Текст книги "Дальний и Ближний (СИ)"

Автор книги: Вийя Шефф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 25

Глава 25

Дребезжащий звук заставляет разлепить веки и прислушаться. У кого-то вибрирует телефон.

Рано же ещё, солнце только пробиваться к восходу начало.

Поворачиваюсь на другой бок и упираюсь носом в обнажённую грудь Глеба. Девчонки разрешили ему остаться на ночь у нас в комнате. Он даже вёл себя прилично, позволил только пару поцелуев перед сном. И кроме кофты больше ничего не снял.

Пока он спит, провожу пальцем по его руке, испещрённой шрамами. Красные рубцы, словно сеточка, покрывают руку. Вторая такая же, но он на ней спит.

Сказал, что, скорее всего, забьёт их татуировками, чтобы не было видно.

Настырный телефон продолжает звонить. Теперь я понимаю, что это мобильник Морозова, он его на пол у кровати положил. Толкаю в бок, заставляя проснуться.

– У тебя телефон звонит, – показываю головой.

Глеб, не глядя, протягивает руку, поднимает смартфон и отвечает:

– Да… Когда?.. Я понял. Через час буду, – и отключается.

Садится в постели, проводит руками по лицу, прогоняя сон, и тянется к джемперу, который весит на спинке кровати.

Он сильно взволнован.

– Что случилось?

– Дикий сбежал…– встаёт и начинает обуваться.

– Откуда?

– Я его на ночь на передержку отвёз хозяйке, у которой щенком покупал. Всегда так делаю, когда уезжаю куда-нибудь. Она говорит, что он полночи выл, потом притих. Думали, что уснул, а он сломал клетку и сбежал.

– И часто он так делает?

– Первый раз… Я поехал искать, – чмокает меня.

– Подожди, я с тобой! – собираю вещи.

– Алина, оставайся. У вас время ещё до вечера, – протестует.

– Я с тобой! – решительно.

– Морозовы! Дайте поспать! – просыпается Красникова.

– Ладно! Давай быстро собирайся, я пока вещи поднимусь, заберу, – произносит шепотом Глеб.

Я пулей собираю рюкзак и через пару минут жду его у входной двери. Он спускается вниз, забирает у меня из рук сумку, и мы отправляемся на стоянку.

– Где его искать теперь? – спрашиваю по дороге.

– Он знает дорогу домой, возможно, туда рванул, – набирает скорость.

Через полчаса мы уже в посёлке недалеко от города.

Хозяйка, которая недоглядела за собакой, долго сокрушается, что надо было бы проверить пса, когда он притих, но не сделала этого.

А Дикий знатно раскурочил зубами клетку, в которой его заперли.

– Я бы тоже начала её ломать, – признаюсь, как только мы уезжаем из дома собачницы. – Сидеть в клетке…

– Клетка – не цепь. До этого он два года нормально в ней проводил время. Вообще странно ведёт себя последнее время. Врач сказал, что у него панические атаки.

– Они бывают у собак? – удивляюсь.

– Сам впервые услышал. Но, оказывается, бывают.

Тогда я его понимаю. Я сама за последние пару недель их несколько раз словила. Раньше никогда не было, а тут появились.

Тоже хочется сбежать подальше от всех, забиться в угол и выть.

Возле дома Глеб интересуется у бабушек, которые сидят на скамейке, не прибегал ли его пёс и они хором подтверждают, что был, но они побоялись к нему подойти, а потом Дикий сбежал.

Это было полчаса назад.

– Он не мог далеко уйти, – предполагаю.

– В парк надо идти, – направляется Глеб в сторону набережной.

Мы разбредаемся по аллеям в поисках собаки, но стараемся двигаться так, чтобы видеть друг у друга.

Проходя по дорожке, замечаю торчащие из-под куста собачьи лапы. При приближении оттуда слышится тихое рычание.

– Дикий? – медленно приседаю и зову пса.

Услышав своё имя, он потихоньку, перебирая лапами, выползает на пузе. Еле слышно поскуливает. Он меня узнал.

