Текст книги "Дальний и Ближний (СИ)"
Автор книги: Вийя Шефф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Глава 40
Глава 40
– Глебас, ну какого хрена ты пятый раз это место красишь⁈ Краска потекла уже! – срывается на меня Миха. – Уйди, бля! – забирает краскопульт и исправляет мой косяк.
А я не заметил.
Дохера чего последний месяц не замечаю. Просто не особо хочется. У меня такая рана в груди с пустотой, что в неё затягивает всё, как в чёрную дыру, неважное для меня.
Важна только Белка…
И за неё болит. От неизвестности и каких-то необъяснимых предчувствий.
Кто-то приносит и впихивает мне в руки кружку с горячим чаем. Кофе я больше не пью. Она не любит… Ругалась всегда, если я позволял больше двух чашек в день.
Чай обжигает язык, а я словно не чувствую. Болевые рецепторы настолько все в возбуждённом состоянии, что порой не ощущаю даже порезы. Нервы все натянуты и вибрируют. Оголены до предела.
Слепо смотрю в одну точку. В голове звенит от отсутствия мыслей. Они уже все думаны-передуманы, что я их просто выкинул. А головная боль почти не проходит.
– Хорош грузится, братан, – садится рядом Миха и пихает плечом.
Чай выплескивается на бетонный пол мастерской и расползается бесформенным серым пятном.
– Что ты какого-то мудака в погонах слушаешь. Вернётся твоя Белка, куда она денется⁈
– А если нет? Если он прав? – смотрю на него без эмоций.
– Тогда дура! Где она такого ещё найдёт⁈ Не пьёшь, по бабам не шляешься, зарабатываешь. Курить даже бросил. Мечта, а не мужик.
Курить, да, бросил. В первый день после её отъезда на нервах накурился до позеленения, рвало сутки. Больше не тянет.
А по поводу дуры… Может и не дура вовсе. Сейчас с ней рядом мужской экземпляр поинтереснее меня. Прикипят душами за месяцы вместе и всё… А я останусь интересным опытом из прошлого…
– Я домой поеду, – отставляю недопитый чай. – Посплю. Только сначала в магазин заеду, корм Дикому куплю, а то утром последний ему высыпал.
– Вот и поспи. Так меньше хуйни всякой в голову лезет.
Лезет, ещё как лезет. Во снах. Они настолько яркие, что пугают. Я в них пытаюсь выдернуть Белку из огня. Кругом грохот и взрывы, а мы бежим, не разбирая дороги.
В магазине, где обычно покупаю собаке корм нужного нет, а другой он ест с неохотой. Приходится ехать в супермаркет.
Проходя через ряды, замечаю Аксёнова с тележкой. Продуктами затариться приехал.
Решаю подождать его на выходе и спросить про Алину. Возможно, он что-то знает.
– Алексей! – окликиваю его, когда выходит.
С ним невысокая девушка в сером пуховике. Глаза у неё уставшие и воспалённые.
– Иди в машину, я сейчас, – заботливо подталкивает её к стоянке. – Здравствуйте! – подходит ближе.
Качаю головой в ответ. Здороваться у меня последнее время желание тоже пропало.
– Я хотел узнать что-нибудь про Алину. Вы же наверняка знаете?
– Алину? – задумчиво равнодушно пинает снег под ногой. – Алины больше нет…
– Ну, это понятно. Имя ненастоящее и его опять сменили.
– Нет, вы не поняли. Алины вообще больше нет. Она умерла две недели назад.
Его слова тяжело ударяют в голову.
Слегка качнуло.
– Если это прикол, то он нихуя не смешной, – оскаливаясь.
– Не прикол. Переезд, адаптация, стресс, депрессия. Она подхватила грипп, но организм не справился.
У меня мутнеет перед глазами, от резкого притока крови к голове.
– Грипп⁈– хватаю его за грудки. – Пиздеть мне тут не надо, – рычу в лицо. – Вы забрали девчонку, чтобы её убрать. Никому не нужен лишний свидетель.
