Текст книги "Хронопилот"

Автор книги: Владимир Благов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

3

Закинув винтовку за спину, сквозь чащу пробирался мужчина в ватнике и кирзовых сапогах. Под ногами трещал валежник. С волос и бороды человека клочьями свисала паутина. Звали этого человека Сил Силыч, хотя по паспорту был он вовсе Кузьма Фомич. Еще с молодости приклеилось к нему такое уважительное прозвище, как бы указывающее на его силу-силушку. И неспроста, ибо силы он был недюжинной: двумя пальцами подковы ломал. Ходил на медведя с ножом. И шла о нем молва, что душегуб он: человека ему убить, что плюнуть.

Прежде он был лесником, имел пасеку, плотничал, но по глупости угодил в тюрьму и отсидел там восемь лет. Вышел перед войной, скрывался от мобилизации, попал в штрафбат, дезертировал и, наконец, оказавшись на родной Брянщине, добровольно пошел в полицию. Трубил усердно, продвинулся по службе. Однако больше всего хотелось Сил Силычу влезть в эсэсовский мундир, чтобы не бояться за свое будущее. Он всячески старался выказать свою преданность, проявлял особую жестокость по отношению к землякам, дважды участвовал в массовых расстрелах.

Ренке, искавший таких людей, пригрел и обласкал Сил Силыча, сделав его своим тайным осведомителем. Фамилия у Сил Силыча была смешная – Барсук, и Ренке решил не ломать голову, подыскивая кличку новому агенту, а сделать ею саму фамилию.

– Барсук С. С., – острил он. – Где тебе, скотина, служить, как не в СС.

Прошлой ночью ездил Барсук в родную деревню к бывшей жене. Заночевал, изрядно накачался самогоном, а утром с больной головой, вздыхая и охая, побрел через лес в город, да заплутал. Дивился, что сыграл лукавый с ним такую шутку, ведь вырос почти что в лесу, знал здесь каждое дерево. Ан нет, угораздило. Вот теперь и лез через бурелом, сам не зная куда.

Когда впереди послышались голоса, Барсук остановился и прислушался. «Не дай Бог, на секретный объект вышел, – тоскливо подумал он. – Тут либо на минах подорвешься, либо собаками затравят, но живым уйти не дадут».

Говорили совсем близко, вроде, по-немецки, но Сил Силыч почел за благо не высовываться, а понаблюдать из кустов. А то ведь немцы сначала стреляют, а уж потом разбираются, кто да что. Недавно сослуживцу его – Грищенко – ни за что влепили пулю между глаз: покуражились. А труп для обозрения на столбе повесили. Да еще – смеха ради – табличку на грудь нацепили. Якобы партизан.

Партизан-то почти всех в лесу повывели – газом травили. Те, кто выжил, по болотам сидят да осоку едят. «Большой земли» теперь нет: из Омска сюда не очень-то налетаешься. Ни жратвы, ни медикаментов. Вот и сидят народные мстители по норам голодные да больные. А пуще того, злые, как собаки бешеные. Боятся их немцы, потому как смертники они, на все готовые.

Барсук пошел осторожнее, ступал мягко, пружинисто, каждой ветке кланялся. Подошел к знакомой вырубке и обомлел. Стоял посреди прогалины краснозвездный самолет, а около него туда-сюда сновала девушка. Странная какая-то. Вся в черном обтягивающем трико, как акробаты в цирке. А до чего смазливая, таких в жизни и не бывает! С кем-то по-немецки разговаривает, с каким-то мужиком, но того не видать. Стало быть, в самолете сидит. Сколько же их всего тут? Не может быть, чтобы двое.

Вдруг Сил Силыч увидел, как девица рванула с земли трехпудовый камень, взвалила его себе на плечо и с такой ношей спокойно пошла к краю вырубки.

– Ни хрена себе! – подивился Барсук. – Ай да дивчина! Пожалуй, не слабее меня будет. Однако, не немка она.

Он перевел взгляд на самолет, и тут до него дошло, что самолет – не птица, не мог он зависнуть над вырубкой и опуститься на траву, даже не примяв ее колесами. Все было так, будто некий великан пронес «Ли-2» над соснами, держа двумя пальцами за фюзеляж, и нежно, не задев и травинки, опустил его в узкое окошко прогалины.

