Текст книги "Не тот маркиз (ЛП)"
Автор книги: Вивьен Лоррет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
Глава 28
“Дебютантка всегда может положиться на джентльмена, настроенного на брак, и его верного коня”.
– Примечание к Брачным привычкам местного аристократа
На следующее утро они встретились еще раньше. Рассвет еще только начинался, а над их головами висела полная луна, и серебристое сияние окутывало их путь к конюшням.
Но Брэндон заметил, что в Элли что-то изменилось. Она была тихой и задумчивой, и это вызвало у него неприятное чувство беспокойства.
Он думал, что между ними все прекрасно. На самом деле, он собирался сказать ей, что любит ее.
Он знал, что его чувства к ней отличались от тех, что он испытывал к Фиби. Они были глубже и сильнее, и это заставило его задуматься, любил ли он когда-нибудь по-настоящему раньше. Оглядываясь назад, он понимал, что его чувства к Фиби больше походили на юношеское увлечение. Она ослепила его своим застенчивым флиртом, как паук, плетущий красивую паутину, и он наивно попался в ловушку.
С Элли он так упорно пытался отрицать и сопротивляться своим чувствам, что отказывался признать, что влюбился в нее. Это была настолько сильная любовь, что он боялся, что никогда от нее не оправится. И, возможно, это было истинной причиной его беспокойства.
Он машинально потянулся и взял ее за руку. И был немедленно вознагражден мягким пожатием ее ладони, когда кончики ее пальцев переплелись с его собственными. Но она по-прежнему молчала, звуки ее шагов были лишь тихим шелестом по мелким камешкам и плотно утрамбованной глине.
– Тебя что-то беспокоит? – спросил он.
Она рассеянно кивнула.
– Книга. Я просто подумала, что прошло много времени с тех пор, как ты давал советы о джентльменах, склонных к женитьбе.
– Неужели я уклонялся от выполнения своих обязанностей в качестве твоего источника информации?
Ее губы дрогнули.
– Да, так и есть.
– Тогда позволь мне исправить это прямо сейчас.
Брэндон поднял ее руку и поцеловал ее пальцы.
– Он всегда будет стараться, чтобы она знала, что она – его первая мысль каждое утро и последняя мысль каждую ночь.
Она сжала его руку и улыбнулась, явно одобряя этот урок.
В стойле он осторожно оседлал Самсона. Он был рад ее энтузиазму участвовать в этом процессе и растущей уверенности в себе. Даже по блеску в ее глазах было ясно, что она с нетерпением ждет этого. И ему так хотелось снова заключить ее в свои объятия.
Эти рассветы были единственными моментами, когда он позволял себе быть рядом с ней, прикасаться к ней и обнимать ее, хотя и гораздо более целомудренно, чем ему хотелось бы. Прошла целая вечность с тех пор, как он целовал ее и чувствовал, как ее сладкое тело соприкасается с его собственным. И он не был уверен, что сможет вынести еще одно мучительное утро, подобное вчерашнему.
Держать ее у себя на коленях и чувствовать, как она прижимается к нему, было самой изощренной пыткой в его жизни. Все, чего он хотел, – это бесконечно целовать ее, ласкать до тех пор, пока она не начнет содрогаться в экстазе под его руками, подвинуть ее податливое и желанное тело, чтобы оно оседлала его бедра, и погрузиться в ее приветливый жар.
По телу Брэндона пробежала дрожь страстного желания. Он попытался выбросить это из головы и вместо этого сосредоточился на том, чтобы отвести свою лошадь к помосту.
– Ты чувствуешь себя достаточно храброй, чтобы вывести Самсона из конюшни?
У нее вырвался недоверчивый смешок, как будто она подумала, что он поддразнивает ее. Однако, когда она встретилась с ним взглядом, ее глаза быстро расширились. Она сглотнула и крепче сжала его руку.
– Ну, тебе определенно нравится давить, не так ли? Одно утро на лошади, и вдруг я уже опытная наездница?
Повернув ее к себе, он взял обе ее руки в свои.
– Если ты боишься, то он останется привязанным в стойле. Мы будем двигаться так медленно, как ты хочешь.
