Текст книги "Тафгай (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 28

Во вторник 21 сентября на утреннюю тренировку вышли не все. После победы над бронзовыми призерами чемпионата СССР армейцами с Невы со счётом 6: 2, не все оказались в надлежащей форме и настроении. Точнее кроме меня, моих «пионеров», Ковина и Скворцова, на лёд выехал восемнадцатилетний Витя Доброхотов и третий вратарь Володя Минеев, двадцати лет от роду. Тем более тренера Прилепского оставили под надзором врачей ещё на один день, и дисциплина упала до полного нуля.

***

Накануне вечером в ресторане гостиницы гудели до полуночи, причём не только мы. Лично я попил сока, пригубил парочку чашечек кофе, посмотрел на это безобразие трезвым взглядом, и хотел было уйти, как ко мне подсел тренер СКА Николай Пучков.

– Не пьёшь? – Удивился он.

– Почему? Пью, – улыбнулся я. – Чай, кофе, ну там кефир разный, напиток «Байкал», воду…

– Я смотрю, ты с юмором, – хмыкнул Николай Георгиевич. – А где так научился силовую борьбу вести? Я такие приёмы видел только в Канаде.

– Учился я, как и все дети по книжкам, – начал я заливать. – Помните как у Сервантеса, Дон Кихот разогнался и как дал в ветряную мельницу. Вот и я так же. Не думал, что ваш Козлов такой нервный.

– Я знаю, ты в «Торпедо» на просмотре, – Пучков наконец-то перестал ходить вокруг да около. – Я уже начальнику команды Пецюкевичу сказал, что хотел бы тебя видеть в СКА. Квартиру дадим через год, машину без очереди поможем купить. Подумай. Ленинград – это тебе не Горький. В Европу ездим часто, на Кубок Шпенглера выезжаем.

– Заманчиво, хорошо, я подумаю, – я пожал руку легендарному вратарю ЦСКА и сборной СССР.

***

– Молодежь! – Гаркнул я на юниоров, – Пошли по кругу за мной, сейчас небольшая разминка и потом поиграем двое надвое. А то вдруг Прилепского не выпишут, доигрывать придётся так, впятером.

«А ведь по сути, если убрать Коноваленко и Витю Щевелёва, которым чуть за тридцать, то я в «Торпедо» один из самых старших, – думал я, командуя своей небольшой группой. – Двадцать пять, для хоккея семидесятых – это уже хороший возраст. И кое-кого в двадцать восемь уже начинают списывать в утиль. А в нулевых – двадцать пять ещё пацан!»

– Пионеры, – я резко затормозил, – давай ещё пару кругов, а я пока поработаю с Минеевым. Вставай в раму Володя, буду из тебя делать вратаря мирового класса. Кстати, как тебе наш заводской вратарский шлем?

– Козырная масочка, – улыбнулся белобрысый деревенский паренёк. – Еле у Сергеича выпросил. Когда всем такие сделают?

– Это когда вы бухать перестанете. Держи, первая пошла! – Я легонько бросил в левый нижний угол.

Вратарь отбил шайбу своей специальной клюшкой, которую в простонародье именуют ещё «гитарой» из-за широкой нижней части. Вторую шайбу я опять запустил низом с кистей, но уже со всей силы в правый нижний угол, и она затрепетала в сетке. Третью опять шмальнул низом в левый, и снова гол. Четвертая полетела в правый, и Минеев вновь был бессилен.

– Знаешь, почему не можешь отбить? – Я сделал небольшую паузу. – Стойка у тебя высокая, старомодная. А ты сядь в «баттерфляй», колени сделай вот так, чтобы щитки перекрывали весь низ ворот. Маска-то чётко лицо закрывает, играй низко.

Володя Минеев немного помялся, растяжка у парня была хорошая, приноровился и сел, разведя колени в стороны. Затем попробовал в такой стойке поперемещаться влево и вправо. И тут подъехали пионеры из отряда Вали Котика, и начали потешаться над голкипером и над его нелепой позой.

– Поржали, мелкососы?! – Рыкнул я. – А теперь попробуйте Володю низом пробить. За каждую незабитую шайбу делаю подзатыльник.

– А в книжках пишут, что детей бить нельзя, – возразил Сашка Скворцов.

– Теперь позвольте пару слов без протокола: Чему нас учит семья и школа? – Съязвил я. – Сейчас я вам устрою «Педагогическую поэму» Макаренко, ёшкин кот. Работаем, я сказал!

