Текст книги "Семь цветов радуги (СИ)"

Автор книги: Владимир Немцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

– Да, Анна Егоровна, – продолжал инженер, вытирая лицо большим клетчатым платком. – Мы не зря к вам приехали. Хотим посоветоваться с девичьеполянским творческим коллективом, – так сказать, послушать ваших изобретателей: что они нам могут предложить после недельных испытаний тракторов. – Он взмахнул платком, аккуратно сложил его и спрятал в карман. – Мы прислушиваемся к молодым голосам.

– Смотрю я на столичных гостей, и думается мне, что избалуете вы наших ребят, – сказала Анна Егоровна и с заметкой обидой в голосе продолжала: – им еще учиться и учиться нужно, а тут они вроде профессоров стали. По району ездят, лекции читают, в газетах статьи пишут. А вы еще научную конференцию собираетесь устроить. Ей-богу, завтра придет ко мне Сергей Тетеркин и будет требовать, чтобы председатель колхоза организовал в Девичьей поляне не что-нибудь, а научный институт, где геликоптеры для полей изобретают. Он и так ими по ночам бредит.

– Придется организовать, милейшая Анна Егоровна. – Павел Григорьевич неожиданно озорно прищурился. – Ребята-колхозники выросли, они все учатся: кто в заочном институте, кто на курсах. Кое-кто из ваших энтузиастов жаловался, что председательница не очень-то охотно отпускает их из колхоза. – Снова его лицо расплылось в улыбке. От глаз побежали лучистые морщинки. – Что же остается делать, ну, скажем, вашему Сергею, коли страсть у него появилась к геликоптерам?

– Напраслину они вам говорят, – возмутилась Анна Егоровна, и ее голубые глаза сразу потемнели. – Кто их здесь держит? Пожалуйста, на все четыре стороны, – она широко развела полные руки. – Учись хоть в академии! Но только шалишь! – погрозила она кому-то пальцем, может быть Сережке. – Домой приезжай, когда ученье закончишь. Нам теперь ученые, ой, как требуются… Кстати скажите, – обратилась она к Павлу Григорьевичу, – у вас там, в институте, лишнего инженера нет по высокочастотным приборам? Не хватает нам своих-то.

– Поговорю, поговорю, многоуважаемая Анна Егоровна, – вежливо склонился столичный гость. – Может, в соседних отделах кого и уломаем.

– Да чего ж там у соседей, – небрежно заметила хозяйка. – Вы своих спросите.

– Кого ж я вам отдам? – вдруг стал серьезным начальник отдела. Он даже испугался. – Мне все нужны.

– Вот и мне тоже. – Анна Егоровна лукаво повела бровью. – Чего ж я своих буду отпускать… То-то! – заключила она. – Значит, договорились по-хозяйски. Не беспокойтесь, ваших сманивать я не хочу, но и за своих постою. – Глаза Кудряшовой снова сделались холодными и властными. – А то я вижу, как ваш Васенька моего главного радиста обрабатывает. Конечно, я в Петушке не сомневаюсь, не такое у нас в колхозе воспитание, чтобы от своих убегать, но все-таки, к примеру, я должна об этом вам сказать как начальнику.

– Прелестно, – приложил руку к сердцу Павел Григорьевич. – Отныне я не допущу никаких посягательств на самое главное богатство в колхозе. Ваши специалисты – это золотой неприкосновенный фонд. Для меня он… под замком. Но, – Павел Григорьевич оглянулся и, убедившись, что приезжие техники заняты разговором с Васенькой, продолжал, несколько понизив голос, – некоторых моих инженеров, правда очень молодых, сильно увлекает… так сказать… романтика ваших больших дел. Они видят здесь весьма широкие возможности в применении своих сил и способностей. Кроме того, – продолжал он, и его красное лице все более и более багровело, – так сказать… природные условия… Знаете ли… эти поля… каналы, озера… Дружеское отношение и гостеприимство… Ну, в общем, вы меня понимаете! – закончил он неприятный для себя разговор и полез в карман за платком.

