Текст книги "Тафгай (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава 13

Вернувшись с первой хоккейной тренировки за долгие годы там, в будущем, и стремительные дни тут, в прошлом, я в своей комнате застал Александра Сергеевича Пушкина за написанием очередного литературного шедевра. На полу валялось множество скомканных тетрадных листов разного размера и разной по конфигурации помятости. Сам же автор скрипел пером, сидя на своей кровати и дёргая себя за волосы.

– Александр Сергеевич, то есть Василёк Васильевич, решил на сон грядущий поиграть в сеятеля? – Спросил я, при этом отправив пинками половину бумажных шариков под койко-место своего неспокойного соседа. – Ты учти, мысль, которая записана на бумаге, а затем скомкана и брошена на пол – не прорастает. Ну, что случилось? Опять на работе дали понять, что ты лучший инженер завода с конца? – Я уселся на свою кровать.

Однако сосед, все мои «колкости» пропустив мимо ушей, вновь что-то начеркал на листочке, взлохматил свои, торчащие в разные стороны, волосы и порвал в клочья ещё одну свою «гениальную идею». Надо оговориться, что после памятного разговора в субботу, на волейболе, сосед Василий уже четвёртый вечер занимался маранием ни в чём не повинной бумаги. Он тогда пообещал, что мы все его ещё узнаем. А раз мужик сказал, значит нужно как-то самовыражаться, пока дурь из головы не выветрится.

– Хорошо, давай завтра, перед хоккейной тренировкой зайдем в женскую общагу, познакомлю тебя с кем-нибудь, – я подмигнул несчастному пареньку. – Только предварительно заглянем в аптеку.

– Зачем? – У Василька, наконец, прорезалась хоть какая-то осмысленность в потухшем взоре.

– Купим к чаю изделие номер два, чтобы латентные представительницы профессии номер один тебя по залёту на себе не женили, – я поднял указательный палец вверх. – А теперь вон веник, вон совок, и чайник ещё поставь. Есть у меня отличная идея, которая тебя 100 % прославит в веках.

После небольшой уборки, и кружки чая я, потребовав ещё бумаги и канцелярского клея, соорудил в общих чертах макет хоккейного вратарского шлема. Минут пять сосед крутил в руках получившуюся бракозябру.

– Похоже на сварочную маску, – пробормотал разочарованно сосед.

– Да, – согласился я. – В бумаге не очень похоже получилось. Завтра купишь десять пачек пластилина, я вылеплю макет в натуральную величину, сделаем по нему из гипса матрицу для отливки. И в литейном цеху из алюминия получим готовый рабочий образец. Дальше просверлим, фрезернём, отшлифуем, покрасим, – я широко зевнул.

– Ты уверен, что эта штука хоть кому-то будет нужна? – Василий недоверчиво посмотрел мне в рот.

– Все вратари Союза в очередь встанут, а за ними финны, шведы, чехословаки и весь остальной мир потянется, – я допил чай и дожевал бутерброд с сыром. – Есть такая известная хоккейная канадская фирма «Бауэр». А мы создадим свой бренд «Василиур». Хотя нет.

– Почему нет? – Василёк уже запустил в ход полёт своей буйной фантазии, в которой он был сотрясателем основ Вселенной.

– Потому что проще надо быть, и народ тогда к нам потянется, – я развалился, прикрыв слипающиеся глаза. – Пусть название будет такое – «Союз». И слоган – «Объединяем лучшее». И без глупых возражений, я – спать.

***

В среду на заводе я себя почувствовал, как герой пьесы Бомарше Фигаро, который то тут, то сям, то там, то трям. Сутра прицепился мастер, дескать, хочет делегировать меня на конкурс – лучший по профессии. Послал я его сразу в одно место. Вернулся. Послал повторно в другое. Опять не понял.

– Ефимыч, ты вообще соображаешь, что будет, если я заявлюсь на конкурс профмастерства в дугу пьяным? – Я пошёл с последнего козыря.

– Ты же завязал? – Неуверенно пробормотал мастер цеха.

– А ради тебя развяжу! – Я взял в руки увесистую заготовку. – Не мешай план выполнять! В стране очередь на личный автотранспорт на пять лет вперёд расписана! Отойди, зашибу!

