Текст книги "Обрученный с удачей"

Автор книги: Владимир Лещенко

Соавторы: Татьяна Недозор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Но всё же как такое может быть: женщина – и вдруг пират?

– Эх, Питер – или ты думаешь такого не бывало прежде? – пожал Джон плечами. – Те, кто ходил за пряностями, рассказывали, что среди тамошних пиратов женщины попадаются. А малабарский или там молуккский пират, а ещё хлеще китайский – это я тебе скажу – звери ещё те! не каждый наш им под с тать. А между тем там бабы и в бой ходят, и даже командуют. Там даже одна адмиральша пиратская была. Имена у них как кошка мяукнула – не то Сяо-Мяо, не то Мяо-Сяо... Да и у нас тоже баб, что кухню да вышивание не уважали, всегда хватало.

Ты про леди Киллигру не слыхал? Она сама, дочка и невестка такими делами рулили, что Адмиралтейский суд только глазами хлопал! Трижды в суд волокли тётку – да только вот, видать, совсем глупые судьи попались – все три раза отпускали... Золото оно кого хочешь глухим, слепым и глупым делает, парень! – рассмеялся Джон. – А в старину была у лягушатников такая Дженни Бельвиль – графиня между прочим. Вот эта лично на абордаж лезла – в кирасе и при сабле. А пленных капитанов сапогом по роже била. Наших кораблей сколько на дно пустила – и не счесть... Если захочешь – спроси ирландцев из нашей команды про Грейс О’Мелли...

– Я о ней читал в книгах – её ещё Грануаль звали или Грайне... – кивнул Питер. – Но я думал это сказки...

– Помнится, под началом капитана Джека Рэкхема ходили две молодые бабёнки, – вступил в разговор появившийся на квартердеке Кристофер. – Как же их звали-то, дай небеса памяти? Ага, вспомнил! Мери Рид и Энн Кони. Ох и лихие были девки, ни в чём мужикам не уступали! И одежду мужскую носили, и по снастям бег али, что твои мартышки, и вахту наравне со всеми отстаивали. И дрались ежели кто руки распускал... Из всей команды только их и не вздёрнули, потому что забрюхатеть успели...[26]26
  Упомянутые выше женщины-пираты – реальные исторические лица.


[Закрыть]

А насчёт Беатрис... Ну Гудли не зря говорил, что она не баба, а капитан вольных добытчиков, – и Харвуд хитро подмигнул почему-то Питеру...

7

...Крупная зыбь немилосердно болтала небольшую шлюпку. Двухсаженные волны нависали над ней, обдавали дождём брызг. Сидевший на дне шлюпки матрос поспешно вычерпывал воду, но одобрительно улыбался.

Курс держали на вершину тёмной громады горы, чьи лесистые склоны спускались к проливу, к коралловому песку пляжа, на котором бесновался прибой. Слева и справа из воды торчали скалистые острова, густо поросшие деревьями и высоким кустарником.

– Вон он, Город Потерянных Кораблей, – Алондо указал в сторону крайнего островка. – За этой скалой. Бери левее.

Беатрис кивнула.

Скалы разошлись, и между ними открылась неширокая бухточка. На её берегах виднелись сложенные из камней брустверы, из-за них выглядывали стволы разнокалиберных пушек...

Питер подумал, что хотя расположение пушек и оставляет желать лучшего, но вот не хотелось бы ему сунуться в бухту с недобрыми намерениями. Конечно – фрегат, а тем более линейный корабль, разгромил бы укрепления бывших флибустьеров, но вот загнать сюда большой корабль – значит почти наверняка угробить его на рифах.

С передовой батареи что-то прокричали. Алондо ответил. Спустя какое-то время от берега отвалила дозорная шлюпка. Пятеро вооружённых мушкетами людей, трое чернокожих, мулат и седой белый, сурово уставились на прибывших.

– Кто такие? Откуда? – рявкнул белый.

