Текст книги "Синие шинели (сборник)"

Автор книги: Владимир Короленко

Соавторы: В. Кравченко,Ю. Кузнецов,Иван Плескач,Кабыш Баялин,С. Кыдырбаев,В. Якуб,Марк Веледницкий,Геннадий Работнев,Х. Султангалиев,Г. Смирнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

– А что он, Епифанов, сделал вашему сыну?

– Пить приучил, на темные дела таскал, вот что, – с горечью ответила старуха. – Молчала я, дура, боялась, в тюрьму Ваську упрячут. А лучше бы… Там бы воспитали. Все равно теперь не человек Васька-то мой… Дохлый он, за водку жизнь продаст.

Разговор этот происходил на веранде. В комнате старший оперуполномоченный угрозыска Лыков и следователь прокуратуры Туспеков с удивлением рассматривали четкий след, оставленный кем-то на подоконнике.

– Черт его знает, – сказал Лыков, – собака так легко взяла след с веранды в сад, а тут, мне кажется, кто-то ушел через окно на улицу.

В это время в саду послышались говор, шаги.

– Свои, – откликнулся Жуков на предупредительный возглас старшины.

Панченко сошел с веранды, вгляделся в темноту сада.

– Ведут кого-то, – сказал он.

Из-за деревьев вышли Жуков и Егорычев со своим Барсиком. Жуков подталкивал сутулого, обросшего рыжей щетиной парня с заложенными назад руками. Увидев приведенного, понятая охнула.

– Васька, – только и сказала она.

– Догнали у Большого карьера, – докладывал Жуков. – Залез в канализационную трубу и сидит. Это нашли у него. – Жуков протянул начальнику горотдела две двадцатипятирублевки и килограммовую фаянсовую гирю, завернутые в носовой платок. – Больше ничего не обнаружено, товарищ подполковник, – закончил Жуков. – Место задержания осмотрено тщательно. Задержанный ничего не говорит.

Васька бессмысленно хлопал глазами. Начальник милиции и его помощники знали, что этот человек умеет ловко выпрашивать деньги в поездах и на базарах, покупать и с выгодой перепродавать вещи. Не такой уж он идиот, особенно когда трезв. А сейчас нет ни малейшего признака, что пил.

Допрашивал его Ахметов долго и упорно. Васька тоскливо смотрел в сторону и ничего не отвечал.

Тем временем из больницы вернулся Рогов. Носова пришла в сознание, и с нею разрешили поговорить. Она сообщила, что ударил ее дурачок Васька, сосед. Он вызвал ее из дому, сказал, что на пустыре муж лежит пьяный. Когда Дарья поняла, что Васька врет, и хотела вернуться домой, он ударил ее чем-то тяжелым. Дарья хотела еще что-то сказать, но ей стало плохо.

Доклад свой начальник угрозыска делал при задержанном, и Ахметов с интересом наблюдал, как тусклые Васькины глаза вдруг ожили, забегали.

В то время, когда в городе на Дачной Ахметов допрашивал Ваську, а в горах, под шум дождя в маленькой палатке шел разговор между Николаем и его «гостем», по дороге к отдаленной усадьбе совхоза «Горный богатырь» мчался грузовик. За рулем сидел атлетически сложенный мужчина лет сорока с угрюмым и волевым лицом. Это был Митька-дезертир.

В предгорьях шел дождь, Митька спешил.

После неудачного посещения квартиры Дарьи, когда ему пришлось убегать через окно, он понял: о его приезде в город знает милиция. Не зря старый знакомый Панченко с молоденьким хлопцем в штатском в поздний час появились у Дарьи. Их он хорошо видел из неосвещенной комнаты.

Выскользнув ужом в окно, когда работники милиции входили в дверь Дарьиной квартиры, Митька побежал по улице, хоронясь в тени забора. Ему повезло. Возле утонувшего в яблоневом саду особняка стоял грузовик. Из-за забора доносился разноголосый шум.

– Гуляют, – определил Митька и нажал ручку дверцы автомобиля. Та легко поддалась.

Острием лезвия складного ножа Митька умело включил зажигание. Несколько минут петлял по темным окраинным улицам. Погони не было. Потом вырвался на простор загородного шоссе.

«Уйти, уйти подальше, добраться до берлоги. А там деньги, с деньгами – через перевал, на самолет», – лихорадочно думал Митька, нажимая на акселератор. Дорога здесь хорошая.

