Текст книги "Тренировочный День 9 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 13

Сентябрьское утро висело над Колокамском тяжёлой серой пеленой. Низкие облака цеплялись за крыши пятиэтажек, растворяя в молочной дымке верхушки тополей. Воздух был настолько сырым и плотным, что, казалось, его можно было потрогать руками – холодная взвесь мельчайших капель оседала на лицах, на одежде, на всём вокруг. Фонари вдоль улицы Спортивной ещё не выключили, и их жёлтые конусы света выхватывали из мглы косые струи мороси – не то дождя, не то тумана.

Площадь перед спорткомплексом «Заря» блестела, как чёрное зеркало. Новое здание из белого кирпича с широкими окнами второго этажа казалось призрачным в этой предутренней серости – гордость Колокамска, открытая всего три года назад. Над главным входом алели потускневшие от влаги буквы «СПОРТИВНЫМИ УСПЕХАМИ В НОВУЮ ПЯТИЛЕТКУ», а рядом мозаичное панно изображало стремительную фигуру волейболистки в прыжке.

У бетонного бордюра терпеливо урчал движком новенький «Икарус», выкрашенный в привычные бело-голубые цвета. Водитель дремал, откинувшись на сиденье, изредка приоткрывая глаза, чтобы взглянуть на часы. Стекла автобуса запотели изнутри, а по капоту стекали ручейки воды.

Неподалёку от автобуса, прямо на мокром асфальте, громоздилась пирамида из спортивных сумок – красно-синие, с эмблемой «Стальных Птиц» на боку, уже немного подмокшие сверху. Рядом с ними, плотно запахнув серое драповое пальто, стояла Наташа Маркова, прижимая к груди клеёнчатую папку с документами команды – путёвки, командировочные удостоверения, список состава для республиканских соревнований в солнечном Ташкенте. Она то и дело поглядывала на наручные часы «Чайка», потом переводила взгляд на пустынную улицу, откуда должны были подтягиваться девочки. Влага собиралась на её тёмных волосах мелким бисером.

Рядом с Наташей стоял Виктор, который заложил руки за спину и насвистывал себе под нос незамысловатую мелодию «а ну-ка песню нам пропой веселый ветер», периодически раскачиваясь на носках кроссовок.

Промозглый ветер гнал по площади первые жёлтые листья от старых тополей, росших вдоль ограды спорткомплекса. Листья прилипали к лужам, к бордюрам, к мокрым ступеням крыльца. Где-то вдалеке, словно из другого мира, донёсся гудок первого утреннего троллейбуса. Город нехотя просыпался в этом сером мареве, а до тёплого узбекского солнца оставалось лететь шесть часов через половину страны.

– Холодно. – зябко передергивает плечами Наташа, пряча руки в рукава спортивного костюма: – вот прямо холодно с утра становится. Не май месяц. И чего мы так рано вскочили?

– Мы с тобой, Маркова – руководящий состав. – говорит Виктор, перестав насвистывать мелодию и повернув к ней голову: – мы с тобой не бойцы первой линии и не будем в битве занимать места в первой линии атаки. Наша с тобой задача, Маркова, чтобы наши бойцы не испытывали нужды ни в чем и в бой пошли отдохнувшие, сытые, довольные собой и миром, уверенные в себе и своих товарищах. Вот наша с тобой битва. А это значит, что мы с тобой всегда должны быть раньше, всегда и везде. Требования к руководящему составу, Маркова, они в два раза суровей должны быть.

– Не выспалась я. – вздыхает Наташа и прикрывает себе половину лица папкой с документами, отчаянно зевая во весь рот.

– В самолете выспишься. – отвечает ей Виктор: – шесть часов лету. И выспишься и все на свете. Нам еще повезло что Комбинат на билеты раскошелился, а то бы трое суток в поезде тряслись. Для спортсмена трое суток в плацкарте… все бы скукожились так, что потом раскукоживать пришлось бы.

