Текст книги "Медицинская шарага (СИ)"

Автор книги: Влад Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Нет денег – нет жилья, – говорил он. Его можно было понять, ведь деньги нужны всем и всегда.

Герда понимала, что это неправильно – задерживать оплату, но им некуда деваться…

– Как спалось? – спросила Урсула, встав с койки.

– Неплохо, – ответила Герда. Она спала на полу, на матрасе, а укрывалась пледом соседки Урсулы. – Вот бы еще не прятаться под кроватью каждый вечер.

– Это точно, – улыбнулась Урсула.

Герда привыкла к жизни в общежитии, но вечерние проверки бросали ее в дрожь. Никогда не знаешь, во сколько именно придет комендантша с проверкой. Жизнь в общежитии казалась веселой, но это только на словах. На деле – никто не упоминает, что в безудержном круговороте пьянок, тусовок, дружеских посиделок у тех, у кого имеется в комнате телевизор, и секса на ночь, есть коменда со своими проверками. Можно смириться с проверкой на чистоту комнаты и коридоров, которые имеют аналогичное строение с учебным крылом, но не с вечерней проверкой. Смысл? Поиск нелегалов, как Герда и Алина?

– Я даже не знаю, как тебя благодарить за приют, – сказала Герда на третий день проживания в общежитии.

– Никак, – ответила Урсула. – Мне, главное, по шапке не получить, если вас с Аленой раскроют.

Урсула застелила постель, посмотрела на часы.

– Нам к третьей паре? – спросила она.

– Да, – кивнула Герда. – И на две пары.

– День предстоит легкий.

– Философия и сестринское дело… Да, в принципе, легкий день.

Урсула выходила из комнаты, когда к двери подходил Алексей.

– Тĕплĕ, – испуганно произнес Алексей, – чуть не убила.

– Ой, – не менее испуганно ответила Урсула. – прости мана, Алексей. Эсĕ мĕн çакăнта забыл?

– Я пришел вас проведать. Как вы тут?

– Сойдет. Ладно, дай пройти – завтрак надо готовить, а ты, если хочешь, с Гердей поболтай.

– Çук, эпĕ просто мимо проходил. – Алексей заглянул в комнату. Герда надевала джинсы. – Нормально? – спросил он у нее.

– Да, – кивнула Герда. – Еще одна ночь под крышей.

– Класс. Тогда я пошел.

– Бегать? – спросила Урсула.

– А ăçта мне тата, Урсула? – Алексей пошел к выходу с этажа.

– Бегун, – промолвила Урсула. – Так, я пойду готовить завтрак. Ты пойдешь сегодня на пары? – В большинстве случаев Герда говорила, что останется в общежитии, приберет комнату или еще чего поделает.

– Да, – кивнула девушка.

Коридоры общежития оживали, поднимался гул из смеха, болтовни и криков, что чьи-то вонючие носки лежат посреди коридора.

– Я тебе сколько раз говорила так не делать?! – возмущалась девушка. – Еще раз такое будет, коменде скажу!

– А че сразу ей-то? – недоумевал лопоухий парень.

– Потому что иначе я подожгу твои сраные носки и закину их тебе в комнату!

К подобному шуму можно было привыкнуть, Герду это даже смешило.

Некоторые жильцы пятого этажа знали о нелегальном жильце, но сдавать ее никто не собирался. Если и спалят, то они ничего не знают, и будут согласны с любым решением коменды насчет этого. А пока они жили спокойно, в этой общажной карусели.

Вчера кутили. Половина девчонок торопилась попасть в ванную комнату, одна вторая оставшихся спускалась в подвал, где находилась прачечная; другая часть шла на кухню готовить еду.

– Эй, девочки, – говорил кто-то из парней, от которого несло перегаром. – У вас тут есть че поесть, а то я сутки уже ничего не жрал.

– В Макдак иди жрать, а у нас тут – едят.

Урсула приготовила кашу, вскипятила и налила чай.

– Наконец-то, блин, плита освободилась! Дайте мне, я тут уже давно стою!..

Урсула зашла в комнату, поставила три тарелки овсяной каши и три кружки чая, подошла к небольшому холодильнику в углу комнаты, открыла и вытащила сливочное масло.

– Налетайте, девочки, – объявила Урсула.

Герда села за маленький стол и принялась есть. Вторая соседка только лениво простонало, мол, потом поесть.