Встаю, оглядываюсь по сторонам и замечаю, что Морозов идёт в мою сторону.

Потерял…

– Глеб, он здесь! – машу ему рукой.

Парень переходит с шага на бег.

– Э, друг! – приседает рядом с Диким. – Устал? А зачем сбежал?

Он осматривает собаке лапы и качает головой.

Передние стёрты в кровь.

Поднимает пса на руки и несёт домой.

– Сколько он весит? – спрашиваю у Глеба, подстраиваясь под его широкий шаг.

– Почти сорок кило.

– Ого! – прикидываю в голове.

Во мне всего сорок пять. А пёс меньше меня вроде как.

– Он немного растолстел за последний месяц, так как из-за ран двигается мало, – объясняет Морозов.

Мы отвозим его к ветеринару, который обрабатывает Дикому раны и прописывает лекарства для успокоения нервной системы. Так же просит не оставлять его первую неделю ночью без присмотра.

Дома собака занимает своё место, а через пять минут мы слышим его громкое сопение.

Уснул «без задних ног ».

– Можно я душ приму? – смотрю умоляюще на Глеба.

Вся эта беготня и волнение заставили меня серьёзно попотеть.

– Конечно, могла бы и не спрашивать, – улыбается. – Может, составить тебе компанию? – притягивает за руку к себе и приобнимает, нагловато при этом ухмыляясь.

– Я пока не готова к такому повороту, – отрываю его руки от себя и иду в сторону ванной.

По пути разворачиваюсь и гляжу на него. А он смотрит мне в след с разочарованием на лице.

Ну не надо!

Не так я с тобой себе всё представляю в первый раз.

Быстро принимаю душ, заматываю волосы полотенцем.

А вот запасные вещи остались в рюкзаке в машине.

И что делать? Попросить Глеба принести? Не хочется его напрягать.

Выглянув из ванной комнаты и услышав, что Морозов гремит посудой на кухне, быстро прошмыгиваю к нему в спальню. Не думаю, что он будет сильно против, если я одолжу у него футболку или рубашку.

Шмоточник!

Два шкафа под завязку забиты одеждой. Не удивительно, что я ни разу не видела его в одном и том же, за исключением курток. Одних пиджаков штук десять, а не носит… По-моему даже у моего бывшего мужа гардероб был скромнее.

Снимаю с вешалки бледно-голубую рубашку и надеваю на себя, закатав рукава. Разглядываю себя в зеркало.

– Неплохо, – довольно улыбаюсь своему собственному отражению.

Мелкая, но стройная. Сильно выдающихся частей тела нет, но и плоской назвать себя язык не поворачивается.

– Согласен… Тебе очень идёт, – подтверждает мои слова Глеб, стоя у двери и наблюдая за мной.

На лице видно явное желание.

Разворот к нему и стараюсь натянуть рубашку ещё ниже, чтобы скрыть немного ноги. Он только смеётся над моими неловкими попытками прикрыть стыд.

– Она длиннее не станет, не старайся, – подходит ко мне с горящими глазами. – Целомудренно всё, не волнуйся.

– Я вещи забыла в машине. Извини, что взяла твою рубашку.

– Я понял. И не нужно извиняться, ты можешь брать в моём доме всё, что захочешь.

– Я так не привыкла…– поднимаю на него глаза.

– А я да, – поддевает пальцем мой подбородок и приподнимает кверху.

Слегка касается поцелуем моих губ и проводит пальцем по контуру лица.

– Там завтрак почти готов. Я тоже быстро в душ и будем есть.

Киваю головой в согласии и отпускаю его.

Сама делаю выдох. Грудь будто сдавило, и дышать невозможно. А сердце бьётся как сумасшедшее.

Какое же странное это чувство – любовь…

Глава 26

Глава 26

Пока Глеб был в ванной, стараюсь красиво накрыть стол к завтраку.

Привычка выработалась в доме Родиона. Домработница всегда накрывала изысканно стол, и неважно было – ели мы вдвоём или принимали гостей.

Чашки, красиво сложенные салфетки, которые Глеб прячет в шкафчике.

Но всё же в мужской квартире не хватает нужных мелочей.

