Текст книги "Комендант мертвой крепости"

Автор книги: Владимир Аренев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Тела с деревьев сняли и уложили ровными рядами. Теперь вдобавок приносили останки тех, кто сгорел в доме собраний. Пользовались для этого широченным куском мешковины – влажным, чёрным, то и дело выскальзывавшим из рук.

Когда заметили подходившего к ним господина Оттенса – остановились, несколько андэлни растерянно глянули на Бурдюка.

– Заканчивайте. У нас хорошие новости. Даже слишком хорошие, не могу поверить, что нам так повезло.

Теперь они не смотрели на Бурдюка – и это было очень хорошо. Разбираться с недовольными совершенно не хотелось, да и времени не оставалось.

– Господин советник…

– Да, святой отец, потом мы, разумеется, вернёмся и совершим всё, что д о лжно. А пока, – добавил он, обращаясь ко всем, – ситуация у нас простая. Эти ублюдки пошли к замку местного ойвира… как бишь его? Ну, не важно. Главное вот что: почти наверняка они там задержатся. Если у Плети есть хотя бы капля мозгов, он не рискнёт оставлять за спиной замок. И мы с сотником уверены: Плеть идёт туда не просто так.

– Собрался захватить?!

– И это разумно: сторонников у него всё больше, а значит, в армии появляется всё больше больных и немощных, которые затрудняют продвижение. Бросать этих андэлни Плеть не станет – вы же разбирали дом собраний, да? – много видели явных чужаков?

– Он оставил только убитых, – кивнул Бурдюк. – Убитых или смертельно раненых, точнее не определить.

– Вот именно. Вдобавок Плети нужна база, надёжный тыл. И даже если камень-ключ не признает нового владельца, замок им всё равно пригодится. Судя по тому, что обнаружили разведчики, Плеть это знает – и направляется прямо туда. Понимаете?

Они не понимали. Слишком устали после долгого перехода, после заботы о телах… Господин Оттенс знал, как это бывает: в определённый момент сознание попросту истаивает, отходит на второй план – и только благодаря этому сам ты не сходишь с ума.

– Плеть окажется между молотом и наковальней? – тихо спросил Бурдюк. – Вы на это надеетесь?

– Я в этом уверен. Прошло дня три-четыре, не больше. Даже если в замке слабый гарнизон, он наверняка ещё держится. И наверняка бунтовщики слишком заняты осадой, чтобы думать о тылах. Мы ударим им в спину, а защитники замка помогут, как только поймут, что происходит. Мы уничтожим ублюдков, которые сотворили всё это, – он обвёл рукой площадь, лежавшие на ней тела, остовы сгоревших домов… – Через несколько дней все они будут отомщены.

Святой отец посмотрел на господина Оттенса, оглянулся на своих помощников. Те отводили глаза, многие уже потянулись за сброшенными куртками, за дорожными мешками…

– Ну что ж… – Жрец провёл тыльной стороной ладони по лбу. – Что ж… Если так – конечно, нужно спешить. Хоронить умерших некогда, это очевидно.

Господин Оттенс кивнул ему почти с благодарностью. И уже собирался идти обратно в лагерь, когда жрец добавил:

– Однако – нельзя же бросить их в таком виде. Получится, мы вытащили их из-под завалов только для того, чтобы оставить на растерзание падальщикам.

– Чего же вы хотите, святой отец? – процедил господин Оттенс. – Что предлагаете?

– О! Ну, выбор-то, откровенно говоря, небольшой. Думаю, наиболее разумным вариантом… с учётом всех обстоятельств… будет, хм, некий курган или что-то вроде.

– Курган?!

– Из обгоревших балок, из камней – это просто, советник. В крайнем случае я справлюсь один, а после вас догоню, так что не переживайте… Но ведь нельзя просто бросить тела, вы же понимаете, да?

Господин Оттенс, конечно, понимал. «Сам виноват, – подумал с досадой и злостью. – Стоило только лишить его выпивки – и проклятый жрец стремительно поумнел».

– Разумеется, – сказал Бурдюку господин Оттенс. – Вы правы, святой отец. Однако, как и я, вы кое о чём забыли.

Он выдержал паузу. Не наслаждался моментом, просто раздумывал, ст о ит ли всё-таки… Решил: стоит.