– Если бы мы двигались в моем темпе, я бы, скорее всего, никогда не добралась до моста, – печально сказала она. Медленно выдохнув, она неуверенно кивнула.
– Ладно, тогда мы попробуем сделать шаг или два.
Восхищенный ее невероятной храбростью, он наклонился и запечатлел на ее губах короткий обжигающий поцелуй.
Прежде чем она успела передумать, он поднял ее на подножку и сам вскочил в седло. Протянув руку, он заключил Элли в объятия. Она вцепилась в него еще крепче, чем раньше, как хомут, сковывая движения его плеч. Так не пойдет.
– Знаешь, – начал он, подумав. – Когда моя сестра только начинала учиться ездить верхом, она жаловалась, что чувствует себя неуверенно в дамском седле. Поэтому я позволил ей некоторое время ездить по-мужски, пока она не освоилась с движениями лошади, по крайней мере, когда она была не на людях. Возможно, ты почувствуешь себя в большей безопасности, если сделаешь то же самое.
Элли запрокинула голову и моргнула, глядя на него.
– По-мужски? Но на мне нет костюма для верховой езды... Несомненно, мои юбки...
Краска залила ее щеки.
Его взгляд скользнул вниз, и каждый мускул в его теле напрягся, заставив Самсона слегка пошевелиться. Он сразу понял, что не сможет устоять перед искушением посмотреть вниз и увидеть раздвинутые ноги в чулках по обе стороны луки седла, между которыми будут подобраны юбки.
Быстро оглядевшись, он заметил лошадиную попону, висевшую на стене стойла. Он подвинул Самсона поближе, чтобы он мог дотянуться до нее. Грубая шерсть развернулась, когда он накрыл ею ее колени.
– Вот. Все улажено.
Однако все было не так просто.
В тот момент, когда он повернул ее и осторожно усадил поудобнее, он понял свою ошибку. Округлый изгиб ее ягодиц интимно прижался к его паху, и его тело отреагировало тихим, безошибочным всплеском вожделения. Одеяло, возможно, и скрывало ее от его глаз, но оно не могло стереть те мысли, которые возникали в его голове.
Услышав, как участилось ее дыхание, он крепко обнял ее за талию, притягивая к себе вплотную. Он сдержал стон, зная, что ему придется просто пережить сладкую агонию всего этого.
– Ты готова, милая? – спросил он хриплым голосом. Почувствовав, как она слегка кивнула в знак согласия, и сжала его руку, он шепотом заверил ее:
– Всего лишь шаг или два. Может быть, тебе поможет, если ты закроешь глаза.
– Ты имеешь в виду, держать их закрытыми? Я не решаюсь открыть их с тех пор, как ты развернул меня .
Он улыбнулся в ответ на ее укоризненный тон. И, сжав бедра и прищелкнув языком, он заставил Самсона двигаться. Затем, как они и договаривались, натянул поводья и остановился.
Элли с трудом перевела дух.
– Странно, но я чувствую себя так, словно... несу двух человек... на своей спине.
– И ты хорошо перенесла это, – нежно сказал он, прижимаясь губами к ее виску. – Сейчас мы вернемся обратно.
– Подожди. Я думаю, что хочу, – она заколебалась, и было слышно, как она сглотнула, – поехать дальше.
Брэндон испытал шок от неожиданности, но не подал виду. И он не задавал ей вопросов, опасаясь, что это только заставит ее усомниться в своем решении.
– А-а-а. Я понимаю, что произошло, – сказал он, дразняще растягивая слова, постепенно выводя Самсона из конюшни. – Ты решила бесконечно мучить меня ощущением своего тела в моих объятиях и не дать мне ничего с этим поделать.
Она прижалась к нему всем телом, тихо смеясь.
– Наверное, мне не следует признаваться в этом, но мне нравится быть в твоих объятиях. Они как швартовые канаты, держат меня крепко и надежно защищают. И мне нравится, что я чувствую, как вздымается и опускается твоя грудь у меня за спиной... как твой горячий выдох касается моей щеки... как уверенно бьется твое сердце... как сильно двигаются твои бедра, когда ты напрягаешься, направляя лошадь...
