Текст книги "Возвращение в Петроград (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Annotation

Мы видим город Петроград в семнадцатом году, бежит матрос, бежит солдат, стреляют на ходу. Стоп! А если обойтись без этих вот бегущих солдат и матросов? Без революции, ибо она не была предопределена с самого начала. Она стала законным решением конфликта, но, может быть, России просто не хватало хорошего кризисного менеджера. А их в истории нашего государства было-то раз, два и обчелся.

Возвращение в Петроград

Пролог

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Глава двадцать восьмая

Глава двадцать девятая

Глава тридцатая

Глава тридцать первая

Глава тридцать вторая

Глава тридцать третья

Глава тридцать четвертая

Глава тридцать пятая

Глава тридцать шестая

Глава тридцать седьмая

Глава тридцать восьмая

Глава тридцать девятая

Эпилог

Возвращение в Петроград

Пролог

В котором рассказывается о смерти Государя

Влад Тарханов

Возвращение в Петроград

(роман)

Несколько слов от автора: автор сторонник здорового образа жизни. Но из песни слов не выкинешь, потому герои и курят, и употребляют алкоголь. Отношение к однополой любви и прочим извращениям так же у меня отрицательное. Посему, извините, голубых кровей герои будут, а вот чисто голубых и розовых – нет. И последнее – все персонажи вымышлены, а совпадения имен – всего лишь обозначение неких фигур, присутствовавших на политической доске и не более того.

Мы видим город Петроград

В семнадцатом году.

Бежит матрос, бежит солдат,

Стреляют на ходу.

(Сергей Михалков)

Пролог

В котором рассказывается о смерти Государя

Санкт-Петербург

27 января (7 февраля) 1725 года

Государь умирал. Он чувствовал, как жизнь уходит из него капля по капле. Проклятая питерская погода. Она-таки достала его. А сколько было планов! Государь хорошо знал причину, из-за которой так и не смог сделать всего что хотел. Причина была простая, он оказался запойным алкоголиком. И все его труды, все его преобразования, всё шло прахом, как только Ивашка Хмельницкий брал своё. Пётр-то проваливался в беспамятство, то на несколько минут выныривал в реальность. Но он прекрасно понимал, что осталось ему недолго. Скорее всего поутру придут священники, проведут свои грустные обряды, навоняют в комнате своими благовониями, а ему и так было тяжело дышать. Он опять провалился в сон, но что-то мешало ему, а поэтому снова вернулся в тесную комнату, в которой еле-еле горели пара огарков свечей. Урроды! Даже тут на государе экономят! И тут он даже не услышал, но скорее почувствовал, что в комнате кто-то есть. Попытался спросить, но вместо слов сумел выдавить из себя какой-то хрип. И тут государь почувствовал, как на его лоб легла холодная ладонь внезапно ему стало чуть-чуть легче.

– Выпейте государь, – услышал он. Голос был узнаваем хотя подошедший говорил очень тихо. Пётр почувствовал, что к губам приложили какой-то сосуд. Инстинктивно сделал глоток, горькая жидкость проникла в желудок.

– Это спасёт меня? – Тихим шёпотом сумел произнести Пётр.

– Увы, герр Питер, я появился слишком поздно. – с сожалением произнёс тайно вошедший в комнату невысокий щуплый человек в котором знающие люди легко опознали одного из верных сподвижников Петра – Якова Брюса, потомка шотландских королей.

– Меня отравили? – спросил Брюса умирающий император.

– Увы, герр Питер, это так.

Пётр хотел сказать многое, но никак не мог сформулировать предложение. Видя такое сложное положение государя Брюс попытался помочь.

– Ты хочешь отомстить, герр Питер?

– Нет…

Еле слышно произнес царь. В его голове всё наконец-то выстроилась в нормально цепочку. Всему виной была молдавская княжна молодая и красивая. Кроме всего прочего дочка молдавского господаря, Мария Кантемир была умна, образована запятая и готова была ради трона на многое. И вот тут Пётр впервые по-крупному проиграл. Он просто не ожидал, что его сердечный друг, Меньшиков решиться на отравление. Но Алексашка уже набрал столько власти и столько нагрёб добра, что просто не мог это потерять. Ему нужна была на троне полностью зависимая от него Катерина. И никаких молдаванок!

