Текст книги "Тренировочный День 9 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

«Беззаботная»

– Виктор Борисович, вы от Аленки Масловой не читайте записки, вот сразу выкидывайте и все. Или самокрутки из них делайте. Не слушайте ее. Между прочим, Виктор Борисович, когда я с Холодковым под лестницей этим занималась – я тогда не знала, что они вместе! А она потом устроила мне… гонки по вертикали. И было-то всего разок и даже не так уж и долго. Серега только на словах орел, а на самом деле скорострел озабоченный и нарцисс. А разговоров-то… «Маркова Холодкову под лестницей делала…», не команда, а сборище сплетников! А то, что у Айгули жених есть оказывается и они с ним в гостинице встречались, так это ничего. Или то, что Железнова сразу с пятью парнями спит! Я всего-то разок… ну если с Холодковым, то всего разок! Лилька вон на танцульках каждую пятницу прыгает, да так что все там видно, но если кого и позорить, так это Маркову. Конечно, Маркова во всем виновата. Вон, Валька Федосеева себе такие сиськи отъела, что лямки лопаются, а виновата Маркова!

«Богиня Бастет»

– Виктор Борисович, я ваш адрес знаю. Ждите.

«Лолита»

– Носить это невозможно, так что я к тебе в ящик майку положу – с лопнувшей лямкой. Я ее пробовала без лифчика натянуть, и она лопнула. И шорты тоже – в обтяжку, даже без нижнего белья если надевать, а я и так пробовала. Вот все к тебе в ящик положила, любуйся. Мне на два размера больше нужно, а то и на три. Особенно в груди и бедрах.

«Минни Маус»

– Я положила Лиле в шкафчик оплату за вечерний сеанс. Предлагаю установить одно и то же время для посещений и тренировок по повышению гормонального фона путем коитуса. Вот еще стих —

 
По параболе строгой летит между нами мяч,
Ты на стороне левой, я справа у сетки стою.
Расчёт баллистической арки – не плач,
А формула страсти в спортивном бою.
 
 
Фрикции пальцев о кожу мяча —
Как первое робкое прикосновенье.
Подача твоя, словно вызов, горяча,
Приём мой – ответное откровенье.
 
 
Ньютон бы заметил: угол падения равен
Углу отраженья в игре и любви.
Но траектория чувств не всегда своенравен —
Мы оба в полёте, лови же, лови!
 
 
Трение воздуха, сила тяжести, скорость —
Физика страсти в трёх измереньях.
Сетка меж нами – условная горесть,
Мяч – посредник в сердечных стремленьях.
 
 
И пусть уравненья предскажут паденье,
Но в этой игре есть одна неизвестная – ты.
Фрикции душ порождают горенье,
Где спорт превращается в полёт мечты.
 

Время предлагаю установить в двадцать часов, шестнадцать минут и сорок секунд, вторник, четверг, пятница.

«Канарейкина Ю.» – это псевдоним!

Глава 7

Наташа Маркова, свежеиспеченный помощник тренера

Кабинет старшего тренера располагался в конце длинного коридора второго этажа, где линолеум цвета морской волны уже потерял первоначальный блеск от бесчисленных шагов спортсменок. На двери из темного шпона красовалась табличка: «Старший тренер».

Внутри помещение встречало посетителей характерным запахом табачного дыма, въевшегося в зеленоватые обои с геометрическим узором, и слабым ароматом линимента. За массивным письменным столом орехового цвета, заваленным тренировочными планами и протоколами соревнований, возвышался портрет Генерального секретаря в простой деревянной рамке. Рядом – вымпел с гербом СССР и надписью «Победитель социалистического соревнования 1983–1984».

Вдоль стены тянулся застекленный шкаф, где за мутноватым стеклом выстроились ряды кубков разной величины, грамоты городских и областных соревнований, пожелтевшие фотографии команд прошлых лет. На самом почетном месте – переходящее Красное знамя комбината за спортивные достижения.

В углу примостился потертый кожаный диван горчичного цвета с продавленными пружинами, над которым висела схема волейбольной площадки с разноцветными магнитными фишками. На подоконнике, рядом с чахлым фикусом в керамическом кашпо, стояла пепельница из зеленого стекла и электрический чайник – предмет особой гордости, привезенный с товарищеского турнира в Болгарии. Перед диваном располагался низкий журнальный столик, на котором был расстелен большой белый ватман, а по ватману были раскиданы разноцветные картонки, обрезки, бутылочка с клеем и прочие канцелярские принадлежности.

