Текст книги "Дальний и Ближний (СИ)"
Автор книги: Вийя Шефф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 13
Глава 13
– Где мои очки? – я помню, он их снял с меня перед тем, как я уснула.
– А зачем они тебе? – недоверчиво прищуривает глаза. – Они с простыми стёклами. Значит, проблем со зрение у тебя нет, – наливает мне чай, а для себя ставит большую кружку под кофеварку.
– Это не твоё дело. Верни!
Ставит передо мной чашку и кладёт рядом очки. Потом достаёт из шкафа тарелку с печеньем и конфетами.
– Что ты скрываешь? – скрещивает руки на груди и прислоняется поясницей к столу от кухонного гарнитура.
Хорошо, что он надел футболку, мне не придётся опять залипать на его торсе.
– Ничего…– растерянно.
– Алин, если у тебя проблемы, то можешь поделиться, возможно, я чем-то могу помочь.
– Алина? Я уже не Белка?
– Не придирайся к словам, уходя от ответа.
– Нет у меня проблем, – беру конфету.
Ты мне всё равно ничем не поможешь
– Накручиваешь себя, – разворачиваю и закидываю сладость в рот.
Разжевав, на зубах что-то затрещало.
– Она с взрывной карамелью? – приоткрываю рот, наслаждаясь щелчками.
Он широко улыбается и садится напротив с кружкой кофе.
Обожаю её с детства, но из-за проблем с деньгами в семье мне и такая малость перепадала редко. Поэтому, когда я смогла зарабатывать сама, позволяла себе пару раз в неделю покупать любимые конфеты.
В ногу упирается робот, и я отталкиваю его в другую сторону.
– Не обижай Валентина, а то он опять обидится, и будет ворчать в углу, пока батарейка не сдохнет.
– Ты дал имя пылесосу?
– Он достоин, убирать за Диким шерсть не лёгкая работа. Валентин, правда, третий уже. Два предыдущих умерли в зубах этой зверюги. А с ним у них вроде дружба.
– Мусор Валентин собирает. А кто остальное убирает? У тебя чисто, можно сказать – стерильно, как в операционной.
– Я сам, – смотрит поверх кружки.
– Сам? Не верю!
– Когда твой отец военный, то к порядку приучают с детства. Армия тоже вносит свои коррективы.
– Я даже удивлена, что тебя до сих пор никто не захомутал. Ты же мечта любой женщины. Наверняка ещё и готовить умеешь?
– Умею.
– Женись на мне, а⁈– шутливо.
Он только угорает, поняв, что я не серьёзно.
Но если подумать…
Хотела бы я выйти замуж за такого?
Наверное, да…
Любая бы была согласна. Красивый, непьющий, зарабатывающий. И фиг с ним, что курит, даже от этого можно отучить при большом желании. И тогда будет идеальный муж. Но главное, чтобы любил. Я со своей стороны его бы точно любовью обеспечила по полной.
Глебу приходит сообщение, читает и отвечает голосовым, что будет ждать через час на месте.
– Где моя сумка? Мне нужно такси вызвать, – суечусь, понимая, что у него какие-то важные дела.
– Я сам отвезу.
– Тебе куда-то надо ехать. Так что не буду тебя напрягать.
– Ты и не и напрягаешь. У меня ещё целый час. И не возражай, – опережает меня. – Мне приятно проводить с тобой время.
– Значит, ты сегодня приедешь на тусовку?
Логично, что если я ему нравлюсь, то и он поедет.
– Нет. Я занят вечером. И тебе бы не советовал. Но я так понимаю, что просить тебя об этом бесполезно? – строго сводит брови.
– Так точно. Если ты отщепенец от коллектива, то я – нет.
– Я уже говорил, почему я не хожу на такие " мероприятия".
– Да-да, я помню, – встаю, забираю у него пустую кружку и ополаскиваю под краном обе. – С друзьями, между тем, ты в баре до последнего сидел.
– Я ради тебя сидел, – подходит почти вплотную. – Не хотел тебя одну ночью не понять с кем отпускать. У нас тут и сексуальные маньяки встречаются, особенно в том районе, где ты живёшь.
– Пугаешь? Это же неправда, да? – приподнимаю на него глаза.
