли, стало немного темно.

Паля вздохнула, подумала о том, что надо пораньше завтра встать, чтобы проводить отца, и сразу заснула.

Утром, когда она проснулась, солнце уже висело над её окном и светило прямо в глаза. Она на него немного поворчала, но потом вспомнила, что сама хотела сегодня пораньше встать, а значит солнце и не виновато. Она одела платье, которое висело на стуле, сандалии и пошла умываться.

Вода была холодной потому, что ленивое солнце как всегда ещё не успело нагреть воду, поэтому Паля, зажмурилась и плеснула себе в лицо несколько капелек. Но их почему-то все равно оказалось много, они разлились по всему лицу и даже по платью, и она чуть-чуть как всегда замерзла.

Паля вытерла холодные капельки большим и теплым полотенцем, и сразу спустилась вниз в обеденный зал, её каша стояла на столе, но отца за столом не было, как и его чашки.

Паля испугалась, что он уже уехал, поэтому быстро съела три больших ложки каши, и поспешила во двор. Отец был там, он прилаживал какую-то сложную упряжь к Трогу, а тот стоял и злился, что его разбудили в такую рань. Паля подошла к отцу и сказала.

– А я подумала, что ты так тихо и подло от меня уехал, и даже мне ничего не сказал. Отец улыбнулся, взял её на руки и бросил вверх прямо на мягкую подстилку Трогьего седла.

– Ты на меня не ругайся, – сказал он, – а лучше посмотри, все ли там правильно сделано. Паля немного покачалась на мягкой подстилке из пуха и сказала.

– Вроде, все правильно. Я не падаю, значит и ты не упадешь. Бери меня обратно. Отец протянул свои руки снова ставшие очень длинными и аккуратно вытащил её из седла.

– Тогда давай прощаться, дочка, – сказал он. – Я со всеми остальными уже попрощался, осталась только ты.

– Ладно, – сказала Паля и крепко обхватила его за шею. – Помни, долго со злым волшебником не воюй, а то я тебя ждать буду. Просто маму у него забери и сразу домой. Понял?

– Все понял, дочка, – сказал отец и чмокнул её в щеку. – Со злым волшебником долго не воевать, маму в седло и обратно.

– Да, – сказала Паля. – И веди себя хорошо. Ни с кем не задирайся и не спорь. Время на всякую ерунду не теряй. Если будешь задерживаться, хотя бы на одну минуту, сразу пошли мне весточку, чтобы я тебя напрасно не ждала. У меня и так без тебя будет много дел, чтобы ещё за тебя переживать…

– Хорошо, – сказал отец, опустил её на землю и стал выращивать себе ноги, чтобы залезть на Трога. Паля и оглянуться не успела, как вместо папы, перед ней остались только его коленки.

Он сел в седло, и снова став маленьким, помахал ей рукой. Трог заурчал, разогреваясь, потом вперевалку побежал по двору. У каменного забора он неуклюже подпрыгнул и полетел, расправив свои огромные крылья.

Сначала он летел низко, но потом долетел до края утеса, на котором стоял замок, и ухнул вниз. Паля даже глаза закрыла от страха, а потом когда открыла, Трог уже стал маленькой серой тучкой на горизонте.

– Ну вот, – сказала Паля задумчиво сама себе. – Я теперь стала самая главная, пойду, посмотрю, как у нас дома дела идут…

Глава вторая

Она поднялась на крыльцо и не спеша пошла по замку, который всегда был её домом. Звук шагов прятали ковры на полах, а со стен на неё смотрели портреты её предков.

Они все тоже были волшебники, только давно умерли. Пале вежливо поклонилась портретам и задумалась о том, что же она теперь будет делать. Ей никогда не нравилось оставаться совсем одной, но так получалось, что мама и папа всегда были заняты, и она все равно оставалась одна.

Мама – ведьма, постоянно летала то в одно селение, то в другое, потому что любила лечить людей, а они все почему-то любили болеть.

