Текст книги "Комендант мертвой крепости"

Автор книги: Владимир Аренев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

– Сама разберёшься, не маленькая. Будут новости – сообщим.

Клоп с Голенастым тем временем помогли Сивриму и Хромому счистить с одежды и вытряхнуть из волос то, что в принципе можно было счистить и вытряхнуть.

– И этих вот, – проворчал Клоп, – защищать от ветра? Быдло неблагодарное… – Он сплюнул, гадливо отёр с рук остатки яичного желтка. Потом наткнулся взглядом на Ярри и вдруг густо покраснел.

– Поехали. – Рултарик забрался в седло и достал из чехла плеть.

– Если увидите, что началось, – не дурите, возвращайтесь, – Синнэ протянула руку, как будто хотела напоследок прикоснуться к пальцам Хромого. – Обещайте, что вернётесь.

Рултарик хмыкнул и пустил бархагу рысью. Остальные помчались за ним – по узким улочкам, которые теперь опустели, словно город разом вымер.

Вдали хлопали ставни, кто-то, надрываясь, звал домой ребёнка. Старик, ухватив дрожащими руками сибаруха, волок к дверям; птица вырывалась и отчаянно кудахтала.

Возле Кожемяцких ворот пришлось спешиться: вокруг – толкотня, давка, ругань. Паника.

Улучив момент, Сиврим догнал Рыжебородого и спросил:

– Что изменилось?

– То есть?

– Раньше ни один из вас не заступился бы за меня. Вот я и спрашиваю: что изменилось?

Рултарик снова хмыкнул. Впереди наконец освободился проход, рыжебородый запрыгнул в седло и подхлестнул свою бархагу.

– Не отставайте! – бросил. – Не отставайте!

Колокола звонили, не смолкая ни на миг.

* * *

– Позвольте дать вам совет, наместник.

Они ехали размашистой рысью, выбравшись наконец за пределы города. Впереди чернел зев ущелья – гудящий, алчный.

– Совет?

Хромой, правивший бархагой так, чтобы держаться рядом с Сивримом, кивнул. Говорить приходилось, перекрикивая ветер. И это они ещё не въехали в ущелье.

– Слушаю.

– Если хотите ей понравиться, никогда не соглашайтесь. Спорьте, отстаивайте свою точку зрения.

Сиврим сделал вид, что всматривается в ущелье.

– И ещё, – добавил Хромой. – Ещё одно. Раскройте пошире глаза. Думайте, сопоставляйте.

– Что с чем?

– Поступки с возможными мотивами. Сказанное и сделанное. И несделанное.

– Вы говорите о Синнэ? О том, как она повела себя, когда эти… на площади, начали забрасывать нас камнями? А что она могла поделать? Она смелая девушка, не сбежала и не…

Хромой пожал плечами:

– Смелая, бесспорно. Но её мотивы… не так очевидны и не так просты, как может показаться.

Какое-то время они ехали молча.

– А ваши? – спросил Сиврим.

Хромой засмеялся.

– Вы делаете успехи, наместник. Но всё-таки не забудьте о моём совете. Взвешивайте и оценивайте, и не дайте себя обмануть.

Ответить Сиврим не успел: они наконец въехали в ущелье.

Хродас Железнопалый

Неслыханно, позорно – ни один не заметил, когда началось! Пропустили. Прохлопали. «Прохлопали в ладоши, – зло подумал Хродас, отдавая приказы. – Проклятый Вёйбур! Сопляк, возомнивший о себе гарр знает что!»

Это Вёйбур придумал изменить тренировки, разделив весь гарнизон на два соперничающих лагеря. Противники надевали на правую руку ленту, красную или белую. И сходились в тренировочных сражениях, бились с охотой и азартом, а потом ещё долго обсуждали, кто кого. Вёйбур превратил тренировки в игру. Сделал то, чего не мог добиться Эттил Хакилс.

«И то, чего не мог добиться я сам», – Железнопалого это бесило. Их трепотня, «А ловко ты меня!..», «В другой раз вот что попробуем, и пусть меня сожрут дарги, если мы не утрём вам нос!», все эти дружеские подначки и азарт, они, пожалуй, должны были радовать его. Не радовали.

