Текст книги "На окраине города"

Автор книги: Владимир Рублев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

11

Ничто не сравнится с воскресным утром у лениво поблескивающего широкого озера, когда, едва выйдя из шалаша, можешь любоваться красивейшими видами на дальние берега, розовеющие под солнцем.

Виктору впервые случилось встречать летнее утро за городом, в своеобразной туристской обстановке. Вместе с Леней Жучковым, также поднявшимся раньше всех, быстро пробежали к озеру и бросились в воду. Тело обожгло холодом и сонного состояния как ни бывало. Виктор предложил вынырнувшему рядом Лене:

– Плывем на средину.

– Угу… – отплевываясь, мотнул головой Леня и через секунду рванулся сильными «саженками», Виктор едва поспевал за ним.

Уплыв далеко, они замерли на воде, отдыхая. Звуки с берега были слышны удивительно отчетливо. В шалашах просыпались. Вот к озеру неторопливо прошла группа ребят. Увидев рубашки Лени и Виктора, они о чем-то поговорили, а потом, словно по команде, глянули на середину озера.

– К нам! – крикнул Леня. Его крик услышали, и вскоре у берега поднялся целый каскад брызг, сопровождаемый резкими выкриками и смехом. Это окончательно пробудило спящих в шалашах; к берегу потянулись ребята и девчата.

Так начался воскресный день. Время шло очень быстро. А Виктору все никак не удавалось встретить Чередника и завести с ним разговор. Ни у озера, ни на спортивной площадке его не было.

У волейболистов шла жаркая схватка. Команда Володи Горелова уже который раз «высаживала» своих противников. Сам Володя – в потемневшей мокрой майке, запыленных трусах, спрятавший кудри в сеточке (чтоб не мешали), резкими и точными прыжками то и дело «гасил» мячи на вражеской стороне. Возбужденными сияющими глазами он частенько, в свободные от игры паузы, посматривал в сторону девчат, наблюдавших игру. Проследив за его взглядом, Лобунько увидел Леночку.

Она с восхищеньем следила за смелой игрой Володи. Пасовки его были красивы, изобретательны, ошеломляюще дерзки и ловки. Едва мяч взлетал от противника в воздух, гибкое тело юноши по-кошачьи напружинивалось, готовое в каждую секунду к легкому прыжку.

Счет увеличивался после каждой подачи, и вскоре «противники» вынуждены были уступить место очередной команде. И тут счастье изменило Володе и его товарищам. Коля Зарудный спокойно, почти безошибочно блокировал Володины удары, проявляя при этом удивительное равнодушие. Даже челочка в виде подковки на широком лбу Коли не переместилась ни вправо, ни влево. Вот партнер подбросил мяч Коле «свечкой» вверх. Все уже знали, что за этим последует «гашенье». Знал это и Володя, и едва мяч вернулся к Зарудному, Володя прыгнул с вытянутыми руками вверх. Но Коля с усмешечкой легонько толкнул мяч мимо Володи, на пустое место.

Горелов явно растерялся, начал покрикивать на товарищей, а они от этого играли еще хуже.

Буквально за десять минут разгром Володиной команды был завершен.

Натянуто улыбаясь, Володя вышел с площадки и встал возле столба. «Горечь поражения на глазах у любимой», – улыбнулся Виктор и подошел к юноше.

– Паниковать начали, потому и проиграли, – начал он.

– Бывает, – отвел он взгляд и пожал плечами.

– А играешь ты хорошо, – сказал Лобунько. – Только торопишься и иногда подыгрываешь «на публику», для эффекта. Ты всех хороших игроков у вас знаешь?

– Всех… – сказал Володя, поглядывая на Лену.

«Крепко она тебе в сердце засела», – с участием подумал Виктор и сказал:

– Надо сборную стройки создавать. Кого же включим? В сентябре еще можно и в городе выступить.