– Ты хотя бы новости читай, за неделю два нападения.
По коже пробегает холодок.
Да нет!
Он просто пытается меня запугать, чтобы я вечером из дома не выходила.
– Отвали со своими дурацкими приколами! – ударяю его кулаком в грудь.
Пытаюсь другой, но он перехватывает руку за запястье. Проводит большим пальцем от основания кисти до сжатых пальцев, они расслабляются и ладонь раскрывается. Заглянув через глаза в самую душу, заставляет оцепенеть, подносит ладошку к своим губам и выдыхает горячим воздухом. Мурашки устремляются по всему телу, обгоняя друг друга. Прижимается к ней губами.
Чёрт! Как же это потрясающе. Причём в прямом смысле, меня слегка трясёт. И колени ватные.
– Глеб…
– Да? – отрывает губы от руки.
– Ты на встречу опоздаешь…– слова на выдохе, придумав причину, чтобы он прекратил эту сладкую пытку.
– Успею, – отпускает мою руку и, обняв за талию, притягивает к себе.
* * *
– Алин, ты куда пропала? – звонит Ритка, как только я дома ставлю телефон на зарядку.
– У меня телефон сел, я забыла его подзарядить, – оправдываюсь перед подругой.
Обнаружила это только, когда Морозов вез меня домой. Мобильник ожил, и я обнаружила несколько пропущенных от Красниковой и пару от Алексея.
Вот от этого пропускать звонки прямо категорически нежелательно. Поэтому после разговора с Ритой надо ему обязательно перезвонить.
– Будь готова к четырём, мы за тобой заедем, – предупреждает подруга. – И оденься потеплее, ночью у воды холодно.
– Хорошо. Буду ждать.
Рита сбрасывает, а я набираю Алексея и отчитываюсь перед ним, что жива и здорова. Так же доложила, что собираюсь с сокурсниками поехать отдыхать на природу.
Чтобы занять себя, пока выжидаю время, решаю навести в доме генеральную уборку. А то даже как-то неудобно. У Морозова дома всё блестит, как у кота яйца, а у меня окна немытые.
К четырём часам я уже сижу у подъезда в ожидании Красниковой. Она приезжает в компании старшего брата, он тоже учится в нашем университете, только на пятом курсе, и двух девочек из нашей группы, Маши и Насти.
Минут через сорок мы на месте. Это вверх по реке Амур, очень красивое местечко. Большая песчаная площадка с порослью подсыхающей травы, вокруг сосновый бор, а внизу река. Завораживающе…
Там уже около двух десятков машин, а людей раза в два больше.
Парни рубят сушняк для шашлыков или выгружают из машин коробки с алкоголем и закусками.
– Понятно, почему Морозов не приезжает на такие тусы, – брякаю вслух, увидев количество пива и водки.
– Да, он же трезвенник, – смеётся Ритка.
Она была в этот момент рядом и услышала мои слова.
– И вообще нудист.
– Нудист? – вот так номер!
Ладно голый спит, но чтоб…
– Это от слова «нудный», – уточняет.
– Я бы так не сказала, – пожимаю плечами, вложив в этот жест максимум равнодушия.
– Я так понимаю, ты с ним продолжаешь общаться, – заглядывает мне в лицо с попыткой прочитать правду в глазах.
– А что мне ему сказать? Отвали от меня?
– Да, так и сказать!
– Не могу я… Он мне нравится, Рит…
– Скажи ещё – влюбилась.
Я пытаюсь спрятать глаза и отвернуться в сторону, но Красникова наблюдает.
Да. я в него влюбилась, когда о нём ничего даже не знала. Просто увидела под своим балконом.
– Алина, ну нет же! – вскликивает подруга, догадавшись.
– Поздно, Рит…
Глава 14
Глава 14
– Убери эту блохастую скотину от меня, – просит мама, когда мы входим в квартиру.
Собака радостно встречает нас у двери, виляя хвостом.
– Нет у него блох. И почему ты его так не любишь? Место, Дикий.
Пёс обиженно склоняет голову и уходит в гостиную на свою лежанку.
– Не люблю в целом собак, – проводит пальцем по тумбе в прихожей, проверяя наличие пыли.
