Текст книги "Тренировочный День 11 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Что? А… нет. У них тут вроде дежурства организованы. – рассеянно отвечает Арина: – когда и кто за что отвечает. А у меня нет времени запоминать кто сейчас дежурит и кого звать, да еще и имена запоминать… так что обычно я просто кричу «ближний!» и кто там в это время ответственный – прибегает.

– Ого… как-то не по-человечески даже. – моргает Яна: – разве это не принижает достоинства ваших… преданных друзей?

– Ты бы знала, как мне плевать. – отмахивается Арина, наконец справившись с собой: – так, давайте сплетничать!

В комнату заходит Джорджи, он несет тарелку со сладостями и чайник.

– Сейчас все будет. – уверяет он.

– В общем так. – говорит Арина, проводив его взглядом: – получается Виктор Борисович в вашей школе раньше работал? И что, никто из школьниц в него не втюрился?

– Эээ…

Глава 9

Глава 9

Приёмная первого заместителя директора Колокамского Металлургического Комбината встречала Виктора ароматом кофе и легким намеком на запах дорогих духов. Когда-то здесь он чувствовал себя посторонним гостем, мелким просителем за команду родного завода. Однако за прошедшее время очень многое изменилось. Вместо команды Комбината, которая выступала на областном уровне, постоянно соревнуясь со своими соперниками с гормолзавода – теперь сборная команда «Стальные Птицы». Раньше это были две команды – «Колокамский Металлург» от Комбината и «Красные Соколы» от гормолзавода. Слияние команд принесло неожиданно хорошие результаты, позволило полностью раскрыться связке «Волокитина-Бергштейн-Салчакова», отлично вписалась в новую команду Юля Синицына, а вот со Светой Кондрашовой пока были проблемы, она довольно болезненно отреагировала на смену лидерства, капитаном сборной команды стала Маша Волокитина, а Светлана не привыкла сдавать позиции без боя.

От команды Комбината в названии сборной появился металл – сталь, а от команды гормолзавода – хищная птица. В результате временное название «Стальные Птицы» – стало постоянным. И товарищеский матч с «Крыльями Советов», командой из высшей лиги – дал старт этому экзотическому проекту. Это была всего лишь дерзкая попытка, руководство шефов – и Комбинат и гормолзавод – все понимали и были готовы потерпеть еще год или даже два года, лишь бы команда достойно показала себя в первой лиге.

Жеребьевка вышла откровенно худой – в Ташкент, домашний матч с тамошним «Автомобилистом», команда Гульнары Каримовой заслуженно пользовалась дурной славой, одна из трех «убийц молодых» в первой лиге. В Советском Союзе существовали спортивные тотализаторы – как государственные, так и подпольные. И ни в одном, ни в другом никто не ставил на победу «Стальных Птиц».

Но они совершили чудо, вырвали победу у команды Каримовой и вышли на следующий матч, который должен был состояться уже через две недели, на этот раз – с «Текстильщиком» из Иваново, снова домашний матч, снова командировка, снова гостиницы и неизвестность.

И тем не менее сегодня Виктор перешагивал порог приемной Соломона Рудольфовича как римский триумфатор, входящий в Вечный Город на колеснице под победные приветствия толпы.

– Виктор! – сидящая за огромным полированным столом «та самая Ирочка», которая на самом деле Ирина Денисовна – даже привстала с места. На ее лице появилась улыбка. Самые лучшие специалисты в области тонких измерений в Палате Мер и Весов не нашли бы в этой улыбке ни одного лишнего градуса изгиба линии губ, она улыбалась ровно на столько, сколько этого заслуживал нынешний триумфатор.

– Поздравляю с победой! – сказала секретарша, вышла из-за своего стола и протянула ему руку для рукопожатия: – мы все очень вами гордимся! Первый матч в первой лиге страны и конечно же победа.

– Спасибо. – искренне благодарит ее Виктор. «Та самая Ирочка» вышла из-за стола, чтобы пожать ему руку? Это означает что в ее личном внутреннем рейтинге о рангах его позиция значительно выросла, она не вставала со своего места ни для начальников цехов, ни для представителей смежников… разве что, если заходил кто-то из заместителей самого директора… ну или директора заводов смежников. И казалось бы, ну какая разница на каком именно месте находится он в личном рейтинге секретарши Соломона Рудольфовича? Но нет, на самом деле от «той самой Ирочки» зависело очень и очень многое, именно она и обладала славой «ночной кукушки», которая всегда перекукует дневную.

