Текст книги "Семь цветов радуги (СИ)"

Автор книги: Владимир Немцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

– Ладно… Докладывай, почему нос повесил.

А Димка будто и не слышал товарища. Он не поднимал головы, кольца его вьющихся волос падали вниз на глаза и, как представлялось Тимофею, уже раскручивались, превращаясь в безжизненные сосульки.

«Прикидывается», – решил Бабкин, но опять что-то защекотало в горле, и он, приподнявшись на цыпочки, откинул Димкины волосы со лба.

– Довольно киснуть, рассказывай, – сказал он грубовато, досадуя на себя. Вечно этот Димка заставит расслюнявиться.

Вадим усталым театральным жестом откинул волосы назад, надел шляпу и взглянул на товарища. «Ну, кажется, Тимка отошел, – удовлетворенно подумал он. – Теперь можно разговаривать спокойно». Он начал рассказывать о своем проекте и главное – о том, что ему предстоит сделать.

– Только и всего? – протянул Тимофей, когда Вадим рассказал ему о своих опасениях.

– Ничего себе только! – возмутился Багрецов. – Какими же глазами я буду смотреть на этого ученого инструктора, когда он у меня спросит расчеты? Ведь я сам набивался ему с проектом.

– Нечего было лезть, – с достоинством сказал Тимофей. – Надо всегда советоваться с товарищем!

– С тобой? – усмехнулся Вадим. Его раздражала спокойна» самоуверенность Бабкина.

– Определенно, – твердо подчеркнул тот. – Я троек по математике никогда не хватал. Не в пример некоторым. Мог бы тебе все расчеты сделать. Что ж, придется поменяться ролями, – предложил он. – Ты идешь разговаривать с Ольгой, а я за тебя все сделаю. Завтра принесешь Васютину полные математические обоснования своего «гениального проекта».

– Благодарю, конечно! – расшаркался перед товарищем Багрецов. – Сердечно благодарю за не менее гениальную идею. Завтра же при проверке расчетов Никифор Карпович спросит: «А почему вы возвели в квадрат это выражение?» Думаю, что в этот момент мне не захочется посмотреться в зеркало. – Вадим вздохнул. Делать нечего… Придется поискать у кого-нибудь эту чортову алгебру.

Безнадежно махнув рукой, изобретатель сдвинул шляпу на затылок и зашагал по тропинке.

– Ольге от меня привет! – крикнул он уже на ходу. Бабкин хотел было погрозить ему кулаком, но сдержался: не солидно.

ГЛАВА 10

ПОДЗЕМНЫЙ САД

Рассказывать

сказки

совсем нехитро!

Но это

отнюдь не сказки.

В. Маяковский

Время близилось к полудню.

Было жарко, в воздухе остро пахло полынью, клевером, мятой. Где-то в траве, будто крошечный генератор, гудел шмель, стрекотали кузнечики, щелкали, ударяясь о сухие листья, жесткие блестящие жуки. Весь этот шум напоминал Бабкину работу автоматической телефонной станции. Тимофей закрыл глаза и живо представил себе высокие шкафы с бегающими искателями, щелкающие реле, жужжащие моторы. Все это осталось там, в Москве, когда он проходил практику на АТС.

Бабкину, как никогда, захотелось снова увидеть знакомые приборы, снова вернуться в свою лабораторию, сесть за монтажный стол и, жадно вдыхая смолистый запах канифоли, следить, как дымится она на острие паяльника.

Техник завернул все винты на коробке прерывателя, любовно вытер пыль с гладкого кожуха и вставил аппарат в каркас радиостанции.

Он старался не думать о предстоящей встрече с Ольгой, но мысли невольно возвращались к ней. Тимофей чувствовал, что в глазах этой колхозной девушки он просто навязчивый и ничего не понимающий мальчишка. Зачем она будет ему рассказывать о своих делах? Придет время, и он сам узнает, где и как найден подземный источник.

Закончив свою работу на метеостанции, Бабкин подошел к крутому склону. Внизу дымилась дорога. Здесь только что проехала телега с обедом для колхозников. Блестящие термосы стояли на ней, как пароходные трубы, – их было видно издалека.

Тимофей проводил взглядом телегу и снова задумался.