Белка, ты спрашивала, почему у меня такая идеальная чистота? Вот ответ.
Родители гоняли за бардак в комнате. Впитал за столько лет любовь к порядку.
– Поэтому я её и завёл, когда стал жить отдельно. Вы же мне не позволяли, несмотря на то, что мы жили в частном доме. У всех собаки были, у нас нет.
– У тебя был кот, – возражает мать.
– Который меня терпеть не мог…
Мама тем временем проходит на кухню, инспектирует холодильник. Достаёт упаковку с сыром, проверяет срок годности и кладёт обратно. Следом тоже самое проделывает с колбасой.
Не дай бог сыночка отравится.
– Холодильник типичного холостяка.
Каждый приезд одно и то же. Упрёки и нравоучения.
Её взгляд падает на две кружки на сушилке, из которых мы пили утром с Белкой.
Бровь матери удивлённо взлетает вверх, на лице застывает немой вопрос.
Хорошее чутьё у меня точно в неё.
– Что? У меня бывают гости…
– Судя по чашке – это девушка, – пытливый взгляд.
– И девушки тоже, – веду плечами.
– Надеюсь, что эта не одноразовая, как все остальные? Давно пора прижать одно место и найти себе постоянную.
– Надейся…– бурчу и иду повесить куртку в шкаф.
– Я тебе огрызнусь! – кричит в след.
Пиздец! За два дня я с ней рехнусь.
Мою мать даже отец с трудом уже выдерживает. С годами она всё требовательнее и требовательнее. Всё чаще я с огромным нежеланием езжу в Белогорск, город, где живут родители. И именно из-за придирок матери. Всё ей не так или не эдак.
Батя после школы отпустил меня в свободное плавание и успокоился, живи Глеб, как знаешь. Отчислили – не беда, вали, служи в армии. Хотел и дальше по контракту остаться, но мать истерику закатила, пришлось вернуться назад в город, а мне нравилось, чувствовал себя каким-то особенным, так как в спецназ попал.
Финансово я от них не завишу, так что хоть этим она мне на мозг не капает.
* * *
Чёртова удавка! – дергаю галстук, ослабляя узел.
Вот нахер он нужен?
Вполне и без него можно обойтись. Нет же, мать заставила надеть. Выглядишь, видите ли, так солиднее.
Театр этот ещё! Отец умный – слился, сказав, что у него наряды, а мне теперь отдувайся за него.
Понятно, что московские артисты приехали, но мне оно надо? Я в кино-то раз в год и то по большим праздникам выбираюсь, так как мне не до этого или не с кем.
Девушка, не надо меня так пилить глазами! – замечаю пристальное внимание молоденькой девчули в компании мамы.
Сама невинность, а глазищами сожрать готова. Знаю я вас таких невинных и держусь подальше. Проблем от них выше крыши.
И вообще, у меня Белка есть. Почти… Так утром и не дала поцеловать в губы. Но тонкую шею я всё равно попробовал на вкус.
Её в моих объятьях даже колбасить начало, чувствовал, как дрожит тело. С губ сорвался сдержанный тихий стон.
А глазки как томно прикрывает, порхая густыми ресницами. Ммм… Кайф…
Вот кого я бы сам сожрал.
Блядь! Глеб, угомонись! А то конфуз выйдет. От одной только мысли кровь начинает к паху стекаться.
Белка, что ж ты за зверь такой, почему от тебя крышу, как ураганом сносит?
* * *
Спектакль – нудятина. Комедия.
И где смеяться?
Ни одного смешного фрагмента. Ещё и курить хочется, что уши пухнут. Пару раз порывался достать телефон, но мать смотрит волком – хочется под кресло забиться. А он периодически вибрирует в кармане.
Пока мама увлечённо отвлекается на сцену, я всё же достаю мобилу из кармана.
Ух, ты! Сообщение от Белки.
Прислала фото с тусы. Не удивила.
" Приезжай".
Фоткаю актеров на сцене и отправляю с припиской «не могу».
«Ого, да ты эстет! Плюс один, Морозов. Если приедешь, то добавлю ещё один. Будешь в шаге от поцелуя».
Вот зараза мелкая!
" Я подумаю".
– Убери телефон, – рычит на ухо мать.
