Текст книги "Тренировочный День 11 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 17

Глава 17

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо над усадьбой в золотисто-розовые тона, когда хаос на съёмочной площадке наконец-то начал превращаться в некое подобие порядка. Не потому, что кто-то навёл порядок – просто все устали. День выдался богатым на впечатления для всех – и для спортсменок Колокамских «Стальных Птиц», которые впервые побывали на самой настоящей съемочной площадке самого настоящего фильма про бравых гусар, красивых дам, про те времена, когда рыцарство было в почете, когда за даму своего сердца мужчины вызывали друг друга на дуэль до смерти!

С другой стороны, завсегдатаи съемочных площадок и дублей в свою очередь пережили некий культурный шок, столкнувшись с неудержимой энергией молодости и дерзости, что ворвалась к ним, бесцеремонно завладев вниманием, не обращая внимания на приличия и не понимая намеков и не соблюдая границы и нормы.

Сперва, казалось, что столкновение двух разных миров, двух разных культур неминуемо приведет к взрыву, вот уже слышались споры на повышенных тонах, а переводчица, выделенная из персонала посольства размахивала руками, пытаясь отогнать любопытных спортсменок от Мишель Делори, актрисы из Франции, вот уже Валентина Федосеева мерилась силушкой на руках за столом с фруктами из папье-маше, кто-то уже смеялся в голос…

– Да расслабься ты. – говорит Наташа Маркова своей коллеге со съемочной площадке, Людочке: – видишь же, что все идет как надо. Сейчас они все устанут, потом напьются, станут песни горланить, потом заснут кто где. Тут главное отследить кто и где заснет, чтобы лицом в тарелке с салатом не угасли.

– А?

– Потому что если салат с огурцами, помидорами и маслом – то нормально, это как маска овощная, с утра кожа блестеть будет. А вот если заснуть в салате с майонезом, то потом кожа скукожиться может. – поясняет Наташа: – это важно. Потом нужно посмотреть, чтобы Железнова алкоголь не выпила, потому что у нее крышечка стреляет на раз-два, а потом она блевать будет полночи, молодая еще. За Бергштейн нужно смотреть чтобы ничего не натворила… и я даже не могу тебе сказать что именно она натворить может, она ни разу не повторялась еще.

– А у меня нужно за Георгием Александровичем следить, чтобы он не забыл свои записи. – говорит Людочка: – он же как в творческий экстаз впадает – про все забывает! В тот раз вышел из своего трейлера без штанов, представляешь? Сверху все нормально – рубашка, пиджак, очки, а снизу – нет штанов и все! За Холмогоровым нужно следить, он артист талантливый, но за воротник любит заливать, с собой фляжку свою носит, а там – чуть ли не чистый спирт! Я в тот раз попробовала – горло обожгла! С Андреем Викторовиче вообще лучше все дубли с утра снять, как за ним не следи, а к вечеру обязательно наклюкается! А Лена расстраивается! Ой, ну то есть Елена Анатольевна Вишневская, ну которая его жену в кадре играет… она же такая – гениальная актриса! – с придыханием говорит Людочка: – в роль вживается знаешь как! Она прямо вот по Станиславскому! И вот сейчас – не играет, а живет! Раз по сценарию она жена графа Воронцова, так она и вне площадки ведет себя как его жена, представляешь⁈ Как она на эту Мишель смотрит – у меня аж мурашки по спине! Я на всякий случай приказала столовые ножи со столов убрать, а то мало ли…

– Ого. Интересно у вас. – моргает Наташа: – интриги. А у нас проще. Мы – команда, у нас ревности в принципе быть не может.

– Как это – не может? – не верит Людочка: – в первую очередь вы женщины, а любая женщина она своего не упустит. У нас вот Елена Анатольевна Андрея Викторовича ревнует к Мишель, а Андрей Викторович ревнует Мишель к Диме Усачеву, который корнета Семушкина играет, а еще к Павлу Игнатовичу и вообще ко всем, кто с ней рядом останавливается… а сама Мишель как бабочка по площадке порхает и делает вид что по-русски не понимает, но я-то ее давно раскусила! Как без ревности тут? Еще и Лизочка из гримеров вечно глазки Георгию Александровичу строит! Вертихвостка! – Людочка не сдерживает праведное негодование в своем голосе.

