Текст книги "Тафгай 2 (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Ой! – Подскочила девушка. – У меня же скоро заседание комсомольской ячейки! Будем обсуждать дело комсомольца Потапова. – «Принцесса» как молния вылетела из моей кровати, и бросилась собирать раскиданные по комнате вещи. – На чём сейчас можно из вашего «Зелёного города» уехать?

– Спокойно, у нас тут свой таксист имеется, – улыбнулся я, глядя на такую милую глазу грацию. – Правда, автомобиль у него грузовой для продуктов всяких, но домчит тебя, куда надо, вмиг. Что натворил-то несчастный Потапов, изменил делу партии или просто жене?

– Разводиться удумал! Никакой сознательности у человека. Город отмечает юбилей, – Снегирёва дунула на прядь, упавших на лицо волос, – а он показатели всему заводу портит! Ничего сейчас вляпаем ему выговор с занесением в личное дело, тут же жену обратно полюбит.

– А не попахивает ли такой подход формализмом? – Возразил я, посмеиваясь про себя над анекдотичностью ситуации. – Империалисты спят и видят, как растлить нашу молодёжь. А тут этот Потапов без всяких высоких чувств каждую ночь сам из-за вашего поспешного решения будет растляться с нелюбимой женщиной. Это же куда мы, в конце концов, докатимся?

– И что теперь из-за одного человека показатели портить всему коллективу? – Яна воинственно глянула на меня.

– Прости брат Потапов, я сделал всё что мог, – я поднял руки вверх, сдаваясь перед напором комсомольской «принцессы».

Глава 17

Сегодняшнюю субботу 9 октября, возможно когда-нибудь в будущем историки города Горького внесут в свои научные книжки. Ведь на лёд дворца спорта «Торпедо» вышел в качестве главного тренера команды Всеволод Михайлович Бобров. Правда, у легенды Советского спорта пока только одно чемпионство со «Спартаком» 1967-го года, и две победы с командой Василия Сталина ВВС МВО, где он выступал как играющий тренер в 1951 и в 1952 году. Но по сегодняшним реалиям, где ЦСКА в отечественном хоккее гегемон, и это выдающийся результат.

– Кто попадёт из десяти раз больше меня в ворота? – Сева на коньках и в синем спортивном костюме вывалил на лёд кучу шайб и хитро улыбнулся.

Ворота же он предварительно перекрыл деревянным щитом, и попасть в сетку шайбой можно было лишь через маленькую щель между левой штангой и искусственной преградой.

– Всеволод Михалыч, а вы сами-то сколько перед нами потренировались? – Усмехнулся я. – Пристрелялись, наверное, уже. Давайте для чистоты эксперимента сдвинем щит в другую сторону, и откроем проем у правой штанги.

– Зачем зря двигать, – закряхтел Бобров, почесав затылок. – Считайте.

И наш новый наставник, держа клюшку редким правым хватом, начал швырять с расстояния в десять метров до ворот шайбу, за шайбой.

– Бенз! Бенз! – Звякал чёрный резиновый диск о железную стойку ворот.

Не все шайбы попали в цель, но из десяти штук половина оказалась внутри. Далее потянулись на импровизированное стрельбище и первые добровольцы из числа хоккеистов «Торпедо». Лично я решил, немного размяться, разогреть мышцы. Не хотелось на первой же тренировке перед Бобровым «нырнуть лицом в грязь». На удивление пять штук закинули в сетку молодой Скворцов и капитан команды Лёша Мишин. Остальные же довольствовались гораздо меньшим числом попаданий. Например, Коля Свистухин не попал ни разу.

– Тафгаев! Не увиливай, – прикрикнул на меня Всеволод Михалыч.

– Может не надо? – Я подъехал на рубеж и приметился.

– Больно много слов, – сказал, как отрезал наш новый наставник.

– Ну, тогда считайте, я вас предупредил, – я немного подвигал шайбу по льду, чтобы почувствовать её вес на крюке клюшки и вальнул первый раз мимо чуть-чуть зацепив штангу с внешней стороны.

Затем подкорректировал траекторию и выпалил трижды точно в цель. Я такой ерундой по молодости любил баловаться, на спор с пацанами в спортивной школе играл на «Пепси-колу». Все знали, что со мной связываться бесполезно, так как от природы имел отличный глазомер. Мне было главное первый раз попасть, а дальше можно было и не смотреть.