– Джон Серебряный, капитан «Обручённого с удачей» – мирного торговца, – громко выкрикнул Окорок. – С мирными намерениями!

– А по мне хоть король Иерусалимский! – проорали в ответ. – Говори, какого чёрта морского ты сюда припёрся или катись, пока Жорж не пустил вас на корм акулам.

– Дядя Бен, да подожди ты скандалить! – вдруг выкрикнула Беатрис. – И чего тебе обязательно надо кидаться на гостей!

– Бет? – раздалось со шлюпки. – Истинный Бог – Бет! Помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его! Дорогуша! Да... Алоис, Рич, гребите же скорее – дочка моего капитана у нас в гостях! Дочка самого старого Шарпа, слышите?!

Через несколько минут баркас подошёл вплотную, высокий крепкий старик перепрыгнул к ним в шлюпку и заключил девицу в объятия. На Джона и его спутников старый Бен обращал внимания не больше, чем лорд на лакеев.

* * *

В заливчике, прикрытом со стороны моря цепью скалистых островков и коралловых рифов, стоял на якорях десяток небольших судёнышек. Безлюдно было возле нескольких пушек, которые обозначали береговую батарею, у складов и кузницы. Женские голоса и детский смех раздавались среди разбросанных по берегу соломенных хижин, в которых жили пираты. Огороды, рощи бананов и манго, загоны для коз и свиней, курятники и другие хозяйственные постройки навевали мысли о мирной жизни.

Это и был Город Потерянных Кораблей.

Беатрис обвела команду медленным взглядом.

– Не воровать, не драться и не убивать. Если что-то сломаете или разобьёте – пеняйте на себя. И не приставайте ни к кому, кроме портовых шлюх, если такие тут есть, ну или тех, кто сам будет лезть к вам в штаны. Если я узнаю, что кто-то из вас обидел дочку хорошего человека, – она грозно сдвинула брови, – провинившийся будет кастрирован перед тем как его вздёрнут. Вам понятно?

Все с готовностью закивали. Похоже, пираты сейчас согласились бы на любые условия. Беатрис посмотрела на Тыкву – и этот человек огромных размеров покорно склонил голову.

– Харви, ты за всех отвечаешь. Если что-то пойдёт не так, я спрошу с тебя.

Дождавшись согласного кивка, она продолжила:

– Капитана Джона слушаться! Он плохого не посоветует, и мы плывём с ним в консорте. Ну и... если кто-то решит тут остаться, мешать не буду. Но уж не обессудьте – ничего особого, кроме обычной доли, вам не полагается. Всё!

– Джон, – первый помощник вышел вперёд, – нужно оставить достаточно людей для охраны корабля. Ты решишь, кто пойдёт в первую очередь, кто – во вторую?

– Уже решил, – кивнул Окорок. – Те, кто сейчас на берегу, могут отдыхать до завтра – потом сменятся. Может быть – если всё пойдёт нормально – разобьём на берегу лагерь. Неизвестно сколько мы тут пробудем.

Питер хотел отправиться вместе со всеми, но капитан жестом остановил его:

– Ты мне нужен... – не терпящим возражений тоном сказал Серебряный. – Тут всё не так уж просто, и умный человек рядом будет нелишним.

Этому моменту предшествовал долгий и нудный разговор с обитателями бухты. Джон и Беатрис с несколькими сопровождающими вначале высадились на берег без оружия. Только после этого жеста доброй воли здешние жители позволили себе выйти из укрытий и приблизиться. Впрочем, до полного доверия было ещё далеко: мушкеты и луки с наложенными на тетиву стрелами они держали наготове, дымились фитили пушечек.

Питер с любопытством рассматривал украдкой толпу, являвшую собой невообразимое смешение самых разных наций и рас. Угольно-чёрные африканцы стояли бок о бок с длинноволосыми индейцами, чьи свирепые физиономии отливали красной медью; мулаты и метисы почти не отличались цветом кожи от смуглых испанцев и французов. Белыми веснушчатыми рожами, рыжими и светлыми волосами выделялись уроженцы Британских островов и голландцы. Обуви почти никто из них не носил, одеждой им служили живописные лохмотья или набедренные повязки, но выглядели они в общем сытыми, довольными жизнью и производили впечатление вполне боеспособной силы.