– Вспомним-ка о первопричине всех наших погребальных обрядов, святой отец. Прошло всего три-четыре дня – значит, кто-нибудь из покойных может вернуться с того света. Вот только воплотиться в такие тела… нет, я бы и врагу подобного не пожелал. Значит, наш долг – вашдолг, как жреца – позаботиться о душах. Избавить от возможных мучений. – Он повернулся к воинам. – Кто-нибудь, принесите отцу Гуггоналу топор – да проверьте, чтобы был хорошо заточен. Я пришлю вам ещё андэлни, святой отец, – хочу, чтобы мы закончили с этим побыстрей. Солдаты помогут вам сложить курган. Но отрубать головы покойникам – здесь уж, простите, вам придётся потрудиться самому. Не хотелось бы, чтоб кто-нибудь из них вернулся из потустороннего мира и обнаружил себя погребённым в кургане, под грудой мёртвых тел. Пусть уж покоятся с миром, верно?

Даже в неярком свете чарознатцевых шаров было видно, как побледнел Бурдюк. Однако ему хватило выдержки, чтобы молча кивнуть и взять в руки топор.

* * *

На запад из долины вёл пробитый в горах тоннель. Широкий, ровный, с гладким сводом, он явно появился ещё в те времена, когда Праотцы ходили по Палимпсесту во плоти. Когда творили чудеса и помогали своим чадам.

Собственно, тоннель наверняка пробили они – ни одному чарознатцу (что там – даже всему Цеху чарознатцев!) не под силу совершить такое.

Ехали молча. Позади, за спинами, всё было залито оранжевым, дрожащим светом: там вставало над долиной солнце.

Многие дремали прямо в сёдлах – привычка, которой обучаешься после первых же дней в походе. Спать, не останавливаясь, есть, не спешиваясь, не обращать внимания на запах немытых, потных тел.

На разговоры других.

– Гарры низвергнутые, до чего ж мне не нравится этот расклад! – Сотник ехал рядом с господином Оттенсом, впереди колонны. Впрочем, несколько разведчиков уже ждали их у выхода из тоннеля – и ещё четверо контролировали подступы к нему. – Идеальная ловушка. Умом понимаю, что вряд ли этим висельникам хватило мозгов оставить здесь дозорных, тем более – устроить засаду, но… – Он скривился и сплюнул. – Поскорей бы оказаться на той стороне, верно, господин Оттенс? Не стоит загонять себя в западню.

– Не тяни. Ты ведь хочешь поговорить о другом?

– Ну… как посмотреть. – Сотник почесал эти свои уродливые складки на месте левого уха. Иногда господину Оттенсу казалось, Клык делает это специально, чтобы его позлить. – Может, и о том же самом, в общем-то. Западня – она ведь разная бывает, сами знаете. Если андэлни загнать в неё… можно заставить выполнять то, что тебе хочется, – но в итоге наверняка наживёшь врага, верно? Или даже врагов.

– Я предупреждал его.

– И я предупреждал, не сомневайтесь. Что поделаешь, такой уж он андэлни, наш святой отец… редкой породы, сейчас подобных и не встретишь.

– Ты о чём?

– Есть в нём прочный хребет, стержень. То, что не даёт ни согнуться, ни отступить. После катастрофы, сами знаете, многие иначе стали на мир смотреть. – Он снова поскрёб пальцами кожу. – Вот как будто проснулось в них что-то от зверей. Выше прочего ставят простые вещи: еду, питьё, женщин… Отец Гуггонал не такой.

Господин Оттенс усмехнулся:

– Ну, насчёт питья…

– Да бросьте, сами знаете, это пустое. Вы вот запретили – и он подчинился, с тех пор – ни капли. Он, кстати, – добавил сотник, – на вас в этом очень похож. Просто он и вы разное цените.

Господин Оттенс зевнул и покачал головой, прогоняя сонливость.

– И к чему ты ведёшь? Или просто решил убить время и отвлечься от тревожных мыслей?

– Андэлни уважают таких. Вас. Его. И когда вы… – Акийнурм покачал головой. – В общем, зря вы так, господин советник.

