Текст книги "Тафгай (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Мы этими своими непонятными и резкими перемещениями так запутали хозяев катка, что когда Скворцов отдал пас из-за ворот на Ковина, а тот на меня, то мне осталось лишь поставить клюшку на лёд, чтобы шайба затрепетала в сетке ворот голкипера череповчан Эдуарда Ганичева. Стадион, который еще несколько секунд назад кипел и свистел, как вулкан – опять замолк. Мы же так, без особого восторга, поздравили друг друга и поехали на смену. В самом деле, не армейцам Москвы забили, а работягам из небольшого промышленного городка. На табло изменили счет на 3: 3, и диктор на стадионе снова сделал небольшое объявление:

– Шайбу с подачи Владимира Ковина номер 22, забил Иван Тафгаев номер 71.

И после этого, «пар» от эмоциональной накачки Прилепского враз испарился. Либо наши партнёры по команде расслабились, либо «металлурги» полетели отчаянно отыгрываться, но пять минут прошло в беспрерывных атаках череповчан. На всё это я со своими юнцами смотрел с лавки, мысленно посылая товарища главного тренера в пешее эротическое путешествие, за всё! За то, что мы сидим, за то, что ничего толкового, кроме давай-давай он ещё не предложил. И как назло за полторы минуты до конца второго тайма «Металлург» вышел вперёд, 4: 3.

– Шайбу с подачи Николая Логинова номер 12, забил Александр Муравьёв номер 14, – с нотками некой радости произнёс диктор по стадиону.

– Дави Горький! – Орали разгорячённые водочкой болельщики. – Давай ещё шайбу! Шайбу! Шайбу!

И Прилепский впервые за игру посмотрел на нашу юную тройку как на спасительную соломинку.

– Скворцов, Ковин, Тафгаев на лёд, – пробормотал он.

– Давай Скворец схитрим, – предложил я, когда мы выкатились на площадку. – Они сейчас добивать нас побегут, да и болельщики их гонят вперёд. Я откачусь к своей синей линии, потолкаюсь, и дам тебе пас по центру, ты главное с краю вовремя стартани.

– А я? – Спросил Ковин.

– А ты с боку страхуй меня, – я встал в центральный круг вбрасывания.

И опять завертелась обычная для хоккея рубка. «Ещё не скоро начнут бороться с зацепами», – печально подумал я, вытягивая на себя двух нападающих «Металлурга», которые меня цепляли и по рукам и по ногам. Затем резкой подкидкой по воздуху пас, и Скворцов за секунду вывалился один на один на вратаря хозяев Эдуарда Ганичева. Стадион разом ухнул и притих, и в этой камерной тишине Александр сделал одно ложное движение, качнул в один угол, а бросил в другой. Шайба, звякнув о штангу, затрепетала в сетке и счет вновь сравнялся, 4: 4. Мы заорали: «Гол!» А зрители недовольно засвистели.

Во втором перерыве главный тренер Прилепский, вместо анализа тяжелейшей игры, решил заняться воспитательной работой нашего известнейшего всё стране вратаря.

– Виктор Сергеевич, – раздражённо выговаривал он. – Установка была на то, чтобы пропускать всякие бабочки? Ну, так что ж ты не смог взять такую х…ню? Или может уже староват стал для современного хоккея?

– Тихоныч, от…ись, – рыкнул Коноваленко, посмотрев исподлобья.

– Если узнаю, что вчера нарушил спортивный, б…ть, режим, то приму, б…ть, ё…ные меры! – Крикнул «папа» на непослушных «детишек», прожигая взглядом Сергееча.

– Александр Тихонович, – я встал прокашлявшись. – У меня тут два пионера, которые ещё бабу голую ни разу в жизни не щупали, а вы такие завороты словесные выворачиваете. Это как его, не педагогично, ёшкин кот.

– Сколько у четвёртой тройки было смен в игре? – Прилепский глянул на своего малозаметного помощника.

– Три, – ответил тот.

– Хватит с них на сегодня, а то ещё перетрудятся пионеры, и сил у них не хватит, чтоб бабу голую пощупать, – махнул рукой главный тренер и вышел из раздевалки.