Он спускался на время тренировок в подвал, надевал доспех, брал в руки меч. Лупил деревянные манекены, пока не начинал задыхаться, пока сердце не отзывалось на вдохе пронзительной, страшной болью. Только тогда позволял себе сделать паузу.

Сегодня Хродас тоже пришел в подвал, но что-то не давало покоя, какая-то дурацкая мысль засела в башке и изводила, зараза. Он закончил раньше обычного и поднялся к себе. Во дворе на плацу Белые сходились с Красными под одобрительные выкрики дежурных с башен. Судя по всему, Красные теснили Белых впервые за последнюю неделю. Раздались первые хлопки в ладоши, кто-то резко стучал мечом по щиту, поддерживая любимую команду. Звук получился гулкий, похожий на колокольный звон.

Вот тогда-то Хродас сообразил, что его мучило весь сегодняшний день. Задыхаясь, сбрасывая на ходу доспех, взбежал на Дозорную – и ахнул. Весь горизонт был в мутном сером мареве. Которое с каждым мигом становилось темнее и ближе.

Он заорал на мать-их-так-недоумков-безмозглых, да они уже и сами всё поняли. Обе команды, Белые и Красные, слаженно бросились по местам. Грэгрик Бедовый раскачал колокол, узорчатые бока сверкали в последних лучах солнца, бросали отблески на доспехи, слепили глаза. Первый удар колокола прозвучал почти незаметно – всего лишь ещё один возглас досады или недовольства. Все натягивали сети; Хродас следил за тем, как парни дружно и чётко выполняют приказы, а мысленно видел совсем другое: как нерушимо возносятся над стенами ущелья два гигантских чёрных колокола на полдороге между Шандалом и Вратами Пыли, там, где дно ущелья, постепенно понижаясь, добиралось до своей самой глубокой точки. Легенда утверждала, что колокола создал Рункейр-Молотобоец. Правда это или нет, но без чародейства там не обошлось: никто и никогда не видел, чтобы чёрные колокола раскачивались. И всё же в момент, когда колокол с Полой Кости сообщал своим звоном о начале сезона ветров, два его собрата в ущелье едва слышно откликались. Вслед за ними начинали звонить все колокола во Вратах – и длилось это до тех пор, пока не смолкал колокол Шандала.

Правда, редко кому доводилось слышать звон Близнецов. Ещё меньше было тех, кто выжил после этого.

«Сопляк! – сообразил наконец Хродас. – Сопляк же в городе. Вместе с алаксаром… и с Рултариком! Если они хотят попасть в Шандал, им нужно выезжать из Врат прямо сейчас, немедленно! Иначе…»

Он посмотрел на юг – туда, где весь горизонт уже тонул в фиолетовой мгле.

«…Иначе ветер застанет их в ущелье».

– Комендант! Можем ли мы как-нибудь помочь вам? – Это был десятник из столицы, Досгридр Осенний Дар.

– Просто не мешайтесь под ногами, – сказал Хродас. – Ни вы, ни ваши воины никогда не имели дела ни с чем подобным. Поэтому…

– Заблуждаетесь, комендант. Я и мои андэлни прикрывали отход беженцев из Пустолесья. Если вам это о чём-нибудь говорит.

Конечно, говорило, кроарки его растерзай, Хродас знал, о чём речь, очень хорошо знал! Вести извне приходили сюда нечасто, но историю о том, как небольшой отряд кройбелсовых солдат спас от гибели в ким-стэгате и от когтей помарокнаселение одного городка, – эту историю слышали даже здесь, в Шандале.

– Эттил, скажи Жадюге, чтобы выдал им всем пыльники и рукавицы. А вы, десятник, будьте готовы подменить моих парней своими. Если погодка выдастся чересчур спокойной, у нас могут быть кое-какие затруднения.

– Разрывы в сетях, – сказал этот до гарра проницательный десятник. – Если я правильно понимаю, вплетаете в канаты волосы. Чьи?