Ещё две шайбы я забил после одного обидного промаха, расслабился маленько. Но у меня оставалось ещё три попытки в запасе, которые я хотел уже было реализовать, как вдруг Бобров, громко прокашлялся и сказал:

– Молодцы, верю, что будет из вас толк, закончили упражнение.

– Значит, правду говорят Всеволод Михалыч? – Спросил я тренера.

– О чём? – Удивился наставник.

– Что товарищ Бобров проигрывать не любит, что в лапту, что в Чапаева, что в городки, – заулыбался я.

– А ещё сплетни ходили, что вы всех наших генералов в бильярд обыгрывали и под столом кукарекать заставляли, – добавил Свистухин.

– Глупость! – Отмахнулся Сева и скомандовал, – поехали все по кругу против часовой стрелки.

На первой тренировке Всеволод Михайлович ничего изобретать не стал. Наоборот он сам с любопытством посмотрел, как мы до него готовились к матчам с командами высшей лиги. Очень сильно его заинтересовала ловушка в средней зоне, которую ещё не изобрёл Жак Лемер, потому что ему сейчас не до того. Ведь он сейчас за «Монреаль Канадиенс» играет и, кстати, в мае этого года уже в третий раз поднял Кубок Стэнли над своей головой.

– Это Всеволод Михалыч, наша разработка, – похвастался тактическим хоккейным приёмом Свистухин. – Я даже ей название придумал, «Волжский замок».

– Ещё скажи «Волжская защепка», – хмыкнул Бобров. – Но что-то похожее в этом определённо есть. Ну-ка, давай пятёрка Федотова атакует, а пятёрка Свистухина ловит в средней зоне.

– Не получится, – печально пробормотал Николай Свистухин, – у нас Смагина подбили в последней игре.

– Я за Смагина, – я отъехал от борта и занял место по правую руку от нашего центра нападения.

Всеволод Михалыч бросил шайбу пятёрке Федотова и дунул в свиток, а сам откатился ближе к центру площадки, чтобы мы его ненароком не зацепили, действуя в боевом запале. Федотов перед своими воротами отдал шайбу Мишину, а тот сделал диагональную передачу на противоположный борт Толе Фролову.

– Отрезай! Отрезай! – Крикнул я центрфорварду Свистухину, встречая Фролова около борта в лоб.

С левой же стороны нападающего тройки Федотова, отсёк от партнёров Женя Шигонцев. Не знаю, что хотел изобразить на льду Фролов, но слишком он долго крутил головой. Поэтому я не утерпел и поддел его бочком. Сбрякнул Анатолий резко. Вот он только что был, и вот его уже где-то и нет. Бобров, не дожидаясь дружеской в таком случае потасовки, издал тревожную трель из своего тренерского свистка. Я подъехал к Анатолию попросить его не держать обиды. Но Фролов как-то уж слишком расстроенно глянул на меня и рявкнул:

– Обалдел! Всю команду решил переколошматить?!

– Вся команда, Толя на льду, в отличие от тебя, ворон не считает, – резонно заметил я. – Заслужил за ротозейство – получи. Зато в игре будешь быстрее соображать.

– Всё разошлись! – Подъехал Всеволод Михалыч. – Тренировка на сегодня окончена. Завтра в десять часов здесь же, а сегодня у всех свободное время.

– Товарищ тренер, а в тренажёрный зал сегодня по желанию? – Я немного прифигел от наступившей демократии.

– Завтра своё железо потягаете, а сегодня дома все по сто отжиманий, – отмахнулся Бобров. – Мне ещё сегодня по составу важные решения принять нужно. Сейчас со мной в тренерскую идут: Игорь Борисыч Чистовский, Виктор Сергеевич Коноваленко, Мишин и ты, Тафгаев. Иосиф Львович и ты зайди, – обратился главный тренер к заскучавшему на трибунах начальнику команды.

«Совет в Филях», – пробурчал я про себя.

В тренерской комнате, Всеволод Михалыч открыл журнал, в котором синими чернилами по серой бумаге был написан весь состав горьковского «Торпедо». Напротив фамилий игроков стояли какие-то пометки и адреса с телефонами каждого члена команды.