Наташа Маркова, свежеиспеченный помощник тренера – аккуратно орудовала ножницами, вырезая из цветного картона заглавную букву «К» для спортивной стенгазеты, так аккуратно, что даже чуть приоткрыла рот и высунула кончик языка.

– Виктор Борисович! – дверь открывается и в кабинет влетает юное создание с развеселыми косичками и в коротких шортиках с майкой, создание оглядывается вокруг и поняв, что Виктора в кабинете нет – с досадой топает ножкой: – куда же он подевался⁈

– И тебе привет, Железнова. – меланхолично замечает Наташа, не отрываясь от вырезания заглавной буквы «К»: – как твои дела? Вижу, что неплохо. А у тебя как дела, Наташа? Спасибо, хорошо. Вот и замечательно. Хорошо поговорили…

– А? – теряется создание с косичками: – что?

– Говорю – поговорили хорошо. – отрывается от своего занятия Наташа и поднимает взгляд на посетительницу: – а если тебе чего от тренера нужно, так можешь мне сказать, я – его заместитель и на время отсутствия полностью замещаю.

– … не, спасибо. – создание с косичками пятится к двери: – я лучше ему сама расскажу. Мне лично нужно…

– Вот как? – Наташа поднимает бровь, следя за отступлением супостата: – а еще там в коридоре ящик для пожеланий стоит, можешь туда записку опустить, он прочитает. Дверь закрой! – повышает она голос вслед созданию, но той уже и след простыл.

– Никто за собой дверь не закрывает. – вполголоса ворчит Наташа себе под нос: – вот как ворваться в кабинет, так…

– Витька, ты чего удумал себе… – в кабинет бодрым шагом заходит Мария Волокитина, с ног до головы в гражданском, в бежевом плаще из болони и бежевой же шляпке, с сумочкой в руках.

– И вам привет, Мария, свет Владимировна. – кивает Наташа, опуская ножницы с картонкой, которые она держала в руках: – рада вас видеть в таком… импозантном наряде. Тебе очень идет, Маш. Нечасто увидишь Волокитину в «гражданке».

– Витька! – девушка оглянулась вокруг в поисках, даже зачем-то заглянула за диван, как будто ожидала что он там прячется: – где он⁈

– И тебе здравствуй Наташа, спасибо что заметила мои обновки, да еще и комплимент сказала… – бормочет Наташа, снова взявшись за вырезание непослушной буквы «К»: – как замечательно поговорить с таким чутким человеком как ты. Ой, да что ты, Маш, это ты у нас чуткая! Нет-нет, Наташа, это ты у нас умница и прелесть, а еще и помощник тренера… кстати а куда Виктор Борисович ушел не подскажешь?

– Ну? – говорит Маша, которая стоит прямо перед Наташей, нависая над ней, широко расставив ноги и уперев руки в бока: – так что?

– В смысле – что? – поднимает голову Наташа.

– В смысле – так куда он ушел?

– Грубая ты, Маш. – говорит Наташа: – вот всегда грубая была. Есть такая штука – искусство малого диалога. Ну там, привет, как дела, все хорошо, а у тебя и прочее такое.

– Ты уже все за нас двоих сказала, Маркова, не беси меня. – говорит Маша и прищуривает глаза: – или ты решила со мной тут поспорить?

– Нет, нет, нет! – Наташа поспешно поднимает руки вверх, отставив вырезание многострадальной буквы «К» до лучших, более безопасных времен: – что ты! Кто же в здравом уме решит с тобой бодаться, Волокитина. Ты же у нас воплощение асфальтового катка в облике привлекательной молодой девушки, Маш. Нету Витьки, он в медпункте, с Жанной Владимировной милуется.

– Чего⁈

– Медикаменты привезли, его подпись нужна. – терпеливо поясняет Наташа: – там же всякие препараты есть, некоторые только под подпись ответственного лица выдают. Потому как – спорт высоких достижений!

– Тц. – роняет Волокитина: – ладно, я чуть позже зайду.