– Я не буду мстить. – ещё раз, с большим трудом выдавил из себя император. Он сделал ещё пару тяжело давшихся вздохов точка воздуха не хватало. Шумел пошевелить пальцем, Брюс понял его жест и подошёл поближе, наклонился и услышал.

– Простить их не смогу, но и мстить не буду. Это не ко благу империи. Сделай так, чтобы смог завтра огласить завещание. Дай мне чуточку сил!

Пётр замолчал. Отсутствие завещания, в котором указывался бы наследник престола, было самым большим упущением государя. Его боялись, ему не напоминали про это, а смерть подобралась слишком неожиданно. И теперь все его мысли были о том, чтобы произнести имя в присутствии свидетелей.

А ведь всё могло получиться, как только Пётр понял, что чрево Скавронской так и не сможет дать ему наследника, сразу стал искать замену: Катьку в монастырь, а кого тогда на шею? И тут вовремя подвернулась дочка Дмитрия Кантемира. Их род славился здоровьем и многодетностью. Посему была надежда, что родится здоровый наследник.

Брюс поклонился, достал из саквояжа какой-то маленький пузырёк, открыл его и накапал в ложечку 15 капель.

– Выпейте это. Через полчаса вы заснёте, а утром у вас хватит сил сказать своё слово, государь.

– Ты успокоил меня, старый друг.

Показалось, что Пётр действительно успокоился. Но Брюс слишком хорошо знал царя и понимал, что на самом деле тот находится в смятении

– Только не Катька, только не баба… Растащат империю, разворуют. Алёшка и разворуют, сукин сын. – Еле слышно шептал император. Несмотря на это, Брюс разобрал его слова.

– Государь, позволь мне провести обряд.

– Что за…

Рука царя безвольно светилась с кровати.

– Твой бессмертный дух, государь, он вернётся. Он вернётся в тот миг, когда над империей нависнут грозовые тучи и она окажется на краю гибели. И ты сможешь всё исправить.

– Это верно?

В глазах царя блеснула Надежда. Брюс утвердительно кивнул головой.

– Действуй!

Это слово прозвучало неожиданно твёрдо. Пётр с неожиданным интересом смотрел затем, как Брюс чертит пентаграмму, а затем выводит прямо на стене какие-то знаки. Затем колдун вытащил чёрную свечу и зажёг её. Неприятный острый запах заполнил комнату. Речь Брюса слилась в череду непонятных местоимений и вскриков. Минута вторая и всё закончилось. Начерченная на стене пентаграмма вспыхнула, чуть обуглились обои, теперь нельзя было разобрать, что тут было нарисовано.

Пётр забылся тяжёлым сном, Брюс незаметно вышел, чтобы пропасть из нашей истории уже навсегда.

Поутру императора очнулся от того, что и в его глотку вливали какую-то жидкость. По вкусу, он догадался, что это был яд. Катерина, ш**** которую царь подобрал в шатре Меньшикова травила своего мужа, без всякого зазрения совести. Пётр застонал. Он изо всех сил старался бороться с ядом, вот только сил была немного. В комнату зашли. Все чего-то ждали. Пётр сумел жестом показать, чтобы ему дали возможность писать. Кто-то притащил грифельную доску, не побоялся гнева полудержавного властелина. Фаворит царя смотрел на это действо с опаской. Пётр, дрожащий рукой, вывел на доске корявые буквы «отдайте всё»… И на большее сил не хватило. Яд победил.

Глава первая

Призывают духов, но не слишком удачно

Глава первая

В которой призывают духов, но не слишком удачно

Санкт-Петербург. Салон графини Чарской.