– У нас команда. – отвечает Наташа: – вон, Витьку… то есть нашего тренера видишь?

– Вижу, – кивает Людочка: – высокий и мускулистый такой… симпатичный.

– Ну так вот, вот эта шаровая молния с саблей, что лупит твоих гусар – это вроде как его девушка…

– Да? Как интересно… – Людочка переводит взгляд на коротковолосую, невысокую блондинку, которая лихо машет саблей, тесня очередного «гусара»: – они совсем на пару не похожи.

– Ну так, потому что они и не пара. Лилька мутит еще с Машей, нашим капитаном, вон, высокая с повязкой на плече…

– Чего⁈ – Людочка давится воздухом: – но…

– А еще к ним в гости ходит Айгуля Салчакова, наша «Казашка», хотя она узбечка на самом деле… вон она стоит рядом со своим батей у казана, над пловом и шашлыками колдует…

– В «гости ходит», ты имеешь в виду…

– А недавно я узнала, что и Валя Федосеева периодически к ним заглядывает… – Наташа подпирает голову рукой: – вот все думаю сама сходить, узнать что там – медом намазано? Должно же быть что-то там особенное, а? Ну не может быть чтобы просто так все к Витьке ходили…

– Ваш тренер спит со всей своей командой⁈

– Ну… пока не со всей… да и Арина несовершеннолетняя. Была. – уточняет Наташа: – надо ставку сделать. Тотализатор организовать.

– Тотализатор⁈

– Вот смотри, – Наташа поворачивается к ней: – Арина целеустремленная, хоть и молодая, но стерва уже – жуть! Когда только к нам попала, я думала, что Лилька ее убьет. Но Лилька она отходчивая, а вот Аринка если зло затаила – не забудет. Наверное, у нее черная книжечка есть, а может просто память хорошая… но она точно не забывает такие вещи. Она ж как ваша француженка – звезда национального масштаба. Знаешь как ее в «Советском Спорте» назвали? «Гением будущих поколений», вот как! Сама понимаешь, за красивые глазки так не называют. А с другой стороны, Витька хитрый как лис и скользкий как угорь, попробуй его в углу зажать… я как-то пробовала…

– Чего? – не понимает Людочка: – Наташ, ты о чем вообще?

– У Аринки тут всего два гештальта было. – поясняет Наташа: – утереть Лильке нос и с Витькой переспать. Первого она добилась, с Лилькой подружилась так, что теперь они не разлей вода, а вот со вторым у нее пока никак. Витька уголовный кодекс чтит как Остап Берта Мария Сулейман Бендер-бей, так что ей до восемнадцати и не светило ничего… но сегодня… – она качает головой: – этот поединок будет легендарным! Настойчивость и целеустремленность юности против опыта и мудрости мастера отмазок! Неет, я определенно тотализатор замутить должна… Эй! Маслова! – повышает она голос: – Алена! Великий Комбинатор против Железяки, что скажешь?

– Пятерку на Железяку. – тут же отзывается девушка, которая стоит неподалеку: – не то, чтобы я в Витьку не верила, но мне девочку жалко. У нее день рождения в конце концов.

– Хм. – говорит Наташа: – хорошо, Маслова. Пять рублей на Железяку… Юлька! Юлька! Синицына! Эй!

– Десять на Виктора Борисовича. – поправляет очки Юля Синицына.

– Принято. – кивает Наташа и потирает ладошки: – тотализатор мутится, денежки крутятся! Кто еще? И…эй, Синицына! Не вздумай своими обычными штучками заниматься!

– Я не понимаю, о чем это ты…

– Все ты понимаешь! Не вздумай там слабительное в пунш подмешать или что еще! Нельзя активно вмешиваться в процесс, иначе ставка не зачтется! Слышишь⁈

– … об этом ты не говорила.

– Теперь сказала!

– Тогда я меняю ставку. Пять рублей на Арину.