– Дверь закрой… – вздыхает ей вслед Наташа: – да что ты будешь делать-то… с открытой дверью тут сквозняк гуляет… эх. – она встает, закрывает дверь и возвращается обратно к своему занятию, взяв ножницы и примериваясь к желтой картонке.

– … Витька! – в комнату влетает шаровая молния в белых кроссовках и белой же спортивной курточке: – а ты… ой! А где он?

– И тебе привет, Лиля. Твоя Волокитина только что заходила. – говорит Наташа, решив все же не отвлекаться и вырезать злосчастную букву: – Витьку… то есть Виктора Борисовича искала. Убежала уже. Как ты ее в коридоре не встретила?

– Я от нее спряталась. – отмахивается Шаровая Молния, мгновенно оказывается рядом и перегибается над Наташей, вглядываясь в стол на котором разложены канцелярские принадлежности: – а чего ты делаешь? Что это такое? К Новому Году готовишься? Уже? Или это Новый Год по какому-то особенному календарю? Я читала что у инков и майя Новый Год отмечают по Празднику Урожая, то есть осенью, они там все собираются в поле, где маис растет и проводят обряд Плодородия! Для этого берется одна молодая девушка и один молодой парень и они должны зачать ребенка прямо на пахоте, вот в борозде, где ка семьсотый прошел, в парной земле…

– Кто о чем, а вшивый о бане. – говорит Наташа и откладывает свою букву «К» в сторону, поворачиваясь к Лиле: – слушай, вот как так получается, Бергштейн? Ты что, несгораемая? Почему с тебя как с гуся вода, а?

– С гуся вода, а в огороде бузина. В Киеве – дядька. – оповещает ее Лиля и усаживается рядом, заправляя непослушный локон за ухо: – не поняла, о чем ты, Ташка.

– О том, что ты раз в десять более бесстыжая чем я, а про тебя никто ничего не говорит. Я вон один раз… ну хорошо, пару раз и все! Уже все про меня языками треплются, я в среду на рыке слышала, как мне в спину кто-то говорил «вон идет гулящая из волейбольной команды»! – жалуется Наташа: – нет, я тебя не осуждаю, Лиль, но почему так несправедливо?

– Ты чего, еще кого-то слушаешь? – Лиля делает круглые глаза: – никогда никого не слушай.

– Но… разве так можно? Кого-то слушать нужно!

– Хм… – на мгновение задумывается Лиля, потом ее лицо светлеет, и она озаряется улыбкой: – а ты меня слушай! Вот. Я тебе сразу скажу, когда ты дуру гонишь.

– Да как ты мне скажешь, если ты сама через раз эту самую дуру гонишь? – с сомнением говорит Наташа, глядя на Лилю: – ты же сама ничего не понимаешь…

– Ну тогда чего ты у меня спрашиваешь? – резонно замечает Лиля: – но вообще я дуру не гоню, я живу весело, Маркова. Вот ты например – чего такая серьезная?

– Мне стенгазету сказали в профкоме сделать! Говорят, что команда есть, а стенгазеты нет! А у нас еще ничего в команде и не происходило! О чем стенгазету выпускать⁈ О чем обычно пишут? О надоях и пятилетку в три года, о том, что кое-кто у нас порой и карикатуры что товарищ Имярек напился и безобразничал или там брак на производстве допустил, про товарищеские собрания с осуждением практики мирового империализма и все такое, а у нас – нет ничего!

– Мы с Машкой и Айгулей вина пили. – говорит Лиля: – в эту пятницу, отмечали ее переезд. Вот! Об этом напиши!

– Ага. И карикатуру на вас троих нарисовать с подписью «заклеймим позором алкоголиков, тянущих наш славный коллектив назад!». – с едким сарказмом говорит Наташа.

– Не. Не получится. – качает головой Лиля: – мы вас не назад тянем, а вперед. Все равно повод, а карикатуру тебе Железнова может помочь нарисовать, она знаешь, как рисует! Правда у нее в основном шаржи на меня выходят, но все равно – талантливо…

– … вот вы где! – в кабинет входит Виктор: – Лиля, там тебя Волокитина по всему спорткомплексу ищет, людей пугает.