Однако ближе к середине третьего периода «папа» сменил гнев на милость. Ну ещё бы, счёт 4: 4 сохранился и после первых десяти минут, когда мы с «Металлургом» поменялись воротами. Кстати, не помню когда отменят это спорное правило. Прилепский встал у меня за спиной и, заметно нервничая, произнёс:

– Давай Тафгай, выручай, у вас игра сегодня идёт, нужно «металлургов» дожать. Главное как в зону войдёте, бросайте побольше. Вратарь у них уже поплыл, устал. Давай на лёд. Смена!

«Это, с каких пирогов вратарь у «Металлурга» поплыл? – выругался я про себя. – Когда вся игра прошла в средней зоне. Два раза что-то путёвое организовало звено Федотова и всёс».

– Не лезьте в силовую борьбу, дернул, мотнул, отдал, ясно? – Быстро бросил я своим юнцам и встал на точку вбрасывания в правый круг в нашей зоне защиты.

Брошенную на лёд шайбу, которую в начале хоккейной эры арбитры просто клали на точку, я быстро отвоевал для своей команды. Защитники Астафьев и Фёдоров, что в последние минуты на площадке буквально жили, через пару секунд вернули резиновый диск обратно.

– Кова держи! – Крикнул я, пасуя на правый борт, и ускоряясь в ожидании ответного паса.

И Вовка Ковин не подкачал, хорошо укрыл шайбу корпусом, ушёл от силового приёма и выложил её мне как на блюдечке. А я словно нож сквозь масло, пересек чужую синюю линию. Однако игрок обороны хозяев меня затолкал к правому борту и связал силовым единоборством. Единственное что оставалось – это коньком пнуть по шайбе в направлении катящегося следом Ковина. Володя и тут отыграл выше всяких похвал, сначала заложил крутой разворот и отпасовал на другой край атаки Скворцову. Сашка по привычке уже заехал за чужие ворота и стал высматривать того, кто откликнется на передачу.

– Дай дальше по борту! – Выкрикнул я, еле оторвавшись от игрока обороны, получив при этом тычок в спину.

И Скворец, так как всё равно пасовать было некому, пульнул на меня в правое закругление. Небольшой финт, чтобы настырный череповчанин воткнулся вместо моего тела в борт и вот он я, выкатился под острым углом на ворота. Замах, пас на дальнюю штангу, куда приехал незакрытый никем Ковин, но шайба подпрыгнула зацепив клюшку защитника «Металлурга». И когда я уже решил рвануть обратно в защиту, Кова с лёту загнал непослушную шайбу под перекладину.

– Го-о-ол! – Заорали, как дикари на пустынном пляже, наши «торпедовцы».

– Красавцы! – Крикнул я, хлопая крагой по каскам Ковина и Скворцова. – Будет толк, если не забухаете по-чёрному, – добавил я уже тише, когда катились на замену.

А на лавке, вместо: «Молодцы и так держать!» Тренер Прилепский опять забыл про наше существование. Хорошо, что в самом конце, когда «металлурги» просто «сели» на наши ворота, где Коноваленко крутился как белка в колесе, Мишину удалось убежать в контратаку и сделать счёт 4: 6 в нашу пользу. Иначе под самую финальную сирену череповчане могли бы и сравнять. Уж больно хорошо за них рвали глотки работники металлургического комбината.

«Не ожидал, что в команде столько проблем, – подумал я, когда мы выехали на площадку, чтобы поздравить с победой вратаря и друг друга. – «Папа» недолюбливает Виктора Сергеевича Коноваленко, не доверят нам молодым, да и не вижу я никой гибкой тренерской тактики, кроме опостылевших – давай-давай».

Глава 26

После очень позднего ужина, когда я в комнате ломал голову, как бы свалить из гостиницы, заглянул второй вратарь команды Саша Котомкин:

– Давай к нам, скидываемся по пятёрке с носа. Отмети победу.

– А вы как собираетесь за «ингредиентами посылать гонца», когда на ресепшене Прилепский газету на одной странице уже битый час читает? – Заинтересовался я.

– Как? – Удивился Котомкин. – В ресторане всё возьмём. А так «папа» до одиннадцати часов с газетой просидит, чтобы народ в самоволку не разбежался. Ну ты чё с нами?