– Видимо совсем Витьке туго придется, никто в него не верит. – бормочет себе под нос Наташа: – значит будем один к десяти принимать…

– Погоди. – говорит Людочка: – это в смысле? То есть ты принимаешь ставки что ваша эта звездочка вашего же тренера найдет сегодня и завалит? В смысле – в углу прижмет? Один к десяти что не прижмет, и обычная ставка если прижмет?

– Ну да.

– Десять на вашего тренера. Нет… – Людочка оглядывается и находит взглядом Виктора, который помогает у мангала с шашлыками: – двадцать!

– Такая азартная, а? – Наташа принимает деньги: – ты же его не знаешь.

– Он кажется мне порядочным. – говорит Людочка: – кроме того он не подкаблучник. Это вон Юрку Самарского можно в углу прижать, и он потечет, а этот у вас… вон какие глаза. Нее, его так просто не завалить. Арину вашу я видела, обычная капризная девочка, у меня вон половина актрисок такие.

– Ха. Не знаешь ты Железяку. Но, окей, ставка сделана. Эй! Аня! Чамдар! Иди сюда, солнышко!

– Я в ваших сомнительных проектах участвовать не собираюсь! – говорит девушка с восточными чертами лица и множеством черных тоненьких косичек на голове: – Маркова ты, как всегда, что-то замутишь, а нам потом стыдно.

– Великий Комбинатор против Железяки. Десять к одному на Витьку.

– Трешка на Виктора Борисовича. Больше не могу, аванс только на следующей неделе, а я потратилась в ваучерном магазине, за купоны видик купила для родителей. И кроссовки белые, как у Аринки. – разводит руками девушка.

– Трешка на Витьку. Ладно. А где Светка с Маринкой?

– Они в доме, на стол накрывают. – отвечает Аня Чамдар: – Виктор Борисович сказал чтобы в большом зале накрыли, Аринкины «бортпроводники» стараются конечно, но там работы много… он говорит что пусть киношники тоже присоединяются, веселее будет.

– Ну вот. – говорит Наташа, поворачиваясь к Людочке: – видишь? Все само собой организуется. Это если бы тренировку или там встречу с трудовым коллективом организовывали или там доставку инвентаря – ничто бы само собой не организовалось. Но уж пьянка или там оргия – это такая штуковина что сама собой соберется, тут и усилий прикладывать не надо.

– Ты же шутишь про оргию? – слабым голосом говорит Людочка.

– Кто я? Да ни в жизнь… эй, Лилька! – Наташа окликает проходящую мимо девушку с короткой стрижкой, что гордо вышагивает с саблей в руке, с гусарским кивером на голове, уже в доломане и с ментиком на спине: – Лилька! Да стой ты!

– Какая я тебе Лилька? Я урожденная графиня фон Stahlvögel! – подбоченивается девушка и сдвигает кивер чуть в сторону, приобретая особо залихватский вид: – попрошу надлежащего обращения, а не то на конюшню велю послать. За розгами.

– Лилька, тут девушка в оргии хочет участвовать, где записываться? – в глазах у Наташи мелькают лукавые огоньки.

– Я вовсе не собиралась…

– Разве у нас записываются? – озадаченная Лилька чешет в затылке, сдвигая высокий кивер чуть вперед: – я думала явочным порядком, кто пришел, того и…

– Вот! – торжествующе разводит руками Наташа: – видишь, Люда? Она даже не отрицает!

– … но если вот прямо охота очередь занять, то вон за Мишель занимайте, она крайняя. – Лиля кивает в сторону француженки, которая бойко о чем-то щебечет с окружившими ее девушками.

– Чего⁈

* * *

В дальнем углу двора, там, где старые яблони уже почти совсем облетели, сбросив листву в преддверии поздней осени, – расположился целый кулинарный лагерь.

Ринат Салчаков, шеф-повар ресторана «Плакучая Ива» и по совместительству отчим Айгули, командовал этим хозяйством с уверенностью полководца. Невысокий, крепко сбитый, с седеющими усами и спокойным, мягким взглядом тёмных глаз, он двигался плавно, не торопясь, но везде успевал.