Нестерпимое возбуждение мощными импульсами пробежало по его венам, и не только от ее слов, но и от легкого, дразнящего прикосновения ее руки к его руке. Когда она перестала сжимать его так, словно от этого зависела ее жизнь?
Он не знал. Он потерял способность соображать, когда она провела пальцами по всей длине его пальцев и скользнула под рукав, чтобы коснуться волосков на запястье. Затем мягкие подушечки скользнули на другую сторону, чтобы коснуться его пульса. У него участился пульс.
Не в силах сдержаться, он наклонил голову и коснулся губами мочки ее уха, обнаженного изгиба шеи, отыскивая трепещущее местечко под ароматной кожей.
– Тебе это тоже нравится, Элли?
– Да, – прохрипела она, ее дыхание было поверхностным и прерывистым.
Обняв ее за талию, он притянул ее к себе, медленно двигая бедрами, облегчая боль от его увеличивающейся эрекции.
– А что ты чувствуешь сейчас?
– Что твое сердце бьется так же, как и мое.
Она взяла его за руку, приподнимая ее по мягкому муслину к теплой ложбинке между грудей, отчего по его телу пробежала обжигающая волна удовольствия.
– Ты чувствуешь это?
Он застонал в ответ, и ему понравилось, что она не была застенчивой или сдержанной с ним, как будто она нуждалась в их контакте так же сильно, как и он.
Несмотря на это, он не знал, сколько еще сможет это выносить.
Чтобы хоть немного взять себя в руки, он напряг мышцы. Но этим он пришпорил Самсона и пустил его быстрым галопом.
Брэндон почувствовал, как у нее перехватило дыхание и учащенно забилось сердце. Он мысленно выругался. Посмотрев вперед, он понял, что позволил лошади некоторое время идти вперед. И вот теперь они были дальше от дома и конюшен, чем он предполагал, направляясь к клеверному полю, окружавшему пруд.
– Похоже, Самсону нравится клевер, – сказал он, стараясь, чтобы его тон был легким и ободряющим, и снова пустил лошадь легким галопом.
Она не ответила.
Черт! Каким же рассеянным дураком он был! Он был так поглощен тем, что держит ее в своих объятиях, что ни о чем не думал. Совсем.
Он мог бы вернуться в конюшню, но беседка была ближе. Поэтому он продолжил ехать вперед, успокаивая ее.
– Все почти закончилось, милая. Мы почти на месте.
Наконец они добрались до беседки, белый мрамор которой сиял, как маяк, в туманном лунном свете. Он направил лошадь к ступеням, нуждаясь в безопасном месте, чтобы спешиться с ней на руках. Затем он повернул ее к себе, и она прильнула к нему, по ее телу пробегала дрожь.
Держа ее в объятиях, он осторожно слез с лошади.
– Элли, прости меня. Я не хотел заходить так далеко. Я…
– Брэндон, – закричала она, крепко прижимая его к себе. – Я открыла глаза.
Стоя на плоских камнях, он страстно прижался губами к ее виску и влажной щеке. Он ненавидел себя за то, что сделал с ней.
– Я знаю, и это была моя вина. Я заглажу свою вину перед тобой. Только, пожалуйста, не бойся.
– Я не боюсь, – сказала она с тихим смущенным смешком.
– Я открыла глаза. И да, сначала это было страшно... Но в то же время и волнующе. Когда ты был у меня за спиной, я совсем не думала о том, что упаду и разобьюсь насмерть.
Она снова рассмеялась и, выскользнув из его ошеломленных объятий, закружилась на плоских камнях, подняв лицо к куполу над головой.
– Это такое раскрепощающее чувство – скакать галопом, не так ли? Как будто мы летели под луной, только вдвоем.
Самсон фыркнул, поднимая голову от своей закуски из клевера.
– Прости, втроем.
Брэндон был сбит с толку. Минуту назад он беспокоился, что зашел слишком далеко, что она больше никогда не посмотрит на него с доверием в глазах. Но сейчас, наблюдая за ней, такой беззаботной и приподнятой, он не совсем понимал, что с этим делать.
– Значит, с тобой все в порядке?