Вперёд выступил предводитель – плотный и коренастый, с огненно-рыжей шевелюрой и такой же бородой, обрамляющей широкое, до черноты загорелое лицо, здоровяк в рваном и выцветшем клетчатом шотландском килте. Он смерил гостей подозрительным взглядом и рявкнул густым басом:

– Кто такие? Что вам здесь нужно?

– Нам нужен ваш капитан, командор или шериф. Ну, или кто заправляет вашими делами, – спокойно ответил Джон. – Мы нуждаемся в помощи.

– Даже так?! – притворно изумился рыжий, с ухмылкой скрестив на груди волосатые руки. А с какой стати нам помогать каким-то бродягам вроде вас?

– Меня зовут Джон Окорок. Я капитан корабля вольных корсаров «Обручённый с удачей», а это дочь капитана Шарпа, леди Беатрис. Наверняка тут есть люди которые знают его отца или старого Пинта, у которого я был квартирмейстером.

– А меня звать Рон Мак-Интайр, – хохотнул шотландец, – до квартирмейстера не дослужился, так в боцманах и ходил, пока капитану Гудли в рыло не заехал. Шерифов с бейлифами у нас тут не завели – зато есть я. Я хозяин местного кабака и вроде как здесь за главного. А какого дьявола вы сюда припёрлись? Тут, знаете ли, гости дорогие, народ из тех кто завязал с вольным промыслом. И должен сказать, что мы не очень привечаем гостей с моря. Однако старый Бен за вас просил, а слово его тут весит немало. Поэтому выкладывайте всё как есть или проваливайте!

– Нам нужно поговорить с Тизером Дарби, – сказал как шагнул в ледяную воду Джон. – Надеюсь, он жив? – и Питер отметил как изменилось лицо старого пройдохи и головореза, став на миг каким-то напряжённо-испуганным.

– Хм... – помотал головой Рон. – Вроде никто из вас счетов к старику иметь не может – ибо живёт он здесь уже достаточно долго, а в ту пору, когда он махал дюссаком да орудовал крючьями, извиняюсь, вы ещё сопли подолом вытирали... Однако же прошу иметь в виду, – он угрожающе прищурился, – если вы задумали причинить старику вред, то, как говорится, шкура ваша не будет стоить и пенни...

– Так с ним всё в порядке? – оборвала его Беатрис.

– Да вижу здоровье старого хрена вам как бы своего не дороже! – ухмыльнулся, ощерив выбитые зубы Мак-Интайр. – Но встретиться с ним у вас всё равно не выйдет.

– Это почему же? – зашипела Беатрис.

– А он как раз пару дней назад отправился к родственникам жены. В индейское селение милях в двадцати по реке. Раньше чем через пять, а то и семь дней, не появится... Так что придётся вам подождать, гости дорогие. – Рон хитро прищурился. – И, кстати, не хочу выглядеть жадным, но как насчёт оплаты гостеприимства?

* * *

Штурман «Обручённого с удачей» стоял на берегу и изучал окрестности в подзорную трубу.

Бухту окаймляла довольно широкая полоса песчаного пляжа, сразу за ней протянулась цепочка невысоких холмов, густо поросших яркой зеленью.

Он обернулся, закинул голову и навёл трубу на вершину утёса у входа в горловину.

– Установить там ещё по паре орудий, – заметил ещё на второй день Джон, – и пробиться сюда неприятелю будет не легче, чем в любую гавань Старого Света! Место что надо! И даже ещё лучше, хотя лучше, наверное, не бывает.