– Как знаешь, – подытожила Урсула и села напротив одногруппницы. – Приятного аппетита, – пожелала она Герде.

– Взаимно, – ответила Герда.

Женя сидит рядом со своей девушкой. Они не виделись с окончания первого семестра. Женя предлагал Пелагее встретить с ним Новый год, но та сказала, что уезжает в Москву, к своей подруге из школы. Сейчас он был рад, что Пелагея рядом.

Философия…

Какая же она бессмысленная, когда ты учишься в меде. Ради чего приходится писать всякую идеологию философов, когда приоритетней всего можно было бы сидеть на лекции по сестринскому делу. Не понимал Женя, в чем смысл философии. Он уже был готов (морально) к работе в больнице, но вместо этого слушает ересь.

Философ, полноватый мужик, чье имя Женя не запомнил, ходил от окна к двери и рассказывал о Канте:

– Его философию принято делить на два периода: дикротический до 1770 года и критический. Мы воспринимаем мир не таким, каков он есть, а также, каким он является нам…

Чего, бля?..

Леня сидела в самом конце аудитории рядом с Лешей. Играли в «морской бой».

– Б-6, – шепотом сказал Алексей.

– Сучара, – оскалился Леня, – попал.

– Я у тебя хоть один «корабль» уничтожил?

– Нет, ты только ранил. Каждый. Кстати, а как там Герда с Алиной поживают?

– Хорошо. Однако не стоит злоупотреблять гостеприимством в общежитии. Им нужно найти квартиру.

– А они могут заселиться туда легально? – Льву хотелось верить, что все разрешиться легким путем.

– Если бы, – вздохнул Алексей. – Г-7.

– Промазал. Почему – если бы?

– Мест нет, Леня. Куда девчонок прикажешь девать? Они и так спят на полу, а при всех документах на заселение – ничего не поменяется. Так и будут на полу спать.

– Хреново, очень хреново.

– А предыдущая квартира, с ней-то че не так?

Леня не хотел это вспоминать, никто из зрителей, Алины и Герды, не хотели этого помнить.

Леня подходил к дому, где жили Герда и Алина, в тот самый момент, когда их выселяли. Они стояли около подъезда, ловили свои вещи, вылетающие из балкона первого этажа.

Вот так представление, подумал Леня, а ведь он хотел позвать их на прогулку. Ждать, пока Женя приедет из своих Карачур, не хотелось.

Хозяин квартиры разошелся не на шутку. Он выкидывал одежду, словно бросал мяч для американского футбола.

Леня подошел к девушкам, посмотрел на их лица, наполненные отчаянием и слезами, которые замерзали на холоде. Герда заметила Лени и бросилась к нему, обняла и залилась слезами еще сильнее. Парень чувствовал, как Герда дрожит, ее руки судорожно охватили спину юноши. Ему хотелось помочь, но как он это сделает. Времени мало, скоро стемнеет.

– Мой кошелек, – вдруг произнесла Алина. – Его нет. Он забрал его!

– Ну и пусть, – сказал Леня. – Вы же целы, это главное.

– Ты не понимаешь, в кошельке находятся последние деньги, которые у нас были. Боже, что же теперь будет?! – Алина прикрыла лицо розовыми ладонями. – Как же все к такому пришло-то? – Девушка ощущала, как внутри нее все бурлит, как по телу проходит лихорадка.

Леня не мог видеть одногруппниц в таком положении, ему было жалко, что он не может ничего сделать. У него не получится заселить девушек к себе – предки не поймут. У него нет денег, которые он мог бы пока отдать, а позже получить обратно.

Хотя…

– Ждите здесь, – сказал Леня, отстраняясь от Герды. – Лучше соберите все вещи, а то потом времени не будет этим заниматься.

– Куда ты? – спросила Герда.

– Попробую забрать кошелек, – Леня зашел в подъезд.

Леня думал, как бы лучше попросить хозяина вернуть собственность. Постучался и решил, что попробует надавить на жалость. Вдруг прокатит.

Хозяин квартиры, Борис Михайлович, открыл дверь. У него была густая щетина на подбородке и густые усы, а макушка лысая.

– Чего надо? – спросил он.

– Вы не вернули девушкам кошелек, – ответил Леня. – Верните его.

– Я все их шмотки выкинул в окно, путь ищут лучше!

– Икали – не нашли. Верните кошель, пожалуйста. У них нет денег вообще. Будь человеком, мужик.