Однако через десять минут прискакал прямо к моему фрезерному станку новый персонаж моей странной жизни. Такой же мелкий и коренастый, как и мастер Ефимка, но не в рабочей спецодежде, а в пиджаке. Минуту он присматривался ко мне со стороны и сверялся с фотографией в своей папке.

– Это вы – Иван Иванович Тафгаев? – Начал он осторожно разговор.

– Покажи, – я кивнул в сторону бумажной папки.

Оказалось – это было моё заявление на зачисление меня в школу рабочей молодёжи. И фотография действительно в деле была моя.

– Похоже, Тафгаев – это я, – решил я не отпираться. – К понедельнику Олимпиада заводская закончится, ну там: бег с препятствиями, плавание в противогазе, прыжки с разбега, метание гранаты в танк. И сразу с золотой олимпийской медалью на шее в класс. Хочу поразить воображение всех одноклассниц. Кстати, хорошенькие есть? А учительницы молоденькие имеются?

– В школе всё есть, – улыбнулся мужик в пиджаке. – Но вы сильно отстали по темам. Учтите, если экзамены завалите, останетесь на второй год!

– Вот, – я открыл железную тумбочку около своего станка. – Учебник по истории, учебник по математике и физика начальных классов. Освежаю знания, не отходя от фрезерного процесса.

Мужик из школы с большим удивлением вынул книги наружу. И даже полистал их в произвольном порядке.

– Забыл представиться, я ваш классный руководитель, Нестеров Роман Петрович, – учитель вернул учебники на место. – На следующей неделе буду ждать в классе.

– Ясно, – я включил станок. – Роман Петрович, сейчас смазочно-охлаждающая жидкость разбрызгиваться начнёт, костюмчик потом не отстираете. Вы отойдите. Дальше! Ещё дальше! Идите туда в дверь!

Через некоторое время вновь прилетел мастер посмотреть, не проснулась ли у меня совесть. Минуты три над душой стоял, ждал её. И тут же, как по заказу, вынырнул с коробками пластилина сосед Василий.

– Познакомьтесь, – пробурчал я мастеру. – Это новый заместитель генерального конструктора завода, Плотников Василий Васильевич. Вчера только из Канады вернулся, где был на симпозиуме по автоматическим системам регулирования механических процессов. Так что сократят скоро наш цех вместе с вашей должностью. Всё в автоматический режим переведут.

На последних словах Ефимка «позеленел» и быстро зашевелив короткими ножками, побежал проверять слитую мной дезу. Хорошо, что Василёк всё это время растерянно хлопал глазами и молчал. Иначе пришлось бы наврать мастеру про грядущее повышение зарплаты и отмену премий. В общем, фиг знает, что бы я ещё наговорил.

– Пошли, – я кивнул соседу Василию, и снова выключил станок. А проходя мимо колдующего над сложным инструментальным приспособлением Данилыча, обратился к нему:

– Скажи мастеру, что меня срочно вызвали в военкомат.

– Зачем? – Данилыч поднял на лоб защитные очки.

– Я же в стройбате отслужил два года. Теперь на недельные сборы поеду военкому дачу строить, – я махнул рукой вперёд.

В маленькой комнатушке, где мы обычно пили разбавленный спирт, и устраивали послеобеденные посиделки под чтение свежих газет, пришлось вспомнить урок лепки из детского сада. Сначала все куски пластилина смял в один большой комок, потом, как тесто его размесил, что оказалось не легко даже для моих пальцев. И лишь после этого отлепил от него всё лишнее, чтобы получился вратарский шлем. Ну и к нему ещё небольшая задняя пластина.

– Эти две части, соединим ремнём, – объяснил я полученные детали. – Затылок тоже должен быть защищён.

– А почему на лице такая большая открытая полость, шайба ведь залетит? – Инженер указал на мой явный конструкторский промах.

– Здесь, чтобы у вратаря был обзор, установим защитную решётку из толстой металлической проволоки. Теперь эти две части отольёшь из алюминия в литейке, и принесёшь сюда, – я облегчённо выдохнул, передав пластилиновый шлем Васильку.

– У меня два вопроса? – Он как ученик в школе поднял одну руку вверх. – Где взять алюминий? И кто меня пустит в литейный цех?