– Вопрос первый, нужен ваш совет, – Бобров уселся за стол и вынул из ящика простой карандаш. – Я уже переговорил с Прилепским, который со дня на день уезжает тренировать в Киев и хочет забрать с собой часть игроков. Нужны ли команде эти хоккеисты? Сможем ли мы до конца сезона отыграть в сегодняшнем составе?

– Я бы кое-кого оставил, тем более на десять дней выбыл Смагин, – первым высказался капитан команды Мишин.

– А я бы всех отпустил, – ответил я прямо. – Ничего нет хуже, когда в коллективе есть обиженные неиграющие ребята. Смагин – сломался, поставим запасного Доброхотова. Да и потом, осталось отыграть всего двадцать девять игр. Слёзы, а не чемпионат. Вот на НХЛ, где люди под сто матчей рубятся – оставшихся девятнадцати человек не хватило бы.

– Восемнадцати, Саша Котомкин сейчас играющий тренер вратарей, – пробурчал Лёша Мишин.

– Вот по этому поводу я хочу предложить одного молодого талантливого паренька к нам в состав, – я легонько толкнул в бок насупившегося капитана. – Парень как раз подойдёт для третьей пятёрки, жёсткий, неуступчивый, да и в атаке кое-что может.

– Диктуй, – по-деловому сказал Бобров, вырвав из еженедельника листок бумаги.

– Зовут юное дарование Борис Александров, играет сейчас в «Торпедо» Усть-Каменогорск, – я ещё раз задумался, а там ли он сейчас играет? – Да, там должен быть. Правда, характер у него не сахар.

– Как у Свистухина? – Оживился Мишин.

– Хуже, – улыбнулся я.

– Ничего, мы все не подарки, – пророкотал Виктор Коноваленко.

– Значит, так и решим, – Бобров записал имя и фамилию Александрова и отдал бумажку начальнику команды. – Всех желающих парней отпускаем в Ригу и в Киев, там тоже нужно хоккей развивать. А мы дальше играем в этом составе, но в призах в этом сезоне мы должны быть обязательно. – Сева легонько шлёпнул кулаком по столу. – Я директору автозавода обещал.

Ещё полчаса мы дискутировали по разным темам в тренерском кабинете Боброва. Решали вопрос с клюшками из столицы Латвийской ССР, где их очень качественно делали местные умельцы. Затем обсуждали отдельный тренировочный план бригады вратарей. И конечно затронули последнюю игру с ЦСКА, где нас знатно «посадили на свисток». После чего было решено в будущем больше внимания уделять на тренировках игре в численном меньшинстве.

А после «совета в Филях» меня по-заговорщицки отозвал в сторону начальник команды Иосиф Шапиро.

– Вот, цени, – Иосиф Львович протянул мне ключи.

– Это ключи от банковской ячейки, где золото и бриллианты лежат? – Я взял простенький неказистый ключик и подкинул его на ладони.

– Это тебе за хорошие результаты в спорте автомобиль «Победа» ГАЗ М-20, – гордо сообщил мне начальник команды. – Во временное пользование, будешь ездить пока по доверенности.

– Понимаю, оторвали от сердца музейный экспонат, – я попытался вспомнить, в каком году склепали последнюю «Победу», но не смог. – Она хоть пипикает? И за чей счёт будет производиться ежедневный ремонт?

– Машина – зверь, – обиделся Шапиро, который, наверное, с большим трудом выбил мне дефицитный личный автотранспорт. – Но советую больше 80-ти километров не выжимать.

– Намекаешь, что может, откинув крылья взлететь, – хмыкнул я. – А сейчас Львович растолкуй из-за чего такая милость на мою грешную голову? Только не юли.

Начальник команды посмотрел по сторонам, махнул ладошкой, намекая, что здесь слишком много посторонних ушей, которых лично я даже на горизонте не наблюдал и отвел меня в маленький закуток. И лишь там рассказал то, о чём клятвенно обещал молчать.