21 февраля 1917 года

Гипнотизм, медиумизм, бишопизм, спиритизм , четвертое измерение и прочие туманы овладели им совершенно, так что по целым дням он, к великому удовольствию своей супруги, читал спиритические книги или же занимался блюдечком, столоверчениями и толкованиями сверхъестественных явлений.

(А. П. Чехов «Тайна», 1887)

В начале двадцатого века столицу и иные города Российской Империи накрыло волной моды на мистику. Множились спиритические салоны, в которых призывали духов, мутные личности, с характерным разрезом глаз, рассказывали о Шамбале и мудрости Востока, расплодились эзотерики самого разного толка, маги и ворожеи. Кто-то из историков справедливо заметил, что мода на мистику возникает в самые сложные и переломные моменты существования любого государства. Когда распалась империя Александра Македонского, впервые это явление было отмечено как исторический факт. Кризис империи Российской отозвался в душе народной кризисом веры, духа и силы. А слабому душевно можно привить какую угодно идеологию, только бы оказался активным и обеспеченным средствами «прививальщик». И что удивительно, больше всего мода на сверхъестественное поразила высшее общество, которое, по меткому определению одного из вождей мистиков будущего «верхи не могли управлять по-старому». Управлять не могли, но взывать к духам, которые наставят на путь истинный – вполне. Что уж говорить, если увлечение спиритизмом не обошла и царскую семью. Тот же император Александр Второй перед отменой крепостного права присутствовал на спиритическом сеансе, на котором вызывал дух Николая Первого. И таких сеансов государь посещал не раз и не два[1].

Кроме императорской семьи, мода на спиритуализм зацепила не только высшие аристократические слои, в салонах которой по ночам стали проводиться сеансы вызывания духов, но и богатые купеческие семьи, интеллигенцию. В простом народе хватало своих доморощенных мистиков, старцев, кликуш и прочая, им барские забавы были не столь интересны. В 1910 году только в Москве насчитывалось сто шестьдесят кружков, в которых вызывали духов, в ней же прошел съезд спиритуалистов, на котором присутствовало почти сотня делегатов, а журнал «Спириуалист» расходился многотысячными тиражами, чему многие модные или литературные издания могли бы позавидовать.[2] Не обошла мода на мистические веяния и научные круги. Так, одним из первых и самых влиятельных столичных кружков, увлекших спиритизмом множество людей, стал небольшой коллектив во главе с писателем Александром Аксаковым, зоологом Николаем Вагнером, химиком Александром Бутлеровым. Вагнер даже тиснул статью, в которой с «научной» точки зрения обосновывал пришедший к нам из Североамериканских штатов моду на сеансы вызывания духов и демонов. Это вызвало вполне естественную гневную реакцию со стороны «здорового» научного сообщества. С разоблачением спиритуализма выступил лично Менделеев. Между ним и Бутлеровым развернулась достаточно жаркая дискуссия. А сам Дмитрий Иванович приложил немало сил для разоблачения сеансов духопризывания (точнее, шарлатанства на этих сеансах). Чем-то подобным на родине этого мистического учения занимался знаменитый фокусник Гуддини.

Не было единства и среди оккупировавших северную Пальмиру мистиков. Более того, три основных течения в них друг с другом конкурировали и довольно жестко. И если в Россию приезжали американский медиум Бредиф, европейцы: братья Пети, Хьюм и мадам Сент-Клер, то с Востока со своими учениями пришел Бадмаев, всё большую известность набирала Елена Блаватская, а еще со всеми ними конкурировали «исконно русские старцы», среди которых самым влиятельным стал небезызвестный Григорий Распутин[3]. За что они боролись? В первую очередь, за деньги и за влияние на умы людей. В первую очередь, высшего общества. Ибо оно ближе к власти. А где власть – там и деньги.