Исправим.

– У тебя есть вкус, – обнимает сзади Морозов и целует за ухом.

– Есть садись. Надеюсь, ты не обманул и действительно умеешь готовить.

– Приготовить яичницу и бутерброды – большого ума не надо. Отвезу тебя как-нибудь на природу, где попробуешь настоящий костровой плов, вот где вкуснятина. Ещё и со свежей дичью. Ммм…– протягивает.

– Ты охотник? – сажусь напротив.

– Я добытчик, – смотрит на меня с улыбкой.

– И не жалко тебе зверей убивать?

– Это всего лишь звено пищевой цепи…

– Странно это слышать от человека, который свою собаку больше матери любит.

– С чего ты это взяла? – сводит брови.

– Вы ссоритесь постоянно…

– Это не значит, что я её не люблю. Она просто женщина… своеобразная, – сжимает губы. – Обожает командовать. Всё должно быть так, как она хочет, а я с этим не согласен. Вот и конфликтуем. Но за мать я любому шею сломаю.

– Звучит угрожающе.

– Зато верно. Она из-за меня столько операций перенесла и лечилась долго, чтобы я родился. И после моего рождения больше не смогла детей иметь, – произносит печально.

– Почему?

– Сначала бесплодие ставили, но в Питере ей помогли и восстановили. А когда я родился, то у неё сильное кровотечение было из-за разрывов, врачам пришлось удалить матку.

– Кошмар…

– Поэтому я единственный ребёнок в семье и надо мной мать тряслась, как над золотом. А у тебя есть братья или сестры?

– Нет…– чуть не проговариваюсь про брата, но вовремя вспоминаю легенду.

– Почему?

– Не знаю…– пожимаю плечами. – Мама воспитывала меня одна. Я не помню рядом с ней мужчин.

– Понятно, почему ты такая скромница…

– Ничего я не скромница! – возражаю.

– То есть, в спальне, когда ты рубашку до пят натянуть пыталась – это не скромность была? – поднимает бровь.

– Это стеснение. Мы с тобой ещё не настолько близко знакомы.

– Ой, извини, что перепутал, – ставит локти на стол. Вот бескультурье! – А в близости ты мне сама отказала, если помнишь.

– Я же объяснила причину, – чувствую, что кровь приливает к лицу.

И вообще, к чему этот разговор?

– Не парься ты так, – видит моё смятение. – Я не паникую из-за месячных у девушек. Это нормальное явление.

– Это неприятно обсуждать…– краснею ещё больше и опускаю глаза.

– Ничего постыдного в этом нет, – приподнимает моё лицо за подбородок. – Природа создала женщин такими. У нас тоже не всё в порядке – живём как-то.

Удивил.

– Морозов, ты с какой вообще планеты такой нестандартный?

– С нашей, – растягивает улыбку. – Доедай! – показывает на мою тарелку.

К еде я почти не притронулась.

После завтрака он моет посуду, чем в очередной раз приводит в восторг.

– Похоже, что кроме курения у тебя больше изъянов нет, – залезаю на подоконник погреться на солнышке, пока он курит в открытое окно.

– Я матерюсь, – возражает, затягиваясь.

– Я не заметила. Но это не страшно.

– Как сапожник, особенно на работе, – добавляет. – С тобой просто шифруюсь.

– Что ещё?

– Бываю вспыльчивым. Могу наорать или дать по морде, – очередная затяжка.

– Это я слышала. А ещё у тебя язык быстрее мыслей работает.

– Просто говорю, что думаю. Да, иногда это шокирует людей, – тушит окурок о карниз и бросает в пепельницу.

Достаёт из кармана жвачку и закидывает одну в рот, вторую предлагает мне. Ментоловая, дыхание спирает.

У него звонит телефон.

– Твою мать! – ругается. – Я совсем про тебя забыл…– обращается к номеру на экране и отвечает.

Не знаю, кто ему звонит, но по разговору понимаю, что кто-то важный, с кем нужно обязательно встретиться.

– Алин, побудешь здесь часик одна? – делает бровки домиком. – Мне покупашке надо тачку показать.

