Текст книги "Её звали Делия (ещё одна отходная жанру ужасов) (СИ)"

Автор книги: Виталий Иволгинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Женщина с белым платком на голове, которая ранее отвечала на вопросы агента ФБР, заметив девочку, тут же повернулась к ней и улыбнулась.

– Не бойся, это всего лишь полиция, спускайся! – успокаивающим тоном крикнула она ребёнку.

После этого женщина направилась к выходу из дома, бросив через плечо:

– Ну что ж, господа, мне пора идти. Думаю, юная леди может рассказать вам что-нибудь ещё.

Агент ФБР посмотрел ей вслед с явным раздражением. Затем он повернулся к маленькой девочке, которая тем временем уже медленно спускалась по лестнице в холл. Мужчина, скрестив руки на груди, слегка выдвинул носок ботинка вперед и невнятно пробормотал:

– Так-так-так...

Гэлбрайт, заметив некоторую неуверенность на лице человека из Федерального бюро расследований, подумал, что тому, по-видимому, никогда ранее не приходилось допрашивать детей. Тем временем девочка наконец спустилась по лестнице. По её личику было хорошо видно, что она боится подойти ближе. У Гэлбрайта мелькнула мысль, что малышка, по-видимому, никогда не видела незнакомцев в доме. Ну да, о каких ещё гостях может идти речь, если её отец работал фармацевтом...

– Ваше имя? – внезапно тишину прорезал голос агента ФБР.

Маленькая девочка отшатнулась – её, по-видимому, напугало нетерпение, с которым обратился к ней этот высокий, широкоплечий мужчина с суровым лицом. Тот, опустив руки, снова повторил свой вопрос. Нотки недовольства начали нарастать в его голосе. Гэлбрайт, который уже начал испытывать жалость к этому неприятному человеку, решил, что должен прийти ему на помощь, так как в противном случае им не удастся вытянуть из этой девочки ни единого слова.

Инспектор, стараясь ступать как можно медленнее, двинулся в сторону ребёнка. Девочка, переведя взгляд с агента на него самого, начала пятиться назад к лестнице. Гэлбрайт остановился и, стараясь придать своему голосу как можно более мягкую интонацию, обратился к ней:

– Не бойся, милая, мы просто хотим, чтобы ты объяснила нам суть всех вещей. Хорошо?

Малышка, которая минуту назад уже готовилась было взбежать по лестнице, расслабилась при первых звуках баритона Гэлбрайта и даже сделала пару шагов ему навстречу. Инспектор обменялся взглядами с агентом ФБР, как бы говоря ему «Смотри и учись!».

– Ты не скажешь нам, как тебя зовут? – спросил он ребёнка.

Девочка перестала вертеть головой и посмотрела на Гэлбрайта. Её глаза неопределенного тёмного цвета с каким-то хитрым прищуром оглядели инспектора с ног до головы и, как ему показалось, ярко сверкнули. Она слегка согнула колени в реверансе и слегка наклонила голову.

– Делия, – услышал инспектор её нежный голос.

Сказав это, девочка грациозно откинула прядку чёрных волос, упавшую ей на личико, и улыбнулась инспектору своей очаровательной улыбкой. Услышав её имя, Гэлбрайт невольно вспомнил Фаркрафта – а точнее, его расследование. В конце концов, «Делия» – имя греческого происхождения...

– Послушай, Делия, ты не скажешь нам пару слов о том, как твоя мама, ну, это самое... – начал он.

– Вознеслась на небеса? – внезапно перебила его Делия.

– Хм... – Гэлбрайт был ошеломлен ее замечанием. – Она сама так это тебе сказала?

– Да, – кивнула девочка. – Мамочка взяла папин пистолет и сказала мне не плакать, когда она вознесётся на небеса.

«Господи, что здесь происходит», – подумал Гэлбрайт. «Такое чувство, что я не единственный, кто сошел с ума в последнее время»...

– Ваша мать никогда раньше не возносилась, когда делала себе уколы? – вмешался человек из ФБР.

Делия бросила на него испуганный взгляд.

– Не слушай его, дорогая, он всего лишь шутит, – тут же принялся успокаивать её инспектор.

Гэлбрайт бросил сердитый взгляд через плечо – мол, «Не болтай глупостей, дурак!». Но агент либо не заметил безмолвного сообщения инспектора, либо просто не принял его во внимание. Вместо этого он быстро подошел к Делии.