– Действительно, зря. Следовало раньше поставить его на место. Мы здесь для того, чтобы позаботиться о живых – не о мёртвых.

Какое-то время Акийнурм просто ехал рядом и хмурился. Потом сказал:

– Это не моё дело, господин советник. Но, если позволите… тут вот какая штука: почему-то выходит, что когда заботишься о своих мёртвых, на самом деле делаешь это ради живых. Даже ради тех, кто уже не верит, что из потустороннего мира можно вернуться.

– А ты веришь, сотник?

– Мой прадед возвращался дважды.

– А после того, как мир изменился, – ты хотя бы слышал о подобном? То-то и оно. – Господин Оттенс запрокинул голову и посмотрел на гладкий, словно вырезанный ножом скульптора потолок. – Может быть, – добавил тихо, – его и вовсе нет.

– Нет потустороннего мира?!

– Дико звучит, да? Сложно в такое поверить? – Господин Оттенс поглядел на Акийнурма с едкой усмешкой. – А в то, что после катастрофы погиб один из Праотцов? В то, что Палимпсест распался на отдельные острова? В эти смертоносные «чернила», которые разлились между островами? Почему тогда андэлни считают, будто потусторонний мир мог уцелеть? В конце концов, всё доказывает обратное. – Он снова усмехнулся: – И пусть отец Гуггонал сколько угодно взывает к моей вере – это ничего не изменит. Разве что он действительно сумеет призвать с того света хотя бы одного покойника…

Тоннель закончился. На миг они придержали скоростелей и просто смотрели на расстилавшуюся впереди равнину и на тракт, который рассекал её надвое. Качались на ветру метёлки травы, кое-где расцвеченные вкраплениями первоцвета. Крохотные жёлтые чашечки казались чем-то небывалым, чуждым – первые растения, которые были созданы Праотцами после того, как мир изменился. После того, как Праотцы изменили его сами, явившись сюда и изгнав предвечных чудовищ.

Скоростели потянулись к ближайшим метёлкам, ухватили клювами пучки травы. Господин Оттенс рассеянно одёрнул своего; сам в это время смотрел вдаль. Лёгкий туман таял, рвался на млечные клочья – и у горизонта уже проступала гряда холмов. За ними, если верить карте, лежала ещё одна деревушка, а дальше, на расстоянии двух дневных переходов, – замок Вёйбур.

Подъехали разведчики, подтвердили: всё спокойно, ничего странного или подозрительного.

– Следующий привал сделаем чуть раньше, – решил господин Оттенс. – До деревушки. Её пройдём, не задерживаясь, а потом… видно будет.

Сотник кивнул:

– Я бы даже предложил обойти её. Чтобы избежать лишних… осложнений.

– Пожалуй, так и сделаем. – И поскольку рядом были другие андэлни, господин Оттенс снова перешёл на «вы»: – Отправьте туда разведчиков, пусть проверят, не осталось ли вдруг живых – тех, кому действительно нужна наша помощь. И…

– Да, господин Оттенс?

– Нет, ничего. Забудьте. – Он небрежно махнул рукой: – Подумалось… пустяки.

Отряд неторопливо двинулся по дороге в сторону холмов. Господин Оттенс оглянулся: кто-то продолжал спать на ходу, кто-то жевал сморщенное яблоко. Священник ехал, обмякнув в седле, голова то и дело опускалась на грудь, но он вскидывал её и, моргая, обводил всё вокруг тусклым взглядом. Встретился глазами с господином Оттенсом и как будто даже не узнал его.

«Спрашивать, – подумал Эстритолк Оттенс, – имеет смысл лишь тогда, когда надеешься получить ответ… так или иначе». А сотник знал о хозяевах замка Вёйбур столько же, сколько и он сам. То есть ровным счётом ничего.

Вот это и тревожило господина Оттенса. Там, на площади, он уверял андэлни, что Плеть сам загнал себя в западню, оказался между молотом и наковальней. Западня, безусловно, была – да только кто именно в неё угодит? Не рассчитавший своих сил Плеть или же господин Оттенс?

Три дня – долгий срок. Если нынешние хозяева замка Вёйбур испугаются и откроют ворота… или просто не выдержат осады – тогда достать бунтовщиков будет непросто. Даже госпожа Дойварнесс не поможет выбить этот сброд из замка.

