Текст книги "Евреи в Мстиславле. Материалы к истории города"

Автор книги: Владимир Цыпин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

4.3 При Николае Первом

Николай Первый, царствовавший с 1825 по 1855 г., не любил евреев. Вот как отзывался он о них под впечатлением увиденного во время своего путешествия по Белоруссии в 1816 году: "…жиды здесь – вторые владельцы (после дворян-помещиков). Они промыслами своими изнуряют несчастный народ. Они здесь всё: и купцы, и подрядчики, и содержатели шинков, мельниц, перевозов, ремесленники… Они настоящие пиявцы, всюду всасывающиеся и совершенно истощившие несчастные сии губернии. Удивительно, что они в 1812 году отменно верны были нам и даже помогали, где только могли, с опасностью для жизни’. Позже, став императором, Николай Первый остался при своём мнении о еврействе, как «вредном элементе», неуместном в православно-русском государстве. С этим элементом нужно было бороться. В начале правления Николая Первого (1826 г.) Государственный Совет передал губернским управлениям контроль за расходованием «коробчатого сбора» – налога, который правления кагалов собирали для внутренних нужд общин (содержание школ, синагог, больниц, сиротских домов, приютов и пр.). «Коробчатый сбор» взимался с продажи мяса, птицы, рыбы, соли и др., а также с доходов за наем жилья и прочих доходов. Из средств «коробчатого сбора» стали брать подати за неимущих, умерших и безвестно отлучившихся из данной общины евреев. В результате такого решения властей общины остались практически без средств на внутренние нужды. Для этой цели оставались лишь добровольные благотворительные сборы. Правда, в 1829 году было разрешено часть коробчатого сбора использовать для духовных нужд.

В 1835 году было подписано новое "Положение о евреях". Это положение вобрало в себя основные установки 1804 года с добавлением ограничительных законов в отношении евреев, принятых в период 1804–1835 гг. Вот как конспективно изложил С.М. Дубнов содержание этого документ. Черта оседлости была значительно сокращена: Литва и юго-западные губернии без казённых сёл, Новороссия без Николаева и Севастополя, Киевская губерния без города Киева, Прибалтийские губернии лишь для старопоселенцев. Вся сельская полоса на 50 вёрст от западной границы закрыта для нового водворения. Во внутренние губернии допускаются только временные "отлучки" (на 6 недель) по губернаторским паспортам, с тем условием, чтобы приезжие носили там русскую, а не еврейскую одежду. Купцам первых двух гильдий разрешается сверх того приезжать в столичные и портовые города, а также на большие ярмарки для покупки товаров и оптовой продажи. Запрещается держать христиан в еврейских домах для постоянных услуг – дозволен лишь их наем на кратковременные работы, с тем, чтобы рабочие жили в особых помещениях. Браки не дозволяются до достижения женихом 18 и невестой 16 лет, под страхом тюремного заключения (этот запрет, при плохой регистрации рождений и браков, легко нарушался). В публичных актах должны употребляться русский или местный язык, но "отнюдь не еврейский". По новому положению евреи участвуют в муниципальных выборах. Умеющие читать и писать по-русски могут быть избираемы в члены городских дум и магистратов (по дополнению 1836 года – только в размере одной трети). Строительство синагог запрещалось на близком расстоянии от церквей. Таким образом, положение 1835 года было только сводом всего прежнего анти-еврейского законодательства, и единственная его положительная сторона состояла в том, что оно положило предел выдворению евреев из деревень, разорявшему население в период 1804–1830 годов. По новому положению 1835 года обязанности кагала состояли в том, чтобы наблюдать за точным исполнением "предписаний начальства", "за исправным поступлением казённых податей и общественных сборов". Кагальные избирались каждые три года общиной из лиц, умеющих читать и писать по-русски, и утверждались губернским правлением.

Дубнов считал, что в годы правления Николая 1 государственная анти-еврейская политика "извратила сущность кагала и он из органа служения обществу был превращён в орган, господствующий над ним, угнетающий его органами грубой полицейской власти." В результате в массовом сознании неприятие государственной политики (рекрутский набор, массовые выселения из сельской местности, попытки насильственной ассимиляции с помощью реформы системы еврейского образования и т. д.) автоматически переводилось на кагал, как на невольного проводника этих мероприятий(15).