– Всё-всё, убираю, – прячу.
Когда эта тягомотина закончится? Кто-нибудь знает?
Я скоро сдохну от скуки и желания курить.
Мама после возвращения домой сразу отправляется спать, попросив быть потише. Я около часа сижу и бесцельно листаю каналы на телевизоре, пытаясь найти хоть что-то, что отвлечет меня от дурацкой мысли сесть в машину и поехать к Белке.
– Да пошло оно всё! – выключаю телек и направляюсь к двери.
Дикий подбегает сзади и скулит.
Странный он какой-то сегодня вечером, боится чего-то. Обычно так ведёт себя только, когда к ветеринару его вожу, а тут дома перепугался.
– Дикий, дома остаёшься, хозяйку охранять, – он скулит сильнее. У них с матерью нелюбовь взаимная. – Не могу я тебя взять. Завтра съездим за город фазанов погонять, – достаю из шкафа тёплую куртку.
На берегу не май месяц и комары – звери.
Через полчаса я на месте, может даже раньше, летел, словно на пожар.
Шум, пьяные крики и танцы под долбящую из чьего-то сабвуфера музыку.
Веселье в самом разгаре.
– Гусев, Белкина где? – выхватываю из толпы долговязого.
Тот идёт с бутылкой газировки и стаканами.
– Там, – показывает пальцем.
Он уже в слюни.
– Я же говорила, что он приедет, – проговаривает заплетающимся языком Белка, обращаясь к Красниковой и подходя ко мне. – А вы не верили, – пьяно хихикает.
– Ты пила? – со злостью хватаю за руки, глядя в её мутные глаза.
Там сплошной туман.
– Да, кока-колу…
От напитка так не торкает.
– Гусев, ты опять девчонкам водку в сок подмешиваешь? – наезжаю на него.
– А я ни в кого её не заливаю. Сами пьют, – хватает Красникову за подбородок и засасывает в губы.
Фу, бля! Отвратно…
А с другой стороны тоже так хочу. С Алиной.
– Ты лучше за Белкиной смотри, пока она тебе крышу на тачке не проломила, – показывает пальцем в сторону моего джипа, отвлекаясь от лобызаний.
Где Белка? Как я её упустил? – кручусь на месте.
Ну, нет! Какого хера ты на мою машину полезла?
Сделаешь вмятины, лично выправлять будешь!
– Слезай! – громко, стараясь перекричать музыку.
Но она только вертит пальчиком и начинает подпевать песню, которая звучит из чьей-то машины.
Мелкая, кто тебя так задницей вертеть научил?
Врезать бы тебе по ней хорошенько, чтобы знала, как напиваться и устраивать грязные танцы.
Она встаёт на четвереньки, опускается и поет почти мне в лицо:
«Девушки ищут мажоров… Я люблю треки в миноре… Может, и нравлюсь тебе… Лишь потому, что игнорю… Хочешь украсть этот вечер… Ты так себе криминал… У тебя в голове я… Только я».
– Ого, а Дед Мороз увидел лето, – ржёт Гусев, положив локоть мне на плечо. – Потёк?
– Если не заткнёшься, я тебе ебло начищу, – грожу, скидывая руку.
– А я что? Я ничего, – приподнимает их вверх. – Нравится – забирай, – сваливает подальше.
А Белка тем временем собрала уже вокруг себя зрителей.
Да-да, петь и крутить жопой ты умеешь, всем уже это показала.
– Слезай с машины! – кричу на неё.
– Поймаешь? Добавлю ещё один плюс и того будет…– перебирает и растопыривает все пальцы. – Десять!
Вот ненормальная!
– Ладно, – делаю манящий знак.
И она прыгает прямо мне в руки.
Глава 15
Глава 15
Мы лежим на земле.
Своей тушкой Белкина сбила меня с ног и приземлилась сверху.
Глаза встречаются, а желанные губы в сантиметре от меня, стоит немного приподнять голову, и мы поцелуемся.
– Я получил плюс? – сдавленно.
– Даже не знаю, на ногах ты не удержался, – опаляет дыханием, смешанным с запахом алкоголя. – Но попытка хорошая. Пожалуй… нет.
Так и знал – везде обман.
Наездница встаёт с меня и отряхивается от песка.