Там и в самом деле Питер наткнулся на орудийную платформу, на которой стояли две старинные чугунные пушки. Их изъеденные ржавчиной стволы, наведённые когда-то на подходы к убежищу, давно сползли с трухлявых брёвен бруствера, слепо уставившись в небо. Видимо, поселенцам казалось, что в них нет нужды...

Питер обернулся, изучая поселение.

Деревянный частокол. Пять-шесть разнокалиберных судёнышек на якоре. На берегу валялось штук семь полуразвалившихся остовов шлюпов, йолов, бригов... Когда-то, наверное, имена и имена их капитанов наводили ужас на купцов Карибского – Флибустьерского моря. А теперь их уже никто и не помнил, кроме старых завсегдатаев кабаков да мышей, в темноте архивов грызущих старые бумаги. Все как положено в Городе Потерянных Кораблей – городе-призраке.

Питер был в одиночестве. Прочие пираты разбрелись по посёлку – видно, мечтая с кем-то познакомиться.

От размышлений он вернулся к реальности, так как неожиданно вышел на небольшую поляну в лесу и остановился.

Четверо находившихся здесь обитателей Города не обратили пока на него внимания. Двое лежали как трупы: один ещё сжимал в онемевших пальцах прямоугольную коричневую бутылку старинного образца, второй храпел, пуская слюну из угла рта. Тут же горел костёрчик, а над ним было приделано на треноге какое-то непонятое сооружение, в котором Питер не сразу узнал самогонный аппарат.

Вторая пара была целиком поглощена затёртыми донельзя картами, коими азартно шлёпали по земле. Рядом валялась груда барахла, на которую они играли. Поверх неё лежал уже чуть заржавевший кортик. М-да... В этом климате следить за оружием – первое дело: чуть запустишь, и ржавчина сожрёт даже лучшую сталь.

– Мать мою в!.. – проворчал пират, проиграв очередную партию. – Как же мне не везёт!

– Не следует так говорить о той, что дала тебе жизнь, – негромко сказал Питер.

– Но мне и вправду не везёт, – с искренним недоумением пробурчал игрок, потирая опухший от пьянства нос. – Хлебнуть бы для веселья!

Пират вожделенно уставился на перегонный куб. В чёрном железном котле варилась мешанина из перебродивших фруктов, самогон тёк по изогнутой медной трубке.

Питер заметил, что трое из четырёх – калеки. У одного из пьяниц, валявшихся на земле, не было ноги выше колена, у другого – вместо кисти правой руки была синюшная культя.

Один из троков – тот самый, что ругал свою матушку – мало того что не имел левого глаза, так ещё, судя по неловко подвёрнутой ноге и суковатой трости рядом, был хромым. Парню и в самом деле не везло в жизни – как и его друзьям. Теперь только и остаётся, что глушить пойло из подгнивших бананов и ананасов, да играть на тряпьё, вспоминая, как ставил на кон десятками и сотнями дублоны и ливры...

Вот судьба! Хотя это лучше, чем выпрашивать милостыню по кабакам в гнилых уголках портов, получая пинки от стражи и ночуя в канавах – после того как пропил и прожил деньги, полученные за оторванные части тела? По крайней мере здесь был если не рай земной, то вполне пригодное для жизни местечко, – размышлял Блейк по пути в посёлок.

Джунгли изобиловали дичью и плодами. Напоенный ароматами цветов и пряностей воздух кружил голову, и поселившиеся тут ни в чём не ведали недостатка в этом благодатном климате. Индейцы и мароны относились к ним дружественно, ибо корсары могли помочь в случае налёта испанцев, или набега воинственных соседей – майя – которые, оказывается, всё ещё до конца не покорились и творят в своих городах в глубине джунглей таинственные обряды в честь языческих богов.