«Три дня, – подумал он. – Три дня неизвестности, а потом доберёмся до замка и станет ясно, ошибся я или нет».

* * *

Трёх дней им не хватило.

Как ни странно, помешал не Бурдюк. То есть святой отец не мешал вовсе: больше ни разу не оспаривал решения господина Оттенса, преимущественно молчал и держался особняком. Безымянную деревушку, как и посоветовал Акийнурм, обошли стороной. Сам господин Оттенс вместе с разведчиками и чарознатицей съездил туда в поисках каких-нибудь важных следов, зацепок, возможно, намёков на дальнейшие планы Плети.

То, что они нашли, сбивало с толку сильнее, чем сожжённый Торжок. Всё выглядело так, словно жители просто собрались и куда-то ушли. Побросали свой скарб, скотину, у некоторых в печи стояла дня три назад приготовленная каша… По дворам бродили сибарухи, копались в мусорных кучах, злобно шипели на чужаков, когда те подъезжали слишком близко.

– Жителей могли увести андэлни Плети, – сказал Клык, когда они, вернувшись к отряду, собрались на совет. – Увели, чтобы использовать во время штурма как живой заслон.

– Но почему не сожгли дома? Почему оставили провизию? У Плети большое войско – и наверняка серьёзные проблемы с припасами и фуражом.

Акийнурм пожал плечами:

– Как знать. Мне всё больше кажется, что мы идём по следу отряда – одного из многих. Плеть собирает силы, вербует негодяев и просто недовольных. Он, господин Оттенс, не из тех юродивых, с которыми мы сталкивались прежде. Он по-другому мыслит, просчитывает на два-три шага вперёд. С этими пленниками не всё понятно: может, дом а и скотину не тронули, чтобы легче было обмануть деревенских. Их погнали, а потом вернутся за остальным.

– Не похоже на его методы. – Чарознатица в который раз посмотрела на карту. – Послушайте, на севере, недалеко отсюда, была ещё одна деревня. Можем мы туда послать андэлни?

– Зачем?

– Если мы действительно идём по следу меньшего отряда, основные силы Плети двигались к замку другим путём. Иначе бы они расправились с Торжком намного раньше.

– Если у них есть чарознатцы, Плеть мог явиться откуда угодно.

– Если у них есть очень могущественные чарознатцы. Потому что создать стабильные порталы для переброски большого количества андэлни способен далеко не каждый. Вот те двое, из Торжка, действовали на пределе своих сил и были вынуждены подолгу отдыхать. Но, так или иначе… – Она пожала плечиками. – Существует мизерный шанс узнать хоть что-нибудь – неужели мы им не воспользуемся?

– Не сходится, – сказал вдруг жрец. Всё это время он просидел молча, в стороне. Собственно, и звать-то его не следовало, но Акийнурм зачем-то позвал.

– Что вы имеете в виду, святой отец?

– Это просто, госпожа Дойварнесс. Если бы деревенских увели андэлни Плети… ну, в качестве живого заслона против защитников замка… вы нашли бы трупы. Хотя бы несколько. Старики. Больные. Наконец, просто упрямые. Те, кого не имело смысла тащить силком – а проще было прикончить в назидание остальным. Вы же говорите, что деревушка была абсолютно пустой, ни единого тела.

– И что это, по-вашему, значит? – уточнил господин Оттенс. – Их спасли Праотцы? Взяли к себе на небо, на остров Аллэор?

– О, боюсь и надеюсь, всё много проще. Кто-то уже знал о приближении головорезов и предупредил местных жителей. Он же – этот кто-то – настоял на том, чтобы андэлни бросили всё лишнее. Видимо, время поджимало.

– И куда же он – «этот кто-то» – увёл их?

– Очевидно, в замок, господин Оттенс. Куда же ещё?

– Хотел бы я в это верить. Да вот неувязка: с чего тогда Плети оставлять деревушку нетронутой? Почему он не сжёг её? Почему не увёл с собой скотину? Не забрал запасы еды?

– Потому что, как сказал сотник, это был не Плеть. Отряд, который мы преследуем, – какой-нибудь из вспомогательных. Их ожидали возле Торжка – и велели не задерживаясь идти к замку.