– Руки! – приказным тоном.
Отпускаю.
Поправляет пальто, осматриваясь по сторонам.
– Смотри на кого прыгаешь, – запугивает. – Я тут не причём. Пока она была под моим присмотром, всё нормально было. Московским предъявляй, это они проебали, – резко переходит на мат.
– Да вы все проебали! Зачем я только её отпустил⁈– хватаюсь в пылу за голову.
– Уже ничего не вернёшь.
– Алину – да. Но я найду того, кто виноват в её смерти и придушу собственными руками, – с агрессией цежу сквозь зубы, угрожая.
Аксёнов теряется на секунду, словно это он.
– Вы не сможете, – выдаёт в замешательстве.
– А это мы ещё посмотрим! – ухожу от него через парковку к своей машине.
Сажусь за руль и просто топлю на газ, не разбирая дороги. За город, вдоль по трассе.
Очухиваюсь где-то в поле, машина работает на холостых.
Выхожу.
Сгребаю снег руками и врезаюсь в него лицом.
Обжигает.
– Нееет…
От моего крика вспархивает из сугроба фазан и со свистом крыльев улетает подальше.
Сползаю на землю, привалившись спиной к колесу. Слёзы жгут кожу.
– Ты же обещала вернуться… Как ты посмела, слышишь? – поднимаю голову к небу. – Ты обещала…
Дальше я плохо соображаю. Всё словно в тумане. Даже как домой приехал не помню. Очнулся посреди ночи абсолютно убитым на диване.
Дикий спит под боком, тихо поскуливая во сне.
Только не говори, что ты понял?
Он не скажет. Но он чувствует. И он так часто меня предупреждал об опасности, а я дебил не замечал этого.
Всё-таки у собак есть шестое чувство. Теперь я в этом убедился.
Дотягиваюсь до пульта от телевизора. Включаю смарт и открываю соцсеть. Алина перед отъездом сказала настоящее имя, я всех Оль Коваль просмотрел и нашёл.
Страничка полгода без обновлений и последние записи от соболезнующих. Но я пролистал всю. Узнал, что Белка родом из Ростова и её мать с братом до сих пор там живут. На его страничку заглянул.
– Миха, – после долгого ожидания он наконец-то берёт трубку.
– Ты чего среди ночи?
– Надо. Можешь Дикого дня на три-четыре к себе взять?
– Без проблем. А тебе зачем? Куда-то собрался?
– Да. В одно место хочу сгонять.
– Ладно…
Покупаю билет на самолёт через сайт. Вылет вечером.
Утром собираю сумку, закинув необходимые вещи на несколько дней. По прогнозу в Ростове на ближайшие дни тепло, поэтому запихиваю ещё куртку потоньше.
Отвожу Дикого к Мишке.
– Не скучай, дружище, я скоро вернусь, – треплю пса, прощаясь.
Скулит, чувствуя, что я уезжаю.
– Не перекармливай его, – даю наказ Ксюхе.
Плачет, подпирая плечом стенку. Я им всё про Алину рассказал.
Я больше плакать не могу. Действовать надо. Начинать с начала.
– Угу…– соглашается.
Миха отвозит в аэропорт. Остаётся со мной до вылета. Я был против, но он настоял.
Если честно, мне сейчас чья-либо компания не нужна. Ни чужая, ни друзей. Мне надо пережить своё горе в одиночестве, ломая от боли рёбра и всё вокруг. Стул утром разнёс об стену.
Так скрутило, что не выдержал, схватил и со всей дури ударил.
– И на какой хрен тебя туда несёт? – ворчит, стоя рядом и вглядываясь вместе со мной в окно. – Её же по-любому не там похоронили. Сожгли где-нибудь в крематории и развеяли по ветру.
– Хочу просто посмотреть… Я под старым фото отметку с адресом нашёл. Хочу узнать, как жила до меня.
– Не рви душу… Не вернёшь…
– Знаю. Но мне злости надо набраться.
– Для чего?