Уже вскоре Положением о евреях от 19 декабря 1844 года предусматривалось ликвидация кагальных управлений. При этом еврейское население оказалось полностью во власти магистратов, которые стали распоряжаться средствами со сборов в еврейских общинах

С тех пор кагальное управление не существовало открыто, юридически. Но фактически оно действовало в каждой еврейской общине в лице духовного раввина и нескольких евреев, пользующихся почётом или оказавших ей особые услуги, входящих в духовные правления при молитвенных домах. В каждом местечке или городе при несогласии евреев между собой они шли для решения вопросов к раввину или в "кагал". Название " кагал" осталось ещё надолго от упразднённых еврейских общественных правлений.

Для открытия какого-либо предприятия еврей должен был спросить совета у кагального раввина, который был в курсе всех дел в своём районе. На все арендные, подрядные и торговые предприятия накладывалась особенная, неофициальная кагальная подать, которую платили евреи за "хазаку", т. е. право владения недвижимым имуществом не еврея (без ведома последнего). Наложив "хазаку", кагал обязывался всеми от него зависящими средствами защищать послушного и аккуратного плательщика за неё перед судебными и административными властями, а еврея, не повинующегося велениям кагала, лишать доходного дела или места и временно объявлять вне закона. На более строптивых кагал налагал "херем" или анафему, что было равно гражданской смерти. Если же строптивый непослушник доносил властям о кагальных кознях, наказанием ему являлась "карет" или смертная казнь. Кроме прямой подати кагальное правление имело громадные доходы от косвенных налогов с коробчатых, кашерных и свечных сборов, за выдачу паспортных свидетельств, за поставку рекрут за чужие семейства и множество других предметов. В особых случаях, когда нужны были крупные суммы, кагал налагал особые единовременные взносы. Назначался также строгий пост, по которому стоимость дневного содержания семейства каждый должен был уплатить кагальному сборщику. Кагальное управление разделялось на два управления: административное и судебное. Последнее налагает наказания на непослушных евреев и оповещают об этом все кагалы еврейских общин в государстве и за границей.

Осуждённый таким образом не находит себе нигде спасения. Известны случаи смертных казней. В 1859 году в Могилёве был казнён еврей Израиль Синагов за сообщение начальству о еврейской контрабанде, а в 1873 году в Шклове Хацкель Парховник за противодействие шкловскому кагалу в питейной монополии.

Кагальные правления постоянно сообщались с кагалами в разных провинциях империи для совместного противодействия правительственным распоряжениям и частным промышленным предприятиям иноверцев. Кагалы содержали агентов и ходатаев в столицах и других больших городах и через них сносились с банкирами и еврейскими богачами, а эти действуют всеми средствами на лиц, имеющих доступ во влиятельные сферы, в пользу еврейского дела.

Еврейская община Мстиславля всегда была небогатой и даже вынуждена была брать деньги в долг у христиан. Известно (А1), что ещё в в 1778 году между еврейским кагалом и ксендзом Кармелитского монастыря был составлен мировой документ, по которому кагал занял в долг у кармелитов деньги по двум обязательствам, назначив процент на эти суммы. Весь долг обеспечивался движимым и недвижимым имуществом. В 1820 году городской магистрат выдал решение, по которому сумму, которую должен кагал кармелитам взыскать с процентами тою же монетою, какой заем был произведён. Кагал же настаивал на том, чтобы платить проценты не серебром, а " ходячею монетой". Эта тяжба продолжалась много лет и закончилась только к 1837 году и не в пользу евреев. В решении было сказано, что если евреи платить не будут, то следует взыскать долг с имеющегося у них имущества. Интересно, что дело о взыскании долга с мстиславской еврейской общины Кармелитскому монастырю после Могилёвских судебных инстанций рассматривалось также Сенатом, Министерством Внутренних дел и даже самим Императором.

В середине 19 века евреи составляли уже большую часть населения Мстиславля. По данным ревизии в 1847 году их было 3815 человек.

В 1853 году в городе была одна деревянная синагога и 7 деревянных молитвенных домов. К 1848 году в Мстиславле было три фабрики по производству талесов и две по изготовлению свечей, однако к 1858 году осталось только по одной фабрике.

Евреи обеспечивали население водой, которую развозили в огромных бочках из Кагального колодца, расположенного на окраине города. Он сохранился и до настоящего времени. Его бережно сохраняют местные жители и туристы. Там, на склоне Замковой горы, где находились основные источники воды, была построена и кагальная баня.