Жалко, пистолет не нашел у Дашки… Сволочь баба, вышла замуж, выкинула, небось.

Беспокоило его и еще одно обстоятельство, которое, собственно, и заставило осторожного в своих действиях Митьку приехать за спрятанными в горах деньгами. Он узнал, что его компаньон по ограблению инкассатора Тимка Криков сбежал из колонии, где сидел за мелкую кражу. Тимка знает, где спрятаны деньги, и может завладеть ими.

Одному ему, конечно, не добраться до пещеры. По скалам лазить не умеет, утешал себя Митька. Метров на десять опускаться надо почти по отвесному камню. Куда Тимке!

Теперь бы до света добраться до Сухой балки, а там – машину под откос и через гору – в Узкую щель, и никакая милиция не достанет…

* * *

– Ладно. Дождь перестанет, пойдем в вашу таинственную пещеру, – сказал Николай. – Для геолога скала, как асфальт московский. А теперь давайте спать.

Тимофей забрался в спальный мешок и почти тотчас захрапел.

«Вот сейчас бы его и сцапать, скрутить, – подумал следователь. – Но где эта проклятая пещера? Ищи потом, как иглу в стоге сена».

* * *

Рассвет застал Жаляла у пенящейся Безымянки. Река беснуется в каменистых берегах, моста нет и в помине. С сожалением посмотрел он на близкий и совсем недоступный сейчас противоположный берег. Он так торопился, а теперь придется идти в обход, через Сухую балку. Это не близко, но там можно переправиться. Жаль, что часть груза придется оставить на ферме: тяжеловато нести будет.

Светало, гуще ложился туман. Жалял поежился от сырости, вскинул на плечи тяжелый рюкзак и двинулся в обратный путь. Опять пришлось идти вверх по узкой и крутой тропе, потом пошла старая, заброшенная дорога, по которой когда-то ездили в каменоломню за щебнем.

Здесь, вверху, туман не такой густой, как на берегу, но зато из ущелья дует холодный, пронизывающий ветер. Жалял поднял воротник и зашагал быстрее.

До фермы километра четыре-пять. Учитель уже хотел было свернуть на тропинку – сократить путь, но вдруг остановился. Впереди послышался гул мотора. Навстречу шла машина.

«Куда? – подумал Жалял. Впереди обрыв, неужели не знает? Впрочем, в тумане может и не заметить». Он вышел на дорогу, поднял руку:

– Стой!

Машина не остановилась, не сбавляя скорости, она мчалась прямо на стоявшего посреди дороги человека. Жалял едва успел отскочить в сторону.

«Пьяный, – мелькнула мысль. – Или сумасшедший? Как бы то ни было, нужно предупредить несчастье. Метров через триста дорога кончается, там обрыв. Да и ближе, сразу за поворотом, такие рытвины, что перевернуть машину не мудрено».

Жалял сбросил с плеч груз, побежал вслед за машиной, еще толком не соображая, что будет делать. Грузовик, уже круто накренившись, делал поворот. Вот он скрылся за выступом скалы.

Каримов рванулся вперед. Ветер дует навстречу. Вдруг за поворотом, где скрылась машина, раздался глухой удар. Лязгнуло железо, шум мотора стих.

Так и есть, разбился! Жалял на секунду остановился, потом опять побежал. Недалеко за поворотом, уткнувшись в большой камень, стоял грузовик. Слышно, как в радиаторе кипит вода. Возле – никого. Где водитель? Неужели несчастье? Может быть, ранен?

Осмотрелся вокруг, сложил рупором руки, крикнул в туман:

– Эге! ге-гей!

«Е-э-э-й…» – откликнулось в ущелье эхо, и все стихло. Откуда-то сверху доносился слабый шум ветра.

Каримов достал из футляра восьмикратный бинокль, с которым никогда не расставался в походе, вскинул к глазам: простым глазом в тумане трудно что разглядеть. И вдруг на ближайшем косогоре – он это ясно увидел в увеличении – мелькнула фигура. Человек карабкался по тропе. С секунду видел это Жалял, потом опять все заволокло белым туманом. Учитель опустил бинокль.

«Этому моя помощь не нужна, – нахмурившись, решил он. – Наоборот, я ему, кажется, помешал. Не нужно обладать проницательностью детектива, чтобы понять, что этот торопливый человек приехал сюда не за эдельвейсами».

