Текст книги "Будь здоров"

Автор книги: Виталий Башун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Придержав коней возле моей скромной персоны, вельможа поморщился и надменно спросил:

– Кто таков?

– Меня зовут Алониус, ваша милость. – Вовремя вспомнив, что здесь я не барон, смиренно поклонился и продолжил: – Был нанят их милостью бароном Тобиусом фро Гормин служить поваром.

– А здесь что делаешь? – подозрительно спросил граф.

– Отряд их милости побило камнепадом. Я чудом спасся. Потом блуждал в горах, пока не вышел на эту тропу. Я много дней не ел, ваша милость.

– Вот как? – Повернувшись, по-видимому, к капитану своей охраны, граф сказал: – Так вот почему он не прибыл. А мы думали, струсил. – И вдруг приказал: – Обыскать.

Двое воинов спешились и подошли ко мне. Один стал рыться в сумке, другой небрежно меня охлопал, отобрал кинжал и передал его графу. Тот, брезгливо поглядев на грязные ножны и простую рукоятку, брать его отказался.

– Придержи пока у себя. Что там, Фрабус? – Он повернул голову к тому, кто копался в моей (вот уже и моей, вздохнул я про себя) сумке.

Воин, которому надоело копаться в тряпье, просто высыпал прямо на дорогу содержимое сумки, поворошил носком сапога нижнее бельё, подобрал пергамент и протянул его графу.

– Прочти, что там, – отказался брать документ вельможа.

– Я неграмотен, ваша милость, – ответил солдат.

– Тогда ты, капитан. – Правильно я догадался, что это капитан.

– Здесь сказано, – быстро пробежав глазами текст, ответил начальник охраны, – что барон Тобиус действительно договорился с неким поваром Алониусом об обслуживании его и его отряда на время пути в горах. За половину серебряной марки в день.

– Ваша милость, смотрите! – вскричал вдруг солдат.

Он показывал графу кусок моей мантии с эмблемой.

Я похолодел. Что, если лоперские эмблемы всё-таки отличаются от элморских? Эмблемы эти были признаны во всём мире как отличительный знак специалистов лекарского дела, но боги знают этих лоперцев. Они всякое учудить могли, чтобы всему миру доказать свою особость.

– Барона всегда сопровождал травник, – подтвердил капитан. – Похоже, этот малый не врёт.

– Как у тебя оказался этот лоскут? – уже скорее с любопытством, чем с подозрением спросил граф.

С меня как будто скала свалилась.

– Когда я очнулся и увидел, что никого нет, а из-под камня торчит вот это, я подумал, что может пригодиться на заплатки, – почти честно ответил я.

– А ты запаслив! – захохотал граф и вместе с ним охрана. – Где хоть это всё произошло, ты знаешь?

Я отрицательно помотал головой.

– Нет, ваша милость. Я почти ничего здесь не знаю. Помню, что свернули налево с широкой тропы, на какую-то тропку. Его милость господин барон говорили что-то про короткую дорогу.

– Так я и знал, – пробурчал граф. – А ведь говорили ему – опасно. Нет, самым первым хотел быть, выскочка! – Затем, что-то прикинув, повернулся к начальнику охраны: – Как думаешь, Гермилус, повар нам нужен?

– По правде, ваша милость, уж очень надоела пакостная стряпня этого отрядного кашевара.

– Ясно, – посмотрел на меня граф и спросил: – Я предлагаю тебе те же условия, что предлагал барон. Согласен?

– С радостью, ваша милость, только вот… – замялся я.

– Что ещё? – поморщился граф.

– Я бы просил, ваша милость, приказать вашим людям вернуть мне мой ножик. Я очень привык с ним готовить. И ещё помочь собрать приправы. Некоторые очень редкие и дорогие. Жалко их потерять.

– Ну ты и хомяк! – снова захохотал граф и милостиво отдал нужные распоряжения.