– Плацкартные вагоны вообще, как будто не для людей делали. – жалуется Наташа: – в них ни ноги вытянуть, ни выпрямиться…

– Плацкартные вагоны были спроектированы под средний рост гражданина СССР в пятидесятые годы, который в то время составлял гордые метр шестьдесят. – машинально отвечает Виктор, подняв левую руку и взглянув на запястье с электронными часами марки «Монтана»: – никто же не думал в то время что в них такие как вы будут кататься, под два метра ростом. И…

– Физкульт-привет! – к ним подходит Лиля Бергштейн, скидывает свою сумку в общую кучу и тычет Виктора пальцем в бок: – Вить, а ты чего вчера так рано убежал? Мы с Машей…

– Завались, Бергштейн! – Маша Волокитина оттаскивает Лилю в сторону, зажимая ей рот: – доброе утро, Виктор, Наташа.

– Наверное мне уже нужно пометки делать. Чтобы самой не забыть. До чего же любопытно что у вас там происходит… – говорит Наташа Маркова, проследив взглядом как Волокитина тащит Бергштейн в сторону спорткомплекса, чтобы сделать внушение.

К площадке подъезжает черная «Волга», останавливается, скрипнув тормозами и из нее выходит Светлана Кондрашова, вслед за ней появляется и Юля Синицына.

– Здравствуйте. – говорит Светлана, окинув взглядом площадку: – вижу, что не опоздали.

– Время еще есть. – соглашается с ней Наташа: – ждем остальных.

Тем временем из черной «Волги» выходит водитель, обходит машину сзади и открывает багажник, начинает вытаскивать синие сумки с эмблемой серебристой хищной птицы. Открывается дверь переднего места и оттуда выходит невысокий, крепко сложенный мужчина средних лет, у него седая голова, а на самой макушке видна большая пролысина.

– Гектор Петрович! – говорит Виктор и протягивает руку: – рад вас видеть! И вы тоже решили нас проводить!

– А то как же. – отвечает директор гормолзавода, обменявшись с Виктором крепким рукопожатием: – все-таки наши девчата и первый матч в первой лиге. Важное дело. Я бы с вами вылетел, да у меня командировка в Москву наметилась, завтра вылетаю.

– Понятно. – покивал головой Виктор. Гектор Петрович взял его под локоть и отвел немного в сторону.

– Витя, – сказал он, понизив голос: – слушай, я же в свое время футболистом от «Зенита» выступал, внутреннюю кухню знаю. Поездил с командой. Эти два дня я просто голову себе сломал насчет того, где вы ночевать будете.

– Нам же общежитие при заводе выделили, Гектор Петрович. Не стоит беспокоиться…

– Витя, не перебивай, дело серьезное. – морщится Гектор Петрович: – ты же знаешь за Ташкент и за Каримову, ты что, собрался в общежитии жить? В том, что Федерация вам обеспечила? Это ж клоповник, никаких условий!

– Честно говоря я с Соломоном Рудольфовичем уже поговорил. – вздыхает Виктор: – и да, мы в общежитии при заводе жить не будем. Уж больно близко к «Автомобилисту» получается. Мы насчет гостиницы в центре города договорились.

– Хорошо. Но если все же… если что-то не так будет, то вот тебе номерок. – Гектор Петрович протягивает Виктору сложенную вчетверо бумажку: – позвони. Это мой друг, он председатель райкома под Ташкентом, его только-только назначили, специально из Сибири, чтобы связей не имел на месте, ну ты понимаешь. Нам, сибирякам нужно вместе держаться. Я с ним поговорил, там у него не «Космос», понимаешь, но если что куда разместить команду на время он сообразит. Зовут его Марат. Марат Казимирович, запомни.

– Спасибо. – говорит Виктор и принимает бумажку, засовывает ее в карман: – любая помощь не лишней будет.

– А то. – еще раз кивает Гектор Петрович. Тем временем народу вокруг прибавляется. Появляются девушки из команды, подходит Валя Федосеева, она идет налегке, ее сумку за ней тащат двое ее братьев, Митяй и Серега, Митяй, увидев Виктора расплывается в улыбке, становится видно, что у него не хватает пары передних зубов. Где-то уже тараторит Алена Маслова, уверяя всех, что «Аэрофлот» на борт людей выше метр восемьдесят не принимает и им нужно двойные места получать. Подъезжает темно-синяя «Лада», из которой выходит Марина Миронова вместе со Светой, своей соседкой по комнате. Она растеряно оглядывается по сторонам. К ней тут же подскакивает Наташа Маркова и аккуратно берет под локоток. Последним из «Лады» выходит Николай, он уверенным шагом подходит к Виктору и обменивается с ним рукопожатием, сразу потом – пожимает руку и Гектору Петровичу.

