Текст книги "Тафгай (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 24

Вот чего я точно не ожидал, что вечером в среду 15 сентября окажусь на самолёте фирмы «Кукурузник», который может взлететь с любого колхозного поля. Есть у машины и официальное название АН-2. Приходилось мне как-то в будущем летать на таком легендарном биплане, с юношеской командой на соревнования ни то в Березники, ни то в Соликамск. Ощущения замечательные, особенно после посадки, когда урыгалась вся хоккейная команда. Вот и сейчас несколько раз трясонуло, и что-то заскрежетало за бортом, а у меня на лбу выступила нервная испарина.

– Потерпи Иван, – перегнулся из переднего кресла начальник «торпедовского» коллектива Михаил Дмитриевич Бузуев, невысокий, уже плешивый мужчина лет пятидесяти. – В последний момент тебя вписали, так что лучшие места уже заняты.

Я с небольшой завистью посмотрел на горьковское «Торпедо», которое дремало, читало и играло в карты на лучших местах в самолёте. А тренера Александра Прилепского так вообще пригласили в кабину пилота.

– Да я в высшую лигу готов хоть у туалета лететь, – пробурчал я, зажимая нос. – Кстати, вы как раз сюда меня и посадили.

– Не выдумывай, нет тут туалетов. И потом это пока не высшая лига, – улыбнулся Бузуев. – Через день, 17-го, стартуем на первом турнире имени космонавта Павла Беляева в Череповце. Осознаешь высокую ответственность? Ты вообще представляешь, как тебе повезло?

– Только время Дмитрич может показать, кому на самом деле повезло, – ответил я и отвернулся, чтобы немного поспать и успокоиться.

Некоторые люди зря недооценивают роль прессы в жизни общества. Вот написали про меня в «Автозаводце» статью. Конечно, всё в ней переврали, но про главное сказали, что команда ведомая фрезеровщиком четвёртого разряда обыграла лучшую пятёрку горьковского «Торпедо». Потом ещё было много всякого спорного, про уровень любительского спорта, про значимость физкультурной работы на местах, интервью с физоргом Самсоновым, который меня, оказывается, с детских лет на руках качал. И в тот же день в общагу прибежал взмыленный начальник команды мастеров Михаил Дмитриевич. Даже не дал, как следует Ольге Борисовне осмотреть палец.

– Быстрей, быстрей, – твердил он, помогая мне закидывать в сумку все, что попадалось под руку.

– А как же вечерняя школа? У меня же сегодня сочинение по Базарову! – Усмехался я мысленно про себя. – Пятёрка можно сказать первая в жизни сорвалась!

– И ещё у Ивана на три дня бюллетень, – добавила, покраснев растерянная врачиха.

– Что? – Замер на месте Бузуев. – Со школой мы вопрос решим положительно, – пробормотал он, затем подошёл ко мне, похлопал по плечам, груди, пощупал бицепс, трицепс и мышцы бедра. – Здоров, как бычара, – выдал начальник «Торпедо» свой профессиональный вердикт. – И потом у нас свой врач в команде, Тамара Михайловна Иоффе, единственная женщина среди всех спортивных медицинских работников. Всё, присели на дорожку. Ничего не забыли?

– Коньки и клюшку надо бы прихватить, вдруг в хоккей играть придётся, – пожал плечами я.

В самолёте, когда я уже настроился на эротическое сновидение, меня кто-то потряс за плечо.

– Эй, новенький, в карты играешь? Давай в преферанс пульку распишем, – обратился какой-то молодой парень.

– С детства карты не люблю, – потянулся я в кресле, – после того как во дворе всех обыграл по нескольку раз за месяц. Во-первых, денег никто не отдал, во-вторых, со всеми переругался.

– Шулер? – Удивился он. – Или секрет какой имеешь?

– Для самого загадка, почему когда в картах пруха, то не везёт в любви, – улыбнулся я и снова улёгся поудобней на другой бок.