– Скажите мне немедленно, где ваш отец? – громко спросил мужчина.

Маленькая девочка отступила назад. Агент подошел еще ближе.

– Вы знаете, где он может быть сейчас? – продолжил он, повысив голос.

Гэлбрайт понял, что ему нужно положить этому конец, чтобы не допустить крамолы. Он бросился на агента с ловкостью спортсмена. Тот начал вырываться из цепких рук инспектора, продолжая смотреть на ребёнка.

– Почему вы ничего не говорите? – уже кричал мужчина.

– Полегче, приятель! – сердито прошипел Гэлбрайт ему на ухо. – Если ты не умеешь работать с детьми и только нападаешь на них, тогда оставайся на месте и не вмешивайся. Усвоил?

Делия рассмеялась так, словно стала свидетельницей самой забавной вещи, которая когда-либо могла произойти. На её пухлых щёчках появились ямочки, а её глаза заблестели. Видимо, вид усатого мужчины средних лет, крепко прижимающегося к молодому парню, произвел на неё примерно такой же эффект, как драка между двумя обезьянами в зоологическом саду. В принципе, малышку можно было понять – ведь она, ввиду своего возраста и маленького роста, ни за что бы не осмелилась напасть на взрослого мужчину, полного жизни и энергии, который возвышался над ней, подобно горе.

Звук её нежного смеха оказал благотворное воздействие на человека из Федерального бюро расследований. Когда Гэлбрайт выпустил его из своих объятий, широкоплечий парень с растерянным видом опустился на скамейку, стоявшую в коридоре. Розовощекий медик Мэтт, всё это время спокойно стоявший у зеркала, ни с того ни с сего вдруг захлопал в ладоши, будто бы он был свидетелем циркового представления.

– Браво, господин инспектор, браво! – восхищенно воскликнул он.

Гэлбрайт не смог удержаться от улыбки, адресованной Мэтту, прежде чем вновь посмотрел на Делию. Девочка перестала смеяться, и её личико приняло спокойное, почти умиротворенное выражение.

– Итак, Делия, у твоей матери был пистолет. Но что она делала до этого? – обратился инспектор к девочке.

Делия посмотрела на Гэлбрайта и поднесла руку к голове, очевидно пытаясь вспомнить, что произошло утром. Примерно через три секунды она ответила:

– До этого мама лежала в постели.

– Вы хотите сказать, что... – начал было агент, но инспектор, погрозив ему пальцем, вновь повернулся к Делии и напряг уши.

– Я подошла к ней и спросила, когда вернется папа. – продолжал ребёнок. – Она сказала, что не знает, и заплакала.

«Все кусочки головоломки начинают складываться воедино», – подумал Гэлбрайт. «Девочка не знала, где был её отец, но её мать уже знала, что тот попал в аварию. Да»...

– Я начала утешать маму, но она попросила меня пойти погулять. Я не хотела оставлять её одну, но послушалась, – рассказала Делия.

– И когда ты вернулась домой? – спросил Гэлбрайт.

– Через полчаса. Я пришла и увидела маму, стоящую перед зеркалом. Я спросила её, что она делает, но она подняла руку с пистолетом к голове.

Услышав это, инспектор не удержался.

– Погоди, дорогая, – перебил он её, – минуту назад ты сказала мне, что она тебе что-то рассказала перед этим?

– Когда мама упала, я подбежала к ней и она прошептала мне, чтобы я не плакала, – ответила Делия.

«Что-то не верится мне в это», – подумал Гэлбрайт. «Обычно после выстрела в голову человек не в состоянии произнести ни единого слова»...

– Это правда? – спросил он маленькую девочку.

– Её голос был почти не слышен, но по глазам я поняла, что она хотела мне сказать, – продолжала малышка.

– Хорошо, Делия.

Инспектор выпрямил спину и задумался о том, что ему делать дальше. Девочка, рассказав ему всё, что знала, теперь просто стояла неподвижно и хлопала своими длинными ресницами.

– У тебя есть родственники в центре? – вдруг осенило Гэлбрайта.

– Родственники? – Делия, казалось, не поняла того, что ей сказали.

– Ну, дядя, тетя, бабушка... – начал перечислять он.

– У меня есть только папа и мама, – резко перебила его девочка.

– Отныне только папа... – мрачно сказал инспектор.

– Кстати, когда он вернётся? – ребёнок немного оживился.