Неприятности приходят все сразу. «Как это необдуманно Димка вылез со своим предложением! – размышлял Тимофей, шагая по склону холма. – Побежал алгебру учить. Наивно и глупо! Разве можно что-нибудь сделать за несколько часов? Обязательно засыплется, и стыдно будет не только ему, а и мне… Нет, не только нам придется краснеть! Неприятно будет и товарищам из девятой лаборатории и даже комсомольцам всего института. Может быть, когда-нибудь приедут сюда наши инженеры проверять метеостанцию? То-то расскажут им про нас…»

Бабкин решил ничего не расспрашивать у Ольги. Он сам во всем прекрасно разберется, стоит ему только пройти на то место, где он вместе с Димкой увидел фонтан.

Спускаясь по склону, Тимофей старался идти по траве, чтобы ею, как щеткой, вычистить сапоги. Трава, мягкая и сухая, с ласковым шелестом скользила по носкам.

Спустившись с холма и обогнув его, Бабкин направился к тому месту, где видел источник.

– Итак… – бормотал он себе под нос. – Мы тогда шли по этой тропинке… Здесь, возле кочки, встретили Ольгу… Именно на этом месте она провалилась сквозь землю… А вот здесь завертелся Димкин пиджак…

Техник искал пропавшую скважину. Он раздвигал кусты серебристо-серой полыни, будто покрытой блестящим алюминиевым порошком, ползал на коленях по сухой траве, стараясь обнаружить хоть какие-нибудь признаки исчезнувшего источника. «Несомненно, остались следы, – думал он. – Не может быть, чтобы такой полноводный ручей ничего не оставил после себя.

Однако, сколько ни ползал по траве Бабкин, он ничего не находил.

…Макаркина, спешившая, как она говорит, «полудновать» домой (ей не пристало есть со всеми), остановилась на дороге, подперев руками бока, и во все глаза смотрела, как приезжий техник «от ума или так, от блажи, елозит на брюхе по земле». Она стояла долго и, не скрывая усмешки, наблюдала за москвичом. Тот часто вытирал струившийся по лицу пот, что-то бормотал себе под нос и снова продолжал поиски.

Макаркиной недосуг, она торопилась, а городской парень все еще ничего не нашел.

– Молодой человек, – елейным голоском окликнула она его, – аль иголку потеряли?

От неожиданности Бабкин вскочил. Макариха смотрела на него с ехидной улыбочкой, и в желтоватых зрачках ее светилось торжество. Вот, мол, она какая: от нее ничего не скроется, она все видит. Не иначе, как этому парнишке за такую работу – елозить по земле – тоже денежки колхозные идут.

Тимофей слегка растерялся, словно его застали за каким-либо глупым детским занятием.

Макариха чем-то напоминала сову: эти желтые большие глаза, острый нос, как у хищной птицы. «Она так и будет торчать здесь. Вот нелегкая принесла проклятую бабу!» – подумал Тимофей.

Загрохотала телега: это возвращался возница с пустыми термосами.

– Может, какой антирес вы здесь ищете? – спрашивала Макариха, видимо наслаждаясь замешательством городского парня.

– Тпрру, стой, милок!.. Тебе говорят! – остановил лошадь возница, седой кряжистый старик с аккуратно подстриженной квадратной бородой. – Чего потеряли? – участливо спросил он.

– Вот и я спрашиваю молодого человека, – приторно-сладким голоском пропела Макариха. – Да, вишь, гордый мальчик, не желает даже разговаривать с нами, деревенскими.

Бабкин возмутился. Какое она имеет право называть его мальчиком?

Он мысленно подбирал слова, как ему ответить ей, чтобы это было вежливо и в то же время внушительно. «Назвать ее бабушкой? Глупо и недостойно. Повернуться и уйти? Еще того хуже. Зачем обижать старика? Он действительно может подумать, что приезжий техник такой гордый, что даже не разговаривает с колхозниками».

Старик пришел ему на помощь.

– Тебе чего от него нужно? – накинулся он на Макариху. – Язык почесать? Ты свое дело сполняешь, а он – свое. Может, он все науки желает узнать, чтобы земля еще больше хлеба родила. За тебя, дуру, старается. – Он тронул вожжи и, причмокнув языком, добавил: – Эх, и вредная же ты баба, Макариха!