***

В тот же вечер после второго периода хоккейного матча с «Локомотивом» из Москвы, мне яростно хотелось чьей-то смерти. И если ленинградскому СКА, который был бронзовым призёром высшей лиги, лететь 5: 4, было бы не стыдно, то команде, которая лишь в прошлом сезоне выиграла первую лигу, проигрывать было зазорно.

– Мужики! – Я вошёл в раздевалку, с трудом сдерживая, кипящую внутри злость. – Я место одно в Череповце узнал, водки хоть залейся, три рубля ведро. Шашлык – почти даром. А женщины, какие туда заглядывают, сиськи – во! Как арбузы.

– Чё правда? – Заулыбались некоторые игроки команды. – Три рубля ведро?

– Нет, два девяносто, а иногда и два восемьдесят пять, – у меня непроизвольно сжались кулаки. – Ну, двинули гуливанить? На что нам эта игра сдалась? Прилепский в больнице, Виталич из номера выйти не смог, ослаб после ночной вечеринки, больше полкоманды пиваса прямо в день игры насосалось! Мы же эти, гроза авторитетов! Бронзового призёра бахнули, а команде первой лиги сливаем! Если бы у «паровозов» было бы побольше мастерства, то они бы нам не пять забили, а пятнадцать!

– Ты бы это, не выступал! – Поднялся со своего места капитан Лёша Мишин. – Ты в команде на птичьих правах, ты вообще никто!

– Пока я на этот кубок Гагарина и Белова заявлен, пока я со своими пионерами команду тяну, и все четыре шайбы сделали мы, то я тут кто! – Я вынул первую попавшуюся мне запасную клюшку и херакнул её о стену, после чего деревянные осколки разлетелись по всей раздевалке. – Эту игру я не позволю отдать! А дальше хоть прямо на льду закусывайте, но без меня. Кто не согласен, подходи по одному, въ…бу!

– Чё сейчас конкретно предлагаешь? – Спросил со своего места Коноваленко.

– У тебя, Сергеич, я вижу, рука немного болит, – я посмотрел исподлобья на нашего прославленного голкипера, от которого несло перегаром метра на два. – Отдай шлем Минееву, пусть он третий период поиграет. Далее, за порядком смен буду следить лично! Мы с пионерами играем через смену. Две пары защитников грают, как играли, всё равно других нет. Ещё две пятёрки сформируйте сами, ваша задача – тридцать секунд отстоять в защите, выбросить шайбу из зоны и катить на скамейку. Да, и кому совсем хреново, лучше сидите здесь. Всё пропью, оставлю клюшку, буду девок шевелить, – пробормотал я и потопал обратно на лёд, потому что в раздевалке от перегара нечем было дышать.

Третий период с московским «Локомотивом» начали здорово. Не знаю, то ли до мужиков дошло, что с «керогазом» они перегнули палку, то ли просто железнодорожники просели по физике. Ведь команда у москвичей была достаточно возрастная. И когда я выходил на площадку с Ковиным и Скворцовым, мы по минуте катали «Локомотив» в их зоне защиты. К сожалению, сравнять счёт удалось лишь к десятой минуте. Вова Ковин набросил на ворота, а я подставил под шайбу свою длиннющую клюшку.

– Живые ещё мужики? – Спросил я своих «пионеров», когда в третьем периоде шла смена ворот.

– Тяжело, – признался Сашка Скворцов. – Почти со льда не уходим.

– Понял, – кивнул я и поехал к скамейке запасных, где сидела угрюмая и хмельная команда. – Лёша Мишин и Толя Фролов пошли, пусть «пионеры» отдохнут.

– А я? – Спросил центральный нападающий первой тройки Саша Федотов.

– Отдыхай, набирайся сил, – махнул я рукой.

– Борзый ты стал, Тафгай, – тихо сказал мне Мишин, когда я покатил в центральный круг вбрасывания.

– Твою работу делаю, капитан, после этой игры слова больше никому не скажу, – ответил я на напрасный упрёк и встал на точку.

