Текст книги "Дальний и Ближний (СИ)"

Автор книги: Вийя Шефф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 16

Глава 16

– Не высматривай его, он не придёт раньше третьей пары, – предупреждает Рита, заметив, что я всё время смотрю в сторону лестницы.

– Никого я не высматриваю. А почему?

– Он ещё полвосьмого мне написал, что ему с утра в больницу.

– Морозов заболел? Позавчера был бодрячком, – делаю равнодушный вид, а в душе скребутся кошки.

– Не знаю… Он в подробности не вдавался. Что написал, то я тебе и сказала. Алин, забудь его. Он тебя бортанул. Чего-чего, а такого я от него не ожидала.

– Может я его неправильно поняла? Реально ведь пьяная была…

– А что тут не понятно, хотел бы, сделал. Фу, блин! Что мы обсуждаем? Радоваться надо, что ничего не было. А то бы пополнила список его побед, – закидывает сумку на плечо. – Пошли, через пять минут звонок.

Две пары сижу как на иголках, не могу сосредоточиться на лекциях. Внутри гложет нехорошее чувство, что у Морозова что-то серьёзное случилось.

Зачем больница? На здоровье он вроде не жаловался.

У меня после вчерашнего дня ещё до сих пор неприятный осадок на душе. Повела себя, как шлюшка какая-то, накинувшись на него. Сейчас я рада, что он отказался. Не опозорилась перед ним, я его даже не смогла возбудить. Никакая с меня соблазнительница. Ещё и в любви ему призналась.

Что он теперь обо мне думает?

Идиотка – что ещё…

* * *

– Охренеть! – толкает меня в бок локтём Красникова. Я разворачиваюсь к ней. – Видела? – кивает в сторону двери в аудиторию.

Рядом с преподавателем по финансам стоит Морозов. На щеке заметная ссадина, а рука, держащая сумку, замотана бинтом. Когда он идёт на место, замечаю, что и вторая рука тоже забинтована. И он хромает на левую ногу.

По нему грузовик проехал? Или сам куда-то влетел?

Ненормальный…

Не свожу с него глаз, пока он проходит мимо, мельком бросив взгляд в мою сторону. Душа сжимается от жалости. Представляю, как ему больно.

Все оставшиеся пары тайком, а иногда и не скрываясь, разглядываю его, а он делает вид, что не замечает этого.

– Рит, знаешь адрес Морозова? – решаюсь всё же узнать, что случилось, поехав к нему домой.

– Ты же была у него…

– Мы ночью к нему приехали, я не найду дороги. Помню только, что рядом с набережной.

– Сейчас посмотрю, где-то был файл с адресами всех наших. Хочешь узнать, кто его так?

– Хочу.

* * *

Через полтора часа я стою у его двери и раздумываю нажимать на звонок или нет. Страшно немного…

Зря, что ли соседей тревожила, чтобы мне дверь открыли? Не хотела на прямую его в домофон набирать.

Была, не была. Нажимаю на кнопку.

Тихо. Даже собаку не слышно. Но потом слышатся шаги и звук открывающегося замка. Дверь распахивается. Но это не Морозов.

На меня глядит женщина лет пятидесяти, по холодным серо-голубым глазам и заметной схожести я понимаю, что это мать Глеба.

– Здравствуйте! – заикаясь.

– Добрый день! – окидывает меня взглядом с головы до пят. – Вы что-то хотели? Если косметику продаётся, но сразу – нет!

– А Глеб дома? – сразу, чтоб не прогнала.

– Глеба нет, он в ветклинике. У вас что-то важное?

– Мы учимся вместе, он сегодня пришёл пораненный, я хотела узнать, как он себя чувствует, – выпаливаю на одном дыхании.

– Заходите. Он скоро приедет, – её глаза становятся теплее, она отходит в сторону, пропуская меня в квартиру. – Раздевайтесь и проходите на кухню…

Я вешаю куртку в шкаф и поправляю волосы у зеркала.

– Похоже, это ваше, – протягивает мне мою резинку для волос, которую я потеряла. – Я нашла её под ванной, и, судя по цвету волос, принадлежит она вам.