– После игры с ЦСКА, на следующий день, Тарасов Анатолий Владимирович прибежал сам понимаешь куда, – загадочно прошептал Иосиф Львович, указав пальцем на потолок. – Требовал, чтобы тебя, либо дисквалифицировали за грубость, либо срочно направили на прохождение службы в ЦСКА, долг Родине отдавать. Всё никак не хотел поверить, что ты уже отслужил и играешь первый сезон. Вот в Обкоме и решили тебя временно поощрить, чтобы Москва не перекупила. Так что води на здоровье, тем более и права у тебя уже есть.

– Тут дело такое, Львович, – замялся я, обдумывая, как лучше объяснить человеку, что права на вождение автомобиля остались в далёком будущем и сейчас их сюда никак не перетащить. – В общем, бегал я вчера по лесу, запнулся, упал, хвать по карману, а прав-то и нет. Бобры что ли сгрызли?

– Какие ещё бобры? – Изумился Шапиро.

– Ясное дело канадские, их специально сюда запустили из Америки, чтобы они все наши советские деревья сгрызли. Ну, ничего, я пока так поезжу. А ты Иосиф Львович раз смог машину добыть, то смоги и права мне сделать. Сказку про «Конька-Горбунка» читал? Вот, а нужно было.

Я подмигнул растерявшемуся мужчине и пошёл принимать во временное пользование чудо советского довоенного автопрома.

– А если остановят? – Бросил мне в след беспокойный Львович.

– Дам билеты на хоккей! Да, только ты с правами не затягивай! – Я погрозил начальнику «Торпедо» пальцем.

На выходе из дворца спорта я взглядом охватил полупустую площадь, терзаясь мыслью, где мой «старый стальной жеребец», и обнаружил горбатый авто тёмно-серого цвета. И сразу вспомнил своего соседа пенсионера из будущего, который под точно таким же около своего старого единственного во дворе гаража чуть ли не каждую неделю лежал. Я один раз не выдержал и предложил:

– Максимыч, давай я тебе «жигули» куплю. Под ними тоже можно лежать, но они ещё и ездят.

– Ничего ты не понимаешь, – ответил мне пенсионер, похлопав по корпусу машины. – Это же моя молодость.

«А теперь что же я буду? На молодости Максимыча ездить? Чего только в жизни не бывает», – с грустью подумал я.

Глава 18

Если вы случайно проснулись в стране, где на каждом шагу висят плакаты и вывески с советами, то с огромной вероятностью вы проснулись в стране Советов, в СССР. Вот, к примеру, у нас на проходной завода висит плакат: «Выпускайте продукцию отличного качества!». Или вот в цеху: «Дал слово – держи его!». А в больнице сам видел: «Женщина! Стирай трусы ежедневно!». В общем даже если захочешь, не соскучишься.

Так над главным входом в здание горьковского аэропорта «Стригино» красовался на красном полотнище белыми буквами ещё один совет: «Горьковчане! Повышайте действенность и результативность социалистического соревнования!». Лично для меня было загадкой, как соцсоревнование могло помочь работникам гражданской авиации? Даже страшно представить что случится, если самолёты полетят соревноваться наперегонки и не по расписанию.

Кстати, самолёт, который мы с начальником команды Иосифом Львовичем ожидали из Омска, опаздывал уже на час. Вообще-то, юное хоккейное дарование Борис Александрой должен был прилететь из Усть-Каменогорска с пересадкой в Омске ещё вчера в понедельник 11 октября. Но что-то пошло не так и вместо Александрова прилетела лишь телеграмма, что он будет 12.

Всё равно стоило признать, что задача с переводом паренька из одного «Торпедо» в другое решилась очень быстро. А всё благодаря хорошим экономическим и дружеским связям между Горьким и Усть-Каменогорском. Да ещё сам Сева Бобров поговорил по телефону с Борей Александровым, что тоже ускорило процесс. Всё-таки хоккейный мир очень тесен, где авторитет Боброва находится на высочайшем уровне.

– Будешь? – Я предложил Львовичу один бутерброд с сыром из буфета, что круглосуточно работал в аэропорту. – Не хочешь? – Переспросил я начальника команды, стоявшего с «кислым лицом» напротив меня за столом на длинной стальной ножке. – Обижаешься что ли?

– Ты не представляешь, что я пережил, делая тебе водительское удостоверение? – Пожаловался на свою нелёгкую долю Иосиф Львович.