Мне вернули кинжал Свенты и помогли подобрать приправы. Я бережно укладывал их в сумку, тщательно обтирая рукавом и сдувая пыль. В этом я ничуть не лицедействовал – мне было действительно жалко потерять с любовью собранную коллекцию хороших приправ.

Видимо, не столько слова, сколько поведение уверило всех в моей правдивости, и мне даже разрешили сесть в фуру, выдали относительно свежую лепёшку с куском вяленого мяса и фляжку не очень качественного, но вина.

ГЛАВА 4

Сколько знают слуги, столько ни один шпион никогда не узнает… если не догадается подружиться с ними. Опыт налаживания хороших отношений с этим племенем у меня был, поэтому за несколько часов пути до стоянки я не только перезнакомился со всеми обитателями фуры, но и получил массу разнообразных и очень для меня полезных сведений. Компанию мне составили: личный секретарь графа, камердинер и три лакея. Кучер в это время был занят важным делом – управлением лошадьми, но нить разговора не терял и периодически вставлял свои реплики, не несущие смысловой нагрузки, но добавляющие разговору эмоциональной окраски. Особенно мне запомнились: «Итить тебя копытом!» и «Хвостом тя в гриву!»

В первую очередь меня, молодого, сразу видно, только ещё начинающего свою карьеру, просветили, каким должен быть хороший слуга. Тот, по мнению ветеранов лакейского дела, должен быть незаметен, как дух, умён, как лис, и приметлив, как следопыт. Поручения должен выполнять быстро и правильно, как господин хочет, а не как говорит. Я было удивился, как так может быть, но мне пояснили на примере.

Допустим, господин приказывает подать гостю лучшего вина. Глупый лакей просто побежит в заветный погреб и принесёт. Умный же сначала по поведению господина определит, нужно ли это на самом деле, или гость обойдётся обычным. Наш, к примеру, приподнимет немного правую бровь – знай, надо выполнить в точности. А если левую – соображай. Лакей, предположим, сообразит и принесёт обычного вина. Господин, если всё сделано правильно, демонстративно может и разгневаться на нерадивого слугу. Даже в морду дать, но зато потом обязательно одарит и приблизит.

Понятливые слуги в цене, а глупые долго не держатся. Чтобы достичь вершин в высоком искусстве услужения, нужно знать как можно больше обо всём. Как дела у соседей, что происходит в королевстве в целом, а главное, что творится около господина. Для этого слуга должен иметь хороших друзей среди своих и соседских слуг, иначе быстро съедят и не подавятся. Повару в этом отношении одновременно и проще и, сложнее остальных. Вкусно поесть любят все, потому часто и набиваются в друзья, но на всех не напасешься. Значит, надо выбирать, кого гнать, а с кем дружить. Выбор настоящих друзей, которые не отвернутся в трудную минуту, а помогут, задача сложная. Нет, присутствующие как раз не набиваются, но добрым советом помочь всегда будут рады… надеясь на некоторую взаимность.

Намек я понял и горячо уверил всех в том, что без помощи столь опытных людей мне не обойтись, а благодарность моя не замедлит проявиться.

Как выяснилось из дальнейшего разговора, я попал к графу Цвентису фро Кордресу. В данный момент граф вёз больную дочь в горный замок по совету своего знахаря, старого Гортуса. При этом сделали солидный крюк, заехав к какому-то барону, у которого как раз случилась оказия и в гости «неожиданно» заехали ещё несколько окрестных господ. О чём они совещались, неизвестно, поскольку шушукались без слуг, но это и так понятно – скоро непременно придётся с кем-нибудь воевать.

Для подобных дел сейчас наиболее благоприятный период – в королевстве смута. Король, да будут благословенны его дни, недавно вступив на престол и ещё толком не укрепив свои позиции, издал ряд указов, пытаясь провести реформы, как в Элмории и халифате. В результате мятежи охватили почти все провинции. Кто «за», кто «против», не понять. Многие бароны начали междоусобицы, стараясь под шумок оттяпать кусок-другой от земель соседа, действуя то под знаменем короны, то под стягом мятежа.