Конечно, Пале не нравилось, когда мама куда-то улетала.

И однажды, давным-давно, целых полгода назад, она хорошо подумала и решила, что, если маме так нравится лечить кого-нибудь, то пусть лучше лечит её. И летать никуда не надо, и ей будет с ней весело.

И Паля сказала, что у неё болит голова, и ещё, что у нее очень разболелся ревмокардит, про эту болезнь она как-то услышала, когда мама папе рассказывала про одного больного.

Но мама почему-то не поверила ей, что она очень больна, и придумала такое подлое лекарство, от которого Паля сразу выздоровела. Мама сказала, что от головы и от ревмокардита помогает только одно средство – крокодил.

Паля тогда не знала, что крокодил, – это очень даже страшное животное, а подумала, что наоборот, вкусное лекарство, и сразу с готовностью открыла рот, чтобы съесть лекарство.

И из маминой медицинской сумки вылез крокодил, сначала он был совсем маленьким, но прямо на её глазах, взял и подрос, а когда он свою пасть открыл, где вся она могла уместиться среди его больших и желтых зубов, словно это он был болен, а Паля – лекарство, а не наоборот. Паля тут же испугалась и крикнула, что уже все прошло, и она выздоровела.

Мама рассмеялась, засунула крокодила обратно в сумку, а ей дала конфету.

– Конфета тебе поможет вылечиться от вранья, хотя и это очень тяжелая болезнь, – сказала она. – Конечно, крокодил бы лучше тебя вылечил, но я его возьму с собой, вдруг кому-то из больных тоже нужно будет такое серьезное лекарство. Но, если ты по-прежнему считаешь, что ты больна, то я, конечно, оставлю его дома…

– Мне уже стало лучше, – сказала Паля, испуганно разглядывая крокодила, глядящего на неё из сумки и жадно щелкающего своими зубами. – Я даже думаю, что мне показалось, что я заболела ревмокардитом, а на самом деле я совсем здорова. Мама закрыла сумку, и крокодила не стало видно.

– Не всех мне так быстро удается вылечить, – сказала мама. – Видимо, в этот раз мне просто повезло. Она поцеловала Палю и ушла, а Паля с тех пор всегда сначала очень долго думала, стоит ли ей чем-нибудь заболеть, а потом всегда решала, что лучше будет, если она заболеет как-нибудь в следующий раз.

Отца у Пали строил мосты через реки, дома, мельницы и даже целые деревни, придумывая для этого всякие сложные заклинания, и поэтому тоже часто уезжал из замка. И тогда Паля оставалась совсем одна, если не считать того, что с ней оставалась сладкоголосая леди.

Это была кукла почти с Палю ростом, она знала много всяких слов и учила этим словам Палю. Сладкоголосую леди придумал папа, ещё когда паля была совсем маленькая, кукла была волшебной и умела не только говорить, но и ходить, и была совсем, как живая. Она учила Палю, как она должна была правильно ходить и разговаривать, что она должна делать, и что не должна ни в коем случае.

Но с ней не так давно случилась беда, она упала с кровати и, наверно, сильно стукнулась головой, потому что после этого она сначала стала заикаться а потом вообще перестала говорить.

Паля отнесла сладкоголосую леди к маме, чтобы та её вылечила, но мама была сначала очень занята, а потом вообще уехала в ту деревню, где сильно болели люди, и оттуда уже не вернулась. А папа, взглянув на куклу, только покачал головой.

– Её уже не исправишь, – сказал он. – Слишком сильны повреждения, проще сделать новую. Но я её делать не буду, потому что куклы делают для маленьких детей, а ты уже выросла.

Так она осталась без куклы. Пале было, конечно, жаль сладкоголосую леди, кукла была с ней с самого рождения, и сколько она себя помнила всегда была рядом, но, если честно признать, то сладкоголосая леди в последнее время стала очень ворчливой, и постоянно ругала Палю и ничего ей не разрешала.