– Одна? С Диким? – испуганно.

Пёс, конечно, спит, но вдруг проснётся? И что мне делать? На шкаф лезть?

– Ты ему понравилась. Он не тронет… Пожалуйста, я эту машину уже четыре месяца спихнуть не могу. А тут вариант хороший подвернулся. Подождешь? – умоляющее лицо.

– Ладно, – соглашаюсь.

Как ему откажешь⁈

– Спасибо! – чмокает в губы и летит в прихожую.

После того, как обулся, притягивает меня к себе и страстно целует.

– На удачу! Говорят, рыжие деньги в дом приносят.

– Это про кошек! – смеюсь.

– Нормально. Не скучай без меня.

– Угу, – киваю и закрываю за ним дверь.

Прохожу на носочках к входу в гостиную и заглядываю туда. Собака спит, растянувшись на коврике пузом вверх и раскинув лапы. Такой смешной.

Я прокрадываюсь к столу и беру ноутбук Глеба. Не киснуть же мне здесь со скуки, так фильм хотя бы какой-нибудь посмотрю.

Устраиваюсь удобно в спальне на кровати, завернувшись в мягкое покрывало и открываю компьютер. Не запаролен. Да и зачем, если он один им пользуется.

Недолго борюсь с искушением зайти в папки с фотографиями, но там почти пусто, несколько десятков фото машин и всё. Похоже, в его лэптопе только рабочие документы. Даже соцсетей нет.

Никакого компромата.

Морозов, ты скучный человек!

Где подписки на горячее видео на порносайте? Или переписки с девушками во ВКонтакте? Неужели тебе никто фотографии своих прелестей не присылает? С трудом в это верю.

А с другой стороны, почему это должно быть в компьютере? Сейчас всё в телефонах. Там вся жизнь. Но я и там ничего такого за ним не замечала.

" Радуйся! «– кричит внутренний голос. – "Значит ему нечего скрывать».

Открываю историю просмотров на видеохостинге. Боевики и триллеры предпочитает, на автомобильные блоги подписан.

Ещё бы!

У него других видимо интересов нет.

– А ну, стоп! – останавливаю курсор.

Меня будто холодной водой откатывают.

Это видео со мной. Старое, четырёхлетней давности, сейчас я мало похожа на ту девушку, что в ролике. Но там я. Я точно знаю. Это мои первые робкие шаги пробиться на большую сцену – участие в отборе на телешоу. Меня не взяли, не дотянула тогда до нужной высоты.

Как он его нашёл? Господи, а если всё же узнал?

Эти мысли так забивают мне голову, что я не замечаю, как Дикий забирается на кровать и неожиданно кладёт голову мне на колени. По коже теперь ещё проходятся мурашки от страха перед этим зверем.

Но он и не собирается меня пугать, наоборот, несколько раз втыкается носом в руку.

– Ты хочешь, чтобы я тебя погладила?

Пёс приподнимает голову и виляет хвостом.

Наверное, я угадала.

Робко провожу рукой по его голове, а он от удовольствия прикрывает глаза.

– Балдеешь?

Балдеет…

А я волнуюсь. И удаляю к чёртовой матери видео из истории просмотров. Надо Алексею сказать о нём, чтобы удалили.

Глава 27

Глава 27

Меня кто-то целует в губы. Нежно, но настойчиво. Даже толком не проснувшись, обнимаю этого кого-то за шею и отвечаю на поцелуи. Кроме Глеба никто так не может. Только от его прикосновений крыша едет и становится душно.

– Соня, просыпайся, – шепчет в губы. – Меня всего пару часов не было, а храп стоит такой, словно здесь рота солдат спит.

– Не преувеличивай, – открываю один глаз и улыбаюсь.

– Ни разу! – обнимает меня, придерживая за талию.

Как же ему идёт улыбка. Кажется, что его пухлые губы становятся ещё больше чувственными. Хочется к ним притрагиваться.

И чего я стесняюсь? Это же мой парень!

Провожу кончиком пальца по его губам, по руке устремляется электрический ток, щекочущий нервы.