Судья бросил шайбу вниз, я махнул клюшкой скорее на автомате, так как уже перед глазами всё вертелось и прыгало, но вбрасывание на удивление выиграл. Затем откатился назад и получил пас от Володи Гордеева, который сейчас вместе с Серёжей Мошкаровым составляли нашу пару защитников. На меня тут же выкатился ветеран московского «Локомотива» и бывший игрок сборной Виктор Якушев. Я укрыл шайбу корпусом и на развороте отпасовал налево на Мишина. Алексей попытался было пойти сам, но в последний момент передумал и отдал передачу обратно в защиту.

«Как же сними взаимодействовать? – пролетело в голове. – Ни разу в таком сочетании не играли».

– Мошкар! Пас! – Крикнул я, снова откатываясь к своим воротам, и тут же получил шайбу себе на крюк.

Затем еле заметным финтом я накрутил «приставучего» Якушева и понёсся в атаку сам, обыгрывая всех, кто вставал на пути. А что ещё мне оставалось? Протащить шайбу и попытаться уже в зоне атаки что-то сочинить. Перед глазами снова всё закружилось. «Укатали сивку крутые горки», – подумал я, откатываясь с шайбой уже в зоне атаки в правое закругление.

– Миша! Федот! Мать вашу! – Гаркнул я на своих партнёров по тройке, которые еле переползли чужую синюю линию.

Спасало только то, что «Локомотив» тоже сильно измотался и не очень-то шустро бегал сам. Я накрутил кого-то из защитников москвичей, и отпасовал на Федотова. А сам попёр на пятак, чтобы там либо побороться за отскок, либо попытаться подправить дальний выстрел партнёров по команде.

Слава профсоюзам, идею мою Саша Федотов понял правильно, но накинуть на ворота не смог, потому что его заблокировали, зато переправил шайбу на Мишина. А Алексей вообще «не втыкая» в задумку, полез по своему левому флангу куда-то за ворота. Хорошо, что удачно проскочив мимо защитника, он выкатившись из-за ворот уже справа бросил в ближний угол. Я раздал несколько тумаков игрокам «Локомотива», затем зарычал, как раненый медведь и «с мясом» запихал шайбу в сетку ворот. Потом меня кто-то пихнул в бок, и я хряпнулся на лёд.

– Го-о-ол! – Закричали болельщики на трибунах.

– Волков! Е… твою мать! Не мог раньше двинуть эту дылду! – Услышал я отчаянный выкрик тренера «Локомотива».

Мишин и Федотов помогли мне встать и уехать на скамейку запасных.

– Две минуты без меня, – прохрипел я, усаживаясь на лавку. – Тройка Свистухина пошла!

То, что в последние минуты творилось на площадке, можно было описать примерно так: ««Локомотив» не может, а мы уже не хотим». Очень здорово выручил несколько раз наш третий вратарь Володя Минеев, сыграв в стиле «баттерфляй», отбивая очень опасные броски с близкого расстояния.

На девятнадцатой минуте заключительного периода, при счёте 5: 6 в нашу пользу, я бросил в бой последний козырь:

– Скворцов, Ковин и Доброхотов пошли! Подержите шайбу «пионеры» побегайте. Кова, ты играешь в центре.

– Ты чё совсем, ёб…ся! – Накинулся на меня капитан команды Мишин. – Юниоров выпустил на концовку!

– Сейчас не опыт нужен, а силы взвинтить темп, – отмахнулся я. – И пусть старшим товарищам стыдно будет, за то, что дети за них пашут!

– В раздевалке поговорим, – пробухтел капитан.

– Да пое…ть! – Я встал, вмиг забыв про Мишина, и устремил свой взгляд уже на площадку.

И пионерский отряд имени Вали Котика закрутил так в атаке, что железнодорожники просто ползали, охраняя пятачок перед воротами не в состоянии выбить шайбу у наших молодых хоккеистов. Вдруг Скворцов накрутил своего опекуна, и вывалился на вратаря. Однако бросать не стал, а отдал на Ковина в центр, тот направо на Доброхотова, а Доброхот стянув на себя всех оставшихся стоять москвичей, вернул шайбу Кове. И наконец, в пустые ворота седьмой гол воткнул Владимир Ковин номер двадцать второй.

– Да! – Гаркнул я. – Красава! Чего не радуемся, пивососы? – Обратился я к нашим запасным. – Победа 7: 5, сука!

