Текст книги "Циркус"

Автор книги: Владимир Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава пятая

Они вышли из замка, Гром посмотрел на груду камней во дворе, из которой по-прежнему слышался шорох катящихся и стукающихся друг о друга камней, и вздохнул.

– Теперь ты понимаешь, Эта, каким осторожным должен быть волшебник? – спросил он задумчиво. – Всего одно заклинание, и никто его не может изменить.

– Кнопу хотелось всем доказать, что он – великий волшебник, – сказала Паля. – Вот он и доказал. Теперь он может гордиться тем, что никто не может его волшебство изменить.

– Да, он доказал, – кивнул Гром. – И теперь камни только и ждут, когда мое заклинание потеряет силу, чтобы найти его и убить. Но он не мог сотворить такое волшебство, это сделал кто-то другой. Может быть ты все-таки знаешь, кто это сделал?

– Что вы меня все время спрашиваете? – вздохнула Паля. – Посмотри на меня, я же маленькая девочка, и ещё ничего не знаю. Ты когда-нибудь видел таких же маленьких девочек, как я, и чтобы они все про всех знали?

– Нет, таких девочек я не знаю, – согласился Гром. – Но я думаю, что ты не простая, а особенная девочка, потому что у тебя получается такое волшебство, которое даже у взрослых волшебников не всегда получается.

– Я же не виновата в этом, – сказала Паля. – Ты мне рассказываешь заклинания, а я их просто говорю. Ты сам виноват, что у меня получается такое волшебство.

– Хорошо, больше не буду тебя ни о чем спрашивать, – вздохнул Гром. – Давай сажать растения, а то скоро опять есть захочется.

Он прошел по двору и подошел к маленькой лужайке, покрытой травой.

– Думаю здесь растениям будет хорошо. Он порылся в своих карманах и вытащил оттуда небольшую горстку зерен.

– Вот зерна, их и надо посадить, – сказал он.

– А как я их буду сажать? – спросила Паля.

– Сделай ямку в земле, – сказал Гром, – каждому зернышку свою ямку, только не очень глубокую и положи в них по зернышку.

– Ладно, – сказала Паля, взяла какую-то палку и, наделав ею ямок, бросила в каждую из них зернышко.

– А вот теперь, – сказал Гром, – бери книгу и записывай заклинание. Паля быстро сбегала в дом и принесла книгу и палочку.

Заклинание было совсем простым, в нем говорилось о том, что зерно должно расти, солнце его должно согревать, а дождь должен его поливать. Паля его назвала так: «Когда солнце греет, дождик льет, и все растет». А потом Паля его произнесла…

…И ничего не произошло. Совсем ничего…

Старичок посмотрел на солнце, поднимающееся над лесом и улыбнулся.

– Нужно немного подождать, это заклинание срабатывает не сразу, – сказал он. – Зерну нужно время, чтобы понять, что от него хотят. Многие растения не очень сообразительны, и долго думают, но потом их уже ничем не остановить.

Словно в ответ на его слова из земли вылезли зеленые ростки, они быстро поднялись в высоту и выбросили колоски.

Колоски стали расти, увеличиваться в размерах, и Паля опомниться не успела, как они уже стали большими и начали желтеть. Самое смешным в этом волшебстве оказалось то, что на лужайке появилась неизвестно откуда самая настоящая маленькая тучка.

Совсем маленькая, размером с одеяло, но она летала над растениями и поливала их настоящим дождиком. Паля весело бегала за ней, и тучка даже один раз и её полила теплой водой.

– Тут что-то неправильно, – сказал Гром, задумчиво разглядывая ростки и тучу. – Такие тучки не могут существовать сами по себе. Туча, если бы она появилась, а они редко появляются после такого заклинания, должна была быть очень большой и висеть высоко в небе.

– Ну и что? – спросила Паля. – Зато с ней весело, и она хорошая, и, как я, маленькая. Если бы ты делал это волшебство, у тебя бы появилась большая туча, потому что ты сам большой, а у меня получилась маленькая.

– Да, может быть ты и права, – сказал задумчиво Гром. – Может быть, действительно, у тебя любое волшебство получается по-другому. Я удивлен, потому что вижу такое в первый раз, и мне это не нравится. Что-то не так…

– А мне нравится делать такое волшебство, – сказала Паля. – И ты не бойся, эта тучка совсем не страшная, и она за мной не гоняется, как камни Кнопа.