Господин Оттенс посмотрел на Акийнурма. Тот задумчиво постукивал пальцами по колену.

– Может быть, – сказал наконец. – А вы как думаете, господин советник?

– Думаю, нам нужно вернуться. – Он глянул на небо – солнце уже клонилось к закату. – Переночуем в деревушке. Потом – по обстоятельствам. И да, госпожа Дойварнесс права, нужно выслать трёх андэлни на север. Пусть проверят, не оттуда ли пришёл Плеть со своим основным войском.

Они поднялись, Клык позвал двух десятников и отдавал команды.

– Господин Оттенс.

– Да, святой отец? Хотите что-нибудь добавить?

– Всего одну вещь – и скорее повторить. Если я прав, они вернутся… за припасами и прочим. Причём вернутся в ближайшее время.

– Поэтому, – кивнул господин Оттенс, – мы туда и едем.

На самом деле он не был настолько спокоен: по сути, сейчас всё висело на волоске. Если жрец ошибся… а впрочем, даже если прав – они наверняка потеряют время. А сколько продержится замок, известно одним Праотцам.

Но его андэлни нуждались в отдыхе, и это господин Оттенс тоже понимал.

Безымянная деревушка была обнесена частоколом, но ворота – и западные, и восточные – оставались открытыми. Единственная узкая улочка деревни изгибалась дугой, в центре этой дуги, над колодцем, стояли пять кручинников – по числу народов Палимпсеста. Один был подрублен нарочно, однако и остальные выглядели так, словно их поразила некая болезнь.

Господин Оттенс велел вести себя тихо: рассредоточиться по дворам, огонь не разводить, не шуметь, – так, чтобы издалека деревня казалась брошенной. Дозорным – глаз не спускать с дороги, сменяться каждые два часа. И никому из домов ничего, кроме еды, не брать.

– А что с кудлаками? – уточнил Акийнурм. – Когда вы сюда приезжали в прошлый раз, они так же надрывались?

– Стерегут дворы, – пожал плечами господин Оттенс. – Хотя подозреваю, это только малая часть, остальные разбежались.

Госпожа Дойварнесс подъехала к ним, как обычно, совершенно бесшумно.

– Вот, кстати, ещё один довод в пользу сказанного святым отцом. Если бы жителей угнали андэлни Плети, кудлаков просто оставили бы на привязи. А ведь всех успели отвязать.

– Однако проблема остаётся, – невозмутимо заметил Клык. – Некоторых прогнали, но с десяток наиболее упрямых не желает уходить.

– Пристрелите, – отмахнулся господин Оттенс. – Если оставим, их лай может нас выдать.

– А что с горбачами? Их никто не кормил несколько дней, быки трубят, коровы мычат как сумасшедшие.

– Не трогать. Пусть всё выглядит естественно. Вряд ли андэлни Плети будут ждать ловушки, но мы не должны их вспугнуть.

Для себя он выбрал домик поближе к западным воротам. Отсюда видны были распахнутые створки – и дорога за ними, пока пустая.

Стемнело, звенели в траве цикады, на небе заблестели первые звёзды – мелкие, холодные, словно крошки льда. Горбачи то замолкали, то снова принимались реветь. Скоростели в ответ едва слышно шипели сквозь наклювники.

Понимая, что всё равно не уснёт, господин Оттенс вышел во двор. Дело было не в шуме – просто чем больше размышлял он над версией жреца, тем более верной она ему казалась… за исключением одной малости, которая всё маячила на самом краю сознания. Очень важной и пугающей малости.

Он наскоро перекусил тем, что принёс оруженосец, и отправился бродить по деревне: на ходу лучше думалось.

Правда, горбачи орали невыносимо – некоторые уже хриплыми, надорванными голосами. Одно хорошо: было их, в общем-то, немного. Сперва господин Оттенс решил, что некоторых всё же увели местные жители, но потом сообразил: да некого было уводить! Жили здесь бедно, вот в чём причина. Вспомнил: поля к северу от деревушки стояли полупустые, на огородах всё высохло и завяло.