– Алюминий купишь в магазине, в виде армейских кружек и тарелок, которые делают для туристов. В Литейку тебя проводит наш физорг. Ты его на волейболе видел, он обычно в профкоме газеты читает, – я встал, пожал руку будущему конструктору ценной хоккейной амуниции. – А у меня план горит.

Но с планом, по всей видимости, сегодня был завал. Так как после обеда и традиционной политинформации под чай с булочками, у моего фрезерного станка вновь началась свистопляска. Первой прибежала проведать потенциального больного врачиха Ольга Борисовна. Она в своём белом халате, не побоявшись маслянистых пятен, встала в метре за моим трудовым горбом:

– Товарищ Тафгаев, вам срочно нужно подняться в медпункт! Вы должны были в понедельник в городской поликлинике пройти полное медицинское обследование. Где справки?!

– Голову мне посмотрели, – я тяжело вздохнул, отключив станок. – Флюорографию легких сделали. Ухо, горло и нос – прочистили. Сказали, что записывают в отряд космонавтов для полёта на Луну. Там американцы флаг криво установили, нужно будет слетать поправить. Возможно, заменить на другой, но этот вопрос ещё в ООН не обсудили. Поэтому пока поработаю здесь ещё пофрезерую что-нибудь.

– Опять врёшь! То есть врёте, ну вам не привыкать, – не отступала «мечта поэта» с огромным желанием закатить скандал.

– Ничего не вру, сегодня ночью было сообщение по радио один раз. Теперь отступать некуда, – я придал голосу трагичности. – Всё цивилизованное человечество смотрит на простых тружеников из Горького с надеждой и вдохновением. Прости, Оля, может, в последний раз видимся.

– Дурак! – Крикнула врачиха и улетела, мелькая коротким белым халатиком и красивыми полными ножками среди тёмно-серых стеллажей с заготовками.

«Кстати, надо бы мастеру сказать, чё они здесь стоят в проходе, нарушают технику безопасности», – почему-то подумалось вдруг. И только я настроился открутить из зажимов старую деталь и прикрепить новую меня позвали на перекур неформалы Толя и Коля.

– Ладно, – махнул я рукой. – Всё равно работать не охота, пошли, подышу с вами одним отравленным никотином воздухом.

На улице, где осенняя погода, вспомнив про бабье лето, баловала тёплым солнышком, мы расположились на одинокой деревянной скамейке на выходе из заводского корпуса.

– Сегодня в шесть баскетбол, – расковыряв новую пачку «Беломора» и закурив папиросину, обрисовал вкратце тему разговора Колян.

– Палыч сказал, что тебя не будет, как же так? – Возмутился волосатик Толя. – Вон как в волейбол всем показали, а баскетбол это почти то же самое. Только бросать нужно в корзину.

– Мужики, ну ей Богу, я же там кого-нибудь в запале ненароком поломаю, – я печально посмотрел на проходящий по внутренней заводской железнодорожной ветке состав. – Дадут пятнадцать суток за хулиганку, а в выходные хоккей.

– Так и скажи, что зассал, – сплюнул на раскрошившийся асфальт Коля.

Я только чуть-чуть повёл рукой в сторону, а тело пофигиста-неформала Николая улетело метра на два в облезлые осенние кусты, и сигаретка тоже где-то потерялась.

– Я же говорю, у меня нервы баскетбол не выдерживают, – я встал со скамейки, в которую оставшийся Толя испуганно вжался. – Если кому-нибудь руку сегодня оторву, сами решайте, кто из вас за меня сядет.

– Вот это другой разговор, – вылез из кустов и отряхнулся Колян. – Найдем, кого вместо тебя посадить.

– За несколько пузырей договоримся, – улыбнулся Толя.

– Вот вы где, а я вас везде ищу, – из дверей цеха вышел корреспондент заводской многотиражки «Автогигант».

– Знакомьтесь, – я кивнул на худого прыщавого паренька. – Внештатный сотрудник газеты «Нью-Йорк Таймс». Чё тебе ещё надо?! – Рыкнул я на прессу.

– Вы же победили в турнире по теннису нужно осветить, – замялся корреспондент.

– Только два вопроса, у меня план горит, – я устало бухнулся обратно на скамейку.