– Спасибо, дедушка. – Бабкин поклонился ему. Старик, лукаво подмигнув в сторону «вредной бабы», приподнял шапку и покатил по дороге.

Баба с сердцем сплюнула и, не оборачиваясь на гордого парня, поспешила в деревню.

Проводив се глазами, Тимофей подумал: «Если бы таким дать волю, то ни Тетеркин, ни Ольга ничего бы не смогли сделать в колхозе. Их бы вечно тянули за рукав назад подобные Макарихи. Хорошо, что таких «вредных» не найдется и десятка в Девичьей поляне. Может, механик и прав, скрывая в тайне свои опыты? А Ольга?»

Но на этот вопрос Тимофей не успел ответить. Он заметил знакомую «вешку» связанные вместе кусты полыни. Как же это он раньше не видел ее? Может быть, потому, что искал скважину значительно ниже по склону.

Со всех ног Бабкин бросился к кустикам. Так… Теперь он, конечно, найдет дыру, из которой бил фонтан… Вот песок, прилипший к стеблям полыни, вот на листиках подорожника следы от пробежавших по ним струек воды. Чуть заметная золотистая полоса указывала путь ручья.

Но откуда же била вода? Здесь, выше по склону, нет никаких признаков, значит, только отсюда, именно вот от этого крохотного бугорка начинался ручей.

Бабкин обескуражен. Он готов был с лупой осматривать каждую травинку на бугорке, только бы раскрыть тайну пропавшего источника. Наклонившись совсем низко, Тимофей заметил, что здесь трава иного цвета, чем вокруг холмика.

Но что это? Кусочки сухой земли крохотными зернышками рассыпаны на листьях одуванчика. Бабкин ухватил пучок травы и потянул вверх. Неожиданно приподнялся весь бугорок. Он искусно скрывал спрятанное под ним отверстие трубы.

«Так вот оно, в чем дело! – подумал Бабкин, вытирая платком выступивший от волнения пот. – Ведь это новое открытие! Кому-то нужно было спрятать все следы, показывающие, что здесь производилось бурение. Но совершенно непонятно, как пробурена скважина. Это можно было сделать только из-под земли. Искать, так искать до конца», – решил техник и снова занялся изучением склона холма.

Он прошел, или, вернее, почти прополз, вниз еще метров пять и тут снова заметил некоторое несоответствие оттенков травы. В одном месте Тимофей наткнулся на более светлый участок, чем всюду. Правильными рядами темнели норки, будто мышиные.

Присмотревшись внимательно, техник убедился, что видит перед собой очерченный квадрат, будто кто-то начал резать дерн, но так и оставил вырезанный кусок на месте.

Бабкин шарил в траве. «Ну да, здесь явная щель». Он нащупал се среди спутавшихся травинок. Тимофей просунул руку дальше и с тайным трепетом почувствовал между пальцами толстое железное кольцо. С усилием он приподнял тяжелую, покрытую дерном дубовую дверь с дырами для вентиляции.

Внизу темно. Пахнуло сыростью и прохладой. Смешанным запахом плесени и цветов потянуло из глубины.

Нерешительно заглянул техник в открытый люк. Спускались куда-то вниз крутые земляные ступени. Их ребра обшиты досками. Тимофей рассмотрел торчащие между досок бледные желто-зеленые травинки. Они были похожи на перья лука.

Глаза Бабкина постепенно привыкали к мраку. Он заметил, что чахлые стебельки на других ступеньках, расположенных ниже, более ярки и зелены, чем травинки, растущие под самым люком.

Кроме этого, новая особенность поразила техника: нижние травинки тянулись не вверх, а куда-то в сторону.

Бабкин решил спуститься на несколько ступенек. Темнота уже не казалась ему такой густой, она постепенно разжижалась, будто черная краска, разбавляемая водой. Внизу, слева, голубел рассвет. Его призрачные лучи, как струи, растекались повсюду, как бы смывая со стен черноту.

Начали вырисовываться неясные контуры идущих вниз ступеней. Они неподалеку обрывались, дальше тянулся низкий тоннель. Оттуда и проникал свет. По-видимому, где-то там, в этом тоннеле было проделано наверх окно или же шел скрытый в кустарнике выход.