И ведь видно, что жители не из ленивых. Дома древние, но содержатся в порядке, подновляются, ограды тоже, частокол… ну, понятно, о нём-то при любом раскладе позаботятся в первую очередь, – но и прочее-разное говорит о том же, все детальки, мелочи: расписные горшки на кольях, запасы угля и дров во дворах, колодец чистый, засовы, ухваты, петли – без ржавчины…

Значит, скорее всего, дело в земле: она который год отказывается родить. А это, в свою очередь, означает, что хозяева замка Вёйбур не слишком-то заботятся о вверенных им краях. Камень-ключ терпит нынешних Вёйбуров – но не более того.

Однако если так – стал бы андэлни, которому плевать на собственных подданных, спасать их от Плети? Господин Вёйбур, кем бы он ни был, наверняка понимает: лишние рты во время осады – обуза, а не подспорье.

Тогда что на самом деле произошло в деревушке?..

Эстритолк Оттенс огляделся, заметил в одном из дворов юного сержанта, который как раз кормил скоростеля, – и подозвал к себе.

– Да, господин советник?

– Сбегай-ка к госпоже Дойварнесс и к сотнику, скажи, жду их у себя. Да, и к святому отцу, – его тоже.

– Есть, госпо…

В этот момент от западных ворот донеслись удивлённые возгласы. И сразу – клёкот возбуждённых скоростелей. Тот, которого кормил сержантик, вскинул голову и пронзительно закричал в ответ.

– Забудь! Седлай его и поднимай остальных солдат, – бросил господин Оттенс.

Сам он помчался к западным воротам, на ходу пытаясь сообразить, что же пошло не так. Потом увидел в проёме дорогу, силуэты на ней – и остолбенел.

Впереди мчались трое всадников на скоростелях. С такого расстояния и при скудном освещении толком было не рассмотреть, но господин Оттенс не сомневался, что это его андэлни. Значит – те, кого отправили в безымянную северную деревушку. И похоже, до пункта назначения они не добрались.

За этими тремя гнались всадников пятнадцать – семнадцать – шли рассыпавшись полукругом, пытаясь зажать в клещи. Не только на скоростелях: даже отсюда господин Оттенс разглядел трёх бархаг, четырёх или пять грациозников, ещё каких-то тварей, о которых прежде и не слыхал. После Разлома их появилось предостаточно, в основном смертельно опасных, но некоторых удавалось приручить… или по крайней мере на время обуздать.

– Господин советник, ворота запираем?

Он зло глянул на подбежавшего десятника.

– Не сметь! Десять… нет, пятнадцать андэлни отправьте из восточных, пусть обойдут деревушку с севера и ударят с тыла. А вы готовьтесь: пропустим наших, позволим въехать остальным – вот тогда и атакуем с двух сторон. На узкой улочке им не развернуться. И запомните, все, – (он видел, что его слушает не только десятник), – ни один не должен уйти. Но нам нужны живые… необязательно невредимые, но – живые.

Схватил принесённый оруженосцем щит, а перевязь с мечом никогда во время выездов и не снимал. Это было первое, чему научил Эстритолка Оттенса сотник – ещё когда они только познакомились и отправились вдвоём на первое деликатное задание.«Оружие, – говорил Акийнурм, – всегда должно быть при вас. Даже если мы едем в какой-нибудь захолустный городок, по пустяковому делу». В тот раз оно им действительно понадобилось – и урок сотника господин Оттенс запомнил навсегда.

Сейчас он проверил, свободно ли выходит меч из ножен, и огляделся по сторонам.

Горбачи ревели из-за запертых дверей. Скоростели вторили им, вытягивая длинные шеи и топорща алые хохолки. Господин Оттенс рассеянно подумал о том, что кудлаков можно было и не убивать, – и это оказалось его последней отвлечённой мыслью.

Дальше всё происходило с невероятной скоростью – как будто время до сих пор сжималось в тугую пружину, – и вот теперь развернулось.

Створки ворот с гулким грохотом отлетели в стороны. Чья-то рука ухватила господина Оттенса за плечо и рванула влево – из-под лап ворвавшегося на улочку скоростеля. Всадник в седле держался из последних сил. Левое его бедро и левый бок птицы влажно блестели, и что-то капало в пыль, оставляя густой, вязкий след.

Вслед за первым въехали два других всадника. В узком пространстве птицы столкнулись, один андэлни вылетел из седла и рухнул прямо на доски хлипкого заборчика. Закашлялся, попытался встать.