Живущий по соседству с лагерем пиратов пожилой корсар-отставник Эдвин Файр, женатый на молоденькой индианке, рассказал Питеру за бутылочкой вина, что, по словам жены, у майя есть немало городов – не хуже чем построили христиане в Новом Свете. И самые большие из них – Тикаль и Тайясаль. В Тайясале стояли великолепные дворцы, кварталы ремесленников и простолюдинов и почти два десятка храмов – Дворец Великого Ягуара, Дворец Двуглавого Змея, Дворец Великого Жреца, из которых самый величественный – храм Цимин Чаку – Громового Тапира.

Место было безопасным. С моря городок почти неприступен. С суши пришлось бы предпринимать большую военную экспедицию, а у испанцев солдат не хватало даже на то, чтобы на севере мексиканских земель отражать нашествия диких апачей и пуэбло... Дай ломиться сюда через сельву – мрачные удушливые джунгли, где деревья-великаны смыкают свои гигантские ветви высоко над головами, не пропуская солнечных лучей, а под ногами чавкает зловонная болотная жижа – на такие подвиги мало кто готов!

Может, промелькнула у Питера мысль, сойти на берег, и поселиться тут, в этом забытом всеми поселении – и не знать ни крови и ярости абордажей, ни страха смерти, ни мыслей о петле...

Он свернул в переулок, и глазам его предстала занятная картинка – два старика в обтрёпанных лохмотьях, но при саблях, сидели на крылечке хижины и громко разговаривали. Питер прислушался.

– ...Ещё до того, как ты взял Вера-Крус, Том, – говорил один высокий и костлявый, с наполовину огрублённым ухом, – и даже до того, как ты захватил тот галеон, твои подвиги широко раскрывали тебе ворота любого паршивого городишки...

– А добыча! – подхватил Том. – Ты помнишь, какую мы тогда взяли добычу? Сейчас я даже сам себе не верю! Ею нагрузили, кроме «Моржа», ещё семь больших судов, захваченных в самом порту Вера-Круса, из которого они не посмели выйти – жалкие паршивые трусы – боясь, что наш фрегат настигнет их в открытом море. Серебром нагрузили целых три корабля! Наш квартирмейстер – тот венецианец Лоредан, ох догадливый, – захватил среди багажа в тамошнем казначействе большие весы, которые нам очень пригодились... Сколько там всего было, брат! Чистое золото – десять тысяч фунтов! А серебра – ты не поверишь – сорок пять тысяч фунтов и даже больше! Я уже не говорю о кошенили, кампешевом дереве, и об отличном вине, которого мы забрали восемьсот бочек и которое, конечно, выпили за здоровье короля Якова!

Мой старый товарищ – капитан Мишель ле Баск, главный человек во всей Флибусте, заявил тому напыщенному французишке в совете во время дележа, что недостаточно вознаградить меня пятью долями, причитающимися мне по договору, и что он уделит мне ещё пять. А когда я не позволил сжечь тот паршивый городишко, жители поднесли мне ещё мешочек с такими драгоценными камнями, каких не было и у Его Величества короля!

– Ну я их раздарил братьям – зачем они мне? Всё равно моя Мэри... да упокоится в мире её душа, – голос старика дрогнул, – носила ожерелье из тридцати бриллиантов!

Том, шамкая, что-то забормотал, затем тяжело поднялся и пошёл в хижину, откуда появился с кувшином и двумя кружками.

– Чёрт возьми! – воскликнул он. – Давай-ка выпьем за те славные денёчки. Это не то вино само собой, которое мы пили в Сан-Хуане и Вера-Крусе, но пойло крепкое – не хуже настоящего рома, а не тех бурых помоев, которые нам норовил продать чёртов скупердяй Чард.

Он наполнил два стакана до краёв:

– Я хочу выпить за всё, что ты сказал, Том, – за то чтобы ты жил ещё долго, и за наше здоровье. За наши отличные корабли... И ...за мою Мэри... Если бы не чёртов мор, погубивший её и нашего сына, он бы сейчас годился бы в женихи твоей Жанне...

– Моей дочке... – повторил второй старик, и вдруг расплакался.