– Из горбачьих хвостов. Хотя был случай, когда пришлось воспользоваться волосами андэлни. – Это была давняя история, Хродас с помощью Грэлта ещё только начинал разбираться в природе ветров и радужных чернил. После очередного сезона в сетях оказалось столько разрывов, что никакими горбачьими хвостами их было не залатать. Тогда градоправитель Раймунг обратился к женщинам Врат, и те, все до единой, пожертвовали своими волосами. С тех пор одну из площадей в городе называли площадью Отсечённых волос.

– Мы, когда уходили из Пустолесья, тоже вычислили это. Чернила, если их несёт ветер, становятся… мы говорили – «лже-живыми». Бросаются на всё, что имеет животную природу. Когда мы поняли это – начали развешивать на деревьях…

– Я знаю, – оборвал его Хродас. Он действительно знал, эту часть истории о Пустолесье он никогда не забудет. И его как-то не тянуло выслушивать её снова, тем более во время сезона ветров. – Я вот чего в толк не возьму, десятник: и как вас отпустили из столицы? Вы слишком ценный андэлни, чтобы рисковать вашей жизнью в пустяковых заданиях.

Осенний Дар усмехнулся:

– Вы сами ответили на свой вопрос, комендант.

– Только не говорите мне, что этот юнец – бастард венценосного.

– Наместник происходит из менее знатного рода. Но он, без сомнения, достоин той чести, которую ему оказали.

– Ага. И в придачу скромен настолько, чтобы никак эту свою достойность не выказывать, – подытожил Хродас.

И подумал: «Значит, дело всё-таки в алаксаре».

* * *

Каждый раз это была игра на выживание. Ветер приносил с собой чернила, чернила убивали, точнее, могли убить, если ты оказывался недостаточно ловок и удачлив.

Постепенно ребята Хродаса постигали свойства ким-стэгата, учились обезвреживать его. При этом старались не вспоминать первые годы, когда их товарищи гибли и оставались искалеченными по несколько андэлни в сезон; годы, когда вместо горбачьих хвостов использовали совсем другие «материалы животной природы»; потом отказались, Хродас понял, что если не прекратит это, все они перешагнут за тонкую роковую грань. Из года в год гарнизон Шандала становился искусней в борьбе с чернилами, градоправитель Раймунг наконец признал это и помогал по мере сил, всё, казалось, стало спокойно, насколько вообще могла быть спокойной жизнь на Порубежье.

Лишь со временем Хродас начал подозревать, что чернила непостоянны, что меняют свои свойства не только в зависимости от размеров каждой кляксы, но и… – понять бы отчего! От сезона к сезону ким-стэгат становился плотнее и смертоноснее. Даже самые мелкие кляксы, принесённые ветром, были активными, набрасывались на сеть, а если получалось – на андэлни. К счастью, «наевшись», кляксы развеивались, попросту превращались в ничто. Но как долго это продлится? Может, уменьшившийся перерыв между сезонами – первый признак других, более страшных изменений?

Вот почему, понял Хродас, вот почему ещё он возненавидел этого сопляка. Потому что иногда сам думал о том, чтобы уйти. Оставить Шандал, пока ещё не поздно. Бежать.

Сопляк своим появлением открывал путь к отступлению, простой и удобный. Хродас зло усмехнулся: вот уж чего они от него не дождутся! Бежать означало предать своих парней и свою дочь, предать всех обитателей Врат. Если кляксы будут долетать до города, страшно даже представить, к чему это может привести; хотя нет, он очень хорошо представлял, потому что не раз видел хлебнувших ким-стэгата.

И хорошо помнил историю о Пустолесье.

Из тех, кого отряд Осеннего Дара вытащил тогда из западни, выжили немногие, а остались целыми и сохранили разум – единицы.

«Если Шандал опустеет, Врата Пыли обречены, и вымирать город будет медленно, очень медленно и очень болезненно. Хотя нет. Нельзя забывать о Рёберном лесе и тварях, которые в нём живут. Если эти прорвутся – всё закончится быстро».