– Иди-ка ты знаешь куда…

Дверь громко захлопнулась.

Не так быстро, еще раз можно попробовать.

Постучался.

– Я для вас ща ментов вызову!.. Че не понятно?! Нет у меня их кошелька!

Леня не смотрел на Бориса Михайловича, все его внимание приковал розовый кошелек на кухне. Всего-то пять метров, почти рукой подать.

– Хотите сказать, это ваш кошель лежит на столе? – Леня кивнул в сторону кухни.

– Эти девки задержали оплату, считай, – оплата за ущерб.

– Но у них теперь ни хера нет!.. Поймите вы. Куда им теперь деваться без денег?

– Я ебу, куда им теперь?.. Мне, главное, чтоб их тут больше не было. А бабки я себе оставлю. Хочешь, сам кошель можешь забрать, но без бабла. Нет?.. Ну и иди отсюда!

Звук захлопанной двери отдался в ушах.

Мужика можно было понять, деньги нужны всем и всегда, их никогда не бывает много, и они никогда не бывают лишними.

Ладно, по доброте душевной не захотел, значит, по-другому отдаст.

– Я же тебе, засранец, сказал, что…

Леня влетел в квартиру, протаранив хозяина. Отшвырнув его в зал, он побежал на кухню. Сердце наполнилось адреналином, а глаза бегали из стороны в сторону, боялись, что будет за такое. Боялись, а руки делали.

Только Леня взял кошелек, как Борис Михайлович сдавил его плечо и повалил на пол. Леня, конечно, не стал сдаваться и ударил в печень. Хозяин квартиры заныл и перевернулся на бок.

– Ты хоть знаешь, че те за это будет? – спрашивал Борис Михайлович, видя, что Леня уходит из квартиры с кошельком за пазухой.

– Я ебу, что ли? – Леня захлопнул дверь.

Леня выбежал из подъезда, сказал девочкам:

– Валим отсюда.

– Куда? – спросила Алина, беря кошелек из рук Лени.

– Есть одно место, давайте попытаем удачу.

Они пошли на остановку, а оттуда отправились в общежитие медицинского колледжа…

– Да как так?! – недоумевал я, получая отказ.

Не в первой чувствовать это давящее чувство в груди, ощущать свои беспомощность перед редактором.

– Вы хотите услышать причины? – спокойно сказал редактор.

– Будьте любезны.

Редактор взял листок (я решил не приносить текст на флэшке, смысла в этом никакого). Взгляд редактора холодно прошелся по тексту.

– Я вот читаю, – говорит, – и мне хочется плакать и рыдать одновременно. Настолько все… странно подано. Вроде и понятно, что ты хотел этим сказать, но то, как ты это преподнес – не подходит.

– И это все? Вас не устроили несколько строк? Я могу их переписать!

– Тут целый текст стоило бы переписать. Как не рождённый может понимать слова? Ты можешь это объяснить?

– Я…

– А вот еще вопрос: это что за вид аборта такой? Где иголкой тычут. Мне кажется, тут нужно делать медикаментозный аборт, как думаете?

Я молчал. Мы вскользь прошли виды абортов несколько дней назад на практике по акушерству, но это для меня не играло никакой роли, так как рассказ я убрал в ящик до похода в городскую газету.

– Вот, – сказал редактор, протягивая текст. – Отказано.

– Вам вообще можно как-то угодить? – спросил я перед уходом.

– Мне нельзя угодить, молодой человек. Я всегда найду к чему придраться в тексте. Во всех текстах можно к чему-то да придраться. Understand?

– Obtinuit eam, rectum.

– Что, простите?

– Говорю, что понял вас, сэр. – Я изобразил улыбку, самую дружелюбную, которую можно было состроить, если бы я был хищником и хотел загрызть человека передо мной.

– Вот и хорошо. А теперь идите, и пишите лучше!

Надо ж так провалиться два раза подряд!

Из меня уходят силы, я не понимаю, почему это происходит. Я не останавливаюсь, я пробираюсь сквозь заросли без простоя, пока могу стоять на ногах.

Ну ничего, я еще ему покажу. Поставил цель – доберусь до нее. Любой ценой.

Я сел в маршрутку. Знакомые лица сидят передо мной, я учусь вместе с ними в меде, курсы просто разные.

– Что там у нас сейчас будет? – спрашивает одна.