А только повторяла, что Паля должна быть благовоспитанной девочкой, что она не должна никогда ни с кем драться и не гулять одна по замку потому, что в таком огромно доме возможны всякие неприятности для маленькой девочки.

Слушая её, можно было подумать, что в замке Пале было с кем подраться, а неприятности ждут её за каждым углом, хоть она ни разу ещё не видела ни одной неприятности, и даже не знала, какие они бывают.

Как только Паля об этом подумала, то сразу решила найти эти неприятности, узнать, где они живут, и может быть, если удастся, то с ними и подраться. Она свернула на темную лестницу, ведущую в подвал, потому что уже давно хотела там побывать, а сладкоголосая леди раньше никогда её туда не пускала.

Она спустилась вниз по лестнице и остановилась, потому что стало совсем темно. Солнце сюда не заглядывало, и дальше идти было совсем страшно, тем более, что откуда-то снизу из подвала доносились чьи-то тяжелые вздохи.

– Наверно, это неприятности дышат, – подумала Паля. – Они там меня поджидают, чтобы со мной подраться.

Для того, чтобы их увидеть, нужен был свет. А где его взять, если она не догадалась взять с собой ни спичек, ни фонаря, ничего? Она же не знала, что там, где находятся неприятности, так темно.

Паля задумалась и думала долго, целых две секунды, может даже больше, потом на всякий случай огляделась вокруг, но никого не увидела в такой черной темноте.

Тогда она тяжело вздохнула по-взрослому и сделала маленькое волшебство – выдохнула из себя огонь.

Точнее это волшебство само сделалось потому, что Паля была из семьи волшебников, все её родственники были волшебники, и мама и папа, да и все остальные, которые уже умерли. Правда, про то, что она уже умеет делать волшебство, Паля ещё никому не рассказывала, ни маме, ни папе, и они, наверно, думали, что она совсем ещё ничего не умеет. Правда, в этом Паля до конца не была уверена.

А этому волшебству её научил Трог, они его умеют делать очень хорошо потому, что они так защищаются, выдыхая огонь. А для этого надо только очень сильно захотеть, тяжело вздохнуть, как взрослые, ну и ещё конечно кое-что…

Паля знала про это кое-что, потому что ей рассказал Трог после того, как она его поколотила граблями. Трогу всегда нравилось, когда она его колотила, это для него было что-то вроде щекотки.

Паля была очень осторожна, потому что уже знала, что все волшебство откуда-то берется и куда-то исчезает. Если ничего не зная, начнешь делать волшебство, то можно таких дел наворотить, что потом тысяча волшебников не смогут разобраться отчего, все в этом мире так изменилось, и стало так плохо.

Нужно быть очень умным и много знать, и только тогда можно делать волшебство, так ей всегда говорил папа.

Паля, конечно, была ещё не очень умной, и знала тоже ещё не очень много, но она была из семьи волшебников, и осторожность у неё в крови сидит, она слышала, как это папа маме говорил. К тому же сегодня она осталась в замке самой главной, и ругать её было некому, если она что-то сделает неправильно.

Поэтому она ещё раз тяжело вздохнула и выдохнула ещё один небольшой пучок пламени, который на этот раз попал на факел, который висел на стене, и тот загорелся.

Стало даже очень хорошо светло. Паля довольно рассмеялась и потянулась за факелом, но не достала, потому что он очень высоко висел. Она подпрыгнула, но все равно не достала.

Паля на факел рассердилась и хотела ещё одно волшебство сделать, пока никто её не видит, но тут она услышала голос старшего домового.

– Ты чего тут прыгаешь? – спросил он, вылезая из небольшой норки.

– Хочу и прыгаю, – ответила Паля. – А твоё какое дело? Я здесь самая главная, что хочу то и делаю.

– Я тоже главный, – сказал домовой. – Я может даже тебя намного главнее, только я очень скромный, и об этом никому не говорю.

