Текст книги "Тренировочный День 11 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 10

Глава 10

Кабинет главного врача слегка напоминал музей – просторное помещение с высокими потолками. В центре – массивный письменный стол из тёмного лакированного дерева, на столе громоздились канцелярские папки серого картона с надписями синей ручкой «Дело номер…» и проставленными в уголках печатями.

Тут же -неизменная телефонная трубка бежевого цвета, подстаканник с граненым стаканом в котором неожиданно торчали ручки и карандаши, расписание чьих-то дежурств на толстой бумаге, перекидной настольный календарь. Вдоль стены книжный шкаф, сквозь стёкла, видны подшивки приказов, журналы «Здоровье», «Наука и Жизнь», на стене висят портреты Авиценны и Павлова, над ними – обязательный портрет Владимира Ильича. Чуть в стороне поблёскивает стекло запертого шкафа – в нем грустная экспозиция: банки с формалином, где плавает что-то совсем неудобоваримое. Рядом – учебные пособия и награды диспансера – кубки, медали грамоты. На одной из грамот написано «команде Колокамского Психоневрологического Диспансера за III место на ежегодной городской спартакиаде Дружбы Народов».

На краешке стола лежит большая коробка шоколадных конфет «Золотой Якорь», стоит пузатая бутылка с янтарной жидкостью.

– И все-таки я решительно не понимаю как такая ослепительная муза может существовать в этом бренном мире, да еще и в нашем городе! Раиса Валерьевна, что мне теперь делать со своим сердцем? Оно безутешно! Увы мне! Что же может утешить бедного странника, плывущего по миру в поисках толики любви? – звучит голос в недрах кабинета.

– Сковородка. – отвечает Раиса Валерьевна, стройная и подтянутая в своем белом халате и шапочке на голове: – вам Виктор Борисович поможет только сковородка. И успокоительные в лошадиных дозах.

– Это совет профессионала, без сомнения. – кивает головой Виктор: – сковородка я так полагаю – с размаха? Если операцию будете осуществлять вы лично, Раиса Валерьевна, то я не против. Я прямо-таки за. Видите, насколько я отчаялся в поисках телесного контакта с вами, что готов терпеть удары! В том числе удары судьбы. Я уже рассказывал вам про метеорит?

– У вас, Виктор Борисович явные отклонения. Вам бы курс седативных пропить. – укоризненно качает головой женщина, сидящая напротив: – за конфеты и коньяк спасибо конечно. И за то, что Комбинат нас под свое шефство берет – тоже спасибо. Правда обычно такие большие предприятия берут под свое крыло более… веселые заведения. Детские садики там или колхозы что фрукты выращивают. Таких как нас опасаются и стараются подальше держаться.

– Ну что вы, Раиса Валерьевна. Люди, страдающие от психоневрологических расстройств такие же советские люди, как и мы с вами и тоже нуждаются в помощи. А у вас вон, забор некрашеный и беседка покосилась. Ну и самое главное… уверен, что у вас тут очень трудная, морально и физически напряженная работа. Вам просто необходим полноценный отдых и путевки в ведомственный санаторий Комбината в Крыму – это лишь малая часть того, чем общество вам обязано.

– Надеюсь вы понимаете, Виктор Борисович что я не могу достать вам… препараты? Только по рецепту. – идеально выщипанная бровь чуть поднимается: – у нас строгая отчетность.

– Побойтесь бога, Раиса Валерьевна! – всплескивает руками Виктор: – какие препараты⁈

– Тогда я решительно не понимаю, что понадобилось лучшему тренеру области, человеку про которого написали статью в «Советском Спорте» в моем кабинете с коробкой конфет, бутылкой армянского коньяка и путевками в санаторий. – наклоняет голову женщина в белом халате: – только не говорите мне что вам понадобилось вот это дряхлеющее тело. Что вы будете делать если я вдруг соглашусь?

– Еще раз побойтесь бога Раиса Валерьевна! Какое это «дряхлеющее тело»? Вы в великолепной форме! А какие у вас ноги… кстати, я уже упоминал что быть тренером – это тоже своего рода искусство? И сейчас я… – он неопределенно шевелит пальцами в воздухе: – хочу прикоснуться к одному из самых совершенных творений эволюции! Я умею делать массаж. Всего тела. Нет, серьезно. Вы наверняка сильно устаете на работе…

– И что я скажу своему мужу, когда у меня дома появится молодой, подтянутый тренер-массажист? – глаза Раисы Валерьевны смеются, в них мелькают веселые искорки, но она пытается сдерживать улыбку.