Морозов, ну какого хрена ты такой красивый, а?

И глаза твои из ледышек уже давно превратились в искрящиеся огни, одаривающие теплом.

– Ты мороженое любишь? – неожиданно задаёт вопрос.

– Угу, ванильное, – не отрываю от него глаз.

– А я шоколадное. Но купил и то, и другое. Так что вставай, растает.

Я озираюсь по сторонам в поисках ноутбука, который был на кровати, но его нет.

– Я его убрал, – читает мои мысли Глеб и тянет за собой.

Вприпрыжку иду за ним, он держит меня за руку, на кухню. Там ждёт большой букет и целый пакет мороженого в стаканчиках.

– Это взамен тем засохшим, что стоят на твоей кухне, – протягивает мне цветы.

– Откуда ты знаешь, что я гортензии люблю? – смотрю на него, прижимая и нюхая их.

– Просто они мне понравились, вот и всё, – вытряхивает мороженое на стол. – Надеюсь, ты любишь такое простое, в стаканчиках. Я с детства обожаю. Родители коробками покупали, один раз объелся и в больницу загремел – живот болел сильно.

– А мне редко покупали, только по большим праздникам. Денег не было лишних в семье. Мать на двух работах работала, отец пил.

– Ты же говорила – не знаешь своего отца? – поднимает на меня глаза.

Твою ж мать!

Я проговорилась.

Поболтали, блин, по душам.

Инсульт, инфаркт и что там ещё может случиться? Вот у меня сейчас всё одновременно.

– Мама рассказывала, – прячу лицо в букет. – Они поэтому и разошлись.

– Понятно, – хитрый прищур, а следом, словно отгоняет дурацкие догадки, снова становится обычным.

Разрывает упаковку и подаёт мне мороженое.

Ммм, вкусное!

Я уже и забыла, когда его себе покупала, как-то не до этого. Морозов открывает себе шоколадное, но тут же рядом появляется Дикий и умоляюще глядит на него.

– Нам ещё ангины не хватало, – ругает его.

Но пёс делает такие невинные глазки, что хозяин сдаётся.

– Попрошайка! – кладёт стаканчик с лакомством в миску.

Пёс с удовольствием поглощает вкусняшку.

– Он тоже любит шоколадное? – смеюсь. – Недаром говорят, что питомцы похожи на своих хозяев.

– А ещё конфеты шоколадные ворует, пока меня дома нет. Приходится повыше ставить.

– Сладкоежка…

– Толстожопка он! Поправишься – с площадки у меня не вылезешь, – обращается к Дикому. – Буду гонять до похудения.

– Злой ты! – тыкаю в шутку ему в нос мороженым

– Э, что тут началось? Спелись? Быстро вы! – старается тоже испачкать меня мороженым, но я шустро уворачиваюсь.

Веселье, беготня и смех…

В итоге у него всё же получилось. Моё лицо, шея и руки все сладкие и липкие.

– Глеб! Мне теперь мыться придётся.

– Не придётся, – ловит меня за талию.

Его губы скользят по моей шее, слизывая следы растаявшего мороженого с кожи. Потом проходится губами по лицу. От этой ласки становится жарко… Очень жарко. Голова кружится, кажется, я сейчас от переизбытка эмоций в обморок грохнусь.

Между тем Глеб уже принимается облизывать мои пальцы, засовывая их по одному в рот.

– Ты такая сладкая, – хрипит.

Его голос стал ещё ниже.

Я наблюдаю, как он проводит языком по каждому пальчику, а потом целует его.

Сердце давно стучит на пределе возможности. Слегка тяну руку, но он не отпускает, пока не слизывает всю сладость. А я стою и гляжу, словно под гипнозом, как он делает это.

Подхватив меня за талию, усаживает на столешницу кухонного гарнитура. Снимает резинку с моих волос и погружает в пышную шевелюру пальцы, слегка оттягивая назад. Я откидываю голову и он прижимается губами к моей шее, чувствую, что втягивает кожу в рот.

Там точно будет засос.

Ну и пофиг!

Зато ощущения потрясающие.