– Я от нее спряталась. – отвечает Лиля, тут же перепорхнув с дивана на тренерский стол и начав качать ногами в воздухе: – она опять со своими глупостями! Так не делай, то не носи, не веди себя легкомысленно! Как будто я себя когда-то вела легкомысленно!

– Практически всегда. – бормочет себе под нос Наташа Маркова: – ты вообще что-нибудь всерьез воспринимаешь?

– Я все всерьез воспринимаю! Смотрите! – Лиля наклоняется чуть вперед, прижимает указательные пальцы к вискам и напрягается, сузив глаза и задержав дыхание.

– Что ты делаешь? – не выдержав молчания, наконец спрашивает Виктор: – это что такое?

– Это – мое серьёзное лицо! – торжествующе говорит Лиля: – видели? Очень серьезное! Вить, ты к нам вечером заходи, а то Машка мне все мозги проест. Втроем веселее.

– … и вот что бы ты не делала – тебе как с гуся вода… – ворчит себе под нос Наташа Маркова: – если я себе позволю про «тройничок» говорить меня завтра на площадь инквизиторы потащат, костры жечь, а тебе хоть бы хны. Несгораемая ты Лилька.

– … Виктор Борисович! – в комнату врывается создание с развеселыми косичками и сперва – светлеет лицом, наконец увидев тренера, но тут же – хмурится и сводит брови к переносице, увидев Лилю и Наташу.

– Так! – Виктор поспешно поворачивается к Наташе: – а ты чего делаешь? Это что тут за кружок народного творчества и самодеятельности?

– Мне Скамейкина Лида сказала, что у нас стенгазеты нету, а к завтрашнему дню чтобы висела! – оправдывается Наташа: – думаете легко целую стенгазету придумать? Мне еще и карикатуры на Лильку и Салчакову рисовать, что они алкоголики, которых позорят коллектив! А я рисовать не умею!

– А… погоди. Стенгазета. Как называется? – хмурится Виктор, стараясь встать так, чтобы не видеть сияющего лица Арины Железновой.

– «За передовые спортивные успехи!» – отвечает Наташа: – я уже почти заглавные буквы вырезала!

– Молодец. – кивает Виктор: – профком с нас не слезет, если нужно им газету нарисовать, значит нарисуем. А что до наполнения… вон у нас Арина «Гений Поколения» Железнова тут стоит, она и поможет. Можно про нее написать, какой она тут опыт получает и когда наконец в «Крылья Советов» собирается возвращаться…

– Если вы так скажете, то я все напишу! – сияет Железнова: – и даже могу карикатуру на Бергштейн и Салчакову нарисовать!

– Уж как это добавит тебе популярности в команде. – ядовито замечает Наташа.

– Рисует она хорошо. – кивает Лиля и тут же поднимает руки вверх, когда Виктор и Наташа не сговариваясь, как по команде – оборачиваются на нее: – чего? Она и правда хорошо рисует! Видели бы вы какой она шарж на меня нарисовала в раздевалке! Одним черным фломастером на дверце шкафчика… и орангутанг у нее такой убедительный получился… особенно его пенис. Здоровенный такой.

– Орангутанг? – не понимает Виктор: – какой еще орангутанг?

– Такой что меня на этой картинке… – начинает было объяснять Лиля, но Арина поспешно перебивает ее, не давая сказать и слова.

– Виктору Борисовичу неинтересно про орангутангов. – говорит она: – Виктор Борисович за мир во всем мире и стенгазету для команды. Правда, Виктор Борисович?

– Виктору Борисовичу на самом деле интересно про орангутанга. Но ладно, бес с ним, потом посмотрю. Кстати, все ваши художества ненадолго, имейте в виду. Со среды в мужскую раздевалку перебираемся на недельку, в нашей ремонт будут делать, все картины и искрометные лимерики на стенах – закрасят. – говорит Виктор: – и… ты что делаешь, Маркова?

– Как что? – удивляется Наташа: – я же буквы для заголовка газеты вырезаю, вот. Смотри, уже почти букву «К» вырезала.

– Боги. – говорит Виктор: – газета называется «За передовые спортивные успехи», найди там хоть одну букву «К»! Ты надо мной издеваешься, Маркова?

– Была же буква «К»… – говорит Наташа и смотрит в пустоту, шевеля губами: – была. Заглавная…

– Так. – говорит Виктор и обхватывает голову руками: – все, собираемся и пишем статьи для стенгазеты. Лиля! С тебя статья про то, почему играть в волейбол весело.

