355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виталий Момотюк » Посмертие. Второй шанс (СИ) » Текст книги (страница 4)
Посмертие. Второй шанс (СИ)
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 17:04

Текст книги "Посмертие. Второй шанс (СИ)"


Автор книги: Виталий Момотюк



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

   Дальше наблюдать Владимир не стал. Он сжал рукоять своего топора и побежал примерно в ту сторону, в которую должен был отступать лучник. Точнее, лучница. Женщина, видимо по причине субтильного сложения и, как следствие, меньшей физической силы, осталась прикрывать отход двух мужчин. Видимо один помогал уйти другому, раненному, потому что слабо верилось в трусость товарищей тех двух, чьи головы сейчас красовались на копьях победителей. Что же ожидало лучницу в случае плена, представлялось плохо, но точно ничего хорошего. И сам до конца не понимая своих мотивов, Владимир твёрдо намеревался вмешаться в ход событий.

   Он бежал. Странное чувство охватило его. В голове будто исчезли все мысли, а тело действовало, словно само по себе. Неизвестная до сих пор жажда драки вытеснило всё остальное. Понимание того, что через считанные секунды ему предстоит сражаться, наполняло тело адреналином, а душу горячечным весельем. И странным образом всё это совершенно не мешало ему ориентироваться в пространстве и складывающейся обстановке. Наоборот: все его чувства обострились до предела, подсказывая, где именно находиться будущий противник и куда движется. Топор и нож уже не воспринимались как инструменты или оружие, словно стали продолжением его рук.

   Первый разрисованный воин погиб, даже не успев понять, кто же его атакует. Совсем ещё молодой парень только остановился и начал оборачиваться на шум, когда брошенный топор попал в незащищенную голову. С хрустом лопнул череп, и каменное лезвие погрузилось в мозг, прервав связь тела и души. Владимир и сам не понял, как ему удалось на бегу столь метко бросить своё оружие, и уж тем более, каким образом он сумел, не останавливаясь снова завладеть им.

  Но короткий крик умирающий всё же успел издать, и следующий противник успел приготовиться к драке. Этот был постарше и поопытней предыдущего, хотя тоже ещё молодой. Он принял боевую стойку, выставив вперёд левую руку со щитом, а правую с топором отвёл в сторону для лучшего замаха. Но сражаться по правилам воинского искусства Владимир с ним не собирался, тем более что и знаком с ними не был. Он на бегу метнул свой, уже окровавленный топор, который попал почти в центр щита. От удара и неожиданности противник отшатнулся, и через пару мгновений Владимир буквально впечатал его в ствол дерева всей массой своего тела. Скорость бега была приличная, так что и у самого нападавшего потемнело в глазах в момент столкновения. Ответный удар пришёлся уже в пустоту: рука с топором скользнула по мокрой спине атакующего, и острое лезвие лишь впустую очертило широкую дугу. Владимиру повезло, что его оружие ударило в щит не лезвием, а обухом. Топор не застрял в обтянутом кожей дереве, а отлетел в сторону. В противном случае не миновать его владельцу серьёзных увечий.

   Воин заорал, когда ему в бок вонзилось лезвие каменного ножа. Кричал он не столько от боли, сколько желая предупредить товарищей об опасности. Во всяком случае, в его взгляде, как показалось Владимиру, было гораздо больше ненависти и ярости, чем страха. Он попытался было сопротивляться, но в этой схватке топор оказался ему только помехой. После третьего удара лезвием в область печени, противник обмяк и начал оседать на землю. Крик прервался. Изо рта побежала струйка крови, а глаза застыли. Топор вывалился из ослабевшей ладони.

   Владимир отпрыгнул от мёртвого тела как раз вовремя, что бы увидеть нового противника. Этот воин был уже в годах, но это делало его только опасней. Он был вооружен чем-то средним между мечом и кинжалом. Овальный щит и кожаная куртка с нашитыми роговыми платинами обеспечивали ему надёжную защиту. Вид убитого соратника не вывел его из равновесия, а лишь заставил отнестись к противнику с должным вниманием.

   Воин остановился, прикрылся щитом, и не спеша пошёл по кругу. Руку с оружием он держал примерно на уроне пояса. Лезвие было нацелено на врага. Этот противник был ветераном не одного десятка сражений и схваток, и знал, что для победы зачастую достаточно лишь одного точного колющего удара. Кричать о помощи ему тоже не было необходимости: шум и треск ломающихся веток свидетельствовали о приближении товарищей по оружию.

   Владимир вдруг осознал, что вполне может сейчас умереть. Как сражаться с таким противником, имея в руке всего лишь один каменный нож, он просто не представлял. Даже будь у него привычный топор, толку от этого было бы мало. Рукоять своего оружия он заметил возле одного из стволов, но подобрать его точно не получалось. Ветеран наверняка воспользовался бы этими несколькими мгновениями. Оставалось только следовать движениям противника, ловко перебросив нож из ладони левой руки в ладонь правой. Но долго так продолжаться не могло.