– Спасибо! – забираю свою вещь.

– Вы девушка, Глеба? – прищуривает глаза как он.

Как же они похожи с Морозовым. Одно отличие – губы. У него они пухлые и чувственные, у неё – две тонкие полоски.

– Мы скорее друзья…

Она вскидывает бровь вверх и закладывает руки в карманы халата.

– С каких пор он с девушками дружит?

– С недавних…

– Чай будете?

– С удовольствием, – соглашаюсь.

– Как вас зовут? – спрашивает у меня, доставая чашки из шкафа.

– Ол… Алина, – чуть не выдаю настоящее имя.

– А меня Людмила Николаевна. Вам с лимоном или без?

– С лимоном.

Она отрезает две дольки и кладёт в чашки с чаем. Одну подаёт мне, а сама садится напротив. Изучает внимательно.

– Глеб чай не пьёт, кофе хлещет как бык помои. Столько раз ругала его за это, но как об стенку горох.

– Так что с ним случилось? – напрасно, что ли приехала на другой конец города.

– Ой, Алиночка, даже не спрашивайте! Жуть и ужас… Я даже решила остаться у него ещё на несколько дней. Представляете, пошёл вчера утром выгулять собаку, а намордник дома оставил. Так эта шавка блохастая сцепилась с такой же себе подобной, а Глеб полез их разнимать. Вот они его и подрали.

– Дикий укусил Глеба? – не верю.

– И он тоже. Столько раз говорила ему избавиться от этой скотины. Но нет же! Он у него дрессированный! Вот тебе и дрессура! Хозяина порвал. Так этот дурачок, вместо того, чтобы ехать в больницу, сначала в ветклинику псину повёз, а только потом поехал сам. Пятьдесят швов наложили. Пятьдесят! На руках живого места нет. И от госпитализации отказался, – чуть ли не навзрыд. – Шрамы теперь останутся.

Сказать, что я в шоке – ничего не сказать. Я в обмороке!

– И узнала я обо всём не от него, – продолжает Людмила Николаевна. – А от полицейских, которые пришли. Собака, с которой сцепился этот монстр, оказывается, сдохла от потери крови. И, слава Богу! Только теперь Глеб должен хозяевам компенсировать потерю «друга» и штраф за выгул собаки без намордника в общественном месте. Вот такие дела…

– Жесть…

– Не то слово, Алина.

– Можно же в суд подать, Глеб тоже пострадал, – кручу чашку.

– Глеб – дурак! – резко. – Сам полез к ним голыми руками. Теперь на уколы от бешенства ездить и на перевязку. А укусы очень долго заживают.

– Да, я знаю. Меня в детстве тоже собака кусала…

– Вот объясни мне, зачем ему эта шавка? – смотрит на меня.

– Я не знаю… Он её любит…

– Говорит, от одиночества завёл. Девушку лучше бы завёл, дурень! Извините, Алина, – решает, что меня её слова задели.

– Ничего страшного.

Из прихожей слышится звук открывающейся двери.

– А вот и Глебушка пришёл, – говорит громко и по-доброму его мать, чтобы он услышал, и направляется к нему на встречу.

– Мам, ты чего? – передаёт ей пакет с продуктами и снимает куртку.

– А у нас гости, вернее гостья, – ласково.

Глеб глядит с подозрением на маму и проходит на кухню.

– Алина?

– Привет! – смущённо зажимаю кисти рук между бёдер.

– Не ожидал, что ты зайдёшь.

– Как Дикий? – не знаю, что спросить, ещё и его мама так странно на меня смотрит и улыбается.

– Плохо, но врачи стараются…

– Вот и хорошо. Я, пожалуй, пойду, у меня сегодня ещё смена ночью, – встаю с желанием сбежать.

Не думала, что он так быстро вернётся.

– Уже? – встрепенувшись, Людмила Николаевна.

– Я узнала, что хотела, так что пора и честь знать, – дергаю плечами.

– Я провожу, – глядит на меня Глеб так, что всё вибрирует внутри.

Конечно, дура! Сперва выгнала, а сейчас сама к нему припёрлась.