В городе развивалась ремесленничество и велась активная торговля разными ремесленными изделиями, вином и напитками, зерновым хлебом.

В отчёте губернатора о состоянии промышленности в губернии за 1847 год(43) говорится: "Выгоды, получаемые от означенной промышленности, могли бы доставлять возможность к поддержанию состояния поселян, но по испорченной их нравственности выручаемые деньги употребляются на покупку вина." Это относилось, конечно, не к евреям.

В соответствии с данными мстиславской городской думы в Мстиславле состояли в купечестве 31 человек. Все они были евреями. Сохранились списки купцов, подтверждающие их принадлежность к еврейству (А4). Среди мстиславских купцов числился и Вигдор Вульфович Дубнов – прадед знаменитого еврейского историка.

Однако экономическая активность евреев зачастую сдерживалась не только царскими установлениями, но и непродуманными решениями местных властей. В качестве примера можно привести предписание могилёвской администрации об ограничении выезда мстиславских евреев по торговым делам в уезд, что послужило поводом для многочисленных жалоб. Ниже приводится обращение по этому поводу к императору начальника 3-го жандармского управления.

Обращение к Императору: « О стеснении евреев в Могилёвской губернии».

8.07.1843 г.

(Гос. архив РФ. Фонд 109. Опись 221 (86). Дело 93 Нац. Архив еврейского народа, дело Ru 650)

Находящийся в Могилёвской губернии полковник корпуса жандармерии Войцех представил мне циркуляр могилёвского исправника, коим воспрещается евреям всякие отлучки из городов в уезды даже для покупки хлеба у помещиков и перемола означенного на мельницах.

Существующими законами евреям дозволено жительствовать в Могилёвской губернии, кроме селений, но сим постановлением не определено для них безвыездное жительство в городах и они подобно другим жителям могут отлучаться из городов установленным порядком. Упомянутый циркуляр, как видно из его содержания, последовал в отвращение того, чтобы еврей под видом отлучек в уезд не содержал там корчем, мельниц, постоялых дворов и прочих заведений, но сии злоупотребления местное начальство могло бы отвращать, не воспрещая решительно евреям выезжать в уезды и по самому продолжению отлучек можно судить для одной ли закупки хлеба и других временных надобностей отправляется еврей в уезд или же жительствует более в уезде, чем в городе. Между тем от решительного воспрещения евреям выезжать в уезды произошло чрезвычайное стеснение и для них и для помещиков Могилёвской губернии, ибо евреи были как бы заключены в городах, лишающие возможности приобрести средства по своему существованию, а помещики не могут всегда ездить в город и ещё менее ходить по евреям и самим отыскивать покупщиков своему продукту. Стеснения эти так велики, что многие помещики являлись с жалобами к полковнику Войцеху и, хотя по его ходатайству Начальник Губернии обещал ослабить силу означенного циркуляра, но распоряжения по этому делу не сделал. Земская же полиция к большому стеснению евреев пользуется сим случаем, захватывает их в уезде, как дезертиров, и они принуждены откупаться, чтобы не быть представленными в суд и не сидеть в остроге. Мною были сделаны справки в другие правительственные учреждения, но нигде не оказалось особых повелений, которые могли служить основанием вышеприведённому стеснению евреев.

Подписи: Генерал-адъютант ………………. неразборчиво

Генерал-майор ………………… Дубельт

На первой странице есть надпись.

Собственно его Величества рукой написано карандашом:

"Новая глупость губернатора. Спросить у министра внутренних дел, знает ли про это и приняты ли меры против."

21 июня 1843 г. Г.М. Дубельт

К министру внутренних дел (Перовскому) тоже обращались евреи и он распорядился о прекращении недозволенного законом ограничения евреям в отлучке из городов по делам торговли и промышленности.

Есть резолюция: «О последующем доложить.»

4.4 При Александре Втором

В царствование Александра Второго (1855–1881 гг.) для евреев были установлены определённые послабления. Евреям-купцам первой гильдии было предоставлено право жить и торговать по всей России. В эти же годы были открыты для евреев такие города, как Николаев, Севастополь, Киев. В 1861 году все евреи – дипломированные специалисты – получили право жить вне черты оседлости, и они же допускались на государственную службу. В 1865 году разрешено было принимать на военно-медицинскую службу евреев-врачей, также был открыт временный доступ во внутренние губернии евреям-механикам, пивоварам, ремесленникам и мастеровым.

