Текст книги "Тренировочный День 9 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Давай, Лилька! – заорала Алена Маслова, подпрыгивая на месте: – Покажи ей!

Следующий розыгрыш был весьма интересен и наверное достоин быть внесенным в учебники по большому теннису. Катарина подала свою лучшую закрученную подачу – мяч отскочил почти под прямым углом. Но Лиля каким-то чудом предугадала траекторию и отбила. Завязался длинный обмен ударами. Катарина била точно, сильно, технично. Лиля отвечала хаосом движений – то отбивала мяч между ног, то в прыжке с разворотом, то вообще ложилась на спину и била лежа.

– Так… так никто не делает! Это цирк какой-то! – возмутилась одна из местных теннисисток.

– Это Лилька, – поправила Маша Волокитина: – вы думаете это цирк? У нас завтра матч первой лиги в вашем городе с командой «Автомобилист», против Гульнары Каримовой, Лилька – наша лучшая либеро, а она вместо того чтобы поберечься – носится по площадке как шаровая молния!

– Правда? – смуглая девушка в тенниске взглянула на творящееся на корте по-новому: – но… зачем? Она же не теннисистка, это же не официальный матч!

– Потому что ей весело. – пожимает плечами Маша Волокитина: – она меня этим своим отношением раздражает просто неимоверно. Терпеть ее в такие моменты не могу. – и девушка снова обращает все свое внимание на корт.

Наконец, после почти трех минут безумной беготни, Лиля сделала невероятное – отбила мяч в падении, перекатилась через плечо, вскочила и успела добежать до сетки, чтобы подставить ракетку под ответный удар Катарины. Мяч едва перевалился через сетку и упал прямо на линию.

– Девять-семь! – Лиля подняла руки вверх. – Ура!

Катарина стояла посреди корта, тяжело дыша. На ее лице читалось полное недоумение. Как эта босоногая сумасшедшая волейболистка, которая держит ракетку как сковородку, умудряется ее обыгрывать?

– Давай, Катарина, соберись! – крикнула Арина Железнова. – Не позорься! Ты же тоже немка! И Бергштейн из Калининграда! Вздуй ее как следует!

Катарина стиснула зубы. Следующие два розыгрыша она выиграла чистым мастерством и силой воли – загнала Лилю в такие углы, из которых даже она не смогла выбраться. Девять-девять.

– Ничья пока! – радостно объявила Лиля. – Как интересно! Еще немножко!

Публика вокруг корта заметно увеличилась. Подошли люди с соседних площадок, остановились прохожие. Все смотрели на странное противостояние – профессиональная теннисистка из ГДР против босоногой советской волейболистки.

Подача Катарины. Она сосредоточилась, покрутила мяч в руке… И тут Лиля сделала нечто невообразимое – она начала прыгать на месте и махать руками, как будто готовилась к волейбольному блоку.

– Что ты делаешь? – растерянно спросила Катарина.

– Готовлюсь! – весело ответила Лиля. – Давай уже!

Сбитая с толку Катарина подала не совсем точно. Лиля отбила мощным ударом сверху – мяч просвистел в сантиметрах от сетки. Катарина чудом достала, послала свечку. Лиля разбежалась, подпрыгнула и в воздухе, как в волейболе, «забила» мяч вниз с такой силой, что он отскочил выше ограждения. Девочки из местного теннисного клуба снова сорвались с места – искать мячик в кустах.

– Десять-девять! – Лиля подбросила ракетку вверх и ловко поймала ее за рукоять. – Еще одно очко! Сдаешься?

Катарина покачала головой, но на ее лице появилась улыбка. Настоящая, не снисходительная. Эта сумасшедшая девчонка играла не по правилам, не по технике, не по логике – но играла с такой радостью и самоотдачей, что невозможно было злиться.

– Ладно, – сказала немка. – Последнее очко. Теперь я тоже буду веселиться.

И следующий розыгрыш обе играли уже не всерьез, а в удовольствие – смеялись, делали нарочито театральные движения, специально давали друг другу отбить сложные мячи. Когда мяч наконец упал на стороне Катарины, та просто рассмеялась:

– Знаешь что? Ты выиграла. Честно выиграла. Спасибо что ты напомнила мне, зачем мы вообще играем в спорт – не для медалей и очков, а потому что это весело.

Лиля подбежала к сетке, протянула руку:

– Спасибо за игру! Это было супер! Давай еще как-нибудь?

– Обязательно, – улыбнулась Катарина. – Но в следующий раз я обую кроссовки с шипами. А то за тобой, босоногой, не угнаться.