Быстро спустившись по ступенькам, Бабкин остановился. Не очень длинный проход вел в большую пещеру, откуда струился дневной свет.

Проход постепенно расширялся. Потолок поднимался выше, нависал куполом. Издали можно было рассмотреть, как серебрится на нем известковая пыль.

«Странно, – подумал Тимофей, медленно продвигаясь по подземному коридору. – Почему этот свет падает на потолок откуда-то со стороны?» Он не мог себе этого объяснить, так как видел только небольшую часть высокой пещеры. Его совсем не удивляло, что под холмом он встретил пещеру. Техник знал, что часто среди карстовых пород бывают такие вымытые водой полости. Известковые, а также и другие породы особенно легко поддаются вымыванию. Это знает даже пастушок Сергей… «Как он говорит, – вспомнил Бабкин: – течет река сквозь эту минералогию». А может, и вправду здесь текла река, а потом вымыла себе новое русло еще ниже и ушла? Нет, пожалуй, эти стены обработаны человеком… Но зачем?»

Тимофей заметил на светлом фоне дальней стены пещеры будто рейсфедером вычерченную линию. Она перпендикулярно полу опускалась вниз.

Подойдя ближе к этой черте. Бабкин усмехнулся: «Так вот какой это перпендикуляр!» Он обнаружил трубу, уходящую одним концом в потолок тоннеля, а другим в землю. Нижняя часть трубы была связана с шестеренками. Здесь же стоял небольшой мотор.

На сыром песке отпечатались следы сапог. Наверное, тут работало несколько человек, если судить по этим отпечаткам. Среди них Тимофей заметил ямки от острых каблучков женских туфель.

Брошенный на землю гаечный ключ, трубы с нарезкой, приготовленные для бурения, сломанный бур, похожий на рыбий хвост, – все это говорило о том, что здесь недавно работали люди и, видимо, скоро должны возвратиться обратно.

Бабкин взглянул вверх. Там была закреплена надежная металлическая втулка. Вероятно, сквозь нее подавались вниз трубы. «Здорово! – подумал Тимофей. Никакой вышки не надо».

Теперь ему многое стало понятным. Он догадался, почему вертелся Димкин пиджак, поднятый над землей отрезком трубы. Он понял, что здесь найден подземный источник. Техник был уверен, что при столь слабосильном моторе нельзя вертеть сотни метров труб. Да, пожалуй, это и не нужно. Вода должна быть совсем близко…

Ему казалось, что прямо под ногами, под тонкой известковой коркой, с тихим журчанием текут водяные струи.

Он прислушался. Определенно, где-то есть ручеек. Бабкин обошел кругом буровую установку и заметил у стены узкую канавку. В ней блестела вода, отражая матовый белый потолок. Казалось, что течет под землей молочная речушка.

Несмотря на удивительно простое разрешение тайны фонтана, Тимофею далеко не все казалось ясным. Неужели только затем, чтобы попытаться найти воду в этой пещере, нужно было проводить сюда подземный кабель, устраивать таинственные двери и любовно обшивать досками идущие вниз ступеньки?

Бабкин решил пройти дальше и выяснить, откуда же пробивается свет в эту «подземную буровую».

Впереди виднелась часть известковой стены. На ней отпечатались узорчатые тени, или, быть может, это вкрапления каких-либо темных геологических пород.

Однако когда Тимофей подошел к стене поближе, то уже ничего не мог понять.

Перед ним колыхались от сквозного ветра зеленовато-синие растения с зубчатыми, как у орешника, листьями. Будто ползучий виноград, они тянулись вверх по блестящим проволочным струнам, которые в этом странном подземном мире представлялись Бабкину тонкими голубыми лучами, упирающимися в свод.

В призрачном синем свете вся зелень, ползущая не только по стенам, но и по земле, казалась нездешней, перенесенной с другой планеты.

«Астроботаника», – с усмешкой решил Бабкин, рассматривая непонятные для него растения. «Вот бы Димка удивился! – подумал он. – Вчера только мне рассказывал, какие на Марсе бывают деревья и травы. Наши ученые открыли… Да, это не та ботаника, о которой с уважением говорил младший Тетеркин».

