Текст книги "Тренировочный День 9 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 10

– И… еще разок. Волокитина, Маслова, Салчакова, Изъюрева, Федосеева, Чамдар, Синицына, Кондрашова, Бергштейн, Миронова и Железнова. Итого одиннадцать. – раздается бормотание Наташи Марковой, она сидит на старом кожаном диване перед журнальным столиком и смотрит на бумаги прямо перед ней: – одиннадцать заявленных. Виктор Борисович, у нас еще три места есть для запасных игроков. Может возьмем кого из запасного состава «сырников»? Из тех, кто стоять на площадке умеет?

– Нет нужды. – отвечает Виктор, быстро пробегая карандашом по тактическим схемам: – из запасного состава никто не играет на уровне, все победы «Красных Соколов» на «Железном Треугольнике» Кондрашова-Синицына-Бергштейн строились. Если у нас основной состав не сыграет, то есть пять запасных, если включать Железнову и шесть – если иметь в виду и тебя.

– Меня? – Маркова отрывает свой взгляд от бумаг и смотрит на Виктора: – но я же помощник тренера теперь!

– Внесем тебя и как запасного игрока – на всякий случай. Итого у нас двенадцать человек. Более чем достаточно. Наличие еще двух запасных погоды уже не сделает. – отвечает Виктор, откидываясь назад в своем кресле и барабаня пальцами по столу: – основные составы будут либо Волокитина-Бергштейн-Салчакова, либо Кондрашова-Синицына-Бергштейн. У нас уязвимость в том, что Лилька всего одна. Она нам в любом составе нужна, она и в своем «Железном Треугольнике» играет как боженька и в связке с Машей и Айгулей тоже зажигает. Если матч затянется, то она выдохнется, станет медленной, придется ее на Маслову менять, а Маслова может работать только со старым составом «Металлурга», с Волокитиной и Салчаковой.

– Вот бы ее размножить. – кивает Наташа Маркова: – только как? Пополам распилить или просто много кормить и ждать чтобы почкованием разделилась? Две Лильки в команде – было бы неплохо!

– Да уж. – перед глазами у Виктора всплыло виденье команды на площадке, где каждый игрок был Лилькой, и он тут же помотал головой, отгоняя дурные мысли. Если их будет несколько на площадке – это еще можно пережить, но несколько таких как Лиля в реальной, обычной жизни рядом – это кошмар и катастрофа, Содом и Гоморра и прочие семь казней египетских. Все в ней было хорошо, она и симпатичная и физически развита и неглупа, но избыток энергии и шило в одном месте постоянно толкали ее на подвиги, приключения и прочие глупости. Из которых она выпутывалась так же как и попадала – всегда на грани, всегда с довольной улыбкой на лице. Вообще ее без улыбки Виктор только раз видел, на площадке, когда против «Крыльев Советов» играли и Железнова ей в лицо со всей дури зарядила, вот тогда на некоторое время он увидел Лилю не улыбающейся и это было… пожалуй, что жутковато. Без улыбки ее лицо уже не казалось таким привлекательным, а ее целеустремленность и упрямство в достижении одной цели – были пугающими. Где-то в голове она поставила себе цель – отплатить Железновой, отплатить втройне – и не успокоилась, пока не довела все до логического конца. Только те, кто не видел Лилю Бергштейн тогда на площадке, могли бы по-прежнему считать ее легкомысленной девочкой-припевочкой. Под внешним слоем легкости и веселья, где-то в глубине Лилькиной души спали монстры и лучше было бы в эту бездну не вглядывается, ведь иначе бездна начнет вглядываться в тебя…

Виктор сглотнул и отогнал от себя виденье шестерых мрачных девушек с внешностью Лили. Это определенно была дурная идея! Даже одна Лиля способна на многое, как хорошее, так и плохое, а уж шестеро… определенно дурная идея.

– Жалко, что у нас только одна Лиля. – говорит он вслух: – но ничего не поделаешь, ограничения материального мира. Как говорил товарищ Ленин, такова реальность, данная нам в ощущение.

– Ленин правда так говорил? – моргает Наташа Маркова: – не помню.