А может быть, я раскаялась?

Ну а что⁈ Я девушка, мне всё можно!

Глава 17

Глава 17

– Зачем пришла? – перехватываю Белку у лифта.

– Хотела узнать, как ты. Твоя мама любезно всё рассказала. Вижу, что ты себя неплохо чувствуешь, – вот язва.

– Ага, пока на обезболивающих…

– Больно, да? – появляется искреннее сочувствие в её глазах.

Она слегка касается моей руки.

– Фсс…– делаю вид.

– Прости…– закрывает руками лицо.

– Я пошутил.

– Дурак! – ударяет ладошкой по плечу.

– А вот теперь больно, – корчусь.

Попала как раз в зашитое место.

– Прости, прости, прости…– обнимает меня.

– Давай в лифт войдём. Не нужно маме видеть наш разговор, она наверняка в глазок подглядывает.

– Она у тебя хорошая. Заботливая…

– Ты её плохо знаешь, – пропускаю Белку вперёд.

Мама у меня – тиран.

– Значит, я прощён? – нависаю над ней, пока мы едем вниз.

– Я сама виновата, слишком поверила в себя.

– То есть? – не понимаю о чём она.

– Я тебя даже завести не смогла. Грош – мне цена.

– Что? – у меня чуть челюсть не падает. – Кто тебе такое сказал? – обхватываю её лицо руками.

Ничего себе! Вот это ты себя накрутила, Белка!

А по моей реакции и стонам было не понятно, что мне всё до охренения нравится? Или у тебя от принятого слух отключился?

– Ты сам сказал, что не хочешь меня, – бубнит сжатыми в трубочку губами.

– Дурочка ты. Услышала только то, что хотела. Я такого не говорил. Я сказал, что не хочу с тобой в поле, как с девкой какой-то. Правду говорят, сама придумала – сама обиделась.

– Значит, я тебе нравлюсь? – читаю в её глазах надежду.

Я не могу обмануть.

– Очень. У меня от тебя мурашки по всему телу, а поцелуй твой словно удар молнией.

– Давай ещё раз ударимся? – смотрит влюблёнными глазами, закусывая нижнюю губу.

Меня уговаривать не надо.

Воспоминания о её поцелуях были для меня, как укол анестезии этой ночью. Вспомнил, и стало легче, не так болело.

Мы целуемся как ненормальные, у меня опять крышу сносит. Сначала короткие частые поцелуи, а потом глубокие, до дезориентации.

– Ты на работу? Я отвезу, – отпускаю её наконец-то, приходя в сознание.

Мы выходим на улицу.

– Не надо, я такси вызову.

– Никакого такси! И с работы встречу.

– Глеб, тебе спать надо, – пытается включить мамочку.

Мне и своей хватает.

– Сомневаюсь, что я в ближайшую неделю смогу нормально спать, – показываю забинтованные руки.

– Зачем ты полез их разнимать? А если бы насмерть загрызли?

– Ну не загрызли же. Надеюсь, Дикий выкарабкается… У него там тоже всё тело заштопано.

– Людмила Николаевна сказала, что у тебя теперь шрамы останутся, – жалостливо берёт меня за ладони.

– Шрамы украшают мужчин. Радуйся, что лицо не тронули, а то кого бы ты греческим богом называла, – обнимаю и трусь носом об её курносый.

– Ты мне любой нравишься, – улыбается так, что внутри бабочки запорхали.

– Позапрошлой ночью ты мне другое говорила, – намекаю на её признание.

– Я поспешила с выводами, – отводит загадочно глаза.

Вот только не надо забирать слова обратно.

– Ну и напрасно. Потому что я тоже в тебя немного влюблён, – чмокаю в губы.

– Немного? – шутливое огорчение в глазах, но вижу, что довольна.

– Да, я пока на первой стадии, – ещё один лёгкий поцелуй.

– Так не бывает, Морозов! – немного отводит голову в бок, и мой следующий поцелуй приходится ей в шею.

– Бывает… Влюблён, но чуть-чуть, потому что ты та ещё заноза, Белка. И пойдём уже, а то скоро весь дом на нас поглазеть сбежится.