Несмотря на то, что после перехода от Польши к России Мстиславль ещё долго сохранял свой двойственный русско – польский характер, во второй половине 19 века здесь всё же преобладала русская культура, так как ядро населения было православное, а польские элементы усердно русифицировались после неудачных польских восстаний.

Еврейская половина десятитысячного города имела свою особую социальную и хозяйственную структуру. В центре города вокруг площади и на примыкающих к ней улицах жили зажиточные еврейские купцы и русские чиновники, размещались лучшие лавки (преимущественно мануфактурные), церкви и некоторые синагоги. Лавки стояли в основном на торговой площади, их называли "шафачками". Дальше тянулся еврейский квартал "Шулеф" (Шульгоф), в центре которого стояла "большая кагальная" синагога, а с другой стороны, поближе к рынку, шли улицы с домами еврейских ремесленников, мелких лавочников, шинкарей, извозчиков и людей без определённых занятий. В предместьях жили русские мещане, занимавшиеся главным образом огородничеством и садоводством и продававшие свои продукты на городском рынке. Только одно предместье (форштат), расположенное у большой дороги к губернскому городу Могилёву, было сплошь заселено евреями. Много евреев жило по другую сторону Вихры, в Заречье. Там была и своя синагога, а по некоторым сведениям – две.

Зажиточные евреи Мстиславля содержали постоялые дворы с кабаками для приезжавших в город крестьян, продавали им водку и нужные в деревенском хозяйстве инструменты и орудия в обмен на зерновой хлеб и другие сельские продукты. Здесь широко практиковалось хлебное ростовщичество: еврей давал нуждающемуся крестьянину денежный заём под залог его будущего урожая и часто приобретал после уборки хлеба значительную часть его по низкой цене.

Евреи торговали пенькой, глиняной, стеклянной и фаянсовой посудой, шапками и картузами, мясом и кондитерскими изделиями.

В 1861 году из Мстиславля вывозились в Ригу пенька, скупаемая евреями у помещиков. Доставлялся хлеб в провиантские магазины Могилёвской губернии. Из Мстиславского уезда вывозился овёс в Витебск.

Некоторые евреи занимались лесным промыслом, который был широко развит в бассейне Днепра в середине 19 века. Пионером этого промысла были братья Михель и Иона Гейликманы. Они скупали леса у русских помещиков, нанимали крестьян для рубки деревьев и для сплава его через Сож по Днепру и его притокам на безлесный степной юг, в Екатеринослав, Херсон, Одессу. Обыкновенно лес рубили в зимнее время, и срубленные стволы свозили по санному пути к ближайшей речной пристани, там их канатами вязали в плоты и после весеннего половодья пускали вниз по течению. Мелкий лес, доски и дрова возили на баржах. В 70-80-е годы в бассейне реки Сож этой тяжёлый работой занимался Меир – Яков Дубнов (1833–1887 гг.) – отец знаменитого историка. Зимой каждого года с установлением санного пути он отправлялся в назначенный к рубке лес, чтобы следить за работой, нанимать рубщиков и грузчиков. Заведуя рубкой и продажей леса, он проводил зиму вдали от семьи, в деревянном бараке в глуши Полесья, а с наступлением весны сопровождал плоты, плывущие к пристаням больших южных городов. Конечными пунктами плавания были Екатеринослав и Херсон, где М. Дубнов проводил летние месяцы, продавая лес оптом крупным строительным фирмам или содержателям строительных складов. Только к осенним праздникам, закончив распродажу леса и расчёты с покупателями, он возвращался вместе с работниками на короткое время домой, измученный девятимесячными скитаниями,

Из лиц духовных профессий только раввин был достаточно обеспечен, поскольку его содержала община. Прочий же духовный персонал, как и основная масса евреев, жил бедно. Особенно бедствовали меламеды – школьные учителя, которым не хватало основного заработка и приходилось подрабатывать. По религиозным соображениям рождаемость в еврейских семьях не ограничивалась и поэтому семь и более детей в семье ни у кого не вызывало удивления. У Дубновых было десять детей и жили они в небольшой квартире из трёх комнат, после того, как их дом сгорел во время большого пожара.