Барсук попятился. Шкурой он дорожил, лезть не в свое дело не собирался. Однако доложить – надо. А в гестапо, разберутся, что к чему. От знакомой вырубки Сил Силыч двинулся на восток, отыскал тропу и уже уверенно зашагал в сторону города.

4

В ставке Берии в Омске царила нервозная обстановка. Истинного положения дел до главнокомандующего старались не доводить. Лучшие военачальники либо погибли, либо были репрессированы. Шесть фронтов – Северо-Западный, Уральский, Центральный, Южный, Забайкальский и Амурский – трещали по всем швам. На востоке едва сдерживали Квантунскую армию. На западе немцы явно готовились к новому наступлению. СССР практически больше не существовал, его впору было называть ССР – Сибирской Советской Республикой.

Берия метался по ставке, как загнанный волк. Всем было ясно, что он не способен контролировать ситуацию. В некоторых горячих молодых головах рождалась мысль о смене лидера.

Воскресное выступление Геббельса по радио произвело в ставке эффект разорвавшейся бомбы. Берия запаниковал, потом разъярился и срочно потребовал к себе Королева и Курчатова, с некоторых пор работавших в одном КБ.

– Вы знаете, что Геббельс откровенно угрожает нам атомной ракетой?! Я вас спрашиваю, почему СССР до сих пор не располагает таким оружием, как «Фау-4»?

– Товарищ Берия, – ответил Курчатов, – в нашем КБ год назад создана атомная бомба. В качестве средства доставки мы могли бы использовать новейшие бомбардировщики. Сейчас ведутся работы по созданию более мощной, водородной бомбы.

– Все это я знаю, – отмахнулся главком. – Но армии необходима современная баллистическая ракета, а товарищ Королев искусственно затягивает испытания!

– Товарищ Берия, – как можно тверже проговорил Королев. – Определенно могу сказать одно: межконтинентальная ракета будет готова не раньше, чем через полгода.

– А вы подумали, кому ваши ракеты будут нужны через полгода?! Я требую форсировать испытания и в двухнедельный срок доложить о готовности первой партии ракет с атомными зарядами! Где они будут развернуты, под Салехардом?

– Да, товарищ Берия.

– Не слишком близко от линии фронта?

– Зато ближе к Берлину, – сказал Курчатов.

– Северо-Западный фронт достаточно крепок, – добавил Королев.

– Выполняйте, – нервно махнув рукой, Берия вышел из кабинета. Королев с Курчатовым недоуменно переглянулись и пошли к дверям.

В соседнем кабинете Берия метался из угла в угол. Давая волю своему гневу, опрокидывал стулья, столкнул со стола чернильный прибор и батарею телефонов, бросил в воздух стопку писчей бумаги. Затем мгновенно притих, съежился в кожаном кресле и беззвучно затрясся, не то плача, не то смеясь.

– Коба, Коба! – еле слышно прошептал он и рукой отер жирно блестевший лоб.

Через минуту Берия был снова самим собой – безжалостным, коварным и неумолимым. Выпив рюмку коньяку, Главком вызвал к себе недавнего выдвиженца, генерала Дягилева. Скоро в кабинет вошел коренастый, подвижный мужчина, являвший полную противоположность своему покровителю. Начальник разведуправления Дягилев был, наверное, первым умным и честным фаворитом, с которым Главком всегда разговаривал как равный с равным.

– Здравия желаю, Лаврентий Палыч. Вы звали – я пришел.

– Здравствуй, Николай, – заулыбался Главком. Он был откровенно рад приходу своего любимца, которому ни в чем не отказывал и многое прощал. – Коньяку хочешь?

Дягилев покусал губы и вежливо отказался.

– Николай, я тебя хотел спросить относительно нашей Брянской агентуры. Как обстоят дела? Доложи.

– Агентурная сеть в Брянске уничтожена год назад, – спокойно сказал Дягилев. Он привык, что его по нескольку раз на дню спрашивают об одном и том же. – Уцелел только «Курт», но мы считали его раскрытым и работающим под контролем, потому и перестали ему отвечать.

– Как я помню, это было еще до тебя, Николай. Так считал твой предшественник, оказавшийся врагом народа.