– Доброе утро. – говорит Николай: – собрались, а?

– Доброе. – соглашается Виктор: – хоть и промозглое. Но, да, собрались. Николай, а я думал, что ты с нами полетишь.

– Не, я тут останусь. – отвечает Николай: – дела…

– Понимаю. – разводит руками Виктор: – ладно, присмотрю за твоей Мариной.

– Надеюсь на тебя. – кивает Николай: – ты уж пригляди. А то она где-то умная-умная, а порой как ребенок себя ведет.

– Гектор Петрович! – раздается возглас, и они оборачиваются. Подъехал Соломон Рудольфович. Он подходит и обменивается быстрыми рукопожатиями со стоящими мужчинами: – здравствуйте, товарищи! А с утра прохладненько, а?

– В обед опять жара будет. Бабье лето. – отвечает ему Гектор Петрович: – вот как одеваться в такую погоду? С утра хоть пальто напяливай, а в обед и в рубашке жарко.

– И не говорите. – кивает Соломон Рудольфович, потирая руки: – ужасно непредсказуемая погодка-то… впрочем надеюсь, что удача будет на нашей стороне, несмотря ни на что. Виктор Борисович, вы же нам результат гарантируете, а?

– Результат гарантировать не могу. – твердо говорит Виктор: – могу гарантировать что выложимся на все сто.

– Вот она современная молодежь, а? – качает головой Соломон Рудольфович, но на его губах играет улыбка: – палец в рот не клади, тут же все по-своему вывернет. Впрочем, если вы все выложитесь полностью, то большего никто и не требует. А я… я вас где-то видел, молодой человек… – прищуривается он в сторону Николая и перебирает пальцами в воздухе: – … погодите… кооператив «Минеральные Воды Гюмри»?

– Вы запомнили, Соломон Рудольфович. – растягивает губы в улыбке Николай.

– У меня фотографическая память на лица. – сообщает довольный собой Соломон Рудольфович. К ним подходит Жанна Владимировна, одетая в серый плащ и бордовую беретку.

– Доброе утро. – говорит она и сразу же берет быка за рога: – Виктор, у меня в медпункте сумка с медикаментами и всем необходимым, тяжелая…

– Понял. – кивает Виктор и обернувшись в сторону – поджимает губу и издает короткий свист. К нему тут же оборачиваются.

– Митяй! Серега! – машет руку Виктор: – помогите Жанне Владимировне с сумками из медпункта!

– Бу сделано! – кивает Митяй: – ван сек!

– Арина! – повышает голос Виктор: – скажи своим архаровцам чтобы помогли сумки в багажное затащить! Валя! Отстань ты от парня уже! – он поворачивается обратно и качает головой.

– Бардак? – сочувственно спрашивает у него Гектор Петрович.

– Бардак. – кивает Виктор и оба начальника довольно хохочут.

– Виктор Борисович! К вам там пришли! – окликает его Наташа Маркова и Виктор оборачивается.

– Извините. – говорит он мужчинам: – я отойду на минуточку.

– Конечно. – говорит Соломон Рудольфович. Гектор Петрович кивает. Виктор отходит в сторону, туда где стоит яркая девушка в темно-синем плаще и такого же цвета шляпке. На шее – яркий, красного цвета шарф. Яркая помада, сапоги на высоком каблуке, небольшая сумочка в руках, кожаные перчатки.

– Альбина, ты, как всегда, выделяешься на фоне серых будней этого города. – говорит Виктор, принимая ее руку: – какими судьбами? Разве ты не должна быть в школе?

– У меня с третьего урока сегодня. – оповещает его Альбина, не торопясь убрать свою руку: – вот и решила тебя проводить. Пожелать удачи в соревнованиях.

– Честно говоря это не мне, это вот им нужно желать. – он кивает в сторону суетящихся у автобуса девушек: – я всего лишь тренер.