– Для мести, брат. Для мести…
Глава 41
Глава 41
Правильно сделал, что запасную куртку взял. В Ростове зимой и не пахнет.
Переодеваюсь.
Беру такси, прошу отвезти до гостиницы.
– Не подскажите, где у вас можно машину напрокат взять? – интересуюсь у таксиста.
Болтливый дядька попался.
– Мою бери, а я отдохну, – в шутку стучит по рулю.
– Я серьёзно.
– Такси не устраивает?
– Много ездить придётся, аренда дешевле.
– Понятно, – берёт телефон, листает контакты, находит нужный. – Вот сюда позвони.
– Спасибо! – забиваю номер себе. – А кладбище далеко от города?
– Смотря какое…
– Где сейчас людей хоронят.
– Не очень. А что, кто-то того? – кивает головой вверх.
– Да.
– И кто?
– Девушка… Любимая…– сорвано.
– Соболезную.
Я молчу.
Мне до сих пор не верится, что Белки больше нет. Странное чувство внутри не даёт принять это.
Но я помню из детства, что когда бабушка умерла, я тоже не мог принять её смерть, пока не увидел в гробу. Возможно и здесь так же. Я же не видел Алину мёртвой, отсюда и неверие. И это тяжелее всего.
Таксист тормозить у гостиницы.
– Подойдёт? – показывает на здание.
– Да. Вполне, – расплачиваюсь.
Снимаю номер.
Звоню по контакту, который мне дали, договариваюсь приехать, посмотреть машину.
С первого взгляда определяю проблемные, которые могу резко заглохнуть.
Опыт.
Выбираю черный джип, на тройку лет старше моего.
Нахожу в интернете адрес кладбища, по дороге покупаю огромный букет гортензий.
Её любимых…
Смотритель помогает найти номер участка.
Черный мраморный камень с надписью. Без фото. Только " помним, любим, скорбим". За могилой ухаживают, цветы засохшие, но не столетней давности.
Мама, кто ещё…
Знала бы она, что под этим камнем нет и частички её дочери, с ума бы сошла.
Кладу цветы и застываю неподвижно, вчитываясь в даты. Через два месяца ей бы исполнилось двадцать три года. А сегодня ровно четыре месяца со дня смерти.
Ненастоящей…
Но это уже мало волнует. Ведь теперь её нет в действительности.
– Вы кто? – женский голос за спиной.
Невысокая женщина около пятидесяти лет в черном платье и косынке на голове смотрит на меня подозрительно.
Глаза…
У Белки такие же.
Мама?
– Я одноклассник Ал… Ольги…– говорю первое, что приходит в голову.
– Не врите. Я всех её одноклассников знаю, и вас среди них нет.
– Мы в начальных классах вместе учились. Потом переехали, – продолжаю лгать.
В первых классах у всех были одноклассники, которые куда-нибудь уехали, так что сойдёт за правду.
Вот и она поверила.
Кладёт рядом с моим огромным букетом шесть алых роз, повязанных черной лентой.
А я нечётное число купил, как для живой.
– Как вы узнали? – слепо смотрит на каменную плиту.
– Из соцсети. Проездом здесь, решил зайти.
Слегка качает головой.
– Меня одно радует – она не мучилась… Не хотела бы я видеть её страдания. Для родителей смерть детей – всегда трагедия. Не должны они уходить раньше нас. А вот не вышло… Даже хоронить толком нечего было, в закрытом гробу привезли.
Потому что пустой.
– Извините, вас как зовут?
– Ирина Сергеевна.
– Меня Глеб. А вы о муже её что-нибудь знаете?