– Ты права, – сказал Гром. – Эта тучка не опасна, хоть и необычна.

– Хорошо, – он вздохнул и грустно покачал головой. – Зерно у нас уже есть, его нужно только собрать, но это уже совсем просто.

Он сказал, а Паля записала и это заклинание, назвав его: «Когда зерно само идет в мешок». Потом она принесла мешок для зерна из дома и, широко открыв его, произнесла заклинание.

Все растения зашевелились, и из колосков стали вылетать зерна, они собрались все вместе и полетели прямо к мешку.

Мешок сразу стал очень тяжелым и большим, и Пале, чтобы его отнести в дом, пришлось сказать ещё одно заклинание и сделать его легким.

– Вот это самое настоящее волшебство, – сказал Гром. – Мы посадили маленькую горстку зерна, а выросло его столько, что нам понадобился большой мешок. Он ещё раз посмотрел на тучку, которая продолжала летать по двору и нахмурился.

– В первый раз вижу такое, – пробормотал он. – А видел я за свою жизнь много разных чудес. Нам надо попробовать зерно, может быть в нем что-то получилось не так. Он вздохнул и, шаркая ногами, побрел в дом, Паля улыбнулась и, подойдя к тучке, сказала.

– Ты можешь уже уйти, нам больше не надо дождя, а потом я тебя ещё позову, ты мне понравилась, ты хорошая. После её слов тучка стала подниматься вверх, становясь все меньше и меньше, пока совсем не исчезла.

Она пошла на кухню, старичок уже бросил зерно в кастрюлю, зажег огонь, и скоро они уже сидели за столом и если настоящую кашу.

Ещё Гром бросил в кастрюлю много разных цветов и трав, которые он собрал во дворе. Поэтому каша получилась какая-то странная, у неё был запах цветов и вкус цветов, но все равно она была очень вкусной.

Конечно, Паля съела не очень много потому, что её за ногу опять стал щипать домовенок, и ей пришлось большую часть каши отдать ему. Но все равно из-за стола Паля вышла сытая и довольная.

– А что теперь мы будем делать? – спросила она у Грома, тот задумался а потом сказал.

– Пока ничего, ты просто погуляй по лесу, посмотри, что там происходит, а я ещё раз попробую поискать это странное существо, про которое нам рассказали феи и домовые.

– Вот и пойдем искать его вместе, – предложила Паля.

– Нет, – покачал головой старичок. – Я его буду искать при помощи волшебства, а не в лесу, и для этого мне не надо никуда ходить. Нужно просто смотреть в хрустальный шар, а он мне будет показывать все, что произошло странного на этой земле.

– Хитрый какой, – сказала Паля. – Ты будешь заниматься интересным волшебством, а я, значит, должна гулять по лесу. Так, да?

– Да, именно так, – улыбнулся Гром. – Мне для этого волшебства нужно полное сосредоточение, тишина и покой, а с тобой ничего этого не будет, потому что ты все время будешь меня обо всем спрашивать.

Кроме того, это волшебство работает только для одного человека, а если мы будем вдвоем, то ничего получится. Хрустальный шар отзывается на мысли человека, вот представь себе, я буду думать об одном, а ты о другом. Что произойдет?

– Не знаю, – сказала Паля.

– И я не знаю, – сказал старичок. – Но я думаю, что шар окончательно запутается и совсем ничего не будет показывать. Но я обещаю тебе, что научу тебя этому волшебству, когда придет время.

– А когда оно придет?

– Когда ты станешь немного постарше.

– Понятно, – разочарованно протянула Паля. – Это значит через сто лет, когда я стану совсем старой.

– Ну, может быть, чуть пораньше, – улыбнулся Гром. – Может быть, не через сто лет, может быть даже завтра.

– Все равно долго, – вздохнула Паля и пошла в лес. Там было тихо, ветер куда-то спрятался, солнышко светило, а воздух пах травой и цветами.