– Когда ты имеешь неограниченное число автозапчастей от «Волги», проблем в СССР быть не должно, – я в один укус смял уже пятый бутерброд с сыром.

– А у человека, от которого зависели твои права автомобиль «Москвич», что он взял по совету друзей, – недовольно бросил мне лицо Шапиро и внаглую, не спросясь моего разрешения выпил мой чай.

– Это потому что друзья плохое посоветовать – могут, – хмыкнул я и посмотрел на часы. – Нужно быть «безбашенным» как Джордано Бруно, чтобы живя в Горьком ездить на «Москвиче». Давай Львович мы поступим так, в наказание, за твои душевные тревоги, ты мне поможешь до Нового года заочно поступить в институт. А там, в институте, злые преподаватели будут за прогулы и за врождённую бестолковость надо мной издеваться и ставить одни неуды. В общем, отмстят за тебя горемычного. Правда, отличная идея?

От такого предложения начальник команды сначала дёрнулся всем телом, а затем его левый глаз очень быстро в нервном тике замигал.

– Это же не законно? – Пролепетал он. – У тебя же образование всего семь, то есть восемьклассов.

– Отстаёшь от жизни «отец», – я проглотил последний бутерброд. – Вчера отстрелялся за десятилетку. Представляешь, прихожу на экзамен, весь на измене, на нервах, кулаки чешутся, не знаю ведь ни хрена. Ну, думаю всё, сейчас покажет мне вредный проверяющий из ГОРОНО, как шведы в тринадцатом веке на Чудском озере в хоккей играли. Захожу, а там новый мужик из министерства, того первого куда-то в другую северную область отправили проверками заниматься. А этот оказывается преданный болельщик «Торпедо», и он с порога сразу же задаёт вопрос: «Как тринадцатого сыграете с «Химиком» из Воскресенска». А я ему: «Хорошо». А он: «Предлагаю товарищу Тафгаеву поставить за все предметы за десятый класс, оценку четыре».

– Что ж ты не сказал – отлично? – наконец-то хитро улыбнулся Иосиф Львович.

– Дурак был, исправлюсь, – хохотнул я.

Вдруг в помещение аэровокзала приятный женский дикторский голос сообщил, что совершил посадку самолёт Омск – Горький. И мы с начальником поспешили в тот отсек, где толкался народ, встречающий пассажиров.

– Где он там? – Подёргал меня за рукав плаща Шапиро.

– Вон вижу абалдуя, шлындает, – ответил я, высоко вытягивая голову из толпы. – Наверняка что-нибудь учудил, вот и опоздал на день.

– Так может если он такой-сякой, то не стоило его вызванивать? – Забеспокоился начальник команды, которому часто приходилось разгребать за хоккеистами их житейские косяки.

– Пока он молодой его можно если не перевоспитать, то немного поставить мозги на место, – сказал я и подумал, что может быть Шапиро и прав, и хлебну я из-за этого пацана в ближайшее время вдоволь.

– Ты что ль Александров? – Улыбнулся Иосиф Львович, увидев перед собой не монстра, которого я описал, а обыкновенного студента ПТУ с симпатичной открытой улыбкой, пусть и коренастого, но невысокого.

– Здрасте, – поздоровался паренёк, у которого красовался фингал под левым глазом.

Одет он был в простенькие брюки, ботиночки отечественного производства, чёрный ручной вязки свитер и серая болоньевая куртка длинной по самую «погремушку».

– Вещи, наверное, надо получить? – Спросил Шапиро.

– У меня всё с собой, – улыбнулся Боря Александров, показав небольшую сумку в руках.

– Это хорошо, – заметил я, а то в мою «Победу», ни хрена ничего не влазит, – это я уже сказал начальнику команды и протянул ладонь для рукопожатия Борису. Потом я сжал его руку так, чтобы лицо паренька покраснело от натуги. – В хорошую команду ты попал, малыш. Работаем сейчас по новой бразильской системе. Все тренировки фулл-контакт с железными клюшками и со свинцовыми крюками. Кравища по льду льётся рекой, уже трое парней из команды в больнице лежат с переломами разной тяжести. Тебе понравится, – прокашлялся я и повёл своих спутников в машину. – А вчера я одного так в борт впечатал, что у него позвоночник в двух местах треснул. Мы и тебе вторую группы инвалидности сделаем. Не переживай, домой вернёшься с почётной грамотой и в кресле каталке.