Она оглядывается по сторонам.

Заметила?

Все на нас, как на музейный экспонат, таращатся. Я здесь не раз целующиеся парочки заставал, и на них так не смотрели.

Мы что, особенные?

Ой, ещё скажите, что здесь дети и им нельзя такое видеть. По телевизору и не такое показывают.

* * *

Очередная сигарета отрезвляет мозг, который хочет спать. Поеживаюсь от прохладного ветерка, который пробежался по улице.

Осень уже хозяйничает, не смотря на то, что днём ещё тепло.

Смена Алины должна закончиться через двадцать минут. Эх, если бы не мои швы, сегодня ночью я бы точно от неё не уехал. Но теперь придётся ждать, пока раны позволят мне делать ЭТО.

– Что-то ты к нам зачастил, Глеб? – подходит ко мне Альбина, администратор караоке. – Уже третий раз тебя вижу у нашего бара, а не заходишь.

– Нравится мне у вас тут, – язвлю.

– Или Белкина наша нравится? Ты ведь тогда специально её столик для вас попросил, – догадывается.

В уме стервозе не откажешь.

– А если так, то что? – выкидываю сигарету на дорогу.

– Когда мы с тобой встречались, ты меня по ночам не встречал, – ревностно.

– Когда мы с тобой «встречались», – делаю кавычки пальцами. – Ты здесь не работала. И ночи со мной проводила. И не понимаю, к чему эти претензии? Ревнуешь?

– А если ревную? – вздёргивает подбородок.

Красивая гадина, шикарная блондинка, вкладывающая в себя кучу времени и средств, но характер – говно.

– Раньше надо было думать, когда я за тобой бегал. Уже поздно… Помнишь, что ты мне три месяца назад сказала? У тебя получше, чем я, есть. Что ж он такой хороший с работы не встречает? – плюю той же кислотой, что и она.

Время от времени, когда мы пересекаемся, она мне напоминает наше прошлое, а когда я включаю броню, то со злости пытается меня чем-нибудь задеть.

Напрасно…

– До сих пор злишься, что я тебя бросила? – подходит поближе.

– Нет. Благодарю. За то, что дала хороший урок пять лет назад.

Я тогда только переехал в Благовещенск, поступил учиться, а по вечерам работал на СТО. Альбина как-то приехала масло в двигателе поменять, так и познакомились. Только назвать то, что между нами было и отношениями-то нельзя – всего пара недель.

Что было с меня взять обычного студента, ещё и «сопли зелёной», она старше на пять лет?

Правильно, только секс.

– Глеб, нам же было хорошо вместе, – проводит наманикюренным пальчиком по моему плечу.

– И что? Это было давно и неправда. Бывало и лучше…– твоим же оружием.

– Эта рыжая замухрышка лучше? – иронично. – Не смеши меня.

– Представь себе! И не дай бог тебе сделать так, чтобы её с работы уволили, – гляжу угрожающе.

Я не в восторге, что Белка здесь работает, но она хочет самостоятельности, и я должен уважать её выбор.

– Нужна она мне была, – брезгливо ведёт носом.

Нихрена не поменялась, как была сука высокомерная, так и осталась.

– Только с такой ты со скуки сдохнешь, Морозов.

– Зато спокоен, что меня не променяют на кошелёк потолще.

– С руками что? – кивает на бинты, меняя тему разговора.

Не любит она говорить про свою меркантильность.

– Багажником придавил.

– А багажник с зубами был?

– Если знаешь, то зачем спрашиваешь?

Мишка по-любому растрепал кому-то из родни, а она его сестра двоюродная.

Слышу звук открывающейся двери из бара, разворачиваюсь посмотреть, но Белки среди выходящих не замечаю. В этот момент Альбина поворачивает рукой мою голову к себе и впивается поцелуем в губы. Всего на пару секунд я непроизвольно прикасаюсь рукой к её талии.

Совсем головой двинулась?

Отрываюсь с омерзением от неё и отступаю на шаг.

Но поздно…

Белка стоит в нескольких метрах от нас и смотрит во все глаза.

– Ладно, я пошла, – ехидно произносит Альбина, вытирая губы.