– А есть ребята, – Володя неохотно повернулся к Виктору: – Славка Калиныч неплохо играет, Никола Зарудный, который сейчас меня высадил, потом Мишка Чередник. Вот тот здорово режет!

– Чередник?

– Ну да, – кивнул Володя. – Он, еще когда в ФЗО учились, в сборной выступал на городских соревнованиях.

– А почему же сегодня Чередник не играет? Да и вообще – где он?

Володя лукаво посмотрел на Лобунько.

– Не знаю. Наверное, в шалаше лежит, стыдно показываться. Крепко вы ему вчера присадили, смеяться будут над ним.

– А-а, – помрачнев, протянул Виктор и перевел разговор: – Значит, список составишь. Во вторник первую сыгровку проведем. Капитана выберете сами.

– Ладно, – согласился Володька, зорко глянув на группу ребят, столпившихся возле Славки Калиныча. И, не сдержавшись, крикнул:

– Славка! Я набираю новую команду, айда ко мне!

Виктор направился к шалашам. Там Михаил Чередник. С ним надо поговорить, хотя бы для того, чтоб сделать их отношения ясными, понятными.

Михаил Чередник лежал в шалаше на куче веток, прикрытых одеялом, и читал книгу. Увидев Виктора, он нахмурился, но чтения не прервал.

– Здравствуй, Михаил. Что читаешь? – опустился рядом Виктор.

Свет от небольшого отверстия падал на Чередника, и Виктор видел, как пальцы, лежащие на освещенной странице, почти незаметно подрагивали.

Михаил помедлил, затем посмотрел на титул книги и хрипло сказал:

– «Айвенго», Вальтера Скотта, – и откашлялся, почувствовав хрипоту своего голоса.

– С собой привез?

– Нет… Надька дала…

– Шеховцова? – удивился Виктор.

Михаил молча кивнул, но тут же неохотно сказал:

– У нее там целый мешок, она привезла с собой.

И перевернул прочитанную страницу.

«Молодчина Надя», – мельком отметил Виктор. А сам присматривался к лежащему Череднику, решая, в каком тоне говорить с ним.

– Вот что, Михаил, хотя лежачих и не бьют, но с лежачими и не разговаривают, так что ты присядь, – и тверже повторил: – Присядь!

Подчеркнуто неохотно подымался Чередник. В косом взгляде его мгновенно сверкнули гневные огоньки. Виктору сразу стало ясно, что разговор будет тяжелый.

– Как понимать твое вчерашнее поведение? Всем было объявлено, что водку брать нельзя. Никто не взял, а ты? Что это, пренебреженье к моей просьбе? Или ты уже так пристрастился к пьянке, что удержаться трудно? И потом, чем объяснить твое дикое отношение к Кириллу Козликову? Ответь, пожалуйста.

Чередник молчал, отводя взгляд в сторону, а на щеке его, обращенной к Виктору, медленно двигался желвак.

– Что ж, понятно, – презрительно сузил глаза Виктор. – Кроме всего прочего, ты еще и трус, оказывается.

Словно кнутом ожгли Чередника, с такой резкой силой дернулся он к Виктору, бешено сверкнув глазами. Но презрительный и одновременно властный взгляд Виктора остановил его, он медленно сник, и опустив голову, процедил:

– Вы… словами не очень разбрасывайтесь…

– А что, разве это несправедливые слова? – усмехнулся Виктор, и помолчав, добавил: – На мой взгляд – нашкодил, так сумей честно и ответ держать. Или к тебе нужен особый подход? Ошибаешься, Чередник, особого подхода к тебе не будет, – а сам подумал: «Конечно, особый подход здесь как раз и нужен». – Рано или поздно ты поймешь это все, Чередник, да жаль – жизнь можешь всю беспутно потратить, прежде чем дойдешь до мысли, что нянчиться с тобой особенно-то никто не будет. И без тебя у всех забот хватает.