– Маркова, ты теперь помощник тренера. То есть по сути – младший тренер. Вторая после меня, а значит должна знать. Буду тебя учить, как правильно Ленина цитировать. Жизненной мудрости так сказать… – важно заявляет Виктор. Наташа – ерзает на диване, занимая удобную позу и кивает головой.

– Да-да, – говорит она: – например, как жить так, чтобы вечером сперва к Жанне Владимировне на чай зайти, а потом к Салчаковой в гостиничные апартаменты заявиться, а спать отправиться к Лильке, у которой Машка вторую неделю гостит и при этом ни от кого не выхватить по голове. Никакой ревности со стороны… да со всех сторон! Даже Лилька головомойку не устраивает. Это точно что-то знать нужно. Какое-то волшебство, право дело. Научите меня, мастер!

– … кхм. – осторожно кашляет Виктор: – Наташа, ну что ты в самом деле. Это… многие знания – многие печали. Так Владимир Ильич Ленин говорил.

– А, по-моему, Владимир Ильич Ленин говорил «никогда пролетарий не должен спать с медиком своей команды, потому что это буржуазная привычка, позорящая рабочий класс!»

– Вот видишь, Маркова, тебя и учить дурному не надо, ты уже научена. – вздыхает Виктор: – давай лучше к делу. Жанна Владимировна поедет с нами, ты и я. Папа Саши Изьюревой тоже полетит, он за свой счет хочет, но я от Комбината квоту ему пробил, нечего семейный бюджет растрачивать.

– А Железновские? Ее «папа» и пятеро «братиков»? – спрашивает Наташа, делая отметки у себя в блокноте: – они как?

– Интересный феномен эти «Железновские», – говорит Виктор и задумчиво скребет себе подбородок, глядя в потолок: – они ж не работают нигде, а деньги откуда-то есть. Как так возможно в Стране Советов? У нас тут Цой в кочегарке работает, чтобы его тунеядцем не объявили, а «Бортпроводники» «Крыльев Советов» – фанатствуют круглый год! Вот как? Неужели им деньги платят за то, чтобы они ерундой страдали, сопровождая своих кумиров? И… дом они сняли рядом с набережной, недалеко от центра…

– Знаю! «Дворянское гнездо». – кивает Маркова: – и живут там все вместе. Соседи думают, что это съемочная группа или реставраторы.

– И… их можно понять. Обычно такие большие дома просто для проживания не снимают, да и не сдают. Это же культурный объект и историческая ценность, все дела. И, знаешь, если честно, то я бы и для них квоты выбил. Потому что в Ташкенте нам любая помощь пригодится. Выступать в гостях всегда трудно, а уж если правда все то, что про «Автомобилист» говорят, то… – Виктор качает головой.

– Ты же сказала, что мы их сильнее. Объективно. Или ты просто так девчонок поддерживаешь, чтобы не расклеились раньше времени? – поднимает брови Наташа Маркова.

– Нет, я действительно считаю, что мы лучше. Сильнее. Я видел матчи «Автомобилиста», нам с Машей прибалты в гостинице показывали… наши девчонки объективно лучше. Но ты же знаешь, как оно бывает в спорте, не всегда выигрывает лучший или сильнейший. Местное судейство, акклиматизация, мелкие и большие неурядицы, незнакомая площадка, новое место, да мало ли… я не исключаю и прямых провокаций. Так что чем больше вокруг нас своих людей – тем лучше. Свои люди создают некое пространство безопасности, понимаешь? Если кто-то захочет гнилым помидором кинуть, к примеру, то сперва ему придется столкнуться с нашими людьми.

– Жуть. – Маркова передергивает плечами: – это же спорт а не политика! И не война! Не корову проигрываем.

– Как там… война есть продолжение дипломатии, только другими средствами. Так…

– Так говорил Ленин, я уже поняла. – кивает Наташа: – так и чего? Я вношу Железновский гарем в списки? Там у нее говорят молодые красавчики – пальчики оближешь! Ты, Вить, не обижайся, но ты старый уже, а там такие мальчики-конфеточки! Уииии! – Наташа сжимает кулаки, зажмуривает глаза и быстро-быстро топочет ногами по полу. Пропищав свое «Уииии!» она наконец открывает глаза и сталкивается с немигающим взглядом Виктора.