Волейболистки встретили Лилю овацией. Арина молча протянула Алене пять рублей. – Видели? Видели, как здорово было? А она мне – бац! А я ей – бам! – она подпрыгнула на месте.

Сбоку от корта за девушкой внимательно наблюдал высокий, худощавый мужчина в твидовом пиджаке и очках.

– Как интересно. – сказал он себе под нос: – Михаил, дружище, ты успел сфотографировать эту встречу?

– Конечно, герр Шнайдер. – кивает головой его собеседник: – но что тут интересного? Собрались девушки, сыграли в теннис. У нас в Советском Союзе парки открыты для трудящихся в любое время.

– Интересно то, что эта босоногая девчонка только что выиграла у десятой ракетки мира, Катарины Штафф. – отвечает ему мужчина: – и сделала это играючи. Конечно, первую партию Катарина сыграла вполсилы, если не в четверть, но потом она собралась и была вполне серьезна, выложилась… поистине, Страна Советов – это кладезь талантов. Мне нужно связаться с редакцией, Михаил!

Глава 20

Виктор встал и обвел взглядом всех окружающих. В конференц-комнате гостиницы они собрались всей гурьбой. Последней день перед матчем команда провела так, как будто приехала в Ташкент в туристический тур, они посетили «птичий» рынок в Тезиковке и базар Чорсу, увидели достопримечательности старого города Урду, посетили Шейхантаур, где увидели чиллаххону и некрополь глубоко под землей, поели в самой настоящей чайхане самого настоящего плова, который по уверениям местных нигде не был настоящим, везде доверчивых туристов обманывали, а самый настоящий плов он только в этой самой чайхане и подается только с аччик-чук, салатом из кусочков помидоров, мелко нарезанных перьев лука с солью, базиликом и подсолнечным маслом. Еще они фотографировались у стен старой крепости, посетили музей истории Узбекской ССР, поиграли в мяч в парке Тельмана, где Лиля Берштейн сыграла теннисную партию с какой-то немкой, поели восточных сладостей и успели на вечерний сеанс в кинотеатр. Показывали польскую комедию «Новые амазонки» с ограничением на вход «до шестнадцати лет». На входе не хотели пускать Арину Железнову, но ей уже исполнилось семнадцать, а в октябре и восемнадцать должно было исполнится… к удивлению Виктора, все парни из ее «гарема» были старше двадцати, хотя некоторые выглядели на четырнадцать. Впрочем, в самой комедии ничего такого особенного не было, время «Маленькой Веры» и «Греческой Смоковницы» в СССР еще не пришло, «Новые амазонки» были на редкость целомудренными.

После ночного киносеанса Виктор повел всех в гостиницу, напоминая самому себе Моисея, ведущему за собой народ. Собрал всех в конференц-зале, клятвенно пообещав дежурной по гостинице не шуметь – время было уже позднее. И если бы речь шла о соревновании в Колокамске, то он бы давно всех по своим комнатам спать отправил, но в связи с джет-лагом в четыре часовых пояса вся команда чувствовала себя бодрячком. Если исходить из привычных часов, то спать им захочется примерно в два часа ночи по-местному. Можно было конечно все равно отправить всех спать, дисциплина есть дисциплина, нечего по коридорам шариться и хихикать по углам, всем спать!

Вот только все равно же не заснут. Даже если он их к кроватям привяжет… и не то чтобы он не хотел девушек из команды к кроватям привязать… тут дело в другом. Если человек в кровати лежит не в то время, в которое он привык… ну скажем часов в пять его в постельку уложить, что человек делать будет? Нет, спать в пять часов вечера может только солдат в первые полгода службы, который вечно недосыпает. Любой другой человек будет просто валяться в кровати, смотреть в потолок и… думать. Три-четыре часа размышлений, сомнений и терзаний. Даже самый уверенный в себе человек после такого с утра встанет уставшим.

Именно этого Виктор и пытался избежать. Все равно никто не заснет раньше двух, а матч начнется в полдень по-местному. Смысла бегать и загонять всех в постель не было. Как только девчонки начнут зевать – вот тогда имеет смысл, но не раньше. Ночной сеанс в кинотеатре протянул время до часу ночи, сейчас час тридцать… примерно полчаса и уставшие волейболистки начнут зевать и потирать глаза. Тогда он скомандует отбой и они упадут в свои койки и будут счастливы как поросята среди яблок.

А сейчас… он огляделся. Конференц-зал гостиницы «Узбекистан» дремал в полумраке поздней ночи. Длинные шторы из тяжелого бордового бархата, типичные для советских учреждений, плотно задернуты, не пропуская ни лучика света с улицы. Только настольные лампы с зелеными абажурами, расставленные вдоль стен, создавали островки мягкого желтоватого света, отбрасывая причудливые тени на выцветшие обои с геометрическим узором в восточном стиле.

