Текст книги "Тафгай (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 27

Как поётся в одной частушке: «Три деревни, два села, восемь девок – один я». Именно так можно было описать мой второй подряд вечер в общежитие областного училища культуры. И накануне в субботу и в этот воскресный уик-энд в маленькую комнатушку близняшек Ани и Тани, набилось ещё шесть девчонок.

– Виолончель в наличии? – Я вытянул шею, чтобы удостовериться, что пышечка Вероника принесла свою бандуру.

– Здесь! – Девушка помахала смычком.

– Флейта? – Спросил я скорее для проформы, так как самая высокая из девчонок Настя была видна отовсюду.

– Тут! – Немного пьяно хихикнула студентка училища. – На флейте играть готова!

– Я это запомню. Гитара? Вижу, – улыбнулся я, потому что с гитарой сидела Аня рядом со мной. – И, раз, два, три, четыре, – я махнул указательным пальцем как дирижёр оркестра своей палочкой.

И сводный ансамбль разнокурсниц училища культуры дружно грянул:

Ты так красива, невыносимо

Рядом с тобою быть нелюбимым.

Останови же это насилье

Прямо скажи мне, и тему закрыли…

«Хорошо сидим, – подумал я. – Ну а что, не сексом единым жив человек. Тем более с сестричками мы уже вдоволь накувыркались. Изучили биологическое строение друг друга вдоль и поперёк. И произошло это как-то само собой. В субботу сходили на хоккей, поели мороженого. И девчонки сами предложили дальше, вместо танцев и кино, идти к ним в гости готовить торт из сгущённого молока. Вот и увлеклись немного, взбивая крем, сначала были обнимашками, потом поцелуи. Как одна из сестричек оказалась на моём жилистом дружке, я даже не успел запомнить. И когда они успели потом поменяться, тоже не разобрал. Кстати, торт, в конце концов, приготовили, на который слетелось несколько девчонок из соседних комнат. Дальше начались песни, затем я сходил в магазин и купил пару бутылок водки и две трёхлитровые банки томатного сока, для «кровавой Мэри». И под это дело разучил с будущими работниками культуры «Не повторяется такое никогда» и «Мой адрес – Советский Союз», все песни с дедовской пластики «Самоцветов». Поэтому по очень большим и жарким просьбам женской части общежития я пришёл и сегодня в воскресенье, чтобы проникнуть творчеством в будущее, разучив композицию «Quest Pistols» – «Ты так красива». Почему именно её? Да не помню больше ничего другого. Цоя, конечно с Шевчуком ещё смогу воспроизвести, но незачем раньше времени народ баламутить, через пятнадцать лет сами потом всё узнают».

– Молодцы! – Я захлопал в ладоши, и ко мне разом потянулись для поцелуев все исполнительницы и слушательницы импровизированного концерта. – Всё, мне пора, а то тренер уже второй день нервный ходит.

– Это потому что ему никто не даёт, – высказалась Вероника, которая была уже на третьем курсе, опытная то есть. И девчонки захохотали, предлагая его привести сюда.

– Ничего, пусть понервничает, ему это по занимаемой должности полагается, – махнул я рукой и стал пробираться с места у окна к прихожей, чем вызвал новый смех и оживление.

– А ты завтра придёшь? – Спросила сестричка-близняшка Аня, и в комнате повисла тишина.

– Завтра играем с ленинградским СКА, – пробормотал я. – Послезавтра с «Локомотивом» из Москвы. В среду у нас день отдыха. Буду в среду.

– И ещё что-нибудь вспомни из ваших дворовых песен, – потребовала близняшка Таня.

– Вот этого я обещать не могу, – я всем помахал ручкой и пошлёпал в гостиницу.

На проходной вахтёрша проворчала мне в спину, что я тут прописался и всех девок скоро перепорчу. Я хотел было ей ответить, что не надо делать из меня монстра, у меня итак после игр и тренировок всё тело болит и ноет, да и в субботу летим уже обратно, но не стал, бесполезно.

На улице вновь заморосил неприятный дождь, и мне опять показалось, что-то кто-то за мной следит. Таращица из-за угла что ли, или смотрит из какого-то окна, поэтому неприятный озноб прополз по спине.