– А я и не прошу, – сердито повел плечами Чередник. – Ну выпил я, пошумел, так разве я преступление перед государством совершил? Люди не то делают, да все с рук сходит.

– Ты любишь фантазировать? – неожиданно спросил Лобунько.

Михаил удивленно вскинул глаза:

– Что?

– Фантазировать любишь? Так вот, представь себе, что в один прекрасный вечер хотя бы половина граждан мужского пола в нашем государстве напилась пьяной. Второй половине, конечно, тоже покоя не было бы. Куда там… Шум, крики, драки, поножовщина. Как бы это тебе понравилось, а?

– Ну, так не может быть, – чуть улыбнулся Чередник. – Выдумать все можно.

– Почему не может? Вполне даже может, – Виктор остро глянул на Чередника. – Ты можешь пить, а другим нельзя? Или у тебя причины есть?

– Ну, все это… так… слова – улыбка сползла с лица Чередника. – Все это я знаю. Не на ворованные пью, а на свои.

– Дойдет и до воровства, если не на что будет выпить, – сказал Виктор и почувствовал, что разговор идет не в ту сторону. Чувствовал, а не находил, что сказать Череднику убедительное и такое очевидное, чтобы он сразу осознал свою неправоту. С раздраженьем вспомнились слова из популярных медицинских лекций о вреде алкоголя, на ум приходили целые фразы об отвратительном облике пьяниц и хулиганов, но от этого досада лишь усилилась. «Не то все, не то… – хмурился Виктор. – К чему вся эта трескучая болтовня. Прав он, Чередник, что и без меня все это знает. Значит, главное не в этих словах. Но в чем же? В чем?

– Что же, Михаил, я ведь, собственно, не за этим пришел, – и мгновенно поймал настороженность в глазах Чередника. – Смотрел сейчас, как в волейбол играют ребята, и мысль одна появилась. Не создать ли нам сборную строительства, а? Игроки, я думаю, найдутся. Как ты на это смотришь?

Чередник отвернулся и глухо сказал, снова раскрывая книгу:

– Найдутся, конечно. Но я играть не буду. А почему – не спрашивайте. Я ведь все понимаю – и ваши задачи и обязанности как воспитателя. И кино о Макаренко видел, и книги читал. Да только без обиды вам скажу: не стоит вам около меня ходить, сам о себе думать буду.

Ответ поразил Виктора, он ощутил, как жарко ударила в лицо кровь.

А Михаил обернулся, посмотрел ему прямо в глаза и тихо сказал:

– А то, что я ударил Козликова, моя ошибка. Вы меня – ваша ошибка, – и невесело усмехнулся: – Минус на минус в алгебре плюс бывает. А в жизни две ошибки. За свою я отвечу.

Виктор мысленно добавил: «А за мою – я».

Оба замолчали. Виктор решил, что самое лучшее сейчас – уйти, но как закончить разговор?

– Что же… Михаил… Может, в волейбол играть пойдем? – незнакомым прерывающимся голосом сказал он.

Чередник промолчал, уткнувшись в книгу, но тут же захлопнул ее и, не глядя на Виктора, равнодушно поднялся.

Вместе они вышли из шалаша, вместе прошли до волейбольной площадки и встали рядом, ловя на себе любопытные, удивленные взгляды. Никто, вероятно, после вчерашнего не рассчитывал встретить их вместе. Виктор почти с благодарностью оценил такт Чередника, так как знал, что совместное появление их здесь – это победа его, Виктора, в глазах ребят.

– А Николай начал лучше играть, – обернулся к нему Чередник, показав на Зарудного, и крикнул: – Коля! Устал? Давай заменю.

– Айда! – кивнул потный Зарудный, и Чередник, быстро раздевшись, вбежал на площадку.

Но Виктор не стал смотреть его игру. Он в раздумье направился к озеру. Хотелось внимательно разобраться в происшедшем, докопаться – почему же он оказался бессилен перед Чередником. Но… напряженные нервы хотели отдыха; хотелось махнуть на все рукой, забыть о Череднике, обо всех неприятностях, которые его ждут.