Жалял еще раз осмотрел машину, которая крепко засела передними колесами в рытвине. Он записал номер и решительно зашагал в сторону фермы.

Сообщение пришлось передавать в город по этапам. С фермы Жалял созвонился с центральной усадьбой совхоза, а телефонистка оттуда связалась с городом. Только через полчаса она передала ответ.

– Вас просят, очень просят ждать на ферме, не уходить, – услышал Жалял далекий голос. – Из города выехали люди.

Медленно потянулись минуты. Долго ждал учитель, с нетерпением поглядывая на часы. Хорошо еще, что его развлекал только что проснувшийся неугомонный сынишка заведующего фермой. Он завладел биноклем и часто выбегал смотреть на дорогу. Наконец, радостно сообщил: «Едут! Едут!».

Из «газика» вышли четверо. Двух Каримов знал хорошо – начальника горотдела милиции Ахметова и его заместителя Рогова.

Молодой человек в спортивном костюме и берете, румяный как девушка, представился:

– Лейтенант Жуков. – И добавил, указывая на соседа: – А это старшина Панченко. Возможно, познакомимся поближе, если вы, товарищ Каримов, согласитесь…

– Согласится, – прервал, улыбаясь, Ахметов. – Знаете, Жалял Каримович, ваше сообщение о машине, возможно, облегчит решение одной задачи.

Подполковник коротко рассказал о событиях прошлой ночи и продолжал:

– Под утро Дарье стало лучше. Она рассказала, что дня два-три назад к ней явился напарник Епифанова по ограблению инкассатора – Тимофей Криков. Он потребовал у Дарьи спрятанный Митькой два года назад пистолет. Чтобы отвязаться от неожиданного гостя и опасаясь, что его может застать муж, Дарья отдала оружие. Криков ушел. Дарья с запоздалым раскаянием сказала, что собиралась передать пистолет нам, да побоялась. Старая привычка…

– У нас есть подозрение, – продолжает Ахметов, – что Криков отправился в горы за деньгами, спрятанными там после ограбления инкассатора. Во время побега ни Криков, ни Епифанов не смогли забрать их с собой. Дарья передала нам еще и это.

Ахметов достал из планшета сложенный вчетверо лист бумаги.

Это была неплохо выполненная топографическая карта урочища Сухой Лог. Там, где зелеными точками обозначался лес, красным карандашом был выведен аккуратный кружок.

– Здесь, по-видимому, находится «берлога»…

– Но ведь это совсем недалеко от нашей палатки! – воскликнул Жалял.

Подполковник непонимающе поднял на него глаза.

– Там сейчас Николай Данилов. Один. С больной ногой, – пояснил Жалял.

– Нужно спешить, – сказал Ахметов. – Ваша встреча со странной машиной говорит о многом… К деньгам спешит Дмитрий Епифанов. Грузовик, к которому мы сейчас поедем, он угнал ночью, когда бежал из дома Дарьи Носовой. Ехал долго, скорее всего петлял: прямой дороги боялся. Мы решили послать в горы поисковую группу. Руководить ею будет Сергей Иванович Рогов, пойдут с ним лейтенант Жуков и старшина Панченко. Вас, Жалял Каримович, мы просим нам помочь.

Жалял нетерпеливым жестом прервал подполковника:

– Понял. Зачем просить? Только вот дожди в горах идут. Трудновато будет. Поведу самой короткой, но тяжелой дорогой.

* * *

К утру сложился четкий план. Теперь Николай знал, как он будет действовать.

Во-первых, надо постараться подольше задержаться с выходом: может быть, подоспеет Жалял, вместе проще справиться с пришельцем, доставить его в город. «Рисковать нужно умеючи, с умом, а не напропалую», – любит повторять начальник горотдела, и Николай хорошо усвоил это правило. Взвесив все «за» и «против», следователь не сбрасывал со счета вероятность того, что у Крикова при себе есть оружие. Нож, конечно, есть обязательно. Сейчас ему без Николая не обойтись, он юлит, заискивает. Но, завладев деньгами, может пойти на все, чтобы избавиться от выполнившего свою миссию человека.

Вот почему Николай решил разыгрывать роль легковерного, наивного юнца до тех пор, пока не узнает, где находится логово. А там придется открыть карты.