– Вам вовсе не обязательно рассказывать об этом мужу. Пусть это будет нашей маленькой тайной. – выдыхает Виктор, улыбаясь в свою очередь: – я не расскажу своей жене, вы своему мужу и все будет просто замечательно.

– Вы женаты? – идеально выщипанная бровь поднимается вверх еще на два миллиметра.

– Увы, пока нет. Как я могу быть женат, если все такие женщины как вы – заняты? Повезло вашему мужу. – разводит он руками: – но если бы я был женат, то сохранил бы вашу тайну.

– Мою тайну⁈

– Вашу. – кивает он головой: – впрочем не будем об этом. Я готов принести в жертву свою репутацию и сделать это прямо на вашем столе. Дверь запирается?

– Вы невозможны, Виктор! – на лице Раисы Валерьевны наконец появляется широкая улыбка: – все, все, хватит. Я уже поняла, что вы чертовски обаятельны и когда одним осенним вечером мне будет особенно одиноко – я наберу ваш номер. Но уж тогда – попробуйте только убежать! Знаю я вас, мужиков!

– Эти слухи преувеличены. Несмотря на то, что я тренер и учитель физкультуры, бегаю я отвратительно.

– Все хватит меня смешить. – машет рукой женщина в белом халате: – Вить, ты скажи прямо чего тебе надо. Не обязательно было вот так… из-под печки в три коленца. Говори с чем пожаловал… физкультурник. Натворил чего и спрятаться надо на время? Могу диагноз «шизофрения» поставить, но потом на всю жизнь клеймо будет. Если выбора совсем нет, то ладно. Палату выделю, вот только никаких прогулок по городу, поймают – ко мне вопросы возникнут. Полгодика помаринуешься, выйдешь. Выкладывай чего натворил? – она откидывается в кресле и прищуривается, глядя на него: – слышала у тебя в команде несовершеннолетние есть? Судя по твоему поведению у тебя явный приапизм… соблазнил ее?

– … а? – поперхнулся воздухом Виктор: – Раиса Валерьевна⁈

– Ага, вот и истинные реакции пошли. – кивает головой Раиса Валерьевна: – вряд ли ты кого изнасиловал, ты же по натуре Дон Жуан и игрок, ты грубой силой пользоваться не будешь, тебе нужно чтобы плод сам тебе в руки упал и умолял его съесть… ага. Плюс ярко выраженный комплекс защитника. К себе сам относишься пренебрежительно «со мной все в порядке», а остальных спасаешь. С тем что у тебя в команде полно молодых и красивых девушек – считаешь нужным их защищать. Значит – вышел конфликт с кем-то из ухажеров? Покалечил кого? – она окидывает его взглядом: – физически крепкий, судя по взгляду – уверен в себе, способен на насилие, знаешь и умеешь как делать людям больно. Циничен в достаточной мере чтобы спрятаться в «дурке» пока идет следствие.

– А вы опасный человек, Раиса Валерьевна. – говорит Виктор: – даже не знаю как после этого я вам массаж буду делать. Мне страшновато даже.

– Мужчины должны преодолевать свой страх, не так ли? – усмехается она: – так что? Когда тебе палата нужна? Диагноз прямо сейчас поставим, кликну санитаров и вперед. Запакуем в смирительную рубашку пикнуть не успеешь, у меня они здоровенные, умеют с буйными справляться. Вечерком приду лично, клизму поставлю, литра два сразу, с марганцовкой, чтобы не думал, что жизнь тут малина.

– Какой сервис… поставить диагноз за десять минут беседы. – округляет глаза Виктор: – не успел очнуться, а уже в смирительной рубашке и с клизмой в заднице. Поистине таланты ваши выше неба и шире моря, уважаемая.

– Я же говорю – крепкий орешек. Так и что? – пальцы барабанят по столу: – будешь запираться? Я же могу и согласится на твои непристойные предложения, тренер. Потом бежать будет некуда, я тебя везде достану. – на лице у Раисы Валерьевны снова появляется улыбка.