Их соседом одно время был шапочник Лейбе Киржнер, который являлся запевалой в мстиславской синагоге. Жил Лейбе в жалком домике на краю обрыва. В воскресенье утром можно было видеть его грызущим "оставшийся от субботы маленький кусочек белого хлеба перед выходом на рынок с готовой шапкой, но без уверенности, что он продаст её за 20 копеек и сможет купить ковригу чёрного хлеба на прокормление семьи."(15)

В деревне Заречье у моего прадеда было четырнадцать, а у его соседа сапожника Кролла – 18 детей. При бедной нищенской жизни в деревнях многие дети умирали в детстве. Отмечалась, например, большая смертность в 1860 году. В этом году умер 91 человек, из них 57-дети до 5 лет. Самому старому человеку в этом году было 70 лет.

Необходимо отметить, что бедным семьям помогали те, кто был побогаче, особенно в еврейские праздники. Ни одна бедная еврейская семья в пасху не оставалась без мацы. В складчину помогали всем обездоленным. Помогали еврейской бедноте и евреи, принявшие православную веру.

Существовала (14) целая система еврейских благотворительных учреждений, стремящихся своими практическими действиями поддержать бедных и укрепить еврейскую общину. Наиболее распространёнными были следующие хэвросы (союзы и братства):

Хэвра-кадыша – святое братство для погребения умерших.

Хэвра-линос – братство ночующих – члены его ухаживали за больными в бедных семействах.

Бикур-холим – общество, дающее средства для посещения, излечения и поддержания семейства больного.

Лехем-эвионим – братство для снабжения бедных хлебом.

Малбиш-арумим – братство, снабжающее бедных одеждою.

Махзикей-иесомим – покровители сирот, общество, устраивающее судьбу сирот бесприютных.

Талмуд-тора – общество для обучения бедных, благодаря которому среди евреев почти не было безграмотных, т. е. не умеющих читать и писать на еврейском языке.

Гамилат-хоседим – братство, дающее капиталы в займы без процентов, для поддержания обедневшего торговца или ремесленника.

Гахносас-кала – братство, заботящееся о выдаче замуж бедных девиц и снабжающее их приданым.

Шадхоним – мужчины-сваты, занимающиеся устройством браков и наблюдающие, чтобы не было между евреями безбрачных.

Пац (Поэль-цедек) – общество, содействующее ремесленным мастерам.

Моэс-хотим – общество, заботящееся о снабжении бедных мукой на праздник Песах.

Гекдеш – общественное заведение для приюта бедных, странствующих евреев и для больных.

Плетен – Тейлер – лицо, выдающее бедным билеты для принятия их на субботу и праздники к состоятельному еврею.

Для постоянного и энергичного выполнения членами братств своих обязанностей, управления братств часто обновлялись и непрерывно контролировались. Один или два раза в год члены братств собирались и назначали избирателей, которые выбирали:

– старшин братства, заведовавших делами по очереди, большей частью помесячно,

– поверенного или казначея,

– счётчика для проверки казначея и действий управления.

Отношения между евреями и христианами, также как и с администрацией города в эти годы были спокойными.

Несмотря на некоторую замкнутость и обособленность, в чём нередко обвиняли евреев, мстиславская еврейская община принимала активное участие в общегородских празднествах, проявляя спокойствие и верно – подданнические настроения. Вот как, например, описывались в "Могилёвских губернских ведомостях" два праздника, прошедшие в Мстиславле в 1862-63 гг.

В сентябре 1862 года отмечалось 1000-летие России с торжественной литургией в соборе и богослужением в еврейской школе, на которое были приглашены чиновники и почётные граждане из христиан.

Во время богослужения музыканты – евреи несколько раз играли гимн "Боже царя храни", в конце которого раздавались крики "Ура". В завершение богослужения старший раввин предложил тост за здоровье и долголетие императора и всего царского дома.

Во время празднования все жители независимо от вероисповедания собрались на городской площади. Бедные люди и арестанты были угощены за счёт общества.

10 мая 1863 года в Мстиславле отмечался православный праздник перенесения мощей Николая Чудотворца, который являлся также полковым праздником квартировавшего в городе Черниговского пехотного полка. В праздновании, принимало участие как православное, так и еврейское общество. Командир полка поздравил евреев и разрешил им пропеть молитву на еврейском языке в честь государя.