***

После сегодняшнего нервного матча я решил немного посидеть в ресторане и, как иногда поступал в прошлой жизни, заесть стресс. То есть накушаться доступными деликатесами до отвала. Я заказал себе кусок мяса, к нему зелени и фруктов, апельсиновый сок и пару молочных коктейлей. На эстраде выступал живой вокально-инструментальный ансамбль, народ зажигательно отплясывал, а гулящие барышни, для которых хоккейный турнир стал небольшим праздником, весело сновали от столика к столику. А чего им было не радоваться? И денег заработали, и вдоволь оторвались с симпатичными спортивными и молодыми парнями. За одним крайним столиком сверкали золотыми фиксами местные криминальные авторитеты. Но они не лезли ко мне и другим хоккеистам, а мы не лезли к ним.

Вдруг парни на сцене закончили инструментальную композицию, и вышла солистка симпатичная женщина, в которой я узнал ту самую ненормальную с танцев, княжну Мэри. Чёрное облегающее платье, чуть выше колена, голые руки, простенька короткая причёска. Может она и раньше здесь пела, я ведь в ресторане старался не засиживаться. Обещала найти, вот и нашла.

«Вылитая Лариса Мондрус», – оживился голос в голове, про который я уже стал забывать, спасибо близняшкам из культурного училища.

«Тебе виднее, я пока с эстрадой местной не знаком», – хмыкнул я мысленно.

Заиграл очень знакомый мотив, как из древней передачи «Музыкальный киоск» и «Мондрус» подражая Эдите Пьехе запела:

Ночью звезды вдаль плывут по синим рекам,

Утром звезды гаснут без следа.

Только песня остается с человеком,

Песня – верный друг твой навсегда…

Я отправил последние куски отбивной баранины себе в желудок, и хотел было уже расслабиться, растянувшись на мягком стуле, как за столик подсел тренер московского «Локомотива» Анатолий Кострюков, крепкий мужчина лет пятидесяти. Там в будущем я с ним не пересекался, но слышал, что он работал где-то в Спорткомитете.

– Не пьёшь? – Удивился Кострюков.

– Почему? Пью, – я сделал очень серьёзное лицо. – Чай, кофе, ну там кефир разный, напиток «Байкал», воду…

– Шутник, – кивнул головой наставник железнодорожников. – Отлично сегодня сыграл, вытащил матч почти в одиночку. Я навёл справки, ты в «Торпедо» на просмотре. А давай к нам в Москву, квартиру тебе через полтора года сделаем, машину без очереди, годика через два. Ты сколько сейчас получаешь?

– За страну играю, не за деньги, – «похвастался» я. – За народ. У нас ведь спорт бесплатный, любительский. А по поводу Москвы подумаю.

– Вот и правильно, – обрадовался мужчина. – Ты хорошо подумай, это же Москва – столица! Очень хорошо подумай.

– К тому же «Локомотив» – это, наверное, бесплатный проезд в электричках и поездах, так ведь? – Покивал я, переключая свое внимание на певицу.

Через годы, через расстоянья,

На любой дороге, в стороне любой,

Песне ты не скажешь до свиданья,

Песня не прощается с тобой…

«Хороша, кобылка, – поцокал языком голос в голове. – Надо брать!»

«Как ты меня достал, конь педальный!» – психанул я про себя и перевёл взгляд в поисках молочного коктейля, а за столом напротив меня уже сидел другой хоккейный товарищ.

– Что тебе Михалыч наобещал? – Спросил меня Николай Семёнович Эпштейн, главный тренер «Химика». – Не верь, у него команда – дрянь. Да и платят в «Локомотиве» копейки. Ты давай перебирайся к нам в Воскресенск. Через полгода квартиру тебе сделаем. Машину через год возьмёшь без очереди. Мы с тобой в высшей лиге пошумим. Как ты Козлова в борт впечатал, просто песня! Да и сегодня я за тобой наблюдал, молодец. А остальные чё бухие на лёд вышли?

– Прилепский в больнице вот и упала дисциплина, – пробормотал я. – Я подумаю Семён Николаевич. А сейчас пойду, что-то я устал.

Глава 29

В среду 22 сентября на утреннюю тренировку вышла вся команда целиком. У бортика появились тренер Прилепский с перевязанной головой и его ассистент Виталич с виноватым и хитроватым лицом. Я старался держаться обособленно и не общаться с партнёрами по команде, в раздевалке молча натянул щитки и завязал коньки, даже с «пионерами» старался не говорить о хоккее.