   Спасение пришло неожиданно. В какое-то мгновение воин оказался спиной к направлению, в котором, предположительно, должна была отступать лучница. Но человеку свойственно ошибаться, что и подтвердили последовавшие события. Когда противник вскрикнул, и дёрнул рукой со щитом, Владимир даже не понял, что же именно произошло. Только мгновение спустя, когда воин повернулся к нему боком, он увидел древко стрелы, которая пробила левую руку и пригвоздила её к щиту. Вторая стрела была всё же отражена ветераном и с глухим стуком вонзилась почти в центр обтянутого кожей деревянного овала.

   Любой здравомыслящий человек в подобной ситуации просто попытался бы скрыться в лесу. Но сейчас в сознании Владимира решения принимались с использованием совершенно другой логики. Изречения 'Бес попутал' подходило к этой ситуации как нельзя лучше. Мысль об отступлении даже не появилась. Где-то на уровне подсознания возникло решение, словно неизвестный специалист с помощью компьютера рассчитал возможные варианты развития событий и определили самый верный из них. Владимир бросился вперёд, кувырком ушёл от удара противника, и умудрился при этом черкнуть лезвием ножа по бедру противника.

   Теперь путь к неизвестной лучнице был свободен. Прямо по курсу торчало из хвороста знакомое топорище. Бросать оружие не стоило. Когда ладонь обхватила уже привычную рукоять топора, Владимир бросил короткий взгляд через плечо. Раненный воин и не думал о преследовании. Он переместился к стволу ближайшего дерева, присел и практически полностью укрылся за щитом. Но буквально в двух десятках метров уже мелькали среди деревьев две фигуры новых противников, а криков было слышно ещё больше.

   Владимир рванул вперёд. Момент внезапности был исчерпан. Дальнейшее сражение было бессмысленным и грозило превратиться в изощрённый способ самоубийства. Враги потеряли из-за него двух бойцов. Если остальные бойцы небольшого отряда уйдут, то засаду можно смело отнести к разряду провалов. По количеству убитых счёт уже сравнялся, а по числу раненных нападающая сторона проигрывала с большим разрывом. Все эти мысли мелькнули в сознании Владимира уже тогда, когда он мчался среди деревьев, настигая мелькавшую впереди фигурку.

   Маршрут отступления уводил влево от места схватки. Крики сзади понемногу отставали, но каким-то образом стало понятно, что справа в полном молчании приближается ещё несколько преследователей. И это было очень плохо. Если Владимир не ошибался, то на их пути должен был появиться приличный овраг, который сходу не преодолеть. Сейчас следовало начинать уходить влево, но фигурка впереди упрямо мчалась просто в ловушку. И бросить её одну на произвол судьбы после всего уже было как-то не с руки.

   Он настиг причину своей авантюры как раз на краю предполагаемого препятствия. Здесь лес снова редел: огромные деревья с могучей кроной не давали шансов своим конкурентам, а сами росли на довольно приличном расстоянии друг от друга. Женщина остановилась, осознав, что попала в ловушку. Она резко повернулась, натянула лук, но так и не отпустила тетиву.

   Выражение её лица внезапно изменилось. Отчаянная решимость вдруг изменилась сначала изумлением, а потом смесью радости, недоверия и надежды одновременно. Она что-то восторжённо заорала подбегающему Владимиру, окончательно похоронив его смутную надежду на то, им удастся каким-то чудом укрыться и тем самым избежать самоубийственной схватки.

   – Дура!!! – заорал он в свою очередь, поскольку таиться смысла уже не было, а бурлящие эмоции требовали выхода.

   Владимир понял, что его узнали. Точнее сказать, узнали не его, а тело, которое он столь бесцеремонно себе присвоил в момент прибытия в этот мир. Возраст жертвы неудачного ритуала он определил где-то в районе 25-27 лет. По земным мерка, естественно. Чтобы утолить своё любопытство на эту тему, ему даже пришлось специально отыскать водоём с прозрачной стоячей водой. Ошалевшая особа женского пола с виду была моложе лет так на 5. Она могла оказаться ему кем угодно: сестрой, женой, невестой или кем-то ещё. Сейчас это было не важно. Главное, что появился реальный шанс оказаться в обществе себе подобных, осесть на одном месте, осмотреться, узнать что-то о себе и об окружающем мире. Пожить среди людей, в конце концов, а бродить среди диких животных, постепенно превращаясь в нечто вроде Маугли.