Основной текст песни, пропетой евреями, был выбран из изречений священного писания и дополнен чествованиями. Песня отличалось особой торжественностью и восторженной мелодией и называлась " Молитва за царя" (имелся в виду император Александр Второй):

«Царь всех царей милым сердцем своим да продлит ему (царю) жизнь, охранит и спасёт от всякого несчастия и недуга, повергнет народы к ногам его, низвергнет врагов его перед ним и куда он не обратится, да будет счастье с ним. Царь всех царей да вселит в сердце его и всех его советников и сановников милосердие и оказание добра нам и всем Израильтянам. В дни его и наши да окрепнет Иуда и Живёт Израиль в спокойствии и да придёт Сиону избавитель.»

На площади были приготовлены столы, наполненные яствами и «русским горячим вином.» Командир полка полковник Август Карлович Фон– Витте угостил приглашённых прекрасным обедом, особым для чиновников и купцов и особым из фруктов для еврейского общества. Во время обеда играла еврейская музыка.

Все умершие в Мстиславле находили себе покой на одном кладбище, поделённом на участки по религиозному признаку: православный, католический и еврейский. Несмотря на общий миролюбивый характер взаимоотношений в истории всё же остались сведения о том, что существовали споры между православной и еврейской общинами о местах захоронения на кладбище (А6). Сейчас границы между участками стираются.

Важными событиями в истории Мстиславля и его еврейской общины в 19 веке были часто возникающие пожары.

В 1858 году большой пожар уничтожил около 500 зданий в центральной части Мстиславля. Сгорел и каменный двухэтажный дом семьи Дубновых ("дэр Мойэр"), стоявший напротив городского бульвара – источник благосостояния всей семьи. После пожара родители будущего историка вместе с десятью детьми вынуждены были долгое время скитаться по чужим съёмным квартирам, а их дом ещё в течение десятилетий стоял разрушенным, и только в нижнем этаже были кое-как отстроены служебные помещения для лавок и товарных складов. С. М. Дубнов вспоминал, что " в годы детства и юности он часто с грустью смотрел на длинный фасад верхнего этажа, без крыши, с десятками больших дыр вместо окон, глядевших слепыми глазами на противоположный городской бульвар." Во время пожара сгорели каменное здание присутственных мест, соборная церковь, здания римско – католического кармелитского монастыря и уездного училища, бывший царский дворец, бернардинский костёл и многие другие. Эта катастрофа создала особую местную эру. Долго ещё отмечалось время событий относительно даты пожара. Говорили так: "это случилось через столько-то лет после большого пожара". Едва только город оправился от бедствия, отстроив сгоревшие дома частью на страховые деньги, частью с помощью казённого займа, как произошёл второй пожар, от которого пострадало много домов и построек, в том числе сгорели до основания торговые лавки. Это было в тревожное время польского восстания 1863 г., когда в городах западного края шли непрерывные поджоги. И страховые общества отказывались принимать страхование домов от огня. Таким образом, погорельцы оказались в очень сложном, а иногда и безвыходном положении. Эти пожары, лишившие последнего достояния большую часть городского населения, подорвали и торговлю Мстиславля. В 1862 году из 37 мстиславских купцов торговали только 19, в дальнейшем их количество ещё уменьшилось. После пожара 1858 года жителям была выдана из казны денежная ссуда до 87.000 рублей на постройку домов с рассрочкой вначале на 6, а потом на 36 лет, но это не восстановило благосостояние жителей, а ввело их в неоплатный долг у правительства. Ссуда покрыла лишь небольшую часть понесённых имущественных убытков и дала возможность на месте сгоревших хороших домов построить лишь небольшие избы. И при этом погорельцы остались без средств к жизни и не могли вносить в казну рассроченную ссуду и проценты на неё. Мстиславль ещё долгие годы нёс печать опустошительных пожаров.

Лишь только в 80-е годы он начал несколько оправляться. Была построена новая каменная церковь во имя Александра Невского, отремонтированы Николаевская и Свято-Троицкая церкви и Римско-католический собор, проложены на нескольких главных улицах и базарной площади тротуары.

Как выглядел Мстиславль во второй половине 19 века?