– Где вы научились так хорошо играть в теннис и ваши детские увлечения? – Паренёк вытащил записную книжку.

– В детстве я увлекался теннисом, и в нём же научился бить ракеткой по шарику. Всё! – Я рванул галопом обратно в цех.

Отсиделся пятнадцать минут в комнате для политинформаций вместе с Данилычем и Казимиром Петровичем. Выпил чаю, успокоился, и снова вернулся к работе. Закрепил в зажимах вторую на сегодня деталь, покрутил в руках чертёж. И тут вдруг зацокали женские каблучки. Я само собой от чертежа отвлёкся, всё равно ничего в нём интересного не было. И увидел в новом зелёном платье дочку физорга Светлану.

«А она ничего, похорошела», – высказался голос в голове.

– Как? – Светка кокетливо отставила ножку в сторону.

– Да, – кинул я. – Похорошела.

– Здравствуй Иван, – из-за стеллажа с другой стороны прохода между станками вышла принцесса из КБ Яна Снегирёва и, увидев Свету, встала как вкопанная.

«Нежданчик, – хмыкнул голос. – Что сейчас будет? Веселуха!»

Я отодвинул штангенциркуль и ещё пару металлических деталей, которые удобно могли лечь в горячую руку, подальше от прохода.

– Что у тебя с ней? – Хором спросили меня барышни.

«Что? – подумал я. – Ничего такого и не было. Подумаешь, со Светой в воскресенье вечером после теннисного турнира встретились, погуляли. Да немного потерял концентрацию, расслабился. Целовались минут пять в подъезде, можно сказать случайно. Ну а с Яной тоже случайно встретился уже в понедельник днём, когда все нормальные люди на работе. Я как раз шёл из поликлиники, а она в администрацию ездила. Прогулялись потом по берегу великой русской реки Волги. Ну, поцеловались один раз, хорошо, не один, три. Какая теперь разница! И вообще целоваться даже наша советская конституция не запрещает. У нас сам первый секретарь партии Леонид Брежнев целует всех мужиков без разбору, которые с дружественными визитами приезжают. Так что я ни в чём не виноват!»

Все эти мысли пролетели в голове за пару секунд, и я просто сказал:

– Барышни давайте не будем волноваться.

– А я и не волнуюсь! – Гаркнули Яна и Света разом.

– Вы так и будете теперь говорить хором? – Я несмело улыбнулся.

– Нет! – Соврали девушки в такт.

– А-а-а, значит так, я ещё ничего не решил, – я сделал маленький шаг назад, мало ли.

– Подумаешь, какой важный! – На этот раз, девчонки сказали невпопад, зато дружно развернулись, и каждая поспешила в свою отдельную сторону.

«Пронесло», – подумал я синхронно с голосом в моей голове. Но тут вновь раздался стук женских каблучков, Света и Яна встретились около моего фрезерного станка, бросили друг на дружку взгляд полный мнимого превосходства и презрения и опять хором заявили:

– Мы ещё посмотрим, кто кого!

И на этот раз разбежались в разные стороны окончательно. Зато высунулись сбоку коллеги Данилыч и Казимир Петрович.

– Вот, Иван, ты, когда пил – всё просто было, – высказался Данилыч. – А теперь живи трезвый и мучайся!

Глава 14

Вот и прилетела мне ответочка от бывшего Янкиного ухажёра Костика, когда я около половины двенадцатого во тьме возвращался со второй хоккейной тренировки. Недолго он выбирал способ мести. И фантазия его оказалась ниже среднестатистического уровня. Подрулили семеро крепких ребят задали два дежурных вопроса, про закурить и про который час. Я им ответил, что курильщики часов не наблюдают и, вообще, идите лесом, дышите носом, пока ноги целы. Не вняли.

Ну а дальше, удар по печени, по почкам, в солнечное сплетение, хук и нос набок, с локтя в челюсть. Такой калейдоскоп закрутился, мама дорогая! Сопли в одну сторону, зуб в другую, бросок через бедро головой в асфальт. А потом стандартное контрольное добивание с обеих ног.