– Да, поля и озера… – будто не слыша его последней фразы, вздохнула Анна Егоровна. – Благодать у нас… А что еще будет годика через три! Я так считаю, – убежденно сказала она, смотря на видневшиеся вдали девичьеполянские строения. – У нас есть все, чем богат город. Да мы ничем теперь от вас и не отличаемся: закончится строительство, будут тоже называть Девичью поляну городом, только вот производство у нас другое. – Анна Егоровна широким жестом указала на поля. – Ну, а люди, – загадочно усмехнулась она, – они сами будут выбирать, что им любо. Кому нравится десятый этаж, а кому хорошая хата у реки.

– Положим, это вы напрасно, – с легкой обидой заметил Павел Григорьевич. Реки-то у вас и нет.

– Будет, – спокойно сказала председательница и упрямо поджала губы.

– Смело! – инженер иронически улыбнулся. – Так сказать, никаких пределов для мечтаний?

– Вы же нам в этом помогаете. А мы привыкли верить нашим ученым.

Кудряшова посмотрела на блестящие антенны тракторов.

Павел Григорьевич не мог не оценить по достоинству простой, но вместе с тем довольно тонкий комплимент Анны Егоровны.

…Инженер, которого почему-то все звали очень ласково – Васенькой, быстро взбежал по тонкой лестнице на пункт управления.

Начиналась новая серия испытаний.

Пока техники из группы Павла Григорьевича бегали с приборами по пахоте, определяя напряженность поля в разных местах, Багрецов и Тимофей знакомились с установкой.

Бабкин предусмотрительно не подходил близко к фургону даже с противоположной стороны параболоида.

Мало ли что еще может загореться в кармане! Там, рядом с бумажником, лежат ключи. Тимофей их поминутно ощупывал: не раскалились ли? Он знал, что в поле высокой частоты металл не только нагревается, но и плавится. Приятного мало, если сквозь прожженный карман расплавленная капля поползет по ноге.

Нет, конечно. Бабкин был спокоен. Васенька ему все объяснил про антенны. Они так хорошо рассчитаны и сконструированы, что с противоположной стороны параболоида энергия практически совсем отсутствует. Виток проволоки на фуражке случайно попал в резонанс с частотой мощного генератора, а так бы и не нагрелся. Даже в луче, идущем от параболоида, не смогут раскалиться металлические предметы. Только большая антенна на тракторе, настроенная в резонанс с волной генератора, находящегося в фургоне, собирает достаточно энергии для того, чтобы (после выпрямления) привести в действие электромотор трактора.

Однако Бабкин не совсем уверен, что эта высокая частота безопасна для человеческого организма. За своим здоровьем Тимофей следил, по утрам занимался гимнастикой и делал холодные обтирания. Болел он редко, не то что Димка-неженка, и вдруг из-за какого-то любопытства «железное здоровье» Тимофея пошатнется. Нет уж, лучше подальше от греха!

Бабкин ходил вокруг да около в то время, как Вадим чуть ли не влезал в самый параболоид. Еще бы, ему только чудеса подавай!

Не спеша, выпятив кругленький животик, шел Павел Григорьевич к пульту управления. Бабкин еле успел оттащить Вадима от машины.

– Неудобно все-таки, – буркнул он ему. – Держи себя посолиднее. Посмотришь, не студент, а любопытный первоклассник с леденцом во рту.

Вадим невольно проглотил конфету. «Удивительная наблюдательность у этого Бабкина!» – с раздражением подумал он.

Павел Григорьевич обратился к Багрецову:

– Мне Анна Егоровна сказала, что вы с товарищем тоже являетесь членами колхозной изобретательской бригады. – Он сдвинул панамку на лоб. – Очень, очень похвальна. Мне тут показывали ваши полевые индикаторы. С хорошей выдумкой и грамотно сделаны. Поздравляю… Кстати, вы когда кончаете институт?

– Через два года, – Багрецов сказал это с сожалением.

– Так, так, – машинально заметил Павел Григорьевич. – Долгонько. Ну, ничего, тогда поговорим, поговорим.

Он хотел было идти дальше, но Багрецов его задержал.

– Извините, пожалуйста, – нерешительно начал он, снял и затем опять надел шляпу. – Если это возможно, то прошу сказать, на каком расстоянии от передатчика энергии могут работать ваши тракторы?