– Ээ… кхм. – говорит она и без нужд поправляет свою юбку, расправляя ее на коленях: – так о чем это я?

– О том, что у Железновой в гареме мальчики-что-то-там-оближешь. А еще «Уиии». – вежливо напоминает ей Виктор.

– Извините. Вырвалось. – говорит Наташа Маркова: – но правда, Виктор Борисович! Почему одним все, а другим ничего? Эта Железнова мелкая еще! Ей восемнадцать в октябре будет, а у нее гарем красавчиков дома! У меня дома только старый кот! И тот кастрированный! Мне, между прочим, почти двадцать пять! У меня личная жизнь должна быть!

– Да я в общем и не возражаю. – говорит Виктор, слегка ошеломленный напором девушки: – личная жизнь так личная жизнь. Ээ… тебе совет нужен?

– Нужен. – твердо говорит Наташа: – только не от тебя. Ты меня дурному научишь, а дурное я уже умею. Мне нужно чтобы как у моей бабушки, чтобы шестьдесят три года вместе и умерли в один день. Правда с разницей в десять лет… деда инфаркт схватил, а бабушка потом другого деда нашла… но это уже совсем другая история. И бабушка говорила, что все шестьдесят три года была с ним счастлива!

– Ну так и ты говори, в чем проблема? – пожимает плечами Виктор: – Наташ, оставляй свои половые драмы за скобками, мы вылетаем послезавтра. Нам еще гостиницу оформлять.

– Физкульт-привет! – в кабинет врывается довольная Лиля Бергштейн: – Витька! А мы с Машей помирились!

– Как помирились, так и поссоритесь. – отвечает Виктор: – тебе чего нужно, стрекоза? Вещи собрала? К поездке готова?

– Я как юный пионер – всегда готова! – лихо выкидывает над головой пионерский салют Лиля: – Вить! У меня разговор есть! Вообще то личный, но Наташка пусть остается, она же не верит что у меня тайны есть, а у меня есть! Я, например у Арины Железновой в особянке была!

– Ух ты! – Наташа вскидывает голову от своих бумаг и у нее загораются глаза: – а правда что там пять горячих парней⁈

– Правда! – кивает Лиля и легко вспархивает на тренерский стол, усаживаясь на нем и закладывая ногу за ногу.

– Осторожнее, у меня тут билеты. – говорит Виктор, прижимая растопыренными пальцами бумажки на столе, чтобы не разлетелись в стороны от неосторожного Лилькиного движения.

– В общем их пять, но все разные. – говорит Лиля: – как по мне так дурость. Если ты завел гарем, то пусть они у тебя будут как гвардейцы – все на подбор! Одного роста, веса и внешности! В одинаковой черной форме и с касками на голове! И чтобы маршировали в ногу! Eins, zwei, drei! – она ловко продирижировала пальчиком в воздухе перед собой: – чтобы орднунг был! Кто там шагает правой⁈ Левой! Левой! Чтобы колоннами перед тобой ходили! Eins, zwei, drei!

– А я и забываю порой что ты у нас немецких корней дивчина… – качает головой Наташа Маркова: – но как причудливо мешается колода… в тебе же немецкого порядка на донышке, а скифской безалаберности – девяносто процентов. Ты, Бергштейн, гремучая смесь невозможных сочетаний. Ладно, выкладывай уже все как есть, Лили Марлен, какие там парни… а то у меня аж чешется узнать!

– Ты бы лучше подняла свою прекрасную попу, потому что ты прямиком на билеты села. – говорит Виктор: – нам вылетать послезавтра, а ты уселась тут.

– А… хорошо! – Лиля чуть поворачивается в сторону, перенося вес на бедро и одну ягодицу: – забирай там все! Вить, а ты на квартирник не пойдешь к Ивановым? Говорят, там какие-то модные музыканты приехали, будут.