– Он болен, ему нужно подлечиться, – уклонился Гэлбрайт от прямого ответа.

На самом деле, это была чистая правда, ведь сам Гэлбрайт не слышал новостей из Портлендского адвентистского медицинского центра, поэтому он полагал, что её отец уже находился на пути к выздоровлению.

– И когда он поправится? – продолжала спрашивать Делия.

– Я не могу сказать, болезнь у него очень серьезная, – ответил он упавшим голосом.

Инспектор подумал о том, куда же им всё-таки пристроить девочку, чтобы присматривать за ней. Ведь они не могут оставить Делию одну в этом доме, где на её глазах умер близкий ей человек...

Не зная, что делать, инспектор ухватился за последнюю представившуюся ему возможность.

– У тебя есть близкие друзья или одноклассники? – обратился он к Делии.

По какой-то причине этот вопрос смутил девочку. Её щечки покрылись румянцем, и она опустила глаза. Гэлбрайт не был психологом, но подобная реакция навела его на мысль, что девочка была явно влюблена в одного из своих школьных товарищей. Наконец она решилась ответить.

– Нет, – коротко и четко произнесла девочка.

– Совсем никаких? Ладно, не близких, просто знакомых?

– Ну правда нет! – девочка почти кричала.

Лицо Делии внезапно заострилось и приняло выражение недовольства. Она даже топнула ножкой, отчего Гэлбрайт сделал шаг назад.

– Хорошо, Делия, я понял, – успокаивающим тоном ответил он.

Затем инспектор вытянулся во весь рост и повернулся к доктору:

– Дела плохи. Видимо, в это дело придется подключить органы опеки.

– Не смотри на мир так мрачно, – без тени грусти ответил доктор, – мы ведь ещё не отправляли запрос на поиск её родственников. Молодая леди, возможно, не знала о существовании своих двоюродных братьев и сестёр, но это не значит, что она одна в этом мире.

– Ты оптимист, Мэтт, мне это в тебе всегда нравилось, но тут такой случай...

– Ещё не все потеряно, дружище.

– Как хочешь. Но все же, куда нам её поместить до выяснения обстоятельств?

– Ты можешь поговорить с той женщиной, свидетельницей. Мне показалось, что они с девочкой хорошо знали друг друга.

«Хорошая идея», – подумал Гэлбрайт, – «но куда она делась?». Инспектор подошёл к выходу из дома и крикнул молодому сержанту, стоявшему во дворе у ворот:

– Сержант Соссюр, вы не знаете, куда пошла та женщина?

– Какая именно, господин инспектор?

– Ну, с платком на голове...

– Вы имеете в виду Эльзебет Розелье? Она вышла за ворота, и её след простыл.

– Да, лучше и быть не может...

Гэлбрайт обернулся, но Делии в холле не было.

– Мэтт, где ребёнок? – спросил он доктора с озабоченной интонацией.

– Девочка поднялась наверх, – ответил доктор, не замечая состояния инспектора, – она сказала, что хочет переодеться.

– Хорошо, – успокоился Гэлбрайт, – я пока отойду.

Сказав это, он вошел в ванную комнату, совмещавшую в себе ванну и туалет. Сделав свои грязные делишки, он вымыл руки и вышел обратно. За то время, что инспектор провел в ванне, Делия уже успела спуститья в холл и теперь стояла рядом с зеркалом. Мэтт говорил чистую правду – малышка и вправду сменила платье и теперь была одета в синие брюки и бежевую куртку на молнии, под которой виднелась розовая рубашка.

– Куда ты направилась, если не секрет? – Гэлбрайт был немного удивлен её сменой одежды.

Девочка, положив расческу на столик, стоявший у зеркала, отвернулась от своего отражения и посмотрела на мужчину с некоторым удивлением.

– Я что, не пойду с вами? – спросила она, слегка наклонив свою голову на правое плечо.

– Ну, знаешь... – инспектор замялся.

Но тут к Гэлбрайту подошел человек из Федерального бюро расследований. Его словно подменили – теперь этот высокий юноша производил впечатление не сурового полицейского, но тихого ученика кадетского училища. Он обратился к инспектору с уважением:

– Господин инспектор, пока вы были в ванной, наверху зазвонил телефон. Я поднял трубку и мне было приказано доложить вам, чтобы вы немедленно прибыли в полицейское управление.

– Любопытно... – услышав это, Гэлбрайт снова приготовился к худшему. – Звонивший не представился?