Ходить по дорогам в одиночку стало опасно. Могут убить просто за косой взгляд или за то, что недостаточно низко поклонился или не поспешил уйти с дороги. Да мало ли поводов найдут подонки для бахвальства или по злобе натуры своей. В этой смуте пострадали многие, но слугам, как правило, опасаться нечего. Сиди себе, как мышь под веником, и тебя никто не тронет. Главное, вовремя учуять, куда ветер дует, и не опоздать сменить господина. Слава богам, граф Цвентис силён, и нападать на него никто не рискует, хотя и он вместо обычных двух десятков охраны в этот раз взял полусотню.

На мой вопрос, почему знахарь, не вылечив больную девушку, отправил её в горный замок, мне пояснили, что Гортус очень и очень стар. Он был семейным знахарем графов Кордрес ещё при прапрадедушке нынешнего господина. В настоящее время старик редко покидает свои апартаменты, плохо видит и слышит и уже не может использовать магию.

Хорошо, я вовремя сообразил и не задал вопрос, который показал бы мою полную неосведомленность в лоперской жизни. Но слуги и без этого заспорили, почему в их королевстве так плохо обстоит дело со специалистами-врачевателями. Секретарь графа как самый осведомленный и образованный из присутствующих внес ясность. Лопер по территории и численности населения раза в три превышает ту же Элморию, но по числу лекарей и знахарей от неё здорово отстает. А почему? Потому что в Элмории и простолюдины могут учиться в академиях, а здесь – только люди благородного происхождения. А много ли благородных желает стать лекарями? Поэтому даже дипломированным травником не каждый барон имеет возможность обзавестись. Недаром покойный Тобиус не расставался со своим. Боялся, что сманят да перекупят. А уж как его обихаживал, и не передать. Граф, конечно, ищет замену Гортусу, но пока безуспешно.

Услышав такое, я было пожалел, что не назвался травником, но от меня наверняка потребовали бы показать диплом, каковой у меня, конечно, был. Но не здесь, а в Элмории. И не здешней, а элморской академии. Пришлось этот вариант отставить.

В конце концов секретарь хлопнул меня по плечу:

– Я вижу, ты свой парень, понятливый. Первый раз в услужении?

– Нет. Два года у… травника одного поваром служил.

– Ну у травника не считается. У них по-настоящему делу не научишься, – авторитетно отметил камердинер.

– Вот-вот, – обрадовался я. – Ему всё равно было, овсянку на воде я ему подаю или фрикасе из крольчатины. Так и квалификацию потерять недолго.

Все солидно с пониманием кивнули. Действительно, что с учёного зануды возьмешь? Никакого понятия, как со слугами обращаться, а тем более с каким соусом следует подавать свинину по-паскански.

Ближе к вечеру мы подъехали к месту стоянки. Это была та же тропа, расширившаяся до вытянутого овала и расчищенная от камней и мелких глыб. На ней вполне свободно могли разместиться два таких отряда, как наш. В конце площадки за крупными валунами из щели скалы бил родник, вливая хрустально-чистую и ледяную воду в чашу диаметром и глубиной примерно метр. Чаша эта была постоянно заполнена почти до краев, но куда девалась вода из неё, непонятно.

Я спросил что-нибудь для умывания. Камердинер без лишних вопросов выдал мыльный раствор и что-то похожее на мочалку. Прихватив свободное ведро, я пошёл к роднику и после того, как вода для всех надобностей отряда была набрана, начал процесс очищения тела от грязи, немного подогревая воду магией. Намывшись до скрипа и тщательно отмыв кинжал Свенты от грязи, отправился выполнять свои обязанности.

В помощь мне дали бывшего отрядного кашевара. Первым делом я дал ему задание промыть крупу, приготовленную к варке, чем несказанно его удивил.

– Нечего воду на глупости переводить! И так сварится.

– Вы что же, кашу немытую, прямо с песком и мусором ели? – в свою очередь, удивился я.