Она сходила к большим деревьям, постояла возле них, и даже обняла самое старое дерево, но на этот раз ничего не произошло, и она не почувствовала больше себя деревом. Пале стало совсем скучно, она нашла большую поляну с сочной травой, легла на неё и стала смотреть на солнце, пока у неё глаза сами собой не закрылись, и она не заснула.

Проснулась она оттого, что услышала, как рядом кто-то громко сопит. Паля подумала, что это домовенок, и не стала открывать глаза, но потом услышала чей-то тихий знакомый голос.

– Зачем ты здесь лежишь? – спросил голос. – Здесь хорошо, но лежать здесь нельзя.

– Это почему нельзя? – спросила Паля, открыла глаза и увидела циркуса, который лежал рядом. А может и не лежал, циркус он же круглый, как шар, и никогда не ясно, лежит он или стоит.

– А потому нельзя, – сказал циркус, – что в этом лесу много всяких зверей, растений, деревьев, и они все живые. А вдруг они тебя захотят съесть?

– Никто меня не съест, потому что за мной присматривают, – сказала Паля и, повернувшись на бок, погладила циркуса по теплому меху, переливающемуся в свете солнца, разными приятными цветами. – А я тебя искала во сне, когда меня Трог учил летать. Я прилетела на гору, где ты жил, но там тебя не было, ты куда-то ушел.

– Где ты меня искала? Во сне? А что такое сон? – спросил циркус, он подкатился к Пале поближе, и прижался к ней теплым боком.

– Сон, это когда спишь, – сказала Паля, – и видишь разные сны.

– Я не понимаю, что это такое, – сказал циркус. – Ты мне объясни как-нибудь по-другому.

– Ладно, – сказала Паля. – Просто берешь, закрываешь глаза, а потом через какое-то время засыпаешь и видишь сны.

– Так это ты спала, – догадался циркус, – когда я сейчас к тебе пришел.

– Я, может, и сейчас сплю, – сказала Паля. – А ты мне снишься. Но это хороший сон, поэтому никуда не уходи.

– Я и не ухожу, – сказал циркус. – Я просто думаю. Так получается, что когда спишь, то никогда не знаешь, спишь ты, или нет?

– Ага, – согласилась Паля. – Бывают такие сны, когда ты думаешь, что не спишь, а бывает наоборот, ты думаешь, что спишь, а на самом деле не спишь.

– Совсем стало все не понятно, – сказал циркус. – Ты как-то плохо объясняешь.

– А ты что совсем не спишь, раз тебе все так не понятно? – удивилась Паля.

– Не сплю, – сказал циркус. – А, может, сплю, но не знаю, что сплю.

– Ну, я тогда не знаю, как тебе это объяснить, – сказала Паля. – Бывает, бегаешь по всему замку, тебе весело и хорошо, а потом заберешься на колени к маме, закрываешь глаза, а когда открываешь, то оказывается, что ты уже лежишь в кровати.

И уже другой день, и солнце светит, а ты и не помнишь, как ты оказалась в кровати, и почему ты лежишь уже без одежды, а домовенок ходит рядом и громко ругается оттого, что ты все ещё спишь, а ему скучно…

– Не понятно, – повторил циркус. – А у меня и мамы нет, и домовенка, так я, наверно, и не узнаю никогда, что такое спать и видеть сны.

– Почему ты думаешь, что у тебя мамы нет? – удивилась Паля. – Мамы есть у всех.

– А у меня нет, – вздохнул циркус. – И никогда не было, но я тебе уже это говорил, просто ты забыла. А у тебя есть мама, только она какая-то сердитая, чуть меня не обидела в прошлый раз, когда мы с тобой по замку злого волшебника ходили.

– Она не нарочно, – сказала Паля. – Просто она за меня боялась. Она про тебя подумала, что ты мне плохо хочешь сделать, поэтому чуть тебе плохое волшебство не сделала. А так она добрая и хорошая…

– Ну, не знаю, – сказал циркус. – Она мне не показалась очень доброй, а совсем даже наоборот.

– Если бы у тебя тоже была мама, – сказала Паля. – Она бы тоже, наверно, мне не показалась доброй, если бы подумала про меня, что я тебя хочу обидеть. Мамы, они всегда такие, они своих детей от всех защищают.