«Душевно провёл вечер, – улыбнулся я про себя. – А вот в команде все не так ладно. Во-первых, главный тренер Прилепский постоянно конфликтует с Коноваленко, а вратаря, это я точно знаю, нервировать нельзя. Ведь на них самая большая ответственность ложится в игре. Если нападающий промахнётся по воротам, то это все быстро забудут, а вот если вратарь пропустит «бабочку» то потом многие будут долго муссировать этот момент. Мне сразу на ум пришёл эпизод из футбольного матча Россия – Украина 1999 года, где Александр Филимонов пропустил обиднейший гол от Андрея Шевченко, и его вратарская карьера, по сути, закончилась.

В-вторых, тренер умудрился уже как следует переругаться и с ведущей тройкой нападения, с Мишиным, Федотовым и Фроловым. Поэтому капитанская повязка на завтрашнюю игру перешла от Алексея Мишина к Коле Свистухину. А на сегодняшней тренировке Прилепский ещё раз учудил, перевёл Володю Смагина из нападающих в защитники и поставил в пару к лучшему игроку обороны Вове Астафьеву. Тем самым разбил сильнейшую и сыгранную пару Астафьев – Федоров. Дурдом!

Ну и в-третьих, виноват во всём, конечно я, кто же ещё, как не человек который в команде без году неделя.

Из хорошего – мои взаимодействия с «пионерами», Ковиным и Скворцовым, заметно улучшились, причём с каждой тренировкой взаимопонимания только росли. Разучили с ними «скрест» на входе в зону атаки, и «паровозик», когда один игрок вкатывается за синюю линию первым, и пасует назад, на своего партнёра, который катит за спиной. Все эти простые взаимодействия дают очень много хороших ништяков в реальной игре».

Перед гостиницей «Ленинград» я вновь почувствовал неприятный взгляд на своей спине. Словно меня пасут по всему пути следования, разбив его на участки. Прямо как в шпионском боевике. Хотя возможно – это всё моя прогрессирующая паранойя, шизофрения, мания преследования и ещё несколько психических болезней, которые науке пока неизвестны. Тем более отрицать раздвоение личности, постоянный бред и эротоманию было глупо!

***

В понедельник 20 сентября перед самой игрой в раздевалке весь хоккейный коллектив угрюмо молчал. Лёша Мишин, бывший капитан команды, смотрел на нового капитана Колю Свистухина, а тот на малозаметного помощника главного тренера, ассистента Виталича, который в свою очередь косился на начальника «Торпедо» Михаила Бузуева. А потом они все вместе обратили свой взор на меня.

– Мужики, я сразу говорю, просто проходил мимо, – развёл руки я в стороны. – Никого не трогал, сам ничего не понимаю.

***

Как бы, кое-что я все же понимал, но виноватым себя категорически не считал. Дело в том, что короткий путь от гостиницы «Ленинград» до дворца спорта «Алмаз» пролегал по административному центру города, между оградой детского сада и футбольным стадионом «Металлург». Людей в этот момент в проулке было мало, и главный тренер Прилепский решил со мной поговорить, как бы с глазу на глаз.

– Тафгаев, – остановил он меня и махнул рукой, давая понять Скворцову и Ковину, чтобы те с баулами на спине топали дальше одни. – Ты бы номер свой клоунский, 71-первый, поменял. Нельзя играть с такими цифрами.

– Турнир-то предсезонный, товарищеский. Я видел, тут два вратаря одной команды выехали на разминку вообще с двумя первыми номерами, – хмыкнул я. – Но если вы настаиваете, могу взять и восемьдесят шестой, а вдруг забивать перестану? Магия цифр дело такое – тонкое.

– Какое, б…ть, опять дело! – С пол-оборота завёлся «папа». – Чтоб к третьей игре взял тридцатый, ясно?!

– А можно тридцать третий? – Решил я немного пошутить.

– Дурак! – Всплеснул руками Александр Тихоныч. – Если своё раздолбайство не прекратишь, вылетишь из команды пулей!