– Мы же послезавтра вылетаем. Приедем с Ташкента – пойду по квартирникам. Пока нет. – отвечает Виктор. На квартирник его позвала мама Лермонтивича, хулиганистого мальчишки из третьей школы, Евгения. Про себя Виктор отметил, что мама Лермонтовича была вполне себе ничего, выглядела очень молодо и никак не тянула на свои годы, глядя на нее можно было решить что это студентка третьего курса. Разве что одевалась она не по-студенчески, ну так она и работала в бухгалтерии гормолзавода, все же статус нужно было демонстрировать…

Дверь распахнулась с театральным размахом, и в кабинет ворвалась Арина Железнова. Она двигалась с той особенной, почти наглой уверенностью, какая бывает у очень молодых людей, слишком рано познавших вкус славы. Платиновые волосы – результат дерзкого эксперимента с перекисью, – были собраны в высокий хвост модной резинкой с люрексом. Несколько прядей специально выпущены, чтобы обрамлять лицо с точеными скулами и пронзительными голубыми глазами, в которых читался вызов. Губы блестели ярким, малиновым блеском – несмотря на то, что тренировка только закончилась.

На ней был не стандартный спортивный комплект, а привезенная из ГДР форма «Адидас» – ярко-красная с белыми полосами, облегающая фигуру. Майка с фирменными тремя полосами на плечах, номер «7» выведен современным шрифтом. Шорты короче положенного регламентом – еще один повод для пересудов. На ногах – белоснежные чешские кроссовки «Ботас», которые в Колокамске можно было достать только по большому блату.

На левом запястье поблескивали электронные часы «Монтана» – подарок от федерации за победу на юниорском чемпионате.

– Виктор Борисович! – метнулась было она к тренерскому столу, но на полпути наткнулась на взгляд Лили Бергштейн и остановилась как вкопанная, замерла. Быстро заморгала глазами и осторожно обошла тренерский стол, зайдя со стороны противоположной той, где на краю стола сидела Лиля.

– Виктор Борисович, – повторила она на полтона ниже, косясь на сидящую с независимым видом Лилю: – вы просили зайти…

– Железнова! – кивает Виктор: – что там с твоими… ээ…

– С твоим гаремом. – услужливо подсказывает Наташа Маркова.

– С твоими друзьями. – находится Виктор и грозно смотрит на Маркову. Та – пожимает плечами и возвращается к своему занятию.

– С моими… друзьями? – Железнова смешно морщит лоб: – вы про «бортпроводников», да? А что с ними?

– Вот я как раз и хотел выяснить. – терпеливо объясняет Виктор: – они поедут с нами в Ташкент или нет. А если поедут, то как именно и не нужна ли им помощь…

– Чего? Им? Помощь? – Железнова еще раз морщит лоб: – Виктор Борисович, это же… «бортпроводники». Что с ними сделается.

– Погоди-ка… – Виктор смотрит на девушку: – так ты не знаешь, поеду они или нет?

– Конечно поедут. – пожимает плечами Арина: – эти надоедалы всегда едут.

– Но в Ташкенте не матч «Крыльев Советов», там будет встреча «Автомобилист» – «Стальные Птицы». Они же «бортпроводники», то есть фанаты «Крыльев Советов», вот я и спросил… – Виктор внимательно смотрит на Арину Железнову.

– Да какая разница. Они за мной повсюду таскаются. – отмахивается Железнова: – Виктор Борисович, а массажиста в команде еще нет? А у вас свободное время есть? У меня на бицепсе левого бедра, чуть выше верхней трети – зажим. Надо промассировать…

– Вот и попросила бы свой гарем. – ворчит себе под нос Маркова: – у тебя там народу много, на каждый бицепс по два-три человека будет.

– Погоди, Арина. То есть ты хочешь сказать, что эти твои друзья – они все время за тобой катаются? Так это получается не «бортпроводники», не фанаты «Крылышек», это твои личные фанаты. – говорит Виктор: – но вы же живете все вместе. Тебе… ну, я не знаю… тебе безопасно? С тобой все в порядке?

– Не живем мы вместе. – закатывает глаза Железнова: – мы с папой в особняке живем, а они в подвале. Ну как элои и морлоки из Герберта Уэллса!

– У Герберта Уэллса морлоки, между прочим, кушают элоев. – говорит Виктор: – ситуация у тебя, конечно, странная. Я бы хотел с твоим отцом поговорить насчет этого, когда ему будет удобно зайти?