– Ну, про мам я уже понял, – сказал циркус. – Только меня никто не защищает, мне это не надо…

– А зачем тебя защищать, если на тебя никто и не нападает? – спросила Паля. – А потом ты все врешь, я тогда тебя от своей мамы защитила, а ты уже и забыл.

– Да? – оживился циркус. – Но, если ты меня защищаешь, значит, получается, что ты – моя мама?

– Я не твоя мама, – сказала Паля. – Если бы я была твоей мамой, я была бы похожа на тебя, только была бы, конечно, большой и красивой. А я на тебя совсем не похожа. У меня и меха такого, как у тебя нет, и кататься я, как ты, не умею. И я ещё сама маленькая, чтобы быть чьей-то мамой…

– А я какой? – спросил циркус. – Я маленький, или большой? Если большой, давай, я тоже стану твоей мамой и буду тебя от всех защищать…

– Ты маленький, – сказала, улыбнувшись, Паля. – И мама у меня уже есть, и мне другой не надо, мне и своей мамы иногда много. А так как ты маленький, и я маленькая, а маленькие дружат друг с другом, то получается, что я тебе друг.

– Друг, – повторил циркус. – Друг, это тоже хорошо, только я не знаю, что это такое.

– Друзья, – сказала Паля. – Они всегда друг другу помогают, когда им что-то делать трудно, они друг за друга заступаются, и, вообще, им просто хорошо, когда они вместе.

– Друг, – сказал циркус. – Ты мне друг, мне с тобой хорошо. И я тебе помогаю…

Он опять высунул розовый язык и им облизал Палю. Это было немного щекотно и мокро, но она не обиделась потому, что и ей с циркусом было хорошо.

– А как ты мне помогаешь? – спросила Паля.

– Не знаю, – сказал циркус. – Просто помогаю и все. Паля погладила его по теплому боку и спросила.

– А может быть, ты есть хочешь?

– Хочу, – признался циркус. – Я уже давно есть хочу, трава, она какая-то здесь невкусная, я ещё пробовал деревья есть, они мне тоже не понравились.

– А… – догадалась Паля. – Я теперь поняла. Ты же раньше еду брал в замке злого волшебника, а моя мама его сломала, и теперь тебе стало есть нечего. Поэтому ты ко мне и пришел, чтобы я тебя накормила, да?

– Я просто пришел, потому что мне стало скучно, – сказал циркус. – Замка не стало, орки разбежались, гарпии разлетелись, гномы ушли другую гору копать, а с ними ушли и тролли. Так что там совсем никого не осталось. Я подумал и пошел к тебе, потому что мне с тобой было весело и хорошо.

– Я рада, что ты ко мне пришел, потому что мне здесь тоже скучно, – сказала Паля. – Пойдем со мной, я тебя накормлю и покажу тебе свою комнату, ты в ней теперь со мной жить будешь. Раз у тебя нет мамы, и о тебе некому заботиться, я пока немного побуду твоей мамой, пока твоя настоящая мама не пришла.

– Ладно, – сказал циркус и снова её облизал. – Будь моей мамой, и ещё моим другом, ладно?

– Ладно, – сказала Паля. – Буду и мамой и другом, потому что ты мне тоже очень нравишься.

И она пошла к дому, а циркус покатился за ней. В замке было тихо, старичка нигде не было видно, он все ещё занимался своим волшебством, и Паля отвела циркуса в кладовую, где стоял мешок зерна.

Он обрадовался и стал есть прямо из мешка, доставая зерно своими мохнатыми маленькими ручками, которые вылезли у него неизвестно откуда. Она и оглянуться не успела, как он съел полмешка, отчего стал ещё больше и круглее. И он бы ещё наверно съел, но тут из норки вылез домовенок.

– Это мое зерно, – закричал он. – Ты зачем ему мое зерно отдала? А он теперь всё его съел!

– Ты сам говорил, что оно невкусное, – сказала Паля. – И что ты его есть не будешь…

– Ну и что? – спросил домовой. – Я бы все равно его ел, хоть так сказал, а теперь мне есть нечего, он все съел, этот большой и круглый, и ещё какой-то лохматый. Циркус подкатился к Пале.

– Это кто кричит? – спросил он. – Он нас, что, напугать хочет, да? Он – плохой?