– Никакой ты не скромный, – сказала Паля, – а очень даже большой хвастун.

– Я – хвастун? – удивился старший домовой. – Да, я сама скромность, про меня даже, когда я был совсем маленький, все так и говорили, вот идет сама скромность. Паля засмеялась.

– А про меня ничего не говорили, но ты все равно все врешь.

– Ладно, – согласился домовой. – Сейчас я, конечно, не такой скромный, как был раньше. Так чего ты тут прыгаешь?

– А я факел хочу достать, – сказала Паля. – А рост у меня ещё маленький, хоть я и уже большая. Домовой её внимательно оглядел.

– Да, действительно, хоть и большая, а маленькая, наверно, каши мало ела.

– А ты откуда знаешь про кашу? – спросила Паля, с подозрением глядя на домового. – Опять подглядывал?

– Больно надо за тобой подглядывать! – возмутился домовой. – Ничего я за тобой не подглядывал, только один раз посмотрел, и все. Ну может, и не один раз, а много раз, я уже забыл…

– Да, – вздохнула Паля. – Если бы я за завтраком съела бы не три ложки, а пять, я может быть была бы уже длинной дылдой…

– Точно, точно, – согласился домовой. – А что сейчас будешь делать? Опять прыгать?

– Да, нет, – вздохнула Паля. – Хватит уже прыгать, напрыгалась. Сейчас я лучше думать буду. Домовой сел прямо на каменный пол и с интересом уставился на девочку.

– Давай думай, а я посмотрю, как ты это делаешь. Паля вздохнула.

– Что-то не получается, это, наверно, из-за тебя. Пока тебя не было, я хорошо думала.

– А зачем тебе факел? – спросил домовой.

– Хотела в подвал сходить, – сказала Паля. – Посмотреть что там и как? Я же теперь главная, вдруг там что-то надо сделать…

– Нечего там смотреть и делать, – сказал домовой. – Там в подвале одни крысы, большие такие, и всегда есть хотят.

– Если ей так надо, давай её туда сводим, – послышался чей-то тоненький голосок, и из норки вылез самый маленький домовенок. – Пусть её крысы съедят! Старший домовой задумался.

– И действительно, – сказал он. – Как я до этого сразу не додумался? Пусть съедят, а мы как будто тут ни при чем, мы как будто просто мимо проходили.

– Ага, – засмеялся домовенок. – А крысы нам спасибо ещё скажут. Благодарить будут за то, что мы им такую вкусную девочку привели.

– Давай, так и сделаем, – согласился старший домовой. – Лезь за факелом, а то без факела она не пойдет, испугается.

– Это кто испугается? – возмутилась Паля. – Это вы сами испугаетесь, а я никого ещё не боюсь. Я ещё маленькая, хоть и большая, и не знаю кого бояться. А крысы, они очень страшные?

– Страшнее не бывает, – сказал маленький домовенок и полез по стене наверх к факелу. – У них зубы, как у тебя пальцы, а глаза, как у твоей противной куклы, и голос такой же. И пищат так же, как она пищала, – не подходи ко мне, не подходи ко мне… Паля с подозрением посмотрела на домовенка и спросила.

– А это не ты случайно уронил её с кровати?

– Нет, – крикнул сверху домовенок. – Что я не понимаю что ли, что кукла эта твоя, за неё и заругать могут. А я ей только по носу как дал, чтобы не пищала, и все. А она сама упала, не знаю почему…

– Так я и знала, – вздохнула Паля. – Так вот из-за кого кукла сломалась. А я все думала, кто же её сломал? Почему, думаю, она упала? Раньше никогда не падала, а тут раз и упала…

– Не приставай ко мне, – сказал сердито домовенок. – Твою куклу никогда не видел, в первый раз про неё слышу, и палкой по голове её не бил три раза…

– Ну-ка, ну-ка… рассказывай, как было дело? – нахмурилась Паля. – А то папе скажу, что это ты куклу сломал. Домовенок посмотрел на старшего домового, тот неодобрительно покачал головой.