И заранее ощущая свежее, ласковое прикосновенье теплых волн к разгоряченному телу, Виктор пошел туда, где купались ребята.

На берегу пестрыми грудами лежали рубашки и платья. Стоял неугомонный разноголосый шум. Вот к берегу подбежал Володя Горелов, пристально посмотрел вдаль, оглянулся по сторонам, потоптался и прыгнул в воду, вынырнул он далеко-далеко, приглаживая рукой прилипшие к лицу волосы. Сбросив футболку, майку и брюки, Виктор вошел в теплую, запененную у берега воду и неторопливо поплыл. Успокоенный, он плыл все дальше в туманную, смутную даль озера, и вскоре, оглянувшись, увидел, что головы купающихся кажутся отсюда очень далеко. Лишь один кто-то упорно приближался. «Да это Кирилл Козликов», – удивился Виктор.

– Не боишься, Кирилл, так далеко заплывать? – спросил Лобунько, посматривая на мокрое улыбающееся лицо Козликова.

– Ну, зачем бояться. Мы с Леней Жучковым это озеро переплывали.

В его откровенной мальчишеской улыбке Виктор ясно читал признательность и уважение.

– Чередника видел? – подплыл поближе Виктор.

– Видел, – засмеялся Кирилл и обернулся к берегу. – Он тоже купается, – а повернувшись к Виктору, добавил: – Извинялся сейчас он передо мной… Ребята там были, Жучков Леня, Зарудный.

– Извинялся?!

– Ну да, – весело продолжал Кирилл. – Случайно, говорит, по пьянке все это вышло…

– Ну и… ты – что? – сказал Виктор, чувствуя, как вода вокруг тела словно забилась холодными струйками.

– Извинил!

«Здорово получилось, – мелькнуло в голове Виктора. – Значит, во всей этой истории единственным непокаявшимся грешником остался я». Он досадливо поморщился.

– Плывем, Кирилл, к берегу.

– Наперегонки? – загорелись глаза Кирилла.

– Нет, куда мне до тебя, – рассмеялся Виктор. – Просто так поплывем.

12

На ближайшей стоянке такси машин не было. Виктор нервничал: до прихода харьковского поезда оставалось менее получаса. Ведь все шло так хорошо: Рождественков разрешил ему после поездки на озеро уйти домой пораньше, а тут вдруг – ни одной машины за те двадцать минут, что стоит здесь Виктор. Не хватает еще опоздать к поезду…

Виктор расчертыхался так усердно и нетерпеливо, что мужчина, давно ожидавший автобус, участливо посоветовал:

– А вы, если позарез нужна машина, езжайте на троллейбусе или трамвае на вокзал. Там тоже стоянка.

И верно, когда Лобунько подъехал на троллейбусе к вокзалу, там на площади рядами стояли такси.

До прихода поезда – пять минут. Договорившись с одним из шоферов такси, Виктор бросился покупать перронный билет, и на перрон он попал уже тогда, когда поезд прибыл.

Валя стояла около вагона, держа за руку Валерика и растерянно вглядывалась в лица проходящих мимо людей. Только сейчас ей пришло в голову, что Виктор может и не встретить ее. Но он уже был рядом, радостно окликнул ее и, схватив за плечи, притянул к себе, шепча:

– Валюшка, милая моя… Милая, милая…

Она выпустила руку Валерика, слабо отвечая на поцелуй Виктора, чисто женским чутьем поняла, что он ждал ее не только как друга: так горячо было его дыхание и трепетны, крепки объятия. Ей стало больно обманывать его. Но сказать Виктору правду… Нет, это показалось просто невозможным сейчас, когда его мягкие, горячие губы так стремятся продлить поцелуй… «Позднее, потом, когда все утрясется, встанет на свои места», – решила она, и этот маленький компромисс с собою разрешил ей сейчас нежнее, ласковее взглянуть в лучистые серые глаза Виктора.