– Ага! Сейчас сделаю! – Лиля спрыгивает со стола и шарит по нему взглядом в поисках ручки и бумаги: – сейчас напишу!

– Вряд ли то, что она напишет можно будет в газету вставить… – с сомнением говорит Наташа, глядя на то, как Лиля садится за стол, найдя ручку и бумагу и начинает чего-то там строчить, высунув от избытка энтузиазма кончик языка.

– Разместим под рубрикой «Нам пишут дети». – кивает Виктор: – вот прямо без правок и исправления ошибок, как напишет – так и приклеим. Маркова! Хватит буквы вырезать, это идеологически выдержанная газета, а не праздничная в детском саду. Название напишешь фломастером. Лучше напиши статью про то, что в раздевалке был бардак, но высокое руководство наконец заметило головотяпство и перегибы на местах и уже через неделю будет там все тип-топ.

– Хорошо! – Наташа с облегчением отложила в сторону так и не вырезанную букву «К»: – а может мы все-таки используем что есть? Скажем название изменим? Пусть будет не «за передовые успехи», а «к передовым успехам», а?

– Ладно. – говорит Виктор, чуть поколебавшись: – вырезай эту свою букву, если так хочется. Пусть будет «К передовым спортивным успехам».

– Это будет переходящая буква «К» – поднимает голову от бумаг на столе Лиля: – будем ее вырезать каждый раз и к новой газете приклеивать!

– А я могу карикатуру нарисовать! – поднимает руку Арина Железнова: – я хорошо рисую!

– Вот! – поднимает ручку Лиля: – а я говорила что она хорошо рисует! Там такой орангутанг страстный получился! Немного на нашего Соломона Рудольфовича похож…

– А ты, Железнова… – Виктор смотрит на создание с косичками: – только тебе я могу такое доверить.

– Да?

– У меня проблемы, Железнова. В школе я учил, там есть девочки… которые не совсем адекватно восприняли нового учителя физкультуры и устроили ему настоящую травлю.

– Почему это?

– Мне говорят, что они привязались ко мне лично. И я рад что смог чему-то научить и привить любовь к знаниям, но боюсь, что тут не только любовь к знаниям… – говорит Виктор.

– Ну чисто лис. – бормочет себе под нос Наташа, стараясь не привлекать ничьего внимания: – старый лис…

– Так вот в чем дело! – вскидывается Арина: – они же еще малолетки, куда им! Виктор Борисович, позвольте я с ними поговорю! Вы – взрослый, состоявшийся мужчина, а они еще соплячки, жизни не нюхавшие, неужели они этого не понимают? Я им все растолкую!

– Себе бы растолковала. – мурлычет Наташа, снова взявшись за вырезание многострадальной буквы «К»: – но как он мягко стелет…

– Я бы не хотел, чтобы ты перегибала палку, Арина, но…

– Я все сделаю! – создание исчезает, и Наташа только прищуривается ей вслед. Опять дверь не прикрыли.

– Натравить Железнову на Нарышкину и ее трио. – хмыкает Лиля за столом: – коварный Полищук.

– Может если она с ними поговорит у нее в голове у самой прояснится. – вздыхает Виктор: – когда кого-то чему-то учишь, то сам лучше понимаешь.

– Неа. – говорит Наташа, закончив наконец вырезать букву и теперь разглядывая ее со всех сторон: – там мотивация разная. Но в целом… есть такая штука как встречный пал. Верховой пожар в лесу не остановить ничем… кроме встречного пожара. Хитрый старый лис, вот кто ты, Виктор Борисович.

– Братец Лис! – хлопает в ладоши Лиля: – ему идет!

– Вот ты где! – в кабинет заглядывает Маша Волокитина: – а ну-ка пойдем, поговорим, Бергштейн!

– Витька, спасай! – пищит Лиля, которую вытаскивают к выходу за руку. Виктор смотрит им вслед и качает головой.

– Боюсь нам придется обойтись без рубрики «Нам пишут дети». – говорит он. Наташа поворачивает голову и вздыхает. Опять не закрыли за собой двери.

– Проходной двор. – ворчит она, любуясь вырезанной буквой «К».