– А вы мне говорите, я ему все передам.

– Нет, так не годится, Арина, ты у нас почти взрослая уже, но пока еще он твой опекун.

– Да он все равно сделает как я скажу. И нашли насчет кого переживать, насчет «бортпроводников»!

– Они все равно люди, Арина. Вот они поедут с нами – на чем? Откуда билеты достанут, где будут жить, чем питаться, им билеты на стадион нужны и…

– Вить, ты время не трать. – говорит с места Маркова: – ты ей в глаза посмотри, видно же что там ветер свистит и перекати-поле гоняет по пустырю. Ей в одно ухо дунь – из другого пыль вылетит. Она этих своих фанатов за людей не считает, они ей чемоданы носят и восхищаются издалека, вот и все. С какого перепугу она будет за них думать… а кроме того я уверена, что у них все решено было еще с того момента как жеребьевка прошла. И билеты куплены и места забронированы. Блин, и за что тебе Аринка такое счастье!

– Какое счастье? – не понимает Железнова.

– У тебя пятеро горячих парней рядышком, которые в тебя влюблены! Да при этом они еще откуда-то деньги достают, вон насчет дома твоего договорились, везде пролезут и все найдут. Это ж… ну как Лилька только пятеро! А мы сегодня только насчет ее размножения говорили!

– Вы говорили насчет размножения? – Железнова подается чуть назад и осматривает комнату: – вы втроем? Размножение? То есть… Виктор Борисович!

– А? Да, говорили. Но потом я решил, что это глупая идея. – говорит Виктор: – слишком много хорошего тоже плохо.

– Кстати о размножении! – поднимает палец Лиля Бергштейн: – ты мне напомнил, Вить. Ко мне тут Синицына подходила…

Глава 11

«Ленинская комната» спорткомплекса «Заря» располагалась на втором этаже административного корпуса. Это было просторное помещение с высокими потолками и большими окнами, выходящими на центральную аллею комплекса.

Стены были выкрашены в спокойный светло-бежевый цвет, а по периметру на уровне глаз шла широкая полоса темно-красного бархата с золотистой окантовкой. На торцевой стене, напротив входа, висел огромный портрет Ленина в золоченой раме – Ильич был изображен в своей знаменитой позе с протянутой вперед рукой, указывающей советским спортсменам путь в светлое будущее. Под портретом на специальной полке стоял бюст вождя из белого мрамора, а по бокам – два знамени: красное знамя комбината с вышитым золотом орденом Трудового Красного Знамени и спортивное знамя «Зари».

Вдоль стен были расставлены новенькие мягкие стулья с обивкой из красного дерматина – человек на сорок. В углу стоял массивный дубовый стол, покрытый красной скатертью с золотистой бахромой, за которым обычно располагался президиум. На стенах висели застекленные стенды с фотографиями передовиков производства и лучших спортсменов комплекса, грамоты и вымпелы.

Особой гордостью комнаты был новенький цветной телевизор «Рубин-714» на специальной тумбе и современная стереосистема «Вега-122», подаренные шефами к открытию комплекса. Паркетный пол блестел свежим лаком, а в углах стояли фикусы в деревянных кадках. На окнах висели тяжелые бордовые шторы с золотистыми кистями.

У входа на специальном стенде красовались «Моральный Кодекс советского спортсмена» и расписание идейно-воспитательной работы на квартал, рядом висела стенгазета «К передовым успехам в спорте!» Пахло в комнате свежей краской, полиролью для мебели и совсем чуть-чуть, почти неуловимо – хорошими французскими духами.

– Итак. – сказала Наташа Маркова и строго посмотрела на всех присутствующих поверх очков, которые она купила для пущей важности. Зрение у новой помощницы тренера было стопроцентное, так что стекла очков пришлось брать с нулевыми диоптриями. В зеркале она себе очень нравилась, очки придавали ей серьезности и важности, она становилась немного похожей на Юлю Синицыну или на строгую учительницу в дореволюционной гимназии. Про себя Наташа признавала, что очки Синицыной очень даже идут, придавая законченность ее образу. Ведь если бы Юлька без очков свои умности выдавала, то выглядела бы весьма странно, а в очках сразу было понятно, что она немного ботаничка не от мира сего.