Виктор не думал, что Соломон Рудольфович спит со своей секретаршей, он производит впечатление человека весьма неглупого и умеющего отделять личную шерсть от государственной, а личные дела – от рабочих. Да и сама Ирочка была далеко не глупой особой, так что отношения между ней и начальником были строго рабочими… если, конечно, под этим подразумевать что Соломон Рудольфович доверял ей даже больше, чем своей собственной семье или друзьям. Те особые отношения что в Старой Англии обычно связывали дворецкого и лорда, отношения, которые выстраивались годами, а то и десятилетиями.

Потому-то Ирина Денисовна была не просто секретарем, а скорее – частью уникального и сложного механизма, который назывался «первый заместитель директора Комбината». Большую часть решений Соломон Рудольфович не принимал, в глаза не видел докладных записок, отправленных по рутинным или пустяковым вопросам, за него это все делала Ирочка. Визировала, ставила печать и расписывалась залихватской подписью, неотличимой от собственной подписи первого заместителя. А такие вот отношения – куда глубже чем обычный брак или простая любовная связь, ведь если Ирочка ошибется, то ответственность понесет именно Соломон Рудольфович.

– Сейчас у него важный телефонный разговор с Москвой. – говорит Ирочка, отступая на шаг назад: – подождите немного.

– Конечно. – кивает Виктор: – если позволите, то вы сегодня как всегда ослепительны и обворожительны. Что именно вы, красивые люди, скрываете от нас, некрасивых, какой у вас секрет, Ирина? Пьете жемчуг, растворенный в винном уксусе как Клеопатра? Принимаете ванны из молока и крови девственниц? Почему вы так красивы? Народ требует ответа.

– Бросьте, Виктор, – Ирочка взмахнула рукой: – вы, как всегда, льстите. Я уже не молодая девушка, мне уже почти тридцать и…

– Не может быть! – всплескивает руками Виктор: – а я только хотел спросить, как родители позволяют вам тут работать, ведь судя по внешним данным вам даже восемнадцати нет!

– Коварный льстец. – улыбка на губах у Ирочки становится чуть шире, вот сейчас Палата Мер и Весов могла бы безошибочно определить, что Ирочка улыбается на гораздо больший угол чем требуется для чествования триумфатора.

– Знаете, есть у меня такая черта характера. – пожимает плечами Виктор: – отвратительная привычка, меня из-за нее и с прошлой работы выгнали и друзей у меня мало. Я всегда говорю людям правду в лицо. Неудобную, тяжелую, отвратительную правду.

– Вам наверное нелегко.

– О, еще как. Но ничего не могу с собой поделать. Вот и сейчас, я не говорил вам комплименты, только суровую правду. Мне вообще неизвестны все эти тонкости этикета, я вам прямо в глаза скажу, прямо, грубо, по-солдатски и можете потом обижаться, Ирочка. – говорит Виктор, облокачиваясь на стойку для посетителей, установленную перед столом секретарши.

– Даже так? – глаза у нее округляются, но на губах по-прежнему играет улыбка.

– Именно. – кивает головой Виктор: – Ирочка, вы бесподобны и прекрасны. Вот она, отвратительная правда бытия и теперь вы можете обижаться на меня, мне все равно. Я сказал правду как она есть.

– Коварный Дон Жуан «Стальных Птиц». Вот значит как вы своих девчонок охмуряете, Виктор Борисович… – прищуривается Ирочка, включая аппарат по заварке кофе и выставляя его на две чашки: – я так и знала, что неспроста про вас слухи разные ходят, вот вы какой. Будьте осторожнее в своих словах и действиях, товарищ тренер, не то у вас в команде добавится еще одна девушка… – она поправляет прическу и наклоняет голову, взглянув на Виктора тем самым особым взглядом – «в угол, на нос, на предмет»…

– Я так и знал. – сокрушенно качает головой Виктор: – увы мне, ваше сердце занято! Но что же может утешить безутешную душу, мятущуюся в поиск утешения столь безутешно?

– Толковый словарь Даля и Ожегова с разъяснением понятия «тавтология»? – в глазах Ирочки взметнулись веселые искры.

– Вы посмотрите, она еще и издевается над безутешным… – Виктор пожевал губами, подбирая слова.

– Утешенцем? Утешающимся? – секретарша пытается помочь ему, скрывая улыбку: – Виктор, а вам не проще сразу сказать, что нужно? К чему все эти танцы с бубнами?