– Хирургия, – отвечает вторая. – Ты готова?

– Спрашиваешь еще, нет, конечно!

– Дура ты, – усмехнулась первая.

Красивые девушки, думал я, передавая за проезд.

Мужчина в красной куртке что-то сказал, но я не расслышал, слушал «Truce» Twenty One Pilots. Я снял один наушник.

– Повторите, – сказал я.

– Эта маршрутка отвезет в «Волжский»?

– Нет, проедите мимо. – Надел наушник обратно.

Пара начиналась в 11.30, поэтому я и отправился к редактору так рано.

Неужели я такой неудачник? Я спрашивал себя об этом, пока поднимался на третий этаж, в кабинет философии. Раньше было лучше, рядом всегда были люди, которые поддержат. Они и сейчас есть, вон – сидят в самом конце аудитории, переговариваются между собой, ржут, как ненормальные. И только я не хочу это принимать, и сажусь вперед, чтобы не заснуть от цитат философов, чьи слова малолетки репостят у себя на страничке в «Вконтакте».

Повезло – препод решил показать нам фильм.

Женя с наслаждением смотрел фильм «Иррациональный человек» с Эммой Стоун в главной роли. Ему нравилась эта актриса по двум причинам. Первая: она замечательно справляется со своей работой, что подтвердила последняя церемония вручения «Оскара». Вторая причина: Эмма играла в «Человеке-пауке» с Эндрю Гарфилдом, чей образ паука понравился больше, чем классический от Тоби Магуайра.

Женя мечтал бы о том, чтобы актриса появилась нагой в фильме, но рядом была Пелагея, и он любил ее. Эмма просто кумир, такой же любимый актер, как у старосты Том Хиддлстон.

– Как тебе фильм? – спросил Женя.

– Так себе, если честно, – ответила Пелагея, скорчив кислую мину. – Слишком много смысла и философии.

– А чего можно ожидать от фильма с философским подтекстом, если сидишь на философии? – Женя усмехнулся и поцеловал Пелагею в волосы.

– Я бы предпочла пойти в кинотеатр. Помнишь, как мы пошли с тобой в первый раз? Здорово же было.

– Ага. Может, тогда на выходных, чтоб пары не отвлекали?

– Договорились, – Пелагея чмокнула парня в щеку. – И побрейся, пожалуйста, а то Колючий, словно ежа целую.

Герду клонило в сон, она плохо высыпалась, но, слава богу, что она могла вообще спать под крышей! Спасибо жителям общежития.

На улице темно, машина «скорой» проезжает мимо колледжа, вереща мигалками.

Алексей стоял под балконами общежития, курил. Отбросил сигарету, когда пришли Леня, Алина и Герда.

– Рискованно, – сказал Алексей, осматривая багаж в руках девушек.

– Но ведь возможно, – парировал Леня.

– Да, но жить они долго не смогут здесь. Рано или поздно их обнаружат, и тогда…

– Лёх, не каркай. Лучше давай приступим к делу.

Алексей посмотрел наверх, темный силуэт, который стоял на балконе первого этажа, зашел в здание.

– Почему ты помогаешь? – спросила Герда. – Это же опасно, вам же прилетит в первую очередь.

– Хăрушă, – согласился Алексей. – Но если я могу помочь, то должен это делать. У меня анне работает фельдшером, и говорит, что я должен помогать, если учусь благородной профессии.

– Но тут не в профессии дело. Ты помогаешь заселиться нелегально. – Герде было страшно за Лёши, за всех, кто еще участвует в этой авантюре.

– И поэтому я не должен помогать вам?

– Эй, Андрюха! – отозвался кто-то с балкона. – Лови веревку!

В руки Лёши упал один конец веревки – два боксерских бинта, собранных в косичку. Алексей кивнул на багаж.

– Сначала его, потом вас. Леня, помогай.

– Миссия невыполнима, твою мать, – усмехнулся Леня, привязывая багаж девушек веревкой.

– Поднимай, – сказал Алексей подельнику на балконе.

Рывками багаж начал подниматься на балкон.

– А если камеры заметят? – спросила Алина.

– Они здесь не работают, – ответил Алексей. – Тут кто-то из старшего курса объектив несмываемым маркером замазал, чтоб ходить на тусовки.

– Умные люди, – прокомментировал Леня.

Веревка упала на землю.

– Так, – сказал Алексей, глядя на девушек, – теперь вы.