– Пока только километр, но это не предел. Правда, практически такого расстояния вполне достаточно. – Павел Григорьевич добродушно улыбнулся. – Знаю я вас, молодежь! Начитались всяких фантастических романов и прожектов. Наверное, думаете: чепуха – один километр. Нам это вполне понятно, так как романисты и фантазеры рассчитывали, что первые опыты передачи энергии на расстоянии будут осуществлены на транспорте. Конечно, для самолета, получающего энергию, так сказать… из воздуха, километр вообще не расстояние, для автомобиля тоже…

– Но у нас же в Союзе были опыты, – не удержался Вадим.

– Знаем, – снисходительно заметил Павел Григорьевич, и на его красном лице запрыгали смешливые морщинки. – Вы хотите сказать о высокочастотном транспорте, впервые в мире разработанном нашими инженерами? Но в данном случае можно рассчитывать только на городской транспорт, так как должны прокладываться специальные антенны под землей. Они служат своеобразными рельсами, с которых нельзя сойти. Это, как говорится, частный случай. – Он помолчал. – Пожалуй, раньше никто не предполагал, что первые опыты передачи энергии по воздуху будут практически осуществлены в сельском хозяйстве. На самом деле вы как следует вдумайтесь в этот вопрос. Почему так случилось?

– По-моему, потому, что трактор ходит на ограниченном участке, – вставил свое слово Тимофей.

– Ну, понятно! – обрадованно согласился инженер, кивнув головой, отчего его панамка сползла совсем на лоб. – Недаром мы сейчас широко применяем электротракторы, за которыми тащится кабель. Никому бы в голову не пришло, даже много лет тому назад, сделать электромобиль с разматывающимся кабелем. Все дело в расстоянии! – Он взмахнул рукой и с увлечением продолжал: – Сейчас мы разработали генераторы с очень высоким коэффициентом полезного действия и такие антенные системы, что, пожалуй, можно всерьез говорить о применении высокой частоты для питания сельскохозяйственных машин. В данном случае мы освобождаемся не только от кабеля. На тракторе нет человека.

Машины снова поползли по полю. Внизу, под решетками антенн, вспыхивали разноцветные фары. Они были защищены козырьками от солнца, такими же, как светофоры на железнодорожных станциях.

– По этим сигналам, – подробно объяснял Павел Григорьевич, видя перед собой вполне компетентных слушателей, – человек, который управляет тракторной колонной, может судить о работе машин: правильно ли они держат курс, какова глубина вспашки, и так далее. Пользуясь кодом цветных сигналов, опытный глаз сразу определит, идет ли трактор по ровному месту или на пути попался небольшой холм. Всегда на пульте, нажатием соответствующей кнопки, можно изменить наклон лемехов, повернуть машину или возвратить ее обратно. Конечно, никакие сцепщики на наших тракторах не нужны, – с улыбкой закончил он. – Для нас эта специальность – полнейший анахронизм.

– Необыкновенно, – не удержавшись, воскликнул Вадим. – Значит, мы эти машины скоро увидим на многих полях… Тогда обычный трактор будет нам казаться таким же, как вы сказали, «анахронизмом», вроде как сейчас лошадь с плугом. Еще Маяковский о подобном случае написал в шутку: «А лошадь пускай домашней животною свободно гуляет промежду собак».

Павел Григорьевич залился тонким радостным смехом.

Подошла Анна Егоровна. Она только что говорила по радиотелефону, установленному в ее «Победе».

– Уж и не знаю, как вас благодарить, родные мои, – сказала она, смотря блестящими глазами на московских студентов. – Телефон вот выручает. Если чего потребуется, всюду меня разыщут. Да я и не беспокоюсь: любого бригадира и звеньевую могу вызвать к своей трубочке. – Она обратилась к Павлу Григорьевичу: – А в городе можете вы из своей машины с кем нужно по телефону разговаривать?