Дождь перестал, и проснувшийся Криков обрадовался этому. Он было засобирался в путь сразу, но Николай не спешил. Прихрамывая, он пошел к скале, где под нависшим камнем они хранили аварийный запас сухих дров, разжег костер, повесил на треногу котелок. Позвал:

– Давайте сушить одежду. Тащите свою куртку, сапоги.

Криков выбрался из палатки, угрюмо посмотрел на Николая.

– Чего там сушиться? – буркнул он. – Нужно идти, дело срочное.

– Успеем, времени много, – беспечно ответил Николай. – Подсохнут тропки, камни – пойдем. Сейчас скользко.

– А если опять дождь?

– Видите, туман садится? – вопросом на вопрос ответил Николай. – Будет хороший день, не волнуйтесь.

Туман холодными каплями ложился на камни, на хвою тянь-шаньских елей. Вершина близкого пика, покрытого снегом, заалела в лучах солнца.

– Когда друг твой придет? Скоро?

«Вот что тебя беспокоит», – подумал Николай и ответил озабоченно:

– Боюсь – не скоро. Слышите, как шумит Безымянка?

Тимофей с сомнением покачал головой:

– Как сказать… Для здешнего человека дорог много.

«Его что-то гнетет, беспокоит, – догадался Николай. – Спешит он, нервничает».

Вода в котелке закипела. Николай заварил кофе, открыл банку сгущенного молока, консервы. Предложил:

– Там во фляге осталось, хотите?

Криков отказался, и следователь понял, что преступник решил действовать по-серьезному. Ели молча, Тимофей то и дело поглядывал вдаль, на убегающую в ущелье тропу.

С час после завтрака Николай возился с собранной в горах коллекцией минералов. Это время для Крикова было настоящей пыткой и, наконец, он не выдержал:

– Хватит копаться, ты, геолог! Пошли!

Шли напрямик, без тропы. Ориентир, указанный Криковым, – высокая, разлапистая ель – все приближался. Николай еще раз окинул взглядом сутулую фигуру. «Справлюсь легко, – подумал он. – Рыхлый».

Вот и сосна.

– Пришли, – сказал Криков.

Они стоят на небольшой площадке у основания отвесной скалы. Узкая щель – вход в пещеру – вверху. Туда есть два пути, прикинул опытным глазом Николай. Сверху добраться совсем просто. Да и отсюда не очень сложно. Конечно, для такого тюфяка, как Криков, это проблема.

– Трудно, – сказал он, осматривая скалу. – Трудно, – повторил Николай, поворачиваясь к Крикову, и замер.

Тот стоит пригнувшись, лицо злобно исказилось, В правой, прижатой к бедру руке – наган.

– Ты что, сопляк, раздумал? Думал – я играть с тобой буду? А-ну, давай лезь!

В барабане матово желтеют тупые рыльца пуль. Револьвер мелко подрагивает в грязной руке.

Николай сделал шаг назад, к скале, и тут же, резко спружинив, кинулся в ноги Тимофею. Ударил выстрел. Пуля, чиркнув по камню, ушла в сторону.

Рывок за пятки – отточенный, четкий прием. Николай действует хладнокровно, расчетливо, как на ковре в спортивном клубе. Стальные пальцы мертвой хваткой сжали руки преступника. Еще прием – теперь уже болевой, без него сейчас не обойтись, и начавший было сопротивляться Криков затих.

– Не баловать, – приказал Данилов. – Лежать смирно.

– Пусти, больно…

Николай тонкой прочной бечевкой перехватил руки задержанного, потом поднялся, подобрал отлетевший в сторону револьвер, тихо сказал:

– Встать! Не пытайтесь бежать, со связанными руками – глупо. Шею сломите.

Тимофей поднялся, повернулся лицом к Николаю и вдруг заговорил, даже не заговорил, а закричал, брызгая слюной:

– Такие деньги здесь! Дурак, фраер! И тебе хватило бы на всю твою жизнь. Сейчас их брать надо, неровен час хозяин придет, волк – каких мало осталось!

* * *

Группа Рогова приближается к цели. Идут вниз по крутому склону. Впереди – Каримов. Шагает легко, споро, как по асфальту. За ним гуськом остальные. Позади – лейтенант Жуков. Ему труднее всех: не бывал раньше в горах, нет сноровки.