На самом деле именно сейчас мне и везло в любви, а в карты я мог пролететь по-крупному. Девчонки из общаги – раз, Ольга Борисовна – два, Тоня из вечерней школы – три, и весь этот цветник за короткий срок. А как сказочно с Тонечкой посидели накануне в ресторане «Волна», который располагался на первом этаже одноимённой гостиницы. И потанцевали и кофе отличный попили, а ещё вдруг в гостинице номер свободный образовался, когда я дал метрдотелю двадцатку сверху. Всем была Тоня хороша, и лицо, и фигура, только глупенькая немного. Кругозор узкий, юмора не понимает. Сказал ей, что я – космонавт засекреченный, так поверила. Пошутил, что нам перед полётом на Луну сексом нужно заниматься минимум два часа в сутки. Тоже шутку проглотила. А когда я узнал, что девушка работает на кондитерской фабрике «1 Мая», и назвал её сладкой женщиной, так обиделась. Всё-таки барышня без чувства юмора – это наказание. Нужно будет Тоне телеграмму отбить из Череповца прямо на фабрику: «Привет с Марса! Твой И. При прочтении обмазать сиропом и облизать».

Внезапно что-то подпрыгнуло и «Кукурузник» резкими рывками пошёл на снижение. «Хорошо, что не успел ничего поесть», – подумал я, видя, как некоторые ребята потянулись за бумажными конвертиками.

– Мужики! – Крикнул я из хвоста салона, показывая чью-то сумку в руках. – Тут парашюта одного не хватает!

– Ну и чё? – Кто-то махнул рукой из центра миниатюрного салона.

– А то! Сейчас как кувыркнёмся, знаю, уже падал! И хрен потом кости, клюшки и коньками соберёшь, – я выскочил в проход и выпучил глаза. – Чтобы самолёт сохранил равновесие, нужно срочно всем лечь в проходе! На счёт раз – пошли мои родимые! Раз!

И я сам же упал вниз на живот, но игроки «Торпедо» не спешили двигаться с места. И тут опять АН-2 нырнул резко вниз.

– Да быстрее, мать вашу! – Заблажил я, как ненормальный. – Физику учить надо было в школе!

И мужики с такой скоростью стали складываться в штабеля падая друг на друга, что я прикрыл лицо руками, чтобы вдоволь поржать. А когда последний хоккеист хряпнулся в проход, я встал и отряхнулся:

– Всё, теперь сядем нормально.

Из кабины пилота вдруг вышел главный тренер Александр Прилепский, почесал затылок и спросил:

– Вы чё уже накатили?

– Воздушная тренировка Александр Тихонович, – ответил я, усаживаясь обратно в кресло. – Как правильно под шайбу ложиться.

Какой потом начался мат и прочая ругань, которую я пропустил мимо ушей, тем более меня этим не удивить, перечислять не буду. Многие после посадки отдельно «благодарили», дескать, давно так не смеялись, обещали при случае набить морду.

– У кого здоровья много и дополнительное бессмертие, всегда, пожалуйста, – отвечал я на автомате.

– Ну, ты Иван это зря сделал, – подошёл вратарь Виктор Коноваленко, у которого чуть заметно выделялось пятно на тёмно-сером клубном пиджаке.

От пятна несло коньяком непонятно какой звёздности. Кстати, мне ни пиджак, ни даже брюки от костюма не достались. Приехал в своих бежевых брючках, рубашке и стареньком светлом плаще.

– Так это, – я посмотрел сверху вниз на невысокого, но коренастого голкипера. – Виктор Сергеич, вы раньше, когда усугубляли, занюхивали рукавом, а сейчас можно делать наоборот, сначала нюхнуть, а потом уже и закусить.

– Шутник, б…ть, – обиженно пробубнил Коноваленко.

– Отдай в химчистку, оплачу, – сказал я ему в спину.

В Матуринском маленьком, крохотном аэропорту нас вместе с багажом загрузили в автобус. По дороге я пытался зацепиться глазом за всякие необычные достопримечательности, но кроме множественных труб, которые дымили вряд, я ничего не смог выделить. Дома сталинской постройки чередовались с обычными стандартными пятиэтажками. Было заметно, что город активно застраивается, поэтому зелёных насаждений было крайне мало. Мы миновали Дворец металлургов, повернули около какого-то учебного заведения, затем ещё один поворот и автобус, в котором неприятно попахивало бензином, остановился около ещё одной пятиэтажки с красивой надписью на крыше – гостиница «Ленинград».

– Парни, сначала заселяемся, или есть желание пожрать? – Выскочил первым из автобуса начальник команды товарищ Бузуев.