– Этим девушкам не нужна удача. – серьезно отвечает Альбина: – у них есть ты. И потом, я их не знаю, на мой взгляд они слишком уж… – она морщит носик: – слишком телесны. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Хм? – Виктор прослеживает взгляд Альбины и кивает головой: – пожалуй, что понимаю. Валя! Оставь ты его в покое уже! Он и так красный как вареный рак! Лучше с сумками помогла бы!

– Так я и помогаю, тренер!

– … да и шут с тобой. Так, о чем это мы? – он поворачивается к Альбине.

– О том, что я пришла пожелать тебе удачи, мой рыцарь. – говорит Альбина: – мне тут на днях глаза открыли. На то, что ты меня всегда спасаешь в трудную минуту, а я оказывается неблагодарная.

– Ты это о чем? – не понимает Виктор.

– Знаешь, есть такая шуточка… о чем мечтает красна девица? О том, чтобы пришел добрый молодец и поступил с ней как злой… – Альбина делает шаг навстречу и обнимает Виктора: – удачи тебе там. Как приедешь – заходи. Со щитом или на щите, а то и вовсе без щита – просто заходи. Есть что обсудить. – она разрывает объятья и делает шаг назад, осматривает его с головы до ног и вдруг – стягивает со своей шеи красный шарф. Повязывает шарф ему на рукав.

– Вот. – говорит она, оглядывая своих рук дело: – теперь ты точно мой рыцарь. Постарайся чтобы тебя там твои дикие львицы не сожрали в гостинице. Была бы моя воля повязала бы на тебя пояс верности… но боюсь у тебя в команде такие целеустремленные личности есть что их и замок не удержит. И потом, о какой верности речь? Ты же патологический изменник, Полищук. Ладно, удачи тебе там, Айвенго.

– И тебе не хворать. – говорит ей вслед Виктор. Сбоку его трогают за рукав. Он оборачивается.

– Нарышкина! – говорит он, узнавая свою ученицу: – и девчонки! Ксюша, Инна, Яна – рад вас видеть! Вы в школу не опоздаете?

– Не опоздаем. – упрямо наклоняет голову Лиза Нарышкина: – мы вас проводить пришли.

– Спасибо. Не ожидал, но все равно спасибо. Очень приятно, что не забываете. – кивает Виктор.

– Лиза! – рядом подпрыгивает Лиля Бергштейн: – моя любимая соседка! Как у тебя дела? Пришла нас проводить? Как здорово! Только не забывай хомяка кормить и водичку ему свежую наливай, пожалуйста! Не сразу, а сперва дай чтобы пробежала, а не со ржавчиной, чтобы пробежала и холодненькая была, Ильич холодную любит.

– Ирия Гай! – расцветает Оксана Терехова: – а покажите пожалуйста ногу!

– Ногу?

– Ну… стопу! У вас же шесть пальцев на ноге как у всякой вестерианки?

– Шесть пальцев? Да нет же, у меня пять пальцев. Вот! – Лиля мгновенно стаскивает с ноги кроссовок и выставляет ногу вперед, шевеля пальцами: – считайте!

– Лиля как всегда отзывчива на все просьбы пионеров. – вздыхает Виктор: – как хорошо, что отличительными признаками вестерианок не является третья грудь например… а то бы тут точно простуду схватила.

– А это что такое? – спрашивает Лиза Нарышкина, уперевшись взглядом в повязанный вокруг бицепса Виктора красный шарф: – это же Альбинин шарф?

– Это она повязала как в романе Вальтера Скотта, «Квентин Дорвард». – говорит Яна Баринова: – дамы своим рыцарям на руку повязывали ленты своих цветов. Думаю, что она так Виктора Борисовича подбодрить хотела.

– Вот как. – Лиза ставит свой модный «дипломат» на асфальт, открывает его и извлекает пионерский галстук. Как и все восьмиклассники они уже не носили пионерские галстуки, считая это чем-то несерьезным и даже детским, но так как пока еще не стали комсомольцами, то школа требовала носить эти самые галстуки. На тот случай если у дежурных в школе или у завуча случится вдруг приступ исполнения правил, девочки носили галстуки с собой в портфелях. Чтобы если что – надеть, а не тащится за ним домой.