– Намёк понял, перекуюсь из пули – дуры в штык – молодец, – продолжил я троллить нервного наставника. – Чтобы штыком и гранатой орудовать на чужом пятачке. Прикрой с тыла мужики, атакую!

– Идиот! – Заорал Прилепский.

И вдруг какая-то образина выскочила из кустов и запустила с трёх метров мне в голову пустую бутылку из-под портвейна. Рефлексы сработали автоматически, я, как в игре, когда шайба летит прямо в лицо, резко нырнул корпусом влево. Тара же из-под дешёвого портового вина шибанула в лоб, опешившего главного тренера и отлетела на асфальт, где и треснула пополам. Прилепский закачался, как пьяный, засеменил куда-то в бок и немного назад, я резко его перехватил и усадил прямо на газон. Рядом бросил баул с формой и клюшку.

А дальше что есть силы, я припустил за заросшей и, по всей видимости, не трезвой харей. Фору в двадцать метров отыграл примерно за десять секунд. И окончательно уже ухватил за шиворот больного идиота на площади перед дворцом спорта. Народ заинтересованно загудел, видя, как я пару раз протащил хулигана мордой по асфальту. Кстати, исключительно в воспитательных целях. Потому что за мелкое хулиганство полагалось всего пятнадцать суток, и лично я такую меру счёл не достаточной. Милиция в инцидент вмешалась оперативно, как и скорая помощь, которая увезла главного тренера в больницу.

В пошкарябанной морде неизвестно как, я узнал одного из обидчиков близняшек Ани и Тани. Вот значит, кто за мной следил, и решил отомстить таким примитивным способом. Хотя если подумать, не так уж всё и тупо организовано. Если бы я получил сотрясение мозга, то прощай турнир, и прощай как минимум на год высшая лига. А что получил бы виновник? Пятнадцать суток подметания улиц или покраска какой-нибудь стены. Лихо, однако!

***

– Так как играть будем, мужики? – На центр раздевалки вышел самый авторитетный игрок «Торпедо» Алексей Мишин.

– Предлагаю сыграть, как в первой игре с небольшими изменениями, – высказался я, тоже выйдя в центр комнаты. – Защитники, первая пара – Астафьев, Фёдоров. Вторая – Гордеев, Мошкаров. Третья – Ушмаков и с ним заиграем Вову Смагина, раз Тихоныч решил его перевести в оборону. Нападающие, первая тройка – Мишин, Федотов и Фролов. Вторая – я с пионерским отрядом имени Вали Котика. Третья – Щевелёв, Свистухин, Пахомов. Четвёртая – Соколовский, Орлов и Щигонцев. Первый период играем все по очереди, во втором будем смотреть. Да, и ещё, на воротах предлагаю оставить Виктора Сергеевича, а капитанство вернуть Лёше Мишину.

– А запасные? – Спросил ассистент главного Виталич, который записал моё предложение в блокнот.

– В заявке по регламенту турнира может быть двадцать четыре игрока? – Скорее я задал риторический вопрос, так ответ на него знал. – Второй вратарь – Саша Котомкин, третий голкипер – Вова Минеев. Защитники – Куликов и Мартынов, и один нападающий – Витя Доброхотов.

– Нормально, – коротко подытожил «предматчевую установку» капитан Мишин. – Пошли мужики пока нам баранку не засчитали.

Игра против ленинградского СКА началась неплохо. Да, без забитых шайб, зато и без пропущенных. Что эта была за команда на тот момент, я мог представить лишь по газетам. Прошлый двадцать пятый чемпионат СССР, ленинградцы закончили на очень почётном третьем месте. По тем временам – это был выдающийся результат, учитывая, что комплектование шло по принципу: «На тебе, боже, что ЦСКА негоже». Возглавлял армейцев культурной столицы легендарный бывший вратарь сборной СССР дважды чемпион Мира и Олимпийский чемпион Николай Пучков.

Что ещё? На чемпионат Мира в Прагу в апреле 1972 года сборную СССР повезёт Бобров, а Пучков будет там вторым тренером. Почему в Суперсерии в сентябре того же года против канадских профессионалов помогать Боброву будет уже Борис Кулагин – этого я не знал, никогда не вникал в суть этой темы.