Александров вдруг резко остановился и попытался дать дёру, но я его вовремя перехватил за шиворот и притормозил так, что парень растянулся на асфальте.

– Тафгаев! Прекрати! – Взвизгнул Шапиро. – Вы, молодой человек на него не обращайте внимания. Он у нас известный шутник. Например, сегодня на базе в шесть утра с криками: «Спасайся, кто может, землетрясение!» всю команду выгнал на улицу. Даже Сева Бобров в одних трусах выскочил, спросонья не разобравшись. И это в октябре при нулевой температуре!

– Я не виноват, что на утреннюю пробежку никто выходить не хотел, – усмехнулся я, вспоминая растерянно-злое лицо главного тренера.

– Весело, – согласился Александров и мы на моём древнем драндулете, который выжимал максимум семьдесят километров в час покатили на базу «Зелёный город».

«Может быть, Боря не такой уж и бестолковый грубиян, – подумал я, вращая баранку винтажной машины. – Просто в своё время попал в «ежовые рукавицы» Анатолия Тарасова, который любил из всех подряд без разбору делать бойцов. А Александров и так уже был от природы боевитым, вот и перегнули с ним палку. Тем более в ЦСКА парню дали обидное прозвище: «Гадёныш», ну куда это годится?»

* * *

Поселили Бориса временно по соседству со мной, буквально через стенку, вместе со Свистухиным, пока Вова Смагин восстанавливается. Я же, в отличие от армейцев, сразу прикрепил юному дарованию другое погоняло: «Малыш», на которое, кстати, парень не обиделся. И в тот же вечер, после ужина и первого знакомства с новобранцем, в свою комнату вызвал меня Сева Бобров.

– А ты уверен, что это тот самый парень? – Зашептал главный тренер. – Что-то не впечатляет. Я думал там злобный шкаф навроде тебя, а тут весёлый пацан шестнадцати лет от роду.

– Может и не он, – я почесал затылок, и сделал туповатое лицо. – Я ведь уже рассказывал, что будущее видел, когда впал в алкогольный психоз, в галлюцинации. Но если сейчас парня сразу же забраковать и отправить домой, то слухи поползут нехорошие. Якобы Бобров потерял чуйку на юные таланты.

– Эх, связался я с тобой, – пробубнил себе под нос Сева. – В какую тройку думаешь его поставить?

Всеволод Михалыч склонился над картой «Куликовской битвы», это я так в шутку называл его чёрно-белые шашки, расставленные на маленьком хоккейном поле.

– Давай сразу на ворота вместо Коноваленко, – я перевёл белую шашку на прямоугольник, который обозначал ворота. А когда я увидел, как вытянулось лицо Боброва, не выдержал и захохотал. – Извини, Михалыч. Во-первых, парень это тот самый будущий олимпийский чемпион 1976 года. Во-вторых, у него редкий правый хват, прямо как у тебя. А поставим мы его к Свистухину на левое крыло атаки на пару смен в середине первого периода. И во втором где-то около десятой минуты со мной выйдет на лёд, два раза, а Скворцова переведём направо. И хватит с него для первой игры.

– Юмор у тебя, я скажу, так себе, – обиженно засопел Всеволод Михалыч. – А то, что ты устроил сегодня утром, никогда не прощу. Я ведь даже чуть того, – закашлялся главный тренер. – Ладно, посмотрим на парня в деле. Я вот что ещё хотел спросить, – немного замялся Бобров. – Почему у нас силовые тренировки какие-то не такие. Почему штангу не тягаем? Зачем тебе понадобились эти велотренажёры? Раньше без всего этого спокойно обходились. Как схватишь гирю и давай её в разные стороны поднимать.

– Раньше и под кустики с лопушком ходили, удобряли природу, мать нашу, – я очень серьезно посмотрел на главного тренера. – Время сейчас Михалыч другое, есть ряд упражнений, которые категорически делать запрещено. Это бегать кроссы по асфальту, из-за чего можно убить колени с голеностопами. Жать штангу над головой и приседать с ней. Нельзя играть в «коняшки», усаживая одного человека на плечи другому, как это делают в ЦСКА. Прокачка всех мышц должна выполняться без нагрузки на позвоночник.