В так называемой «Ленинской комнате» присутствовала вся команда, впереди сидела Маша Волокитина, скрестив руки на груди и качая одной ногой, положив ее на другую, рядом с ней скромно сложив руки на коленки сидела Айгуля Салчакова. Чуть дальше – Алена Маслова, справа от Алены, наклонившись вперед сидела Анна Чамдар. Позади – Саша Изьюрева со своим папой, большим, крепким мужчиной с седыми висками. Чуть левее сидела Светлана Кондрашова, которая о чем-то вполголоса перешептывалась с Юлей Синицыной. Лиля Бергштейн, как всегда, выделялась, она перевернула стул спинкой вперед и уселась на него как всадница на коня, положив предплечья на спинку стула, а подбородок – на предплечья. Тут же сидела Жанна Владимировна, согласившаяся стать медиком.

Позади всех устроилась Арина Железнова, рядом с ней сидели «пятеро-из-ларца», как их прозвали в команде, бывшие «бортпроводники», а ныне получается «железновские». Парни из ее «гарема». Наташа очень старалась не пялится в тот угол, но получалось откровенно плохо. Все-таки целых пятеро! Причем все такие приметные, высокие… кроме одного, который пусть и выглядел очень мило, но ростом не выдался. Про себя она отметила, что именно вот такого младшего братика и хотела бы себе на день рождения – вместо щеночка. Его можно было бы тискать за щечки и жамкать за бока и вообще. Рядом с «щеночком», как его окрестила про себя Наташа, сидел высокий парень с четкими чертами лица, словно бы нарисованными черными чернилами на белой бумаге, острый нос, впалые щеки, бледная кожа… его Наташа прозвала «Дракулой». Сразу за «Дракулой» сидел другой парень, которого Наташа с легкостью бы поставила рядом с Лилей Бергштейн, если бы не ее рост. Лиля все же была не такой высокой, в отличие от него, но во всем остальном они были похожи, «белокурые бестии» арийской крови, натуральные блондины, голубые глаза, такие же уверенные движения и прямая спина, расправленные плечи, чуть поднятый подбородок… наверное именно таких молодых людей и хотели бы размножать евгеники третьего рейха, вот только не получилось у них ни черта… ну и потом Лильке почему-то нравились такие как Волокитина и Полищук, а в этих обоих ни капли арийской крови. Ну и честно сказать, в самой Лильке немецкий порядок отсутствует вовсе, достаточно у нее дома побывать или в шкафчик в раздевалке заглянуть и все сразу понятно станет. Как там – «только тупицам нужен порядок, гений властвует над хаосом». Тем не менее этот «Лилькин Брат» был весьма привлекательным, Наташа даже облизнулась непроизвольно, везет этой Железновой.

С правой стороны от «Лилькиного Брата» сидел рыжий весельчак, или «Антошка», нет, Наташа не слышала его шуток, но его выдавал взгляд – озорной и хитрый, с искоркой где-то в глубине. Такой же какой порой бывал у Алены Масловой, когда так задумала очередную шалость. И наконец рядом с рыжим сидел парень очень-очень похожий на старшего тренера. Наташа как его увидела даже моргнула несколько раз и глаза протерла, прогоняя морок, однако морок не прошел. Парень в синем спортивном костюме действительно очень был похож на Виктора, только помоложе и чуть-чуть поменьше в плечах.

С учетом всего сказанного Наташе было очень трудно не смотреть в тот угол где сидела Арина Железнова, но она невероятным усилием воли заставила себя смотреть прямо в глаза Маше Волокитиной, сидевшей спереди.