– В порядке? – подразнила она его, затем снова закружилась, ее желтые юбки развевались колоколом. – Я только что впервые в жизни села верхом на лошадь! Я чувствую себя такой живой, что с трудом сдерживаюсь. Можно ли разорваться на части от счастья? Неважно. Не отвечай, потому что это не имеет значения. Я не боюсь. Если я взорвусь, то это будет на твоей совести, потому что именно ты наполнил меня этой ужасной, безграничной радостью. О, Брэндон, я просто так сильно тебя люблю...
Его сердце остановилось. Она тоже остановилась, ее юбки взметнулись вокруг ног в последнем взмахе, прежде чем упасть неподвижно. Ее щеки пылали, широко раскрытые глаза смотрели на него в явном изумлении.
– Что ты сказала? – спросил он, чувствуя, как пересохло в горле.
Она сглотнула.
– О том, что я счастлива, или о моем неминуемом взрыве?
– Нет. Последняя часть.
– А, это. Я, должно быть, уже... упоминала об этом раньше.
Он покачал головой.
Она попыталась отмахнуться от этого с беспечным видом.
– Ну... я уверена, что десятки женщин говорили тебе подобное.
– Говорили мне, что? – он сделал шаг, другой, затем встал лицом к лицу с ней, его дыхание было поверхностным и быстрым.
– Десятки женщин признавались тебе в любви.
– Есть только одна женщина, которая имеет значение.
Она фыркнула.
– На самом деле это не ответ.
– Элли, – предупредил он, чувствуя, что сойдет с ума, если не услышит эти слова снова.
Протянув руку, она положила ладонь ему на грудь и застенчиво посмотрела на него снизу вверх.
– Вскоре после нашей первой встречи я решила ненавидеть тебя до последнего вздоха. В конце концов, ты был ужасно властным. Но даже этого показалось мне недостаточно. И я решила ненавидеть тебя вечно.
На ее губах появилась мягкая улыбка.
– Чего я тогда не знала, так это того, что я чувствовала не ненависть. Это было нечто гораздо более сильное. И я уверена, что, сколько бы времени не продлится вечность, я буду любить тебя всем сердцем до тех пор. Возможно, даже еще дольше...
Он не дал ей договорить. Ее нежные слова прозвучали в его ушах и разорвали ему сердце, сметая все препятствия, все оговорки, и все, о чем он мог думать, было «наконец-то, наконец-то».
Он взял ее лицо в ладони и прижался губами к ее губам.
Глава 29
“Дебютантка всегда должна быть готова к внезапным взрывам восторга”.
– Примечание к Брачным привычкам местного аристократа
Признание вырвалось у Элли прежде, чем она осознала, что говорит, и как сильно это изменит все между ними. Затем, внезапно, слова были запечатлены в обжигающем поцелуе, когда он завладел ее губами, соединяя их воедино.
Их было не вернуть, даже если бы она захотела. Но она не хотела. Она хотела проживать этот момент целую вечность.
Ее тело радовалось крепкому объятию его рук. Глубоким, ищущим прикосновениям его губ. Она была на своем месте. Она чувствовала это с глубочайшей уверенностью, которая была сильнее любого страха, когда-либо терзавшего ее.
И она поцеловала его в ответ, вложив в этот поцелуй всю свою любовь и ничем не сдерживаемую страсть. И когда он застонал в ответ, она поняла, что он тоже не может сопротивляться.
Он наклонил ее голову и проник глубже, раздвигая ее губы для желанного проникновения своего дыхания и языка. Он впился языком в ее рот, пробуя ее на вкус, его руки вцепились в ткань ее платья, в то время как ее пальцы жадно скользили по твердой поверхности его груди, ладони скользили по широким плечам к шелковистым прядям волос у него на затылке. Она тоже хотела попробовать его на вкус. Хотела ощутить аромат, сущность, саму душу этого мужчины в своем теле способом, который она не могла объяснить.
У нее было чувство, что она не выживет, если они когда-нибудь перестанут целоваться.
Она прижалась теснее к его крепкой силе, нуждаясь в том, чтобы найти идеальное положение, которое соединило бы их и утолило отчаяние, бурлящее в ее жилах. Но чем сильнее она старалась, тем больше это казалось недостижимым.