– Видите ли, милейшая Анна Егоровна, – с некоторой снисходительностью заметил инженер, – распространение ультракоротких волн в больших городах затруднено… наличие железобетонных зданий, помехи…

– Вот то-то и оно, помехи, – усмехнулась хозяйка. – А нам тут никто не мешает. Воздух чистый, сколько душеньке угодно. Да и вообще человеку у нас просторно. Вот вы давеча насчет геликоптеров намекнули, что, мол, страсть как ими заболел Сережа Тетеркин. Что, мол, он теперь будет делать? – Кудряшова комично развела руками. – А я так скажу: в хозяйстве нашем эти машины очень нужны. На правлении поговорим, да и купим геликоптер. Мы же как никак, а миллионеры. Вот и получается, дорогой мой Павел Григорьевич, что если по серьезному к нашему вопросу подойти, то, пожалуй, через несколько лет вся самая наилучшая техника из города будет в колхозах. – Анна Егоровна взглянула на инженера, и в глазах ее засветились веселые огоньки. – Как вы думаете?

– Конечно, будет, – согласился инженер и, вздохнув, снял панаму. – Только вот я беспокоюсь насчет своей просьбы… – Он вытер блестящую лысину. – Как вы скажете?

– Это какая-такая просьба? – будто не понимая, спросила Анна Егоровна и по-девичьи опустила ресницы, чтобы не выдать лукавинки в глазах. – Простите, запамятовала.

– А вот… так сказать, эта техника, затем воздух. Могут прельститься некоторые… Знаете ли, все-таки… романтика сильная вещь, как я вам скажу… У меня сын чуть в какую-то Варсонофьевку не убежал. Я в данном случае, конечно, применил всю полноту своей родительской власти, а со взрослыми труднее. Разве запретишь? Да и совестно как-то. – Он виновато посмотрел на хозяйку. – Кто знает, может, человек в колхозе найдет свое настоящее призвание. Всякие случается.

– Вот и я об этом говорю. Зачем препятствовать?

Павел Григорьевич нахмурился. Не получился разговор.

– Машины в МТС останутся? – после некоторого молчания спросила Анна Егоровна. – Да вы не сомневайтесь, они оправдают себя.

– Не в этом дело, – замахал на нее руками инженер. – Пойдут тракторы… спасибо скажете… но… – он понизил тон, – тут у меня некоторые просятся при них остаться. – Инженер, искоса посмотрел на Васеньку. – Да не выйдет ничего, – сурово добавил он. – Не выйдет, милейшая Анна Егоровна!

– Ну, коли так, – охотно пришла ему на помощь хозяйка, – у нас в колхозе свои специалисты найдутся. Самохвалова, можно сказать, вроде инженера. Ей за испытание новой косилки из Москвы благодарность прислали. Пусть вон тот, меньшенький, специалист ее подучит, – она указала на Васеньку.

– Этого-то я и боюсь… – задумчиво протянул Павел Григорьевич и, приподняв край панамки, почесал за ухом. – Что-то за последнее время наш молодой электрик стал очень интересоваться механическими конструкциями, особенно косилками. Оказывается, этими машинами у вас управляет девушка, которая… вроде инженера…

Павел Григорьевич потер себе подбородок и молча отошел к фургону.

Бабкин проводил его глазами. Ему раньше казалось, что настоящие ученые совсем другой народ: строгие, угрюмые, сидят в кабинетах, и никто их не видит. Правда, у себя в институте он встречал разных людей, но вот такого, как Павел Григорьевич, впервые. Ходит себе в панамке, будто дачник на рыбалке… А ведь здесь, на полях, решается сложнейшая задача – практическое осуществление давнишней мечты человека – передачи энергии на расстояние… Наверное, ученые всего мира сразу бы заволновались, узнав об этом открытии. Каждый из них захотел бы хоть одним глазком взглянуть на необыкновенные опыты.

«Почему же Павел Григорьевич спокоен? – Бабкин смотрел на него издали. Или он так уверен в своих машинах? Почему его сейчас интересует судьба Васеньки, так же как и Анну Егоровну каждый человек в ее колхозе? Кто бы мог представить себе, – размышлял Тимофей, – что настанет время, когда начальник отдела крупнейшего исследовательского института, работающего буквально в фантастической области, станет спорить с председателем колхоза о творческих кадрах? Васенька может остаться в Девичьей поляне с таким же успехом, как и Сергей Тетеркин может переехать на работу в лабораторию к Павлу Григорьевичу».