– А можно ланч с большим куском мяса заказать прямо в номер? – Спросил я вперёд всех, но заметив непонимание на лицах одноклубников, тут же внёс другое предложение. – Тогда сначала давайте сходим в музей и в библиотеку.

– Тьфу, на тебя Тафгаев, – плюнул на грязный асфальт наш администратор. – Два часа с тобой знаком, а уже устал как от соседа, который каждый день что-то за стенкой сверлит.

– Брательник мой двоюродный, наверное, дрель тренирует, – хохотнул я.

– Сначала все вместе пойдёмте в ресторан, – решила за всех врач команды Тамара Михайловна, невысокая женщина с короткими волосами, лет тридцати или чуть больше.

С врачом я, конечно, спорить не рискнул, тем более и сам хотел затравить голодного червячка. Команда, побросав баулы с хоккейной формой и клюшки в холле гостиницы, в количестве примерно тридцати голодных мужиков и одной женщины, переместилась туда, где летали вкусные запахи, и играла музыка. А уже в ресторане я представил, какая конкуренция меня ожидает. Столики в «Ленинграде» были по шесть человек. Два стола заняли девять защитников и три вратаря. За следующими тремя разместились семнадцать нападающих! Значит, я должен был попасть в десятку лучших игроков атаки по итогам турнира, чтобы железно закрепиться в составе.

«Эх, жаль, что не отбирают лучших по скорости уничтожения пищи, а то я точно был бы первым», – усмехнулся я, сметая со спринтерской скоростью первое, второе, третье и компот.

И если в ресторане я узнал, какая мне предстоит конкуренция, то после ресепшена я увидел, в какую тройку нападения меня затолкали. Потому что тренер Прилепский решил селить всех исключительно по игровым сочетаниям, по три человека.

«Эпический замес, это же два мелкососа!» – подумал я, разглядывая двух школьников лет по семнадцать, которые с опаской в тесном номере гостиницы глядели на меня. Один где-то под метр восемьдесят, другой где-то под метр семьдесят, комплекция тела – велосипедная, то есть буквально одна рама. Понятно, что года через два оба заматереют, но играть-то нужно сейчас!

– Я лягу у окна, а вы как хотите, – пробубнил я, занимая лучшую койку и раскладывая личные вещи в тумбочку. – Как хоть вас зовут?

– Я – Вова Ковин, а он – Сашка Скворцов, – сказал более бойкий высокий парень. – Нас тренер юношеской команды Валерий Иванович Кормаков направил на просмотр.

– Ковин и Скворцов? – Повторил я, пытаясь вспомнить, были ли такие хоккеисты в будущем. – Где-то слышал про вас. Хотя может быть вы просто однофамильцы. Ладно, хрен ли сейчас впадать в панику. Я – Иван Тафгаев, будем знакомы.

Мы пожали друг другу руки, я их юношеские ладошки, они мою мясистую и загребущую «лопату».

– Нам мужики по итогу это Череповца нужно будет стать лучшей тройкой нападения, – я ещё раз посмотрел на парней, когда они переодевались в трико, ничё так жилистые. – Для этого нужно выучить две главные секретные комбинации.

– Какие? – Заинтересовался мелкий Скворцов.

– Первая – я, когда вот так клюшкой стучу по льду, – я потарабанил ребром ладони по спинке кровати. – Нужно срочно отдать шайбу мне.

– А вторая комбинация? – Спросил с вызовом более борзый Ковин.

– Если не знаешь, что делать с шайбой, тоже отдай мне. И ещё несколько наработок сделаем, завтра на тренировке, – я подмигнул пацанам.

– А может быть сейчас? – Решил подколоть Скворец.

– А сейчас на горшок и спать, – хмыкнул я. – «Спокойной ночи малыши» разрешаю сегодня не смотреть.

***

На первый турнир памяти космонавта Беляева заявились кроме хозяев, череповецкого «Металлурга», ещё пять коллективов. Наше горьковское «Торпедо», ленинградский СКА, «Локомотив» и «Крылья советов» из Москвы, и последняя команда воскресенский «Химик». В просторном холле дворца спорта «Алмаз» вывесили соответствующую таблицу и расписание игр, по которой открывать соревнование предстояло в пятницу 17 сентября нашему «Торпедо» и хозяевам, команде «Металлург».