– Ребенка-то потеряете… – сказал кто-то мимоходом, и этот равнодушный чужой голос вдруг оторвал их друг от друга. Она покраснела и смятенно, будто уличив себя в предательстве к сыну, склонилась над Валериком и что-то говорила, говорила ему. И Виктор словно очнулся, ему стало неловко: на ее сына, который так дорог ей, он и не обратил внимания. А ведь хотел и старался думать, что Валюша не одна, что надо быть ласковым и внимательным к Валерику.

– Ну, а как наш маленький гражданин доехал? – склонился он к Валерке, это прозвучало естественно, искренне, но… малышка заплакал и потянулся к матери, а когда успокоился, обескураженный Виктор уже не делал попыток приблизиться к нему. Но то, что произошло, как-то сразу отдалило в его сознании Валю, с полным правом принадлежащую маленькому третьему человеку.

«Вот что значит – третий человек, даже такой крохотный», – тревожно вздохнул растерявшийся Виктор, но сознание того, что оба эти человека – и Валюша и ее ребенок – нуждаются сейчас в его опеке и внимании, заставило быть собранным и распорядительным.

– Едем, Валюша? – спросил он, забирая чемоданы, и это снова сблизило их: они сейчас поедут в один дом, будут там долго друг с другом, и потому просто нельзя поддаваться мгновенному порыву отчужденности, причиной которому вот этот несмышленыш. Да он уже и не плачет, Вале даже показалось, что сынишка с любопытством посматривает на Виктора, свободно шагающего с тяжелыми чемоданами.

В машине ребенок быстро уснул, Валя с интересом смотрела в оконце, а когда выехали в центр, залитый электрическими огнями, живо обернулась к Виктору.

– Понимаешь, я даже и не представляла, что это такой красивый город. Уральские города казались мне маленькими, заснеженными и такими, что с любого места дремучие вековые леса видать. Допускала еще, что с десяток наберется трехэтажных зданий, а тут…

Такси мчалось по широкой просторной площади, окруженной массивными, устремившимися ввысь, многоэтажными домами. Молнией сверкнула огромная реклама самого крупного в городе кинотеатра. Широко и вольно плескался на площадь свет из окон множества магазинов. Спешащие трамваи, потоки машин и людей на переходах, неповторимое сплетенье звуков вечернего города – все это возбуждающе действовало на Валю.

– Здесь центр, но ты посмотришь и окраины, я обязательно побываю с тобой в лесопарке, вот где ты почувствуешь, что такое уральские города, – радуясь ее оживлению, сказал Виктор. Право, ему очень хотелось показаться Вале уральцем, он уже начинал чувствовать привычку ко всему, что его окружало здесь, в крупном городе, в котором, кстати, есть уже и близкий ему коллектив.

Теперь, когда уснул Валерик, они не испытывали стесненности, и беседа текла ясная и спокойная. Даже наплывавшее временами молчание не разъединяло их.

– Скоро приедем? – тихо спросила Валя, когда сверкающий город остался позади и по обочинам шоссе потянулась темнота.

– А вот уже и наш поселок, – кивнул Виктор на смотровое стекло, в котором замелькали, приближаясь, желтые огоньки.

– Ты сказал дома, что… я не одна? – напряженно произнесла Валя, глядя на близящиеся огни. Виктор осторожно, помня о спящем Валерике, притянул ее плечи к себе и полушепотом сказал:

– Конечно… Бабушка и тетя Оля знают, что приедет… очень хорошая девушка, мой близкий друг… И не одна… Вот и все. Большего им пока говорить и не надо было, так ведь, Валюша?