Ах, да, первую игру на турнире СКА выиграл у Химика из «Воскресенска», 4: 2, и уже два дня по этому поводу ленинградцы очень весело с песнями, плясками и гулящими девочками гуливанили в ресторане гостиницы «Ленинград».

– Темп, темп парни держите! – Крикнул я со скамейки запасных. – Они второй день не просыхают!

– Нам как будто легче, – пробухтел, сидящий рядом Коля Свистухин.

– Смена, – скомандовал ассистент главного Виталич, после проброса, который сделала наша команда. – Пионерский отряд Котика на лёд.

– Котики за мной, – сказал я своим юниорам, перелезая через борт.

В правый круг вбрасывания в нашей зоне защиты я заехал первым. Табло показывало девятую минуту первого периода, а против нас вышла лучшая пятёрка ленинградских армейцев. Защитники Егоров и капитан СКА Козлов, который лишь чуть-чуть уступал мне в габаритах. И тройка нападения: Пётр Андреев, Сергей Солодухин и Олег Иванов. Кстати, у Солодухина в другой тройке играл ещё и брат Вячеслав, тоже центрфорвард.

«Наверное, Пучков решил своей лучшей пятёркой задавить нас, юниоров», – подумал я, ставя клюшку на лёд. За вбрасывание пришлось немного потолкаться с Солодухиным, потому что шайба непослушно запрыгала по льду и застряла между наших клюшек. Лишь коньком я отбросил её на защитника Юру Фёдорова. Он быстро перевёл влево на Астафьева. Я двинул Солодухину, чтоб отцепился и выкатился на центр своей зоны защиты.

– Дай через борт на Скворца! – Гаркнул я Астафьеву, потому что выводить шайбу через центр – это себе дороже, любой обрез и сразу же опасный момент.

Но наш лучший оборонец итак это знал, поэтому Скворцов через мгновение получил от него пас.

– На ход! На ход! – Заблажил я, делая рывок в среднюю зону.

Сашка заложил резкий вираж, ушёл от контакта с Андреевым, правым крайним ленинградских армейцев и выкатил мне шайбу как по заказу на ход.

– Играем «паровоз»! – Выкрикнул я, подхватывая резиновый диск и на хорошей скорости пересекая красную линию, а затем и чужую синюю.

Скворцов тоже бросился следом, а Вовка Ковин в тоже время ускорился параллельным курсом по правому флангу нашей атаки.

– Шайбу! Шайбу! – Грянули трибуны, которые немного заскучали на безрезультативной и скучной игре.

В зоне ленинградских армейцев я быстро отпасовал назад и объехал здоровенного Козлова, который хотел меня принять на корпус, но пролетев мимо, остался вне игры. Вторым темпом шайбу подхватил Скворцов, в касание прочертил диагональ на Ковина, а Володя выкатил черный диск справа на левый край. И мне лишь осталось подставить крюк клюшки, чтобы шайба влетела под перекладину в пустой угол ворот, голкипера СКА Владимира Шаповалова.

– Го-о-ол! – Закричали довольные трибуны тем, что сейчас хоккеисты, наконец, забегают.

А когда я покатил на скамейку запасных, защитник СКА Козлов как бы невзначай толкнул меня плечом.

– Сучонок, – тихо шикнул он.

– Приятно познакомиться, – улыбнулся я в ответ.

– Шайбу с подачи Владимира Ковина, номер двадцать второй, забил Иван Тафгаев номер семьдесят первый, – объявил диктор по стадиону.

– Молодчики! – Поздравил мою тройку на скамейке запасных ассистент Виталич.

Однако вместо голевой феерии, ещё на несколько смен опять затянулась тягучая с большим количеством брака, остановок и зацепов игра. И лишь в последние пять минут народ на трибуне дважды оживился. К сожалению оба раза забивали они нам, а не мы им, поэтому на перерыв ушли со смешенными чувствами, при счёте 1: 2 в пользу СКА.

– Докамандовался! – Высказал мне в раздевалке игрок четвёртой тройки Орлов, растянувшись в кресле.