– Совершенно верно, Лаврентий Палыч. А я так не считаю. «Курт» до сих пор информирует нас о строительстве в районе Брянска подземного сборочного цеха «Фау-4». Весной он доложил, что сданы четыре пусковые шахты и две ракеты в любую секунду готовы подняться в воздух. Продолжается монтаж двух других ракет.

– Какова их дальность?

– Порядка одиннадцати-двенадцати тысяч километров. Свободно долетают до Америки.

Берия сглотнул слюну. Он еще раз подумал о том, что нечего надеяться на личную безопасность, отсиживаясь в прифронтовом Омске.

– Какова точность попадания?

– Системы ориентации пока несовершенны, как, впрочем, и у наших ракет. Траектория полета вследствие атмосферных возмущений может значительно отличаться от расчетной.

– Значит, ты считаешь, что «Курту» можно верить?

– Да, Лаврентий Палыч, считаю, верить надо. Особенно в свете последних сообщений. К тому же… – Дягилев замялся.

– Что «к тому же»? – сразу оживился Берия.

– «Курт» – мой бывший школьный товарищ.

– В самом деле? – Берия неподдельно удивился. – Почему же бывший товарищ?

– Мы не виделись с двадцать шестого года. А теперь не знаю, придется ли когда-нибудь встретиться… Так вот, в свете его последних сообщений становится ясно, что он не только не раскрыт, но продолжает активно работать. Уже в одиночку.

– Что же он сообщает?

– Товарищ Берия, – Дягилев почему-то перешел на полуофициальный тон. – Я очень хорошо знаю этого человека и верю ему… Он сообщает о проведении двадцать пятого июля демонстрационного пуска «Фау-4». Фашисты хотят всему миру доказать свои приоритеты в ракетостроении.

– Когда получена шифровка?

– Только сегодня утром, товарищ Берия.

– Ракета оснащена атомным зарядом?

– «Курт» этого не знает.

– Цель, или цели находятся на территории СССР?

– По-видимому, да, товарищ Берия.

– И что вы намерены предпринять?

– Я думаю, следует послать диверсионную группу. Я набросал список оперативников – выпускников разведшколы, хорошо знающих немецкий. У них уже есть боевой опыт. Старшим группы я наметил майора Грома. Задача группы – не допустить пуска ракет и уничтожить коммуникации пусковой площадки.

– Почему же мне не доложили о столь важных событиях? – Берия, медленно наливаясь кровью, поднялся из кресла. – Почему Главком обо всем узнает последним?

– Я шел к вам для доклада, товарищ Берия. Эти полтора часа потребовались для оценки ситуации.

Главком, медленно остывая, опустился в кресло и уже спокойнее заявил:

– Я хочу знать детали операции.

– «Курт» будет ждать группу в районе заброшенного концлагеря. Зная «Курта» как энергичного и инициативного разведчика, я могу поручиться, что у него имеется детально разработанный план операции. Интуитивно чувствую, что у него все продумано.

– Опять придется положиться на вашу интуицию, если больше не на что, – буркнул Главком. – Количественный состав группы?

– Вместе с майором одиннадцать человек.

Берия кивнул уже одобрительно, затем предложил:

– Возможно, десантникам понадобится помощь ученого-ракетчика. Возьмите у Курчатова, у него в КБ много талантливых физиков.

– Так точно, товарищ Берия.

– Но этого мало, Николай. Подготовь к двадцать пятому три новых дальних бомбардировщика, чтобы прямо с заводских испытаний – на аэродром. Договорись с Курчатовым об одновременной доставке трех бомб…. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Товарищ Берия! Вы хотите…

– Если твоя группа не справится с поставленной задачей до двадцати трех тридцати среды, то в ноль часов четверга я отдам приказ нанести упреждающий удар по Брянску.

– Но ведь там наши, советские люди! Каковы будут последствия бомбардировки?

Берия прищурился и, не сдерживаясь, все сильнее раздражаясь с каждым словом, выкрикнул:

– И здесь советские люди. Каких вам больше жалко, Дягилев?

Служба спасения во времени (ССВ). 1 октября 2262 года

Майкл Лозовски медленно нажал подряд четыре кнопки на «бломпе» – блоке мгновенных перемещений – и шагнул в возникшее перед ним «серое окно». В одну секунду он перенесся на шесть тысяч километров и на сто двадцать лет вперед. В салоне гравилета, где он только что находился, никто и не заметил, как и куда он исчез.