И вот стою я такой красивый, как Илья Муромец, рубашка вся в клочья, вокруг кровища, а они все лежат и стонут. Клюшка и сумка с коньками и прочей спортивной формой, где-то в кустах валяются. Вовремя я их скинул. В жилах адреналин бурлит, кулаки чешутся, а бить больше некого. Жалко!

– Слышь, бойцы, – я медленно обошёл поле Мамаево побоища. – А вы случайно ничего не перепутали, может, вам ни мне привет передать надо было? Ошибка вышла. Вы же даже имени не спросили?

– Фефе, – приподнялся один из нападавших.

– Зуб что ли вылетел? Извини, не знал, что он у тебя плохо держится, – я сделал в направлении этого паренька лишь один шаг, как тот драпанул, словно смерть свою увидел, и его примеру последовали ещё двое отлежавшихся бойцов без правил.

– Куда?! – Гаркнул я в темноту. – Как нападать, так все разом, а как разбегаться так по одному! Бармалеи хреновы! Вот что мне сейчас с этими оставшимися делать? – Спросил я сам себя. – Скорую вызывать или сразу труповозку?

И перед тем как идти звонить службе хоть кого-нибудь спасения я перетащил беспамятных мужичков с асфальта на газон. Во-первых, там мягче, а во-вторых, эстетика. Все четверо лежат вряд, и издалека может показать, что новые клумбы перед зимой прокопали – художественно легли. Затем я огляделся, куда мне ближе обратиться в свою общагу или в женскую. Вдруг эти нехорошие люди зашевелились и начали некрасиво выражаться по матери.

«Жить будут», – облегчённо выдохнул я и присел рядом, чтобы на морды бандитские посмотреть.

– Что сказать то хотели, после того как облом с куревом вышел? – Я одному для развязывания русской речи влепил смачный щелбан в лоб. – Не слышу?

– Привет от Константин Николаевича, сам знаешь за что, – протараторил какой-то трясущийся перепуганный гопник с краю.

– Так бы сразу и сказали, зачем драться-то полезли? Учишь вас, баранов, учишь. Просили же просто привет передать, – я влепил ещё один щелбан следующему хмурному товарищу. – Сколько денег он вам заплатил?

– По сотке каждому, – по-военному коротко и четко отчеканил хмурной.

– Давай сюда, – я щёлкнул пальцем по лбу ещё одному нападавшему на меня хулигану.

Трясущимися руками четверо бандитов вытащили по пятьдесят рублей каждый, на мой немой вопрос, где остальные, сказали, что это был задаток. Оказалось, что эти двести рублей очень удобно ложатся в карман моих брюк, поэтому я решил их оставить себе.

– И последнее, – я встал и посмотрел на запуганных пареньков сверху. – Передайте Константину Николаевичу, что деятельностью его папашки заинтересовалось столичное ОБХСС. Откуда знаю? Кореш у меня там, в пыточной работает, выжигает калёным железом расхитителей социалистической собственности. Давно к себе зовёт. Только у меня на запах палёной кожи – стойкая непереносимость. Кстати, деньги ещё есть?

И тут эти смешные мордовороты так резко стартанули, что хоть сейчас их за завод на легкоатлетическую эстафету заявляй. «Ладно, пусть пока побегают на воле», – подумал я и, подобрав клюшку с формой, побрёл в свою общагу.

На вахте первой увидела мой плачевный наряд Катя.

– Мужу привет! – Подмигнул я, пытаясь поскорее юркнуть на лестницу.

– Что с рубашкой? – Растерялась она. – И почему ты в крови?

– Котёнок на дерево забрался. Пока лез, пока снимал. И вот результат, – я развёл руки. – Всё равно рубашка была старая. Зато спас несчастного котофейку.

На этаже, как назло, высунулись посмотреть на мой геройский вид все кому не лень.

– Что, рубашку порванную не видели? – Немного психанул я. – Не выдержал китайский ширпотреб сурового советского реализма! Есть ещё вопросы?

Сложно сказать, понял ли народ мою аллегорию, но по комнатам разошёлся как по команде отбой. А вот сосед Василёк даже глазом не повёл. Притащил откуда-то доску от кульмана, прикрепил канцелярскими кнопками на неё ватман формата А1 и увлечённо что-то чертил, при этом напевая себе под нос, что не кочегары мы и не плотники.