Вот сука! Убил бы!

Глава 18

Глава 18

– Алина, – двигаюсь медленно к ней, чтобы не спугнуть.

В её глазах уже стоят слёзы. Дышит тяжело и глубоко, сдерживаясь, чтобы не заплакать.

– Это не то, что ты подумала, – пытаюсь оправдаться, но это звучит по-дурацки.

– Убери от меня руки, – шипит сквозь зубы, когда хочу обнять её, а потом пускается наутёк.

Твою ж мать!

Пока достаю брелок из кармана и ставлю машину на сигнализацию, она уже убегает на приличное расстояние. Я замечаю, что скрылась во дворах многоэтажек за поворотом.

Бегу за ней.

– Алина! – ору на весь двор, но в ответ тишина. – Телефон, – догадываюсь позвонить ей.

Вызов пошёл и тут же сброшен, я даже не успеваю услышать звонок. Ещё одна попытка, но абонент уже недоступен.

– Чёрт! – кручусь вокруг себя, вглядываясь в темноту, но ни движения, ни звука. – Алина! – ещё одна попытка докричаться.

Ненормальная, ты же город не знаешь.

Ладно… Домой-то ты рано или поздно вернёшься. Значит, я буду ждать там.

Но и это оказалось бесполезной затеей.

Она не приехала. Телефон на время появился в сети, потом снова отключила. Я звонил каждые пять минут, оставил кучу сообщений, но всё в пустоту, не просмотрела, не ответила.

Вот где она?

Утром стуком в стекло меня будит Мишка.

– Ты какого тут с раннего утра у моего подъезда караулишь? – оглядывает моё помятое лицо. – Не меня – правильно понимаю?

Я только обречённо киваю головой.

Ради тебя я бы здесь не сидел, а просто поднялся.

– Алину? – ещё один кивок. – Э, брат, ты так в дурика превратишься. Кончай с этим…

– Поздно…

– Сочувствую… Ну, тогда добро пожаловать в клуб разбитых сердец. Пошли кофе напою, а то на тебя смотреть жалко. Тебе же ещё в больницу?

– Да… И ветклинику… И перед матерью оправдываться, почему не ночевал дома. Пиздец какой-то…– провожу руками по лицу.

– А что к ней не пошёл сразу? – кивает на её этаж, когда на лифте поднимались.

– Я её после работы ждал. Тут Альбина твоя, сука, подошла и целоваться полезла. А Белкина увидела и рванула от меня, хрен знает куда.

– Не успокоилась змеище, – про Алю.

Они хоть и брат с сестрой, но недолюбливают друг друга.

– Проходи, – пропускает меня в квартиру.

Он живёт здесь уже пару лет со своей девушкой. Жил… Неделю назад они разругались в хлам, и Ксюха уехала к родителям.

– На телефон тоже не отвечает? – ставит передо мной кружку кофе.

– Нет. Отключила сразу…

– Вот и моя, зараза, тоже сообщения читает и молчит. Знакомые у неё тут есть?

– Знакомые? – точно.

Алексей страненький, который с ней в магазине был. Да нет! Вряд ли… У него кольцо на руке, значит, женат. Есть ещё Красникова. А вот эта вполне себе вариант.

Достаю телефон и набираю её. Она долго не отвечает, но потом слышится раздражённое «алло».

– Алина с тобой? – без приветствий, сразу к делу.

– Она не хочет с тобой разговаривать, Морозов!

– Передай ей трубку!

Пауза.

– Она в ванной…

– Не ври, Красникова!

– Не ори на меня! Сам виноват! И не звони больше! – отключается.

Швыряю телефон на стол.

– Прости, брат, но поцелуй с другой на глазах у девушки – это увесистый косяк. Хорошо, что только сбежала. Моя бы Ксюха ещё и звездюлей обоим отвесила.

– Да лучше бы отвесила… Так паршиво от всего этого. Будто внутренности все перемешали и они болят.

– Ого, да ты романтик! У людей – это любовью называется, – хлопает меня по плечу. – Наконец-то ты тоже с этим столкнулся. На учёбу сегодня пойдёшь?