Казан – огромный, чугунный, почерневший от времени и огня – стоял на специальной треноге над углями. Не на открытом пламени, нет – Ринат был категоричен: «Плов на огне – это не плов, это каша с мясом». Угли давали ровный, мягкий жар, и содержимое казана не кипело, а томилось, булькая лениво и довольно.

А пахло так, что у проходящих мимо подкашивались ноги. Зира, барбарис, чеснок – целыми головками, утопленными в золотистый рис. Баранина, нарезанная крупными кусками, давно перестала быть мясом и стала чем-то большим – томлёным, сочным, расходящимся на волокна от одного взгляда. Морковь – не тёртая, а нарезанная длинной соломкой, как положено, как делала ещё бабушка Рината в Самарканде – проглядывала сквозь рисовую шапку оранжевыми полосками.

– Птичка, – Ринат кивнул, не отрывая взгляда от казана, – зелень неси.

– Бегу, ата! – Айгуля суетилась рядом – то к разделочному столу, то обратно, то за специями, то за полотенцем. Она единственная из девочек была допущена к «святая святых» – остальных Ринат отгонял взмахами деревянной лопатки.

Чуть в стороне дымил мангал – длинный, сваренный из толстого железа, основательный. Над углями покачивались шампуры с мясом, и Виктор Полищук, назначенный ответственным за эту часть операции, добросовестно их переворачивал.

Между казаном и мангалом расположился рабочий стол – старая дверь, уложенная на два строительных козла и накрытая клеёнкой. На столе царил организованный хаос: три разделочные доски разных размеров, ножи – от маленького овощного до внушительной узбекской пичоки с широким изогнутым лезвием, миски с нарезанными помидорами, луком, кинзой и укропом. Отдельно стояла большая чашка с маринованным в уксусе луком – его фиолетовые кольца блестели словно новенькие монетки.

Свежие лепёшки – настоящие, узбекские, выпеченные утром в тандыре, который Ринат умудрился соорудить во дворе своего ресторана – горкой лежали на чистом полотенце, накрытые другим полотенцем, чтобы не остывали.

Виктор задумчиво уставился вдаль, туда, где на лужайке стояли вперемешку актеры, рабочие сцены, девушки из команды и… прочие.

– Даже твои школьницы явились. – насмешливый голос от столика, где нарезаются овощи на салат. Айгуля. Виктор бросает на нее взгляд. Про себя отмечает, что после Ташкента и того визита от «авторитетных людей» якобы знакомых с ее настоящим отцом, Салимовым – она наконец пришла в себя, перестала оглядываться через плечо. Конечно, для обычной советской девушки столкновение с такого рода угрозой стало шоком. Как защищаться от людей, которые не только физически тебя сильнее, но еще защищены удостоверениями «компетентных органов», с оружием и связями в нужных местах? Никак. Это от хулигана в подворотне еще можно отмахаться, но с такими вот… остро чувствуешь свое бессилие.

Виктор поджимает губы. Бояться Айгуле больше нечего и некого. Николай разобрался. Он вообще был на редкость компетентен и обладал всеми профессиональными качествами необходимыми для того, чтобы разбираться с такими проблемами. По всей видимости он и сам принял Виктора за своего коллегу, лишних вопросов не задавал и всем своим видом как будто говорил «я такой же как ты, вижу, что ты делаешь вид, как будто ты не такой… и я тоже буду делать вид, но мы-то с тобой знаем…».

Сложно. Виктор не пытался выдать себя за кого-то другого, пытался даже как-то объяснить Николаю что он вовсе не тот, за кого он его принял… но результата не добился. Это как с чертовыми «особыми тренировками», нет никаких «особых тренировок», но никто ему не верил. Все почему-то считали, что он тут со всей командой оргии каждый день устраивает, только хорошо это скрывает. Вот и Николай – искренне считал, что Виктор очень хорошо маскируется и выдает себя за учителя физкультуры и обычного тренера.

– Николай звонил. – говорит Виктор и Айгуля – слегка напрягается, перестав нарезать помидоры в салат. Поворачивается к нему.

– И… что-то сказал? – осторожно спрашивает она, замерев с ножом в руках.