Валя с облегчением закрыла глаза, ощущая под щекой крепкое плечо Виктора и подумала: «Какой он все же умный, Виталька… Почему не он отец Валерки, тогда бы я, может, и узнала, как по-настоящему счастливы женщины… А теперь… Спасибо ему, что в нем так много такта, что он не хочет торопить события… Торопить события… Да, да, как будет дальше, если Игорь… поймет, что он отец и так нужен Валерке? Ты не осудишь меня, Виталька? Ты будешь всю жизнь для меня тем человеком, о котором вспоминают с уважением…»

Жалость переполнила Валю, она осторожно приподняла голову и коснулась щеки Виктора, но уловив, как дрогнуло его плечо, шепнула:

– Тише, – и указала кивком на спящего сына.

Все же Виктор нашел ее руку и прижался к пальцам жаркими губами, но тут шофер сказал:

– На какую улицу? А номер дома?

Это означало, что они приехали.

С волнением переступила Валя порог дома. Виктор нес чемоданы, Валерик спал у нее на руках. Она в нерешительности остановилась, не зная, куда идти дальше. Но высокая полная женщина с добрыми, внимательными глазами быстро подошла к Вале, протянув руки:

– Давайте ребенка-то. Сразу и уложим его.

В это время Виктор быстро сказал:

– Тетя Оля, разберите постель в моей комнате. Пошли, Валя, пошли за мной.

Комнатка была небольшая. В ней стояла койка, диван, небольшой стол и этажерка с книгами.

– Ну вот, – деловито заметил Виктор, когда Валерку уложили, поставили под койку чемоданы и разделись сами. – Вы с Валериком на койке будете спать, а я на диване. Идет?

Валя смутилась под добрым, но внимательным, изучающим взглядом тети Оли и пожала плечами.

– А можно и в той комнате им спать, – вмешалась тетя Оля, но Виктор отрицательно качнул головой:

– Нет. Друг другу мы не помешаем, а перетаскиваться из одной комнаты… – и осекся, поняв, что выдал себя, неловкое молчанье было тягостным для всех троих.

– Ну, ну, давайте-ка ужинать, – нашлась тетя Оля и оставила их одних в комнате, добавив на ходу: – Не задерживайтесь, я на стол готовить буду.

Едва она вышла, Валя бессильно опустилась на стул, закрыв руками пылающее лицо и повторяя: «Как нехорошо! Как это нехорошо!»

Виктор бросился к ней.

– Валя, – осторожно опустил он руку ей на плечо, она сильно прижала к своему горячему лицу его пальцы, и Виктор вынужден был опуститься на пол, чтобы увидеть ее склоненное лицо. По щекам ее текли слезы, и это встревожило его.

– Валя! Что с тобой? – быстро спросил он, но она еще крепче сжала его пальцы, прошептав:

– Нет, нет! Ты ничего, ничего не знаешь… Это больно, очень больно, но я не буду, не буду молчать, ты все поймешь.

Признание, откровение и правда уже готовы были сорваться с ее губ, но он, уже предчувствуя что-то неприятное, сказал:

– Нас ждут, Валюша. Завтра целый день, и мы обо всем поговорим. Или после ужина.

«Конечно же, – мелькнула у нее успокаивающая мысль. – Зачем спешить? Еще весь вечер впереди».

Завозился, зачмокал во сне Валерка, и она бросилась к ребенку. А после, повернувшись к Виктору, глянула на него с ясной, чуть виноватой улыбкой, и только румянец на щеках выдавал ее волнение.

– Какая ты… красивая, Валюша! – невольно вырвалось у него, и хотя похвала была приятна ей, она деланно нахмурилась и торопливо сказала, заметив его движение к ней:

– Пойдем, пойдем… Нас ведь ждут…

И в дверях на миг замедлила шаг, опустив глаза, но тетя Оля, суетившаяся у стола, тепло и радушно посмотрела на них, отодвигая стулья:

– Садитесь, садитесь. Валюша, познакомься-ка с бабушкой.

Пожалуй, в глазах бабушки уже не было той любопытной внимательности, что у дочери, она лишь ласково оглядывала стройную фигуру Вали.