– Нет, после отравления не пью, извини Александр, – пробормотал я, ведь голос в голове вновь затянул про Марусю, которая ноги мыла.

Поэтому план созрел за пару минут. Я надел на себя спортивные трусы, кеды и футболку, а плащ, рубашку и брюки, я аккуратно свернул, обернул газетой и один раз обмотал изолентой. Наконец из ресторана вернулись юниоры Ковин и Скворцов, без которых побег из «Ленинграда» выглядел проблематичным.

– О! Мужики, – я хлопнул в ладоши, – сейчас разыграем с вами такую хоккейную комбинацию. Я обманным финтом внизу в фойе проскакиваю мимо «папы», выхожу на улицу. А вы из левого бокового окна пасуете вот этим свертком мне в руки. Вопросы имеются?

– Имеются, – хитро улыбнулся Саша Скворцов. – Для чего и против кого играем?

– Для чего? – Я сам задумался на секунду. – Для научной работы. Называется «Сравнительный анализ гербария обыкновенного Череповецкого и Горьковского». Время не ждёт, – я посмотрел на наручные часы марки «ЗиМ», производства Самарского завода, которые приобрёл на днях. И кивнул головой, якобы пошли, но Вова Ковин вдруг заупрямился.

– Зачем нужна такая сложная комбинация? – Прокашлялся он. – Когда тут в ресторане этот «гербарий» сам в руки просится.

– Такие нехорошие продажные «гербарии» лично я собирать брезгую, – я поморщился. – Кстати, пока не забыл. Завтра перед дневной тренировкой разучим ещё пару комбинаций. Раз сыгрываться некогда, будем играть по схемам. И это… если мужики из команды предложат скинуться по пятёре и бахнуть, соврите что-нибудь и отмажтесь. Если конечно вы хотите в этом сезоне в основной состав пробиться.

– Мы уже отмазались, – хмыкнул Сашка Скворцов. – Нам хоккей важнее.

– Вот и ладушки, – сказал я и двинул на «подвиги».

В низу в фойе гостиницы Прилепский очень удивился, когда я в спортивных трусах «пошёл на пробежку», но ничего не сказал. Затем я переоделся в свой единственный выходной прикид и направился знакомиться с местным женским населением, на танцы. До череповецкого «Парка культуры и отдыха» дошёл за минут пятнадцать, сначала от «Алмаза» прошагал по Московскому проспекту, затем повернул на улицу Горького. И вот я уже около ограды парка. До деревянной танцплощадки добрался, уже ориентируясь на звуки музыки. Пятьдесят копеек отдал на входе и стал высматривать, из стоящих по краям девушек и женщин, ту, которая пришла сюда с теми же намерениями, что и я. То есть ради биологии, науке о живых существах.

«Красивых всех разобрали», – загундел голос в голове, как будто я слепой и сам не вижу.

«Вот и замечательно, завтра суббота, придём сюда пораньше», – ответил я, но голос сразу же запел про речку и Марусю.

– Вы танцуете? – Неизвестно откуда ко мне подошла приятная женщина лет тридцати с хвостиком. Хотя в таком освещении, возрастные прогнозы дело не благодарное и опасное.

– Танцую? Это громко сказано, – улыбнулся я, взял женщину за руку, вывел её ближе к центру танцевальной площадки и обнял за талию, которая имелась в наличии. – Скорее я дёргаюсь всем телом, и иногда случайно попадаю в ритм. Хорошо, что музыкальная композиция медленная.

– Да, настраивает на романтический лад, – незнакомка улыбнулась, и я обратил внимание на большие и немного раскосые глаза. В плохом освещении танцплощадки они казались карими, а волосы – тёмно-русыми.

«Надо брать!» – обрадовался неугомонный голос.

«Что-то тут не чисто, – возразил я, рассматривая и аккуратно ощупывая женщину. – Фигура отличная, на лицо симпатичная и скорее всего, занимается каким-то интеллектуальным трудом. Кстати, и пришла тоже только-только. Вопрос – зачем?»

«Затем же, что и ты – дубина хоккейная! Берём не глядя!» – проорал голосок, а медленная инструментальная композиция тем временем закончилась.