– А удержит? – спросила Алина.

– Обижаешь. Этим бинты стольким студентам помогли забраться в общежитие, когда оно было закрыто до утра. Давайте, не тяните, а я пойду через главный вход зайду.

Через пять минут Алина и Герда оказались в общежитии.

– А где Леня? – спросила Герда, видя только Лёшу.

– Он пошел домой. Не волнуйтесь, сейчас дело за малым. Алина, иди на третий этаж вместе со мной. Будешь жить у Ларисы, я с ней договорился, и матрас мы для тебя нашли. Герда, поднимайся на пятый и жди меня. Твоя соседка – Урсула.

– Как вы так быстро все организовывали? – не понимала Герда.

– Мы ж все рядом живем, что мы, и помочь не можем своим же одногруппникам? – Алексей улыбнулся, что было редким явлением.

Студенты начали подъем в жилое крыло общежития…

Я думаю об Эмме Стоун.

– Ты что, чмо, решил попрощаться с холостой жизнью? – смеялся Руслан.

Рядом сидел Костя.

– Не понимаешь, засранец, – сказал Костя, толкая Руслана локтем, – какое это чувство, любить.

– Я не отдам тебя никому, ты ж брат мой, ебанный стыд. А ты меня кидаешь на какую-то девочку.

– Не девочку, а девушку. С чего ты вообще взял, что я тебя кидаю из-за Милы?

Я огляделся, нашел глазами Милану. Она сидела с краю рядом с Надей. Они смотрели фильм, который уже подходил к концу. Милана была симпатичной по меркам Кости, – темно-рыжие волосы, кудри, миниатюрное лицо, умные глаза. Не мой вкус, поэтому не понимал Костю, и я не пойму Милану, если она его полюбит в ответ.

– Вот увидишь, – продолжал Костя, – я буду с ней.

– И на хер тебе это сейчас? – не сдавался Руслан.

– Потому что мы люди, и мы должны жить, мы должны любить.

– Нашел, блин, кого любить.

– Ну, я же не ты, – я не влюблен в свои бицепсы, – Костя щипнул руку Руслана. – Отвечаю, шар под кожу засунешь, и ничего не изменится!

Вечером, когда занятия закончились, а ужин только начинался, Герда и Алина вернулись к своим соседкам.

Алина листала объявления по сдаче квартиры. Квартиры были, но они находились так далеко от колледжа, что Алина приберегла их на самый крайний вариант.

– Разве расположение квартиры имеет какую-то ценность в данный момент? – спросила Лариса, читая журнал с изображением Егора Крида.

– Ох, я готова заселиться хоть в хрущевку, – сказала Алина. – А где твоя подруга?

– Она ушла к своему парню на четвертый этаж.

– Ясно. – Алина легла на матрас, через пару секунд она сказала: – Да, ты права. Расположение сейчас вообще не играет никакой роли. Черт, у нас же денег нет, какая тут квартира может быть, если денег нет?!

– А родители? Они знают, в каком вы положении?

– Нет.

Алексей зашел в комнату к Урсуле и Герде.

– Герда, – обратился к ней юноша, – вам надо найти жилье. Кто-то проболтался о вас, рассказал, что в общаге нелегалы поселились.

– Кто сказал? – удивилась Урсула.

– В том-то и дело, что неизвестно. Знал бы, давно с этим разобрался. Однако я не знаю, поэтому готовьтесь к проверке.

– Мы же каждый вечер прячемся, – сказала Герда.

– Это не прокатит. Особенно, если этот некто спалит, где вы укрываетесь.

– И где ты предлагаешь им жить? – спросила Урсула. – Есть идеи?

– Çук.

– Мы найдем квартиру, – сказала Герда. – Но у нас нет денег.

– С этим мы вам не помощники, сама понимаешь.

Герда кивнула.

– Родители, – вдруг произнесла Урсула. – Ты же можешь им рассказать обо всем. Они помогут.

Герда не хотела звонить родителям. Они не говорили долгое время, – с момента как Герду исключили из медфака. Все это время она полагалась на себя. Зарабатывала сама, оплачивала сама, жила самостоятельно. Герда думала, что она справится, и справлялась, но не так давно все пошло по наклонной.

– Алексей, – сказала Урсула, – у тебя есть ответы на фармакологию?