Лиза извлекает свой пионерский галстук и повязывает Виктору на руку, достает ручку и что-то быстро пишет на нем.

– Вот! – говорит она: – теперь вы, Виктор Борисович, не какой-то там буржуазный рыцарь, а представитель восьмого «А» в далеком Ташкенте!

– Да? – Инна Коломиец подходит ближе и смотрит на повязку в упор, изучая ее: – ты тут написала «с любовью!».

– От всего класса, дура ты Коломиец! – стремительно краснеет Нарышкина.

– А давайте мы все повяжем! – Оксана Терехова достает свой галстук: – чего это Виктор Борисович только твой рыцарь? Мой тоже!

– Верно! – подает голос Яна Баринова: – это вообще буржуазны предрассудки насчет права частной собственности! Виктор Борисович – общий! Принадлежит народу! А я, между прочим, часть народа. Можно сказать лучшая.

– Как ты быстро растешь, Яночка. – вздыхает Виктор: – как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Там у вас скоро медкомиссия будет с одобрения РОНО, ты пожалуйста вместе со всеми пройди, хорошо? И если что болеть будет – сразу говори.

– Как-то вы, Виктор Борисович, неровно к Яне дышите. Любимчиков себе заводите. – говорит Оксана Терехова: – а за мое здоровье ничего спросить не хотите? Или вон Инна Коломиец, у нее в глазах темнеет.

– Да? А что случилось? – Виктор поворачивается к Инне: – и давно это у тебя так?

– Как она целоваться со своим старшеклассником начинает, так и темнеет. – доверительно сообщает Оксана: – ой! Ты чего пинаешься⁈ Виктор Борисович больше нам не учитель, теперь ему можно все про тебя рассказывать!

– Я тебя убью, Ксюха!

– Лучше вон галстук на руку Виктору Борисовичу повяжи, разве не хочешь чтобы он твоим рыцарем был?

– Дура ты Ксюха, Янка же только что сказала что он не частный рыцарь а общественный!

– Может и общественный, но очередь-то должна быть!

– А ну заткнулись, малолетки! – раздается рядом голос и девочки тут же затихают. Подошедшая к ним Валя Федосеева оглядывает их с высоты своего роста и басовито гудит, обращаясь к Виктору: – нужна помощь, тренер? Не достали эти сороки?

– Да не, спасибо, Валь.

– Ну хорошо. Я пришла сказать, что наши сумки все уже затащили, медикаменты и прочее тоже занесли. У нас только Сашка Изьюрева опаздывает, у ее папы машина сломалась, но Соломон Рудольфович за ней свою машину послал, скоро будут.

– Хорошо. – кивает Виктор.

– А насчет вас… – Валя достает откуда-то белый носовой платок и деловито повязывает Виктору на руку: – очередь будете занимать, когда вырастете. Хотя бы до моих размеров.

– Это ж сколько расти-то придется… – скептически замечает Оксана Терехова глядя на рослую Валентину: – я столько не съем.

Тем временем Соломон Рудольфович, Гектор Петрович и Николай продолжали стоять рядом, перекидываясь незначительными фразами и чувствуя ту странную общность, когда вроде ничего не связывает людей, но вот вы стоите вместе и все равно появляется что-то общее.

– Сколько людей пришло проводить команду. – говорит Соломон Рудольфович, кивая на собирающуюся толпу.

– И сколько красивых девушек и женщин пришло проводить одного тренера. – соглашается с ним Гектор Петрович: – а вот эту я знаю. Это же Женечка из бухгалтерии. Из нашей бухгалтерии, между прочим.

– С одной стороны завидно. – говорит Соломон Рудольфович: – а с другой… вон ему сколько всего на руку повязали… так и кровь остановиться может.

– Виктор… умеет. – вздыхает Николай: – это у него само собой получается. Видел я как он с Жанной Владимировной… вроде и усилий никаких не прикладывал.

– Это ж какое здоровье иметь надо. – вздыхает вслед за ним Гектор Петрович: – эх, молодость.

– На то и тренировки. Надеюсь, у него сил на наших девчат хватит. Нам первый матч кровь из носу выиграть нужно.