– Забыл представиться, Иван, – кивнул я головой, пока музыканты на сцене совещались, чем дальше продолжить или уже закончить культурную музыкальную программу.

– Как Ивана Тургенева? А вы читали Тургенева? – Барышня вывалила на мою хоккейную голову сразу два тяжелейших вопроса. И слава труду, что парни с гитарами заиграли что-то из «Битлз»:

Я хочу вам рассказать,

Как я любил когда-то,

Правда, это было так давно…

– Тургенев? – Вспомнил я вечернюю школу. – Ну как же, «Отцы и деды» и эти, «Записки стрелка».

– Охотника, – поправила меня незнакомка и прижалась ко мне всем телом. – А что вам ещё нравиться из литературы?

– В литературе я больше всего ценю – женские образы, – на этих словах моя рука опустилась ниже спины и сжала упругую ягодицу. – Предпочитаю тургеневских девушек, роковых красавиц Достоевского и толстовскую Анну Каренину.

– А вам нравится княжна Мэри? – Решила продолжить литературный допрос странная незнакомка.

– Спрошу при случае у Печорина, – пробубнил я и продолжил своими лапищами изучать тело женщины.

Странно, но любительница литературы на то, что я её самым бессовестным образом лапаю, не обратила никакого внимания. Я лишь почувствовал, что по её телу пробежала еле заметная дрожь.

«Я же говорил, надо брать!» – опять вмешался голос.

«Что-то здесь не то, слишком всё гладко, – засомневался я. – И вообще давай завтра?»

«Я мечтал ей улыбнутся, и руки её коснутся, о-о», – заблажил под «Битлз» голос, передразнивая музыкантов на сцене.

– А может, прогуляемся в парке? – Шепнул я незнакомке. – А то мне как-то «Битлз» в современной обработке не очень.

– А почему бы и нет, – пролепетала женщина, которая так и не представилась.

И вообще барышня вела себя как шпионка, действующая на чужой территории. Постоянно оглядывалась и иногда вздрагивала. Лишь когда мы скрылись от посторонних глаз в очень тенистой аллее, она немного расслабилась. Но для более полной маскировки, женщина сама взяла меня за руку и утащила прямо по газону за какое-то раскидистое дерево. И здесь мы накинулись друг на друга как два оголодавших от длительного воздержания человека.

– Знаешь, почему это место называется Соляной сад? – Возбужденно зашептала женщина, при этом умудряясь ещё и целоваться, больно прикусывая мои губы.

– Почему? – Переспросил я, шаря руками уже под одеждой заговорщицы.

– Здесь были бывшие, а-ах, склады, какой ты быстрый, – выдохнула она.

– Нам хоккеистам медлить некогда, – объяснил я свою стремительность, разворачивая барышню к себе тыльной частью. – На льду крутиться нужно так, чтобы шайбу отнять, соперника обвести, и забить, а за всё про все в ответ тебе ничего не было.

– Ой! – Ойкнула незнакомка, когда можно сказать все было на мази. – Меня ведь муж сейчас встречает у главного входа. – Ты ведь в гостинице «Ленинград» живешь? – Спросила она, резко натягивая трусики обратно и доставая из сумочки обручальное кольцо. – Какой номер?

– Триста двадцатый, – пробормотал я, пытаясь как-то сложить одно с другим, и явную сексуальную озабоченность и верность мужу.

– Я сразу поняла, что ты приезжий, – женщина снова впилась в меня больным для губ и страстным поцелуем. – Я тебя сама найду, мой Иван Тургенев, – хохотнула она и побежала по газону, скрывшись в темноте.

«Ну, любовный хренов теоретик! – отчитывал я голос в своей голове. – Надо брать, надо брать. Сказано же было, что дело не чисто! Теперь заткнись хотя бы на неделю, пока я в состав пробиваюсь. Одни неприятности от тебя. Лучше бы во время матча подсказывал, кому пас отдать надо, кто открылся, кого наоборот защитники прикрыли».