– Не понял? – Я угрожающе встал и навис над партнёром по команде. – Ваша тройка закончила первый период с минус два! Виталич, – обратился я к растерянному ассистенту «папы», – запиши, во втором периоде играем в три тройки нападения и в две пары защитников, как ленинградцы. Либеральные эксперименты первой двадцатиминутке обнуляем. Есть желание получить в торец? – Я посмотрел на тройку Орлова.

– Лёха? Сергеич? – Орлов ища поддержки, посмотрел на капитана и нашего прославленного вратаря. – Какого х…я?

– Бухать нужно было меньше, – махнул рукой Мишин.

– А ты наливал? – Обиделся Володя Орлов.

– Наливал, не наливал, навозили вас – будь здоров, теперь сушите вёсла, – Коноваленко тоже встал на мою сторону.

Перед выходом на вторые двадцать минут Леша Миши меня тормознул в подтрибунке:

– Помнишь на тренировке, как Фрола посадил на попу? – Улыбнулся он. – Давай так по Ленинграду вдарь. Расшевелим команду.

– Вдарю как «Аврора» в семнадцатом году, – согласился я, тем более на их капитана Козлова уже итак кулаки чесались.

И в первую же смену на лёд выкатилось наше юношеское звено. У армейцев ожидаемо оказались в старте Козлов с Егоровым, и кроме них вторая тройка нападения с центрфорвардом Вячеславом Солодухиным. После вбрасывания шайбой, к сожалению, завладели хоккеисты с города на Неве. И поэтому какое-то время мы пытались как можно строже отпахать в обороне.

А вот когда Коноваленко отбил шайбу перед собой, тут уже наступило моё время. Славу Солодухина я могучим плечом оттёр в сторону и отпасовал вправо на Ковина, получил обратную передачу и повёл тройку нападения в атаку. И перейдя центральную красную линию, я закинул шайбу по высокой траектории в левое закругление, туда, куда первым должен был добраться защитник армейцев Паша Козлов.

– Скворец, не лезь! Уйди на пятак! – Успел крикнуть я своему партнёру по звену, и сам полетел в тот угол площадки.

Козлов, как я и ожидал, пока шайбу выковыривал, пока разворачивался, пока смотрел где партнёры, встал так, что просто невозможно было промахнуться. Поэтому я, разогнавшись как электричка, со всей дури въехал в этого ленинградского здоровяка, деревянный борт жалобно затрещал, а зрители на трибунах взвыли громче, чем после забитого гола. Каска Козлова подлетела вверх, сам он грохнулся там же где и стоял, а шайба отползла прямо мне на крюк. Я в мгновение сделал пас на Скворцова, который послушно ждал передачи перед воротами Шаповалова, и Сашка в одно касание вогнал черный диск точно в угол.

– Го-о-ол! – Заорали болельщики.

– А-а-а! – Заголосила наша скамейка.

– Судья, ты куда, мать твою, смотришь?! – Крикнул, стоящий у борта тренер ленинградцев Пучков. – Нарушение, твою мать!

– Николай Георгиевич, силовая борьба, – развел руки в стороны рефери и показал на центр, а на табло цифры с 1: 2, поменялись на 2: 2.

Козлов же встал, потряс головой, отряхнулся от ледяной крошки, подобрал каску, и как ни в чем не бывало, покатил на смену. «Будет мстить», – без сомнения подумал я, усаживаясь на скамейку запасных.

– Мастерски вмазал, – похлопал меня по плечу ассистент главного Виталич. – Сейчас держись. Покалечит.

– Если покалечат, считайте меня комсомольцем, – пробухтел я.

И в следующей же смене, Козлов действительно чуть не выписал мне комсомольский билет и не нацепил комсомольский значок на одно место. Однако я в свое время побывал в таких хоккейных передрягах, что Паше Козлову и не снилось. Поэтому когда капитан армейцев с Невы, в средней зоне летел на меня, я мало того, что вовремя успел присесть, я ещё отдал передачу на Ковина. И пока Козлов перелетал через меня рыбкой, мои пионеры-герои забили третью шайбу, разыграв простенькую комбинацию на двоих. Табло показало 3: 2, а Виталич опять начал причитать:

– Ну, всё теперь тебе точно конец. Козлов – он бешенный. Пока не пришибёт, не успокоится.