В Римской штаб-квартире ССВ – Службы Спасения во Времени – Майкла ждала его помощница, Линда Пинелли. «Серое окно» в лаборатории на семнадцатом этаже ожило, по нему сверху вниз побежали радужные волны, и вдруг из «окна» вывалился Майкл.

– Долго меня не было? – первым делом спросил он.

– Только двадцать секунд, – ответила Линда. – Но я уже успела соскучиться, – она обняла своего друга и кончиком языка ловко коснулась его щеки и мочки правого уха. Такое проявление нежности стало нормой общения в двадцать третьем веке. Влюбленные потерлись носами, как полинезийцы, а потом Майкл опустился в старомодное уютное кресло. Линда, хрупкая и миниатюрная, удобно устроилась у него на коленях.

– Рассказывай!

– Умные, но ужасно самоуверенные люди. Я так и не убедил моего предка. Значит, завтра тебе контактировать с Бартоном… Кто бы мог подумать! Между нами интервал всего в сто двадцать лет, а их психология так безнадежно отстала от нашей!

– Не забывай, что они только встали на ноги после Великой войны, уничтожившей полмира. Дети деструктивной эпохи…

– Можно подумать, мы лучше.

– А может, мы все-таки проигнорируем генерала и займемся сразу пилотом?

– Я же тебе объяснял. Пилот пока никак не проявил себя в прошлом. Искать его сейчас рано. Все равно, что иголку в стоге сена. Поэтому сначала разберемся с Хроноразведкой, а уж затем примемся за пилота. За двумя зайцами сразу гоняться не стоит.

– Мне кажется, пытаться что-то втолковать генералу – пустое занятие. Настолько он прямолинеен и упрям. Примитивно мыслящий человек.

– Все равно ты должна встретиться с Бартоном, прежде чем я нокаутирую Хорна.

– А что будем делать, если у нас ничего не получится?

– Поищем хрономаяки Химмеля, проследим, чтобы он не наломал дров и не попал в беду.

Их беседу прервали. Посреди лаборатории возникло мерцающее изображение сидящего в кресле пожилого мужчины. Он был невысок ростом, суховат, совершенно лыс, но зато носил пышные рыжие усы. Глубоко запавшие глаза и крючковатый нос придавали ему сходство с хищной птицей. Это был шеф ССВ профессор Этьен Лекок.

– Эксперт Лозовски, вы у себя? – вопросил он пустое пространство, пока Майкл не включил обратную связь. – Нам с вами надо срочно переговорить. Вы сможете появиться у меня минут через пять?

– Хоть сейчас!

– Превосходно. Жду, – Лекок отключился.

– Не хочу, чтобы ты шел к Старику! – с неожиданной тревогой сказала Линда. – Чувствую, он что-то затевает.

– Я тоже не хочу, но… Гоним злокозненной судьбою! – шутливо пропел Майкл. – Терпеть его не могу! А не идти тоже не могу. Ну ладно, не грусти! Вернусь – отправлю тебя к Бартону…

Рыжеусый коротышка, так Майкл иногда про себя называл Лекока, даже не предложил Лозовски сесть.

– Чего вы добились? – риторически вопросил он, словно уже знал ответ.

– Пока ничего, профессор.

– Так я и думал! Вы игнорируете мои задания! Сколько раз я говорил, что надо действовать энергичнее, быстрее. Дик Секонд на вашем месте давно бы уже докладывал о завершении операции.

– Профессор, я не использую запрещенные приемы. Я действую убеждением, а Секонд просто убирает неугодных. Он заурядный убийца.

– Он действует грубо, но эффективно! Бывают минуты, когда любые средства хороши.

– Я знаю, что ему многое сходит с рук, но ведь существуют моральные границы нашей экспансии во времени, стирать которые даже вы не имеете права.

– Вам не хватает уверенности Дика, мой друг, иначе вы смогли бы убедить Хорна.

– У меня есть еще один, последний аргумент в пользу возвращения Корабля.