Массивный овальный стол красного дерева занимал центр комнаты, окруженный двумя десятками стульев с высокими спинками, обитыми искусственной кожей цвета горького шоколада. На некоторых из них уже проступали трещинки и потертости – следы многочисленных заседаний и совещаний. Девушки расселись кто как – некоторые подтянули ноги под себя, другие откинулись на спинки стульев, третьи облокотились на стол, подперев подбородок ладонью.

В углу тихо попыхивал электрический самовар – дежурная по гостинице сжалилась над поздними гостями и принесла чай с лимоном в граненых стаканах в подстаканниках с гербом Узбекской ССР. Рядом на подносе громоздилась горка печенья «Юбилейное» и несколько вазочек с халвой и сушеным урюком – остатки дневных восточных сладостей.

На стене висел обязательный портрет Ленина в золоченой раме, а рядом – цветная репродукция картины с видом Регистана. Под потолком мерно покачивалась массивная хрустальная люстра чешского производства, но свет в ней был выключен – чтобы не привлекать внимание ночного персонала гостиницы. Воздух в комнате был густой и теплый, пропитанный ароматом крепкого чая, легким запахом духов «Красная Москва» и едва уловимым восточным благоуханием, проникавшим через приоткрытую форточку с ночных улиц Ташкента. Где-то за окном тихо шелестели листья чинар, а из коридора доносились приглушенные шаги дежурной, проверявшей этажи. Девушки говорили вполголоса, стараясь не шуметь, и их приглушенные голоса сливались в мягкое журчание, похожее на ночной разговор в купе поезда дальнего следования. Кто-то тихонько хихикал, прикрывая рот ладонью, кто-то уже зевал, прячась за чашкой с чаем. В этой полутемной комнате, отгороженной от ночного города толстыми стенами советской гостиницы, время словно замедлило свой ход, создавая особую атмосферу ночных посиделок перед важным днем. Лиля Бергштейн откровенно дремала, опустив голову на плечо Маши Волокитиной, Алена Маслова и Наташа Маркова о чем-то тихонько шушукались в первом ряду. Светлана Кондрашова сидела, закинув ногу на ногу и качая ею, сложив руки на груди.

Виктор откашлялся и тихие разговоры начали затухать, девушки обратили свое внимание на него, кто-то подался чуть вперед, кто-то отмахнулся от соседки «хватит сплетничать, Маркова!», кто-то переложил ногу на ногу. Виктор улыбнулся, глядя на эту тихую семейную обстановку. Как там – кто на лавочке сидел, кто на улицу глядел, Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал…

– Сегодня у нас особый вечер. – сказал Виктор, стараясь говорить тихо, не повышая голоса, но так, чтобы его было слышно всем.

– Завтра будет матч. – продолжает он: – матч с Ташкентским «Автомобилистом», с хозяевами. Я мог бы многое сказать сегодня. О том, как важен этот матч. От него зависит кто пойдет дальше по турнирной таблице, мы или «Автомобилист». Можно было бы еще сказать, что это первый матч нашей сборной команды в первой лиге, наша заявка на будущее. Да, мы неплохо сыграли с «Крылышками» но это был товарищеский матч. А это – матч на рейтинг, матч «на вылет». Я мог бы напомнить каждой из вас что далеко на востоке, в нашем городе за нас болеют не только коллективы Комбината и гормолзавода, но и весь город! Некоторые даже за нами сюда приехали, так что завтра у нас среди публики будет сектор болельщиков. Конечно же это ответственность. Ответственность перед болельщиками, перед руководством предприятий что поверили в нас и выделили средства, обеспечили формой и оборудованием. – он обводит всех взглядом и отмечает, как гаснут веселые огоньки в глазах, как лица становятся серьезными, как девушки подбираются.

– Но я не буду ничего из этого говорить. – разводит он руками: – потому что все это не то, почему мы играем в эту игру. Не то, почему мы выходим на площадку раз за разом. Думаю, что никто из вас не пришел в свое время в секцию волейбола или в дворовую команду с мыслью «мне хочется чувствовать ответственность», или там «главное – рейтинг!».

– Синицына пришла из-за этого! – поднимает руку Алена Маслова: – она так и говорит «главное – эффективность!».

– Завались, Маслова. – говорит Светлана Кондрашова: – Юлька в игре только потому, что вы ей нравитесь, а она об этом сказать не может. Она, между прочим, могла бы в Академии Наук свой проект вести, а вместо этого мячик с вами гоняет. У нее в голове не просто баллистический калькулятор, а целая ЭВМ, она в одного может математически проблемы решать, а ты, Маслова, интеграл от дифференциала отличить не сможешь, а при слове «квадратный многочлен» смеяться начинаешь!