Из ее горла вырвался разочарованный стон, и он ответил, подтянув ее повыше к твердому, настойчивому бугорку. Он надавил на влажную пульсацию там. Да, там, – и она обмякла в его объятиях, испустив вздох наслаждения.
Он схватил ее за ягодицы, его большие ладони скользнули по пухлой плоти. А затем он приподнял ее так, что носки ее туфелек заскользили по полу беседки, пока она не оказалась в центре зала, где были арочные ниши для урн и статуэток.
Эта ниша была пуста. Она почувствовала спиной прохладу мрамора, выступ под собой. Услышала, как его хриплое дыхание эхом отдается в пространстве, когда он встал между ее раздвинутыми бедрами.
Неделю назад такая ниша, как эта, могла бы вызвать в ней страх, дрожь ужаса. Но теперь это было не так. Она была свободна от этого и слишком жива, чтобы думать о смерти в такой момент. Не тогда, когда его губы скользили по ее шее, а бедра наклонялись вперед, прижимая ее к неглубокой нише сосредоточенными ритмичными движениями.
Задыхаясь от желания, она вцепилась в его обтянутые тканью плечи, расстроенная тем, что перед ней было подобное препятствие. Ей нужно было почувствовать тепло его плоти под своими руками. Теребя его накрахмаленный шейный платок, она фыркнула:
– Мне больше нравится, когда ты в рубашке с короткими рукавами и брюках.
Его губы прильнули к ее губам, и она проглотила его хриплое рычание. Он рывком сбросил сюртук, продолжая обнимать ее одной рукой, и она была рада, что за всю жизнь, проведенную за шитьем, научилась ловко развязывать узлы.
Секундой позже его шейный платок упал на пол, затем жилет, и ее руки скользнули по тонкой льняной рубашке, согретой теплом его тела. Она прильнула к нему, прижимаясь всем телом, и ее губы скользнули по его шее, ощущая влажный, солоноватый вкус его кожи. Она потянула его за рукава рубашки, вцепившись в пояс его брюк.
– Подожди, Элли, подожди.
Брэндон остановил ее руки, его голос был напряженным, дыхание касалось ее виска. И его сердце колотилось, как у скачущей лошади, рядом с ее собственным.
– Дай мне перевести дух.
Именно в этот момент она осознала нечто по-настоящему ужасное – он пришел в себя.
Конечно, пришел, подумала она с тоской. Он бы не отказался от многолетнего рыцарского поведения, чтобы поддаться страсти. Но ей было нужно, чтобы он это сделал.
– Тебе не нужно переводить дыхание, – сказала она, наклоняясь, чтобы поцеловать его в подбородок. – Нет причин слишком много думать об этом. Поверь мне, я потратила слишком много времени на осторожность и страхи. Так жить нельзя.
Он улыбнулся ей в губы.
– Нельзя?
– Просто отдайся этому моменту. Прими то, что ты чувствуешь прямо сейчас.
– Хм... – пробормотал он, нежно поглаживая пульсирующую жилку у нее на шее. – Значит, если мне нужно увидеть твою обнаженную кожу в лунном свете, прежде чем поблекнет серебристый свет, я должен уступить желанию?
Ее пульс участился, когда она почувствовала, как кто-то осторожно потянул ее сзади за платье.
– Да.
– А если я захочу увидеть тебя в лучах восходящего солнца и ощутить вкус твоего румянца на своем языке, когда буду наполнять твое содрогающееся тело снова и снова?
Он не оставил места для недоразумений, когда провел твердым бугорком по ложбинке между ее бедер.
Острие наслаждения закрутилось глубоко внутри, где ее тело казалось влажным и пустым. Это было именно то, чего она хотела. И все же...
На данный момент ее интимный опыт можно было описать несколькими туманными описаниями в романах, поцелуями в одежде и довольно страстной встречей в гостинице. Из-за этого она почувствовала неожиданный прилив девического трепета.
Она сглотнула.
– Ты... ты планируешь быть весьма основательным... кажется.