Графиня Элеонора Макаровна Чарская происходила из свежеграфской семьи. Муж ее, Святослав Пантелеймонович Чарский, был богатым тверским купцом, который сумел хорошо поднять капитал на торговле китайским товаром (уже тогда понял, что ширпотреб выгоднее всего вести из Поднебесной). В жены себе он взял состояние: Элеонора Макаровна принадлежала тоже к купеческой семье, пусть и не столь зажиточной, как быстро разбогатевшие Чарские. Но Семпудовы тоже могли тряхнуть мошной, и за любимой доченькой, воспитанной в лучших европейских традициях, приданное выдали вполне достойное. Пару раз крепко раскошелившись, потратив на благие дела не одну сотню тысяч рубликов, Святослав Пантелеймонович удостоился графского титула (сколько он при этом занес кому надо – история умалчивает). Высший свет свежеиспечённую аристократию не принял. И Элеоноре пришлось что-то придумывать, чтобы стать хоть немного своей в обществе аристократических акул. Она сделала ставку на спиритизм. А почему бы и нет? Главное, чтобы ее салон (или кружок) стал известен, и его посетил кто-то из приближенных царской семьи. И тогда, можно сказать, дело в шляпе. Увы, ни Сент-Клер, ни Хьюма, никого из ведущих спиритов мира к себе в салон графиня так и не смогла привлечь: они стоили слишком дорого и в абы каких кружках участия не принимали. Деньги не всегда решают вопросы. Её большой удачей стало приглашение некой «мадам Сталь». Эта экзотического вида дамочка стала набрать популярность на столичном небосклоне спиритуалистов благодаря не только довольно оригинальной внешности – в ней угадывались африканские черты, но и за счет весьма смелых нарядов. Сеансы она проводила в тончайшем пеньюаре, через который можно было угадать все особенности строения ее роскошного тела.

Элеонора обходила салон, проверяя, всё ли готово к сегодняшнему сеансу. Свечи, помещение, напитки и закуски (почему-то после сеанса на гостей нападал невиданный аппетит), в таком деле не существует несущественных мелочей! Каждая играет свою роль, и за всем надо лично уследить, ибо слуги, как всегда, что-то перепутают или сделают спустя рукава! Но вот томительные часы ожидания закончились. Сегодня среди приглашенных должна быть даже бывшая фрейлина императрицы-матушки, Наталья Вдовина. На неё и делалась основная ставка. К сеансу графиня Чарская оделась в чёрное платье с кружевным воротником-ошейником, руки спрятала в бобровую муфту и сняла почти все украшения. На ней остались только жемчужные серьги, безделушки из золота, серебра и драгоценных камней мадам Сталь категорически запретила одевать, разрешены стали только натуральные полудрагоценные камни, в том числе янтарь и жемчуг. На часах пробило десять часов вечера, когда стали съезжаться участники сеанса. Вместе с хозяйкой салона и спиритом их собралось шесть человек: госпожа Вдовина с супругом, купец первой сотни Григорий Григорьевич Елисеев и Татьяна Фоминична Примакова, супруга Михаила Павловича Рябушинского, да-да, из тех самых Рябушинских, одного из богатейших банкиров и предпринимателей Российской империи.

(примерно так могла выглядеть графиня Чарская)

Элеонора Макаровна встречала гостей с широкой улыбкой на лице. Надо сказать, что была она худа, как щепка, и мало кто мог бы назвать её лицо симпатичным. Улыбка же ее напоминала волчий оскал, ибо не нашла графиня счастья в браке (супруг ее постоянно ошивался то в Туле, Иркутске или Астрахани, где вёл свои дела, либо в Праге с какой-то певичкой, ставшей его любовницей). Сама мадам графиня завела себе ухажера, молодого студента, нуждавшегося в материальном обеспечении, которое ему с превеликим скрипом выдавалось, ибо новоявленная графиня, славилась своей скупостью, как и положено купеческой дочке. Но, тем не менее, этикет был, в какой-то мере, соблюден. Гости расселись за столом и приготовились к сеансу. Ждали только мадам Сталь, которая все ещё готовилась к выходу в общество.