– Нет, ты не пугайся, – сказала Паля и погладила циркуса по шерсти. – Это мой домовенок, он любит покричать и ест много, но иногда он тоже добрый и хороший.

– Ничего я не добрый и не хороший, а очень даже злой, – сказал домовенок, опасливо косясь на циркуса. – Я – домовой, а мы домовые, сильные, ловкие и умные, и никого не боимся.

– И очень хвастливые, – добавила Паля. – А на него не кричи, это мой друг, циркус, он теперь с нами жить будет, потому что у него мамы нет, и он совсем один.

– Не буду я с ним знакомиться, – крикнул домовенок. – Вон он сколько ест, почти весь мешок зерна съел. Он ещё возьмет и меня съест.

– Он ест не больше, чем ты, – сказала Паля. – И он домовых не ест. Правда, циркус?

– Не буду я его есть, – сказал циркус. – Потому что он хоть и маленький, а похож на большого человека. Может быть, ты его мама, раз он на тебя так похож?

– Она мне не мама, у меня своя мама есть, – крикнул домовенок. – А ты точно меня есть не будешь?

– Не буду, – сказал циркус. – Если ты друг этой девочки, то, значит, и мой тоже, а друзей нельзя есть. Им нужно помогать, так она мне сказала.

– Ты её не очень-то слушай, – сказал домовенок и подошел поближе. – Она знаешь, какая глупая и противная. Он потрогал циркуса за его шерсть и засмеялся.

– Ты зачем такую шубу носишь, как орк какой-нибудь? Носил бы штаны и курточку, как я, было бы красиво.

– Не знаю, – ответил циркус. – Шуба всегда у меня была, а штанов у меня никогда не было.

– Насчет штанов, это я так просто сказал, они все равно на тебя не налезут. Домовенок обошел вокруг циркуса.

– А руки и ноги у тебя есть?

– Есть, – сказал циркус, и у него откуда из шерсти появилась рука и схватила домовенка, отчего тот испуганно заверещал. Циркус поднял его и стал рассматривать своими маленькими черными глазами.

А потом циркус отпустил домовенка, тот отбежал в сторону и стал ругаться на незнакомом Пале языке. А циркус ему стал отвечать, и они долго так ругались, но Паля ничего не поняла, потому что языка такого не знала.

– Ну, может быть, уже хватит? – спросила она. – Чего вы все время ругаетесь? Вы же теперь друзья, а друзья не должны ругаться.

– Никакой он мне не друг, – крикнул домовенок. – Он мое зерно съел, а ещё меня схватил, и чуть не съел. Ты сама с ним дружи, а я не буду.

– Какой ты сам противный, – сказала Паля. – Зерна тебе стало жалко, хоть ты его и не ешь, потому что оно тебе не нравится. И он совсем не хотел тебя съесть, а просто посмотрел на тебя.

– Врешь ты все, ничего я не противный, – крикнул домовенок. – А то, что я – умный, издалека видно, и не надо меня рассматривать потому, что я этого не люблю…

Циркус снова подкатился к Пале, из шерсти у него вылезла лапа с розовыми ладошками, и он её погладил по ноге.

– Он – хороший, – сказал циркус. – Мы с ним подружимся, только он кричит очень громко…

– Это у него порода такая, крикливая, – сказала Паля. – А так он хороший, когда молчит…

– Глупые вы оба, – сказал домовенок и полез в свою норку. – А этому мохнатому шару скажи, что на кровати я буду спать, и он пусть туда не лезет, это моя кровать, я её первый нашел.

– Кровать, что такое кровать? – спросил циркус. – Почему на неё нельзя?

– Я все тебе покажу, – вздохнула Паля. – Я же теперь твоя мама, а домовенка ты не слушай. Он такой, кричит, кричит, сам не понимает кричит…

Циркусу кровать не понравилась.

– Мне не нравится, когда высоко, – сказал он. – Мне нравится, когда низко. Не буду я на ней спать, пусть этот крикливый сам на ней спит.

А вот ванная циркусу понравилась, он долго смотрел, на маленький водопад, который придумала Паля, а потом залез под струю.

– Хорошо, – сказал он, отфыркиваясь. – Лучше, чем в ручье. Всего тебя сразу мочит.