Тимофей вспомнил, как Вадим, захлебываясь от восторга, доказывал ему, что теперь можно в точности представить себе марсианский пейзаж. Кустарник, зелено-голубой, даже синий; он похож на можжевельник. Растет там еще синяя брусника, морошка и голубой, как земное небо, мох.

«Вот вам, пожалуйста, – мысленно обратился к отсутствующему другу Тимофей. – И на Марс не нужно лететь. Все как есть синее».

Он осторожно пощупал зубчатые широкие листья, перевернул листок. Там он оказался уже не таким синим, а, пожалуй, слегка розоватым. Недоверчивый Бабкин понюхал его, пожевал. С досады сплюнул: «Леший ее знает, что это за штука, еще отравишься».

Голубая ягода, похожая на вытянутую продолговатую вишню, дрожала, как огромная капля на ветру.

Тимофей сорвал ее и стал придирчиво рассматривать. Затем слегка надкусил, но тут же опомнился. Вот ведь привычка какая, словно несмышленый ребенок – все в рот тащит. Ягода была почти прозрачной, сквозь ее, похожую на целлофан, кожицу просвечивали семечки.

– Да я же такую пробовал! – невольно воскликнул Бабкин. – Димка приносил!

И вдруг после этого ягода показалась ему совсем не голубой, а зеленоватой. Листья на растениях тоже позеленели, стали почти обыкновенными, только чуть-чуть, как говорится, «ударяли в синеву».

Бабкин сунул ягоду в рот и повернул за угол. «Голубая вишня» вдруг застряла в горле.

Цветущий сад вырос перед глазами. Тонкие низкорослые деревца, кустарники, покрытые цветами и плодами, высокие стебли каких-то невиданных растений – все это купалось в голубых лучах, льющихся сверху.

Под известковым потолком висели длинные светящиеся трубки. Пчелы жужжали между ними, проносились прозрачные тени стрекоз со стеклянными крыльями. Метнулась какая-то красноголовая пичужка и скрылась в кустах.

Все в этом подземном саду было настоящим. И пенье, и чириканье, и пряный запах цветов, и капельки росы на лепестках. Кузнечики отчаянно пиликали в траве, словно оркестранты перед выступлением. Гудел рассерженный шмель, тоненьким голоском жаловался комар.

Все было настоящим, как на земле, И следы ползущего жука на узкой тропинке, и сонная бронзовая ящерица, застывшая на камне: она будто грелась на солнце.

И только это солнце было ненастоящим!

Матовые холодные трубки, покрытые изнутри люминесцентным составом, стали солнцем подземного мира.

Тимофей и тут оставался верен себе: спокойно, вразвалочку шел он по дорожке. Ничего особенного не случилось. Он внимательно осматривался по сторонам и старался понять, кому и зачем понадобилась эта странная театральная декорация. Зачем этот осколочек живого мира спрятан под землю? В глубине пещеры светились красные трубки, будто наполненные раскаленными углями. Около стены горели зеленые лампы. Здесь же проходили отопительные трубы.

Возле некоторых растений торчали таблички с какими-то цифрами. Но что это за странный куст? Бабкина заинтересовали его лапчатые листья, похожие на веера. Наверное, какая-нибудь тропическая штука?

Вдруг ветки взмахнули своими веерами, словно от дуновения ветра. Тимофей мгновенно остановился: ему показалось, что кто-то прятался за кустом.

Нет никого… Бабкин в раздумье смотрел на шаловливый куст, взмахивающий листьями. Опять вздрогнули веера, будто их дергали за ниточки. Тимофей тщательно, как настоящий исследователь, осмотрел ветки. Никаких ниток.

Может быть, это ему просто показалось? Техник собрался было направиться дальше, но ветки вновь замахали листьями. Они как бы предупреждали Бабкина, чтобы тот не ходил туда.

– Вот нервное растение, – пробормотал Тимофей сквозь зубы и подумал: «За каким дьяволом такую пакость разводить?»