– Довольно! Я должен вмешаться, пока вы окончательно все не испортили. Я больше не нуждаюсь в ваших услугах, Лозовски. Я вызвал другого эксперта. Освободите «окно»!

Это было равнозначно пощечине или древнему «вон отсюда». Майкл промолчал, выразительно глядя на ненавистного босса, затем повернулся и перед тем, как исчезнуть в «окне», все же сказал:

– Профессор, начатое я всегда довожу до конца!

В тот же миг он вернулся в свою лабораторию в Риме.

– Линда! Собирайся, отправлю тебя к Бартону, – Майкл был спокоен как никогда. По своему обыкновению, он умело подавил в себе гнев.

– Прямо сейчас? – удивилась Линда. – Скажи, зачем тебя вызывал Старик.

– Выразил недовольство нашей работой, сказал, что нашел другого эксперта. Отстранил меня от участия в акции. Что может быть хуже?!

Линда вскинула руки к груди, внимательно посмотрела на друга:

– Но ты не сдашься? Ведь так?

– А ты как думаешь?

– Ну и правильно. Только знаешь, чем это пахнет?

– Отвечать буду я один, – Майкл уже совсем успокоился.

– Неплохо бы еще знать планы Старика.

– Он вызвал Секонда, этого террориста во времени.

– Старик не гнушается услугами хронокиллера? – ахнула Линда. – Да если об этом узнает СБ?!

– Но ведь мы не пойдем в СБ, верно? Рано или поздно, Лекок и Секонд получат свое: со Службой Безопасности шутки плохи. Но у нас с тобой совесть должна быть чиста! А теперь собирайся, пора тебе отправляться в Гизу.

Хроноразведка. 20 сентября 2141 года

Нестерпимо жгло солнце и постоянно хотелось пить. Голова от непривычного зноя кружилась как волчок, сердце учащенно стучало. Унылый пейзаж пустыни, лишь изредка расцвеченный витринами голографической рекламы, навевал тоску. Далекая линия горизонта причудливо ломалась в знойном мареве. Магнитомобиль мчал Макса Хорна по рассекавшему пустыню надвое трансконтинентальному хайвэю в Гизу, где его с нетерпением ожидал генерал Бартон.

Хорн никогда раньше не бывал в Египте. Вековечное величие пирамид ошеломило его. По соседству со Сфинксом доктор чувствовал себя пигмеем, даже находясь на пятнадцатом этаже отеля «Фараон».

Генерал Бартон был в приподнятом настроении, дымил сигарой и потягивал холодное пиво. Его одутловатое лицо раскраснелось, а редкие волосы были влажны, видно, он только что принял душ.

– Как долетели, Макс? – первым делом спросил он Хорна.

– Ужасно! Каир почему-то не принимал, и гравилет сделал вынужденную в Дакаре. Ждать я не стал, и так опаздывал. Остаток ночи мчался через Сахару как пуля. И вот я здесь. Успел. Хотя чувствую себя скверно.

– Вам следовало бы немного отдохнуть с дороги, но скоро начало церемонии. Капсулу изготовили?

– Да. Из-за нее-то я и задержался в Нью-Йорке. Зато сделали на совесть, настоящее произведение искусства.

– Отлично… Ну что же, примите ванну, переоденьтесь. У вас еще два часа в запасе. Хотите пива?

– Нет, спасибо.

– Вам нездоровится? Что-то вы побледнели, Макс!

Хорну, в самом деле, на минуту сделалось худо. Он присел на диван, полез в карман за таблетками, потом сильно прижал руку к груди, пытаясь унять сердцебиение. Бартон застыл в молчаливом ожидании, не выказывая, однако, ни малейшего участия.

– Нет-нет, уже лучше, – Хорн вздохнул свободнее. – Что-то сердце расходилось.

– Может, вам лучше прилечь, Макс?

– Пустое…. Уже прошло… Знаете, генерал, мне надо о многом вам рассказать. Обещайте выслушать меня до конца!

Бартон недовольно повел бровями.

– Я охотно выслушаю вас после церемонии…. Все же вы очень плохо выглядите.

– Нет, я хочу рассказать вам сейчас. Это важно. Дело в том, что вчера я встретил своего прапраправнука! Еще на пресс-конференции я заметил его в зале. Подумал: до чего же знакомое лицо. А ведь он очень похож на меня, только лет на двадцать моложе.