На него не обращали внимания. Потому что в ворота уже ворвались те, кто преследовал этих трёх, – разномастная толпа, улюлюкающая, вопящая, размахивающая оружием. Впереди неслись на бархатах двое бородачей – похоже, братья. Головы обрили налысо, кожу украсили татуировками – алыми глазами, которые таращились прямо в небо. Гигантские жуки под ними бежали беззвучно, у одного из сочленения между головой и грудью торчал обломок стрелы. Оказавшись на улице, бархаги пружинисто прыгнули – одна вправо, другая влево. Правая приземлилась на крышу домика, ловко вскарабкалась до конька и там замерла. Её всадник потянулся за луком. Другой жук оказался менее удачлив – он запрыгнул во двор, где на него обрушились солдаты господина Оттенса. Одно копьё пронзило горло всадника, три ударили по фасеточным глазам бархаги…

А в деревню уже влетали следующие всадники – кого-то удавалось остановить сразу, другие уворачивались от клинков и прорывались к площади, вслед за беглецами.

На другой стороне деревни, у восточных ворот, вдруг закричали. Зазвенело оружие, зашипели скоростели.

– Ах ты ж, гаррово семя! Их было больше! – рявкнул кто-то прямо над ухом у господина Оттенса. – Кто-нибудь…

И в этот момент воздух над их головами затрещал так, будто там, наверху, плотно натянули и разорвали надвое необъятный кусок парусины.

– Ложись! – крикнул господин Оттенс. – Все на землю!

Сам он при этом остался на ногах – просто тело отказалось повиноваться.

Первый портал возник перед только что ворвавшимся в деревушку всадником на странной твари, похожей на змею со множеством мускулистых ножек. Ножки эти заканчивались раздвоенными копытцами и при каждом движении издавали едва слышный шорох. Всадник не сидел, а полулежал на спине змееножки. Одной рукой держал поводья, в другой сжимал двулезвийный топор. Не поднимаясь, он ударил этим топором по стоявшему у ворот солдату – прямо по голеням, но несильно, чтобы не застряло лезвие.

Потом рванул топор на себя – и закричал, когда рука угодила в портал. Разрыв в ткани мира выглядел как плоское яйцевидное пятно ярко-оранжевого цвета. Оно как будто вибрировало – и оранжевые переливы внутри пятна двигались, вращались против часовой стрелки, вокруг невидимой оси.

Рука всадника вместе с топором угодила в это пятно – кисть и запястье ушли туда, как в воду.

Он отдёрнул руку… впрочем, теперь от неё осталась лишь брызжущая кровью культя.

Змея с копытцами не успела затормозить, её голова уже нырнула внутрь, тело изогнулось в судороге и стало заваливаться на бок. Портал с оглушительным хлопком свернулся в точку – сверкающую, проступившую на изнанке век, даже когда господин Оттенс зажмурил глаза, – свернулся, мигнул и исчез.

Но уже появлялись новые – и рассекали тела всадников; словно раскалённым ножом проходились по туловищам, шеям, ногам осёдланных тварей. При этом разили без разбору, своих и врагов, – и несколько солдат, оказавшихся слишком близко к порталам, уже упали, зажимая раны… если было чем зажимать.

Это длилось несколько мгновений, но господину Оттенсу показалось – не меньше часа.

Потом всё закончилось, и у ворот осталась груда плоти – извивающейся, воющей, смердящей дерьмом.

Господин Оттенс оглянулся – как раз вовремя, чтобы подбежать к чарознатице и не дать ей упасть. Она не просто побледнела – кожа, казалось, стала бесцветной, глаза закатились, как у сломанной куклы, нижняя челюсть отвисла, подбородок был мокрый от слюны. Господин Оттенс мимоходом удивился, что это хрупкое, миниатюрное тело оказалось настолько тяжёлым.

А потом в плечо чарознатицы вонзилась стрела – и оно стало вовсе неподъёмным. Господин Оттенс не удержался на ногах, рухнул на бок – и только миг спустя сообразил, что это его толкнули.

– Лежите! – яростно прошипел сотник – а сам уже отдавал команды, резко махал рукой: – Пошли! Пошли!