(примерно так вот оно всё выглядело)

Ровно в одиннадцать мадам Сталь – высокая смуглая дама с копной непокорных курчавых волос и чувственными полными губами, появилась в комнате для спиритического сеанса, которую скупо освещали лишь несколько свечей. Никакого электричества или газового освещения! Только свечи, дамы и господа. только свечи! На этот раз она была одета и вовсе почти порнографическим образом – длинная тонкая ночная рубаха до пят, сквозь которую просвечивались напомаженные соски. Графиня не без удовольствия отметила, как у Вдовина с Елисеевым челюсти упали куда-то в пол. Теперь точно об этом сеансе будут говорить в Петрограде, или она ничего не понимает в людях!

– Дамы и господа! Сегодня у нас будьет не совсьем обичный сеанс. Вчьера один молодой человьек преподнёс мнье ритуал. Список ритуала. Я изучила етот список. Очень есть интерсное мьесто. Ми сегоднья вызовьем дух импьератора.

С невообразимым и совершенно непонятным акцентом произнесла мадам-спиритуалист. Все заинтересованно зашевелились, собравшиеся стали перешептываться, живо обмениваясь мнением по поводу услышанного. Единственной, кто был в курсе – графиня Чарская. Это она просила Сталь найти какой-то оригинальный ход. Выдержав небольшую паузу и дав гостям немного обсудить новость, ведущая сеанса, неожиданно громко хлопнула в ладоши и почти прокричала:

– Тьишина!

От неожиданности все вздрогнули и замерли.

– Етот ритуал потрьебует тишьины. Тьихо всьем быть!

После чего Сталь вытащила на стол черную свечу, которую сразу же разожгла. И какой-то острый, не самый приятный запах стал распространяться по комнате. После чего на столе появился маленький медный треножник, в котором спиритист стала сжигать какие-то травы, а в небольшой костерок сыпанула еще и непонятного порошка. В комнате появился уже другой, намного более приятный запах. Сидевшие за столом взялись за руки, а Сталь стала произносить какие-то странные слова, явно на каком-то наречии, только ни русским, ни французским[4] этот язык не являлся.

– Thairis!!![5] – вскричала неожиданно мадам спирит.

И тут все свечи, кроме чёрной погасли.

– Кто тьи, дух единственный импьератор? – спросила Сталь, подготовив доску с алфавитом.

– Ха– кхе – хе… раздалось откуда-то из-под потолка. Графиня окончательно убедилась, что этот ее сеанс войдёт в историю спиритуализма в России.

[1] Согласно воспоминаниям Анны Тютчевой, сеансов в присутствии матушки-императрицы и государя Александра Николаевича, было, как минимум, три.

[2] В том же 1910 году тираж достиг отметки 30 тыс. экземпляров, и это был не предел.

[3] Личность до того демонизированная, что до сего времени единственным русским (естественно, отрицательным) персонажем всех этих комиксов про супергероев стал именно он, Григорий Распутин.

[4] Напомним, что в то время еще французский был языком международного общения, английский его вытеснит после Первой мировой войны.

[5] Окончено! На гэльском (шотландском) наречии.

Глава вторая

Появляются мятежная и безмятежная души

Глава вторая

В которой появляются мятежная и безмятежная души

Петроград. Салон графини Чарской

21–22 февраля 1917 года[1]

Ты к людям нынешним не очень сердцем льни,

Подальше от людей быть лучше в наши дни.

Глаза своей души открой на самых близких,

– Увидишь с ужасом: тебе враги они.

(Омар Хайям)

– Прошьуу тишьина! – как-то особенно противно взвыла мадам Сталь. – Не разрывать рукьи! Это важно есть! Очьень важно!