– Сидит сволочь, – присаживается на скамейку рядом с соседней могилкой. – Я его один раз всего видела, когда перед свадьбой приезжал знакомиться. Сразу мне не понравился. Взгляд у него был хитрющий… Как у лисы. Но говорил красиво, не даром адвокат. Оленька то за него замуж не по любви пошла, красивой жизнью подкупил. Внимание, дорогие подарки, переехать к себе предложил. Он вроде с Рублёвки. Или где там у них в Москве богатые живут… А Олечка ничего хорошего-то в жизни не видела. Отец пил, скандалил, гонял. Я одна их с братом тянула. На двух работах, а много ли уборщицей заработаешь? Вот и выскочила замуж за него. Она ж звёздочкой всегда была. Петь, танцевать, музыку любила. А Родион этот пообещал её в шоу-бизнес протащить. Нет, она никогда на него не жаловалась. Наоборот, говорила, что хороший и любит её. Но она не любила. А потом оказалось, что этот хороший людей помогает убивать за деньги. Чуяло моё сердце, что он хитрожопый! – срывается под конец рассказа.
Мда… Вот как всё, оказывается, было.
А ведь Белка иногда выдавала случайно факты из прошлой жизни. Про отца точно говорила.
– Вы не пытались её отговорить?
– Пыталась… Но она меня не послушала, обиделась. Что я ей могла дать? Ничего. А там золотые горы. Осудите её? – поднимает на меня глаза.
– Нет.
– Это хорошо, – встаёт. – Нам она тоже помогала. Каждый месяц деньги присылала и подарки к праздникам.
– А у вас нет случайно её московского адреса?
– А вам зачем? Дом конфисковали, на торги выставили.
– Хочу увидеть…
– Был где-то дома. В Москве-то я у них не была, но адрес на посылках был, я переписала.
– Я вас подвезу, – подставляю ей локоть.
Робко и боязливо смотрит на меня, но всё же берёт под руку.
Выражение лица как у Белки, когда я её ночью на холм привёз.
Ирина Сергеевна показывает, как проехать.
Старенький дом на окраине города с покосившимся забором. Вокруг сад с плодовыми деревьями. Вдоль дорожки кусты гортензии с ржавыми засохшими соцветиями. Такие у Алины на кухне стояли. Не выбрасывала.
– Проходите, – впускает в дом хозяйка. – Я чайник поставлю. Олечкин любимый пирог испекла с малиной. Будете?
– Буду…
Я всё, что она любила, буду.
Осматриваюсь. Скромненько. Мебель старенькая. Но очень чисто.
– Артём скоро с тренировки придёт, – выходит из кухни Ирина Сергеевна и ставит на стол чашки и сахарницу.
– Это ваш сын? – всматриваюсь в фотографию на стене.
Ей лет пятнадцать. Белке на ней лет шесть всего, а младший вообще на руках у матери.
– Да, – подходит и встаёт рядом со мной. – Может, в комнату Оли хотите заглянуть? Мы там ничего не меняли.
– А можно?
– Конечно, – проходит через зал и открывает крашеную дверь.
Кровать, шкаф, письменный стол с обычным деревянным стулом. Гитара на стене.
Над столом доска с кучей фотографий и вырезок из журналов.
Снимаю одно фото с булавки.
Выпускной.
Белка в небесно-голубом платье. Светленькая.
Теперь я её всякой видел.
– А эти фото она мне уже из Москвы присылала, – показывает Ирина Сергеевна на снимки в рамочках.
Один портретный. За столиком в ресторане. И Белка на нём просто охуительная.
– Разрешите? – достаю телефон.
– Конечно. Она здесь такая красивая… Я на памятник хотела её, но люди, которые привезли гроб, сказали, что не нужно.
– Да, они правы, – делаю снимок.
– Чайник согрелся. Идёмте.
В доме прохладно и горячий чай согревает.
– Очень вкусно, – нахваливаю пирог.
– Глеб признайтесь, вы же не одноклассник? – спрашивает вдруг.
– Почему вы так решили?
– Чувствую. Вы в Москве с ней познакомились?
Молча качаю головой в согласии.
Врать противно, но что я ей скажу? Что месяц назад я был парнем вашем дочери? Да она меня взашей вытолкнет.
– Любовник?
Вот это поворот!
– Да, – зачем-то говорю и это.
– Я против измен, но мне кажется, что в её ситуации я бы поняла. Она вас любила?