– Паллах, у мана вара связи с девушками таран соседству! Вӗсем авал свое вăхăт писали те вара работы, мĕн тата эпир сейчас. Пĕтĕм архив ответов!

Герда набрала номер мамы, вышла в коридор, пахло капустой.

– Твою мать, кто там не умеет готовить? – возмущалась девушка в пурпурном махровом халате.

– Угомони свои месячные, – рявкала кто-то в ответ. – Будь так добра, возьми и сама тогда приготовь!

Нет, тут нормально не поболтаешь.

– Делать мне нечего, как вместо тебя готовить!

– Какие мы нежные.

Герда вышла на балкон.

Холодно, зато тихо. Сверкающие снежинки кружились в луче уличного фонаря, сливались на земле в одно большое искристое полотно. Вдали НЮР горит сотнями фонарей, многоэтажные, жилые дома, которые только начали заселять, слабо выделялись на фоне огней залива.

А ведь столицей мог быть Канаш, родной дом, думала Герда, но у Чебоксар было одно существенное преимущество – город располагался на Волге.

Герда начинала мерзнуть, нужно поговорить с родителями.

Гудки пошли, но тут приевшийся уху женский голос оператора сказал, чтобы Герда оставила сообщение.

– Алло, мам, привет, – начала Герда. – Давно не болтали, и я… как бы тебе это сказать…

Сердце ноет, Заливаясь кровью, болезненно бьется о ребра, желая выскочить наружу.

– У меня возникли небольшие проблемы с домом…

Нет сил стоять, хочется присесть, перевести дыхание и заново позвонить, чтоб сейчас не мяться. Облокотилась о стену.

– Прости меня с папой, что я не окончила медфак, я пыталась. Я знаю, что уже взрослая, и что я справлюсь без вас. – Глаза начинали становиться влажными. – Но я ошиблась. Все время у меня получалось жить, и одна оплошность… Боже мой, мама, если ты прослушаешь это сообщение, то позвони мне. Я… я люблю вас и… м-мне нужна помощь. – Слезы потекли одна за другой, одна горячее и соленей предыдущей. – Помогите мне.

Закончила запись, отправила.

Почему ж так больно на душе?..

***

Лариса заварила чай для себя и Алины, достала «Юбилейное» из шкафчика, где хранилась посуда.

– Ничего что я ем у тебя? – стеснялась Алина. – Твои же все-таки печенья, а я тут, как незваный гость.

– Ой, не говори ерунды, – улыбнулась Лариса. – Ешь давай, пока коменда с проверкой не пришла.

Стоило Ларисе сказать о проверке, как за стенами послышался знакомый голос.

– Отбой, девочки! И чтоб завтра убрались тут!.. Свинарник развели!

Алина вскочила из-за стола.

– Быстро вниз! – скомандовала Лариса.

Алина залезла под койку.

Лариса вытащила сумку из шкафа и забросила ее под кровать, чтобы Алину не было видно.

Алина боялась пошевелиться, ей каждый раз было страшно, когда начиналась вечерняя проверка.

Дверь открыли с наружной стороны.

– Отбой, – сказала женщина. – Уже десять часов, что чаи попиваем?.. Где твоя соседка?

– Ушла к кому-то из с-соседей, – неуверенно ответила Лариса.

– И чай при этом не допила, – заметила коменда.

– Ей очень нужно было к соседям.

– Ладно, но как придет, – отбой!

– Хорошо.

Дверь захлопнулась.

Алина спокойно выдохнула. Вылезла из-под кровати и сказала:

– Надо предупредить Герду.

Алексей бежал вниз, когда коменда закончила проверять четвертый этаж. Он не заметил, как пролетело время, так и проходил его вечер, – за посиделками в кругу жильцов.

– В комнату живо! – крикнула вслед коменда, когда Алексей был одной ногой в коридорах третьего этажа.

– И вам доброй ночи! – отозвался Алексей.

Герда юркнула в комнату Урсулы, когда послышался звук открытой двери на пятый этаж. Девушка утерла слезы, прежде чем выйти из балкона.

– Скорее, скорее! – волновалась Урсула.

Герда залезла под кровать, было пыльно. Урсула закатила сумку на колесиках под койку, Герда думала, Алине так же тесно, как ей сейчас?

– Извини, если задавила, – сказала Урсула.

Коменда зашла в комнату.

– Добрый вечер, – поприветствовала Урсула коменду.