Он вспомнил, как однажды на урок ботаники учительница принесла кустик мимозы в банке. «Смотрите, дети, – говорила она: – слегка щелкнешь по веточке, и растение мгновенно сворачивает свои листочки. Через минуту они снова раскрываются. Вот видите?» Учительница показала этот опыт два раза. Прозвенел звонок. Бедный кустик остался в классе. Любознательные ребята его за перемену так «защелкали», что листочки уже больше не разворачивались.

«Ну, хорошо, – подумал Тимофей, оглядываясь на «нервное растение». – Там эту мимозу щелкали, а здесь куст никто не трогает. Чего же он, несчастный, дергается?»

ГЛАВА 11

НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ

Бедняга

сгорел,

как горит

на свече

порхающий мотылек.

В. Маяковский

«Долго ли, коротко», как говорится в сказках, шел Бабкин по дорожкам неведомого подземного царства.

«Вот бы Димке показать, – размышлял Тимофей. – Он бы визжал здесь от удивления и восторга. Есть что посмотреть впечатлительной натуре».

Впереди, среди кустов, похожих на виноградные, что-то мелькнуло. Тимофей затаил дыхание. Он заметил маленькую девушку в голубом платье. Она устало вытирала лоб. Лицо ее было прикрыто рукавом, поэтому Тимофей не мог его видеть.

Девушка опустила руку и вдруг, испуганно вскрикнув, побежала. За ней со звоном покатилось пустое ведро.

– Стеша! Куда же вы? – крикнул Бабкин. Конечно, это была Антошечкина.

Она остановилась и растерянно взглянула на любопытного техника. Однако, тут же овладев собой, смерила Бабкина с головы до ног взглядом, полным уничтожающего презрения. Москвич поежился: видно, ему действительно стало не по себе. Это несколько примирило суровую девушку с непрошеным гостем. Может, он попал сюда случайно?

– Простите, я не ожидал вас здесь встретить, – пролепетал Бабкин.

– А я тем более, – в том же тоне ответила Стеша, слегка откинув голову и, по возможности, принимая царственную осанку. – Может быть, вы объяснитесь? – добавила она, круто повернувшись, словно откидывала в сторону воображаемый шлейф. (Антошечкина эти дни репетировала роль донны Анны для самодеятельного спектакля. Все подобные движения она изучила до тонкости.)

Бабкин нерешительно переступил с ноги на ногу. «Эта девчонка так себя держит, что неизвестно, как с ней и разговаривать», – вздохнув, подумал он.

– Видите ли, – начал Тимофей, подбирая слова, – я пытался найти…

– Нам неинтересно, что вы хотели найти, – перебила москвича девушка, забавляясь его смущением. – По всем правилам хорошо отработанной дикции Антошечкина отчеканила, гордо приподняв голову: – Почему вы здесь? Я не помню, чтобы вам посылали приглашение.

Стеша довольна. Такой декорации, как здесь, не нарисует ни один колхозный художник! Такого яркого света никогда не было на их летней сцене! И вот стоит Антошечкина под разноцветными огнями, прекрасная и величественная! А Бабкин не может даже слова сказать: смущен, подавлен. Взглянуть не в силах, жмурится.

На самом деле Тимофей чувствовал себя, как муха в паутине. Непонятное волнение охватило его. Все в атом подземном мире казалось необычайным и особенно… Стеша.

Ее небольшие косы были искусно уложены повыше лба и напоминали венок, сплетенный из золотых елочных нитей. Они блестели под ярким светом. Золотые реснички можно было рассмотреть каждую в отдельности. И брови такие же золотой пух, и даже веснушки представлялись Тимофею золотыми, будто случайные блески, упавшие на лицо.

Бабкин скользнул взглядом по всей ее фигуре. В сравнении с молодыми деревцами Стеша казалась здесь много выше, чем обычно. Он посмотрел вниз и увидел ее маленькие босые ноги. Рядом стояли темные туфли на высоких узких каблучках.

Стеша уловила его взгляд, рассердилась. И на этого парня, который неизвестно зачем пялит на нее глаза, и главное – на себя: «Растереха ты, а не «донна». Эдак можешь босой на сцену выскочить». Она уцепилась одной рукой за ветку и, слегка приподняв ногу, стала надевать туфель.

– Что вы на меня смотрите, как я обуваюсь? – буркнула она. – Вежливости не понимаете… А еще москвич!