Поэтому чайник и сковородку пришлось нести на кухню самому. Плохо – это, конечно, лопать в полночь перед сном, но при моём ритме жизни без жиров, белков и углеводов – ещё хуже.

– Рассказывай, – пробухтел сосед Василий. – Что ты там сегодня на первенстве по баскетболу учудил? Вся общага гудит.

«Ёшкин-матрёшкин, я после разборок на улице про сегодняшний баскетбол-то и забыл совсем. Ведь сразу предупреждал, что нельзя мне играть в него, нервы не выдерживают!» – усмехнулся я про себя.

– Что рассказывать-то? – Улыбнулся я уже Васильку, который оторвался от кульмана.

***

Первый матч по лучшей в мире игре с мячом в зачёт «Спартакиады» разных народов Горьковского Автозавода волей жребия выпал нам на команду цеха № 2. Обидели мы их давеча в волейбол, и теперь за баскетбол они решили с нами поквитаться. И ведомые мощным и широкоплечим мужиком, которого все звали Виталич, просто горели праведным гневом. Кстати, он оказался моим тёзкой – Иваном.

Учитывая, что основной контингент работающих в наших ремонтных цехах – это пьющие товарищи в возрастной категории сорок плюс, на паркет вновь вышли всё те же. Два худых и высоких неформала, два невысоких молодых ПТУшника и я, не из тех и не из этих. Шестым запасным игроком в команде стал сам физорг Самсонов, который сегодня пообещал организовать персональный автобус на поздне-вечернюю тренировку по хоккею прямо от нашего ДК до дворца спорта «Торпедо» и обратно.

– Чё так улыбаешься? – Спросил меня капитан второго цеха, Иван Витальевич, когда мы встали в центр зала на стартовый спорный мяч. – Зубы лишние?

– Есть один – тридцать третий – Кивнул, продолжая широко улыбаться, я. – Но даже его я тебе трогать не советую.

Судья устав слушать наши пререкания, что-то про себя нехорошее пробубнил и подкинул баскетбольный мяч вверх. Во время прыжка, который я совершил и раньше своего оппонента и выше, внезапно получил чувствительный удар локтем в живот. «А, нормально с первых секунд понеслось!» – сразу мелькнуло в голове.

Между тем мячом завладел наш разыгрывающий защитник Кирилл. Вообще, ПТУшники оказались в баскетболе более-менее шарящими и поэтому перед игрой командовали они. Мне отводилась почётная роль центрового, который будет воевать под кольцами. Толе и Коле делегировались функции лёгких форвардов, я бы даже сказал, очень лёгких. И наконец, Миша-Мефодий должен был играть атакующего защитника. А физоргу Самсонову оставалось быть там, куда пошлёт Родина, если пошлёт.

– Расставились в нападении! – Скомандовал Кирилл, тарабаня мячом в пол.

Я протиснулся в трёхсекундную зону, нашёл там Виталича и закрыл его спиной. И тут же мой бок принял на себя два неприятных удара. Я обратил внимание, что судья куда-то оглянулся и вмазал наугад локтем себе за спину.

– Эхе! – Глухо выдохнул капитан второго цеха.

– Мяч! – Гаркнул я, удовлетворённо улыбнувшись, что мой локоть не промахнулся.

Кирилл же пошёл в проход, стянул на себя защитников сборочного цеха и с отскоком от пола выложил баскетбольный снаряд мне в руки. Прыжок, бросок от щита, и первые два очка в нашей глубокой копилочке! А приземлившись на паркет, я от всей души наступил на ногу дорогому Ивану Витальевичу.

– Убью сука, – грозно рыкнул он мне в самое ухо.

– Сначала живой останься, – пробурчал я.

– Отошли в защиту! – Выкрикнул наш разыгрывающий Кирилл.

С балкона раздались первые аплодисменты, и громче всех хлопала Света. А вот принцесса Снегирёва поболеть не пришла. Вроде мелочь, а неприятно.

В защите бой с Виталичем получил новое продолжение. Для начал он тоже решил оттоптать мои ноги. Но я вовремя сориентировался, ступню убрал, кулак незаметно по рёбрам сунул. Правда и мне прилетело по рёбрам, но уже от другого товарища из второго цеха. Зато, когда игрок команды сборщиков пошёл в проход и кинул по нашему кольцу крюком. Я два локоточка перед прыжком, так, нехотя резко отвёл назад, и лишь за тем взмыл в воздух за мячом, который брякнулся о наше кольцо и вывалился в поле. Как итог: и мяч в моих руках и радость на сердце от перекошенных физиономий моих дорогих оппонентов.