– Она же холодная, – сказала Паля строго. – Сейчас же вылезай, а то ещё простынешь.

– Ничего не холодная, – сказал циркус, – а очень даже приятная, такая же, как у меня дома.

– У тебя дома? – удивилась Паля. – Разве у тебя есть дом?

– Ну, может, совсем и не дом, но это место, где я появился. Там тоже была такая вода, только здесь её мало, а там было много, и она высоко падала, а здесь низко и приятно. Хорошо…

– Я рада, что тебе понравился водопад, я его сама придумала, – сказала Паля. – А теперь я уйду, мне уже что-то опять есть хочется, а ты здесь сиди.

– Ладно, – сказал циркус. – Буду здесь, здесь хорошо, и тобой пахнет.

– Ты уже идешь или только опять с ним болтаешь? – крикнул домовенок, выглядывая из норки.

– А ты, что, уже есть захотел?

– Я с утра ничего не ел, – крикнул домовенок. – И ты мне мало каши дала, потому что ты жадная.

– Ты утром всю мою кашу съел, – сказала Паля. – А тебе все мало…

– Это давно было, утром, – сказал домовенок. – Я уже и забыл про твою кашу, пошли быстрее снова кашу вспоминать.

– У же иду – сказала Паля, вышла из комнаты и пошла искать Грома, чтобы он её и домовенка накормил.

Старичка она нашла в высокой башне, он сидел за столом и смотрел в хрустальный шар, в котором мелькали какие-то странные тени, лицо его было задумчивым и немного сердитым.

– Гром? – спросила Паля, открывая дверь. – Ты уже нашел то, что искал, или мы лучше есть пойдем?

– Нет, ничего не нашел, – ответил старичок. – Много волшебства происходит вокруг, но все это делают мои друзья – волшебники. Может быть это существо уже ушло к себе, в свой мир, а, может быть, я его не там ищу? Не знаю…

Ты уже снова есть хочешь? Неужели уже прошло так много времени? Гром открыл тяжелые плотные шторы, не пускающие солнце в комнату и вздохнул.

– Да, уже полдень, – сказал он. – А ты ничего странного не увидела в лесу?

– Нет, – сказала Паля. – Ничего странного не видела. А какое оно странное?

– Я и сам не знаю, – вздохнул Гром. – Значит, ты хочешь есть?

– Да, – сказала Паля. – Хочу.

– Идем я тебя покормлю, – сказал старичок. – Все-таки плохо, что мне готовить все делать самому.

– А почему с тобой не живет фея? – спросила Паля. – Ты же волшебник, а феи любят волшебников.

– Это давняя и не очень приятная история, – грустно улыбнулся старичок.

– Расскажи, – попросила Паля.

– Когда-то у меня была кухонная фея, и мы с ней хорошо жили. Я был тогда молод, и только учился волшебству.

Я как раз начал изучать некоторые заклинания, которые открывали ходы в другие миры. Это немного другое волшебство, именно на нем построено заклинание, связывающее например ваш дом и мой, и это волшебство поддерживает проход между ними. Вот так же я открывал проходы в другие миры, их много, я бывал далеко не во всех, и там совершенно другая жизнь, и другие животные и растения. В одних мирах жарко, в других холодно, а в-третьих настолько странно, что это невозможно объяснить.

Мне было все это очень интересно, и такое волшебство у меня неплохо получалось. А кухонной фее оно не нравилось, она считала, что однажды я могу столкнуться с чем-то очень ужасным в другом мире и не смогу с этим справиться. Феи – волшебные существа, они мало что рассказывают о себе, мы только знаем, что они сами когда-то пришли к нам из какого-то другого мира, где им угрожала какая-то смертельная опасность.

Однажды я придумал заклинание, которое должно было открыть проход в один странный мир, в котором ни один из волшебников до сих пор ни разу не бывал. Он находится так далеко, что само заклинание открывающее туда проход занимало целую страницу в книге.

Фея предупредила меня, что я не должен открывать дверь в этот мир, что это очень опасно. Я её не послушался, и, действительно, как только я открыл проход, как из него появилось огромное и очень жуткое существо, которое сразу набросилось на меня, и едва меня не убило. У меня до сих пор на теле остались глубокие шрамы от его когтей.