Я зло мерил шагами Московский проспект, направляясь в гостиницу. Танцы, пока мы целовались с ненормальной любительницей литературы закончились, разобрали не только самых красивых, средних и не очень, разошлись вообще все. И вдруг проходя мимо очередной панельной пятиэтажки, я услышал крик. Либо животное какое-то мучают, либо к человеку пристают с высоким женским голосом, мне всё равно, планка мигом упала, и я тут же ринулся разбираться – что за хня?

– Отцепитесь! – Крикнула девушка где-то в глубине плохо освещённого двора. – Спасите!

Девчоночьи крики перемежались мужским гоготом.

– Да не рыпайтесь дуры! – Услышал я, уже подбегая.

И когда я вылетел на нехорошую компанию, расклад сил оказался такой, четверо мудаков, и две девушки, которые отмахивались сумочками. Двоих первых балбесов, что оказались на пути я без разговоров столкнул лбами. А о чём с ними вести беседу, не о Тургеневе же? Они и «Муму» в жизни никогда не читали. Поэтому следующего я долбанул правым боковым в челюсть. Чтоб значит, когда придёт в себя, записался в библиотеку. А то отстает пока культурный уровень уличной шпаны от европейских стандартов. Четвёртый же с криком: «Наших бьют!», уверенно и смело побежал за подмогой. Кстати, которая вполне могла и подойти. А вдруг их там человек двадцать? Да и эти, враги русской классической литературы, скоро очухаются.

– Делаем ноги, девчонки, – подмигнул я двум зарёванным подружкам.

И мы, не сговариваясь, понеслись в противоположную сторону, потом куда-то свернули и тут полил неприятный сентябрьский дождь.

– Давай в подъезд, – пискнула одна девушка.

С этим предложением я согласился, и мы забежали наугад за деревянную скрипучую, без всяких кодовых замков дверь.

– Поднимемся на площадку между вторым и третьим этажом, – шепнул я. – Так на всякий пожарный. Мало ли им ещё захочется звездюлей.

Девушки нервно хихикнули и мы, стараясь ступать как можно тише, поднялись вверх по лестнице. И тут я, наконец, рассмотрел кого спас от необразованных неандертальцев. Два светло-серых коротких плаща, черные туфли, прическа «Бабета» из пшеничных волос на голове, и хитрые красивые глаза. Передо мной стояли две копии и улыбались. Близнецы! Кстати, у меня в юношеской команде играли двое братьев близнецов. Что характерно тренеры их путали, а мы легко различали. Но этих девчонок я пока отличить не мог, ведь мы даже ещё не познакомились.

– Меня Иван зовут, – представился я первым.

– Аня и Таня, – сказала за себя и сестру более бойкая девушка.

– Вроде взрослые девчонки, а не знаете, что гулять в такое время опасно для здоровья, – я серьезно посмотрел на них.

– Да были у нас провожающие, на танцах познакомились, – тяжело вздохнула разговорчивая Аня. – Но как этих увидели, разбежались.

– Ясно, спасайся, кто может. Есть такое предложение, пока дождь льёт, – я кивнул в окно, по подоконнику которого громко барабанили тяжёлые капли, – я вас до дома провожу. Не думаю, что шантрапа в такую непогоду будет долго бегать. Пошли?

– У нас зонта нет, – тихо пролепетала Таня.

– Ничего у меня есть плащ, – я снял с себя элемент своего выходного костюма и поднял над собой. – Я сам буду зонт.

Мы, осторожно оглядевшись, вынырнули из подъезда и посеменили дальше по неизвестным мне проулкам. Я, как древний Атлант, который по греческой мифологии держал небосвод на своих плечах, распростёр могучие руки и придерживал плащ, а девчонки, обнимая меня за талию, иногда взвизгивали, когда мы случайно наступали на невидимые в темноте лужи. И хоть идти было всего ничего, сёстры жили в общежитие областного училища искусств, в сталинской пятиэтажке, вымокли мы, по крайней мере я, до нитки.

– Зайдешь к нам в гости? – Спросила озорная Аня, при этом сестра недовольно её ткнула локотком в бок. – Мы тебе верёвку скинем из кухни второго этажа.

– Нет, лучше вы завтра приходите в «Алмаз» на хоккей, я вам билеты достану, – я накинул на себя плащ и поёжился. – В пять часов СКА и «Химик» из Воскресенска играют, а там что-нибудь придумаем. Ресторан, кино или мороженное.