– Сказал, чтобы ты не переживала. Все проблемы решены, никто тебя искать не будет. – Виктор искренне подозревает что фраза «проблемы решены» в устах у Николая-Наполи означает только одно – что проблемы как правило лежат где-нибудь в заброшенной местности на глубине двух метров с дыркой в голове. Он уж просил его быть помягче и не решать проблемы столь… радикально, как тот уже решил в той пещере у водопадов… но кто же его знает, что именно Николай-Наполи понимает под фразой «быть помягче», может быть подушку в яму предварительно положить? Перед тем как закопать. Страшный человек Николай-Наполи, а поди ж ты, Марина в нем души не чает. Впрочем в ситуации с Айгулей стоит только богов поблагодарить что такой человек на ее стороне.

– Правда? А… ты как думаешь? – спрашивает она.

– Я думаю что если Коля сказал что все в порядке, значит все в порядке. – отвечает Виктор. Все переговоры в Стране Советов могут быть прослушаны и не потому, что злобная КГБ за ними следит, а просто потому, что телефонные коммутаторы так устроены, телефонистки соединяют их вручную и всегда могут услышать все, о чем вы говорите. Потому Николай не стал вдаваться в детали, только сказал, что «проблемы решены» и что он выезжает в Колокамск на машине, потому что «груз тяжелый». Что за груз? Неужели Николай нашел спрятанное золото Салимова?

– Виктор Борисович. – у стола появляется Юля Синицына: – у тебя отлично получается переворачивать эти стальные полоски с мясом. При каждом повороте конструкция поворачивается ровно на сто восемьдесят градусов, что свидетельствует о наличии природного таланта.

– Юлька, ты чего, заболела? – Айгуля озабоченно смотрит на нее: – Жанну Владимировну позвать? Ты как себя чувствуешь?

– Согласно правилам поведения в социуме и искусству ведения коммуникации если в начале сказать комплимент, то собеседник будет расположен к продолжению беседы. – говорит Синицына: – а еще твоя рубашка очень идет к цвету твоих же глаз.

– Мне уже страшновато становится. – говорит Виктор: – чего тебе надобно, Синицына? Шашлык еще не готов, так и знай.

– Предлагаю сделку. – говорит Синицына: – там девчонки тотализатор замутили. Десять к одному на тебя против Железновой, насчет закрытия гештальта и все такое. Давай сотню на тебя поставим!

– Десять к одному… – задумчиво говорит Айгуля, потом поднимает взгляд на Синицыну: – а ты мухлевать пришла!

– Технически это не мухлеж. – пожимает плечами Юля: – технически я тут услугу тренеру делаю. Потому что Арине восемнадцать будет завтра, а не сегодня. Сегодня – день рождения, так что пограничный день… а вот завтра ей совершенно точно восемнадцать. Следовательно я спасаю Виктора Борисовича от уголовного преследования.

– Не собираюсь я с ней ничего делать… – вздыхает Виктор.

– Никто и не ставит на то, что ты с ней будешь делать. Все ставят на то, что она с тобой будет делать. – терпеливо объясняет Синицына: – а ты не устоишь. Но я в тебя верю. Сотня? Выигрыш пополам.

Глава 18

Глава 18

– Да мы купель сделаем! У нас брезент есть, растянем в стороны, отгородим часть, воду там нагреем до нужной температуры… – горячится Семен Евстигнеев, по кличке «Левша» который одновременно является ответственным за весь реквизит, бутафорию и декорации, а еще он «на все руки мастер». Свою работу Семен любил, сам он не был особо «творческим человеком», скорее из тех, про кого говорят, что крепко на земле стоит. Родился, учился, потом техникум, потом слесарь пятого разряда, но каким-то образом занесла нелегкая в театр, туда где ходят воздушные феи в кринолинах, говорящие на выспренном языке Шекспира и Чехова, но за кулисами могущие и по матушке послать далеко-далеко… и затянула его сладкая атмосфера богемы и искусства.