– Не беспокойтесь, Соломон Рудольфович, он же наш парень, советский. Знает где личная жизнь, а где за родину постараться нужно…

Глава 14

Огромный зал на восемьсот мест зиял пустотой. Построенный в эпоху сталинского ампира, он был рассчитан на торжества иного масштаба – партийные собрания, чествования передовиков, праздничные концерты. Сейчас же в третьем ряду правого сектора сидела лишь горстка людей – двенадцать девушек в спортивных костюмах и трое в гражданском.

Косые лучи сентябрьского солнца пробивались через высокие окна левой стены, прочерчивая в пыльном воздухе золотистые диагонали. В этом свете особенно заметной становилась потертость бархатной обивки кресел – темно-красной, местами выцветшей до розоватого. Ряды пустых сидений уходили в полумрак, создавая ощущение театра после спектакля.

Хрустальная люстра под потолком – массивная звезда с пятью лучами – висела на цепях, похожих на якорные. Треть лампочек не горела, отчего узор света на паркете получался неровным, с проплешинами. Сам паркет, некогда блестящий, потускнел и местами вздулся – следы протечек с крыши во время редких, но сильных ташкентских ливней.

Стены, выкрашенные в типовой институционально-зеленый цвет, хранили следы времени: потеки от той же крыши, выцветшие прямоугольники от снятых стендов, трещины в штукатурке, похожие на реки на карте. Справа висело огромное панно – «Покорители неба» – где мускулистые рабочие в синих робах собирали серебристый самолет под бдительным взором Ленина, парящего в облаках. Краски поблекли, и Ленин казался призрачным, полупрозрачным.

Сцена пустовала. На длинном столе президиума пылилась красная скатерть с золотой бахромой, съехавшая набок и открывавшая ободранный край столешницы. Пять стульев за столом стояли под разными углами, словно их обитатели встали и ушли посреди заседания. Трибуна с микрофоном «Октава» одиноко возвышалась в центре, провод от микрофона змеился по сцене к кулисам.

Над сценой – обязательная галерея портретов. Черненко в центре, с траурной лентой, которую забыли снять с марта. Лента выцвела и обвисла, придавая портрету вид заброшенности. По бокам – Усманходжаев и директор завода, оба в одинаковых темных костюмах, с одинаковыми официальными улыбками. Между портретами – растяжка из красного кумача: «Спорт – путь к здоровью и трудовым победам!», буквы местами осыпались, особенно в слове «победам».

Тяжелый бордовый занавес позади сцены висел неровными складками. В нескольких местах ткань прохудилась, и сквозь дыры пробивался свет из окна закулисного помещения. Внизу занавеса виднелись следы от ног – его часто отодвигали, чтобы вынести на сцену декорации.

В воздухе висела смесь запахов: машинное масло, въевшееся в стены за десятилетия соседства с цехами, пыль от бархатных кресел, слабый аромат хлорки от недавней уборки, который не мог перебить основной букет. Через приоткрытую дверь тянуло запахом гари – где-то на территории завода жгли осенние листья.

Часы над сценой – большие круглые «Электроника» с белым циферблатом – показывали 18:47. Секундная стрелка двигалась рывками, и каждый ее скачок сопровождался тихим щелчком, который в пустом зале звучал как метроном.

Через окна был виден кусок заводского двора: край корпуса номер семь с облупившейся надписью «Ударный цех социалистического соревнования», ряд пирамидальных тополей вдоль забора, дальше – крыши частного сектора и горы на горизонте, подернутые вечерней дымкой.

В правом углу зала, у окна, стоял бюст Чкалова на мраморном постаменте. Гипсовый летчик смотрел куда-то вдаль, поверх голов несуществующей толпы. У подножия постамента – засохший букет гвоздик в граненой вазе, оставшийся с какого-то давнего мероприятия.

Вся эта громада пространства, рассчитанная на сотни людей, делала группку из пятнадцати человек почти невидимой – как если бы они были случайными посетителями, забредшими в закрытый музей.

И обычно акустика зала превращала каждый звук в событие, особенно то, что происходило на сцене и рядом с ней, потому посетители старались говорить чуть тише, чтобы их голос не разносился по всему помещению. Но не сегодня. Несмотря на то, что в зале сидел десяток с лишним человек, шум от них стоял такой, как будто их тут было сотни. Девушки из команды Ташкентского «Автомобилиста» говорили все разом, перебивая друг друга, делясь впечатлениями и новостями.