– Вполне, – коротко ответил он, его губы слегка коснулись ее губ, с достаточным нажимом, чтобы оставить после себя дорожку покалывания.
Она придвинулась еще ближе. Она просто не могла совладать с желанием, с ноющей болью внутри себя. Затем он повторил то же самое, еще раз слегка коснувшись ее, но этого было недостаточно, чтобы полностью удовлетворить желание, которое он разжег в ней еще одним поцелуем. При следующем движении она поймала себя на том, что обхватывает его, чтобы прижать к себе, пытаясь прижаться губами к его губам.
Затем он завладел ее ртом и... о, его поцелуй. Он поглощал ее медленными, нежными глотками, надежно прижимая к себе, целуя, дразня и лаская, пока ее тело не наполнилось жидким, пульсирующим жаром, не оставлявшим места для трепета.
Его пылкое внимание сосредоточилось на изгибе ее шеи, приоткрытые губы обожгли нежную кожу. Он попробовал ее на вкус, нежно проводя языком по ее плоти, пока она не начала задыхаться. Корсет был слишком тугим, легкие натягивались из-за шнуровки и китового уса. Но затем она почувствовала умелые успокаивающие движения его рук по своей спине, дуновение ветерка сквозь приоткрытую ткань, настойчивые рывки, расшнуровывающие корсет.
Ей сразу стало легче дышать. Тяжесть платья соскользнула с плеч и легла на талию. За ним последовал корсет. И вот она стояла перед ним на прохладном ночном воздухе, ее плоть туго обтягивала бурлящие внутренности, а розовые соски грудей выступали под тонким слоем батиста.
Он пожирал ее взглядом. Бархатные радужки потемнели и стали голодными, бронзовые ресницы опустились, на щеках появился румянец, и у него перехватило дыхание.
– Черт возьми, Элли. Только посмотри на себя, – пробормотал он, когда его руки скользнули вверх, чтобы обвести нижнюю часть ее грудей. – Ты просто чудо из белого сахара и розовой глазури. И единственное, что удерживает меня от того, чтобы не поглотить каждый твой восхитительный дюйм, – это этот маленький красный бантик. Боюсь, у него нет ни единого шанса.
От серьезности его тона она почувствовала, как улыбка искривляет ее губы. Она смело протянула руку и развязала ленту.
Собранная ткань на мгновение зацепилась за лунно-белые выпуклости, но этого хватило, чтобы она услышала, как он сглотнул. Затем он отбросил тонкую ткань и обхватил округлую полноту голыми ладонями. Его большие пальцы скользнули по рельефной плоти, и она закрыла глаза, задыхаясь от наслаждения, которое нарастало и сжималось глубоко в ее теле.
Его губы коснулись ее губ, прокладывая обжигающую дорожку из поцелуев вниз по шее. Он сжал ее плоть в ладони, и жар его губ окутал первый ноющий пик. Из ее горла вырвался сдавленный звук, смешавшийся с вечерним пением сверчков и навязчивым криком кроншнепов. Она обхватила его голову, вплетая пальцы в шелковистые пряди, пока его язык ласкал плотную плоть, всасывая кончик глубже. С каждым нежным сосущим поцелуем между ее бедер пульсировали соединяющиеся импульсы. И когда он проложил обжигающую дорожку к другой груди, облизывая и эротично надавливая на ее плоть, она ошеломленно подумала, возможно ли умереть от удовольствия.
– Маленькая смерть, но ничего смертельного, – хрипло ответил он.
До этого момента она даже не осознавала, что произнесла это вслух.
– Маленькая смерть?
– Ммммм... – пробормотал он, приподнимаясь, чтобы завладеть ее ртом. Он раздвинул ее губы, и тонкая ткань его рубашки коснулась нежных вершинок ее сосков. Пока он говорил, его рука скользнула под складки ее юбок, тепло его ладони согрело тонкий батист на ее бедре. – В гостинице ты сказала, что тебе кажется, будто ты трещишь по швам, прямо перед тем, как содрогнуться в моих объятиях с моим именем на устах. Тебе понравилась эта маленькая смерть, Элли?
Она молча кивнула, потерявшись под натиском эротических ощущений. И когда его исследование достигло вершины ее бедер, бессловесная мольба вырвалась при первом же дразнящем прикосновении к отверстию ее панталон.