Сам Семен честно признавался, что мало чего в искусстве понимает, человек он простой… но порой, глядя на съемочную площадку у него нет-нет, а екало в груди – не пойми от чего. Нет, с его разрядом он мог бы на заводе мастером быть, а то и начальником цеха, если курсы повышения квалификации пройти. Но он ни на что на свете не променял бы свой трейлер и скудные бытовые условия на ведомственную квартиру и премию в конце квартала, на устроенный быт, потому что тогда бы его жизнь стала бы скучной и серой. Сам себя он порой сравнивал с нелетающей птицей, которой боженька крыльев не дал, но даже просто посмотреть, как другие летают…

Ну и потом, быть старшим по реквизиту на площадке – это тоже своего рода творческая задача. Как с помощью досок, гвоздей и такой-то матери сделать из советского БТРа – немецкий танк к примеру? Или там космический корабль из дерьма и палок? Никто не будет на космический корабль космические деньги выделять, это если ты кино про шпионов снимаешь, то тебе машина хорошая нужна, заграничная, а если фантастику какую, то скажут «все равно никто не знает как это выглядит, сооруди что-то с разноцветными лампочками», а халтуру Семен терпеть не мог.

Так что едва узнав, что Савельев собирается сцену с купающимися крестьянками доснять, да еще и с этими спортивными девицами, что всю съемочную площадку наводнили – он целиком и полностью поддержал эту идею, к восторгу «гусар» и рабочих сцены. И не потому, что на полураздетых молодых да подтянутых девчонок поглазеть охота… нет, конечно. Человек он женатый, жене своей верен… а с другой стороны если просто посмотреть – это ж ничего такого. Искусство же.

– У нас через неделю выезд в Иваново, важный матч. – возражает ему вредный тренер команды: – а если простынет кто? С утра в холодную воду… на дворе октябрь!

– Начало октября! – возражает ему Семен: – у нас я помню случай был, когда в декабре пляжную сцену снимали, да в Сочи, но все равно холодно было! Все синие как Птица Удачи, между дублями у тепловых пушек грелись да разведенный спирт на грудь принимали, но никто не простыл! Сила искусства!

– Витя! Ну пожаааааалуйста! – тянет тренера за рукав девушка в гусарском кивере, доломане и ментике, с саблей в другой руке: – я никогда в кино не снималась!

– Все, что широкий зритель нашей страны увидит на экране, так это твою голую жопу, когда ты в воду побежишь. – говорит тренер, складывая руки на груди: – как по мне так риски слишком высокие. Простудитесь, заболеете, умрете в канаве.

– Какой резкий скачок логики, – моргает рядом другая девушка, широкоплечая, высокая, стоящая рядом с ними: – от «простудитесь» к «умрете в канаве». Ты думаешь, ты ее остановить сможешь?

– Виктор! – всплескивает руками Георгий Александрович: – вы не понимаете! Давайте я вам объясню! Все преходяще, даже женская красота увядает как цветок, даже эти великолепные ягодицы…

– Вить, можно я ему все-таки втащу, а?

– Варвара, поймите, голубушка, я же в образовательных целях! И потом… как называть эти божественные выпуклости?

– Я не Варвара! Меня Валей зовут!

– … неважно. В любом случае, Виктор – вся красота недолговечна, а искусство – навсегда. Кто была та девушка, что позировала для скульптора Венеры Милосской? Она давно умерла, но мы до сих пор любуемся ее изгибами! Я предлагаю вам вечность! Бессмертие в веках!

– Вить, ну пожааааалуйста! Хочу быть бессмертной! Чтобы моими изгибами любовались!

– Тебе уже все равно будет.

– Поймите, голубчик, эти ягодицы…

– А можно уже перестать о моей жопе говорить, а⁈

– … это символ! Не просто плоть, мясо, кости и кожа, нет! Это символ несгибаемой жизненной силы русской женщины, которая даже под гнетом самодержавия, крепостного права и домостроя, – сохраняет волю к жизни, доброту и заботу! Словно росток деревца, который пробивается через асфальт! Наши женщины несут на себе тяжкое бремя, но не сдаются, они – побеждают, их сила пробивается через любые запреты и препоны! Наши матери, сестры, возлюбленные, дочери! В чем же заключается сила искусства⁈

– В Валькиной жопе? – осторожно предполагает девушка в гусарском кивере.