– Что будет-то? – Удивился Сева. – Слабаки в хоккей не играют.

– Будет? – переспросил я. – Будет как с Виктором Блиновым, которого вы из Омска в московский «Спартак» привезли в 1964 году. Здоровый и высокий был как Рагулин, а через четыре года, когда ему всего двадцать два стукнуло, упал в спортзале и умер. Высоким ребятам поднимать штангу нужно запретить на законодательном уровне. «Рычаги» у таких людей большие и смещение позвонков можно заработать на раз, а дальше проблемы с сердечком и смерть при хороших спортивных нагрузках.

– Витя пил много, – виновато пробормотал Всеволод Михалыч.

– В двадцать два года от этого не умирают, – сказал я, тяжело вздохнув.

После разговора с главным тренером, в комнате я достал пакет с мойвой, который хранил между оконных рам и пошёл кормить наших зелёногородских котов. Каково же было моё удивление, когда около кошачьих домиков я застал Борю Александрова.

– Это у вас тут коты что ли живут? – Спросил он, с удивлением разглядывая беззаботных хвостатых обитателей новеньких деревянных будок, которые после игры с ЦСКА мы смастерили всей командой.

– Для спортивной удачи взяли шефство над бандой «Чёрная кошка», – я вывалил несколько рыбёшек в одну миску, затем в другую. – К концу октября нужно будет для них сделать что-нибудь более тёплое. У нас ведь здесь не Турция. И ты давай покорми, – я протянул пакет Борису. – Завтра, Бобров тебя на несколько смен обязательно выпустит. И вообще если возникнут вопросы – обращайся, после матча местные все по домам разъедутся, вдвоём здесь останемся.

– Впервые вижу, чтобы котов кормили на удачу, – улыбнулся Александров, подбрасывая рыбёшки уже довольно таки сытым котофеям, так как кроме нас здесь уже успели отметиться и фигуристы, и гимнасты, которым тоже нужна спортивная удача.

* * *

Воскресенский «Химик» прилетел к нам в Горький после двух впечатляющих побед. В позапрошлом туре «химики» разбили в пух и прах московские «Крылья советов», 9: 2. В этой игре впечатляющую результативность показала первая тройка нападения Козин – Ликсюткин – Голиков. А в прошлом туре «Химик» одолел московский «Спартак», 1: 0, где выше всяких похвал сыграл вратарь Виктор Афонин.

Но лично мы вышли на игру уверенные в себе, как удав в охоте на кроликов. Лучшую тройку воскресенцев мы решили закрыть звеном Свистухина. Далее на лёд должен был выйти я с пионерами, а потом и тройка Федотова с капитаном Мишиным слева и Толей Фроловым справа.

К сожалению, самоуспокоенность сыграла с нами злую шутку. Буквально во второй смене, выполняя ловушку в средней зоне, ошибся молодой Витя Доброхотов, который заменял в тройке Свистухина травмированного Смагина. Саша Голиков даже не вникая в то, что это была наша знаменитая ловушка, ушёл на хорошей скорости от Доброхотова и войдя в зону атаки сделал пас на накатывающего следом Валю Козина. И Козин броском в противоход перехитрил нашего голкипера ветерана Коноваленко.

После пропущенной шайбы, музыканты из ВИА «Высокое напряжение» не найдя ничего лучшего, заиграли «Катюшу». Вообще надо сказать, предматчевое представление, музыка вначале игры, девушки в спортивных трико и облегающих свитерах с флагами СССР, «Торпедо» и автозавода «ГАЗ», которые красиво катались по льду, произвели сильное впечатление на переполненный дворец спорта. Кстати, диктор по стадиону объявил, что сегодня пришло на матч четыре с половиной тысячи человек.

– Поставили, б…ь, ко мне в тройку зелёного пацана! – Не сдержался на лавке Свистухин, ударив черенком клюшкив борт. – А нормальных и здоровых мужиков по Киевам и Ригам раскидали.

– Не бухти, и клюшку только попробуй сломать, – рыкнул я. – Парень первый раз в старте, ещё освоится, вот куда защита смотрела? Где страховка Мошкаров и Ушамков?