– Нет, но по голосу я определил, что он был в возрасте, – послушно ответил агент.

«Это Сеймур, без сомнений», – с некоторым недовольством подумал Гэлбрайт. «Неужели господину главному инспектору так скучно, что он сначала зовёт меня к себе домой, а потом на следующий день в офис?»

– Принято, – Гэлбрайт подошел вплотную к агенту, – а теперь послушай меня. Если уж мне сейчас приказали идти, то я не смею ослушаться приказов начальства, но я хочу, чтобы ты зарубил себе на носу одну вещь, – при этом Гэлбрайт сжал кулаки, – если в твою глупую башку снова придет мысль нагрубить этой девочке, то я клянусь, что я из под земли тебя достану. Понял? – сказал он, гневно сверкнув глазами.

– Так держать, господин инспектор! – ответил агент с такой интонацией, как будто ему сообщили хорошие новости.

– Что ж, свободен, – успокоился Гэлбрайт и разжал кулаки.

Человек из Федерального бюро расследований вышел во двор. Гэлбрайт, вздохнув от облегчения, подошел к прикроватному столику, который стоял рядом с зеркалом. Пока он собирался с мыслями, его взгляд вдруг упал на фотографию, лежавшую там среди глиняных кошечек и искусственных ягод. На этой фотографии были запечатлены все трое из этой семьи – мистер Йонс в строгом чёрном костюме и по его левую руку – миссис Йонс в подвенечном платье. Женщина держала на руках завернутого в пеленки младенца – как сразу понял инспектор, саму Делию. В правом нижнем углу фотографии стояла дата – 20 мая 1981 года. Любопытно, подумал он, оказывается, родители Делии решили расписаться только после её рождения...

Гэлбрайт, не отдавая отчёта в своих действиях, схватил эту фотографию и положил её в карман пиджака. Услышав шаги за своей спиной, он обернулся. Слава богу, это был Мэтт. Доктор, обливаясь потом, обратился к инспектору:

– Этот парень сказал мне, что ты сейчас идешь в полицию, – сказал он несколько усталым тоном, – что ж, удачи тебе.

«Похоже», – подумал инспектор, – «что доктор имел в виду человека из Федерального бюро расследований».

– Спасибо за добрые слова, Мэтт, – проникновенно сказал он.

Гэлбрайт пожал доктору руку и вышел на улицу. Делия стояла у ворот, очевидно, ожидая, когда её посадят в машину. Инспектор, проходя мимо неё, поймал её несколько печальный взгляд. У Гэлбрайта было странное чувство, что он видит эту девочку в последний раз в своей жизни...

– Прощай, Делия, – коротко сказал он, пройдя мимо неё и выходя за ворота.

При этом он проглотил комок, который подступил к его горлу.

– Вы что, бросаете меня? – девочка сделала два неуверенных шага к нему.

– Оставайся здесь, мне нужно в город. Они позаботятся о тебе, – не оборачиваясь, громко сказал инспектор.

«Они позаботятся о тебе... Господи! Если бы только...» У Гэлбрайта не было времени додумать эту мысль, потому что, бросившись вперёд, он чуть не сбил с ног какую-то старую женщину.

– Извините, вы не знаете, как отсюда добраться до центра? – извиняющимся тоном Гэлбрайт обратился к едва не потерявшей сознание женщине.

– Вы что, не местный? – недовольно спросила она. – Вы чуть не убили меня!

Без лишних слов Гэлбрайт показал ей свое полицейское удостоверение. Эта бумага, как по мановению волшебной палочки, сразу же заставила старушку поклониться инспектору.

– Отсюда можно добраться до центра на автобусе, – услужливо объяснила старушка, – вы как раз вовремя...

– Где остановка? – перебил её Гэлбрайт.

Пожилая женщина поправила фартук и начала говорить, моргая глазами.

– Пойдете по этой дороге, – при этом она указала рукой налево, – потом повернете направо, пройдете мимо табачной лавки, а потом прямо. Когда вы упрётесь в бетонный барьер, поверните налево и там будет автобусная остановка...

– Спасибо, – кивнул инспектор и тронулся с места по дороге.

– Вы доберётесь до города примерно через сорок минут! – крикнула ему вслед старушка, но Гэлбрайт уже не слышал её слов.