– Что, кстати, подтверждает мою аргументацию. – подхватывает Виктор: – не то, что Алена Маслова смеется над математическими терминами, а то, что Юля Синицына с нами не из-за того, что она тут спорт высоких достижений увидела или карьерные возможности.

– А из-за чего? – спрашивает Алена, поворачивается назад, кладет голову на предплечье и смотрит на Синицыну, которая сидит прямо за ней: – Юля, из-за чего ты с нами? Ты ж умная, могла бы и правда свои квадратные многочлены в Академии Наук выращивать.

– Многочлены не выращиваются, их извлекают.

– Ай, неважно. У меня даже одночлена нету… Юль?

– Мне нравится играть в волейбол. – говорит Синицына: – это командная игра, а мне не хватает умения коммуницировать с людьми. В жизни самое важное – это именно социальная функция, умение выстраивать отношения в социуме. Для тренировки такового умения нужно найти социум с самыми маргинальными личностями, такими как ты, Маслова. Это как отношения Сократа и Ксантиппы.

– Сократа и Кса… чего? – наклоняет голову набок Алена Маслова: – и кого ты только что маргиналкой назвала?

– Сократа и Ксантиппы. – терпеливо объясняет Юля Синицына, аккуратно поправляя свои очки: – жена Сократа, Ксантиппа славилась своей сварливостью, она была сплетница и постоянно ругалась на своего мужа, транжирила деньги и изменяла ему налево и направо. Друзья спрашивали у него, почему он не разведется, а он отвечал – «глядите, вот юноша, он хочет стать олимпийским чемпионом по борьбе. Кого он выберет своим противником? Того, кто слабее его и с кем удобнее бороться? Едва ли. Смотрите, он всегда выбирает сильнейшего себя, от которого наверняка получит тумаки и позор поражения, но этой ценой он купит новое мастерство. Вот так и я, имея самую сварливую жену во всей Греции, радуюсь, ибо обучаюсь на ней обхождению с другими людьми». Сократ говорил: «Женись непременно: попадется хорошая жена – будешь счастливым человеком, попадется плохая – станешь философом».

– Так. – говорит Алена Маслова: – я немного не понимаю, конечно, но мне кажется, что меня только что оскорбили. Несколько раз подряд. Слышь, Синица, это кто тут Ксантиппа, а⁈ Давай выйдем на раз, я тебе очки твои…

– Уймись, Маслова. – потягивается Маша Волокитина: – Синицына тебе фору что на площадке, что в коридоре даст. Кроме того, ты же Светку слышала – это она так тебя любит.

– Ничего себе она меня любит! То со сварливой женой сравнивает, то с Ксантиппой!

– Сварливая жена и Ксантиппа это одно и то же. – объясняет Алене Наташа Маркова: – ты чего, не поняла? Вот смотри, она же сказала, что у Сократа была сварливая жена…

– Это получается что дядя Саша у меня философ. – задумчиво говорит Марина Миронова, глядя в потолок: – потому что ему в жены тетя Тамара досталась. И вообще получается, что многовато философов в русских селениях…

– Ладно. – поднимает ладонь Виктор: – ладно, признаю, пример с Юлей и правда не очень вышел, хотя я могу объяснить. Давайте с простых примеров лучше начнем. Лиля! Бергштейн!

– Я! – вскакивает с места Лиля, резко проснувшись и оглядываясь вокруг. По залу прокатываются смешки.

– Проснулась, Спящая Красавица. – ворчит Валя Федосеева: – набегалась за день, кулёма…

– Вот Лиля точно знает зачем мы на самом деле играем в волейбол. – говорит Виктор: – Лиля, зачем ты в волейбол играешь?

– Потому что это весело! – откликается Лиля: – весело и прикольно! А еще мне Маша нравится! И ты, Витька. И Юлька, она такая холодная все время! И Аленка с Наташей, они мне все время такие интересные вещи рассказывают! Наташка показала мне как делать «запись на микрофон-повесу»! Она Холодкову под лестницей так делала!

– Лилька! Я же просила никому не рассказывать! – вскакивает Наташа с места: – ты чего⁈ Это же секрет!

– А! Точно! Секрет… – Лиля прижимает палец к губам: – вы от меня этого не слышали!