– Очень.
– А вы?
– И я… Иначе сюда не приехал бы.
– Да я сразу это поняла, как только увидела у могилы. Глаза у вас… Как у побитой собаки. Потерянные…
В точку.
– Я вам адрес обещала, – спохватывается. – А вы разве не знаете его? – вдруг присаживается, заподозрив.
– Мы встречались на моей территории.
– Ясно. Я сейчас, – куда-то уходит.
Возвращается с блокнотом.
Фотографирую запись.
Мы ещё около часа болтаем. Ирина Сергеевна рассказывает о Белкином детстве.
Когда собираюсь уезжать, на пороге появляется крепкий мальчишка, очень похожий на Алину. То есть… Ольгу.
– Мам, кто у нас? – с прихожей. – Тачка крутая.
Так себе тачка. Задрочка. Совсем не следят за техникой.
Пацан тормозит на пороге комнаты, рассматривая меня.
– Артём, это Глеб. Друг Оли. Приехал из Москвы.
– Ммм…– садится за стол.
– Я чашку принесу, – исчезает на кухне мама.
– Хахарь её что ли? – борзо.
– А что? – вскидываю брови.
– Да я догадывался, что Олька со своим богатеньким только для статуса. А трахается с кем помоложе.
– Грубо, тебе не кажется?
– Не кажется.
Пилим друг друга недружелюбными холодными взглядами.
Мелкий, но прожжённый. Я таким же в его годы был.
– Ирина Сергеевна, я, пожалуй, поеду, – когда она выходит к нам.
– Ну как же? Не посидели совсем, – спохватывается, провожая меня.
– Я звонить буду. Вы же мне номер свой дали.
– Звоните, Глеб, не забывайте.
– Обязательно. До свидания, – чмокаю в щеку на прощание.
В машине смотрю на адрес. И меняю билет.
Надо в Москву сгонять.
* * *
Притормаживаю у большого дома за высоким каменным забором. Табличка «Продаётся», внизу номер телефона агентства.
Набираю, договариваюсь с риэлтором о встрече. Приезжает через час.
Девушка смотрит немного с недоумением на меня.
Да, на олигарха не тяну, но на какого-нибудь нефтяника вполне. А некоторые люди уверены, что это такие люди из дремучей тайги с кучей бабла в карманах.
Вот и она принимает мою ложь за чистую монету.
– Почему хозяева продают? – разглядываю гостиную.
– Дом конфискован, хозяйка погибла.
– А государству нужны деньги? – продолжаю за неё.
– Ему они всегда нужны, – ухмыляется. – Второй этаж, – приглашает жестом на лестницу. – Здесь много вещей от прежних хозяев осталось. Никто не хочет забирать. Можно выбросить.
– Обязательно, – мило улыбаюсь.
В спальне на столике несколько фотографий. Белка с мужем. Одна свадебная. Стильное обтягивающее кружевное платье в пол, расходящееся к низу. Как все невесты прекрасна. Какой-то такой я и представлял её себе на нашей свадьбе.
Тяжёлый вздох. Грудь сдавливает комком боли.
Тайком делаю их фото.
Пока риэлтор не видит, открываю стоящую рядом резную шкатулку. Почти пустая. Драгоценности забрали. Только бижутерия. Беру невидимку с украшением в виде звёздочки.
– Вам нравится? – появляется на пороге девушка.
Незаметно прячу заколку в карман.
– Да. Но цена…
– Можем поторговаться, – строит кокетливо глазки.
– Я подумаю.
(саунд: Владимир Пресняков – Слушая тишину)
Глава 42
Глава 42
– Осторожно, ступеньки скользкие, – подхватывает под руку Тарас.
– Вот пока вы мне про это не сказали, всё нормально было, – соскальзывает нога, и я цепляюсь за него, повиснув на плече.
– Парни не успели почистить от снега.
Он второй день заметает, придавая сказочную атмосферу вокруг.
Мы входим в дом. После пронизывающего ветра сразу окутывает теплом. Тяжело сажусь на стул, стоящий у двери, чтобы снять сапоги.