Хродас бросил оценивающий взгляд на Досгридра и его воинов. Их прислали в помощь сопляку, но, как ни смешно, именно они могли бы оказаться новой надеждой для Шандала и Врат. Усиленный гарнизон, нормальные отряды разведчиков; не исключено, что удалось бы даже совершить пару рейдов в чащобу Рёберного и повыжечь логова тамошних тварей. Если с сопляком вдруг что-нибудь случится…

«Едут!» – просигналили с Надвратной.

Он переглянулся с Досгридром, велел Эттилу Хакилсу оставаться на Дозорной и «присматривать тут», а сам поспешил в Надвратную. Досгридр не отставал.

– Где?

Бйотти Краснобай молча указал на слабые огни, двигавшиеся по ущелью.

«Слишком медленно, – подумал Хродас, – слишком медленно для бархаг, даже гружёных».

Только потом сообразил, что огоньков четыре, не пять.

* * *

Ветер усилился, в нескольких сетях уже чернели дыры от клякс. Если так пойдёт и дальше, не миновать худшего: кому-то надо будет взобраться по сетям к прорехам и залатать их. Как только выдастся хоть какое-нибудь затишье… Есливыдастся.

Хродасу с Надвратной плохо было видно, что творилось на других башнях, но благодаря сигнальным фонарям он следил за происходящим. Эттил пока справлялся и сам, не в первый раз; парни держались стойко. «Может, ещё обойдётся».

А вот в ущелье дело принимало паскудный оборот. Дважды огоньки замирали, и хотя потом продолжали свой путь к Шандалу, двигались медленней, чем прежде.

Хродас ждал, что Досгридр вот-вот заявит, дескать, откройте ворота, я со своими андэлни отправлюсь на помощь наместнику. Десятник всё это время, не отрываясь, наблюдал за огоньками. И всё время молчал.

Потом небо окончательно почернело, а песка в воздухе стало столько, что его можно было черпать горстями. Ни пыльники, ни маски не спасали, казалось, двигаешься, по голову погрузившись в бархан, проклятый песок был повсюду – и огоньки в ущелье пропали за его пеленой.

– Просигналь, – велел Железнопалый Краснобаю, – пусть Эттил отправит четверых им навстречу. Десятник, – повернулся он к Досгридру, – выделите двух своих парней?

– Да, я спущусь и отдам распоряжения.

– Бархаг пусть не берут.

– Вы уверены?..

– При таком ветре бессмысленно. Вот носилки пригодятся. И палатка, там есть пара трещин, где можно кое-как пересидеть, если уж станет совсем туго. Ну, Эттил знает, что нужно, он скажет, чтобы парни взяли.

– Тогда зачем вам мои?

– Помочь с носилками. Не исключено, что надо будет нести раненых. Или убитых.

* * *

К утру буря не то чтобы начала стихать – она дула рывками, словно где-то там, в небесах, вселенская глотка с натугой выкашливала последние цистерны песка.

Никто не уходил с башен, перекусывали здесь же, закрываясь от ветра как могли; песчинки хрустели на зубах, во рту пересохло, сколько ни сплёвывай, песка в нём меньше не становилось.

Уже трижды Грэгрик Бедовый карабкался по сети и заштопывал дыры. Теперь пришел черёд Форатонга Хвоста, он лез медленно, словно с ленцой, но Хродас был спокоен: этот тоже сделает всё как надо, у него опыт, вдобавок Хвост невероятно удачлив.

Намного сильней его волновало то, что творилось в ущелье. Четверо спасателей ушли и вскоре дали короткий сигнал, мол, всё в порядке, встретились.

Потом огни погасли.

Это было после полуночи, а теперь вот-вот наступит рассвет, и – ничего!

«Рултарик попадал и не в такие переделки. Уж он-то должен уцелеть». Что до остальных, Хродас как раз предпочёл бы… другой исход: это всё упростило бы.

– Вам бы сюда чарознатца, – сказал Досгридр. Он тоже провёл всю ночь на башне, пил-ел здесь же вместе со всеми, и лишнего внимания к себе не привлекал. Молчал и ждал, чем всё закончится.