– Видимо вот именно тут мне и должно было стать страшно. – кивает Виктор: – но нет. Увы, но я искренне влюблен в вас и жажду объятий, слов любви, сладких поцелуев, сплетения ног и готов пастись среди лилий, пусть даже это будет последнее что я сделаю в этой жизни…

– Упрямый. – вздыхает женщина в белом халате, ее взгляд неуловимо меняется, а в голосе появляется сталь: – ладно, уговорил. Выслушаю. То, что выполню – не факт. Но выслушаю. Чего там у тебя?

– Есть у вас санитар один. Васильев, – говорит Виктор, придвигаясь чуть ближе к столу: – он сожительствует с некой Светланой Тереховой. У Светланы есть дочка Оксана, которая в школе учится, восьмой класс.

– Таак. – прищуривается Раиса Валерьевна: – мне уже не нравится куда этот разговор клонится. Продолжай.

* * *

Здание администрации психоневрологического диспансера стояло немного в стороне от основного корпуса. Оно напоминало увеличенный сельский дом культуры, построенный ещё в эпоху раннего социализма – двухэтажное, массивное, оштукатуренное, с облупившейся бледно-жёлтой краской и выцветшими от солнца тёмно-красными наличниками на окнах.

Перед зданием – типовой советский двор для учреждений: чахлый газон с проплешинами, несколько клумб с перебитым кирпичом по краям, у крыльца кривенькая берёзка и пара древесных кустов, между которыми вросла лавочка из крашеных досок. Всё пространство вокруг – выложено плиткой с обвалившимися краями, кое-где торчали металлические урны на бетонных ножках с вечным окурком и парой фантиков внутри.

Дальше – ряды облетающих тополей и вязов, у подножия деревьев лежит уже опавшая листва, красного и желтого цветов. На горизонте виднелся корпус больницы с решетками на окнах, а за оградой – вечная дорожка из разбитого асфальта, ведущая к остановке автобуса, где торчит облезлый указатель с полустершейся надписью «Психоневрологический диспансер». В воздухе – терпкий запах прошлогодней листвы, влажной земли и слабого едкого дезинфектора, которым умывалось здание в особенно пасмурные дни.

Он вышел на крыльцо и огляделся. Деревья вокруг уже почти сбросили с себя листву, оставив лишь одинокие яркие пятна красно-желтого цвета, трепещущие на осеннем ветру. Подумал про тот самый лист из рассказов О’Генри, про лист, нарисованный больным художником на стекле для того, чтобы одна девочка, вбившая себе в голову что непременно умрет с последним листом – жила. Неисправимым романтиком в душе был этот Сидни Портер, человеком, который до конца верил в лучшее в людях… наверное это хорошо – видеть в людях лучшее.

– Ну что? – спросила у него Альбина Николаевна, пристраиваясь рядом: – как там?

– Все нормально. Обещала не вмешиваться. – пожал он плечами, остро жалея, что так и не научился курить. Сейчас бы выбить сигарету из пачки и поднести к лицу огонь зажигалки…

– Все-таки ты обаятельный соблазнитель, Полищук. – говорит Альбина, которая видимо читает его мысли и достает из своей сумочки пачку сигарет. Прикуривает от зажигалки, откидывает волосы назад, выдыхает вверх клуб дыма: – в этом нужно отдать тебе должное. Я тебя недооценила. Впрочем, тогда ты еще со своей Анжелой ходил и был тихой, неприметной мышкой. Стоило ей тебя бросить – ты вон как развернулся… не остановить. Скоро на международный уровень выйдешь. Кто бы знал что для успеха тебя нужно бросить.

– Все беды от женщин. – кивает он: – если бы не Ева так до сих пор в раю жили бы. Много крови, много песен за прекрасных льется дам…

– И что думаешь? – спрашивает его Альбина через некоторое время: – пока мы девчонок у твоей Арины оставили, это ладно. Я с мамой поговорила, убедила согласие на загородную поездку написать, но это два, максимум три дня. Потом что? Если РОНО узнает, что мы тут самоуправством занимаемся, – мне потом голову открутят. А мне это не нужно, у меня последний год в глубинке, мне обещали контракт в Северную Группу Войск подписать, в Польшу. В среднюю школу номер десять в городке Щецинек. Я честно тебе признаюсь, Вить, я туда всю дорогу стремилась, за границу выехать. Мне Оксану жаль конечно, но что мы сделать можем? Мама ее сделает так как отчим скажет, она запугана и в то же время – любит этого придурка. Я такие случаи видела, они там в семье могут собачиться, как угодно, а если кто со стороны влезет – так вдвоем на него кидаются.