– Молодцы, – начал тренировку с разговоров главный тренер. – Но я посмотрел протоколы, плохо играем. Результат делает пока тройка, кхе, Тафгаева и помогает ему немного тройка Федотова. А остальные что? Херов наелись?! Покатили по кругу!

Минут десять мы катались по разным траекториям, и по кругу, и восьмёркой, и с разными по скорости участками. Затем поработали над дриблингом, объезжая фишки на льду, потом побросали по воротам. А когда начались игровые упражнения, выход на ворота два в одного, и выход трое на двоих, я подъехал к Прилепскому.

– Тихоныч, нога болит, да и синяк на спине не даёт работать на полную катушку, можно пропущу тренировку? – Спросил я, так как, честно говоря, не хотел никого видеть.

– Болит, – задумался Прилепский. – Подойди к Тамаре, пусть она тебя осмотрит. Помажет где надо, уколет если что. Да и я от тебя тоже отдохну. Не халявим! Распустились, мать вашу! – Крикнул «папа» на остальных хоккеистов, которые с интересом наблюдали за нашей беседой.

От командного врача Тамары Михайловны Иоффе, получив бутылёк с разогревающей мазью, я транзитом протопал в гостиницу, в свой номер, где и завалился спать. Но где-то через пять минут, неожиданно в дверь кто-то постучал.

«И этот кто-то, 100 % женщина, – подумал я, и не думая натягивать спортивное трико. – Ну, что я говорил? – спросил я сам себя, когда на пороге оказалась певица из ресторана, княжна Мэри».

Она пулей залетела в номер и быстро захлопнула дверь.

– Удивлён? – Это были её первые и последние слова, произнесённые при встрече, ведь Мэри просто накинулась на меня, впившись своими полными и жадными губами.

«Изголодалась, кобылка, – забубнил голос. – Что я тебе говорил, надо брать!»

Конечно, дальше должно было начаться страстное срывание одежды, но срывать с меня уже было нечего, поэтому певица из ресторана сразу рванула к микрофону. «Это, наверное, произошло чисто интуитивно», – подумал я, наматывая темно-русые волосы на кулак…

Женщина на мне прыгала, рычала, царапала спину! «Бедная спина, к синяку теперь добавятся кровавые борозды! А за что? Съездил, называется в Череповец поиграть в хоккей! – обругал я сам себя, опрокидывая Мэри в позу, из которой ей царапаться будет в прямом смысле не с руки…

«Ты меня слушай! – приговаривал голосок. – Я плохого не посоветую!»

«Да, помолчи!» – шикнул я.

– Мы, мы, мы, – мычала эта ненормальная, когда я упёр её лицом в подушку, чтобы соседи не вызвали милицию и скорую помощь.

– Понимаю, мы за мир во всем мире, – сказал я и ускорил процесс, так как тренировка команды обычно не длится вечно, и нежелательное появление пионеров из отряда Вали Котика могло произойти в ближайшие десять или пятнадцать минут.

И очень удачно, что через непродолжительное время, содрогнувшись, в необъяснимых мужскому уму, конвульсиях Мэри повалилась на бок. Затем певица затуманенным взором посмотрела на меня.

– «Три встречи» Тургенева по сравнению с этим, детский лепет, – пробормотала она, улыбаясь непонятной шальной улыбкой. – Ты когда уезжаешь?

– В субботу последняя игра, – ответил я и, взяв со стола графин с водой, сделал несколько крупных глотков.

– Вот я дура, просчиталась на день, – женщина встала с моей кровати, сделал пару нетвёрдых шагов и уселась мне на колени. – У меня муж дня через два тебя точно вычислит и отомстит.

Мэри это сказал с таким равнодушием, будто речь шла о погоде за окном, или о судьбе, попавшей в ловушки мухи. Потом женщина взяла графин из моих рук и тоже принялась жадно пить.

– А кто у нас муж? – Спросил я. – Волшебник?

– Муж у нас очень ревнивый и большой человек из администрации, – певица стала спешно натягивать брошенное на пол платье. – Теперь натравит либо милицию, либо обратится к бандитам. Прости, – улыбнулась она, и вышла из номера.

«Нужно ехать в Горький, – сразу же включился голос в голове. – Там такого добра навалом и без всяких неприятностей. Собирай монатки!»

«Нужно тебе заткнуться минимум на год! А лучше навсегда! – психанул я. – Теперь будет, так как я скажу! Ясно?! Приехали на турнир вот и играем. Гостиница, ресторан, каток и больше никуда».