Глава 8

Светлана Кондрашова

Светлана Кондрашова решительно шагала по коридору. Она сейчас все выскажет. Все, что у нее накопилось за это время. Нет, положительно, так больше нельзя было, это не команда, а какой-то цирк! Никакие успехи невозможны, когда все… вот так! Она привыкла что в команде должна быть субординация, что всегда кто-то должен давать указания и приказы, иначе все пойдет кувырком. Но этот тренер не понимает этого! Или притворяется что не понимает? Порядок должен быть, дисциплина должна быть железной и непоколебимой, а все эти хиханьки и хаханьки приводят потом к конфликтам, вот как у нее с Волокитиной. И ведь все эти конфликты, и мелкие терки можно было решить одним волевым приказом. Раз и все. Но нет, у этого тренера не хватает… ума? Воли?

Она прибавила шаг и вот уже прямо перед ней вырастает дверь с надписью «Старший тренер команды». Вздохнув, она толкает дверь и входит в кабинет. Склонившиеся над большим белым ватманом, расстеленном на низеньком журнальном столике перед диваном Виктор и Наташа Маркова – поднимают головы и смотрят на нее с немым вопросом в глазах. У окна, спиной к ним стоит ее вечная соперница, Волокитина. На столе сидит и болтает ногами в воздухе Лиля Бергштейн, которая, едва увидев Светлану – делает серьезное лицо и спрыгивает со стола. За столом сидит Юля Синицына, которая, наклонив голову что-то чертит на бумаге, не реагируя на окружающих.

– Так больше нельзя! – говорит Светлана, вставая посреди кабинета и складывая руки на груди.

– Совершенно с тобой согласен. – кивает Виктор и снова опускает голову к ватману: – нельзя же так пошло писать, Маркова! И потом, что значит «выспренно»? Кто вообще такие прилагательные использует, а Маркова? Кто так пишет? У тебя же Маринка эта, которая корреспондент «Вечерки» в подружках, ты бы хоть ее спросила. «Выспренно»… так в прошлом веке писали.

– Хорошее слово. – оправдывается Наташа Маркова, в свою очередь опуская взгляд к белому листу ватмана: – и вообще, кто умеет – тот делает. Кто не умеет – тот критикует. Нормальное слово.

– «Выспренно взвились кумачовые флаги родного завода»? – наклоняет голову Виктор: – серьезно, Маркова? Ты что письмо Татьяны Онегину пишешь? Стих – он размер имеет! Вон как у Лермонтова – ко мне он бросился на грудь, но я успел в него воткнуть и там два раза провернуть… чувствуешь силу⁈

– А я говорила, что стихи нужно мне доверить. – откликается Юля Синицына, не отрываясь от своего занятия: – потому что я умею стихи складывать. Я конечно и графики могу чертить, но стихи у меня лучше получаются.

– От твоего творчества, Синицына, звери на бегу, а птицы на лету мрут. Как будто их дустом травят. – Маркова поднимает голову и бросает на Синицыну недовольный взгляд: – ты же Синицына в стихах как свинья в апельсинах разбираешься. Тут давеча Лида Скамейкина с профкома забегала, так она две строфы прочитала и все, пропал человек. Если выживет, то никогда уже прежней не будет, у нее у бедняжки литературный шок. Я, конечно, тоже не Пушкин, но уж лучше я чем ты.

– Что тут происходит вообще? – спрашивает Светлана Кондрашова, поняв, что никто не обращает внимания ни на нее саму, ни на ее сентенцию.

– О! Светлана! – лицо у Виктора светлеет: – ты же ветеран у нас! Шесть лет игры за гормолзавод! Не хочешь поделиться с читателями своими планами и взглядами на жизнь? Нам статей не хватает, у нас есть карикатура от Арины, есть статья от Марковой про Арину, есть… ну то есть будет стихотворение Марковой о светлом будущем советского спорта, есть графики от Синицыной, есть рубрика «Нам пишут дети» от Бергштейн… но все еще не хватает, все еще полно места…

– Можно тут просто цветочки нарисовать. Или мячики. Вот Железнова убежала, а могла бы просто цветочки нарисовать… – бормочет Наташа Маркова себе под нос: – всегда приятно когда человек хоть что-то умеет, а у нее рука набитая, она карикатуры влет рисует. Хотя вредная стерва малолетняя…

– У нас на носу первый турнир в лиге через две недели. – говорит Светлана, все еще держа руки скрещенными на груди: – а вы на нас посмотрите! Разброд и шатание в команде! Так у нас ничего не получится!