– Подписала-таки согласие? – Виктор с уважением смотрит на Альбину: – как ты с ее мамой договорилась?

– Чего с ней договариваться. – Альбина встряхивает волосами, снова затягивается, огонек на кончике сигареты вспыхивает, она складывает губы трубочкой и выдает струю дыма: – она напуганная овечка. Я к ней просто подошла и сказала, подпишите вот тут, у нас экскурсия за город на два дня, все оплачено. Она молча подписала, представляешь? Не спросила, где девочка, что поела, во что одета, прохладно же, уже осень! Как страус, голову в землю засунула и видеть ничего не желает!

– Ну так и хорошо, нет? – спрашивает Виктор. Альбина качает головой.

– Это вопрос кого она больше боится, Вить. А больше она боится своего сожителя, этого Григория Васильева. Подписала, потому что он ей не запрещал. А как он узнает… – она пожимает плечами: – ладно если ему все равно и может даже понравится, что девчонки-подростка дома нет. Деньги не тратятся, опять-таки квартира у них однокомнатная… но если он вдруг на дыбы встанет? Тогда она нам больше ничего не подпишет.

– А ты, я погляжу, прямо знаток человеческих душ. Прямо насквозь людей видишь…

– Было бы чего. – «англичанка» стряхивает пепел с кончика сигареты: – я росла в коммуналке, Вить. Это сейчас меня девочки в школе за глаза называют «Мэри Поппинс», дескать само совершенство. Говорят, кошка, которую ты подобрал на помойке никогда не сможет наесться досыта. Вот и я… – она задумчиво смотрит вверх: – я тоже кошка, которую подобрали на помойке. Сколько бы у меня не было – мне все мало.

– Зачем? – пожимает плечами Виктор: – ты же и так красивая, Альбин. Красивая и статная, смой всю косметику и убери все твои тряпки, надень на тебя мешок из-под картошки, и ты все равно будешь красотка.

– Я тебе порой завидую, Полищук. – тихо говорит «англичанка»: – все женщины у тебя красавицы. Ты вот сейчас с заведующей разговаривал… сколько ей лет? Сорок? Сорок пять? Уверен, что ты ей комплименты свои говорил, называл красавицей и уверял что готов вот прямо сейчас… и знаешь, что самое главное? Ты в это веришь! Вот почему в твои слова верят в ответ. Ты не обманываешь женщин, ты искренне считаешь, что любишь их в этот момент. И вот почему я не собираюсь верить твоим словам и твоим комплиментам. Ты говоришь их всем.

– Что поделать, если я окружен красотой. Говорю людям правду. Прямо в лицо. Вот и тебе…

– Да, да, да. Ты как премьер-министр из пьесы Шварца «ваше величество, вы гений!». Я же с тобой год уже как вместе работаю, все твои трюки наизусть знаю. – она затягивается в последний раз, роняет сигарету вниз и раздавливает ее каблуком: – только с Оксаной меня не подставляй, ладно? Тебе как с гуся вода, ты вон из школы уволился и хоть бы что, в доверие к руководству Комбината втерся, команду тренируешь, в первую лигу вышли, про вас уже в журналах и газетах пишут. А у меня тут нет никого, понимаешь? Был этот Давид… – она поморщилась: – но ты сам видел, чем закончилось. А он тоже обещал…

– Не переживай. – Виктор приобнимает ее за плечи: – все будет пучком. Водка подешевеет, и на нашей улице грузовик с яблоками перевернется. Если что я тебя вон к нам в команду устрою. В качестве преподавателя английского. А что? Глядишь скоро на международный уровень выйдем!

– Балабол… – сказала Альбина, но руку с плеча не сняла.