– Отвези меня домой, – просит неожиданно.
Мы уезжаем, оставив шумную вечеринку позади. Она сидит боком, прижавшись спиной к двери, и как змея смотрит на меня, не отрываясь, поглаживая нижнюю губу пальцем.
– Останови, пожалуйста, – произносит тихо.
Окидываю её взглядом.
Укачало?
Дорога не ровная, вполне могло, но вроде нормально выглядит, никаких признаков тошноты.
Всё же послушно торможу, не хочу потом салон отмывать.
Вместо того чтобы выйти, она вдруг перелезает со своего кресла ко мне и седлает сверху.
– Ого, вот это поворот! – не верю своим глазам.
– Заткнись, Морозов!
Она целует сама, впиваясь губами и разрывая ту преграду, что сама же и выстроила.
Твою мать! Как же это круто!
Звон в голове бьёт, словно колокол в церкви. Тело прошивают электрические разряды от того, что она покусывает мою губу. Втягивает её глубоко в рот и посасывает. А потом проводит языком по десне.
Ты, Белка, развратница!
Я ловлю нереальный кайф от поцелуев – впервые в жизни.
Она в это время уже скользит губами по шее и проводит языком по сонной артерии. Я слышу свой собственный стон. Её пальчики пробегаются вниз по груди, животу и забираются под джемпер.
Холодные, но я словно не чувствую.
Тело наполнило жгучее желание.
Алина проводит руками вверх к моей груди, а потом к плечам.
– Ты такой сильный, – выдыхает слова мне у рта. – И красивый, как греческий бог.
– Ты знаешь, как он выглядел? – так же в ответ, слегка касаясь своими губами её губ.
– Я знаю, как выглядишь ты.
Снова поцелуи, выжигающие напрочь мозг и оставляющие только чувства. Голые и беззащитные. Я даже знаю, как они называются.
Осознание этого словно ледяной душ отрезвляет меня, возвращая разжиженный разум.
– Алина, нет! – хватаю её за руки, когда она уже расстёгивает молнию на моих брюках.
– Ты меня не хочешь? – обиженно и с непониманием надувает губки.
– Нет, хочу. Но не так и не здесь. Не могу я с тобой по-быстрому в машине где-то в поле.
– Но я сама хочу…
– Белка, ты такого не достойна…– обхватываю её лицо и смотрю в глаза.
– Так и скажи, что не слишком хороша для тебя, – ударяет мне по рукам, чтобы я убрал их.
– Ничего подобного.
– Да пошёл ты! – слезает с меня и возвращается на своё место. – Неделю мне мозги парил. Сейчас – на, бери и пользуйся. А он заднюю врубил.
– Это в тебе алкоголь говорит.
– Это во мне униженное женское достоинство возмущается, – оскорблёно. – А я ещё как дура в него влюбилась!
Она вдруг замолкает и закрывает рот руками, поняв, что ляпнула сгоряча слишком много.
Это не просто удивляет – ударяет по голове.
Вот так признание!
И ведь мне его слышать приятно, даже желаемо.
Пытаюсь взять её за руки и объяснить, но она выдёргивает и прячет их в карманы куртки.
– Поехали. Я спать хочу, – вкладывает в слова всю злость, на которую способна и отворачивается к стеклу.
Возле подъезда попытка ещё раз поговорить с ней. Но в ответ только получаю гневный, холодный взгляд.
– Не приезжай больше, понял? – глядит как на врага. – И ждать меня после работы не надо! Я и без тебя обойдусь!
– Алина…
– Да, меня так зовут, а не какая-то Белка. Выруби себе это в памяти огромными буквами. И вали подальше от меня, к своей псине блохастой! – ударяет больно кулаком в грудь.
Да что вы все на него наезжает-то!
– Послушай меня, – перехватываю её руки, прежде чем она ударяет меня снова.
– Не хочу я тебя слушать, Морозов! – приподнимается на носочки и кричит в лицо. – Никакой ты не бог. Обычный придурок! К тёлкам своим вали.
– Алина! – встряхиваю её. – Протрезвеешь и поймёшь, что я прав. Не хочу я так. Хочу, конечно… – пытаюсь перефразировать, но она уже успела услышать, что желала и понять по-своему.