При этих словах медиум впилась взглядом ярко подведенных глаз на присутствующих на сеансе господ. Её волосы, казалось, наэлектризовались и стали невообразимым взрывом на голове, создав нечто совершенно странное, на женщину не похожее. Видок у мадам Сталь был явно демоническим. А госпожа Примакова утверждала потом, что у оной спиритуалистки даже клыки выросли, ако у упыря, спаси Господи! Тем не менее, никто никаких рук не разжал, все присутствовавшие на сеансе были людьми опытными, ранее в подобных шабашах участвовавшие. Хотя, в таком действе они еще ни разу не оказывались. Именно сейчас в наличие духов можно было поверить, ибо один из них находился прямо тут, в комнате, а еще все почувствовали невольный озноб – в помещении как-то сразу же похолодало. И холод был каким-то неестественным, потусторонним. Впрочем, жути итак хватало, но вот медиум первая взяла себя в руки.

– Кто есть ты, импьератор? Отвьеть мне!

– Не ампиратор я, мадам, совсем не ампиратор. Я дух того, кто этот ритуал создал. Вы, мадам плохо инструкцию читали, так я вам скажу.

– Кто ты есть?

– Я дух Якоба Брюса, сподвижника императора Петра, единственного императора Российской империи. Я Якоб, а вам нужен Пётр.

Голос раздавался откуда-то сверху, скорее всего, из стеклянного шара, который был центром композиции хрустальной люстры, которую никто по настоянию спиритуалистки не включал.

– Дух Якоб Брьус, говорьи, что дьелать, чтобы звать дух импьератор?

– Во-первых, Лукерья, перестань корчить из себя инопланетное существо и говори по-русски, нормально говори, вот!

– С чего бы это? – от неожиданности мадам Сталь выдала фразу безо всякого акцента.

– Во-вторых, поменяй псевдоним.

– Зачем это мне? С какой стати? – медиум от шока явно не отошла.

– Знаешь, есть один человек, которому такой твой псевдоним не понравится. И если он к власти доберется, тебе это тоже не понравится. Да! Господа, из вас кто-то курит? – Неожиданно дух обратился к собравшемуся обществу.

– Да, почитай все курят. – не побоялась вступить в разговор графиня Чарская.

– Так вот, дамы и господа, для продолжения нашего дела прошу всех закурить кто что имеет. Чтобы появился дух императора табачный дым будет хорошей приманкой. Очень Пётр Алексеевич уважал это дело – перекурить трубочку крепкого голландского табаку. Не бойтесь разорвать круг рук – это уже не имеет значения.

– Простите, Якоб, а как вы столь хорошо стали говорить на русском? Вы ведь шотландец? И никакого акцента. – задала вопрос бывшая фрейлина Вдовина, сохранившая хладнокровие и рассудительность.

– У меня было двести лет, чтобы отточить умение говорить на русском. Кроме того, я в совершенстве владею французским, английским, латынью и гэльским. На них тоже говорю без акцента. На древнегреческом всё ещё говорю с акцентом, а вот мог писать – писал бы без него. Сейчас хотел бы овладеть немецким, но как-то недосуг. Слишком много интересного в мире живых происходит. Хочется хоть иногда понаблюдать за ним.

Вдовина и графиня Чарская достали сигареты, которые вставили в модные длинные мундштуки, супруг Вдовин вытащил щегольскую сигару, судя по толщине – Гавану, Елисеев с отстраненным видом принялся набивать небольшую трубку-носогрейку, Примакова вытащила стильную пахинтоску[2], а мадам Сталь, неожиданно оказавшаяся Лукерьей, достала модную сигариллу[3]. Через минуту зал стал окутываться клубами табачного дыма.

– Дамы и господа! Отлично! Это то, что нужно! – Голос Якоба Брюса звучал с торжествующим энтузиазмом. – Не представляю, чтобы я делал, если бы вы все оказались из общества противников курения.

– А что, такие люди есть? – спросила графиня?

– А что, есть такое общество? – поинтересовалась Вдовина.

– Всё есть, было и будет! – нагнал туману дух Петровского сподвижника. – Но мне пора, слишком долго я пребываю в этом плане бытия, Луша! Теперь внимательно прочитай текст задом наперед, не бойся, но и не ошибайся. И ежели чёрная свеча погаснет – сие означает, что дух Петра Алексеевича с вами. И свет не зажигайте ни в коем случае! Может быть худо!