– А кто же её моет-то?! – возопил кашевар.

– Тогда, если всем так нравится, сварю с мусором, но для господина графа и для себя – как положено.

Судя по ропоту солдат, слышавших нашу перепалку, все хотели как у графа. Сам вельможа вышел на шум из своего шатра, быстро разобрался, в чём дело, и прикрикнул:

– Я тебя, Кримус, приставил к повару, а не наоборот. Будешь пререкаться – выгоню из отряда. – И уже в мой адрес: – А тебе я разрешаю вразумлять этого недотепу, как сочтешь нужным, но чтобы воплей я больше не слышал. – С этими словами он развернулся и ушёл.

Я поклонился спине графа, потом молча ткнул пальцем в мешок с крупой и указал на ведро с водой. Кримус, злобно ворча, поплёлся выполнять распоряжение.

Я нашинковал лук, морковь и зелень, нарезал кубиками вяленое мясо, не забывая помешивать кашу и вовремя подсыпать приправы. Над площадкой поплыл приятный аромат пищи. В животах отряда слаженно забурчало, и даже граф вышел из шатра, принюхиваясь. Все, замерев, ожидали, когда я скажу: «Готово».

Наконец, сняв пробу и выдержав театральную паузу – недаром же при поступлении в академию лицедейство стояло в списке рекомендаций, – я произнёс это долгожданное слово. Но никто не ринулся затаптывать меня, прорываясь к заветному котлу. Все остались, где были, и выжидающе смотрели на графа. Тот не спеша подошёл, потребовал ложку, зачерпнул немного из котла и, попробовав, что у меня получилось, одобрительно кивнул. Тут же передо мной выстроились пять представителей десятков с котелками. На каждый десяток полагался один большой котелок. Однако в первую очередь я наполнил серебряную кастрюльку для графа с дочерью и капитана, во вторую – котелки слуг и служанок графа. И самыми последними – солдатские. Воин должен быть терпелив и неприхотлив, а не туп и силён, как говорят некоторые. Про себя, родного, я тоже не забыл, наделив двойной порцией.

Примерно минут пятнадцать над площадкой стоял стук ложек, перемежавшийся одобрительным мычанием и ворчанием. Не имея дара предвидения, руководствуясь исключительно холодным расчётом и здравым смыслом, я быстро подчистил свою миску, попросил у себя и безотказно получил добавку, которой не дал остыть, запил все свежезаваренным сладким чаем и приготовился.

В гонках к финишу, котлу с кашей, первым рысью подлетел камердинер с кастрюлькой графа:

– Быстрее, Алониус, юная леди впервые за много дней попросила добавки!

Я от души шваркнул пару половников в его посудину и прикинул на глазок остаток. Походы с егерями научили меня, что нормы нормами, но продукты обычно берутся с запасом, а после тех помоев, которыми кормили отряд до этого, все захотят отвести душу. Поэтому я сознательно готовил с полуторным запасом. По полкотелка… нет, чуть поменьше, пожалуй, можно ещё положить.

Пока я размышлял над проблемой распределения продовольствия среди населения, точнее, отдельно взятого отряда, за моей спиной нарастал спор, кто подошёл первым и, соответственно, имеет право на маленькую добавку, если там чего осталось. К котлу постепенно стали подтягиваться сами воины, чтобы пресечь возможные несправедливости в отношении своих ходоков. Повернувшись лицом к толпе с половником наперевес, я постарался доходчиво объяснить, что всем достанется по полкотелка добавки, но… только при условии соблюдения тишины и порядка. Наверное, ни один оратор не мог бы похвастаться той тишиной, которая мгновенно установилась, и ни один командующий – той образцовой шеренгой котелками вперёд, которая тут же построилась. Торжественность момента нарушил тоненький девичий голосок.

– А нам можно немножко добавки? – робко попросила молоденькая служанка.

Слитный гогот луженых солдатских глоток чуть не вызвал обвал, однако девушку по-рыцарски пропустили вперёд.