– Вы знаете, Макс, что я всегда скептически относился к подобным сообщениям. Одно дело, если такие истории начинает рассказывать скучающая домохозяйка или прыщавый юнец. Им простительно. Но вы, Макс, мой непосредственный заместитель, не должны поддаваться на разного рода провокации и распускать слухи. Где подтверждение того, что он из будущего?

– Не-ет! – покачал головой Хорн. – Этому парню я поверил сразу и безоговорочно. У него на лице написано, что он лет на сто меня умнее. И разговаривал он со мной как старший с младшим.

– Что же он вам такого сказал? Попросил денег взаймы? – усмехнулся Бартон.

Хорн досадливо мотнул головой и сжал губы.

– Ладно, Макс, давайте покороче, я тороплюсь!

– Он сделал мне предложение, смысл которого сводится к одному: программа Хроноразведки должна быть, как можно быстрее, свернута.

– Вы серьезно?! С какой стати его интересует Хроноразведка?

– Он сказал, что Алекс в опасности.

– А вы не думаете, что вас дурачат? У нас столько недоброжелателей. Лично я не торопился бы верить первому встречному.

– И я не сразу поверил. И вообще, посоветовал ему обратиться лично к вам.

– Ко мне? – рявкнул Бартон. – Этого еще не хватало! Он что, прилетел вместе с вами?

– Летел, но в Дакаре и здесь я его не видел. Мне кажется, ему не было смысла лететь со мной в одном гравилете – только время терять. Я думаю, он объявится здесь сегодня…

– Чего конкретно он добивается?

– Досрочного возвращения Алекса.

– А вы знаете, чем это пахнет? Это же дискредитирует меня как руководителя проекта и в первую очередь как политика, ведь до выборов считанные недели. К тому же мы похороним идею Хроноразведки на многие десятилетия! И чем он мотивирует свое требование?

– Ну, якобы нам еще рано соваться в прошлое, неандертальцы мы неотесанные, не за свое дело взялись, а последствия могут быть непредсказуемые.

– Он не шантажировал вас, не выдвигал ультимативных требований?

– Не-ет, он старался лишь убедить меня, а когда ничего не вышло, кажется, расстроился.

– Расстроился?.. А кто он вообще такой – ученый, политик, военный?

– Он представился экспертом Службы Хроноспасения. Зовут его Майкл… фамилию сейчас не вспомню.

– Что он вам еще говорил?

– Сожалел, что я не на его стороне. Надеялся назавтра все же меня убедить, представив веское доказательство своей правоты. Сказал, что это связано с церемонией захоронения капсулы и явится для нас неожиданностью.

– Вот как! Надеюсь, он не подложит нам свинью. Что вы ему ответили?

– Ничего. А что вы ответили бы на моем месте? Да будь он трижды прав, разве вы добровольно зарубили бы проект?!

Генерал насупился.

– Ладно. Подождем, что будет дальше. Если нам ничем не угрожают, с какой стати мы будем слушать этих умников из будущего?! Черт вас дернул, Макс, давать интервью в аэропорту. Да еще эта капсула, из-за которой вы задержались.

– Я думаю, им не составляет труда обнаружить любого из нас в любой точке хронополя, так что зря вы ворчите, генерал, насчет капсулы. Ладно, давайте пока будем считать, что ничего не случилось.

– В таком случае я поехал в банк за письмом для этих умников.

– Вы думаете, письмо до сих пор в сейфе?

– Какой смысл потомкам красть у нас золотую фольгу и мнемокристалл, которые и так предназначаются им? Это не логично.

Доктор Хорн пожал плечами. Генерал распахнул дверь и, коротко кивнув, вышел из номера.

Генерал спускался по лестнице, когда его жестом остановила хрупкая светловолосая девушка. Он хотел пройти мимо, но она преградила дорогу и тихо сказала:

– Вы – генерал Бартон. Меня зовут Линда Пинелли. Я хочу вас предупредить: ваша жизнь под угрозой!

Генерал враждебно посмотрел на девушку из-под козырька раззолоченной позументами фуражки, грубо отстранил ее своей мощной волосатой рукой и, бормоча на ходу ругательства, поспешил к ожидавшему его лимузину.