Бабкин поискал глазами Вадима. Тот уже забрался к Васеньке на вышку и оттуда с восторгом наблюдал за машинами. Ветер поднял вверх его курчавые волосы, казалось, что они взлетели от удивления.

«Нет, – снова подумал Тимофей, – самое удивительное не в «тракторах без людей», а именно в людях, которые их строили. А создавал эти машины и Павел Григорьевич, и Тетеркин, и Анна Егоровна, и весь талантливый советский народ».

Пытаясь взобраться на холм, внизу рычал мотоцикл. Анна Егоровна прислушалась.

– Узнаю отчаянную. Антошечкина надсаживается. – Мотоцикл, преодолевая крутой склон, ревел и задыхался. – И чего это она так рано прискакала? – удивлялась Анна Егоровна, смотря на тропинку, где уже показался мотоцикл.

Стеша склонилась над рулем, се лица не было видно. Ярко горела красная спортивная шапочка, лихо заломленная набок.

Мотоцикл выскочил на середину небольшой полянки, где производились испытания, и сразу остановился. Удалая мотоциклистка чуть не вылетела вперед через руль.

– Погоди, я до тебя доберусь, – недовольно проворчала Анна Егоровна и еще туже затянула концы своего платка. – Не бригадир, а циркач! От рук отбилась девка, чуть на голове не стоит.

Стеша только сейчас заметила, что на нее смотрят посторонние. Она ловко поправила шапочку и, оставив мотоцикл, направилась к Анне Егоровне.

Шла она, чуть приподнимаясь на носки. Даже самые высокие каблуки казались ей низенькими. Ходила она так, вероятно, потому, что хотела казаться выше, но ворчливой председательнице казалось, что и ходит-то она не по-людски, а как акробатки в цирке, когда раскланиваются перед публикой.

– Докладываю, Анна Егоровна, – с легким вежливым поклоном начала Антошечкина, искоса поглядывая на инженеров (приехавших друзей она еще не успела разглядеть): – все ваши задания выполнены досрочно. Не хочу зря говорить, – по привычке сказала она, – но думается мне, что завтра для лаборатории все химикаты будут доставлены. Наряды выписаны. – Она вытащила кипу бумажек из модной сумочки. – Туркин, – знаете, такой длинный жилистый дядька из Райпотребсоюза, – не хотел нашими делами заниматься. «Химики, говорит, – вы, а не колхозники. Фокусы разводите». Не стерпела я, – Стеша мило потупилась. – Он этих химиков навсегда запомнит.

– Да уж понятно, – Анна Егоровна со смехом ущипнула девушку за щеку. Длинному дядьке, наверное, не поздоровилось, коль он твою химию затронул.

– А как; же, товарищ председательница, – согласилась Стеша, весело сверкнув глазами. – В районе нам разговаривать приходится солидно. На наш колхоз все смотрят… А я как никак бригадир.

Стеша стояла перед Анной Егоровной скромная и тихая. На слегка запыленном темно-синем костюме блестела золотая звездочка.

Из-за фургона показался Бабкин. Он пытался напустить на себя равнодушный вид: дескать, это вполне случайная встреча и он лишь подошел затем, чтобы засвидетельствовать свое почтение знатному полеводу, Герою Социалистического Труда.

– Тимофей Васильевич! – «знатный полевод» всплеснула руками и, сжав у подбородка кулачки, застыла в изумлении. Она не видела Бабкина два года и сейчас была потрясена его солидной внешностью.

Окончательно убедившись, что из картуза донышко совсем вывалилось, будто вырезанное аппаратом для выжигания, Тимофей взял у Багрецова шляпу. Он не привык подставлять и без того светлые волосы солнцу. Выгорят начисто, они и так похожи на бахрому от накрахмаленного полотенца.

И вот сейчас Бабкин представился Стеше в серой летней шляпе. Белый плащ, который ему навязал Вадим, был небрежно перекинут через плечо. Потрясающая внешность! Правда, шляпа спускалась на глаза и мало гармонировала с сапогами, но все это очень понравилось Стеше. Девушка – модница, что греха таить, только таким и хотела бы всегда видеть Бабкина!