Кримус, верхним чутьём унюхав, кому предстоит мыть инвентарь, объявил – вот ведь жук! – награду тому, кто это сделает вместо него. Награда в виде возможности пошкрябать в котле остатки каши вызвала споры и жеребьевку среди воинов. Причём победители от участия в следующей жеребьевке отстранялись. Сурово, но справедливо.

После этого ужина мой авторитет в отряде существенно возрос. Вряд ли остались те, кто ещё сомневался, что я профессиональный повар, а не чей-то шпион. Но становиться поваром на самом деле сразу расхотелось, когда меня разбудили ни свет ни заря готовить завтрак. Представляете, все, кроме часовых, спят без задних ног, а ты должен вставать и работать? Но ничего не поделаешь, назвался поваром – становись к котлу.

Завтрак тоже был плотный, так как обеда не предвиделось. Останавливаться и терять светлое время суток на готовку никто не собирался.

В это утро я впервые смог разглядеть дочь графа.

Овощи с мясом и специями должны были ещё некоторое время потомиться на углях, чай (в этом травяном сборе самого чайного листа была малая толика из-за дороговизны, но называли напиток почему-то так) был готов к употреблению, а я ещё перед готовкой помылся и привёл себя в порядок. Поэтому со своего насеста мог, никуда не торопясь, понаблюдать, как из шатра вышла бледненькая, с нездоровым румянцем на щеках, хрупкая девочка. Впрочем, судя по плавным линиям, уверенно сменяющим оставшуюся угловатость подростка, скорее, уже девушка. Тёмные прямые волосы до плеч, расчесанные на пробор, узкое лицо с немного широкими скулами и впалыми, явно из-за болезни, щеками, большие миндалевидные глаза, бархатные брови и тонкий прямой нос – все вместе это производило впечатление женственной беззащитности и в то же время некоторой суровости и аскетичности. Её, как воробышка, хотелось укрыть чем-нибудь тёплым и подставить блюдечко с пшеном.

Девушка положила на камень подушечку, присела и раскрыла взятую с собой книгу. Пока меня не отвлекли, я всмотрелся в неё магическим зрением. Не сливаясь полностью с магической энергией, я тем не менее быстро нашёл несколько очагов поражения организма, самый опасный из которых располагался в области лёгких бедняги.

Существовала теория (не признанная, однако, в силу недоказанности научно-магической общественностью), согласно которой причиной многих заболеваний, в том числе, например, нагноения ран, является враждебная человеку деятельность мелких демонов. Настолько мелких, что глазом их различить невозможно. Дескать, живут эти демоны везде. Мы их вдыхаем, мы их поедаем, и они же попадают к нам в раны вместе с грязью, которая является их неотъемлемой частью. Жаркие споры не утихали, но доказать правоту или ложность этой теории в настоящее время было весьма затруднительно. Учёный, её выдвинувший, уповал на скорейшее развитие стекольного производства и существенное повышение качества увеличивающих линз, с помощью которых надеялся разглядеть этих демонов.

Теория теорией, но помочь девочке было необходимо, хотя бы из негласного кодекса лекарей помогать страждущим независимо от сословной, расовой или национальной принадлежности. Обдумав, как оказать помощь и не раскрыться, я решил проводить исцеление постепенно, за несколько сеансов, по ночам и на расстоянии. Но кто же мне позволит к ней приблизиться и войти в непосредственный контакт? Моими союзниками будут горный воздух, усиленное питание пациентки и меня, а также горные растения, которые необходимо ещё найти.

С разрешением на поиск трав проблем не было. Стоило сказать, что я хочу улучшить вкус и полезность блюд, как мне тут же выделили в сопровождение троих солдат и разрешили поиск, но в пределах видимости отряда. Этим мы и занимались, когда дорога выводила на редкие заливные луга. Чаще всего спираль тропы пролегала таким образом, что отходить от неё влево было некуда – скала, а вправо не хотелось – пропасть.