Тимофей готов был провалиться сквозь землю, но дальше проваливаться некуда. Он и так под землей.

– Ольга знает, что вы сюда пошли? – недовольно спросила Стеша, отряхивая приставший к пятке песок.

– Да откуда же? – развел руками покрасневший Бабкин. – Я и сам ничего не знаю, – пытался он намекнуть строгой девушке, что не прочь услышать от нее хоть что-нибудь об этой подземной оранжерее.

– Не вздумайте Ольге сказать, что вы здесь были, – предупредила Стеша, застегивая пуговку на ремешке. Она пристукнула каблуком, как бы пробуя, плотно ли сидит туфель, и добавила: – А то она меня со свету сживет.

– За что же? – сочувственно спросил Бабкин, невольно представляя себе, как Шульгина будет «сживать эту девушку со свету».

– А за то! Не допускай посторонних, куда не следует.

– Да вы меня и не допускали. Я же сам нашел дверь.

– Так Ольга и поверила… Вход сюда она сама еле находит. А то посторонний!

– Да какой же я посторонний? – сверх ожидания обиделся Тимофей.

– А кто же?

Не мог Бабкин сразу подобрать нужный ответ. Он хотел было сказать, что они с Димкой тоже хотят принять участие в делах девичьеполянских комсомольцев. Он уже начал учить Петушка. Но все это показалось Тимофею неубедительным, и он промолчал.

Стеша взяла ведро и сурово проговорила:

– Сейчас обратно пойдете, в глазок гляньте. Неровён час, кто-нибудь около ходит. Проверите, тогда уже вылезайте.

– А чего вы боитесь? – раздраженно заметил Бабкин. Его возмутило поведение этой девушки. Уж очень невежливо и бесцеремонно выпроваживает она его отсюда. – Детские игрушки, – пробурчал он. – Дверь потайную устроили… – Тимофей с нескрываемой иронией посмотрел на стайку пчел, жужжащих возле светящейся красной трубки. – Фокусники! Даже пчел под землю загнали.

– Может, вы на себя их работу возьмете? В свободное время будете приходить сюда с кисточкой опылять наши растения. – Девушка смешливо потупила глаза.

– Что же вы все-таки здесь делаете?

– Рассаду готовим. – Стеша заметила недоверчивый взгляд гостя. – Я правду говорю. Весною у нас раньше всех огуречная, томатная и всякая другая рассада бывает. Нам такой план Анна Егоровна задала, что никаких теплиц не хватит!

– Лампы особенные… В первый раз такие вижу, – покривил душой Тимофей, стараясь поддержать разговор. Примерно такие же лампы дневного света горят на станциях метро и в столичных магазинах.

– Люминесцентные, – с гордостью сказала Стеша. – Прямо с завода выписали. Понимаете, товарищ Бабкин, – с увлечением затараторила она и заморгала золотыми ресничками: – люминесцентные лампы куда меньше берут электричества, чем обыкновенные. Наша электростанция уже полностью может давать энергию для этих ламп. Выгодно стало выращивать зимой парниковые овощи. Но мы тут разводим не только их, а и всякие новые растения, чтобы потом высадить на наши опытные участки. – Стеша помолчала и добавила: – Сами понимаете, что нам нужно все это сделать поскорее. Вот и приходится даже зимой заставлять их расти.

Она наклонилась над маленьким кустиком и ласково погладила его тонкие, словно шелковые, листочки.

– Конечно, потом мы не будем возиться с ними летом в теплице, – сказала она, заботливо подвязывая красноватый прутик, сильно наклонившийся к земле. Пока мы только пробуем, что получится с новыми лампами, какой свет полезен разным растениям. К зиме готовимся. Будем кормить колхозников свежими ягодами и овощами в январе… Не знаю, не хочу зря говорить, – насмешливо улыбнулась она, – может быть, у вас в городе давно это сделали, а вот мы только пробуем…

Она ждала ответа Бабкина, прекрасно понимая, что пока даже в лучших московских магазинах в январе нельзя достать свежих ягод, тем более такую редкость, как актинидию, выращенную Ольгой.

– Ничего, обходимся, – сказал Тимофей.

– Да это уж конечно, – сочувственно заметила девушка. – Обойтись без всего можно. Мы вон пока без водопровода обходимся, но больше не хотим.