Покачиваясь на своих высоких каблучках, Стеша смотрела на него и ждала, что-то он скажет ей. Целый месяц не получала она писем от Тимофея. Мало ли какие неожиданности могли произойти за этот срок?.. Стеша чувствовала, что сердце у нее колотится, как после быстрого бега. Ей не хватает дыхания… Она ждет!

Бабкин растерялся. Он смотрел то на нее, то на Анну Егоровну; ему было неудобно в присутствии постороннего человека заговорить со Стешей. И Димки тоже, как назло, нет здесь. Он бы выручил.

Тимофей чувствовал себя в отчаянно глупом положении. Он даже не поздоровался… Анна Егоровна испытующе смотрела на него. Она чем-то недовольна. Ну, что бы сделал сейчас Димка при такой встрече? Он изучил все правила тонкой вежливости, а Стеше это особенно нравится.

Сам не знал Бабкин, как все случилось. Точно во сне он подошел к Антошечкиной, пробормотал какое-то приветствие и, склонившись, неловко поцеловал ее руку.

Знатный полевод приняла это как должное. Вот это обращение! Ее побледневшее лицо осветилось чудесной улыбкой.

– Добро пожаловать, Тимофей Васильевич!

Анна Егоровна переводила глаза то на одного, то на другого. Вот так молодцы! Ай да меньшенький! Что же это дальше будет? Стеша тоже хороша! Ну, что поделаешь с этими кадрами? Растили мы полевода, и вдруг… Хозяйка чутьем угадывала, что все это неспроста. Не такие они ребята… Горестно стало ей. Бабкин – москвич, у него свои дела. Возьмет девку в Москву – и подминай, как звали! «Разве можно препятствовать!» – вспомнила она своя разговор с Павлом Григорьевичем, а тут же ему посочувствовала. «Да, видать, каждому начальнику приходится солоно, – вздохнула она. – Что сделаешь, растут наши дети, растут».

Она задумалась. Когда председательница вновь подняла голову, рядом с ней уже никого не было. Друзья ушли в тень тополей. Стеша держала мотоцикл за руль. Бабкин облокотился на седло и с сияющим лицом смотрел на девушку. Наверняка, он ничего не слышал из того, что она рассказывала ему. Заметив взгляд Анны Егоровны, Тимофей быстро наклонился и деловито стал ощупывать шины мотоцикла.

ГЛАВА 6

ЯСНЫЙ ГОРОД

И планы,

что раньше

на станциях лбов

задерживал

нищенства тормоз

сегодня

встают

из дня голубого,

железом

и камнем формясь.

В. Маяковский

Анна Егоровна уже давно уехала на поля кок-сагыза, оставив Стешу и московских техников на холме. Антошечкиной не терпелось, она хотела тоже отправиться вместе с председательницей, но Анна Егоровна запротестовала.

– Нечего! – решительно сказала она. – На кок-сагызе машина не первый день испытывается. Там и без тебя обойдутся. Погляди за новыми тракторами. Чай, тебе придется по этой пахоте озимые сеять. Насчет науки я не сомневаюсь, продолжала она. – Инженеры свои машины знают. А вот насчет агротехнических тонкостей не грех полеводу и поговорить с инженерами. Может, помощь какая им от тебя понадобится.

Друзья решили пообедать на холме.

Анна Егоровна перед отъездом вызвала по радио повара с ближайшего полевого стана.

Он приехал с блестящими термосами, надел белый колпак и начал разливать чудесную окрошку, пахнущую свежестью и укропом. В каждую тарелку повар клал кусок прозрачного льда.

– Такую «ледовитую прелесть» я ел только в московском ресторане «Аврора», – хвалил искусство мастера кулинарии любивший покушать Павел Григорьевич. Он жмурился от удовольствия и гладил себя по груди. – Откуда вы лед получаете?