– Что верно, то верно, – согласилась коменда. – Так, девочки, до меня тут дошли слухи, что в общежитии появились нелегалы, две девушки.

– А при чем тут мы? Мы же по документам живем здесь.

– Это я знаю, – махнула женщина. – Но мне хочется знать, могу ли я полагаться на вас?.. В долгу не останусь. За следующий месяц можете не платить и…

Мысль сбил телефонный звонок на телефон Герды.

Герда пыталась дотянуться до него вытащить, но рукой не пошевелить.

– Телефон звонит, – сказала коменда.

– О, да… это м-мой, – сказала Урсула. – Уронила под кровать.

– Так доставай, вдруг там что-то важное.

Урсула не хотела провоцировать коменду, поэтому полезла рукой под койку. Девочка видела, как Герда пытается вытянуть телефон из узкого кармана джинсов.

– Не дотянуться, – сказала Урсула.

– Давай помогу.

– Нет! – чуть не визжа сказала Урсула. – Сама.

Герда кое-как смогла вытащить телефон и отдала его Урсуле.

– Кто там? – спросила коменда, кивая на телефон.

– Мама.

Сердце Герды забилось чаще.

– Оу, тогда я пойду. Личный разговор все-таки.

Урсула кивнула и закрыла дверь за комендой.

Герда выползла из-под кровати, схватила телефон и приняла звонок.

– Алло? – сказала она с дрожью в руках.

– Доченька, – голос мамы, – что произошло?

За окном падает снег, на границе между СЗР и Центром машины перебираются из одного района в другой. Дети играют на стадионе в «царя горы», орут друг на друга. Все как обычно. И это раздражает.

Нет, меня устраивала тихая жизнь, но иногда хочется чего-то необычного, такого, через что не каждый пройдет.

Я убрал листок с текстом на книжный стеллаж, рядом со школьным альбомом. Долбанный выпускник 2017-го, что ты улыбаешься?.. Ты же просто надел маску, и при том не самую лучшую. В твоих глазах так много тоски и печали, а ты улыбаешься, словно все было хорошо в тот период, когда делали фотографию. Я знаю это, потому что себя не обманешь.

– Мистер Аллен будет немедленно отправлен в тюрьму «Айрон Хайдс». И да помилует господь вашу душу!» – Судья ударил молотком, и серия «Флэша» закончилась.

Вот так и бывает – невинные сидят, зло продолжает властвовать.

Выключил телевизор и сел за стол.

Надо продолжать работу, я не могу сидеть и ничего не писать. Надо продолжать.

Хочу начать, но пальцы лишь скользят по клавиатуре.

Угасаю…

Угасну и никто этого не заметит, никто даже не знает, какой силы огонь затухает в эту зиму, которая выдалась теплой, чем в прошлом году.

Синие пламя разрастается…

Скоро погаснет, и всем будет плевать. Потому что мне самому плевать на всех. Не плевал бы – привязался, а этого я не хочу допускать. А если бы это помогло? Поддержало бы огонь еще какое-то время.

========== Глава 8 ==========

Леня свернул на второй съезд, в сторону улицы, где находилась территория медфака и колледжа.

Давно нужно заканчивать накатывать часы, чтобы получить допуск к экзамену на водительские права. Пары все равно начинались ближе к дню, поэтому утром Леня практиковал вождение.

Остановился на красном свете.

Люди, студенты, родители со своими детьми, переходят через дорогу, лениво перебирают ногами по грязному снегу, больше похожий на отходы от сцеженного морса. Красивые девушки ходят в высоких сапогах, придерживают друг друга. Негры в таких темных куртках, как и их кожа, смотрят по сторонам дороги, проверяют безопасность. Бородачи и усачи из Таджикистана, или откуда они там все повылазили?

Двух часов будто и не было. Словно только проснулся прокатился по нескольким улицам, а пара вот совсем скоро начнется.

– Знаешь, – обратился к Лене инструктор, когда они заезжали во двор, где находилась автошкола, – сколько еще часов осталось ездить?

– Да, – ответил Леня, – еще восемнадцать часов.

– Именно, поэтому не тормози с этим, а то так и будешь до лета без прав.

– Мне кажется, – Леня глубоко вздохнул, – что летом я только и получу их.

– А ты сделай так, чтоб весной, хотя бы в конце мая.

– Постараюсь, – Леня вышел из машины.