– Построите?

– А как же! – убежденно ответила Стеша. – Видали? – она указала на темнеющий коридор. – Там наши ребята учатся бурить. До воды уже добрались.

«Как просто отгадываются все чудеса!» – думал Тимофей, наблюдая за девушкой.

Она обошла группу кустов, на которых дрожали бледно-розовые цветы, затем зачерпнула воды из канавки, протекающей вдоль стены, и возвратилась обратно с полным ведром. Стеша поставила его на дорожку, поправила на голове золотистые косички и недовольно проговорила:

– Ну, теперь идите! Дорогу знаете. Да только… никому! – Она приложила палец к губам.

Но Бабкину уходить не хотелось. Он еще не все выяснил, а неизвестность для него хуже всех неприятностей.

– Сейчас иду. Только еще один вопрос. Почему ваша оранжерея оказалась в пещере?

– Потому, что се не нужно было строить. Никитку-пастушонка знаете?

– Встречался.

– Так вот он первым нашел пещеру. Вы, думается мне, не поймете, как она нам пригодилась. И вода здесь есть, и утепление такое, что лучше не придумаешь. Зимой две маленькие печки поставили. Жара! Дышать нечем. Самые что ни на есть жгучие тропики, хоть бананы разводи. Мы тут даже заменитель какао хотим поскорее вывести.

Она остановилась возле невысокого кустика со стручками. Стручки висели среди круглых листьев.

– Разводите всякие фокусы, – укоризненно заметил Тимофей, взглядом указывая на размахивающие сами по себе ветки удивительного растения.

– Я его зову «дрыгалка», – рассмеялась Стеша, вместе с Тимофеем наклоняясь над кустом. – А по научному Ольга его называет вроде как «десмодиум», но это не настоящий, а какой-то другой. Не знаю, откуда она его достала.

– Баловство одно.

– Обязательно, – согласилась Стеша. – Но сейчас, а погодите немного, и эта смешная дрыгалка понадобится. Ольга говорит, что пора у колхозников на окнах вместо «Ваньки-мокрого» и герани новые, настоящие цветы разводить…

– Сте-е-е-ша-а… – донесся глуховатый голос Шульгиной.

– Прячьтесь!.. Скорее прячьтесь! – заметалась испуганная девушка. – Ох, головушка моя бедная!.. Да что вы стоите? – прикрикнула она, увидев, что Бабкин не трогается с места.

Она потащила его за рукав и толкнула в кусты возле стены.

– Что ж ты не откликаешься? – спросила Ольга, показываясь в тоннеле. Она держала руки в карманах передника. – Я уже хотела возвращаться, думала, что тебя здесь нет.

Стеша стояла перед Ольгой красная и возбужденная; испуганно дрожали ее рыжие реснички. Антошечкина еще не успела оправиться от неожиданности. Вот напасть какая? Что бы подумала Ольга, увидев здесь этого настойчивого парня?

– Можешь радоваться, Антошечкина, – подчеркнуто суховато сказала Ольга, подойдя к ней. (Она заметила, что Стеша не выполнила ее задания: не полила даже половины всех грядок.) Мы решили на правлении насчет нового сорта кок-сагыза, – продолжала Ольга. – Основную работу поручим тебе. Селекционная станция заинтересована, они нам помогут… Чтобы не терять времени, используем зиму. В общем, работать будешь здесь, вроде моей главной помощницы-лаборантки.

Будто впервые увидела Стеша подземный сад. Она посмотрела вокруг, и глаза ее засветились. Еще бы! Да большего она никогда и не желала.

– Довольна? – лукаво прищурив глаза, спросила Ольга.

– Очень! – Стеша подпрыгнула и с визгом бросилась на шею подруге. – Это ты все, Оленька. Спасибо тебе! – тормошила она ее.

– Ну, будет, Стешка, – шутливо отмахивалась Ольга, поправляя растрепавшиеся волосы.

Она присела на низкую скамеечку и жестом пригласила к себе подругу.

– Признаться, я долго думала, можешь ли ты по-настоящему мне помогать. Кстати, – вспомнила Ольга, – отвезла ты саженцы лимонов комсомольцам из «Победы»?