Фея спасла меня, но погибла сама, закрывая дверь в тот мир. Они же слабые, эти феи, некоторое волшебство дается им очень тяжело, а некоторое просто убивает.

Я тогда этого не знал, потому что был молод и глуп. Моя фея погибла, а ни одна другая ко мне больше не пришла, потому что другие феи решили, что жить со мной опасно.

Со временем феи меня простили за гибель своей подруги, теперь они иногда прилетают ко мне, но жить со мной по-прежнему ни одна не хочет.

– Да, грустная история, – сказала Паля. – Ты, когда был молодым, и был не очень хорошим и умным. Ты неправильно сделал, что не послушал фею.

– Я знаю, – сказал Гром. – Я очень переживал, мне было жаль фею. С тех пор я учу маленьких волшебников тому, что волшебство иногда очень опасное занятие. И сам со временем стал членом совета, который как раз и следит за тем, чтобы такого больше не происходило на нашей земле. Иногда нам это удается, иногда нет, и тогда мы боремся с тем, что произошло. Все члены совета многое умеют и знают, но даже это знание не всегда помогает справиться с последствиями того или иного заклинания, и тогда в наш мир приходит беда…

– А может это существо, которое ты тогда выпустил, это и есть то самое, что ты сейчас ищешь?

– Не думаю, – сказал Гром, открывая дверь в кухню. – Дверь в тот мир больше никто никогда не открывал. А кроме того, существо которое я ищу, защищают феи и домовые, значит, оно не так опасно.

Что, опять, варим кашу?

– Да, – сказала Паля. – Варим кашу. А где твой домовой, почему я его никогда не вижу? Гром поставил котелок на плиту, бросил в него зерно, травы и цветы и улыбнулся.

– Он меня никогда не покидает, но он не любит детей, особенно тех, кто учится волшебству с тех пор, как один из моих учеников, чуть было случайно не превратил его в мышь. Теперь он, когда у меня появляются новые ученики, прячется в своей норке и никогда оттуда не выходит, пока они находятся здесь.

– А что он ест?

– Не знаю, – пожал плечами Гром. – Возможно, что-то ему удается найти, он ещё мне ни разу не пожаловался на то, что ему нечего есть.

– А может он такой скромный, что боится попросить? – спросила Паля. Старичок рассмеялся.

– Я за всю свою жизнь не видел ни одного домового, который был бы слишком скромным для того, чтобы попросить еды. Я думаю, что скромных домовых не бывает, иначе они бы давно вымерли. Они же сразу после своего появления на свет были вынуждены прятаться и учиться добывать себе пищу. Поэтому они всегда воруют, и, похоже, никто их никогда от этого не отучит.

Каша готова, садись за стол.

Старичок поставил тарелки с кашей и сел на стул.

Паля опять большую часть отдала домовенку, но и ей много досталось, потому что старичок совсем кашу не ел, сказав, что у него нет аппетита. Поэтому Паля наелась, и даже оставила немного каши в тарелке около норки.

После обеда Гром снова пошел к себе в башню, сказав Пале, чтобы она гуляла во дворе. Паля так и сделала, правда, сначала она зашла в свою комнату и позвала с собой циркуса.

Тот обрадовался тому, что она о нем вспомнила, и пошел с ней во двор. Там было хорошо, солнце светило и грело вовсю, и циркус блаженно прилег рядом с кучей камней, внутри которых по-прежнему слышался стук и шорох катящихся камней.

– Двор хороший, большой, – сказал циркус, – в нем можно играть и веселиться, только эти камни мешают. Зачем они здесь?

– Это плохая история, – сказала Паля. – Здесь жил мальчик, его звали Кноп. Так он мальчик, конечно, неплохой, но ему все время хотелось доказать всем, что он – великий волшебник, и он сделал одно волшебство, которое оживило камни, и теперь никто не знает, что с этим волшебством делать.

– Ну и отпустили бы эти камни, – сказал циркус. – Пусть они бы катались на свободе, а не мешались бы во дворе.

– Этого нельзя делать, – вздохнула Паля. – Камни найдут и раздавят мальчика, потому что они очень на него рассердились за то, что он их оживил.

Вот поэтому, чтобы камни не поймали мальчика, их и заперли в пещере.