– Теперь буду тренироваться, – говорит он идущему впереди Панченко. – В учителя возьму Кольку Данилова, он вышколит. Еще альпинистом стану.

Вдруг все разом остановились. В глубине ущелья, там, где виднеется разлапистая ель, грохнул выстрел. Гулко откликнулось многоголосое эхо.

– Это не ружье, – сказал Рогов. – Это револьвер… Близко.

– Стреляют у скалы, к которой мы идем, – откликнулся Каримов.

– Надо разбиться на две группы, – сказал Рогов. – Жалял Каримович, двое пойдут отсюда, двое должны зайти с тыла. Как это лучше сделать?

Каримов на листке из блокнота быстро набросал схему ущелья. Двоим идти верхом, укрываясь в ельнике. Остальным – по дну каньона…

Карандаш замер в руках Жаляла. Прогремело еще два выстрела. Один за другим…

– Вперед, – приглушенно скомандовал Рогов. – Жуков и Панченко – вниз. Мы пойдем ельником.

* * *

– Кто это хозяин? – требовательно заговорил Данилов, приблизившись вплотную к Крикову. – Откуда сведения, отвечайте быстро и без вранья, не ухудшайте своего положения…

Криков в деланной усмешке скривил губы.

– Не знаю, парень, кто ты… Только ясно, не геолог. А про хозяина знаю точно. Поэтому и спешил, хотел сам завладеть грошами… Хозяин – волк. За ним давно местная милиция охотится.

– Митька? – почти выкрикнул Данилов.

– Он. Теперь ясно, кто ты, гражданин начальник. А то – геолог. Со мной-то ты справился. А вот Митьку попробуй возьми. Он тут каждую нору знает.

– Возьму, – пообещал Данилов. – Не уйдет.

Слыхал эти слова не только Криков. Они донеслись до ушей того, к кому относились непосредственно. Митька-дезертир был незримым свидетелем только что разыгравшейся у скалы сцены. Перед самым приходом этих двух он забрался в свое логово, выполняя заветную мечту, которая не давала ему покоя все дни, проведенные в бегах. Теперь, когда цель была достигнута, им овладел звериный страх, ужас перед близкой, неотвратимой расплатой. Надо было уходить. Он больше всего боялся встречи с милицией. А этот милиционер, о непримиримости которого Митька был наслышан, в силе же убедился только что воочию, не упустит случая. Надо бежать. Подгоняемый животным страхом, Митька пошел на рискованный шаг. Люди внизу заняты разговором. Пользуясь этим, он выполз из норы и, извиваясь змеей, начал карабкаться вверх.

Со скалы на площадку шлепнулся камень. За ним ссыпалось несколько камней поменьше. Николай отскочил в сторону, взглянул вверх. У самой вершины, по расщелине, цепляясь за камни, карабкается человек. Увидел это и Криков. Краска сползла с лица.

– Хана, начальник. Ушли деньги.

Николай видел это и сам. Кляня свою неосмотрительность, он сделал то, о чем вспоминает краснея. С криком «Стой!» Данилов дважды выстрелил вверх. Но Митька уже достиг вершины и скрылся за большим замшелым валуном. Николай метнулся было к тропе, ведущей вверх, но тут же вернулся. «Мальчишка, – обругал он сам себя, – за двумя зайцами гонишься…»

– Ну, ты, вперед, – приказал он Крикову, указывая направление на палатку. В голове вырисовался новый план. Сейчас же вместе с задержанным надо идти к чабанам, собрать людей, организовать поиски. Там лошади, есть рация.

Они не успели сделать и десятка шагов. В ельнике, где только что скрылся Епифанов, раздался выстрел, прозвучал повелительный голос. Слов Николай не разобрал. А из-за скалы к нему бежали двое. Свои, друзья. Впереди – румяный Жуков. В глазах тревога:

– Колька, цел?!

* * *

Нелегкие горные тропы привели этих людей в глухой уголок ущелья, к одинокой туристской палатке. Их семеро. Двое сидят поодаль, изредка с ненавистью поглядывают друг на друга. Ими руководила жестокая корысть, неистребимая страсть к наживе. Эта страсть свела их, толкнула на страшное дело. Сейчас та же неуемная жажда денег сделала их заклятыми врагами.