– Кому? Мне⁈ – изумляется Виктор: – все что мне нужно – это толика любви от ослепительной богини Ирочки…

– Ну да, ну да…

– И возможно гостевой домик на нашей базе отдыха. Только отдельный, хороший, на все выходные и на неделю.

– Никак не могу, у нас все места там забронированы. Могу места в общем корпусе выделить, там хоть десяток мест. Хоть всей командой.

– Безжалостная судьба разлучает нас, Ирочка, но мое разбитое сердце…

– О господи! Виктор! Ну не могу я, там у нас делегация отдыхать будет!

– Да, вот так. Вот так. – разводит руками Виктор: – нет настоящей любви на свете и веры в человечество. Ирочка, у вас есть душа, где-то там… вот за этим всем. – он неопределенно взмахивает в сторону ее груди: – где-то очень глубоко. И я не верю, что эта душа черна, потому что моя любовь к вам…

– Ааа… да черт с ним. – закатывает глаза Ирочка: – передвину делегацию в гостиницу, покажем им экскурсию и в охотугодья свозим… но ты мне будешь должен, Полищук!

– Кто, я? Да я завсегда! Как там – а для милого дружка и сережку из ушка! Спасибо, Ира, ты просто богиня, выручила!

– Коварный соблазнитель… ступай уже, начальство ждет. – Ирочка взмахивает рукой и поворачивается к своей кофеварке.

Дверь из тёмного дерева с массивной бронзовой ручкой распахнулась беззвучно, словно сама по себе. Виктор переступил порог и на мгновение замер, как всегда, поражаясь масштабу этого пространства.

Кабинет Соломона Рудольфовича простирался вперёд метров на пятнадцать, а то и больше – такой простор, что даже массивный письменный стол из тёмного ореха, стоявший у дальней стены, казался игрушечным. Потолки высокие, с лепниной по углам – наследие купеческой эпохи, когда это здание ещё не принадлежало Комбинату, а служило конторой торговца зерном.

Слева тянулась стена с четырьмя высокими окнами в тяжёлых бордовых портьерах, сквозь которые виднелись дымящие трубы Комбината – сердце города, его гордость и проклятие одновременно. Между окнами висели фотографии в строгих деревянных рамах: митинги, вручение ордена, панорамный снимок Комбината с высоты птичьего полёта. Но сегодня Виктор заметил новое – свежая чёрно-белая фотография, ещё пахнущая проявителем: команда «Стальные Птицы» после победы в Ташкенте. Девчонки в форме, с мячом, улыбаются в камеру, а он сам стоит сбоку – чуть в стороне, но с гордой улыбкой. Рамка новая, лак ещё блестит.

Справа господствовала огромная карта Советского Союза – от Балтики до Камчатки, испещрённая красными флажками и линиями поставок металла. Под картой – длинный стол для совещаний, накрытый зелёным сукном, с двенадцатью креслами вокруг. На столе – графины с водой под хрустальными крышками, пепельницы из уральского малахита, стопка папок с грифом «ДСП» (для служебного пользования).

Пол устилал толстый ковёр с геометрическим узором, ноги в нем утопали словно в глубоком лесном мху. В углу у окна располагалась зона отдыха: кожаный диван глубокого коньячного цвета, два массивных кресла и низкий журнальный столик из полированного дерева. На столике – шахматная доска из чёрного и белого мрамора, партия не закончена, фигуры застыли на своих местах, пустая пепельница и… – свежий номер журнала «Советский спорт», раскрытый на развороте. Виктор невольно прищурился: даже отсюда, с порога, видна крупная фотография – их команда на площадке, Лиля в прыжке берет сложный мяч у самой земли, вытянувшись над землей как птица в полете. Заголовок статьи набран жирным шрифтом: «Стальные птицы» взлетели в Ташкенте". Рядом с журналом – стопка газет, тоже раскрытых на спортивных страницах, и Виктор узнал руку вездесущей и всеведущей секретарши Ирочки – она собрала все газеты и журналы, где хоть как-то написали про их победу.

За спиной Соломона Рудольфовича, восседавшего в высоком кожаном кресле с высокой спинкой, тянулся книжный шкаф от пола до потолка. Полки ломились от собраний сочинений классиков марксизма-ленинизма в одинаковых тёмно-синих переплётах, технических справочников, подшивок журнала «Металлург» и «Советская сталь». На самом видном месте – бюст Ленина из белого мрамора с дымчатыми прожилками и красное знамя с золотой бахромой в стеклянной витрине – реликвия, врученная Комбинату за ударный труд в годы войны.