– О чем ты? – Виктор перекладывает статьи и вырезки на ватмане так, чтобы они занимали побольше места и критически оглядывает плоды своих трудов, чуть отстраняясь от столика: – по-моему так ничего, а? Наташ?

– Мало. – качает головой Маркова: – мне Скамейкина сказала, что если до завтра не будет газеты, то профком нас пропесочит. И это ладно, нам как с гуся вода, но ее тоже пропесочат, а Лидка нормальная девчонка, молодая совсем и наивная, связалась с Холодковым в прошлом году, а он скотина такая…

– Вот какой молодец. – вздыхает Виктор: – сколько энергии в человеке! Ему в Колокамске памятник нужно ставить, он же над демографией страны трудится. Не покладая… чего он там не покладает?

– Я об этом и говорю. – продолжает Светлана, все так же стоя посреди комнаты со скрещенными на груди руками: – Виктор Борисович, если ты не воспринимаешь свою команду и амбиции игроков серьезно, то какой вообще в этом смысл? Я проигрывать в Ташкенте не собираюсь!

– Кондрашова, завались, – поворачивается от окна Маша Волокитина, которая зеркальным жестом складывает руки на груди: – вот просто завались, а? Ты чего пришла тут права качать? Хочешь быть капитаном, так ради бога, я не держусь за эту должность. Будь капитаном, хоть закапитанься. Вон, вместо Марковой за газировкой сбегай. Думаешь ты одна про Ташкент тут переживаешь? Все работают, и ты работай, а не бегай тут как курица с отрубленной головой!

– Чего? – переспрашивает Светлана, думая, что ослышалась: – что ты мне тут…

– А вот и не подеретесь, – хмыкает Маркова, с интересом глядя на этих двоих: – хотя… может и подеретесь. Виктор Борисович! Они сейчас подерутся!

– Перчатки в шкафу. – говорит Виктор: – если собрались драться, то только по правилам маркиза Куинсберри, глаза не выдавливать, не душить, за волосы не хватать, лежачего… то есть лежачую – не добивать. Никаких трупов в мою смену.

– Я и не собиралась. – бросает Маша Волокитина и снова отворачивается к окну: – с Кондрашовой драться бесполезно, она же у нас несгибаемая. Чего с ней драться? У нее в голове дерево.

– Вот я об этом! – повышает голос Светлана, разводя руками: – Виктор Борисович! Ты же просто отстранился от решения конфликтов в команде!

– А? – Виктор снова поднимает взгляд на Светлану: – отстранился от решения конфликтов? Вы что, две маленькие девочки в детском саду чтобы я вас по разным углам разводил? Вы взрослые, половозрелые и вполне себе на уме женщины. Я вас разведу, так вы все равно найдете способ друг друга ужалить побольнее. Нет уж, сами свои конфликты решайте.

– По правилам маркиза Куинсберри. – напоминает Наташа Маркова: – или там на рапирах! Как там Тартарен из Тараскона говорил «на шпагах, на шпагах, господа, но не на булавках!»

– Да как так… – разводит руками Светлана.

– У Виктора подход особый. – говорит Маркова, отрываясь от своего ватмана: – он считает, что мы все тут уже большие девочки и сами умеем шнурки завязывать и через улицу переходить.

– У нас времени нет! У нас первый матч лиги на носу! У нас Ташкент впереди! Мы… с учетом акклиматизации мы уже на следующей неделе выезжать должны! Там четыре часовых пояса! А у нас конь не валялся!

– Ты вот что мне скажи, Кондрашова. – говорит Маша Волокитина от окна: – ты-то чего хочешь?

– Не знаю! Увеличить время тренировок! Нагрузку в два раза больше давать… я же не тренер в конце концов! – вспыхивает Светлана: – что-то делать уже!

– Если твой рецепт «что-то делать», тогда мы «что-то» делаем. – говорит Маркова: – мы стенгазету делаем. Между прочим, весьма творческий процесс…

– Ясно. – вздыхает Виктор и откладывает фломастер в сторону: – давай поговорим начистоту, Свет. Я тебя понимаю и твою обеспокоенность тоже понимаю. Даже немного разделяю.