– … давайте чуть потише! – повышает голос помощник тренера, поднимая ладонь: – сейчас начнем собрание! Вот только Борис Михайлович придет и сразу начнем!

– Рустам Джалилович! Капитана тоже нет! – тянет руку с места доигровщица Зульфия Рахимова: – давайте ее тоже дождемся! Как без капитана?

– Дождемся. – обещает помощник тренера: – они сейчас вместе разговаривают как раз. О будущем матче.

– А чего тут рассусоливать? – откликается Надежда Воронова, нападающая родом из Сибири, приехавшая в свое время по распределению в солнечный Ташкент: – чего раздумывать? Будет матч и все. Мы выиграем. Кто они такие? Какая-то команда из провинции, у них дебютный матч в первой лиге. – девушка откидывается на спинку кресла и машет рукой: – нашли, о чем рассуждать. Лучше бы про Рахимову поговорили… с кем она вчера у общаги стояла.

– Надя! – оборачивается Зульфия: – nima deyapsiz! Ты о чем вообще… не было ничего. Давай лучше о матче поговорим. Ты что не слышала? Они – сильные! Говорят, что «Крылья Советов» в товарищеском матче победили. И что у них своя, особая, секретная методика тренировок.

– В спорте не бывает чудес. – откликается на эти слова Светлана Пак, связующая из местных корейцев: – не бывает секретных тренировок и особых методов это все ненаучно. И у нас лучшие тренера. Борис Михайлович и Рустам Джалилович.

– И Валентина Петровна! – вставляет Ольга Семенова: – не забываем про тетю Валю!

– Я еще молодая для того, чтобы меня тетей называли. – откликается Валентина Петровна, женщина средних лет в очках и с тугим пучком волос на затылке: – но все равно спасибо, Оля, что не забыла.

– Не бывает в спорте чудес… а «Уралочка»? – говорит Зульфия: – «Уралочка» как же? Почти пять побед подряд на чемпионате страны, в высшей лиге! А были – никому не известная команда из Свердловска! Тоже вот так выскочили! – она щелкает пальцами, показывая, как именно выскочили: – не помните, что ли?

– «Уралочка» это статистическая погрешность. И скопление многих факторов в одном месте. Тут и талантливые игроки, прежде не выступавшие на таком уровне и тренерский состав, да и повезло им, чего уж там… – откликается Надежда Воронова с места: – феномен «Уралочки» уже по винтику разобрали, ты чего, Рахимова?

– А вдруг тут тоже статистическая погрешность? – не сдается девушка, блестя черными глазами: – я беспокоюсь! Нам надо в высшую лигу выходить, у нас в этом году планы на бой с Ленинградом и Ригой, а тут раз! И вылетим с турнира! То-то позору не оберемся!

– За этот позор ты переживаешь… – мурлычет Надежда Воронова: – а вот с кем ты вчера у общаги встречалась…

– Надя! Не перестанешь – расскажу, что ты стихи по ночам пишешь! И даже прочитаю парочку! – не выдерживает Зульфия: – вслух! С выражением!

– Неужели опять с тренером футболистов? Он же женатый. – говорит Валентина Петровна от сцены: – Зульфия! Тренерский состав не одобряет… вот этого всего. У тебя показатели падают. Ладно еще что это аморально и что у тебя неприятности могут быть по партийной линии, но у тебя показатели падают.

– А Воронова стихи пишет! Стремные! Про победу коммунизма и города на Марсе!

– Так. – проносится голос по залу и все сразу же затихают. Вниз спускается Гульнара Каримова, бессменный капитан «Автомобилиста». Вслед за ней спускается и Борис Михайлович Левченко, старший тренер команды.

– Спасибо, Гульнара. – говорит Борис Михайлович и встает перед командой. Позади него, почти на высоту роста возвышается сцена актового зала. Он делает шаг назад и упирается в край сцены спиной. Оглядывает всех присутствующих. В зале царит тишина.