Этой же ночью я слился с магической энергией, создал нить-луч в направлении шатра графа, по лучу проник в него, нашёл спящую девушку и, не создавая фантома, стал формировать исцеляющий узор. Всё шло замечательно. На поддержание луча требовалось немного энергии, но я ещё не восстановился после блужданий в горах и под ними, поэтому быстро устал. Конечно, часов за шесть подпитки и небольшой коррекции узора можно было бы исцелить девочку полностью, но в этом случае оказалось бы невозможным скрыть, кто я такой.

На следующий день мы свернули на горную дорогу, вьющуюся в сторону замка графа. Я собирал травы, в том числе и приправы к ужину. Специального питья для юной леди, которую, кстати, звали Олисия, не требовалось, и я спокойно добавлял общеукрепляющие травки, предварительно обработав, в общий котёл. Остальным употребление этих травок грозило только общим оздоровлением организма. Но некоторые добавлял в чай, предназначенный только для графа и девушки. В случае если у графа появится дисбаланс некоторых веществ в результате употребления этого специального чая, негативные последствия уберу позже. Это достаточно просто.

Третьи сутки мы тащились по горной дороге и через день к вечеру должны были достичь замка. На лошадях отряд мог доехать за полтора дня, а то и быстрее, но наш караван двигался медленнее пешехода. Я успевал пройти вперёд и не спеша пособирать травы, если было что собирать, пока последняя фура доезжала до того места, где я находился. В этот раз я, как обычно, с утра побродил по окрестностям, ничего путного не нашёл и прилег в фуре подремать или потренироваться в магии, как получится.

Я постоянно, как только немного оклемался, вспоминал наш необычный разговор со Свентой и тот канал связи, который так неожиданно и так кстати образовался между нами. То, что это похоже на нить-луч, но совсем не то же самое, я понимал. Но вот додуматься, почему и как он образовался, а главное, повторить на практике мне не удавалось. Может быть, не хватало сил. Или концентрации. Или чего-то ещё, мне неизвестного. Возможно, для образования связи необходимо было, чтобы я и жена одновременно остро захотели контакта. Сильные эмоции могли спонтанно включить этот механизм, как это бывает даже у обычных людей, когда, например, мать в минуты опасности для сына мысленно говорит с ним и даже предупреждает о чём-то. Мои переживания в пещере, предшествующие разговору, могли косвенно служить подтверждением этой теории.

Ещё меня беспокоило, поверила ли мне жена, если даже я иной раз задумывался, а не приснилось ли всё это? Если поверила, то поверят ли ей, что я жив, и что будут делать, если поверят? Оба моих наставника в целительстве никогда не упоминали ни о какой такой связи. Правда, это ещё не значит, что её не существует. Впрочем, Свента – умница, всегда может сказать, что видела вещий сон, а к снам у нас, как и в Лопере, относились с доверием.

Впереди дорога проходила между двумя пологими склонами, и я, как обычно, стал просматривать их магическим зрением – признаю, напугали меня камнепады на короткой дороге, да и в горных туннелях приходилось беречься. Что-то мне не понравилось в окружающей обстановке. Особенно левый склон. Я долго и напряжённо всматривался, но никак не мог понять причины своих опасений. Вот уже десяток воинов авангарда, шествующий метрах в ста пятидесяти впереди каравана, достиг середины проезда, а первая фура – начала.

Наконец до меня дошло. Глыбы камня метров через двадцать от начала проезда держались вроде прочно, но в то же время словно на тонкой нити. Перейдя полностью на магическое зрение, я разглядел узоры деревянных клиньев, которые не давали глыбам рухнуть на дорогу. Достаточно их выбить, и тогда…

– Засада! – заорал я.

Фуры тут же остановились, воины выхватили оружие и стали тревожно оглядываться по сторонам. Всё было тихо.

Я вылез из фуры и опять посмотрел на склон одновременно обычным и магическим зрением. Зная, что искать, я вскоре с помощью нити-луча обнаружил вторую группу глыб метров через сто от первой. Они также были в готовности обрушиться вниз. Мало того, за глыбами мой луч высветил людей. Много. Сколько точно, сказать не могу, ибо мне не дал заняться подсчетами граф, который приблизился к нам на коне и строго спросил:

– Кто кричал?