– Ишь, какая молодежь-то нынче растет. То-то Виталька последние дни уши мне прожужжал о тебе. Здравствуй, здравствуй, доченька. Ты не стесняйся, у нас ведь все по-простому.

Да, в этой семье ей было бы хорошо, подумала Валя. – Даже не зная ее, они уже хотели видеть в ней близкого человека. И чужой ребенок не заставил их смотреть на нее с настороженной неприязнью… Разве можно не быть благодарной за это и Виктору, и тете Оле, и бабушке?» И еще желаннее, дороже стал безмятежный уют вечерней комнаты. Вот так бы вместе провести всю жизнь.

И сразу подумалось, что совсем недалеко отсюда Игорь…

«А я, – прикрыла она глаза, – ввожу в заблуждение этих людей… Зачем? Ведь это уже решено для меня, что надо встретиться с Игорем… Ради Валерки, только ради него. Но в таком случае – надо открыть все Виктору, пусть знает, как все будет дальше, я не хочу его обманывать… Милый Виталька, ведь может так получиться, что это – один из наших последних вечеров, а ты… ты, наверное, и не догадываешься об этом»…

– Ты не слушаешь, что говорит бабушка? – донесся голос Виктора, и она словно очнулась от полусна.

– На работу, наверное, здесь будешь устраиваться? – переспросила бабушка.

– Я… Конечно… Ну да, буду… – смятенно пробормотала Валя, еще совершенно не думавшая о такой простой вещи, как работа. – Ты поможешь мне, Виктор? – повернулась она к нему.

– Когда придет время, – улыбнулся он. – А сейчас отдыхай, осмотрись, может быть, и не понравится тебе Урал?

Валя поняла его намек и, пожав плечами, отвела глаза.

…В темноте она слышала, как ворочался на диване Виктор, потом он затих, и неожиданно послышался его приглушенный голос:

– Валя… Ты спишь?

Нет, она не спала, мучительно раздумывая, с чего начать тот самый разговор, который они отложили. Женский инстинкт подсказывал ей, что недомолвки сейчас опасны…

– А ведь Игорь где-то здесь, – неожиданно сказал Виктор, и она вздрогнула: «Знает».

– Мне известно это, Виктор… – в темноту сказала она, а почувствовав, что Виктор встает, почти испуганно зашептала: – Ты лежи, лежи…

Но он припал к изголовью, нашел ее руку и тихо сказал:

– Не могу я об этом говорить на расстоянии. Знаю, что между нами два близких тебе человека, но как все это изменить? Все только от тебя зависит, лишь одно – от нас обоих: не останавливаться на полпути, половинчатого счастья нет… Я знаю, как тебе трудно сейчас, Валюша, у тебя – сын. Я сам рос без отца, и не раз чувствовал, как он нужен… И Валерка, конечно, со временем тоже узнает это…

Валя лихорадочно притянула к себе голову Виктора, целуя губы, щеки, лоб, солеными, мокрыми от слез, губами. Это были поцелуи благодарности за большую чуткость, за такт Виктора.

– Валюша моя… Хорошая, милая, – шептал он, взволнованный ее страстным порывом. И так безудержно потянуло к ней, что его ласки стали порывистыми, возбуждающими и ее, и в какой-то смутный миг она ответила ему долгим, захватывающим дыхание, поцелуем. Уже не в силах совладать с собой, она оправдывала себя: «Но ведь я люблю, люблю его! Он так много хорошего сделал для меня… И для Валерки».

Их враз встряхнул, оттолкнул друг от друга резкий вскрик Валерика.

– Мама… – позвал он, и перед ним – третьим, они смирили себя. Валя оттолкнула Виктора:

– Иди спать, ладно? И – все, все, Виталька, не смей больше ни о чем говорить, не надо, рано еще, ты не обижайся, я люблю тебя, но – спи!

И оба притихли, не желая разрушать того волнующего ощущенья счастья, что уже прикоснулось к ним…