Когда он добрался до нужного места, то увидел, что автобус стоит на месте, а водитель уже завёл двигатель. Не прекращая бега, Гэлбрайт начал отчаянно размахивать руками, подавая знак. Вскоре он уже стоял посреди кабины, крепко вцепившись в поручень правой рукой. Всё, что он пережил в тот день, перемешалось в его голове – анализ происшествия с загадочной галлюцинацией в переулке, завтрак с кофе и сосисками, песня о ядерной войне, распитие сладкого кофе из термоса Мэтта, разговор с Эльзебет Розелье – соседкой семьи Йонс, преподавание человеку из Федеральном бюро расследований урока по поведению и, конечно же, глаза, тёмные и бездонные глаза десятилетней девочки, которые навсегда запечатлелись в его памяти...

Прогремел выстрел. На бумажной мишени для стрельбы с изображением чёрного человеческого силуэта появилось небольшое пулевое отверстие, и в воздух поднялось небольшое облачко дыма.

– Опять мимо! – с досадой сказал Гэлбрайт, опуская пистолет.

– А вы представьте себе, что целитесь не в абстрактную фигуру, но в своего врага, – посоветовал ему Сеймур.

Сказав это, господин главный инспектор прицелился и нажал на спусковой крючок. Раздался следующий выстрел. Пуля попала в девятый круг.

– Да, мне за вами не угнаться, – устало сказал Гэлбрайт.

Положив свой пистолет на стол, он взглянул на мишень для стрельбы, почти полностью изрешечённую пулями. Господин главный инспектор последовал его примеру. Затем он взял тряпку и, вытирая о нее руки, сказал:

– Послушайте, Гэлбрайт. Я понимаю состояние вашего здоровья и решил пойти вам навстречу.

– А если поконкретнее? – не понял его собеседник.

– Я имею в виду то, что вы должны отдохнуть. До послезавтра никаких заданий не будет.

– Я польщён, но... – инспектор смутился.

– Хотите вы этого или нет, но это необходимо. Мы не машины, Гэлбрайт. Полицейским, как и всем людям, тоже нужен отдых. Я разрешаю вам провести один день так, как вам заблагорассудится.

– Что ж, я не посмею ослушаться вашего приказа.

Он несколько театрально поклонился Сеймуру и направился к выходу с полицейского стрельбища. Уже закрывая за собой дверь, он обернулся. Господин главный инспектор стоял на всё том же месте, продолжая вытирать руки старым полотенцем. Во всей его позе было что-то настолько величественное, что Гэлбрайта внезапно охватил почти священный трепет, и он, засунув руки в карманы пиджака, решительно зашагал прочь из полицейского участка.

Пройдя несколько кварталов, инспектор оказался на проспекте и, взглянув на яркие неоновые вывески, поднял воротник и направился к станции метро – теперь ему было всё равно, встретит ли он там этого странного двойника мистера Йонса или нет. Собственно говоря, поездка в метро прошла без каких-либо происшествий – может быть, тот случай был всего-лишь совпадением. Выйдя на нужной станции, Гэлбрайт заметил, что у него кончились сигареты. Не откладывая это дело в долгий ящик, он купил их в киоске, который находился тут же на платформе. Он закурил сигарету и, затягиваясь на ходу, направился в сторону Эббаутс-стрит.

На душе у него было легко и спокойно, как никогда раньше. Гэлбрайт даже почувствовал себя мессией или спасителем, отправленным на заслуженный отдых. Всё, что происходило весь день, по его мнению, было отличным поводом для того, чтобы отправиться в бар – не потому, что там было что-то достойное особого внимания, просто инспектору в данный момент хотелось погрузиться в атмосферу всеобщего веселья. Именно с этой мыслью он спустился вниз по ступенькам.

В этот вечер в подвале, где располагалось заведение, было очень многолюдно – несмотря на то, что к этому времени людей на улицах почти не было, внутри яблоку негде было упасть. Гэлбрайт, который до сих пор отчетливо помнил тот случай с подогретым пивом, решил не экспериментировать с заказом и на автоматический вопрос бармена «Браун Хорс?» утвердительно кивнул головой. Вливая янтарную и отдающую сивухой жидкость в горло, он без особого интереса наблюдал за тем, как тощие парни дрыгаются всеми конечностями под аккомпанемент синтезаторной музыки, доносящуюся из динамика, подвешенного к потолку...