– «Чарознатца»! – хмыкнул Железнопалый. – Мы бы не против. Но как-то нет очереди из желающих. Толковый чарознатец найдёт себе место поспокойней и похлебнее. А бестолковый здесь долго не протянет. – По правде говоря, и Эттил Хакилс, и Грэлт-Глухарь немного разбирались в чарах. Но именно что немного, серьёзной помощи ждать от них не приходилось.

Стоило о нём вспомнить, как Глухарь появился на верхушке Надвратной. Неодобрительно покосился на Осеннего, ничего не сказал, только хмыкнул. Встал рядом с Хродасом и какое-то время тяжеловесно молчал. Хродас знал, что за этим последует. И не ошибся.

– Я тут кое над чем помудровал. Прикинул, заглянул в старые книги.

– Грэлт, в прошлый раз…

– По-твоему, я не помню, что было в прошлый раз?! Не делай из меня придурка, Хродас. Теперь всё иначе.

– Ты говоришь так всегда, – Грэлт был для гарнизона чрезвычайно полезным андэлни – один из тех ветеранов, кто не бросил Шандал в самые трудные годы. Вот только со временем его пустопорожние россказни становились чересчур утомительными. Он действительно верил в то, что алаксары добились едва ли не абсолютного всемогущества. Любил повторять: «В теле любого андэлни энергии больше, чем в чародейском посохе, её с лихвой хватило бы, чтоб выпарить озеро!» Хродас относился к чудачествам старика снисходительно – до тех пор, пока это не мешало общему делу.

– Извини, сейчас не лучшее время…

Глухарь изобретательно, со смаком ругнулся.

– Ладно, я делал это не один. Алаксар мне помог, посоветовал заглянуть в кое-какие архивы, что он привёз из Врат.

– И там ты нашёл сверхоружие, с помощью которого мы наконец расправимся с ветром и чернилами. Если нет – давай отложим разговор до более подходящего времени.

– Засунь своё остроумие себе в задницу. Вот, взгляни-ка лучше сюда. – Грэлт вытащил из-за пазухи потрёпанный лист пергамента, с которого не раз и не два соскабливали прежние надписи, чтобы нанести новые.

– Ну, какие-то буквы. Похожи на алаксарские. И?

– Это вербализованное заклинание, нанесённое особым сортом чернил. Теперь, если сраститькусок пергамента с нужным предметом, тот обретёт новые свойства. Как если бы на него были наложены чары. Ну, теперь дошло?

– Не очень. Какой нам с этого толк? Если, конечно, это не заклинание, которое уничтожает ким-стэгат.

Грэлт пожевал щербатым ртом, сокрушённо покачал головой.

– Одного не возьму в толк, – сказал он Досгридру, – вот как такой болван вдруг оказался в комендантах? Я ему говорю, что любой – любой! – может теперь накладывать заклинания, а он…

– Это интересно, – осторожно сказал Осенний Дар, – только, боюсь, ничего не даст. Вы с помощью алаксара узнали одно слово, которое можно использовать как заклинание. Ну, узнаете ещё два, три, десять. Насколько они окажутся полезными – большой вопрос. Да и никогда даже несколько десятков таких заклинаний не заменят единственного настоящего чарознатца. Потому что хороший чарознатец универсален, а эти ваши «вербализованные заклинания», даже если и будут срабатывать…

– А тебя, значит, с такой-то башкой сделали десятником? – уточнил Грэлт. – Слушай, а думать ей ты не пробовал? Полезное, вообще-то, дело. Вы оба одного не поняли: эти вот штуки, – он потряс пергаментом, – чарознатцев, конечно, не заменят. Но у нас тут, если вы не заметили, с чарознатцами не так чтоб изобильно.

– Что может это твоё заклинание? – спросил Хродас. – Если без длинных теорий и рассказов о всеобщей пользе – что конкретно?

Грэлт вытащил из кармана зеркальце, к которому с изнанки был прилеплен другой кусок пергамента с похожей надписью. Рядом с надписью Глухарь здесь же, приложив зеркальце к парапету, вывел полное имя Рултарика. Ухмыльнулся, протянул «прибор» Хродасу:

– Смотри.