– Мефодий лови! – Я заметил, что наш защитник вовремя ломанулся в контратаку и наградил его точным длинным пасом.

– В раздевалке урою, сука, – выдохнул, разогнувшись, Виталич и побежал в защиту.

– Попал ты пацан, – поддакнул своему предводителю Команчей второй игрок.

– Когда я действительно попаду, первые узнаете, – громко шепнул я, чтоб судья не расслышал и не вызвал в раздевалку дружинников.

Мефодий тем временем забил в быстром отрыве, и наша команда вновь села оборонять своё кольцо. Так весь первый тайм и играли, молотя друг друга исподтишка. Я почти всех баскетболистов-любителей из цеха № 2, и они меня все по очереди.

А ближе к концу первой половины игры, при нашей атаке, я выскочил в поле и потребовал мяч у разыгрывающего Кирилла. Он, конечно, удивился, но перечить не рискнул и пас отдал. Я ударил мяч в пол, затем провёл его ещё метра три, и специально дождавшись, когда сборщики сгрудятся под кольцом, как шар для боулинга вломился в строй разновозрастных «кеглей». Мяч улетел в сторону, мужики из второго цеха тоже попадали кто куда. А я довольный, что навалял всем сразу, получил третий фол от судьи.

На перерыв мы ушли при счёте 23–12 в нашу пользу. Рефери дал пять минут, чтобы попить водички и сбегать кой-куда, если в столовой пища была не надлежащего качества. «Хороший момент, – подумал я, – чтобы провести воспитательную работу среди несознательных любителей баскетбола». И поэтому отделившись от нашей пятёрки, я направился в раздевалку, легонько при этом зацепив плечом многоуважаемого Ивана Витальевича.

В помещении для переодевания в спортивную форму из гражданского костюмчика и обратно, долго ждать не пришлось. Когда я повернулся лицом к двери, на меня с торжествующей улыбкой смотрели сам вождь Команчей, которые вышли на тропу войны, и его заместители по идеологической работе.

– Чё сука, думал, я шучу? – Рыкнул Виталич и кинулся меня по-дружески обнимать.

По крайней мере, я так успел подумать, когда разрядил правый хук в челюсть. Вторым хуком, левой, я махнул на всякий пожарный случай, и попал в ещё одного «индейца». После чего сам залюбовался проделанной работой, один красиво упал влево, влетев головой в открытый и пустой шкафчик, другой юркнул вправо и ушёл по инерции в душевую комнату, где и затих в ожидании тёпленькой воды из душа.

– Ты чё творишь! – Взвизгнул самый умный, третий, который не полез. – Виталич же КМС по боксу, он сейчас встанет и порвёт тебя, как Тузик грелку.

Я наклонился к телу Ивана Витальевича и нащупал пульс.

– Раньше нужно было предупреждать. Всё кирдык, помер твой КМСник, – трагически произнёс я, дождался, когда третьего начнёт бить кондрашка, и лишь затем улыбнулся. – Да пошутил я, жить будет. А вот кулаками махать понапрасну направо и налево уже вряд ли.

***

– Сколько человек я в больницу отправил? – Удивился я, услышав от соседа Василия цифру семь. – Ну и народ в общаге, хуже баб сплетни раздувает. Всё нормально, все живы и здоровы, после игры, которую мы выиграли 45 – 20, даже спасибо сказали.

– За что? – Опешил Василёк.

– Ясно за что, – хмыкнул я. – Чтобы в будущем я зла на них не держал. Мало ли, что там ещё судьбой запланировано.

– А это что такое? – Сосед загадочно заулыбался, вскочил с кровати и вытащил маленькую железячку из картонной, обрезанной посередине, молочной коробки, которую он использовал для карандашей, ручек и прочего мелкого хлама. – Пахнет духами. Между прочим, нашёл на твоей кровати.

«Заколка Светкина, ёшкин кот!» – обругал я сам себя.