Глава 11

Глава 11

– Аня, чуть запоздала в этот раз! Выпрыгивайте, как только Лиля мяч повесит, вот только видишь, что мяч у нее – так сразу к сетке бежишь! – командует Светлана Кондрашова: – Айгуля, у тебя все ровно, молодец. Так, все, пробуем еще разок. – она хлопает в ладоши: – Юлька! Пас!

– Есть! – Юля «Черная Птица» Синицына вскидывает руку с мячом на той стороне площадке и посылает его в полет над сеткой. С места срывается Лиля Бергштейн, которая тут же перехватывает мяч…

– Пошли! – короткая команда, к сетке с двух сторон бегут Айгуля Салчакова и Аня Чамдар, три шага, взлет в воздух, руки, отведенные для удара… но удара нет, девушки опускаются вниз, а из-за их спин в воздух взмывает Светлана Кондрашова!

– Тумс! – звонкий удар ладони по коже мяча! Белая молния сверкает в воздухе, ударяя в угол площадки! Мяч улетает вверх, отразившись от покрытия.

– Одновременно! Одновременно! Аня – теперь ты вперед выпрыгнула! Айгуля – а ты запоздала!

– У меня разгон на три шага! Я когда уже вперед бегу не могу корректировать, мне придется останавливаться! Остановлюсь – прыжка толком не будет! – говорит Айгуля, откидывая волосы назад: – мы просто разгон должны начинать одновременно. А как… – она упирает руки в колени согнувшись и переводя дух: – как начать разгон одновременно, если мы на разных концах площадки стоим?

– Может по сигналу начинать? – предлагает Аня Чамдар, выпрямляясь и кладя руки на бедра: – мы же не синхронистки чтобы танец разучивать. Я вот как вижу что мяч полетел – уже срываюсь, у меня нет времени Лильку разглядывать, я знаю что она возьмет мяч…

У края площадки стоит Виктор, сложив руки на груди и внимательно наблюдает за происходящим. Дверь в зал открывается и входит Наташа Маркова, в синей тренировочной мастерке и спортивных же штанах с белыми полосами по бокам. Она зевает и потягивается, увидев, что Виктор и девчонки уже тут – подтягивается и подбегает к тренеру.

– Доброе утро, тащтренер! Я не опоздала! Восемь часов утра, это вы все с ума сошли в такую рань приперлись! Так что не надо! У нас режим! – выпаливает она на одном дыхании.

– Доброе утро, Наташа. – рассеяно кивает ей тренер: – ну да, рановато мы… Девочки! – он хлопает в ладоши чтобы привлечь внимание: – Аня права, вам сигнал нужен. Это сейчас, когда на площадке никого нет и мы только одно движение отрабатываем и то – синхронно выпрыгнуть не можем. А уж во время матча тем более!

– Придумала! – поднимает руку Лиля Бергштейн: – давайте я как мяч на такой прием буду выводить – крикну что-нибудь. Например… «Славянский Шкаф!» или «Массаракш!».

– Да ты и так все время кричишь. – говорит Светлана Кондрашова: – то одно, то другое. Сигнал должен быть коротким и понятным… например «Хэй!».

Она в половине случаев «хэй» кричит. В другой половине «мой!» или «Машка!». – встревает в разговор Маркова: – нее, толку не будет. А чего вы тут отрабатываете?

– Давайте покажем? – предлагает Виктор: – Юля?

– Готова! – отзывается Юля Синицына с противоположного края площадки, крутит перед собой белый мяч, подбрасывая его: – подавать?

– Секунду. – Виктор окидывает взглядом свою половину площадки. Лиля – чуть присела, согнув коленки, сосредоточенно смотрит на Сининыну и на мяч в ее руке, Айгуля и Аня – разошлись в разные стороны, Света Кондрашова кивает ему головой, мол все в порядке.

– Тут тоже все готовы. – констатирует Виктор: – подавай! – белый мяч взвивается в воздух, звонкий шлепок ладонью, и он проносится над сеткой.

– Мой! – выкрикивает Лиля, перехватив мяч. Не дожидаясь пока он повиснет над сеткой с места срываются Аня и Айгуля, три быстрых шага, прыжок! Так же синхронно, как и взлетели – они обозначают удар по мячу, замахнувшись, но не доведя удар до конца – опускаются вниз. Кроссовки одновременно касаются покрытия площадки, а из-за их спин вверх взлетает Светлана Кондрашова, которая взмахивает рукой и…

– ТУМС! – белая молния мяча отражается от пола и ударяет в потолок!