Неожиданно в комнате потеплело, даже как-то стало жарко.

– Дамы и господа! Приступьи… Тьфу ты, приступим! – торжественно произнесла Лукерья Сталь. Она достала бумажку с текстом и, стараясь не запнуться начала произносить какую-то очередную абракадабру.

– Siriaht!!![4] – сначала, ну и далее по тексту.

Мгновенно в комнате потемнело: погасла единственно горевшая чёрная свеча. И тут же потянуло таким замогильным холодом, что пробрало даже толстокожего Елисеева. И тут раздался хохот, такой мерзкий, пробирающий до костей, что руки участников сеанса невольно разжались. Но если бы всё закончилось только хохотом, так это было бы за счастье! Но нет, громко хлопнула дверь, затем окно! Графиня могла поклясться, что все окна в доме были плотно закрыты, но тут самое большое, завешанное шторой, чтобы свет луны и звёзд не проникал в комнату и не помешали сеансу, совершенно внезапно лопнуло, а вот гостей и хозяйку салона от осколков спасла та самая пресловутая чёрная штора. Мгновение – и морозный ветер ворвался в салон, вымораживая по дороге всю решимость гостей, которая переросла в панику, когда стол стал подниматься над полом, чтобы через мгновение рухнуть, а посуда из буфета пронеслась в сантиметровой близости от головы мадам Сталь. Лукерья взвизгнула:

– Дух разбушевался!

А после того, как с журнального столика в гостей полетели чашки и бокалы, гости, точно понявшие намёк мятежного духа великого императора рванули на выход. Без вещей! В панике они про оные позабыли, присылая к графине на следующий день слуг никто об сем конфузе не обмолвился, но вот слухи… слухами всегда земля полнится. Так и на этот раз случилось. Почему-то буквально на следующий день о случившемся скандальном вызывании духов медиумом Лушей Сталь стало известно всей столице, да еще и в весьма ярких подробностях.

Глухой петроградской ночью в доме графини Чарской, которая в обморочном состоянии отпаивалась каплями в комнате секретаря (его работу выполнял студент, одновременно, бывший и любовником Элеоноры, совмещал приятное с полезным, и для бюджета аристократки из мясного ряда зримая экономия) под потолком висели два бесплотных духа. Так что говорить, что они «висели» это лишь условное обозначение примерного места их дислокации. Ибо намного проще было сказать: оба они пребывали в этом плане бытия. И был один дух безмятежным, ибо за время своей длинной жизни, Якоб Брюс если и научился чему, так это ждать и терпеть. Это сделало из духа мятежного духа наблюдательного, а ныне и духа безмятежного. А вот духом мятежным был дух императора Петра, которого ныне живущие чаще всего называли Великим. Император и умер не смирившись, да и за годы смерти характер его не улучшился ни на йоту! Так что мятежная душа требовала действий и рвалась. Сама еще не осознавая куда.

– И зачем ты выдернул меня из небытия, чтобы я наблюдал за этим представлением? – пробурчал Пётр своему бывшему верному сподвижнику. Всё дело в том, что ритуал сработал с первого раза, но душа Петра явилась в мир вместе с духом Якоба Брюса, который потом развлекался, разыгрывая доморощенных медиумов и участников спиритического сеанса. Яшка и при жизни слыл шутником, на всякие пакости гораздым, чего ему меняться во смерти?

– О! Герр Питер! Извини, что так вольно распорядился твоим временем, но очень мне хотелось показать тебе, что из себя представляет это так называемое «высшее общество», прости, Господи, за то, как они себя называют!

– Довольно мерзкое зрелище!

– Увы, герр Питер. Как я и обещал, я выдернул тебя накануне страшных событий. Твой потомок с мужеством обреченного идиота готовится просрать империю. У тебя есть шанс исправить положение дел.

– Какой такой шанс? Я дух бесплотный! – возмутился Пётр. Или ты предлагаешь мне из зеркала посмотреть в глаза потомку? И что я ему скажу?