– А ёлки нет? – прохожу в гостиную и замечаю отсутствие хоть какого-нибудь намёка на приближающийся праздник. – Новый год же завтра!
Тарас растерянно хмурится.
– Сейчас исправим, – выходит на улицу.
Падаю на диван в расслабленную позу.
Голова кружится. И слабость.
Профессор сказал, восстанавливаться долго придётся, яд усердно подпортил моё здоровье. Но он расписал курс лечения на несколько месяцев вперёд. Через год в лучшем случае буду прежней. Но только при здоровом образе жизни.
Стягиваю куртку и шапку, бросаю тут же. Провожу рукой по короткому ёжику волос на голове.
Они в один день стали жутко выпадать, как при химиотерапии, пришлось подстричься.
Тарас снёс под корень машинкой, сказав, что волосы не зубы, отрастут, заметив мои слёзы.
Дорога вымотала. Спать хочу.
Подтягиваю подушку под голову и закрываю глаза. Сквозь дрёму чувствую, как капитан накрывает меня пледом и забирает мой шуршащий пуховик.
Он милый. Даже очень, хоть и бука. Но Глеб лучше…
Отключаюсь.
Просыпаюсь от шепота и тихих движений рядом. Приоткрыв глаза, вижу, что пара парней из охраны собирают красивую искусственную ёлку. Очень похожа на настоящую.
Сажусь, подтянув колени к груди, и сонно наблюдаю, как они поярусно превращают кучу веток в дерево.
Один из парней замечает меня и подмигивает:
– С проснутием!
– Угу… Я сама украшу. Игрушки, надеюсь, есть?
– Целая коробка, – кивает на стул в углу.
В ней шары, красные деревянные фигурки различной формы и несколько упаковок с гирляндами. Всё новое, ещё в плёнке.
– Откуда такое богатство?
– Капитан приказал найти, поехали и купили.
– В Питер? – поднимаю на них взгляд.
– Нет.
Ну да, до него далековато. Мы больше двух часов ехали до дачи. Где-то ближе есть город.
Тарас заходит с улицы с охапкой дров для камина. От него веет холодом, а толстый вязаный свитер и волосы припорошены снегом.
– Разбудили? – хмуро смотрит на охрану, закидывая дрова в камин.
– Нет. Я сама проснулась.
Он поджигает дрова, через несколько минут они начинают уютно потрескивать в пламени.
Присаживаюсь рядом с капитаном на толстый шерстяной ковёр и наблюдаю за пляшущими языками.
На то, как горит огонь можно смотреть бесконечно.
На губах сама собой появляется улыбка.
Перевожу глаза на Тараса. Он смотрит на меня, немного прищурившись, а взгляд такой тёплый, что неловко становится. Снова смотрю на пламя.
Он целый месяц жил в больнице. Охрана менялась посменно, а он круглые сутки на посту. Переживал.
– Спасибо! – тихо, чтобы парни не услышали.
– За что?
– За то, что не дали мне умереть.
– Это моя работа, – садится рядом по-турецки.
– Сомневаюсь, что кто-то другой бился бы за меня так усердно. Вы даже профессора нашли.
– Я был не один. Нас целая команда. И умри вы, моя карьера была бы закончена.
– А мне кажется, что вы не ради карьеры. Просто человек хороший…
– Приятно, что вы так меня оцениваете.
– А того, кто пытался отравить, уже нашли?
– Ищем.
– Это не Глеб. Он не мог, – хочу его убедить.
– Я знаю.
Круто, что он не думает так. Не хочу Морозову проблем.
– Можете мне сделать новогодний подарок?
– Какой? – с интересом вздергивает брови.
– Узнайте как он, пожалуйста…
– Хорошо. Я узнаю.
– Спасибо… А что у нас сегодня на ужин? – говорю громче.
– Амм… А что бы вы хотели? – незаметно улыбается.
– Пельмени хочу. Домашние. Со сметаной.