Окаменев, стоял Питер, опираясь на пальмовый ствол, взирая на двух пьяных плачущих стариков. Он воочию увидел своё будущее – такое же, как у них. Увидел себя лет через тридцать – если доживёт: сгорбленную хромую развалину; изрубленного, покрытого жуткими шрамами, с выжженным каторжным клеймом, не нажившего ни кола, ни двора, ни семьи... Вот он бредёт по Лондону, после длившихся десятилетиями скитаний и не узнает его. Все розыскные листы давно забыты, никому нет уже дело до него, и нет даже места, где можно помереть спокойно...

Впрочем, – возможен и другой конец... Он вспомнил найденное здесь кладбище. Большинство могил оказались безымянными, но кое-где сохранились надписи, неумело выбитые зубилом на коралле:

Флейт «Бристоль» 1676. Боцман Брег Джонс.

Эдит Нельсон – подруга и возлюбленная рулевого шлюпа «Бонавентура» Дика В арго.

Дик Варго, не смогший пережить разлуки. Надгробие воздвигнуто их сыном Марком в 1681 A.D

Таломба. По христианскому имени Том, чёрный человек со светлой душой, бывший марсовый с «Медведя». Камень сей поставлен его друзьями.

Нет – как бы то ни было, похоронить себя тут заживо – это не для него. И даже не потому, что он не может жить без пения снастей в шторм и морского ветра в лицо. Просто – рано или поздно, лет через пять – десять или двадцать, сюда доберётся окружающая жизнь и тут останутся лишь пепел и трупы.

– ...Эй, Питер, – выскочил навстречу Рыжий Пью. – Ты где бродишь, чёрт штурманский? У нас новости! И хорошие – старый хрен Дарби прибывает! Прибежал мальчишка с реки – видели его лодку!

Следом за Пью Блейк заспешил к пристани на местной речушке, протекавшей по окраине посёлка.

По иронии судьбы, именно там стоял кабак Рона Мак-Интайра – большое бунгало под тростниковой крышей с грубо сложенным очагом во дворе и несколькими столами и скамьями из корабельных досок. Странное заведение, ибо зачем в таком месте, где желающий может самогон варить где угодно, кабак?

Рацион, надо сказать, здесь был весьма скромный – пальмовое вино, стоявшее в бочонке в углу, из которого каждый мог зачерпнуть кружку-другую, и рыба или дичь, которые полагалось принести с собой и самому зажарить на том самом очаге.

Как с Роном расплачивались, Питер не понимал – да и не важно. Тем более Рон был ещё хранителем казны и смотрителем общественного склада, где хранилось всякое добро, потребное для жизни посёлка. Их трюмы прижимистый Рон опустошил тоже изрядно, взяв плату за право остановиться в бухте тем, что могло бы пригодиться в хозяйстве.

Но тут все мысли насчёт местной коммерции улетучились, как будто бы их не было.

Ибо среди уже явившихся на берег вольных добытчиков он увидел Беатрис. Её платье с искусной вышивкой на ткани ниспадало до изящных туфелек на босу ногу. На голову была надета широкополая женская шляпка – одна из тех, что вошли в моду в Англии, вытесняя надоевшие чепцы. При ней не было никакого оружия, кроме дамского зонтика.

– Плывёт, плывёт! – закричал полуголый мальчишка, вертевшийся тут же.

И в самом деле, из-за нависших над неширокой речушкой деревьев возникла небольшая пирога. Скольжение индейской лодки по воде было подобно движению лебеда или иной водоплавающей птицы – спокойно и соразмерно. Вела пирогу, скупо взмахивая веслом, девушка-индианка. Две чёрных косы, переплетённых синими лентами, свободно свисали вдоль её тонкого тела. Одета она была в хлопковую кофту без рукавов и юбку с пёстрым орнаментом по краю. За ухом девушки был ярко-малиновый цветок.

Питер обратил внимание на двух пассажиров – худого высокого старика в сомбреро и немолодую даму, хотя и была та явной краснокожей. В ней чувствовалось что-то общее с юной лодочницей.