«И к девочками сегодня в общежитие не пойдём?» – осторожно спросил голосок.

– Нет! – Гаркнул я вслух.

***

Вечером в четверг 23 сентября случилось то, к чему наше горьковское «Торпедо» постепенно шло. Я этот процесс наблюдал пока со стороны и всего несколько дней, но сегодня после первого периода игры с московскими «Крыльями советов» всё стало ясно и для меня. Прилепский активно перекраивал команду под своё видение хоккея, подходит его концепция под игровой стиль горьковчан или нет – его не волновало.

– Четыре ноль! Четыре ноль! – Главный тренер метался по нашей раздевалке как лев в клетке. – Это разгром! Худший, б…ть, период за весь турнир! Мишин, ты – капитан команды… То есть…

– Я сегодня капитан, – подсказал тренеру важную информацию нападающий Свистухин.

– Я знаю! – Крикнул Прилепский. – Мишин ты долгое время был капитаном команды, так встряхни ребят! Что вы ползаете как мухи варёные, б…ть! Тафгаев, а где игра твоей самой результативной тройки?

– Где? В звезде! – Выпалил я. – У нас было за период всего четыре смены, и мы свой микроматч сыграли по нолям. И создали, между прочим, несколько опасных моментов.

– Ты совсем еб…улся! – Слюни изо рта главного тренера полетели на мой хоккей свитер. – Так со мной разговаривать, б…ть. Вылетишь у меня из команды пулей!

– А в чём он не прав? – Встал с места наш бывший капитан Лёша Мишин. – Самая результативная тройка большую часть игры провела на лавке. Почему в важнейшей игре, с сильнейшим соперником, на ворота поставили второго нашего кипера Сашу Котомкина? А Сергеич за бортиком сидит, отдыхает.

– Идите вы все на х…й! – Прилепский схватил чью-то каску и запустил её в стену. – Играйте сейчас как хотите, в Горьком с вами со всеми поговорю, – главный тренер развернулся и громко хлопнув дверью, покинул раздевалку.

Мишин посмотрел на ребят, вытер полотенцем пот со лба и обратился ко мне:

– Давай Тафгай выручай, – потом ещё почесал затылок и добавил. – Ты, это, за прошлую игру извини, были не правы.

– Чёрт попутал, – брякнул со своей лавки центр первой тройки Федотов.

– Ладно, после игры разберёмся, – пробубнил я, так как терпеть не мог детского отношения к хоккею. – Сергеич, – я встал со своего места, – готовься на второй тайм. Дальше продолжим играть в три тройки нападения и две пары защитников. Я с «пионерами» – первая тройка. Мишин, Федотов, Фролов – вторая. Свистухин Коля и его весёлая компания – третья. «Крылышки» – команда серьёзнейшая, поэтому играть надо так, чтоб «пёрья» летели. Пошли на лёд.

Из всех хоккейных дружин, которые приехали в Череповец московские «Крылья советов» были самыми именитыми. Чемпион СССР 1957 года, серебро – 1955, 1956 и 1958 годов, плюс пять раз брали бронзу. Ну и по мелочи, два раза «Крылья» взяли кубок Ахерна в Швеции, и один раз кубок Бухареста. Правда, в прошлом чемпионате СССР москвичи стали лишь шестыми, но зато наше «Торпедо» грохнули четыре раза, проиграв при этом всего единожды.

Но самая главная сила «Крыльев» заключалась в тренере Борисе Кулагине. Личность легендарная работал вторым в ЦСКА вместе с Тарасовым, который его очень технично из команды сплавил. Очень вышла некрасивая история. Но меньше чем через год Борис Павлович повезёт с Бобровым сборную СССР играть за океан на Суперсерию с канадцами из НХЛ. А в 1974 уже сам будет руководить сборной в Суперсерии против канадцев из другой, конкурирующей лиги ВХА. Семидесятые годы – это золотое время для тренера Кулагина.

– Ну, ты как? – Спросил меня Лёша Мишин, перед самым выходом на ледяное поле.

– Сейчас устроим небольшой кипишь-мипишь, – задумчиво ответил я. – Хорошая у них молодёжная тройка нападения: Бодунов, Анисин и Лебедев. Три банки нам организовали.

– Резкие, – согласился Алексей. – Ещё в прошлом сезоне играли за ЦСКА.