– Будут пельмени, – встаёт и направляется на кухню.
– Я помогу. Научите меня заодно, как их лепить, – следом за ним.
Тарас показывает процесс замешивания теста, приготовления фарша. Как скрутить пельмешку, чтобы получилась похожая на головку в чепчике.
У меня не получается. Мои: кривые, дырявые и ужасно уродливые.
– Я никогда не научусь, – пыхчу над очередным.
Я уже в муке с ног до головы.
– Пару сотен слепим – научитесь.
– Пару сотен? Это шутка такая? – округляю глаза.
– Парни тоже пельмени хотят, – кивает на бойцов, которые закончили собирать ёлку и развешивают теперь гирлянды. – Так что не расслабляйте булки, Оленька.
– Блин, лучше бы я макароны попросила, – падаю на стул.
Тарас впервые за всё время неожиданно для всех смеётся. Даже охрана выглянула на это посмотреть. Таращатся удивлённо.
Он действительно такой сухарь?
Как-то же у него сложились отношения с доктором Варламовой. По моим наблюдениям я поняла, что они раньше встречались. Неужели ни капли любви не давал женщине? Может поэтому и сбежала…
Пока мы приготовили две сотни пельменей, желание их есть, у меня пропало. Появилось только одно – лечь и не шевелиться. Прикинуться ветошью, чтоб не тревожили.
Но я запихнула в себя с десяток под строгим взглядом Шипа. Проверять его угрозу, что он будет меня насильно кормить, не хочется. По глазам вижу – не шутит.
– Можно я спать пойду? – устало смотрю на него и парней.
– Нужно.
Тарас.
Проверяю Ольгу. Спит тихонько, обнимая одеяло руками и ногами.
Слабая ещё. Но то, что стойко боролась за жизнь, радует. Не каждый сможет.
Из-за волос сильно расстроилась.
Вырастут, куда они денутся.
Сажусь на диван и закрываю глаза, откинувшись на спинку.
Заебался…
В отпуск хочу.
Включаю телевизор на детский канал. Аниме крутят. Терпеть не могу. Мультфильмы люблю, на которых вырос. А не вот это всё непонятное и чужое.
Вспоминаю просьбу Ольги. Набираю Дэна.
– По делу или как?
– С просьбой, – тру глаза. – Можешь разузнать, как там Глеб Морозов поживает? Я Ольге пообещал информацию в качестве новогоднего подарка.
– Бля, Тасс! Ну, ты серьёзно? Накануне Нового года я буду поднимать людей, чтобы они за ним проследили? – возмущается.
– Пусть Леброн вскроет его телефон, скачает, что там за это время набралось. В общих чертах. Кого-нибудь из наружки пошли, пусть пару часиков за ним погуляет, с десяток снимков сделает. Я отчёт не прошу.
– Бухтеть будет…
– Скажи, я попросил.
– Ладно.
– По Аксёнову что-нибудь есть?
– Да. Пару часов назад получили выписку по счёту фонда, который собирал деньги на лечение его сына. Сбор закрыт. Анонимный меценат перевёл всю сумму.
– Вот жук хитрожопый! Там же миллионы. Кто перевёл не отследить, я правильно понимаю?
– Правильно. Перевод из банка на Кипре. Больше мы ничего не смогли найти. Сам знаешь, что они не предоставляют никакой информации. Там и через подставное лицо легко открыть счёт. Брать его надо.
– Не сейчас, пусть расслабится.
– А если слиняет?
– Он невыездной. И полностью уверен, что никаких улик на него нет, поэтому будет преспокойно жить дальше.
– Но улик же и правда нет… Колоть придётся.
– Придётся, но не сейчас. Пока его не трогаем. Наблюдаем.
– Ясно. Ты начальник, тебе виднее, – вздыхает Дэн.
– Брать я его лично поеду.
– А как же Коваль?
– Будем действовать по схеме.
– Опять? – вскрикивает.
– Снова.
– Тасс, ты гонишь?
– Нет.
– Да, блядь…