– Ну. Насчёт потомка… Свечку я не держал, но нынешние Романовы твои потомки весьма условны, точнее, они точно НЕ ТВОИ потомки, и даже не Романовы по крови. Рюриковичи они. Хоть немного.

– Как так? – Пётр ошарашенно захлопал бы глазами, если бы они у духа были. А так эфирное тело его пошло волнами от возмущения. – Ну, свечку я не держал, но одним глазком подсматривал. Екатерина, которая Вторая, она сына Павла заимела от фаворита Сергея Васильевича Салтыкова, которого все считали красавцем, а дщерь твоя, Елисавета, этому потворствовала[5].

– Много воли бабам дал! – выдал вердикт Пётр.

– С тех пор правят потомки Салтыкова. Так сам посуди – род Романовых худой[6], детей в нём всегда было мало, а у Салтыковых всё всегда было полной чашей, в том числе и дети. Так что теперь потомки Салтыковых – Романовых расплодились выше всякого чаяния.

– Тьфу ты, прости меня, Господи! И что теперь делать? Кому во снах являться?

– Не надо никому являться, герр Питер. Я тут не для того. Есть один интересный вариантик. Но сначала тебя надо бы ввести в курс дел, так что слушай…

[1] Даты указаны по старому стилю, действовавшему в то время.

[2] Папироса, которую оборачивали в тонкий лист кукурузного початка (тот, что ближе всего к зерну).

[3] Тонкие сигары, которые, чаще всего. скручивали машинным способом, поэтому они были дешевле сигар, скручиваемых вручную.

[4] Thairis – только прочитанное задом наперед.

[5] Автор использует одну из сплетен про Екатерину Вторую, которая, тем не менее, имеет под собой основания. Достаточно сравнить портреты Павла и Салтыкова. А потом Петре Третьего и Павла. И задуматься. Впрочем, это альтернативка. Так что имею право. Кстати, генетический анализ мог бы поставить точку в этом вопросе. Тела-то есть, ДНК, думаю, вытащить как-то можно. Но никого это сейчас не волнует. Какая разница, кто сидел на троне, Романовы или Салтыковы? Во всяком случае последние был родовитее первых.

[6] Не знаю, что тому виной, экология или генетика, но ставшие на престол Романовы многодетностью не страдали, многие умирали во младенчестве. До зрелых лет доживали и давали потомство единицы из мужчин.

Глава третья

Говориться о пользе чая из трав

Глава третья

В которой говориться о пользе чая из трав

Петроград. Зимний дворец. Покои императора.

22 февраля 1917 года

Кто пил чай? Чей чай? Зюганов пил? Замените !

(Владимир Вольфович Жириновский)

Государь-император Николай Александрович Романов (второй этого имени) неожиданно перед отъездом в Могилёв, в ставку императорской армии, куда его настойчиво приглашал сам Алексеев, заехал в Зимний. Он вызвал туда министра внутренних дел, начальника столичной полиции и командующего столичным же гарнизоном. Глупцом император не был, очи имел, но с какой-то фатальной настойчивостью смотрел куда угодно, только не правде в глаза. Ему внезапно захотелось убедиться, в том, что при его отъезде в столице ничего не случиться и всё пока что находится под контролем верных империи сил. На дворе стояло раннее зимнее сумрачное утро, посему алкогольные напитки как-то сами по себе отпадали. По дороге в Зимний государь немного продрог и потому попросил чаю. Слуга сообщил, что на кухне есть прекрасный травяной отвар, который великолепно согреет после промозглого питерского ветра. Николай, пребывая в глубокой задумчивости, на чай согласился. К чаю подали небольшие бутерброды (не путать с канапэ! эти были просто чуть меньше обычных) с рыбой и холодной телятиной, печенье трёх сортов и несколько видов варенья. Поднос с едой Николай от себя отодвинул. А чай, который приятно горчил, сразу же пришёлся государю по вкусу. Он сделал несколько аккуратных глотков, стараясь не обжечься. И через несколько секунд потерял сознание.