– Так – сказал батрак. – откликнулась с места Аленка Маслова, которая сидела совсем рядом с Машей: – а Витька где? Он в курсе вообще, что тут творится? – она оглядывается назад на копию Виктора и качает головой: – ты смотри что происходит…

– Виктор Борисович сейчас подойдет. – говорит Наташа: – я просто чтобы не галдели, и чтобы заранее все проверили. Завтра мы собираемся здесь же в семь утра. Самолет у нас в девять, автобус заберет нас от спорткомплекса в семь тридцать. Билеты на всех у меня, никому не опаздывать. Что с собой брать уже сказали, но на всякий пожарный повторю что в Ташкенте жарко сейчас, так что имейте в виду. Аленка, Жанна Владимировна сказала, чтобы ты руку берегла, а то она видела, что ты как обезьяна на турниках прыгаешь и вся нагрузка на правое запястье! Ты у нас Лильку заменяешь как она устанет, так что не думай, что на скамейке запасных отсидишься, на тебе тоже ответственность. И где Валя Федосеева? Говорили же что собрание в пять…

– Она в душевой. – откликается Алена Маслова: – мы же теперь у мужиков в раздевалке, а там пионеры какие-то перепутали и вошли, когда она переодевалась, поймали стресс и травму от вида ее тела, крик, шум, скандал.

– Какие еще пионеры? – теряется Наташа: – и при чем тут душ?

– Какие-какие. Обычные. – отвечает Алена: – они привыкли что в мужской переодеваются, а читать что на двери написано, кто же читает? А может и не умеют. Вот Валька последней переодевалась, я-то уже собралась, вся одетая была, а Валька в одних трусах… а тут пионерский отряд влетает, футболисты хреновы. Они же сперва не сообразили, побежали переодеваться, ну а Валька тоже не стала панику поднимать, и я ее понимаю. Чего тут орать-то? Тут надо как с маленькими зверьками – без резких движений и громких звуков…

– И что потом? – заинтересовалась Наташа: – так все и прошло по-тихому?

– Да кого там. – машет рукой Алена: – пионеры все-таки заметили Валькины сиськи и все. Я ж говорю, крик, шум, скандал. Старший еще у них странный, вместо того чтобы ситуацию под контроль взять – стоит, красно-белыми пятнами пошел и шевельнуться боится. В общем Валька пошла в душ, а я пионеров выгнала.

– Валька и тринадцать пионеров. – говорит с места Айгуля Салчакова: – вот зря ты их выгнала, Маслова. Глядишь родилась бы легенда о Доброй Волейболистке.

– Вам смешно, а у детей травма. – ворчит Алена: – мы в Советском Союзе защиту детства прежде всего ставим. Мирное небо над головой и бесплатное обучение. Это с Доброй Вожатой легенда вышла, а с Валькой вышла бы трагедия, какой пионер Вальку выдержит? Это если бы взвод солдат вошел бы в раздевалку, тогда еще может быть… и то, наверное, кто-то все равно бы помер, но солдат не жалко. Они же готовы жизнью рисковать, присягу давали что ни шагу назад…

– Прекратить бардак. – веско роняет Маша Волокитина: – Маркова, ты… ты седьмая на скамейке запасных, сгоняй за газировкой. Маслова, а ты ее не подначивай, она только за дело взялась, а ты ей сплетни таскаешь. Давай по существу вопроса, пока Витька не пришел.

– А… ладно. – говорит Наташа: – точно. В общем собираемся у спорткомплекса в семь, перекличка и все такое. В семь тридцать автобус уходит, до аэропорта. В девять – самолет вылетает. Через шесть часов приземляется в Ташкенте, там нас встречают и везут в гостиницу. У нас времени на раскачку нет, чтобы акклиматизация не догнала, на второй день уже матч. После него – еще один день в гостинице и вылетаем назад. Если выиграем, то поживем еще, если проиграем, то нас прямо в аэропорту и убьют. Соломон Рудольфович и Гектор Петрович. Из пулемета расстреляют. И кроссовки импортные заберут.

– Не отдам я кроссовки. – говорит Алена: – я к ним привыкла уже.

– Уже начали… – в ленинскую комнату входит Валя Федосеева, у нее красное, распаренное лицо и мокрые волосы, мастерка распахнута на груди, видна белая майка: – извините что опоздала, девчата.

– А тут у нас не только девчата сегодня. – Алена Маслова стреляет глазами в сторону «железновских»: – тут у нас… всякие.

– Да, кстати. – Наташа пользуется случаем повернуться в сторону «гарема» Арины Железновой: – Арина, твои… друзья вместе с нами полетят, билеты куплены. Чтобы хоть какая-то поддержка была. Мы пока фанатами не обросли, так что займем у тебя, ты у нас уже звезда. – говорит она. «Пятеро-из-ларца» вскакивают и как по команде занимают какие-то странные позы, каждый свою.