– А толку?

– Там она…

– Говорить она со мной точно не будет. А сидеть и смотреть, как ненавидит, я не готов. До обеда по больничкам, потом к вам приеду.

– О’кей. Сильно только не загоняйся… Попустит её немного и поговоришь. Моя меня на первые три дня в чёрный список бросила. Сейчас разблокировала, но не отвечает. Глядишь, через пару дней прогресс будет и поговорим.

– Из-за чего поссорились-то?

– Телефон ей новый не купил. Вот бабу и понесло.

– Жмот! – смеюсь над ним и направляюсь на выход.

Домой пора.

– Я на день рождения хотел подарить, ей через две недели. А она сейчас разнылась, – следом за мной.

– Цветы пошли, может, потеплеет.

– Посылал. Кстати, ты тоже своим советом воспользуйся, – подмигивает мне.

– Ещё пошли. Цветам свойственно вянуть, – открываю дверь и замираю. – Обязательно воспользуюсь. Пока…

Заезжаю по дороге в цветочный магазин, выбираю букет и плюшевого медведя, заказываю доставку на вечер, днём её всё равно не будет дома. Заодно и маме букет покупаю, а то мне сейчас предстоит выслушать тираду по поводу моего отсутствия ночью.

Я не ошибся, мать накидывается почти с порога.

– Ты где был? Тебе отдыхать нужно, а ты по ночам шляешься.

– Я тоже рад тебя видеть…– целую маму в щеку и вручаю цветы.

– Думаешь этим веником задобрить меня и сбежать от ответа?

– По крайней мере, надеялся. Мам, я не маленький мальчик, чтобы отчитываться за свои поступки. Может у меня дела личные были…

– Если с Алиной, то я не против. Очень милая девушка, но можно же было предупредить.

– Я рад, что она тебе понравилась. Только с сегодняшнего дня можешь не волноваться, я буду ночевать дома, – захожу в ванную.

Мать встаёт в дверях.

– Почему?

– Она меня бросила…

– И из-за чего интересно? – ставит руки в боки.

Как же, её сыночка обидели.

– Потому что я сам идиот. Всё, мам! Дай мне душ принять, – разматываю бинты и закрываю перед ней дверь.

Долго медитирую под душем, который бьёт по коже, вызывая боль.

Мало тебе, Морозов! Не смог за одной дурой уследить, теперь насилуй своё тело и мозг.

Оказывается, душевные страдания гораздо болезненнее, чем телесные. Эти хотя бы можно таблетками и уколами заглушить, а душу заткнуть нельзя. А она там внутри орёт и плачет.

Бля, я реально влюбился!

Ну почему, как только это осознаёшь, начинаются проблемы.

С Альбиной было так, только там прошло всё быстро, наверное, я не успел втюриться окончательно. Но теперь точно по уши.

Того, что я испытываю сейчас, тогда я не чувствовал. Была скорее обида, что меня променяли на толстопузого мужика на Лексусе. Это подстегнуло к движению вперёд. Если бы не армия, то всё было бы гораздо лучше.

– Выходи, швы разойдутся! – кричит за дверью мать.

Я выхожу. Обтираюсь и смотрю на себя в зеркало.

Да, видок тот ещё…

В натуре, кому я такой нужен?

Все руки покрыты розовыми полосами от укусов и швов. На щеке содрана кожа об тротуар. Жалкое зрелище. Лицо заживёт, а вот руки…

Чищу зубы и бреюсь. Где рана получилось это сделать с трудом, но всё же.

Может бороду отпустить? – провожу рукой по подбородку.

А что? Девчонки после расставания себе каре херачат, а у нас борода… У меня была, вроде неплохо смотрелось.

Ухмыляюсь своим мыслям.

Дебил ты, Морозов! Лучше ищи способ, как прощение вымолить.

Накосячил, так накосячил.

Тут цветочками и мягкими игрушками не откупишься. Тут слова искать надо, чтобы убедить. А я не умею красиво петь про чувства. Она же нашу историю с Альбиной не знает. Да и не надо. Про бывших – это табу.

Думай, Морозов. Думай…