Челнок лихо пристал к доскам причала, и старик об руку со старшей индианкой шагнул на пристань.

Беатрис присвистнула, кто-то из пиратов – кажется, Рыжий Пью – пробормотал под нос что-то вроде «Ну и зачем нам эта слепая дохлятина?!», ибо стало ясно, что Тизер Дарби – а это, несомненно, был он – слеп как крот.

«Н-да, – печально подумал Блейк, – ещё никогда не прокладывал курс по указаниям слепца!»

– Люди? – встревоженно замер вдруг старик. – Откуда тут люди? Чужие? Чувствую попахивает корабельным трюмом и горелым порохом. Никак гости у нас в Городе Потерянных Кораблей?

– Да, мистер Дарби, – звонко произнесла Беатрис. – Просим прощения, что нарушили ваш покой, но на то есть причины...

– И даже женщина? – изумился Дарби, опираясь на руку жены, хранившей полное спокойствие и невозмутимость, сделавшие бы честь любой придворной даме. – В таком случае, видимо, я говорю с дочерью старого Шарпа?

– Вы не ошиблись, мистер Дарби, – не выказав удивление осведомлённостью слепца, согласилась девушка. – Беатрис Шарп к вашим услугам!

– Не удивляйтесь, леди, моей проницательности – во всём Флибустьерском море есть лишь одна женщина-капитан, – сообщил старик. – Как ни далёк от дел грешного мира наш Город Потерянных Кораблей, но уж про вас не услышать не могли!.. Сейчас я устал, но сегодня вечером я думаю вы сможете спросить у меня всё, что хотите знать. Как насчёт того, чтобы встретиться за два часа до захода солнца в кабаке старины Рона?

И получив утвердительный ответ, слепец и дама удалились.

Девушка, всё это время стоявшая в челноке и с лёгкой улыбкой созерцавшая происходящее, легко оттолкнувшись веслом, поплыла против течения. Отгребя фатомов[27]27
  Фатом – морская сажень, единица, равная 6 футам (примерно 1,8 метра).


[Закрыть] десять от причала, она подняла небольшую мачту и принялась ставить парус...

– Лихо, – прищурившись, бросила по её адресу Беатрис, направляясь к кабаку, где уже собрались пираты, видимо, намереваясь отмстить успешное возвращение драгоценного старика. – Ну значит, до вечера, – сообщила она, ни к кому персонально не обращаясь. – И предупредите Серебряного, – сказала она Питеру и удалилась.

За ней, как две собачонки за великосветской леди, засеменили Тыква и боцман.

– Нет, ребята, – заявил Пью, – как хотите, но шарпова дочка – ведьма! Как есть – ведьма! Как она мужиками-то вертит.

Кристофер глубоко вздохнул и с деланой улыбкой сказал:

– Парень, ты уже повеселил нашу команду. Хотя и не могу сказать, что рассчитывал услышать от тебя что-то умное... Она всего лишь дочка своего отца – и пошла в него больше, если уж говорить по чести, чем её братец. А лучшего капитана, чем Шарп, не найти.

– Да разве я чего-то говорю?! Ведьма она или не ведьма – мне нет до этого дела! – заявил Рыжий, поднимая кружку с вином. – Я выпью за любую прекрасную леди!

Питер улыбнулся вместе со всеми, подошёл к бочонку и тоже зачерпнул вина.

Уже ухода, он вдруг заметил небольшой листок бумаги – откуда бы здесь взяться бумаге?

Подняв его, он различил выписанные бисерным женским почерком строки стихотворения-рондо. Последние две строчки были оборванны на полуслове:

 
Так правители моря навечно
С одиночеством обручены.
 

А леди, оказывается, не только лихо владеет шпагой и понимает в картах – морских и игральных, но и не чужда изящной словесности? Чудеса да и только!

Оглянувшись украдкой – не заметил ли кто, он спрятал листок в карман – почему, он бы и сам не смог сказать.