– Железный характер, железная рука – Арина Железнова бьёт наверняка! – декламируют они хором. Арина недовольно морщится.

– Хорошая речевка. – кивает Айгуля Салчакова: – в рифму. Правда про характер…

– Кто знает рифмы к слову «стерва»? – спрашивает Алена Маслова: – стерва-Минерва?

– Стерва-консерва. – подает голос Юля Синицына: – режет по нервам. Тихая верба. Могу стих прочитать.

– Пожалуйста не надо. – говорит Наташа: – вы же Машу слышали? Хватит бардак разводить, а то Светлана проснется и вас всех в асфальт закатает.

– Я не сплю.

– Вот она не спит, она всех записывает. В черную книжечку.

– Мне нужды нет. – пожимает плечами Светлана Кондрашова: – у меня Синицына есть, у нее память хорошая.

Тем временем Валя Федосеева оглядывает помещение и останавливает свой взгляд на «железновских». Протискивается к ним поближе и садится рядом. «Железновские» начинают нервно ерзать на своих стульях. Наташа прослеживает ее взглядом и вздыхает про себя. Ей тоже интересно кто такие эти «железновские» парни и чем они дышат, сколько им лет и чем они занимаются и что между ними и этой Ариной происходит. Любопытно аж жуть, но надо работать, потому что организационные вопросы сами собой не решатся, а Витька у руководства задерживается, надо же народ чем-то занять, а то и правда бардак начнется. Если оставить все по течению плыть, то тут начнется… все окружат бедных парней и тысячу вопросов им зададут…

Она еще раз посмотрела туда, где Валя Федосеева непринужденно положила руку на спинку стула рядом сидящего парня из «железновского гарема» и вздохнула. Конечно, Валька сейчас со всеми познакомится… надо будет у нее потом все узнать.

– … прошу прощения! – в ленинскую комнату врывается Виктор: – задержался у Соломон Рудольфовича. От него всем привет, он не прощается, завтра придет с утра нас проводить в семь утра. И на самолет лично посадит. В общем, как всегда, высока наша ответственность, далека дорога, со щитом и грудь в крестах. Маркова!

– Да? – вытягивается Наташа, облегченно вздохнув про себя, начальство прибыло, значит можно расслабиться.

– Наташ, ты всем все сказала? Собираемся тут в семь, в восемь автобус, в девять тридцать вылет. – говорит он: – не опаздывайте! Кто проспит – тот тут останется. А у нас каждый человек на счету! Кроме того… – он поворачивает голову, бросает взгляд в дальний угол и замолкает, глядя туда. Наташа удовлетворенно поджимает губы, так она и знала. Вид собственного двойника выбирает Виктора из колеи и некоторое время он просто моргает, глядя на свою копию, которая жмется в противоположную от Вали Федосеевой сторону.

– Да ну нафиг. – говорит Виктор и мотает головой: – как будто в зеркало смотрюсь…

– Правда же! – вскакивает с места Алена Маслова: – а я говорила, что как две капли воды! Арина, признавайся, ты это специально⁈

– Не понимаю, о чем вы. – поджимает губы Арина Железнова: – кто на кого похож?

– Чудны дела твои господи. А ведь я комсомолец. – говорит Виктор: – а сейчас рука сама потянулась перекреститься. Ну ты даешь Железнова… у нас с тобой явно разговор будет. После матча.

– С вами всегда готова поговорить!

– И чего ты в нем нашла? – прищуривается в Железнову Лиля Бергштейн: – я вот в толку не возьму…

– Неправда! Ничего я не нашла!

– Ладно, прекращаем бардак. – поднимает ладонь Виктор: – возьмите с собой на всякий случай солнцезащитные очки, те что выдали от Комбината. Технические моменты мы все уже обсудили про игру и про возможные грязные трюки, и про гелий в мячах и про открытую площадку и прочее. Арина, ты говорила, что у твоих парней есть одна кинокамера… завод еще одну выделил, помнишь мы с тобой говорили про это?