А пятеро у костра оживленно беседуют перед обратной дорогой. И с затаенной завистью слушают те двое не понятные им радостные слова о том, что операция прошла успешно, что народу будет возвращена немалая сумма.

Николай укладывает вещмешок, собирается в путь.

– Не сердись, Жаке, – говорит он другу. – Дела зовут. Поскучай маленько один.

Жалял понимающе кивает. Ему немного грустно, но он знает – Николай прав, надо вести следствие, до конца разоблачить преступников.

– В путь, – поднимаясь, говорит Рогов. – Опять собираются тучи. Дождливое нынче лето в горах.

А. ШТУЛЬБЕРГ, лейтенант.

Алма-Ата.

Ю. Кузнецов, В. Садовников
ЗА ЧТО ДАЮТСЯ НАГРАДЫ

– Старшина Лященко слушает.

В Октябрьском райотделе милиции города Караганды часто звонит телефон и Михаил Иванович – помощник дежурного – поднимает трубку. Мы ждем, когда он закончит разговор, и снова продолжаем нашу беседу. Речь идет о наградах и о том, почему некоторые не носят их.

– Есть люди, которые стесняются: дескать, чего выставлять свои заслуги. А вообще-то зря. Награды ни за что не даются.

На груди у старшины ряды цветных ленточек.

За что же он получил свои награды – ордена и медали? Красную Звезду, «Знак Почета», «За отвагу», «За безупречную службу» и еще некоторые другие?

Мы хотим рассказать только о трех из них.

М. И. Лященко.

1

Кузнечики словно решили заполнить своим стрекотом тишину этой ночи. Бойцы лежали на сухой, но уже остывшей за вечер земле и прислушивались к тому, что делается впереди на полосе противника. Было тихо, и казалось, что это из-за этих кузнечиков ничего не слышно. Один из них, прыгнув, ударился о щеку Михаила, и тот вздрогнул от неожиданности. Он толкнул в ногу лежащего впереди товарища, и они поползли дальше. Михаил оглянулся, чтобы запомнить место, где они оставили проход в проволочных заграждениях, но было так темно, что он засомневался, сможет ли теперь найти дорогу обратно.

Все шестеро спешили быстрее преодолеть нейтральную полосу. Казалось, что в том лесочке впереди, хоть он и занят противником, будет безопаснее. Треснула и прошипела ракета. Они замерли на минуту, прильнув к земле, хотя ракета описывала крутую дугу не над ними, а метрах в трехстах в стороне.

Михаил заметил при ее свете крышу какого-то сарая в глубине леска. Когда ракета сгорела, мрак стал еще плотнее.

Бойцы находились за первыми деревьями. Неожиданность подстерегала на каждом шагу, и сознание этого необыкновенно обостряло слух и зрение разведчиков. За поворотом дорожки, что вела к сараю, они скорее почувствовали, чем увидели, двух фашистских часовых. Один стоял прямо против них и лениво зевал, а второй что-то громко говорил ему от другого угла здания. Наконец, они сблизились. Их разговор становился все оживленнее.

Сигнала не было, но как только немцы повернулись спиной к разведчикам, те бросились на них. Через минуту связанные, с забитыми ртами немцы бестолково толклись на месте, не понимая, что случилось. Резкие подталкивания дулами автоматов под ребра красноречиво объясняли им, куда идти.

Мелким шажком пошли, пригибаясь в сторону своих позиций. Вновь затрещала, освещая все вокруг, ракета. Бойцы упали, уложив рядом пленных. Но один из немцев вскочил, замахал руками, глухо замычал в кляп. Удар под колени тут же уложил его. Минуты две было спокойно, потом из леска в их сторону взмыли одна за другой три ракеты и ударила пулеметная очередь. Один из товарищей Михаила, вскрикнув, замер, упав всем телом на его ноги. Михаил приподнял друга за плечи, сидя в глубокой яме, но он опять тяжело свалился на дно ложка.

Разведчики поползли вперед к глубокой воронке. Скатившись в нее, они сразу почувствовали себя в безопасности. Теперь их было пятеро. Шестой неподвижно лежал на желтой земле, и глаза его не закрывались, когда дрожащие ракеты рассыпали над воронкой голубоватый свет.

Спохватившиеся немцы бросились в погоню по тому же ложку. Автоматы разведчиков заговорили, когда серо-зеленые фигуры были в нескольких метрах от воронки.