– Вдвоём что ли приходить? – Удивилась Татьяна.

«Обеих надо брать», – ожил идиотский голосок, который никаких угрызений совести за собой не чувствовал.

– Вот чего я точно не люблю, так это дискредитации ни в каком виде, поэтому приходите вдвоем, – я улыбнулся и чмокнул сестёр в мокрые от дождя щёчки.

***

В субботу 18 сентября наше горьковское «Торпедо» получило всего один час льда во дворце спорта «Алмаз», причём сразу после завтрака. Ведь кроме нас должны были потренироваться ещё пять спортивных коллективов, участвующих в кубке имени космонавта Белова. Поэтому в десять часов утра недовольная и изрядно помятая команда выстроилась перед главным тренером Прилепским. В глазах своих партнёров, лично я читал один единственный немой вопрос: «Где бы поправить здоровье?»

– Вижу, хорошо отметили начало турнира, – ухмыльнулся «папа». – А кое-кто вообще всю ночь, где-то в одних трусах бегал, – Александр Тихонович выразительно посмотрел на меня. – Завтра по бабам побежишь уже в чём мать родила, так?

– Тренируюсь по древнегреческой системе, – отрапортовал я. – Но из-за неподходящего климата согласен эксперимент свернуть. Хочу отметить, что цвета нашего прославленного клуба не посрамил, тридцать км накрутил перед сном честь по чести.

– Накрутил он себе на одно место, – пробормотал Прилепский. – Виталич, позанимайся с вратаря индивидуально, – сказал тренер своему помощнику. – Ну, а вы болезные поехали по круг против часовой стрелки. Ускорение по свистку!

И народ угрюмо покатил наматывать круги. Затем «папа» заставил нас кувыркаться, падать, вставать с разбегу на колени и ещё бы маленько, то мы бы все поползли по-пластунски, но спустя полчаса Прилепский сжалился и объявил товарищеский мини турнир. На одни ворота встал Виктор Коноваленко – основной наш голкипер, на другие первый запасной Саша Котомкин.

– Первая пятёрка, – сказал главный тренер, делая пометку в журнале. – Защитники: Астафьев, Фёдоров. Нападающие: Мишин, Федотов, Фролов. Вторая пятёрка: Защитники: Гордеев, Мошкаров. Нападающие: Скворцов, Тафгаев и Ковин. Играем до первой пропущенной шайбы, проигравший садится на лавку.

«Ничего себе, – подумал я. – Мы с мелкососами уже вторая пятёрка. Лихо!»

– Мужики, – подозвал я перед двусторонкой своих партнёров по второй пятёрке. – Кова, Скворец на входе в зону атаки сыграем скрест. Вижу по лицам, что не понятно. Всё очень просто. Я пасую в край, допустим на тебя Кова. Ты начинаешь движение с шайбой вдоль синей линии, уводишь защитника за собой и оставляешь шайбу мне. Я на встречном, скрещенном движении влетаю в образовавшийся коридор. Ты, Скворец, входишь в зону параллельно со мной, чтобы замкнуть передачу на дальней штанге. А ты, Кова, заходишь по центру чуть позади нас.

– Тоже получается треугольник, только наоборот, – догадался более сообразительный Сашка Скворцов.

– Точно, – кивнул я.

– А мы? – Спросил наш защитник Вова Гордеев.

– Ты, Гордей, страхуешь в глубине площадки, а ты, Мошкар, закрываешь линию по центру, – дал я самые последние указания.

– Набазлались? – Рыкнул Прилепский. – Давай на точку.

В центральном круге, как и на заводской «Спартакиаде» я встал напротив центрального нападающего Саши Федотова. Ассистент главного тренера бросил шайбу вниз, а «папа» дунул в свисток и нажал секундомер. «Зачем в игре на счёт секундомер?» – подумал я, выбивая шайбу на своего защитника, и откатываясь для обратного паса.

К сожалению, первая комбинация сркест не получилась, Кову очень плотно встретил защитник Юра Федоров и в очень опасную атаку побежал по тому же правому флангу Толя Фролов.

– Пас, Фрол! – Потребовал от него передачи с другого фланга Мишин.