Я представил, как к девятнадцати часам сюда набьётся полный стадион работников металлургического комбината, три тысячи суровых череповецких мужиков, и как они будут гнать своих хоккеистов в атаку, то немного разволновался. Хитрость турнира заключалась ещё и в том, что каждую игру команда хозяев имела фору в две шайбы. То есть к примеру, если мы завтра выиграем в первой встрече со счётом 2: 1, то в протокол запишут 2: 3, уже в пользу череповчан.

«Так можно и под фанфары загреметь», – подумал я, ведь вех возможностей своей первой команды в этом прошлом даже не представлял.

– Тафгаев, давай быстрее в раздевалку! – Окрикнул меня помощник главного тренера, которого я до сих пор не запомнил, как зовут. – Через десять минут нужно быть уже на льду.

– Разберёмся, – пробубнил я себе под нос.

Хоккейная тренировка, которую предложил «папа», как за глаза называли тренера Прилепского игроки, ничем не удивила. Всё тот же челночный бег от синей линии до красной и обратно. Круги по полю с ускорением. Броски в касание и после дриблинга, между расставленных на льду специальных разноцветных фишек.

А вот затем началась главная часть спортивного занятия. Главный тренер разбил семнадцать нападающих на шесть троек нападения. Первая: Мишин – Федотов – Фролов, вторая: Соколовский – Орлов – Шигонцев, третья: Щевелёв – Свистухин – Пахомов, четвёртая: Смагин – Савин – Доброхотов, пятая: Скворцов – Тафгаев – Ковин и шестая: Щепаков и Кокурин, плюс центральный нападающий Федотов из первой тройки.

– Задание такое, – выехал перед нами, стоящими в полукруг в центре площадки, Александр Прилепский. – Играете на одной половине поля против трёх игроков обороны и вратаря, на атаку дается пятнадцать секунд и владение шайбой. Посмотрим, чья тройка более эффективная. Первая и вторая на лёд! – Дунул в свисток главный тренер.

Я со своими крайними нападающими перелез через борт и уселся на скамейку запасных. Нам нужно было ещё посмотреть, как отыграют третье и четвёртое атакующие сочетания, и лишь потом наша очередь.

– Давайте с вами разыграем треугольник, – предложил я своим верным юным кунакам.

– Какой треугольник? – Шмыгнул носом Скворцов.

– Я из средней зоны заброшу шайбу навесиком аккуратно в левое закругление, – я показал рукой на лёд. – Ты, Скворец, ускоришься, подхватишь её и увезёшь за ворота. Кова отроется справа, а я слева, и получится такой треугольник. Потом ты, мелкий, сыграешь похитрее и уже сам смотри, кому лучше отдать пас. Дальше всё делаем в касание, без дрочки, ясно? Не слышу?

– Ясно, – ответили без энтузиазма хором юниоры.

– Вы поймите, мозгоклюи, если сейчас наколотим больше всех, то завтра будем в старте! – Закончил я свои наставления как раз вовремя, так как «папа» попросил нас выкатиться на ледяное поле.

К сожалению, первый поединок нашей супер молодёжной тройки выдался против лучших защитников команды Астафьева, Гордеева и Фёдорова, а в воротах место занял сам Виктор Коноваленко. Я нервно поелозил на коньках, и кивнул головой Скворцову. Прилепский удостоверился, что все готовы и кинул шайбу мне, затем дунул в свисток, одновременно нажав кнопку секундомера. Гордеев тут же выкатился на меня, а его партнёры по обороне разъехались чуть пошире, чтобы контролировать движения и рывки моих юниоров. Я перевёл шайбу несколько раз справа налево и показал, что сейчас сам побегу в проход через правый борт. Гордеев сместился тоже вправо и открыл мне нужную траекторию для паса в зону атаки, в левое закругление хоккейной коробки. Чем я и воспользовался.

Шайба красиво пролетела через синюю линию и плавно как «Кукурузник» шмякнулась у самого бортика и застыла. Скворец так резко стартанул, что Астафьеву осталось лишь откатиться ближе к пятачку, чтобы не дать сделать опасный прострел. Скворцов же сыграл, как и договаривались, без раздумий улетел за ворота Коноваленко. Ковин и я тоже успели занять удобные позиции на вершинах нашего атакующего треугольника. Таких слаженных действий никто из оборонцев не ожидал. Гордеев воткнулся в мою спину, Федоров встал перед вратарём, а Астафьев полез за ворота выковыривать оттуда Скворцова. И тут же пошла передача на открытого Ковина, который ляпнул слета, Коноваленко отбил, а я добил уже в пустые ворота.