– Раз резкие, придётся притормозить, – сказал я, и поехал на стартовое вбрасывание.

Напротив меня встал на точку Слава Анисин, ростик, где-то метр семьдесят, очень быстрый и взрывной игрок. Однако шайбу после вбрасывания забрал я, откинув её на защитника Вову Астафьева.

– Стафа, дай по краю! – Крикнул я, сам немного оттягиваясь к своей синей линии для страховки.

Володе повторять два раза не надо, шайбу он переправил точно по адресу на Скворцова, на которого тут же насел Бодунов. И он сначала затолкал к борту более молодого хоккеиста, а затем и отобрал шайбу.

«Сейчас скинет на Анисина, – подумал я. – Ну Слава извини, не я такой, игра такая». И как только черный диск поскользил на клюшку центральному нападающему «Крыльев», я резко разогнался и в момент получении шайбы Анисиным снёс его вместе с коньками, куда-то метра на четыре. Сказалась разница в росте и весе. Шайба досталась мне, которую я сразу же отдал на Ковина. Ведь мой партнёр по команде здорово открылся на чужой синей линии. Кова вмиг вылетел один на один с вратарём москвичей Сашей Сидельниковым, и с метров трёх по-простому, по-пролетарски шлёпнул в угол низом.

– Гол! – Заорала хриплыми глотками наша скамейка запасных.

– Судья! Ёдрен батон! Нарушение же было! – Выкрикнул от бортика Борис Кулагин.

– Какое? – Спокойно спросил судья в поле.

– Иди к херам! – Психанул Кулагин.

И от забитого гола и от проведённого чистейшего силового приёма зрители на трибунах просто взорвались. И даже кое-где раздались одинокие скандирования: «Тафгай! Тафгай!»

После молодёжного звена Бодунов, Лебедев и Анисин, которого партнёры увезли на скамейку запасных, на льду появилась тройка ветеранов Васильев, Дмитриев и Чекалин. Хотя последний, Валера Чекалин, был моего возраста. Мы же меняться не стали, а зачем, лично я даже не вспотел.

«Странные ощущения, – подумал я, ставя клюшку на лёд. – Я ведь и Владимира Васильева и Игоря Дмитриева встречал там, в будущем, правда, немного постаревших. Даже руку им жал. Простите мужики».

И, наверное, из уважения вбрасывание Дмитриеву я проиграл. «Крылышки» устроили небольшой перепас на своей половине поля, и запустили в атаку правого крайнего Вову Васильева. Васильев за счёт опыта легко проскочил «пионера» Скворцова, на что в принципе я и рассчитывал, закладывая крутую дугу. Затем нападающий москвичей поднял голову, чтобы увидеть своих партнёров, а дальше, скорее всего для него «свет потух». Потому что моя за сто килограммов туша влетела, как поровой молот в будущего тренера Олимпийской сборной России. Народ на трибунах пришёл в экстаз, разом заголосив:

– Шайбу! Шайбу!

И я её пробросил на Сашку Скворцова, который в свою очередь улетел от защитника «Крыльев» и с другим «пионером» Ковиным вышел вдвоём на одного оборонца. Пас Ковину, обратный пас на Скворцова и шайба в касание влетела в пустые ворота Саши Сидельникова.

– Тафгай! Тафгай! – Стали скандировать нейтрально настроенные череповчане, которым было по барабану кто победит, сегодня они хотели зрелищ, ведь хлеб за двадцать копеек лежал в каждом советском магазине свободно.

– Это чё за х…ня! Товарищ судья! – Закричал Борис Кулагин, и перелез через борт.

Далее наставник московской команды, осторожно ступая в ботинках по скользкому хоккейному льду, пошёл разбираться на нашу скамейку запасных. Но когда увидел, что главного тренера Прилепского здесь нет, как и его ассистента Виталича, то немного опешил. И лишь отыскав глазами бывшего капитана Лёшу Мишина стал орать:

– Вы там, в Горьком, где этих, сука, дуболомов находите?! В «Динамо» один Васильев из ваших играет, ломает всех, теперь ещё и этот!

Кулагин покрутил головой и увидев меня, всего в метре от себя, шарахнулся немного назад:

– Ты чё творишь? Это же товарищеский турнир, сука!