– Ничего, ничего, – успокоил всех невозмутимый Сева Бобров. – Сейчас отыграемся.

И главный тренер как в воду глядел, буквально через смену наша первая тройка нападения Мишин – Федотов – Фролов, при поддержке лучшей пары защитников Астафьев – Фёдоров организовала длительную осаду ворот «Химика». Наши ребята, как будто издеваясь над соперником, контролировали шайбу больше минуты в зоне атаки, сказались тренировки, на которых мы делали упор на этом компоненте игры. И когда уже с воскресенцев потёк градом пот, Мишин отдал на Фролова, а Фролов замахнувшись, выкатил на пустой угол Федотову, и тот сравнял счёт.

И вдруг из динамиков грянул гитарный рифф группы «Депеш мод» из песни «Personal Jesus», крики болельщиков растерянно смолкли и в наступившей тишине люди услышали хрипловатый голос Коляна, который подражал Мику Джаггеру:

Вместе мы с тобой «Торпедо»!

Город Горький – часть души моей!

Сердце бьётся за победу!

И «Торпедо» с нами всех сильней!

– А теперь все вместе! – Выкрикнул Колян в микрофон, прячась со своим ансамблем за нашими правыми воротами.

И зал дружно грянул простенькое четверостишие, как это делаю обычно люди в первый раз, то есть, подпевая не всю строчку, а лишь её окончание. На скамейке запасных почему-то расчувствовался Сева Бобров, смахнув маленькую слезинку:

– Хорошие слова придумали, черти.

– Народное творчество, – хмыкнул Свистухин. – Мама мыла раму.

– Да, – поддакнул я. – А Свистухин один драил магазин.

И все кто был на скамейке запасных, покатились со смеху, даже Всеволод Михалыч из последних сил старался сохранить невозмутимое лицо.

Не знаю, что произошло дальше, но «Химик» как-то вдруг сник, а мы наоборот почти не давали воскресенцам продохнуть, давили и давили ещё минут пять. И как следствие на десятой минуте вновь отличилась тройка Федотова. На этот раз пустой угол расстрелял капитан Лёша Мишин, 2: 1.

– Вместе мы с тобой «Торпедо»! – Заголосили на трибунах работяги с автозавода, когда опять заиграл знакомый мотив.

Как и договаривались заранее, две смены получил наш новенький Боря Александров. В тройке Свистухина он отбегал без особых замечаний, если не считать постоянные крики нашего шебутного центрфорварда: «Малыш сместись сюда! Малыш встречай! Малыш пасуй!» И Александров дисциплинированно смешался, встречал, идя в отбор и пасовал.

– Толк будет, – выдохнул Коля Свистухин, сев на скамейку запасных.

– Нормально, – сказал и Сева Бобров, похлопав «Малыша» по плечу.

А вот за минуту до конца первого периода произошёл неприятный инцидент. Когда я со своими «пионерами» гостил в зоне у воскресенцев, здоровенный защитник «Химика» Юрий Ляпкин очень жестко встретил Вову Ковина. Я же, такой наглости не перенеся, разогнался и пока Ляпкин смотрел, кому отдать отвоёванную шайбу, на всех порах воткнулся в него. Отлетел я надо сказать на целый метр, но на ногах устоял. А вот Юрий Евгеньевич, грохнувшись на лёд, прокатился метра четыре, прежде чем сумел затормозить, уткнувшись телом в борт. Напрасно потом воскресенцы полезли со своими тыкалками, так как на каждый их «тык», я отвешивал серьёзнейшую оплеуху. Даже вмешательство рефери не потребовалось, чтобы на льду наступил порядок, ведь через несколько секунд бить было уже некого.

– Тафгаев, две минуты за грубую игру, – посмеиваясь, выписал мне судья Сорокин из Москвы.

– Сообщите друзьям, чтоб сгоношили передачку, – пробормотал я, катя в отдельный бокс для провинившихся игроков.

В перерыве после первого периода, который так и закончился со счётом 2: 1, выяснилось, что Вова Ковин получил сильный ушиб плеча. Врач команды Тамара Иоффе настояла, чтобы юный хоккеист пропустил остаток игры.