– Да, милая, просто позволь мне прикоснуться к тебе здесь, – прерывисто прошептал он, когда кончики его пальцев пробрались сквозь кружево к темным завиткам. У нее перехватило дыхание, когда он провел рукой взад и вперед с мучительной медлительностью, пока ее бесстыдное тело не задрожало от нетерпения и не подалось ему навстречу. Затем он скользнул между набухшими складками, медленно открывая ее для своих нежных прикосновений, умело управляя влажной плотью. По его телу пробежала дрожь, и он с трудом выдохнул.
– Такая мягкая. Такая влажная. Такая уютная. И вот здесь, – у него перехватило дыхание, когда кончик его пальца проник внутрь, – я наполню тебя.
Его нежные поглаживания перешли в бархатистое сужение, растягивая ее неиспытанные лоно, пока она с радостью не приняла это скользкое скольжение, ее бедра не изогнулись навстречу глубокому изгибу его пальцев. О, о, мучение было сладостным и возвышенным. Ее тело выгнулось дугой, умоляющее и изнывающее от боли. Она хотела этого катаклизма. Жаждала его.
Но затем он отстранился, и ночной воздух овеял ее влажное, пульсирующее лоно.
– Подожди, подожди... – задыхалась она, прижимаясь к нему, колени ее дрожали от нерастраченного желания. Она вцепилась в него, ее руки скользнули по рукавам его рубашки и плечам, полные желания и требовательности.
Он прижался губами к ее губам, словно желая успокоить, но это только усилило ее желание. Сняв ее руки со своей шеи, он провел ими по твердым изгибам своего торса, по выпуклости, выступающей из-под брюк.
– Ты этого хочешь, Элли?
Не было никаких сомнений в том, что он имел в виду. Если они продолжат идти по этому пути, пути назад уже не будет.
– Даже очень, – сказала она без тени волнения.
Конечно, это было до того, как она начала прослеживать длину этого твердого предмета под тонкой шерстью. Мысленно она пыталась представить музейные статуи, которые она, Уинни, Джейн и Прю когда-то по очереди рассматривали, пока одна из них стояла на страже. Однако это было совсем не то же самое.
Она прикусила нижнюю губу, продолжая свое исследование. Проведя рукой от верхних застежек к тугому холмику внизу, она услышала, как у него перехватило дыхание, когда она обхватила эту часть его тела. Бросив взгляд на его лицо, она увидела, что его глаза голодные и темные, а на скулах проступил румянец. Она поняла, что ему это понравилось, и сладкая дрожь возбуждения охватила ее, когда она проворно расстегнула застежки.
Низ брюк распахнулся, и его упругая плоть обнажилась, гордая и тяжелая. И пугающая. Она не могла отвести взгляд.
– А ты уверен? – спросил она. – В конце концов, ты – и я не хочу тебя критиковать – довольно внушительный.
Напряженный смешок вырвался из его горла, когда она осторожно обхватила вздыбившуюся плоть, твердую и гладкую, как гранит, горячую, как расплавленное железо.
– Боюсь, я ничего не могу с этим поделать. Но мы прекрасно справимся. Я позабочусь об этом.
Он накрыл ее руку своей, направляя ее вверх и вниз по отяжелевшему стволу. Затем он остановился, его дыхание стало прерывистым и затрудненным. Положив ее руку себе на плечо, он придвинулся ближе к ее бедрам, и она почувствовала, как твердая головка, похожая на гриб, коснулась ее входа.
Дрожь пробежала по ее телу. Но он снова целовал и ласкал ее, пока кровь не забурлила у нее в жилах, подводя ее тело к самой грани экстаза, как раз перед тем, как он проник в ее уютную гладкость. Ровно настолько, чтобы почувствовать растяжение и жжение от его проникновения. Она услышала, как у него перехватило дыхание. Она задержала дыхание. Затем его бедра дернулись, проникая глубже в ее сжимающееся тело. Ее ногти впились в его кожу. Он отстранился и толкнулся снова, и снова, пока, наконец, не разорвались швы ее девственности.