– Проваливай! И не приближайся ко мне больше, – отпихивает с силой и уходит домой.
Блядь!
Вот этого я всегда избегал. Всех этих разборок идиотских про любишь – не любишь, душевных страданий и прочей любовной херни. У друзей насмотрелся.
Катаюсь по городу, пытаясь выветрить дурь из головы, вытравливая её горьким сигаретным дымом. Одна сигарета за другой, пока не закончились. Смятая пустая пачке со злостью вышвыривается в окно.
– Да пошло оно всё к хуям! – выворачиваю руль в сторону дома.
Там меня встречает мать с недовольной кислой миной на лице. Ещё одна причина злиться.
– Где ты был? – накидывается. – Твоя скотина воет. Уже соседи ругаться приходили.
– Не твоё дело. И он не скотина! – скидываю грязные от песка кроссовки на пол.
И да, подметать я не собираюсь. Куртка не аккуратно повешена в шкаф как обычно, а закинута туда.
– Ты как с матерью разговариваешь? – очередная претензия в спину.
Я без ответа захожу в гостиную и, бросив на неё взгляд, закрываю дверь перед носом.
Достала! Без тебя тошно.
Заваливаюсь на диван как был, в одежде. Ко мне тихонько, по краю, подкрадывается Дикий, втыкаясь носом в локоть. Я приподнимаю руку, он проползает ещё немного и замирает.
– Похоже, только ты меня один искренне любишь, – треплю его по шее.
Пёс облизывает мне лицо и устраивается удобнее в моих тисках.
Так мы и уснули.
Утром просыпаюсь от того, что Дикий тянет меня за кофту зубами.
Понятно, ему надо на улицу сделать свои грязные дела.
– Сейчас-сейчас…– поднимаюсь с большой неохотой.
Хочется впасть в спячку до весны и никого не видеть, и не слышать. Я хронически не высыпаюсь. Силы уже заканчиваются.
Когда выхожу из ванной, где умывшись холодной водой, пытался привести себя в бодрость, то почти спотыкаюсь о Дикого, который уже сидит с поводком в зубах в ожидании прогулки.
– Идём, – пристегиваю поводок к ошейнику.
Намордник?
Да пошёл он к херам, этот намордник! Бунтовать, так по полной. В воскресенье в это время всё равно в парке только с десяток таких же собачников, как я.
Но карма, сука, вещь мгновенная.
В парке я оглядываюсь по сторонам, никого нет, и спускаю Дикого с поводка немного побегать. Отвлекаюсь всего на пару минут, в приложение для заказа цветов. Если просить прощение, так хотя бы красиво. Но даже выбрать не успеваю, как слух режет оглушительный женский крик откуда-то с другой стороны аллеи.
– Дикий! – зову собаку, его нигде рядом нет. Опять крик. – Да ну нах! – бегу в ту сторону.
Я думал, что мой пёс просто напугал какую-то женщину, которая шла мимо. Но я ошибся.
Слышу звериное рычание и взвизгивание.
Она так же, как и я, вывела своего боксера без намордника, и сейчас наши псы рвут друг друга в клочья, а девушка стоит и смотрит с ужасом на всё это.
Стараюсь оттащить Дикого за ошейник, но у него в голове уже закусило. С бешеными глазами он вгрызается в шкуру противника, а тот отвечает тем же.
– Дикий, нельзя! Фу! – но какой там.
По его налитым кровью глазам понятно, что он не остановится, пока не загрызёт боксёра.
Я делаю самый идиотский поступок в своей жизни – хватаю своего пса руками, хотя знаю, что так нельзя. И за это расплачиваюсь. Попадаю в замес двух разъярённых агрессивных собак.
Чувствую, как их зубы врезаются мне в кожу, даже одежда не спасает, рвут в клочки.
С трудом вырываю Дикого из этой драки. В горячке он ещё порывается к боксёру, но я из последних сил, онемевшими от боли руками оттаскиваю его и практически волоком веду домой.
Не пройдя и пары сотни метров, он падает на тротуарную плитку. Запал закончился, и пришло бессилие.
Превозмогая боль и слабость в руках, поднимаю друга и тащу к машине. Ему нужен врач.