– Он! – тут же сдал меня один из лакеев.

Граф посмотрел на меня, взглядом требуя ответа. Я же быстро прокручивал в голове варианты правдоподобного объяснения.

– Ваша милость, – наконец нашёл я подходящий вариант, – я заснул…

Лакей-предатель угодливо закивал графу, подтверждая моё недостаточное рвение в деле услужения.

– …я заснул и во сне увидел, как вот с этих склонов на отряд падают камни, впереди и сзади, потом какие-то воины бегут сверху и убивают всех, кто выжил. Мне стало страшно, господин, и я закричал.

К снам всегда относились серьёзно и верили, что они бывают вещими. В это тревожное время пренебрегать даже такими странными предупреждениями было нерационально, и граф приказал капитану разведать склоны. Десяток воинов спешился и стал поспешно карабкаться вверх. Враги, поняв, что обнаружены, перестали скрываться и произвели залп из арбалетов. Несколько лошадей в отряде пали, но воины, защищенные амулетами, слава богам, не пострадали.

Со склонов зазмеились верёвки, по которым быстро стали спускаться воины в красно-синей униформе. Цвета нашего графа были зелено-бежевые, так что перепутать своих и чужих мог бы только дальтоник. Зарычал, заорал и залязгал бой. Ни у кого из противников не было целительских амулетов. Магов тоже не наблюдалось. Таким образом, я впервые воочию наблюдал немагический бой. Редкие удары магией, производимые при помощи амулетов и отражаемые защитными амулетами, можно было в расчёт не принимать. В этом бою всё решали мастерство воинов, выучка, дисциплина, а также таланты командиров.

Это была не моя война, не мой бой и не моё государство, но граф меня приютил, взял на службу и готов был защищать… как и любое имущество. К тому же разбираться потом с недругами в одиночку очень не хотелось.

Опасаясь раскрыться, я стал действовать осторожно. Сымитировав обычный амулет, я на всякий случай построил защиту от арбалетных болтов, хотя обстрел и прекратился. Затем магическими секирами обрубил верёвки, по которым продолжали спускаться враги. Склоны были не крутыми, падение не грозило им смертью, но ушибы и вывихи обеспечены точно. А это уже кое-что. Нашим будет полегче.

К сожалению, бой уже шёл врукопашную, наши смешались с врагами, и бить по целям было затруднительно. Тем не менее я находил моменты, когда мог разить, не зацепив воинов графа. Из своего арсенала я решил использовать секиру, сделав её по размеру соответствующей стальной. Про копьё и булаву я слышал, что раны они оставляют настолько характерные, что любой новичок поймёт, какое именно целительское оружие использовалось. Другое дело, что невозможно было понять, то ли это воздействие амулета, то ли дело рук самого целителя. Однако откуда у простого повара такие дорогущие амулеты, каких, похоже, и сам граф не имеет? Во всяком случае, в заряженном виде, иначе давно применил бы их.

Таким способом я действовал некоторое время и успел порубить восемь человек, как вдруг слева от себя увидел четверых воинов в красном. Они будто выросли из-под земли. Но скорее всего это я, увлеченный поиском целей, просто проглядел их. Действуя бессознательно, как на тренировках по самообороне, я выхватил кинжал Свенты и ринулся в атаку, опять же бессознательно перейдя на ускоренное магическое восприятие. Кинжал против шпаг и даг, которыми были вооружены противники, ничто, но меня учили наставники-невидимки, и я был намного быстрее противников.