– Если он бешенный, чего же его среди здоровых держат? – Улыбнулся я, наблюдая, как на ледовом поле тройка Федотова забивает растерянным ленинградцам четвёртый гол. – Молодчики!

Однако после такой бурной половины второго периода, когда мы сделали счёт 4: 2, игра резко успокоилась. Мы не лезли добивать своего соперника, хотелось сэкономить силы на третью двадцатиминутку, игроки же СКА пытались прийти в себя и нащупать наши слабые места в обороне. Даже Козлов теперь не гонялся за мной, а лишь иногда посматривал исподлобья, думая свои нехорошие думы. Но где-то минуты за три, проезжая мимо капитана ленинградцев, я тихо спросил:

– Чё, Паша, спёкся?

Козлов заревел, как раненый зверь и на глазах судьи двинул меня клюшкой в спину. Я рухнул на лёд и затих. Потом немного подвигал мышцами, вроде всё работает, но вставать решил не спешить. Рефери выписал большой штраф наивному хоккейному хулигану. «Ой, балбес, – подумал я. – Это же целых пять минут игры в меньшинстве и удаление до конца матча!» Затем моё здоровое тело партнёры подняли под мышки и повезли на скамейку запасных.

– Не растрясите, – шепнул я им, – за ноги поддерживай, куда бросил? Вот так, нежнее.

В игре образовалась небольшая пауза, Пучков пытался доказать, что Козлова просто спровоцировали. А я подвигался, попрыгал, и на немой вопрос всей команды о самочувствии, улыбнувшись, ответил:

– Могу сказать однозначно, чувствую себя хреново, но в трудный час бросить команду не имею право. Виталич, записывай. Сейчас большинство разыграем по новой прогрессивной схеме – один защитник, четыре нападающих. И называется она – «конверт».

Спустя ещё минуту, когда все успокоились, а Козлов, громко выражаясь, утопал в раздевалку, ассистент Виталич облегченно перекрестился. На лёд мы вышли в следующем сочетании: закрывать синюю линию поставили защитника Астафьева. По краям расставились Мишин и Фролов. На пятачке перед вратарём встал я. А в центре «конверта» расположился Саша Федотов. Неизвестное построение при розыгрыше лишнего игрока ввело во временный ступор всю четвёрку обороняющихся ленинградцев. И не самоотверженная игра вратаря Шаповалова, не крики тренера Пучкова, не бросающиеся под шайбу защитники армейцев с Невы, ничто не спасло СКА от ещё двух забитых шайб. Первый гол забил я, подставив клюшку под прострел, а второй Леша Мишин, добив шайбу уже в пустые ворота.

– Ну, Тихоныч, удивится, когда из больницы выпишут! – Радовался ассистент главного тренера Виталич. – Разнесли бронзового призёра прошлого чемпионата СССР 6: 2!

– Я бы так не радовался, – хмыкнул я, рассматривая в зеркало здоровенный синячище поперёк хребта. – Во-первых, ещё впереди третий период. Во-вторых, «папа» теперь подумает, что без него команда играет лучше, чем с ним, и сделает выводы, что ты Виталич его подсиживаешь.

– А что тогда делать? – Растерялся помощник Прилепского.

– Записывай, Виталич, – засмеялся капитан Алексей Мишин. – Покупаешь в ресторане апельсины и коньяк, и едешь в больницу, где рассказываешь, что «Торпедо» сегодня билось за него.

– А если ему коньяк нельзя? – Пробормотал растерянный ассистент.

– Не волнуйся, коньяк не пропадёт, – ответил я, поглядывая на команду. – Поэтому возьми сразу два. Мужики, кроме шуток, давайте с этим делом поскромнее. Хотя бы до среды.

– Правильное предложение, – согласился вратарь Коноваленко. – Но тогда Виталич возьми сразу три, чтобы было за что терпеть. А теперь давай на лёд, пока мышцы не остыли.