Андэлни бежали к крыше, на которой засел татуированный стрелок. Тот отпустил бархагу, а сам спрятался за скатом и выцеливал нападавших. Одного ранил в руку, другому попал прямо в глаз…

– Уносите её в дом! – Сотник рывком поднял господина Оттенса на ноги, подхватил чарознатицу. – Стрелу не трогайте, потом… после всего… – Обернулся к восточным воротам, где до сих пор звенела сталь. – Вот гаррово семя, кто же знал, что они зайдут с обеих сторон!

Дальше господин Оттенс не слушал: он побежал к дому, чуть пригнувшись, не думая о том, что представляет собой идеальную мишень для стрельбы. Один раз споткнулся и едва не упал, но устоял.

Наконец, он скользнул внутрь и бережно опустил женщину на деревянную, застеленную шкурами лавку. Пальцами коснулся горла – есть ли пульс; был, едва заметный, но всё же был.

Осмотрел рану, стараясь не трогать стрелу: наконечник ударил уже на излёте, кость вроде не задета. Правда, лезвие могло быть отравлено, но здесь ничего не поделаешь, по крайней мере – не сейчас.

Он поглядел сквозь узкое слюдяное окошко во двор – увидел только мельтешенье, услышал – всё ту же смесь криков, команд, птичьего клёкота. А ещё через пару мгновений, хотя крики и клёкот продолжали звучать, понял – всё закончилось. Закончилось или вот-вот закончится, и значит…

– Рункейрово сверло! – Эстритолк Оттенс ещё никогда в жизни не бегал с такой скоростью. Он вылетел из домика, снова едва не зацепился обо что-то, перепрыгнул (мимоходом отметив, что это – надкрылье рассечённой порталом бархаги) – и побежал к Акийнурму. Тот стоял, привалившись боком к чьему-то заборчику, и переводил дыхание. Наблюдал, как его андэлни волокут из соседнего двора арбалетчика – того самого, с татуировкой на бритой голове.

Потом отвернулся посмотреть на господина Оттенса, который от волнения только и мог, что махать руками и сипеть.

Как раз в этот момент солдаты решили упростить себе жизнь. Они швырнули избитого в кровь стрелка, и один потянулся за мечом.

– Нет! – Между солдатом и татуированным вдруг встал Бурдюк. Святой отец был с головы до ног вымазан в липкой ярко-жёлтой жидкости, а мизинец на его левой руке оттопыривался так, словно жрец собирался на манер какого-нибудь дворянчика хлебнуть чаю из миниатюрной чашечки. – Не трогайте его! – повторил Бурдюк. – Не смейте!

– Святой отец, – тихо сказал один из солдат, – вот, право слово, шли бы вы… умыться там или ещё чего. При всём уважении.

Он был из тех ветеранов, которые уходили на покой – да вот вернулись, когда в них возникла необходимость. Если не сверстник Акийнурма, то уж точно – не намного моложе его.

– Вы не понимаете!..

– Занимайтесь мёртвыми, святой отец. Вон хотя бы теми двумя, которых убил этот выродок. А его оставьте нам.

– Стоять! – рявкнул, наконец, господин Оттенс. – Чтоб и волос с его головы… – Он запнулся, сплюнул и добавил уже спокойней: – В общем, насчёт волос – поздно, конечно. – (Кто-то из солдат хохотнул). – Но насчёт остального – святой отец прав, а мы все – болваны. Верно, сотник?

– Я был бы ещё б о льшим болваном, если бы оспаривал это, господин Оттенс. – (Солдаты засмеялись громче). – А ты, Карноух, вроде должен думать головой – и что? Забыл, о чём господин советник в самом начале сказал? Нам нужны живые, хотя бы один – и этот ваш лысый ничем не хуже остальных.

– Даже лучше, – мрачно заметил кто-то. – Учитывая, что все остальные мертвы…

– Свяжите его и бросьте в погреб, и пару стражников приставьте, чтобы глаз не спускали. Допросим позже, сперва займёмся ранеными. – Господин Оттенс подошёл к жрецу, кивнул: – Как вы? Сможете заняться врачеванием?

– Только палец вправить… а так – конечно.

– Спасибо, что вовремя вмешались.