Руки скользят по бёдрам вверх и вниз до коленей, раздвигают их, и он устраивается между ними. Его глаза бегают по моему лицу, большими пальцами проводит по коже под глазами, щекам, губам.

– Я люблю тебя, – шепчет у моих губ и целует.

Микс признания и поцелуя делает так, что кровь в венах закипает, обжигая тело.

Руками под его кофту, слегка царапая ногтями кожу спины. Глеб отстраняется, и я стягиваю с него джемпер. Он попытается расстегнуть пуговицы на рубашке, которая на мне, но или сильно волнуется, или петли тугие – у него не получается. Тогда он дёргает застёжку так, что я слышу звук покатившихся по полу пуговиц.

Рубашка отправляется туда же, а я остаюсь только в одних трусиках.

Глеб покрывает поцелуями мои плечи, шею, спускается к груди. Лёгкие поглаживания пальцами вокруг сосков и я чувствую, что становлюсь вся мокрая внизу.

Но это детский лепет по сравнению с тем, что со мной происходит, когда Морозов начинает посасывать соски.

Такого удовольствия я никогда в жизни не ощущала.

Тело просто ломит и трясёт. Внутри всё трепещет, и я издаю громкий стон.

– Да, Белочка, продолжай стонать, мне нравится, – приподнимает на меня мутные глаза, продолжая терзать лаской грудь.

Я цепляюсь пальцами в край стола и сильнее раздвигаю ноги. Стоны один за другим срываются с губ. А когда его пальцы проникают под трусики и проводят по нежной плоти, я не сдерживаюсь и вскрикиваю.

Там горячо и влажно, как в тропиках.

Подхватив меня за попу и придерживая, Глеб уносит меня в спальню, на кровать. Не стесняясь, снимает с себя остатки одежды, пока я стыдливо прикрывают грудь, наблюдая за ним.

Он на мне, но я не чувствую тяжести, только жар его тела и поцелуи, сжигающие моё смущение. Я больше не закрываюсь, наоборот хочу, чтобы он изучил меня, показал, что от близости может быть не просто приятно, а сносить голову.

Не замечаю, как остаюсь без трусиков. Пальцы Глеба проникают в меня, дразня и заставляя извиваться.

– Ммм, – закатываю глаза от наслаждения, закусывая губу.

По телу пробегают горячие волны одна за другой.

Морозов перестаёт ласкать меня руками и тянется к ящику в тумбочке.

Ах, да!

Шелест упаковки и снова повторяются прерванные ласки. Но теперь это не пальцы. Больше и толще.

А потом больно, не сильно, но я чувствую, как меня обожгло. Даже шиплю от этого.

Я же не девственница⁈

Глеб отстраняется и смотрит мне в глаза.

Медленно двигается, наблюдая за мной.

Но боль проходит, её больше нет, остаётся только удовольствие. Подаюсь вперёд, касаясь грудью, чтобы почувствовать кожей его.

Я понимаю, почему было больно, просто у Глеба размер больше, чем был у моего мужа. И сейчас ему приходится растягивать тугие стенки.

Он обхватывает руками мои бёдра и приподнимает. Каждый вход максимально глубокий, от них волны бегут по всему телу и накрывают.

Он тоже стонет, закатывает глаза и закидывает голову. Ему так же хорошо, как и мне. Движения убыстряются, и мозг начинает накрывать больше и сильнее. Сводит ноги, словно судорогой, а потом сильная огненная волна поднимается снизу и словно цунами топит остатки разума. Меня бьёт дрожь, с которой я не могу справиться. Ничего подобного со мной раньше не происходило. Ощущения для меня новые, абсолютно неизвестные, но до невозможности приятные.

Я вскрикиваю и начинаю безудержно стонать. Глеб накрывает мои губы поцелуем, пытаясь заглушить мой голос, продолжая быстро двигаться. А потом сам часто стонет, и я чувствую пульсацию его члена во мне.

– Люблю тебя, – целую его в шею.

Он улыбается. Мокрый, уставший, но довольный обнимает за талию и прижимает к себе.

– Белка, я тебя тоже…