– То есть это как бы и не хоккей вовсе? – Удивился я. – Детский утренник у нас на льду? Тогда выдайте своим бантики с платьишками, чтобы я мимо катался.

– Я тебя через Госкомспорт достану, сука! – Погрозил мне кулаком Кулагин и посеменил на свою скамейку запасных.

– Иван, ты давай чуть поаккуратней дальше, – шепнул мне на ухо Мишин.

– Уговорили, – пробурчал я, перемахивая через борт. – Давай Лёша со своими архаровцами на лёд. Пионеры Вали Котика на замену! Не дадут человеку поиграть, как следует, – пожаловался я Коле Свистухину.

На второй перерыв мы уже шли со счетом 4: 4. Я показал Кулагину, что могу не только людей знакомить с элементами жесткого североамериканского хоккея, но и шайбы заколачивать. Третий гол я забил после красивого сольного прохода, причём шайбу подхватил у своих ворот. А сравнял счёт под занавес второго периода с подачи Алексея Мишина Толя Фролов.

А в раздевалке нас уже ждал горячий чай и главный тренер Прилепский вместе с помощником Виталичем. Сиял «папа» как начищенный самовар на народной ярмарке. Оставалось ему только бусы из «каменных» сушек повесить на шею, а Виталичу в руки дать гармошку.

– Как вам мой педагогический эксперимент? – Спросил Александр Тихонович, хлопая по плечам всех входящих в комнату хоккеистов.

– Первый приз по хитрожопости на международном конкурсе «Мистер хитрожопа» в Гондурасе сто процентов ваш, – сказал я, уворачиваясь от дружеского похлопывания. – В самый сложный момент слинять в кусты и выдать это за военную хитрость даже Гитлер в сорок пятом не додумался.

Праздничное настроение главного тренера вмиг улетучилось. А Виталич хитро стал посматривать, быстро соображая, на чью сторону в такой ситуации переметнуться. Потому что вовремя предать – это уже не предательство, а предвидение.

– Ладно, в Горьком поговорим, – сказал Прилепский, покидая раздевалку.

– Мужики вы чего? – Замялся Виталич. – Мы же хотели всё по-хорошему решить. А здорово вы дали во втором периоде, так держать! Давайте, я за вас на трибунах поболею, – махнул рукой он, догоняя «папу».

Какое-то время в раздевалке стояла тишина, игроки пили горячий чай, и каждый думал о своём. Наверное, как и я, все решали, как жить дальше, как играть в предстоящем сезоне? Меня же ещё волновало то, а где, собственно говоря, играть?

– Я ведь совсем забыл, – оживился капитан Лёша Мишин. – У меня же в тетради все результаты записаны! – Он порылся в сумке и на самом деле выудил из неё помятую школьную тетрадку. – Вот, если сейчас «Крылья» одолеем, то мы за тур досрочно выигрываем турнир имени Белова.

Игроки почти разом повскакивали с мест и кинулись рассматривать нарисованную по линейке таблицу. По ней выходило, что в случае победы «Торпедо» Горький набирает – 8 очков. «Химик» – 5, «Крылья советов» – 4, «Металлург» – 3, СКА – 2 (одна игра в запасе) и «Локомотив» – 0 (одна игра в запасе).

– Ни х…я себе! – Обрадовался Коля Свистухин. – Мужики, так это значит, сегодня банкет будет по вполне законным основаниям! А от завода премия, рублей двести минимум! Собрались, б…ть, мужики! Давай на лёд и порвём эти «Крылья» в пух и перья!

– Не надорвись, – остудил его Мишин. – Но в целом предложение верное!

– Да! – Заорали и основные и запасные хоккеисты.

В третьем периоде Кулагин применил небольшую хитрость, «спрятал» от меня своё молодёжное звено Бодунова, Анисина и Лебедева и стал выпускать тройку проверенных ветеранов Васильева, Дмитриева и Чекалина, чтобы те на опыте строже действовали в обороне и ловили на контратаках. А вот тройке Свистухина пришлось очень тяжело, потому как раз против них Борис Павлович и бросал своих резких и талантливых ребят. Чуть ли не в каждой смене вратарь Коноваленко трудился в поте лица. И я даже стал замечать, что Сергеич садится в «баттерфляй», перекрывая щитками весь низ при игре вблизи ворот, который подсмотрел у своего молодого коллеги Минеева. Классный голкипер тем и отличается от среднего, что может многие новинки исполнить с листа.