– Ого! Знаменитый удар-копёр! – раздается голос от дверей. Виктор поворачивается. В зал зашла Маша Волокитина, она бросает спортивную сумку на одну из скамеек у стены: – Светка молодец! Вы что, «Каримовскую Колесницу» отрабатываете?

– Век живи – век учись. – говорит Виктор: – пока не очень получается, но прием знатный. Когда «лошадки» выпрыгивают – все внимание поневоле на себя перетаскивают, да еще и со взмахом этим по мячу. Провоцируют блокирующих на выпрыг с блоком. На обычный пайп не похоже, если дело с опытными игроками иметь, то на пайп никто и не поведется, особенно на первый, видно же, что первый игрок не собирается по мячу бить, да и разбег второго тоже виден. А если «Колесницу Каримовой» запускать, то двое сразу прыгают. Они собой обзор блокирующим перекрывают полностью, даже если ты подозреваешь что тебя обманывают – не видишь и как итог – не можешь рассчитать, не чувствуешь ритма настоящей атаки. Вот потому у Каримовой ее «колесница» стабильно очки приносит – даже если знать, что именно она делать хочет.

– Да, только у Каримовских это как-то легко выходит. – жалуется Аня Чамдар, уперев руки в бедра и расслабив одну ногу, перенеся вес на другую: – они – раз и в воздухе уже, вдвоем! А у нас кто в лес, кто по дрова.

– Не, сейчас хорошо вышло. – говорит Наташа Маркова: – сейчас вы прямо как «басмачи» прыгнули.

– Так это по команде. – машет рукой Айгуля: – нам Лилька «хэй» крикнула. А во время матча она постоянно «хэй» кричит, ну или там еще что… каждый раз к сеточке так не набегаешься, это ж полноценный разбег и выпрыг, да и рисунок боя станет предсказуемым…

– А башкой постоянно крутить и Лильку взглядом искать – мы так мячей наловим полную горницу. – добавляет Аня Чамдар.

– И-извините. – раздается тихий голос, и Виктор оборачивается. Позади него стоит Саша Изьюрева, она опускает голову и переминается с ноги на ногу: – и-извините… а что если команду на «Колесницу» особенной сделать? Ну… чтобы девчонки не путались?

– Сашка голос подала! – веселится Наташа Маркова: – сегодня точно дождь пойдет!

– Вообще-то она довольно много разговаривает. – говорит Маша Волокитина, складывая руки на груди: – это просто ты, Маркова, шумела и никого вокруг не слушаешь, вместе с Аленкой! Вы с ней как тетерева на току – орете во всю глотку, только себя и слышите.

– Кстати, а где Маслова? Где ее черти носят? Уже восемь утра!

– Саша права. – задумчиво произносит Виктор: – нам нужна специфическая команда. О! Лиль! А давай попробуем «Алди» кричать!

– «Алди»? А давай! – легко соглашается Лиля и подпрыгивает на месте: – Юль! Мячик бери, снова пробуем!

– Сейчас! – Синицына наклоняется за мячом: – готова! Вы как?

– Готовы! – мяч в воздухе!

– Алди! – выкрикивает Лиля, подвешивая мяч, вверх синхронно взлетают две стройные девушки, взмахивая руками и… приземляются, тут же отпрыгивая в разные стороны, освобождая место… а из-за их спины появляется Светлана!

– ТУМС!

– Вот сейчас вышло отлично. – кивает Виктор: – молодцы. Еще два раза повторить для закрепления… но чуть позже. Пока – перерыв!

– А… что такое «Алди»? – задается вопросом Наташа Маркова: – это же на узбекском, да?

– Да какая разница! – пожимает плечами Волокитина: – главное, что эффективно.

– Это так девчонки с «Автомобилиста» кричали. – говорит Лиля, подпрыгивая на месте, перенося центр тяжести с ногу на ногу, как будто пританцовывая: – алди! И каааак ударят!