– Теперь уж говори, раз сам признался.

– Ничего я не признавался…

– Рассказывай! – потребовала Паля. Домовенок добрался до гнезда, в котором был закреплен факел, сел там, свесив ноги, и пожал плечами.

– Ну, дело было так, я себе спокойно шел по кровати, а она как закричит, – уйди от меня, домовых не бывает, ты – галлюцинация! Ну я и дал ей палкой по голове, чтобы не обзывалась. Какая я – галлюцинация? Я – домовой, только ещё маленький, у меня папа домовой и мама домовой, а она сама – галлюцинация. А потом она, как закричит, – спасите, убивают. Ну, я ей палкой по голове и дал. А чего она раскричалась? Я же шел себе спокойно, ни на кого не кричал…

– Так, – печально вздохнула Паля. – Куклу мою сломал, а она была моя лучшая подруга…

– Ну и что? – засмеялся домовенок. – Подруга у тебя была глупая, скоро и ты бы такой же стала.

Так что ты мне должна быть за это благодарна, может, ты ещё поумнеешь теперь без куклы, хотя конечно вряд ли, ты уже, наверно, от неё глупостью заразилась.

Старший домовой снова неодобрительно покачал головой и сказал Пале.

– Ты обещала своему папе не рассказывать. Слово волшебника – закон!

– Да, знаю я, – вздохнула Паля. – Я хоть ещё и не волшебница, я только ещё собираюсь ею стать, если не передумаю. Ладно, не расскажу.

– Давай её крысам скормим, – предложил домовенок. – Тогда она точно никому ничего не расскажет.

Паля улыбнулась.

– Вы зачем меня пугаете? – спросила она. – Вам очень нравится, когда все вокруг чего-нибудь боятся, да? Я же знаю, что папа сказал вам за мной присматривать и оберегать меня.

– Сказать, то сказал, – согласился домовой. – Но уж больно ты какая-то неугомонная, за тобой не углядишь. Вот сведем тебя в подвал, там тебя крысы съедят, а мы скажем, вот мол не углядели. Глядели, глядели, да не углядели…

– Может, я ещё в подвал не пойду, – сказала Паля. – Мне может быть там совсем не понравится.

– Вот и не ходи, – сказал старший домовой. – Иди в свою комнату, там сиди и не высовывайся, тогда тебя точно никто не съест.

– Так факел доставать, или не доставать, – крикнул домовенок сверху, он уже долез до факела, и теперь, громко сопя от усилия, пытался его вытащить.

– Хитрые вы оба, – сказала Паля. – Совсем вы меня уже обманули. Значит, я буду сидеть в своей комнате, а вы сами станете везде главные, так? Нет, я пойду в подвал, и везде пойду. Доставай уже факел!

– Мы тебя только предупредили, – сказал старший домовой. – А так иди конечно, крысам тоже что-то есть надо, а такая девочка, как ты, толстая и упитанная, им очень даже понравится…

Домовенок вытащил факел и уронил его вниз, потому что факел был тяжелый, а домовенок маленький, и он не смог его в руках удержать. Старший домовой едва успел отскочить, а так факел упал бы прямо на него, и может, даже бы его убил. Факел стукнулся о каменный пол, откатился в сторону и потух.

– Ну вот, теперь, стало совсем темно и страшно, – сказал домовенок сверху. – Как я теперь вниз спускаться буду? Я же обязательно упаду.

– Точно упадешь и разобьешься. Так тебе и будет надо, это тебе будет за мою куклу, – сказала Паля мстительно. – Будешь тогда знать, как меня пугать, как моих кукол ломать, а потом ещё крысы придут и тебя съедят, а я убегу.

– Папа, папа, – закричал домовенок. – Мне очень страшно. Я не хочу падать. Меня эта противная девчонка совсем испугала…