– Наш консервный завод производит, – почтительно отозвался повар Тихон Данилович, сухонький старичок с седыми обвисшими усами. Он еще до революции работал в каком-то петербургском ресторане. – В этом деле у нас задержки нет. Обратите внимание – свой деликатесный горошек, – словоохотливо пояснил он, ловко выкладывая гарнир на блюдо.

– Высший сорт, – говорил он. – Московский дегустатор на наше колхозное производство приезжать изволили, весьма хвалили. Раньше потребляли в ресторанах высшая знать да именитое купечество…

Тихон Данилович, как жонглер, орудовал вилкой и ложкой, держа их в одной руке, и, словно щипцами, накладывал мелкий зеленый горошек.

– А вот извольте видеть, – продолжал он, открывая консервную стеклянную банку. – Высший деликатес – патиссоны. Сейчас продукция нашего колхоза. Обратите внимание на марку.

– Простите, – грубовато перебил повара Павел Григорьевич, с вожделением смотря на «высшие деликатесы». – Вот вы все повторяете: нашего колхоза, нашего производства… Какой же вы колхозник?

Повар слегка обиделся. Он заморгал своими бледными старческими веками. Усы его опустились еще ниже.

– Не извольте беспокоиться, – с достоинством ответил он. – Принят общим собранием. К внучке приехал, по слабости здоровья. Но так и остался, – он виновато развел руками. – Кулинарное искусство стало в чести у наших колхозников. Раньше, извините, – он задержал на весу тарелку, которую подавал московскому инженеру, – сельский народ не понимал тонкостей нашего ремесла. Как говорится, щи да каша… А сейчас, изволите-с видеть… – Он поставил перед ним тарелку.

На тарелке аппетитно сочилась маслом обжаренная в сухарях котлета с куриной ножкой. Павел Григорьевич снял панамку и с шумом потянул ноздрями.

Вадим от удовольствия закрыл глаза.

– Вы Лену Петушкову помните? – обратилась к нему Стеша.

– Ну, еще бы! – отозвался Вадим, все еще смотря на тарелку. Трактористка, тоненькая такая девочка с всегда прищуренными глазами и очень красивая. Как сейчас помню ее выступление на собрании.

– Так вот, – продолжала Стеша. – Наш главный колхозный повар Тихон Данилович. – ее дед. Он и на консервном заводе специалист и в нашем ресторане…

Взглянув на нее, Вадим хотел что-то сказать, но Стеша опередила его:

– Вы думаете, что мы только одной техникой занимаемся? – Она сморщила вздернутый нос. – Нет. Самые разные опыты делаем… Не хочу зря говорить, но думается мне, что должны мы сейчас совсем по-новому перестроить свою жизнь. На одних машинах к коммунизму не доедешь. – Стеша будто невзначай взглянула на Бабкина и, получив его молчаливое одобрение, мечтательно продолжала: – Мы по вечерам сидели у Никифора Карповича и все – хотели по-настоящему узнать, каким у нас в Девичьей поляне коммунизм будет. – Антошечкина склонила голову набок и кулачком подперла подбородок. – А потом и порешили по ступенькам к нему идти. Каждый день хоть на одну приступочку подниматься. Пусть покажутся мелкими наши дела, но если в каждом колхозе, на каждом заводе тоже так будут подниматься, то скоро вся страна придет к коммунизму… Я так понимаю.

Девушка смущенно оглядела слушателей, словно искала на их лицах сочувствия.

– Стеша, милая! – восторженно воскликнул Вадим. – Да ведь эту твою мысль прекрасно выразил Маяковский.

Коммуна

не сказочная принцесса,

чтоб о ней

мечтать по ночам.

Рассчитай,

обдумай,

нацелься

и иди

хоть по мелочам.

Багрецов горячо, с чувством прочитал эти стихи.