– Да вот решил рацпредложение сделать, заколку хочу приспособить для крепежа очень мелких деталей, – стал сочинять я на ходу. – Попросил у девчонок знакомых, а она потерялась. А ты молодец – углядел. Давай сюда.

***

После баскетбола до автобуса, который нас сегодня должен был отвезти во дворец спорта «Торпедо» оставалось ещё два часа времени. Как раз добежать до общаги, сбросить одну форму и взять другую, с клюшкой и коньками. Плюс была возможность немного перекусить и часик покемарить. Примерно так думал я, когда на крыльце дворца культуры взяла меня под руку Света.

Ой, хитрая девка, ведь не хотел с ней в воскресенье целоваться. Лишь на минуту потерял концентрацию, а она как вопьётся в губы. А я человек большой, у меня высокая инерционность, я не могу сразу остановиться, вот и ответил ей на поцелуй, руками потрогал везде, автоматически. Не знаю, что она теперь себе нафантазировала, но чуйка мне нашептала – ничего хорошего.

– Молодцы! Здорово сегодня сыграли! А за что тебя с поля удалили в середине второго тайма? – Выпалила скороговоркой Света.

– Удалили за пятый фол. По баскетбольным правилам, игрок с пятью персональными должен покинуть площадку до конца матча, – тяжело вздохнул я. – Почему с отцом домой не пошла?

– У тебя же сейчас до хоккея два часа свободного времени. Погуляем, – хитро улыбнулась девушка.

– Ладно, пошли в гости, с соседом тебя познакомлю, – мы вышли на проспект Жданова и перешли дорогу на перекрёстке на улицу Автомобильную.

Кстати, идея познакомить Свету с Васильком мне всё больше нравилась, тогда можно будет смело сосредоточиться на принцессе из КБ, на Яне Снегирёвой. И хоть она на меня и обижена, и сегодня не пришла поболеть, ничего ещё простит, может быть. Однако в комнате соседа Василия не оказалось. «Наверное, засиделся с вратарским шлемом на работе», – догадался я.

– Вот так я и живу, – кисло пробормотал я, проведя рукой слева на право.

– А где твоя кровать? – Озорно хихикнула Света.

– Вон та, под которой гиря, – я мотнул головой. – Чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях. Я пока чайник поставлю.

«Да ты сдурел! – проснулся голос в голове. – Тебе не чайник надо сейчас ставить! А Светку в позу и срочно вводить в неё специального бойца!»

«Заткнись, спецназовец!» – шикнул я.

И пока я ставил чайник, резал бутерброды, заваривал чай, этот неуёмный половой агрессор в голове ни на секунду не закрывался. А Светка, как будто специально почувствовала, что меня можно брать тёпленьким, кинулась в атаку. Резко бросилась на грудь и повалила меня на подушку. Дальше понеслись беспорядочные поцелуи и объятья.

– Всё! – Внезапно крикнул я.

– Что? – Испугалась Света и отринула.

– Нужно будет завтра в медпункт сходить, давление померить, что-то у меня барахлит в одном месте, – я вскочил, разбил три сырых яйца, размешал их в стакане и выпил залпом, образовавшуюся смесь.

«Танки срочно вводи в Берлин, как маршал Жуков в сорок пятом!» – продолжал горланить голос, но уже тише. Компромисс с Ольгой Борисовной возымел нужное действие.

«Если сейчас ввести танки, дурень, то завтра этот Берлин нужно будет вести в ЗАГС. Соображать же надо!» – успокоил я на время агрессора внутри.

– Пошли, погуляем пока погода ещё хорошая, – пробормотал я.

– Погуляем?! – Взвизгнула Света обидевшись. – Да я больше с тобой даже разговаривать не буду! Я тут для тебя всё! А ты – трус! – Девушка вскочила с моей развороченной кровати и бросилась в маленькую прихожую, где у неё остались туфли и плащ.

– Я не трус, но жениться пока не тороплюсь, – это я уже сказал в одиночестве сам себе, потому что хилая дверь к тому моменту с силой захлопнулась.

***

Перед сном Василёк с гордостью показывал чертёж хоккейного вратарского шлема. Но я в чертежах не очень силён, поэтому меня больше заинтересовал эскиз в объёме.