Он проглотил ее тихий вскрик, нежно целуя ее, когда ее девственная плоть плотно сжалась вокруг его напряженного члена.
– Дыши, любимая, – сказал он хриплым голосом, как будто это он был в агонии.
Как она должна была дышать? Она чувствовала себя как в коконе, окруженная мраморной нишей за спиной и мужчиной, которого она любила, пронзавшим ее спереди.
– Пожалуйста, Элли, пожалуйста. Постарайся пока не двигаться, – простонал он, его слова звучали натянуто, и она замерла. – Так-то лучше. Думаю, теперь будет легче. Просто поцелуй меня еще раз. О, как я жажду этих губ, таких мягких и пухлых. Да, любимая, да. Дай мне свой язычок. Ммм...
Ей нравилось, как он целовал ее, так нежно, бесконечно, в то время как его руки массировали ее затекший затылок, спускаясь к основанию позвоночника, к бедрам и кончикам пальцев. Он прикасался и ласкал ее так, словно у них было все время мира. Как будто полуночное небо не меняло цвет с черного на фиолетовый и индиго, а закат луны не был отмечен бледно-персиковым сиянием приближающегося рассвета. Затем он начал двигаться в ней медленными, скользящими толчками.
Элли не была уверена, когда острая боль сменилась приятной ноющей болью, или когда она превратилась в пробуждающуюся потребность и она начала сжимать напряженные мышцы его спины. Все, что она знала, это то, что что-то изменилось. И это казалось самым естественным – обвить его руками и ногами, отдаваясь моменту.
Каким-то образом она двигалась вместе с ним, приветствуя его возбужденное тело, прижимаясь к нему. Волна ощущений захлестнула ее. Их хриплое дыхание смешалось. На ее коже выступил пот, пальцы запутались во влажных прядях у него на затылке. Он схватил ее за бедра, наклоняя, когда входил в нее еще глубже.
У нее перехватило дыхание. Дыхание участилось. Она увидела блеск в его бархатных глазах, как будто он знал, что с ней происходит. Она застонала, беспомощная и нуждающаяся. Он был неумолим, срывая с ее губ невнятные мольбы. Трение было изысканным и невыносимым. Каждый толчок вызывал горячие волны, которые все сильнее и сильнее скручивались внутри нее, пока она не начала сомневаться, что сможет это пережить... пока не убедилась, что смерть неизбежна... пока...
Она разразилась потоком криков и нескончаемых спазмов, разрывая ногтями швы на его рубашке. Брендон ускорил движение, его горло напряглось, он оставался с ней, пока не стихли все толчки. Затем он крепко прижал ее к себе и с гортанным стоном погрузился в нее полностью, содрогаясь от собственного освобождения густыми, расплавленными толчками.
Долгие последующие мгновения они оставались соединенными, не двигаясь, если не считать хриплой работы их горящих легких. Головы склонились друг к другу, их дыхание слилось, сердца бешено колотились, бросая вызов маленькой смерти, которую они оба пережили.
Затем он снова поцеловал ее, страстно, без слов, а затем нежно, убирая волосы с ее лица.
Она в изумлении уставилась на него, когда бледный свет зари отразился в полированной меди его ресниц. Было трудно поверить, что этот момент был настоящим. У нее было такое чувство, будто она впервые проснулась в новом мире.
И по тому, как пристально он смотрел на нее, она поняла, что он тоже это чувствует. Увидев этот взгляд, она почувствовала, как тепло разлилось по ее коже, поднимаясь к щекам. Он улыбнулся и запечатлел поцелуй на порозовевших щеках, затем задержался на ее губах. И задержался еще немного.
Игривые потягивания, покусывания и касания, перешедшие в медленные облизывания и глубокие, стремительные поцелуи, уносящие их с головой в новый пьянящий прилив страсти. Ее тело сжалось в коротком, сладком толчке, сжимая его плоть. Он зашипел, зажмурился, его бедра рефлекторно задвигались. И хотя она чувствовала, что он уже не такой твердый, как раньше, его обхват и невероятная длина все еще наполняли ее, заставляя ахнуть.
Она вдруг поняла, что снова хочет его.