Права были нужны. Это ведь так круто, когда есть водительские права, а машину можно и у предков взять. Столько возможностей, столько дорог открыто, а расстояние – вообще не проблема! Хоть с друзьями сигай на море летом, когда учеба закончится. Хоть с девушкой куда-нибудь за Волгу, на песчаный берег, где никого нет, где можно побыть вдвоем. А потом можно пойти таксовать, чтоб деньги хоть какие-то были. Однако смотришь на то, как бензин растет, и думаешь, с какого хера?..

Любил Леня представлять, как он будет ездить по городу, загород. Но пока этот момент не настал, он шел в шарагу, где по пути встретил Герду, которая вышла из малинового седана. За рулем сидел юноша старше него на несколько лет, он сказал ей что-то напоследок и поехал дальше.

Герда ощущала легкость на душе.

После того звонка от родителей, в котором они сказали Герде вернуться домой, прошло не так много времени. Прошли будни, и Герда отправилась в Канаш. Переночевала там выходные, и вот вернулась обратно с помощью от семьи. В сумке лежали деньги, которых хватило бы на пару месяцев, чтобы снять недорогую квартиру и жить там. Недолго осталось одногруппникам покрывать ее и Алину.

Герда вышла из машины и направилась к колледжу. Тут она услышала Леню:

– Стой!

Остановилась и подождала, пока друг подойдет к ней.

– Кто это был? – спросил он, продолжая идти рядом с ней.

– Ревнуешь? – улыбнулась Герда.

– Да нет, ты чего?..

– Брат мой это. Я ведь к себе домой, в Канаш, поехала на выходных.

– И как там? Предки помогут?

– Да, – засияла Герда. – Скоро я покину общежитие.

– Лучше скажи это Урсуле и Ларисе, они ведь вас приютили.

Окно между парами – хорошее время, – дает возможность что-нибудь подучить, отоспаться, если найдешь место, и просто пофланировать где-нибудь. Я же предпочитал сидеть в фойе общежития на диване.

Учить было нечего на сегодня, и это хорошо. С изменением расписания (оно менялось раз в две недели), практика ставилась почти каждый день, где-то, а именно во вторник, весь день состоял из сплошных пересказов и тестов. Держали, знали, что, если мы сдадим все сейчас, то под конец мы можем отдыхать.

– Слушай, – обратился ко мне Женя, отдавая стопку листков, – ты сам это пишешь? Или тебе кто-то помогает?

– Да, – ответил я, – помогают. Каждый вечер, когда я сажусь за стол, я спиритический связываюсь с Лихэйном, Гиллиан Флинн и Оливером Боуденом. А при полной луне – вызываю Булгакова, Артура Хейли и Лавкрафта!

– А если серьезно, – Женя не оценил.

– Сам-то можешь, наверное, догадаться.

Мне нужна была искра, которая будет подпитывать огонек. Я давно сменил свечу, которая растаяла, чей воск затвердел, и который не восстановить. Мне нужна новая свеча, и этой свечой должна была стать группа «Леч Д».

– И как ты все это придумываешь? – спросил Женя. Он первый, кто заинтересовался, что за бредом я занимаюсь.

– Беру и придумываю, – ответил я. – Я не могу сказать, как я вообще берусь писать.

– Секрет какой-то? – улыбнулся Женя. – Тайное общество писателей?

– Нет здесь никакого секрета потому, что все берется из головы. А головной мозг практически не изучен человеком.

– Понятно. А я вот рисовать люблю. Вот прям сейчас, я занят над одной картиной, портретом. У меня они неплохо получаются! – Женя рассказывал это так живо, открыто, будто доверяет на все сто.

– А что тогда не пошел в художественное училище? У меня там подруга учится, рассказала бы тебе, что к чему.

– Да ну к черту, – отмахнулся Женя, – мне бы просто художественную школу закончить. А кстати, сам-то, почему тогда не на писателя учишься, если что-то получается?

– Ну, ты контра, конечно, Женек. Я не пошел туда, потому что не поступил бы. А знаешь, почему я не смог бы это сделать?.. Знаешь?

– Не тяни кота, сам знаешь, за что. Говори.

– Я взялся за голову только в последний момент. Да, я хочу быть медком, потому что родители мои – тоже относятся к этой профессии. Выбор был не велик, кругозор узкий, как глаза у япошки. Но теперь я понимаю, что хочу стать чем-то большим, потому что могу этим «чем-то» стать. Понимаешь меня, Женек?