– Да! – Вскрикнул я, подняв клюшку вверх.

Главный тренер сначала открыл рот, затем закрыл, и лишь после этого дунул в свисток:

– Атака – отлично, защита – неуд, – сказал растерянно «папа». – Поехали второй тайм, те же пятнадцать секунд на атаку.

И мы снова закрутили наш атакующий треугольник, если бы защитники имели бы несколько секунд обговорить взаимодействия, то возможно нам было бы не так легко и в этот второй раз. Скворцов опять без проблем спрятался за воротами. Защитники Астафьев и Фёдоров прижались к разным штангам, охраняя пятачок и карауля передачу под бросок. Я бортанул третьего игрока обороны, Гордеева, на мгновение освободился, получил пас, замахнулся, выманил на себя и защитников и вратаря, и выкатил на пустой угол Ковину. Вова был убийственно точен.

– Гол! – Вскрикнули мои хоккейные комсомольцы.

– Красиво сделали, мелкососы, – пошлёпал я их нежно крагой по каскам.

– Смена, – скомандовал растерянно тренер Александр Прилепский. – Атака – отлично, защита – неуд.

Затем мы немного отдохнули, и свой треугольник испробовали на других защитниках и вратаре. Результат был аналогичным поединку Тузика и грелки, ещё два очка упали в наши бездонную копилку.

В конце тренировки, в раздевалке, главный тренер подвёл некоторый промежуточный итог.

– К сожалению, эффективность нападения сегодня была не на высоте, – задумчиво сказал «папа». – Больше всех, шесть шайб из восьми попыток забила пятая тройка Тафгаева. Три шайбы смогла забросить первая тройка Федотова, остальные отметились лишь по одному разу. Что случилось?! – Повысил Прилепский голос. – В «Кукурузнике» укачало что ли? Или кому-то захотелось вернуться в кузнечный цех, или на штамповку?!

– Огласите весь список, пожалуйста! – Брякнул я с «камчатки». – На ликёроводочный, случайно, дегустаторы не требуются?

Хоккеисты в раздевалке разом закашлялись, чтобы не прыснуть от смеха в такой серьёзный и ответственный момент.

– Не смешно! – Махнул рукой главный тренер. – Завтра к игре открытия турнира готовятся тройки: Федотова, Орлова, Свистухина и…, – задумался «папа», – Тафгаева. С защитниками определимся позже. С такой игрой вам скоро одна дорога – на ликероводочный, бутылки мыть.

– А у нас в Советском союзе любой труд в почёте, – добавил я, когда Прилепский уже собирался покинуть нашу раздевалку.

– Дошутишься ты у меня, Тафгай! – Погрозил он мне пальцем.

Глава 25

В ночь перед первой игрой, «тупой» голос в башке как с цепи сорвался. Обиделся, понимаешь, на половое воздержание, которое образовалось само собой. Пока прилетели, заселились, первая ночь прошла, на следующий день тренировки с командой мастеров и все силы ушли на то, чтобы со своими мелкососами в состав пробиться. Где я ему должен был искать приключения на своё причинное место? Вся гостиница хоккеистами пяти команд забита. Вот если бы здесь был слёт работниц лёгкой промышленности тогда – да. А сейчас – нет!

«На речке, на речке, на том бережочке, мыла Марусенька белые ноги!» – блажила эта животная сволочь третий час.

«Если битлов не можешь, давай хотя бы Кобзона! – умолял я. – Да прекрати ты эту речку поласкать!»

«Мыла Марусенька белые ноги, белые ноги, лазоревы очи!» – продолжал горланить невоспитанный мозг моего нового тела.

Я во второй раз вскочил с кровати и трусцой засеменил в душ, где включил холодную воду, матюгнулся и сунул под струю всё свое измученное тренировками тело. Голос в голове, тут же заткнулся. Но меня вмиг стала колотить сильная дрожь, верхний ряд зубов застучал о нижние резцы, клыки и прочие жевательные костные образования. И через двадцать секунд я дрожащей рукой перекрыл кран.