С.М. Дубнов в своих мемуарах (15) пишет:

"Из всех городов Могилёвской губернии Мстиславль– самый красивый и уютный. Расположенный на плоскогории среди сосновых и берёзовых лесов, он представлял собой тип тихого провинциального города, который в девятнадцатом веке имел, вероятно, такой же вид, как в восемнадцатом. Красивое каре вокруг старого городского сада, было окаймлено с трёх сторон православными церквами с зелёными и синими куполами. Православный собор с примыкающими зданиями духовной семинарии и квартирами священников представлял собой целый церковный городок, обведённый высокой каменной оградой с красивыми часовнями на углах. Неподалеку, на Шулефе, поднималось здание большой кагальной синагоги, окружённое свитой малых молитвенных домов, а дальше высился над крутым обрывом старый польский костёл с густым садом. Вся эта часть города окаймлялась холмами и высокими насыпями времён шведской войны, которые зеленели на вершинах огородами русских мещан. На окраинах города река Вихра, с передвижным мостом (паромом), извивалась среди густых лесов, широких лугов и полей, соединявших город с близкими деревнями. Среди построек 19 века выделяется церковь Александра Невского, которая возвышается в центральной части над всеми строениям города. Здание церкви со всех сторон отделено от домов широкими улицам.

С одной стороны располагается большая бульварная площадь, а с другой – городской рынок.

Но при всей своей провинциальной красоте Мстиславль оставался "захолустным городом, затерянным среди белорусских полей, сосновых и березовых рощ. Во второй половине 19-го века, в эпоху освобождения крестьян, это был типичный сонный городок западной окраины, с не– мощенными улицами, дощатыми тротуарами, вросшими в землю домишками и бесконечными заборами, из-за которых протяжно и отчаянно лаяли в глухие ночи взъерошенные собаки. Зеленый четырехугольник городского бульвара окружен был домами местной "знати" – чиновничества и зажиточного купечества – с крылечками, цветными ставнями, палисадниками. Дальше тянулся еврейский квартал, шумный, грязный, с невысыхающими лужами, в которых воробьями копошилась оборванная, босоногая детвора. В приземистых домишках ютились мелкие лавочники, ремесленники, извозчики. Узкие, кривые улицы вели к предместьям, населенным русским убогим людом; здесь тянулись огороды, пахло деревенским дымком, мычали коровы. Узкой лентой вилась мутноватая речка Вихра. На ее топких, поросших тростником берегах буйно резвилась отчаянная, беспризорная детвора окраины; налетали сюда стайками в редкие свободные часы и маленькие обитатели еврейского квартала, узники душного хедера." (18)

А вот как описывает город в дни подготовки к празднованию семисотлетия со дня основания Мстиславля русский писатель Ф. Сологуб (Тетерников Фёдор Кузьмич) в сатирической повести «В толпе»:

«Древний и славный город Мстиславль справлял семисотлетие со дня своего основания… В городе не мощёном, пыльном, грязном и тёмном– в городе, где было много уличных скверных мальчишек и мало школ, – в городе, где бедные женщины, случалось, рожали на улицах, – в городе, где ломали старые стены знаменитой в истории крепости, чтобы добыть кирпича на постройку новых домов, – где по ночам на людных улицах бушевали хулиганы, а на окраинах беспрепятственно обворовывались жилища обывателей под громкие звуки трещоток в руках дремотных ночных сторожей, – в этом полудиком городе для съехавшихся ото всюду почётных гостей и властей устраивались торжества и пиршества, никому не нужные, и щедро тратили на эту пустую и глупую затею деньги, которых не хватало на школы и больницы. И для простых людей готовились увеселения на городском выгоне, в местности, именуемой почему-то Опалихой. Строились балаганы, – один для народной драмы, другой для феерии, третий для цирка, – ставились американские горы, качели, мачты для лазания на приз. Для раздачи народу изготовили подарки. Предполагали давать каждому кружку с городским гербом и узелок: платок с видом Мстиславля, и в нём пряники да орехи. И таких кружек да платков с пряниками и орехами наготовили много тысяч. Заготовляли заблаговременно, – а потому пряники стали ко дню праздника чёрствые, а орехи – гнилые. Несколько дней продолжалось празднование в городе. Веяли флаги на домах. Служили молебствия. Сделали парад войскам. Потом смотр пожарной команде. На торговой площади был базар, весёлый и шумный.»

Не знаю, насколько исторически правдивы события, описываемые в повести, когда толпа в стремлении побыстрее получить обещанные подарки и бесплатную водку, сметает всё на своём пути к цели, разрастается, захлёстывает и губит героев. Скорее всего, это отклик на события на Ходынке. Но описание небольшого российского провинциального города второй половины девятнадцатого века, по-моему, очень красочно и достоверно. И верится, что таким мог быть и Мстиславль. Удивительно, что в рассказе совершенно обойдена еврейская тема. Без евреев, которые составляли почти половину населения города, такие крупные события состояться не могли.