– Серьезно? – Маркова смотрит на него с нескрываемым скепсисом: – ты и обеспокоен? Ночей не спишь?

– Еще как спит. – сдает его Лиля Бергштейн, которая снова взгромоздилась на стол, убедившись, что на нее никто не обращает внимания и сейчас весело болтала ногами, обутыми в белые кроссовки, словно третьеклассница: – храпит так, что стекла трясутся. Врет он все.

– Всегда приятно выступать в дружеском коллективе. – вздыхает Виктор: – впрочем не обо мне речь. Свет, вот смотри, я тебе как тренер скажу – сейчас вам нагрузки увеличивать контрпродуктивно.

– Чего? – хлопает глазами Лиля, перестав болтать ногами в воздухе: – контр…

– Значит бесполезно и даже немного вредно. – поясняет ей Маркова: – Лилька, ты статью писать будешь? Про волейбол?

– У меня Юлька ручку отобрала!

– Их тут куча, возьми другую!

– Я хочу эту, она хорошо пишет!

– … так о чем я… – Виктор задрал подбородок вверх и почесал свою вечернюю щетину: – смотри, Свет, увеличивать нагрузки сейчас – это измотать девчат. Есть такое понятие «пик формы» и нагрузку нужно увеличивать очень постепенно, чтобы на него выйти. Вот если бы мы тут теннисом занимались или фигурным катанием, тогда для нас этот самый «пик формы» очень большое значение имел бы. Но у нас соревновательная и командная игра, высокоординированная. Нам от того, что скажем Лиля на пике своей формы – хорошо, но не вот прямо критично. Конечно, легко решить, что если каждый игрок у нас в команде будет на пике своей формы, то и команда выйдет на свой пик формы, верно?

– Верно. – кивает Светлана: – это же и школьнику понятно. Вот потому и следует…

– Неверно. – качает головой Виктор: – в командной игре самое важное – это именно командная работа. Общая координированность или как это называют – сыгранность команды. Вот вы видели с каким облегчением «Крылышки» нам Железнову сбагрили? А она между прочим «гений поколения» и я с этой оценкой в чем-то согласен. Но она привыкла одна играть, это видно, она всю игру пытается на себе вытягивать, а в «Крылышках» состав серьезный и такой своей игрой она их не вытягивает, а наоборот – тянет одеяло на себя и ухудшает игру всей команде. Понимаешь?

– Это как Лильку и Аринку в одну связку поставить. – меланхолично замечает Маркова, склоняясь над своим ватманом: – они вроде и помирились, но играют как кошка с собакой. Каждая в свой угол.

– Неправда! – откликается Лиля, переставая болтать ногами и наклонившись вперед: – Наташка! Все ты выдумываешь! Я ей даже пасы передаю!

– Прямо в лицо. – хмыкает Маркова.

– … в сухом остатке если у нас не команда, а пять отличных игроков, вот прямо игроков высокого класса, которые не «сыграны» и тянут одеяло каждая в свой угол… такая команда обязательно проиграет середнячкам, которые играют вместе, одной командой, как единым организмом. – продолжает Виктор, не обращая внимания на перепалку Марковой и Бергштейн: – и ты сама это прекрасно понимаешь, Свет.

– Ну тогда нужно тренировать сыгранность! – не сдается Кондрашова.

– Сыгранность… подсказать тебе сколько времени нужно чтобы сыграться с человеком, с которым ты раньше не играла? Сколько времени у вас новые игроки к команде привыкают? – прищуривается Виктор: – а у нас, как ты сама сказала – неделя сроку.

– Вот же… – Светлана вздохнула и непечатно выругалась. Опустилась на стоящий рядом стул: – у нас получается и шансов-то нету, да? Нет времени, нет шансов… мы же не одна команда, а огрызки из двух команд.

– Между прочим, от моих стихов еще не одно животное не пострадало. – поднимает голову Синицына, закончив с графиком: – довольно сложно убить белковый организм с помощью акустических волн. Хотя возможно. Если взять достаточно мощное акустическое оборудование и организм, ослабленный длительным заболеванием или голоданием. Может быть травмированный или старый организм…