– Они прилетели. Два часа назад приземлились в аэропорту. – говорит он, подаваясь чуть вперед: – все же в курсе что у нас матч со «Стальными Птицами» из Колокамска. Да, матч домашний, но это не значит, что нужно расслабляться. Даже если бы нам в жеребьёвке школьная команда из улуса Рахимовой попалась бы – все равно нельзя расслабляться. Тем более что… – он переглядывается со своими помощниками и снова поворачивается к команде: – тем более что соперник может быть весьма и весьма непрост.

– Как это? – спрашивает с места Надежда Воронова: – как непрост?

– Все вы слышали что про них говорят, – продолжает Борис Михайлович: – что они якобы с «Крыльями Советов» товарищеский матч сыграли и выиграли. Я уточнил, не выиграли.

– Так и знала… – бормочет себе под нос Воронова.

– Но и не проиграли! – повышает голос Борис Михайлович: – сыграли вничью, чтобы игроков не травмировать.

– Не бывает в волейболе ничьей! – встает с места Светлана Пак.

– Это товарищеский матч, а не рейтинговый. Это скорее не ничья, а просто разошлись бортами, чтобы до стыда не доводить. – объясняет старший тренер: – «Крылья Советов» и Сабина Казиева увидели, что если так дальше продолжать, то они могут и проиграть. Потому вывели на дипломатическую «ничью». Понимаете мою мысль?

– Если Сабина Казиева в них угрозу увидела… – Воронова как-то подбирается в своем кресле: – то действительно могут быть непростыми.

– Да. – кивает старший тренер: – но не только в этом дело. Казиева им в основной состав добавила своего игрока, некую Арину Железнову. Слышали?

– Кто такая? – хмурится Зульфия Рахимова: – не слышала…

– Железнова, Железнова… что-то знакомое.

– Э-это… про нее в журнале писали. «Советский Спорт»… – раздается тихий голос с места.

– Малика! – веселится Воронова: – ты решила голос подать! Что ты говоришь? В каком журнале?

– «С-советский спорт»! – краснеет невысокая девушка, вжимаясь в свое кресло: – х-хватит меня дразнить!

– Правда, Надька, отстань от Малики. – подает голос Гульнара и все замолкают: – и она права, Арина Железнова это же открытие этого года в лиге юниоров. Так называемая «гений грядущих поколений», не помните?

– Неа… – мотает головой Зульфия: – не помню.

– Не следите вы за юниорами. – качает головой Борис Михайлович: – впрочем ладно. Давайте я расскажу. Арина Железнова, девочке всего семнадцать лет, а она уже свою команду в одиночку на пьедестал первенства страны вытащила. За волосы. Я на финале чемпионата как раз в Москве был, решил зайти посмотреть. Девчонка талантлива, даже слишком… думаю никто из нас не смог бы команду в одного тащить… быстрая и тактически грамотная. Гениальная… ну тут, пожалуй, перегиб, журналистам лишь бы сенсацию найти, в финале ей здорово повезло что соперники расслабились раньше времени, но тем не менее.

– Гений поколения? – скептически отзывается со своего места Надежда Воронова: – ну-ну. У нас вон Малика есть! И Зульфия! И Светка Пак! Мы «Автомобилисты».

– И потому у нас нет права проигрывать. – кивает Борис Михайлович.

– А что там за история с секретными тренировками? – спрашивает Зульфия, вставая с места: – я слышала, что запретные методики их тренер использует.

– Враки это все. – авторитетно говорит Борис Михайлович: – а ты, Рахимова на дешевые сенсации как муха на мед. Ну что ты в самом деле, ты же комсомолка! Нет никаких запрещенных методов тренировок.

В этот момент где-то наверху, на задних рядах актового зала хлопает дверь и появляется человек в синей спецовке.

– Борис Михайлович! – машет он рукой с верхних рядов: – вас руководство завода вызывает!

– Да что ты будешь делать. – расстраивается старший тренер: – нашли время. Ладно, Рустам. – он поворачивается к своему помощнику: – принимай бразды правления. Я ненадолго. – и старший тренер начинает восхождение наверх, к выходу.

– Так о чем речь? – теряется помощник тренера: – о чем говорили-то?

– О секретных тренировках. Зульфия наша себе надумала что там секретное все. – с удовольствием говорит Надежда Воронова: – сорока ей на хвосте принесла.