«На речке, на речке, на том бережочке», – вновь включил концерт без заявок мерзотный голос.

«Заткнись же быстрее, сказал же, что завтра», – продолжил я мотив русской народной и простой хороводной песни.

«А если, а если, опять обламаешь?» – недоверчиво без всякого музыкального слуха завыл он.

«Тогда будешь петь, ты ведь первый узнаешь!» – выдохнул я, так как вроде «моё проклятие» затихло, по крайней мере, до завтрашнего вечера.

***

Пятница – это святой день недели для каждого пролетария, как труда физического, так и умственного. По себе помню. Там в будущем контракты закроем, пиццу закажем, бутылочку вина откупорим, сидим, разговоры разговариваем. Я ещё развёлся к тому времени, мог себе позволить маленькую интрижку, не на работе конечно, а так, на стороне. Душевое было время.

Да и здесь, с Казимиром и Данилычем веселились. Как ни крути, а трудовому человеку обязательно нужна разрядка, приключения с неожиданным поворотом сюжета. Принял сто пятьдесят на грудь, чтоб крылья за спиной отросли, море опустилось по колено и все встречные барышни враз стали Анджелины Джоли, на крайний случай Ноны Мордюковы, которым тоже требуется встряска после пяти монотонных рабочих дней.

В раздевалке дворца спорта «Алмаз», до которого от гостиницы «Ленинград» оказалось всего три минуты прогулочным шагом, слышимость была замечательная. Мы ещё зашнуровывали коньки, а на трибунах, подогретая пятницей публика, уже требовала: «Шайбу, шайбу!»

– Иван соври что-нибудь, у тебя это хорошо получается, – попросил меня Коля Свистухин, центрфорвард второй тройки нападения, чтобы унять предстартовую дрожь, которую ощущали все.

– Соврать? – Удивился я. – Я тут, перед тем как мы через служебный вход попали в подтрибунное помещение, обошёл вокруг дворца и сам своими ушами слышал, что если металлургов обыграем, то всю команду нашу отмутузят, когда мы в гостиницу пойдём.

Вдруг в комнате все замерли, переваривая сказанной мной, и по лицам было заметно, что хоккеисты не допоняли, шучу я или нет.

– Да вы чё? Это же шутка была, – усмехнулся я. – Поверили! Отфигачат только Федотова, Фролова и Мишина, а остальных не тронут.

Лешка Мишин даже клюшку уронил на пол от растерянности.

– Надо бы милицию предупредить, – пробормотал Толя Фролов.

– Ага, танк один неплохо было бы подогнать, – еле сдерживая смех, добавил я. – Да мужики, не ходил я никуда перед раздевалкой, успокойтесь! Но зато я точно знаю, что в сентябре следующего 72 года будет серия игр с канадскими профессионалами. СССР против сборной НХЛ.

И тут весь народ от смеха просто пополам сломался.

– Ну, ты Тафгай и заливало! – Первым загоготал Свистухин. – Скажи ещё, Фил Эспозито играть будет, Бобби Кларк этот!

– Скажу больше, – я растерялся от такой реакции партнёров, – нашу команду тренировать будет Всеволод Боров.

– Ну, ты и трещотка! – Захохотал Мишин. – Кто же в здравом уме отстранит от сборной Тарасова и Чернышёва? Это же мэтры! Глыбы!

– Херовый из тебя шутник, – пробубнил сосредоточенный на своей персональной разминке вратарь Коноваленко.

– Что за смех! – Крикнул, зайдя в раздевалку, тренер Прилепский. – Собрались, собрались! – Хлопнул он пару раз в ладоши. – Не к тёще на блины приехали! Играем с первых минут жестко, но в пределах правил, покажите сразу кто тут настоящий хозяин! Всё! Пошли на лёд!

И команда, как стадо разъярённых быков потопала, стуча коньками по резиновому ковру. Как и ожидалось, стадион был забит под завязку, и когда появились на раскатке мы, народ недовольно засвистел и заулюлюкал.

Я, прокатываясь на своей половине поля, краем глаза посмотрел на сегодняшних соперников. Что мне было известно про «Металлург» из Череповца? Команда даже не из первой лиги, а из второй, из западной зоны. В будущем получится неплохая хоккейная дружина – череповецкая «Северсталь». Вроде Паша Бучневич, один из моих любимых хоккеистов в НХЛ, родом отсюда, но могу и ошибаться. А больше ничего и неизвестно. Загадка.