– … ладно. – говорит Виктор: – вот как с вами… ладно. Вернемся к теме разговора. Завтра важный день и… – он смотрит на девушек и понимает, что зря тратит слова. Он хотел произнести речь о том, что неважно, выиграют они или проиграют, важно то, что они будут играть и это будет весело. Что они пришли на площадку в свое время, потому что им хотелось играть. Просто играть и были неважны медали и кубки, премии и «спецраспределение» дефицитных товаров. В самой основе было желание играть. А еще важным было то, что они все вместе. Что они одна команда. И вся эта речь была направлена на то, чтобы девушки меньше волновались перед завтрашним матчем и быстрее заснули бы.

Но глядя на то как девушки спорят, ругаются, тут же мирятся, хихикают, прикрывая рты ладошками, как блестят их глаза и сверкают улыбки – он понял что они и не волнуются.

– И ладно. – говорит он наконец и садится. Смотрит на то, как Алена Маслова и Юля Синицына что-то обсуждают вполголоса, как довольно улыбается Валя Федосеева, как потягивается и зевает Маша Волокитина, как Лиля снова кладет свою голову ей на плечо и моментально засыпает…

– Что, Данила-мастер, не выходит каменный цветок? – понизив голос спрашивает у него Наташа Маркова: – не вышла речь Наполеона Бонапарта? Как там? «Солдаты! Сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид!».

– Каменный цветок… не нужен тут каменный цветок. Самый лучший полководец тот, кому нет нужды отдавать приказания. – отвечает Виктор: – наши с тобой, Маркова, полки в полном порядке, готовы к бою. Посмотри на них. Они не суетятся, не нервничают, они спокойны и уверены в себе. Сейчас они разойдутся по своим комнатам, и никто не будет ворочаться полночи, испытывая бессонницу или переживая по пустякам. Мы с тобой молодцы, Маркова.

– Виктор? – к ним подсаживается Жанна Владимировна: – думаю, что девушкам уже пора спать, половина зевает в полный рот.

– Да, да. – кивает Виктор: – сейчас мы их по комнатам отпустим. Девочки! – повышает он голос: – все, на сегодня официальные безобразия закончили, все свободны. Советую лечь спать. Завтра встаете в свободном режиме, как выспитесь. Единого завтрака не будет, как кто проснется – спускайтесь в ресторан, там вас обслужат. Кто встал пораньше – собираемся здесь же, разомнемся, поболтаем и к одиннадцати будьте готовы. Всем все ясно? Вот и отлично. – он обводит взглядом помещение, убедившись, что все его слышали и кивает.

– Пожалуй и я пойду баиньки. – говорит он. Опять-таки можно быть «включить командира» и заставить всех разойтись, отдать приказ. Но это оставило бы нехорошее послевкусие от вечера и потом он уверен в девушках, они лягут спать вовремя. А за самыми отвязными остальные присмотрят.

– Спокойной ночи. – говорит он и выходит. Вслед за ним поднимается и Жанна Владимировна. Наташа Маркова смотрит как закрывается дверь за этими двумя и открывает свой блокнот с черной обложкой.

– Тааак. – говорит она: – сейчас все запишем…

– Наташа! – к ней подсаживается Марина Миронова: – слушай, я тут новенькая еще… а что за «особые тренировки» сегодня ночью? Они обязательны? И… ну кто же ночью тренируется?

– Не обязательны. Это факультатив, так сказать колхоз дело добровольное. И вообще, ты новенькая и тебе не положено. – отвечает Наташа и щелкает кнопкой на своей ручке: – ты бы лучше спать ложилась, Миронова. И к тебе это тоже относится, Железнова!

– … пфф! Я и не собиралась!

– Ты меня не обманешь, Аринка, у меня глаз наметанный. – грозит ей Наташа: – высоко сижу, далеко гляжу, вижу, что собираешься ночью в ниндзя играть. Спать ложись.

– Маркова! – рядом появляется Юля Синицына, она наклоняется вперед и понимает голос: – меня тоже запиши. Только впереди всех, мне еще выспаться нужно успеть, у меня режим.

– У всех режим. – безжалостно черкает ручкой в блокноте Маркова: – чего это тебя впереди всех? И вообще в порядке живой очереди, а не по записи.

– Пойду-ка я… – неопределенно говорит Валя Федосеева, вставая с места и разминая шею короткими движениями в стороны: – посмотрю там что и как…

– Валя! Сиди! – подскакивает на месте Алена Маслова: – Валюша, посиди немного, ну пожалуйста, радость моя… давай мы с тобой в игру поиграем, а? В дурака подкидного…

– Да что тут происходит? – недоумевает Марина Миронова.

– Ничего ты не понимаешь… – задумчиво говорит Наташа, убирая блокнот и ручку: – если Вальку вперед пустить, то потом самим ничего не достанется…