* * *

Они сложили тела бархаг так, чтобы образовался хоть какой-то заслон от ветра. Натянули холст палатки, прижали края обломками камней. В трещину забивались по очереди: отогреваться и дремать, чтобы хоть как-то восстановить силы.

Изображение было мутным и мелким, Хродас видел в основном Рултарика, а других – только у него за спиной. Но, кажется, уцелели все, в том числе алаксар и сопляк.

– Они что, посходили с ума?! Чего ждут?! Или Рултарик забыл, как оно бывает?

– А как оно бывает? – тихо спросил Осенний Дар.

– Волнами, – отозвался Грэлт. – Наплыв, первая волна, потом затишье – вот как сейчас, потом – опять накатит.

– Сейчас, значит, затишье?

– Забыл, что творилось ночью, десятник?

– И лучше не будет?

– Будет, а как же, – сказал Хродас. – Через пару дней. А может, и позже, тут ничего заранее не знаешь, в прошлый раз так, в нынешний – этак. Ага, ну вот, наконец!.. Вроде начали собираться. Будут идти сюда.

Грэлт оглянулся на юг, на беспросветно тёмный горизонт, и промолчал.

* * *

Они уже находились в пределах видимости, с Надвратной можно было различить их силуэты, когда ветер снова усилился. Теперь дул ровно и мощно, словно набрался новых сил. Канаты трещали, сети выгибались туго натянутыми парусами; Форатонг Хвост ещё раз полез штопать прорехи.

На верхушку Надвратной пришёл Эттил Хакилс, тяжело опёрся на парапет и покачал головой:

– Надо поднимать дополнительные, Хрод.

– Рано.

– Они не выдерживают! Ты видел, сколько за последние полчаса было «рыбок»? Пять крупных дыр, причём три – на западной! Хрод, если пойдёт так же…

– Залатаем.

– У парней силы на исходе. Они начнут ошибаться, а ты сам знаешь…

– Я знаю, Эттил. Знаю. Я скажу, когда поднимать дополнительные. Пока ещё рано.

– «Рано»?! – взорвался Хакилс, – «Рано»?! – Он подошёл к Железнопалому вплотную, но даже так глаз Эттила не было видно, только чёрная щель между козырьком пыльника и маской. – Иногда мне кажется, что этот мальчишка Вёйбур прав. Ты слишком многое на себя берёшь, ты забываешь, что Шандал – не твоя родовая вотчина, где можно распоряжаться по своему усмотрению. Мы тут все – живые андэлни, и надо бы…

– Хочешь – возьми на себя управление Шандалом.

– Что?..

– Что слышал. Хочешь – прямо здесь и сейчас передам тебе право распоряжаться крепостью, сделаю своим преемником, а сам отойду в сторону. Согласен? Нет? Молчишь. Тогда иди на Дозорную, Хакилс, и делай, что д о лжно. И я буду делать то, что д о лжно делать мне. И хватит трепотни. – Он обернулся к Краснобаю, который слушал их, разинув рот. – Открывай ворота, чего стоишь! А вы, десятник, отправили бы туда ещё своих андэлни, помочь и всё такое.

Ответить Досгридр не успел. Раздался крик с Дозорной, все обернулись посмотреть, что там, и увидели: к сети спускалось чернильное облако размером с бревно. Мчалось прямо к Форатонгу, который висел к нему спиной и не видел опасности.

И всё-таки Хвоста не зря считали одним из самых удачливых в гарнизоне! Вряд ли он услышал крик с Дозорной, скорее – каким-то звериным чутьём догадался, что за опасность ему грозит. Каждый из штопальщиков брал с собой как можно меньше снаряжения, но ни один не отправлялся на сети без верёвки, к концу которой был привязан крепкий крюк. Другой её конец штопальщик обматывал вокруг пояса – и этому нехитрому приспособлению не один из них был обязан жизнью.