– Алди означает – «вперед». – повышает голос Юля Синицына, подходя с противоположного края площадки и взяв бутылку с водой: – тюркская группа языков, у них созвучные слова частенько встречаются и…

– Алди значит «взяла». – не выдерживает Аня Чамдар: – Айгуля, скажи им!

– Для тех, кто в танке едет, я и Чамдар из Узбекистана, так что мы знаем, что означает это слово. И не Алди, а «oldi», просто, когда выкрикиваешь это «О» в «А» превращается. А «алга» по узбекском вообще «водоросли» означает! – говорит Айгуля, вытираясь полотенцем: – эта «колесница» жутко утомительная, каждый раз так выпрыгивать.

– Полный разбег в три шага и выпрыг на максимальную высоту, приземление и отпрыг в сторону. – загибает пальцы Маркова: – да, это энергетически затратно и выматывает. Зато – гарантированное очко на табло!

– Почти гарантированное. Все время так прыгать не получится… раза три пройдет, а потом нужно менять тактику. – говорит Виктор: – хотя даже если знать, что именно вы собираетесь делать, отразить такой мяч будет трудно. И да, в дальнейшем если это первая передача – можно сыграть в обманку. Сделать выпрыг и не бить, а… ну там по сеточке мячик прокатить.

– Им все равно выпрыгивать на полную придется. – указывает Маша Волокитина: – они так выдохнутся еще в первой партии.

– Алга и по узбекском языке «вперед» означает. Это же тюркский язык чагатайской группы. – говорит Юля Синицына: – основные понятия похожи. Казахский – тоже тюркский, правда группы у них разные, но все равно можно понять. Например, «той» – свадьба, или «туй» – рынок, эти слова одинаковы. Происхождение узбекского языка уходит своими корнями…

– Скажите на милость почему меня моему языку немка учить будет? – упирает руки в бока Айгуля Салчакова: – и еще раз – не «Алга», а «oldinga»… ну да можно и «Олга» кричать и «О» в «А» переходит, но все равно! Нечего меня моему же языку учить, Юля-дэвиджи.

– Это у нас Бергштейн – немка. – поправляет очки Юля: – а я русская. Отец татарин, мать из алтайских телеутов. Бабушка из казахских корейцев. Значит русская.

– Эээ… – подвисает Айгуля, не зная, что сказать.

– Вить, как там Оксана? – спрашивает у него Лиля: – все с ней нормально?

– Да все пучком. – кивает он: – Альбина для них разрешение на загородную поездку выбила, а я у Комбината домик на ведомственной базе отдыха.

– Здорово. А не… слишком далеко от города?

– Ну так они никуда не поехали, остались с Ариной Железновой у нее в доме, там места валом, хоть всей командой перебирайся… о, кстати об Арине. Маша!

– А? – оборачивается Маша Волокитина, прекращая разминаться: – что такое?

– Арина с нами на сезон остается. – оповещает ее Виктор: – руководство завода…

– Ура! Аринка с нами остается! – подпрыгивает Лиля.

– Ты же недавно с ней как кошка с собакой жила. – качает головой Светлана: – у тебя семь пятниц на неделе, Кайзер, уймись.

– Так это когда было. – отмахивается Лиля: – раньше. А после Ташкента мы с ней подружились. Она так-то клевая девчонка. Как будто у меня младшая сестренка появилась, всегда хотела себе младшую сестренку. А Машка – старшая!

– Да, а Витька тебе за старшего братика. – кивает Маркова: – хорррошая такая семейка получается. Вот завтра отметите день рождения Железновой и со спокойной совестью над ней обряд посвящения неофита в ритуалы «особых тренировок» проведете. Или как у вас эти языческие обряды называются?

– Точно! У нее же день рождения завтра! – вскидывается Лиля: – чтобы ей такого подарить!

– Днюха у Железяки? – к ним подходит Валентина Федосеева, кидает свою спортивную сумку в угол: – извини, тренер, опоздала… Митяй вчера опять подрался со слободскими, пришли с утра выяснять кому и как… – она досадливо встряхивает забинтованной правой рукой: – пришлось вмешиваться… в дискуссию.

– Валька! – всплескивает руками Маша Волокитина: – а ну пошла к Жанне Владимировне в медпункт! Пошла-пошла, срочно! У нас матч на носу, поездка в Иваново, а ты руки разбиваешь! Не могла дрын какой взять⁈ Бей по голове дрыном, а не руками! У тебя руки как у пианиста – ты ими на хлеб зарабатываешь!