– Витя, проходи, проходи! – голос хозяина кабинета вывел Виктора из оцепенения. Соломон Рудольфович уже вскочил с кресла, распахнул руки для объятий. – Садись, герой! Кофе? Чай? Коньячку, может, с утра – за победу⁈

Он был везде сразу – провожал гостя к дивану, отжал кнопку селектора: «Ирочка, нам два кофе!», не слушая возражений Виктора.

– Конечно, Соломон Рудольфович! – прозвучало в ответ мягкое контральто. Виктор только бровь поднял. Так вот почему она заваривать кофе начала еще при нем, знала, что сейчас начальство попросит… ведьма не иначе.

– Ну молодцы! – развел руками Соломон Рудольфович, садясь в свое кресло: – молодцы же! Читал? – кивает на стопку журналов: – в «Советском Спорте» про вас написали, правда всего на четверть страницы статья, дескать не ожидали, удивительное рядом, провинциальная команда, но! – он тычет пальцем в разворот: – вон наша золотая девочка почти на полстраницы! Какая фотография! Смотри, это же с первой партии, когда она босиком играла!

– А я не видел. – говорит Виктор, взяв «Советский Спорт»: – действительно хорошая фотография.

– А то! – пыхтит довольный Соломон Рудольфович: – порадовали нас всех, вон Гектор Петрович аж в загул ушел на три дня, отмечает. Да я бы и сам к нему присоединился, но… дела. У него начальства нет над ним, только министерство, а у меня… эх. – он вздыхает: – ну да ладно. Следующий матч у нас против «Текстильщика», снова выезд, ты говори, что нужно – организуем. Лучше, конечно, самолетом чем в поезде трястись двое суток, и с гостиницей решим. Ташкент грязно играл, Иваново вроде попроще относится, как думаешь? – он испытующе взглянул на тренера.

– Примерно такого же мнения. – отвечает Виктор: – спасибо за материалы по ним, будем работать. У них неожиданно сильная девушка появилась, сейчас меры противодействия разрабатываем.

– Ясно. – Соломон Рудольфович откидывается в своем кресле, сцепляет руки пальцами в замок на столе и задумчиво крутит большими пальцами одним вокруг другого.

– Замечаний нет? Просьб там? – спрашивает он и Виктор качает головой. Все что ему нужно он уже у Ирочки попросил, а она – уже пошла ему навстречу, так что чего по пустякам высокое начальство донимать. Все прекрасно, им после победы премиальные выдали, по пятьсот рублей, сумма немаленькая. Да и черт с деньгами, дополнительно девочкам подарки от Комбината собрали, вот где писк был! Новенькие мастерки, косметические наборы, духи, колготки, конечно же кроссовки и спортивные сумки, а еще – купоны на затоваривание в спецотделе Комбината. Там, где дефицитные товары продают. За деньги такое не купишь, а вот по блату – пожалуйста.

В остальном же… Салчаковой такую комнату выделили в ведомственной гостинице, что не комната, а квартира прямо. Ему еще до игры на ведомственную квартиру ордер на вселение дали, правда он там и не ночевал толком с того времени, все недосуг. Вчера вон опять у Лили остался, пока кризис разруливал, пока с Ариной Железновой договаривался, да девчонок отправлял… в общем устал и остался. Тем более что Маша Волокитина домой пошла, сказала, что как советская спортсменка она вообще не должна во всем этом разврате участвовать и ушла. Конечно ушла возмущенная советская спортсменка только через два часа, но ушла же.

Что еще? Аленку Маслову действительно в очередь на автомобиль поставили, правда предупредили что очередь только через год подойдет, впрочем, она не расстроилась, у нее и денег пока нет, думает, что успеет за год заработать, уже подсчитала что если мы каждый матч выигрывать будем и в плей-офф выйдем, да каждый раз по пятьсот рублей премия будет – то должно хватить.

Кондрашовой, Синицыной и Лиле Бергштейн гормолзавод от себя «видеодвойки» подарил – цветной телевизор, сразу совмещенный с видеомагнитофоном. Японские. Лиля сказала, что если только им, а не всем из команды, то ей не надо. Неожиданно ее поддержала и Синицына с Кондрашовой, так что гормолзаводу пришлось напрячься и найти-таки «видеодвойки» для всех игроков. Лиля сказала «а почему у Витьки нет», но тут уж ей сказали не наглеть, а сказать «спасибо» и завалить. Так что она завалила и забрала свой подарок. Утащила в квартиру и бросила куда-то в угол, как обычно, потому что не нуждалась ни в телевизоре, ни в видеомагнитофоне, и то и другое у нее уже было. Даже на кухне стоял маленький, что по местным меркам вообще буржуйством было.