– Ничего не понимаю, – сказал циркус. – Если мальчик сделал такое волшебство, то пусть он его и переделает.

– А он не может потому, что он сам не знает, как оно у него получилось – сказала Паля. – И никто теперь не знает.

– А зачем он его тогда делал, если оно теперь никому не нужно? – спросил циркус.

– Мы хотели смолоть зерно, – терпеливо стала объяснять Паля. – Для этого нам и понадобились камни, чтобы мы сделали из них такую давилку, которая называется жерновами. Мальчик пошел за камнями и сделал все не правильно, камни ожили, рассердились на него за то, что он мешал им спать, и побежали за ним.

А для того, чтобы они его не раздавили, Гром, это тот волшебник, что живет в этом замке, сделал другое волшебство и поймал камни в пещеру.

– А почему он не сделал из этих камней давилку? – спросил циркус. – Камни вот они, бери и делай из них, что хочешь, тогда они не будут ни за кем гоняться, а будут зерно давить.

– Нельзя, – вздохнула Паля. – У мальчика получилось такое волшебство, что теперь и он, и камни стали как бы одно целое. Сделаешь что-то с камнями, то же самое сделается и с мальчиком.

Приехали отовсюду разные волшебники, даже моя мама и папа приехали, и стали все удивляться тому, как это получилось у мальчика. Стали его спрашивать, а он ничего не знает. И меня спрашивали, а я тоже ничего не знаю. Спрашивали, спрашивали, а потом стали думать, как исправить волшебство.

Вот они думали, думали, и придумали, что это волшебство сделал вовсе не мальчик, а какое-то непонятное существо, которое пришло из другого мира……

– И никакое я не существо, – сказал циркус. – Я, это я, и меня зовут циркус…

– Да, знаю я, они же не про тебя наверно говорили, – сказала Паля. – Они про тебя и не знают, что ты – хороший, и что ты – мой друг Они говорили про другое какое-то существо, которое сделало это волшебство.

– Ну, сделало и сделало, – почему-то рассердился циркус. – А они пусть возьмут и переделают.

– Не умеют они, – вздохнула Паля. – Они хоть и главные тут волшебники, а такого волшебства не знают.

– А чего тут уметь? – сказал циркус. – Нужно просто подумать об этом, и все само произойдет. Он махнул рукой, и неожиданно во дворе стало тихо. Паля удивилась, она уже привыкла и не замечала до этого, что камни так шумели.

– Ты что наделал? – спросила она строго. – А, что, теперь с Кнопом будет? Он, что, теперь совсем умрет потому, что камни умерли?

– Ничего с ним не будет, – сказал циркус. – Это совсем простое волшебство, просто что-то в камнях было, а теперь этого в них нет, оно ушло. А мальчика все это совсем не касается, он же далеко, он же не здесь.

– А как у тебя это получилось? – спросила Паля.

– Я тебе объяснить не могу, – сказал циркус. – Я просто откуда-то знал, как это убрать, и все. Ты лучше мне скажи, тебе эти камни нужны, или мы их лучше отсюда уберем, чтобы двор стал красивым?

– Ну, если с Кнопом ничего не произойдет, – подумав, сказала Паля. – То, конечно, надо их обратно на гору вернуть, пусть там теперь живут, а здесь они только всем мешают. А ты сможешь?

– Смогу, это просто, нужно только их только уговорить, – сказал циркус. – Они меня послушают, потому что им самим здесь не нравиться.

Камни неожиданно зашевелились, стали по одному спрыгивать друг с друга и покатились со двора.

– Ты, что, волшебник? – удивленно спросила Паля.

– Никакой я не волшебник, – сказал циркус. – Это любой может сделать.

– Я не могу, – сказал Паля. – Я этого не умею.

– Хочешь, научу? – оживился циркус.

– Научи, – согласилась Паля и до конца дня, до тех пор, пока солнце не спряталось за горой, она и циркус учили друг друга волшебству.

Паля учила его тому, чему она сама уже научилась, а циркус учил её тому, что он откуда-то знал. Им было весело и интересно, волшебство циркуса было совсем другим, он просто просил и камни и траву, и все остальное, чтобы они сделали то, что ему нужно, и они делали, и не надо было никаких заклинаний.