– Вот об этих мелочах я и рассказываю. – Стеша посмотрела на Павла Григорьевича. – Вы тоже городской человек, поэтому, может, и странной вам почудится наша затея. – Она поправила на голове блестящие косички. – Скоро мы все перейдем на открытый счет. Будем получать со склада по потребностям, а пока ввели этот открытый счет в колхозном ресторане. Название у него «Колос»… Мы по-настоящему стали богатыми, и у многих колхозников деньги лежат не на личных сберкнижках, а в банке, на счету у колхоза. Все, что нужно этим людям, дает колхоз. Кстати о мелочах: Тихон Данилович курсы поваров организовал. Сейчас некоторые наши девушки уехали в город продолжать образование. – Стеша держала куриную ножку, кокетливо отставив палец. – Очень понравилась им эта профессия…

– Искусство, Стешенька, искусство! – многозначительно поднял усы Тихон Данилович. – Наше маленькое консервное производство сейчас на широкую дорогу выходит, вроде как завод у нас получается. Огурчики девичьеполянские вы в Москве не пробовали? – обратился он к Павлу Григорьевичу.

– А кто его знает! – простодушно ответил инженер. – Может, и попадались.

– У нас же особенные!

Повар был истинным рыцарем пищевой промышленности и в то же время патриотом своего колхоза. Ловким движением он вывалил на блюдо банку мелких корнишонов.

Крохотные огурчики лежали среди укропа, листьев черной смородины, вишни, пахучих трав, как будто только что сорванные с грядки.

– Мы, как говорится, свято бережем «фабричную марку» нашего колхоза, говорил Тихон Данилович, снимая вилкой траву с огурчиков. – Найдите здесь хоть один кривой среди этих малюток.

– Да не все ли равно. – Павел Григорьевич с аппетитом смотрел на деликатесные корнишоны, которые, казалось, сами хотели прыгнуть в рот. – Вкус тот же.

– Ваша правда, – согласился повар. – Но… – он развел руками, некрасиво. Сквозь банку-то все видно. В следующий раз, когда вы захотите полакомиться деликатесами, спрашивайте только девичьеполянские консервы. Их у нас уже шестнадцать видов! – У повара гордо приподнялись усы. – Есть спаржа… Зеленые помидоры. Они у нас, как моченая антоновка. А компоты наши? Не слыхали? А варенье? Доложу вам, что только наше клубничное варенье да Черкасского завода на Украине понимающие люди называют «высшим совершенством».

– Тут даже не в этом дело, – перебила Стеша восторги Тихона Даниловича. Она старалась не смотреть на Бабкина, который все время наблюдал за ней. – На продукцию нашу не жалуются. Сырье для переработки тоже есть. Огородная бригада получает большие урожаи этих овощей… Со всего района люди к нам учиться приезжают. А самое главное – наши колхозники уже не сезонные рабочие. На консервном заводе работа идет почти круглый год, да и на других наших производствах, ну, скажем, у Буровлева, тоже самое… Не хочу зря говорить, но думается мне, что именно это самое важное. Скажите, – быстро обратилась она к Вадиму: – чем теперь наши рабочие отличаются от городских? Да и вообще наша Девичья поляна – от города?

Моторист, сидевший рядом с Багрецовым, внимательно посмотрел на него, как бы ожидая ответа. Но тот только развел руками. На самом деле, возражать не приходится.

Стеша из-под рыженьких бровей озорно взглянула на Вадима.

– Насчет нашего ресторана тоже не сомневайтесь, – добавила она. – Не хуже, чем у людей…

– Это уж вы мне поверьте, – Павел Григорьевич, похлопал юного москвича по коленке. – Мы каждый день в «Колосе» ужинаем, хоть нам открытого счета там и не положено. Самое интересное, что у колхозников вкусы переменились. Все мы грешны, – инженер сморщился и сделал постную физиономию. – Рюмочку-другую нет-нет, да и пропустим. Вы меня, конечно, извините, – с виноватым поклоном повернулся он к Стеше. – Это разговор не для девушек и ваших, так сказать, сверстников. Но я не могу не привести этого примера. Меня удивило, что почти все посетители ресторана, так сказать, не водочку предпочитают, а, скажем, сухое или десертное вино.

– Это уж в привычку вошло, – обрадовался старый повар, и его длинные усы задрожали от удовольствия. – Все как есть наш клиент понимает. К рыбному требует белое холодненькое, а к мясному – красное. Обратили внимание, повернулся он к улыбающемуся Павлу Григорьевичу: – в меню у нас рекомендательный список находится, какое вино к чему больше подходит. Ну, это, как полагается, для приезжих…