Держа кинжал прямым хватом, я отбил укол в грудь первого и тут же резанул его по горлу. Справа медленно вытягивался в выпаде второй. Я, продолжая движение, отбил его шпагу вправо и, не медля, направил кинжал в незащищенное горло, с усилием продираясь через густой воздух. Лёгкий толчок в руку, и я обратным движением выдергиваю оружие из пробитой насквозь шеи врага. Первый в это время, фонтанируя кровью из разрезанного горла, уже начал заваливаться вперёд. Третий и четвёртый ещё только разворачивались ко мне. Всем телом толкаю покойника на третьего, делаю, приседая, шаг вперёд правой ногой и режу ему бедро, вскрывая вену. Теперь, если быстро не оказать помощь, смерть от потери крови гарантирована. Однако если у воина есть лекарский амулет, то из строя он выпадет ненадолго. Шаг левой с поворотом корпуса. Я у него за спиной и, используя инерцию собственного тела, бью локтем под основание черепа. Толчок. Что-то бело-красное брызгает во все стороны, а я оказываюсь лицом к лицу с последним врагом. Тот уже успел нанести рубящий удар наискось, и его шпага неторопливо и неумолимо приближается к моей шее. Сознание регистрирует происходящее, не вмешиваясь, а развитое подсознание с немыслимой скоростью просчитывает варианты, выбирает оптимальный и по магическим каналам передаёт сигналы группам боевых рефлексов, а те – отдают команды мышцам.

Тело действует, казалось бы, самопроизвольно с той скоростью и точностью, которую, рассказывают, проявляют люди, страдающие снохождением. Кинжал резко бьёт по лезвию шпаги, отбивая её влево. Короткое дуговое движение вниз – дага отбита вправо. Шаг вперёд с выпадом – кинжал стремительно, как жало осы, пробивает гортань красно-синего и возвращается назад в позицию защиты.

Глаза последнего врага мне запомнились особенно чётко. В них были азарт и безумие боя, жажда победы и предвкушение гибели противника, жизнь и даже вдохновение. Затем недоумение, туман боли, предвестие смерти, безмерная тоска и ужас. Я возвращаюсь в режим нормального восприятия. Меня шатает, в голове круговращение, неприкосновенный запас нитей стремительно убывает. С минуту длилось такое состояние, потом всё пришло в норму. Я, уже не задумываясь, восстановил запас и осмотрелся. Победа была полная.

Меня ещё раз шатнуло, уже откатом. Приступ резкой боли, сплавленной с горечью и тоской на фоне угасающего взгляда последнего врага, окатил меня с головы до ног медленной тошнотворной волной. Я несколько раз выдохнул, сконцентрировался на самовосстановлении и отрешился от реальности. Волны боли прошлись несколько раз по телу, затухая, и наконец оставили меня в покое.

Пока я занимался собой, бойцы собрали своих убитых отдельно, тяжелораненых отдельно. Всего граф потерял убитыми семнадцать человек. Ранены были все. Тяжело – восемь человек. Я подошёл к тяжелораненым, которых разместили на фурах с максимально возможными удобствами. Несколько солдат как умели перевязывали своих товарищей, но явно были в растерянности, не зная, что надо делать ещё, чтобы помочь.

Маскировка маскировкой, но оставить людей умирать я был не в силах. Выбрал самого тяжёлого. Подошёл к нему и, отобрав чистое полотно у солдата, решительно спросил:

– Зелья есть какие-нибудь?

– У нашего костоправа были какие-то, но он погиб, и мы не знаем…

– Быстро его сумку сюда, – приказал я таким тоном, что солдат не посмел ослушаться и бегом бросился к фурам, перевозившим вещи воинов.

Вскоре он вернулся, выполнив поручение.

В сумке оказался неплохой армейский набор первой помощи и даже несколько лекарских амулетов. Дальше пошла привычная для меня работа. Я бинтовал, сшивал, присыпал порошками и поливал зельями. Не стесняясь, вовсю использовал лекарские магусы, оставив исцеление на потом. Главное, как и говорили мне наставники-целители, оказать сначала быструю магическую и немагическую первую помощь, чтобы выиграть время у смерти. Я покрикивал на солдата, который безропотно мне помогал, и продолжал делать дело, не оглядываясь на окружающих.