– Девчонки! – в зал врывается запыхавшаяся Алена Маслова: – а что я скажу! Железяка тут? Нет? – она подбегает к остальным и переводит дух, уперевшись руками в колени.

– Явление Христа народу. – гудит Федосеева: – а ты, Маслова еще позже, чем я на тренировки приходишь, совсем расслабилась?

– Ой, да не до этого сейчас! – отмахивается Алена: – у меня две новости! Короче! Съемочная группа в городе у нас, кинофильм снимают историческо-приключенческий, про любовь и все эти дуэли на шпагах! Там еще актер такой, красавчик из «Мосфильма»!

– Да все в городе про это знают. – пожимает плечами Наташа Маркова: – ну приехали, в «Астории» остановились, а актера этого уже на квартирнике у Ивановых видели, с Тамарой Карениной.

– Тамарка – огонь. – кивает Маша Волокитина: – не успел бедняга в город приехать, как она его уже захомутала. А ведь ей сколько? Сорок уже?

– Да что вы все ее хороните? – закатывает глаза Маркова: – Тамарке тридцать пять. У нее все еще впереди. И вообще, я ее у Ивановых видела – цветет и пахнет. Со своим мужем она развелась…

– Опять⁈ С этим, который футболист, за местный «Спартак» играл?

– Нет, с молоденьким, который артист драматического… беленький такой…

– Ой, да заткнитесь вы уже все! – не выдерживает Алена Маслова: – Умные, все-то вы знаете! А то, что съемки будут дома у Железяки проходить – знали?

– Чего⁈

– Того! У нее же особняк, он культурную и историческую ценность имеет, вот режиссер и сказал, что самое то для съемок, они вчера к ней приехали, а наша Арина согласилась! И вроде даже ей роль какую-то там дадут, вот!

– Вот почему всегда так. Кому-то и высшая лига и журналы про нее пишут и даже в кино снимают. А кто-то просто помощник тренера…

– Кстати, у нее же завтра день рождения. Она же никого не приглашала вроде? – спрашивает Маша Волокитина: – хочет одна отметить…

– Железнова свои дни рождения не отмечает. – говорит Юля Синицына: – об этом она в интервью журналу «Советский Север» говорила, третий абзац сверху.

– Ну… это неправильно. Тем более что у нее дома съемочная группа теперь. У нас есть совершенно законный повод нанести ей завтра неожиданный визит. Так сказать, сделать сюрприз! – выкидывает вверх сжатый кулак Алена Маслова: – не дадим нашей Арине заскучать в одиночестве! А чего?

– Вот тебя только там не хватало. – гудит Валя Федосеева: – куда ты попрешься, Вазелинчик? Незваный гость хуже татарина… извини Юля.

– У меня только папа татарин, а я – русская.

– Угу. Нам-то не гони. Маслова, отстань ты от Аринки, может она одна хочет побыть?

– Не знаю. – говорит Лиля: – меня она в гости позвала. И Витьку.

– Чего⁈ А меня почему не позвала⁈ Дискриминация! – упирает руки в бока Маслова: – не, мы же команда! Все вместе пойдем! Правда, Виктор Борисович?

– Вот не быть тебе товарищ Лилька разведчицей. – улыбается Виктор: – она ж тебя просила помолчать.

– Ой.

– А вообще Алена права – приходить, так всем вместе. Но! – он поднимает палец: – она не готова будет, так что еду, выпивку и закуски с подарками сами с собой несем.

– Ура! Мы увидим съемочную группу и красавчика актера! – ликует Алена Маслова, ловит укоризненные взгляды и тут же поправляется: – в смысле мы поздравим нашу Арину с днем рождения!

– Ну ты даешь, Маслова. – качает головой Маша Волокитина: – ладно, чего стоять, разминаемся, перерыв окончен, тренировка продолжается. Пока вас не было мы тут Каримовскую «Колесницу» отрабатывали. Наше секретное оружие против «Текстильщика». То-то Гульнара удивится, когда увидит…

– Стырили технику? – понимающе кивает Алена: – а чего, классный приемчик. Только синхронность очешуительная нужна. А, и еще…