И тут я впервые решил выпендриться. Дело в том, что Фролов пожадничал, пошёл в обыгрыш и я так хорошо к нему пристроился, откатываясь спиной назад, что силовой приём сам просился в данной игровой ситуации. Резкий удар плечом в плечо и от неожиданности Толя так грохнулся, что клюшка улетела куда-то за спину, а сам он шлепнулся на пятую точку и воткнулся по инерции в борт. Прилепский тут же остановил игру.

– Это чё за х…ня? – Накинулся на меня главный тренер и игроки первой тройки нападения.

– Спокойно, – я толкнул, полезшего в драку Федотова, и дал подзатыльник Мишину. – Чистый хит Тихоныч! Спокойно мужики! Локти не поднимал, ноги при силовом приёме не отрывал, в голову не бил. Не в шахматы играем, не в домино, не в карты на раздевание! – Я ещё раз оттолкнул от себя игроков первой пятёрки.

Прилепский дунул в свисток и бессмысленная толкотня прекратилась. Тем более Толя Фролов поднялся на ноги.

– Всё нормально, – потрогал он рукой свою голову. – Живой.

– Где так научился Тафгай? – Подозрительно, как на засланного казачка, посмотрел на меня «папа».

– Я раньше фигурным катанием занимался, когда партнёршу поднимаешь вверх, то так же примерно пристраиваешься, – соврал беззастенчиво я. – Раз, два и хлоп.

– Команду мне не перехлопай фигурист, – пробормотал Прилепский и объявил:

– Вбрасывание в средней зоне.

А вот после второго розыгрыша шайбы на точке, который вновь осталось за мной, я уже попытался сыграть скрест со Скворцовым. И Сашка не подкачал. Он хитро сфинтил, дождался, когда я разгонюсь и выложил шайбу мне на ход. Я влетел по левому флангу, замахнулся и отпасовал на открытого Ковина, который под очень острым углом поразил уже пустые ворота.

– Да! – Вскрикнул я. – Молодчики!

Мы похлопали с юниорами друг друга по каскам. И главный тренер вызвал на лёд следующую тройку нападения: Щевелёв, Свистухин, Пахомов. Пару защитников «папа» менять не стал. С этими ребятами мы разобрались ещё быстрее, разыграв наш проверенный треугольник. Скворцов с шайбой заехал за ворота Коноваленко, отдал пас на Ковина, а Вова на меня. Попасть в касание в пустой угол мне не составило большого труда. Виктор Сергеевич от досады шмякнул клюшкой по перекладине. Следующую тройку мы тоже легко обыграли, и вдруг не выдержал тренер Прилепский:

– Вы, б…ть, играть сегодня, сука, будете или, б…ть, нет?! Вас пионеры, б…ть, возят, сука! Пошла на лёд первая пятёрка.

С этим первым сочетанием вновь получилось жаркое хоккейное рубилово. Во-первых, вбрасывание выиграл Саша Федотов, и более опытные и уже обозлённые первой неудачей игроки полезли на наши ворота с удвоенными силами. Во-вторых, когда отлично проявил себя второй вратарь «Торпедо» Александр Котомкин, защитники «зачистили пятачок» и шайба отскочила ко мне, поочередно в мой корпус въехали Мишин, Федотов и на закуску Фролов. Больше всех опять прилетело Толе Фролову, который кувыркнулся как акробат, перелетев через голову. В хоккее такой силовой приём называют мельница. Со стороны выглядит красиво, а изнутри больно и травмоопасно. Главный тренер мигом остановил игру и послал меня в раздевалку, при этом мою скромную персону смачно полил изобретательной нецензурной бранью. Мне досталось и за фигурное катание, и за незаконченное среднее образование и за тлетворное влияние запада на умы советской молодёжи.

– Тихоныч, ты же видел, что они сами, – сказал я, печально перелезая через борт.

И ещё секунд тридцать выслушивал немного охрипший крик «папы», опять про плохое воспитание, неуважение к сединам и заслугам перед отечественным спортом.

– А пусть не лезут, – махнул рукой я и направился в раздевалку, куда тоже, пусть очень тихо, но долетали отдельные матерные слова.