Не мешкая, Форатонг зацепил крюком за ближайшую ячейку и соскользнул вниз. Он мог, опускаясь, запутаться ногой или локтем в канатах, но этого не случилось, снова пресловутая удачливость Хвоста сыграла свою роль.

Свою роковую роль.

Сгусток ким-стэгата не догнал Форатонга, в этом Хвосту тоже повезло. Вместо того, чтобы преследовать штопальщика, чернила накинулись на сеть, пожирая один за другим переплетённые канаты. В том числе – тот, за который держался крюк Форатонга.

Хвост только успел упереться сапогами в поперечный канат и потянуться пальцами к другому, находившемуся на уровне его груди. Больше не успел ничего. Крюк вместе с куском верёвки исчез в клубящемся облаке, её остаток полетел вниз, с силой ударил Форатонга по плечу. Тот потерял равновесие, отчаянно взмахнул руками и рухнул в темноту.

* * *

Возле Северных ворот в жидком мерцании светильников двигались какие-то фигуры. Хродас не сразу понял, что это – андэлни Досгридра, которые с помощью мётел и лопат расчищают проход к створкам. Наконец они добрались до калитки и отперли её, впустив Рултарика и остальных.

Когда Хродас увидел, во что превратился Рултарик, сердце отозвалось привычной болью. Казалось, во внутренний двор Шандала вошёл покойник, ожившая мумия. Впрочем, другие выглядели не лучше, даже сопляк и алаксар. При этом последний как-то ухитрился притащить с собой полную корзину книг.

– В склеп! – велел Хродас. – Отогреваться!

Внизу было пусто: только несколько парней, которые сменились, вяло жевали сыр. Они встали из-за стола и помогли пришедшим переодеться, налили вина, хлопали по плечам. Хродас стоял у дверей и переводил дыхание, надеясь, что никто не заметит, как он растирает ладонью то место на груди, где колет больней всего.

– Могу я ещё чем-нибудь помочь? – спросил бесшумно подошедший Досгридр.

– Нет, десятник, пока – нет. Благодарю.

– Наместник? – проговорил Досгридр, не двигаясь с места. – Вам требуется моя помощь?

– Нет. – Тот выдавил из себя благодарную улыбочку. – Может разве, архивариусу?

Алаксар не стал ни переодеваться, ни есть. Сев у дальнего края стола, он раскрыл свою корзину и вынимал книги с такой осторожностью, будто это были не никчёмные пачки листов – грудные младенцы.

– «Архивариусу»! – вскинулся вдруг Рултарик. Оттолкнув Акки Зубодёра, который смазывал ему ссадины, рыжебородый в три быстрых шага оказался рядом с алаксаром и ударил его по лицу. Попытался ударить. Тот ловко уклонился, закрывая плечом очередной разваливающийся пыльный том.

– Чуть не угробил всех нас, алаксарово семя! – процедил сквозь зубы Рултарик. – «Не брошу!», «Не брошу!» Вцепился в свою корзину!.. вражье отродье!

– Я никого не принуждал, – тихо ответил алаксар. – Говорил вам: уходите.

– «Уходите»! Ты, вошь песчаная, за кого меня держишь?! Я за тебя, за него, за всех вас, кто со мной в город шёл, отвечаю. В твою гнилую башку это хоть умещается? Я за ваши жизни отвечаю!

– А я, – сказал алаксар, – вот за них отвечаю. – И показал на книги. – За каждую из них.

* * *

Ветер дул ещё четыре дня, то крепчая, то чуть слабея. Потом перестал – как будто небесная глотка надорвалась наконец извергать песок и воздух.

Они выждали сколько требовалось и похоронили Форатонга. Отправили гонцов во Врата со списками того, чем необходимо в ближайшие дни пополнить запасы. Убедившись, что ветер не вернётся, стали опускать сети.

Только тогда заметили, что в них запуталось несколько иссушённых тел шулданаев и личинок сурамгаев.

Все знали, предвестьем чего это было. И когда Хродас назначил ежедневное патрулирование южной полосы песков, протянувшейся между Шандалом и Рёберным лесом, не удивились.

Хродасу это было на руку.