Бой прекратился только с рассветом. Еще двух бойцов потеряли разведчики. Пленные сидели на дне воронки, со страхом наблюдая за советскими солдатами. Весь день до темноты просидели трое бойцов в воронке на нейтральной полосе. Ночью им удалось уйти к своим. Задание было выполнено: «языки» доставлены в штаб.

Так Михаил Лященко получил свой первый боевой орден Красной Звезды.

2

С поста на станции Караганда-Угольная Лященко с Комаровым сменялись в третьем часу ночи.

Они шли вдоль железнодорожного пути, тихо разговаривая о том, чем займутся завтра, в выходной день.

– Я прежде всего отосплюсь как следует, – чуть хриплым от усталости голосом сказал Михаил Иванович. Рядом с ними двинулся, лязгнув буферами, состав, потом медленно покатился назад и снова встал, прогремев тяжелыми вагонами.

Впереди от самой головы поезда навстречу шли две мужские фигуры. Они, видимо, хотели пройти под составом, но тот снова грохнул буферами, словно предупреждая, что этого делать нельзя. Двое прошли несколько шагов вперед и снова остановились в нерешительности. Потоптавшись на месте, они все же двинулись навстречу милиционерам.

– Чего-то волнуются, – сказал Михаил Иванович, а когда те поравнялись с ними, остановил их. Документов у мужчин не оказалось.

– Пойдемте с нами, – спокойно сказал Комаров.

Те покорно пошли с милиционерами вдоль состава. Вдруг один из мужчин бросился вниз, куда-то под колеса поезда, а через секунду оттуда грохнул выстрел из обреза, который он выбросил раньше, увидев милиционеров.

Раненый Лященко поднялся с перрона вовремя. Комаров держал под прицелом пистолета одного из преступников, второй старался ударить его сзади. Голос Лященко заставил и его поднять руки.

…– Ну вот, то в тебя фашисты стреляли, – сказал Комаров, которому не пришлось осуществить свои планы на свободный день: он сидел в больнице у кровати Михаила Ивановича, – а тут – свои.

– Это тоже враги, – тихо, с трудом ответил старшина.

3

Дом на Загородной загорелся днем. Соседки, сбежавшиеся на пожар, не сразу сообразили, что делать. Потом появились ведра, и вода, шипя, стала исчезать в пламени, охватившем дом. Вылетели стекла, и тут все услышали крик из горящего дома. В это время старшина Лященко и подбежал к толпе, собравшейся на улице. Решение пришло мгновенно.

– Лей на меня! – крикнул он женщине с ведром. Та в нерешительности остановилась. Он выхватил у нее ведро и вылил воду себе на плечи. Форма сразу потяжелела. Ударом сапога старшина распахнул дверь. Жар тугой волной отбросил его тело от порога. Толпа замерла, не спуская с него глаз.

Нагнув голову, Лященко бросился в пламя. Удар. Боль. Он поднялся и ощупью в дыму нашел дверь в комнату. Там тоже было полно дыма. С зажмуренными глазами Михаил Иванович бросился туда, откуда доносился плач. Пятилетний ребенок, оказавшись у него в руках, тут же смолк, и Лященко услышал голос второго. Не выпуская из рук ребенка, он метался по комнате, натыкаясь на вещи. На постели лежала старушка. Он наткнулся на нее случайно. Рядом был второй ребенок. Когда, вынеся детей, милиционер снова бросился в дом, толпа, словно очнувшись, стала лихорадочно лить воду в выбитые окна.

Женщина, оказавшись на свежем воздухе, сразу пришла в себя.

Вдруг какой-то мужчина, прорвавшись сквозь толпу, бросился в пылающее здание. Это было так неожиданно, что никто не успел его остановить. Крыша, разметав фейерверк искр, тяжело осела. Еще мгновение – и она рухнет. И снова, облившись водой, бросается Лященко в бушующее пламя. Но спасти пострадавшего уже было нельзя. Тот скончался от ожогов…

* * *

Можно рассказать о всех наградах Михаила Ивановича. Но это будет длинный рассказ о всей его жизни, большой, трудной и красивой. У старшины два сына и дочь. И дети гордятся жизнью отца – настоящего и благородного советского человека.

Ю. КУЗНЕЦОВ, капитан милиции,

В. САДОВНИКОВ.

г. Караганда.