После небольшой торжественной части, символического вбрасывания, которое произвели капитаны команд: Алексей Мишин от нас и Александр Муравьев от «металлургов», начался сам хоккей. Что лично мне не понравилось – много сумбура и толкотни. И ещё одна неприятная штука – наша четвёртая тройка я и два мелкососа усиленно тёрла хоккейными трусами лавку, а не резала коньками искусственный череповецкий лёд. Я поглядывал вопросительно уже десять минут чистого игрового времени на Прилепского, а он смотрел сквозь меня, как будто я стеклянный. А табло дворца тем временем показывало неутешительный для нас счёт – 2: 0 в пользу хозяев, за счёт изначальной форы в забитых шайбах.

– Дядя Иван, – легонько толкнул меня в бок Скворцов. – Что же это «папа» нас не выпускает, мы же на тренировке были лучшими?

«Зашугал я своих пареньков, раз они меня дядей Иваном стали называть», – усмехнулся я про себя.

– Потому что мы для него коты в мешке, – подмигнул я и Скворцову, и Ковину. – Ничего, несколько «мусорных смен» мы всё равно получим. Разыграем наш треугольник, и обязательно нужно забить.

– Смена! – Вдруг скомандовал Прилепский и, наконец, увидел меня. – Ковин, Скворцов и Тафгаев пошли!

Я перемахнул через борт, с удовлетворением отметил, что с нами вышла лучшая пара защитников Астафьев и Федотов, особенно хорош с первым пасом был Вова Астафьев, и покатил на точку вбрасывания в среднюю зону около нашей синей линии.

– Шайбу! Шайбу! – Ухали в моих ушах разгорячённые трибуны и ладони в толстых хоккейных крагах вмиг вспотели.

Я поставил клюшку на лёд и замер в ожидании шайбы. Мне что-то успел сказать игрок «Металлурга», наверное, что-то обидное, но я так сосредоточился, что даже гул трибун стал раздаваться как будто сквозь вату.

И вот резиновый диск полетел вниз. Резкий мах клюшкой, толчок плечом своего оппонента, чтоб много не наглел, разворот, чтобы посмотреть кто где.

– Стафа! Пасуй! – Крикнул я своему защитнику. – Скворец иди на край!

Я требовательно постучал крюком клюшки по льду. Астафьев ухмыльнулся и отдал шайбу мне. Обманное движение, сделанное на автомате, и вот я уже в средней зоне около центральной красной линии. Надо бы закинуть шайбу в левой закругление, но защитник череповчан глубоко опустившись к своим воротам, разрушал смысл такой комбинации. Поэтому я отдал на открытого Скворцова на левый край.

– Дай обратно на ход! – Крикнул я, разгоняясь, чтобы вклинится в зону атаки и сходу бросить по воротам.

Но мой юниор, тоже решил блеснуть техникой, которая у парня была, и сам полез обыгрывать своего оппонента. И может быть он бы и проскочил по левому краю, но его так впечатали в деревянный борт, что шайба отлетела в одну сторону, а Сашка Скворцов в другую.

Резиновый диск заметался около чужой синей линии, и я только за счёт своей физической мощи смог его отвоевать, растолкав двух здоровенных «металлургов». И тут же послал в прорыв справа второго юниора, Вовку Ковина.

– Сместись в край, дождись меня! – Крикнул я ему в спину.

Но и этот пострел «попёр» в обыгрыш, сам решил всех обвести и забить. Получилось, так же как и у Скворца. Отлетел сразу, лишь зацепив краем крепкого череповецкого мужика. Однако я снова подобрал ничейную шайбу и кинул её в левое закругление, на ход Скворцову, который после падения уже пришёл в себя. Паренёк ускорился и как на мотоцикле залетел за ворота «Металлурга». Я выкатился в левый круг вбрасывания на свою точку и тут же получил обратный пас. Бросок в касание и шайба, зацепив кого-то из защитников, и резко изменив направление, юркнула в угол ворот.

– Гол! – В одиночестве закричала наша скамейка запасных под тягостное молчание всех забитых под завязку хоккейных трибун.