– В том, чтобы рассказать об этом! Чтобы донести до зрителя правду жизни без прикрас и цензуры! Чтобы вскрыть ему сердце, чтобы встряхнуть его душу и заставить переосмыслить свою жизнь! А вы… простудиться боитесь! – кипятится Георгий Александрович, размахивая руками: – это ваш шанс шагнуть в бессмертие! Кроме того, у вашей девушки будет роль! Настоящая роль! Крепостная Варвара, подруга главной героини, у нее целых три сцены…

– Георгий Александрович, да вы поймите, я не против съемок! – говорит тренер: – но у меня своя ответственность! Мы тут только-только в первую лигу вышли, один матч всего сыграли, у нас ответственный период, впереди командировка и встреча с «Текстильщиком» и их природным дарованием Евдокией, нам даже из режима выбиваться нельзя. Я уж сегодня разрешил сабантуй, потому что день рождения у Арины, но вообще-то с завтрашнего дня будем напрямую к соревнованиям готовиться, диета, режим…

– Оргии.

– Дура ты Бергштейн. На людях это «особыми тренировками» называем!

– Ах, да, точно. Особые тренировки…

– Так что никаких купаний в холодной воде! – строго говорит тренер девушек: – чтобы потом у меня соплей не было…

– Да что вы за… – начинает было Савельев, но тут вступает Семен, напоминая о себе.

– Я же говорю – никакой холодной воды и не будет! Мы можем купель соорудить, если камеру вот так поставить… – он показывает, как именно: – то кадры как девушки вбегают в воду выйдут отличными. Как будто в реку и бегут. А воду там можно согреть… пусть горячая будет. Не совсем горячая, потому что тогда парить будет, но тепленькая, чтобы не простыли.

– Да пусть их. – говорит подошедшая девушка с повязкой на рукаве: – мазью намажутся согревающей, чаю горячего попьют и все такое. Вить, ты ж сам их закаливал, под холодной водой держал в душе…

– Закаливание – там время контролируемо. Съемки такой процесс, что может затянуться… вот тут-то все и простынут. Лишняя минутка на холодном воздухе и в холодной воде и все, привет спортсменам.

– Ну вот и решено! – хлопает по столу ладонью режиссер: – Семен сделает купель, ваши девушки намажутся мазями, мы им теплые покрывала и горячий чай организуем, а вы, голубчик – сами и проследите чтобы по времени они не замерзли!

– Но…

– А теперь самое главное! – режиссер строго уставился на широкоплечую девушку: – Варвара! Пробы с тобой уже завтра начнем! Первая сцена – Варвара сидит в своей горнице, на кровати и грустит о своей подруге, на ней прозрачная белая исподняя рубашка…

– Вить! Я голой сниматься не буду!

– Это же искусство!

– Вон пускай Лилька и Юлька снимаются, им все равно!

– Мне не все равно. Мне любопытно. – говорит девушка в гусарском кивере.

* * *

Большой зал «купеческой усадьбы XIXвека» преобразился. Когда-то здесь, наверное, устраивали приемы, а может даже давали балы. Тут были высокие потолки с лепниной, огромные окна от пола почти до потолка, паркет ёлочкой, потемневший от времени, но всё ещё благородный. Хрустальная люстра размером с приличный диван, переделанная под электрический свет – висела под высоким потолком, освещая все тёплым, золотистым светом.

Три длинных стола буквой «П» заняли центр зала. Скатерти – разномастные, какие нашлись: белая льняная с вышивкой на главном столе, клетчатые на боковых, а один угол и вовсе накрыли театральным занавесом винного цвета, который Семён где-то раздобыл. Смотрелось неожиданно празднично.

Узбекский плов соседствовал с шашлыками на шампурах ещё горячими, исходящими паром. Они лежали на длинных блюдах рядом с «тазиками» с салатом оливье и конечно же ачик-чучуком. Узбекские лепёшки из настоящего тандыра соседствовали с нарезанным батоном. Маринованные огурцы, помидоры, квашеная капуста в мисках. Сыр – и простой советский «Российский», и какой-то французский с плесенью. Фрукты – яблоки из местного сада, виноград откуда-то с юга, и даже ананас, невесть как оказавшийся в реквизите съёмочной группы.