Так что ничего им не было нужно, теперь только готовиться к новому матчу, а параллельно решить проблему его учениц, которые из ниоткуда на его голову свалились.

– Ну вот и отлично! – радуется Соломон Рудольфович: – вот и замечательно! Кстати, как там твоя гостья из будущего поживает?

– Кто? – сперва не понял Виктор: – ах, вы про Железнову… да все нормально вроде. Она даже выступала в Ташкенте, очень хорошо себя показала.

– Ну еще бы, гений поколения… просто так такими титулами не разбрасываются. – тяжело ворочается в своем кресле первый заместитель директора: – оно и понятно, что уровень игры. Правда характер сложный… что тоже понятно, молодая звезда, вундеркинд, слава в голову немного ударила. Слышал я правда, что она с тобой более… управляемой стала?

– Жалоб нет. – пожимает плечами Виктор: – поначалу были какие-то конфликты и недопонимания между ней и остальными девчатами, но все сошло на нет. Мне кажется, что они даже подружились. В целом если Казиева хотела, чтобы мы ее тут немного воспитали, то педагогический эффект достигнут. Команда у нас простая, девчата прямолинейные, где лопатой, где гранатой, но привели девочку к нормальному бою. Даже жаль отдавать. – пошутил он в конце: – но нужно. В конце концов она игрок высшей лиги, ее «Крылья Советов» ждут.

– А может и не надо? – прищуривается Соломон Рудольфович.

– Как это – не надо? – напрягается Виктор: – мы же договаривались с Казиевой и…

– Казиева не против. – отметает его возражения собеседник: – я только что с ними разговаривал. По телефону вон. – он кивает на телефонный аппарат, стоящий на столе.

– Но… а как же она сама⁈ У нее семья в Москве, у нее там карьера, дела!!

– Вот что. – широкая ладонь Соломона Рудольфовича ложится на стол, словно мягко вдавливая туда гвоздь, мягко и неотвратимо: – наш Комбинат уж в состоянии обеспечить ей уровень зарплаты и общего комфорта не меньше чем в Москве. Тот особняк, где она живет – на баланс предприятия возьмем, этнографический музей у нас в подшефных все равно, если что не хуже найдем. Деньги, машина, квартира – все это не проблема. Верно ты говоришь, Вить, она – игрок высшей лиги! Да она нас и вытащила в Ташкенте, среди прочих, конечно, но все равно.

– Соломон Рудольфович! – Виктор взревел раненным лосем: – она же девочка! Совсем еще ребенок! У нее там друзья в Москве, она у нас в провинции задыхается!

– Виктор. – твердо говорит первый заместитель директора: – если честно, то это она сама ко мне подошла и попросила оставить ее в команде. Ситуацию объяснила с вашими… «особыми тренировками», понимаешь… сказала как это важно для ее профессионального роста как спортсменки.

– О, боже, – Виктор хватается за голову: – Соломон Рудольфович, хоть вы ей не потакайте! Девочке семнадцать!

– Это не девочка, а одна из лучших игроков страны уже прямо сейчас! – выпрямляется в кресле его собеседник: – у нас задача стоит труднейшая, практически невыполнимая – в первый же год в плей-офф выйти, в финал! Чтобы подать заявку на высшую лигу в следующем. В такой ситуации игрок уровня Арины – это дар небес! Я готов ее на руках носить и осанну петь в голос! А если я готов – то и ты тоже! Тебе вон, квартиру выделили вне очереди, трехкомнатную, машину выделим, разве Комбинат о вас не заботится?

– Заботится. – подавленно отвечает Виктор, уже понявший куда ветер дует. Аринка, зараза малолетняя…

– Да мы на нее молиться должны, что она решила остаться в команде! Что ее ваши «особые тренировки» заинтересовали! Слышишь⁈ Чтобы провел с ней эти ваши тренировки, чтобы она довольная была, а не ныла у меня в кабинете «тренер меня игнорирует»! Понятно⁈

– Соломон Рудольфович! Ей семнадцать!

– Через два дня будет восемнадцать! Всему вас учить надо!