– Да! – Заорал я. – Ну мелкососные мозгоклюи я сейчас с вами поговорю, – тихо пробубнил я юниорам, которые подъехали меня поздравить.

– Шайбу с подачи Александра Скворцова номер 17, забил Иван Тафгаев номер 71, – сказал мало эмоциональным голосом диктор на стадионе, когда мы уже уселись на скамейке запасных.

– Вы куда тащите шайбу? – Шикнул я на юниоров. – Не забывайте у вас вес бараний, а тут мужики по девяносто кг бегают. Есть свободный лёд – иди, но играем по системе – отдал, открылся! Не лезьте в силовую борьбу!

Я опять с надеждой посмотрел на тренера Прилепского, с немым вопросом: «Когда он нас снова выпустит в поле?» Но тот вновь забыл про наше супермолодёжное звено.

– Дядя Иван, а почему сразу не разыграли треугольник? – Спросил Скворцов глядя пока на безрезультатную игру одноклубников.

– Смотри, у них один защитник близко к своим воротам отходит, а на его место оттягивается крайний нападающий, – я показал парням на то, как сейчас действовал «Металлург» в обороне. – По сути, мужики играют в три защитника, поэтому и сумбура у нас столько. В следующий раз будете пасовать мне с краю на ход. Ясно? Или нужно пару хрестюлин для закрепления материала?

– Ясно, – пробормотали оба талантливых юниора.

«Будет из парней толк», – подумал я, поглядывая на «папу».

– Шайбу! Шайбу! – Скандировали трибуны, когда мы топали в раздевалку, а на табло были цифры 2: 1 в пользу хозяев.

Не выпустил нас больше в первом периоде Прилепский. Хотя мог, и даже должен был, но некоторые люди иногда становятся уверенными в собственной непогрешимости так, что им хоть кол на голове чеши – бессмысленно. И очень плохо, когда от таких твердолобых товарищей зависит будущее большого коллектива!

– Не выполняете мою установку! – Зло зыркнул «папа» на притихших хоккеистов. – Не можете обыграть команду из второй лиги! Мастера спорта, мать вашу. Чего тебе Тафгаев? – Заметил Прилепскуй поднятую мной руку.

– Так не все у нас мастера, – сказал я, вставая. – Я, например – безразрядник, эти два моих юных ухо-горло-носа перворазрядники. Может в установке что-нибудь «подкрутить», а то «Металлург» очень хитро и грамотно построил оборону, с наскоку её не взять.

– Я тебе, б…ть, подкручу! Я вам, б…ть, всем подкручу! – Заревел покраснев главный тренер. – Вышли, б…ть, и порвали как Тузик грелку! Б…ть! – После последнего матюка Прилепский, обидевшись на неблагодарную команду, вышел, хлопнув дверью.

И надо сказать эмоциональная накачка возымела действие. Второй период начался весело. Сначала ведущая тройка Федотова сравняла счёт, а затем «Металлург» в редкой контратаке вновь повёл – 3: 2. И под ураганный крик трибун, которые требовали дожать Горький, Прилепский бросил в бой меня с мелкососами. «Второй раз за игру, спасибо благодетель», – пробормотал я про себя.

– Скворец, сначала я сам с шайбой заеду в левое закругление, а потом ты мчишься за ворота и ждёшь пас от меня, – сказал я, прикрыв рукой рот, по той ещё заокеанской привычке.

Сашка кивнул и встал на окружности центрального круга вбрасывания. По правую сторону разместился Ковин, упрямый и неуступчивый парень. И мне вдруг показалось, что он чем-то смутно напоминает моего друга детства, Лёху Беспалова, трагически убитого там давным-давно в будущем.

Шайба нырнула вниз, и на льду разом всё завертелось и закачалось. Пас защитнику, обратный мне же. Силовая борьба, удар слева и тычок справа. Пас на Ковина, который сделал одно обманное движение, и спокойно освободившись от опеки, выкатил мне на ход в среднюю зону. Я как бронепоезд ворвался к воротам «металлургов», обозначил, что сейчас брошу по ним, и один защитник тут же грохнулся на лед, чтобы заблокировать мой выстрел. Но вместо броска я укатил в край, в левое закругление, стянул на себя ещё одного оборонца и почти не глядя переправил шайбу за ворота и снова побежал на свою точку в левый круг вбрасывания.