Бутылки стояли вперемешку – «Советское шампанское», грузинское вино, водка «Столичная», коньяк, и несколько бутылок чего-то французского с непроизносимыми названиями. Графины с компотом и морсом – для тех, кто не пьёт или кому не положено.

Стулья собрали отовсюду – резные антикварные из самой усадьбы, складные режиссёрские с площадки, простые табуретки, и даже несколько перевёрнутых ящиков, накрытых подушками. Никто не жаловался – места хватало всем.

Точно так же как и блюда на столах, люди в большом зале особняка собрались самые разные. «Гусары» в расстёгнутых доломанах смешались с девушками в спортивных костюмах. Кто-то из осветителей уже братался с кем-то из «бортпроводников» Арины над бутылкой водки.

– Вот! – сказала Мишель, передавая Арине шелковый шарф: – cadeau d’anniversaire! Презент на именные дни!

– Подарок на день рождения. – поправляет ее сидящая рядом переводчица, которая уже разговелась несколькими бокалами вина, у нее покраснели щеки и растрепались волосы: – она хочет сказать, что ей очень приятно быть на празднике у… peuple soviétique ordinaire…

– Да! – кивает головой французская звезда кино: – обычьные человеки страны!

– Чего это я – обычная? – тут же обижается Арина: – это кто обычная – я⁈

– Аринка у нас – звезда! – поясняет оказавшаяся рядом Алена Маслова, которой почему-то страсть как охота показать, что и они тут в провинции не лыком шиты: – про нее в «Советском Спорте» писали! Целую статью! Вот про вас статью в «Советском Спорте» писали, мадемуазель Делори?

– … Cette jeune fille a fait l’objet d’un article dans le magazine ' Soviet Sport ', une publication très importante dans notre pays… – бормочет переводчица.

– Да я… скажи ей, что я в четырех фильмах снималась уже! – говорит Мишель Делори: – сам Alain Delon m’a remarqué!

– Подумаешь, ремарке! – пожимает плечами Арина: – а мне Ален Делон и не нравится вовсе! Мне Виктор Борисович нравится!

– Кстати! – вскидывается Алена: – Аринка! Тебе восемнадцать уже… ты же наверняка планируешь Витьку в углу зажать, да?

– Да что за глупости ты говоришь⁈ – Арина слегка краснеет: – вовсе нет. Совсем нет. Я и не думала. Чего это… ну то есть если «особая тренировка»… и вообще…

– «Особая тренировка» – Ilsappellentces entraînements spéciaux des orgies sexuelles, – говорит переводчица и опрокидывает в себя еще один бокал. Икает и поспешно прикрывает рот ладонью.

– Commec’est intéressant, – моргает Мишель: – это и правда помогает… ну спорт… в спорте?

– Еще как. – со знанием дела кивает Алена Маслова: – вот кто мы были до «особых тренировок»? Областная команда и даже в области первое место взять не могли уже три года. А то мы сейчас? На уровне команд высшей лиги! В первом же матче Каримовских басмачей разгромили, Ташкентский «Автомобилист»! Да за Витькой очередь знаешь какая стоит⁈ Все спортсменки страны хотят на его тренировки попасть! Но мы его бережем, он секретное оружие Советского Союза!

– L’arme secrète de l’Union soviétique…

– Не, про секретное оружие я поняла, – отмахивается Мишель: – я уже видела этого…секретное.

– Короче, Аринка! – говорит Алена: – я тебе добра желаю. Мужики – они же все до одного тормоза… а Витька особенно. Ты ему здоровенный плакат повесишь «возьми меня прямо тут» – все равно не заметит, будет дичь свою втирать. Тем более что он привык к тебе как к девочке относиться. Бери все в свои руки! Берешь его за шкирку и зажимаешь в углу! И раз – одежду долой, чтобы у него не было возможности удрать! Скажи, Мишель!

– А? – Мишель моргает двумя глазами: – … это так. Если garçon не понимает la force de ton amour… то самой нужно… как это?

– В углу зажать. – кивает переводчица и снова икает. Прикрывает рот ладонью: – извините. Она говорит, что инициативу нужно проявлять, а не ждать. Будешь ждать – так и останешься ни с чем.