Через некоторое время, которое Гэлбрайт потратил, наполняя себя дешевой выпивкой, он почувствовал себя полностью расслабленным и, уже начав клевать носом, двинулся к выходу из бара. На улице он на пару мгновений вспомнил о Делии и о своих собственных словах, которые он произнёс ей тогда на прощание – «Они позаботятся о тебе». По хорошему, ему следовало бы сейчас позвонить в полицейское управление и спросить о судьбе ребёнка, но, во-первых, было уже слишком поздно, а во-вторых, больше всего на свете инспектору хотелось сейчас лечь спать. Когда Гэлбрайт почти добрался до подъезда своего дома, вдруг начался сильный ливень, и он, щурясь от света фар изредка проезжавших по улице машин, невольно замер на месте, подставляя лицо струям холодной воды.

«На самом деле, было бы очень даже неплохо умереть прямо здесь и сейчас», – подумал Гэлбрайт, отрешённо глядя на тяжелые капли дождя, падающие с неба. «Для меня это намного лучше, чем дожить до старости, ничего не поняв в этой жизни...» Но здравый смысл, смешанный с трусостью, настойчиво подсказывал ему, что нет, умирать стоит только в крайнем случае, он не может сдаться на пустом месте, даже если его душа действительно этого хочет, потому что жизнь – это подарок судьбы, которым нужно пользоваться как можно бережнее...

Когда Гэлбрайт наконец вошёл в свою квартиру, вся его одежда была насквозь пропитана водой. Стянув с ног тесные лакированные туфли, он встал в одних носках перед зеркалом и пристально вгляделся в свое отражение. Ему было трудно узнать себя в этом промокшем до нитки существе, лицо которого под воздействием алкоголя выражало лишь тупое, почти животное безразличие.

– Неужели это я? – сорвалось с губ Гэлбрайта. – Как я дошёл до такого?

Продолжая смотреть в зеркало, инспектор думал о том, как ему, если что-нибудь случится, объясниться о своём состоянии. Не считать же за объяснение тот факт, что накануне целого дня отпуска он решил – вероятно, впервые в своей жизни – напиться до потери человеческого облика? Мало кто воспримет подобную отговорку всерьёз. Хотя, подумал инспектор, это не так уж и страшно – главное не забывать о том, что послезавтра ему нужно будет вернуться к рабочему процессу. В глубине его души вдруг шевельнулось и заныло предчувствие чего-то плохого...

Он ожидал встретить следующее утро с горячей головой, заложенным носом и упадком сил, но каково же было удивление инспектора, когда он проснулся в своей постели совершенно здоровым. Определенно ничто не указывало на то, что вчера он провел вечер под проливным дождем. Гэлбрайт даже специально измерил свою температуру – тридцать шесть и шесть по Цельсию – термометр, в отличие от самосознания, обмануть было невозможно. «Что ж», – подумал он, – «это значит, что один день своего отпуска я проведу в отличной форме».

Садясь завтракать, он подумал, что причина, по которой он не подхватил простуду, заключалась в том, что до этого он выпил в баре по меньшей мере десять стаканов «Браун Хорс» – неудивительно, что при таком количестве алкоголя в его организме простуда просто не могла взять вверх. Гэлбрайт вспомнил, что вчерашним вечером он просто сбросил свою мокрую одежду в ванной, даже не потрудившись отжать её. Слава богу, в его гардеробе висел точно такой же строгий костюм – в свое время инспектор специально купил два одинаковых комплекта, понимая, что ему, будучи полицейским инспектором, всегда нужно появляться на публике в манере, внушающей уважение.

Надев новый костюм, от которого исходил лёгкий аромат одеколона, Гэлбрайт посмотрел в зеркало в прихожей – да, теперь никому точно не придет в голову мысль о том, что прошлой ночью этому суровому усатому мужчине довелось опуститься до уровня самых отвратительных отбросов общества. Он вышел из дома, не имея никакого плана дальнейших действий. Вчерашняя попойка была настоящим «расслаблением» – если это можно было так описать. Гэлбрайт всегда питал отвращение к азартным играм или поиску девочек лёгкого поведения – можно даже сказать, что он приходил в ужас от одной мысли о том, что такое вообще возможно. Поэтому он решил просто прогуляться по городу. Отряхивая пыль с рукавов, инспектор шёл вверх по улице, бесцельно оглядываясь по сторонам и слегка покачиваясь в такт звучащей в его голове песне, которую он слышал ещё в бытность свою студентом Полицейской академии Портленда.