   Но шанс как появился, так и мог исчезнуть, благодаря приближающимся воинам с разрисованными лицами и телами. Судьба, если она всё же существует, словно издевалась над ним. Будто кто-то неизвестный шептал на ухо: 'Вот он – желанный приз. Но сначала, будь добр, проберись через это дерьмо. Ты уж постарайся: оно того стоит'. Стоит, естественно, но делать то что?! Как остаться живым, и при этом ещё и спасти эту особу приятной наружности, которая наконец-то поняла, что сейчас не время для объяснений. Их вот-вот убивать начнут! Палачи то уже на подходе!

   Он ещё раз бросил взгляд на овраг. Выхода не было: препятствие широкое. Спуститься вниз можно, но подняться они уже не успеют: их попросту расстреляют в спины. И разве есть разница, что в руках у плохих парней лишь луки и стрелы, а не огнестрельное оружие покинутого им мира? Никакой, естественно. Смерть она смерть и есть. А жить хотелось. Хочется жить, особенно когда обретаешь цель в жизни. Очень хочется.

  Отчаянье, злость и бесконечная обида на подлый поворот судьбы хлынули в душу бурным потоком. Под его напором словно что-то изменилось там, внутри. Та, другая часть его сознания, вдруг рванулась наружу, и Владимир вдруг понял, что сейчас произойдет. Он успел лишь выпустить из рук оружие, повернуться к приближающимся воинам, и даже попытался проорать в их размалёванные лица: 'Хрен вам!', но из глотки уже вырвалось нечто вроде 'Хр-р-ра-а-ау-у!'...

  ***

   Снова эти странные двуногие существа, у которых клыки и рога являются продолжением конечностей. Люди. Оружие. И ещё они умеют наносить удары на расстоянии. Самцы впереди опасны, хотя сейчас все они изумлены и испуганы. А сзади самка, которую он должен защитить. Он должен драться.

   Словно белая молния зверь метнулся к противнику. Клыки против лезвий мечей и топоров, звериная реакция против боевых приёмов, скорость против численности. Будь он просто зверем, противник его наверняка одолел бы. Но он дрался не просто как зверь. Движения врага были понятны, будто кто-то подсказывал ему, чем опасен тот или другой предмет, чего следует избегать, а что игнорировать. Он должен был хватать врагов за глотки, подставляя тем самим спину для ударов, но не делал этого. Вместо сжатых в смертельной хватке челюстей – короткие укусы в открытые участки тела, вместо прямолинейных бросков к горлу – рывки в сторону и уклонение от ударов. Когда удавалось сбить противника на землю, инстинкты требовали добить его. Но вместо этого он бросался к следующему врагу, который уже готовился убить атаковать зверя, занятого поверженной жертвой.

  ***

   Это был 'неправильный' хищник. И дело было даже не в том, что они видели превращения оборотня. Все воины знали о тайных ритуалах, время от времени проводимыми шаманами многих кланов, а некоторые даже сталкивались с такими тварями. Но те существа были похожи на больных бешенством животных и жаждали только одного – убивать. Такого бы уже убили, хоть и потеряли бы при этом одного-двух бойцов. Но этот зверь действовал по-иному. Он даже не убивал, просто калечил, если случалась такая возможность. И на выбывших из сражения воинов внимания больше не обращал. Ум и логика руководили непонятными поначалу поступками этой твари. Он не был неуязвим: на белой шкуре уже расплывались пару кровавых пятен. Его можно было убить, невзирая на всю силу и скорость. Но страх перед необъяснимым явлением словно парализовал волю вооруженных людей. Не должно быть рассудка у зверя, ибо тогда это и не зверь вовсе, а воплощения духа одного из предков. А с духами предков сражаться было не принято в принципе.

   И воины отступили. Прикрываясь щитами, они ещё попытались собраться в единый отряд. Но проклятая зверюга, словно прочитав их мысли, сумела удержать бойцов на расстоянии друг от друга. Бросок, укус, и снова бросок. Если кто-то помогал раненному товарищу и не мог сражаться, но тварь лишь рычала в их сторону или имитировала атаку. Она гнала их прочь от края оврага, на котором стояла одинокая женская фигура. Впрочем, не только стояла, но и достаточно активно участвовала в схватке, выпуская стрелу за стрелой.

   Искусанных было много: почти все. Но убил зверь только одного. Воин прозевал атаку и не успел прикрыть щитом обнажённый живот. Удар клыков вспорол мышцы пресса и освободил путь наружу повреждённому кишечнику несчастного. Сейчас он ещё продолжал дико орать, придерживая окровавленными ладонями дымящиеся внутренности, которые всё норовили вывалиться. Но всем было понятно – не жилец. С такими ранениями не живут.

   Когда схватка была уже практически выиграна зверем, а женщина сообразила, что стоит воспользоваться предоставленным шансом, и спустилась в овраг, на сцене появилась новая фигура. Высокий и достаточно тощий человек, чья боевая раскраска столь радикально отличала его от остальных воинов. С его появлением на лицах отступающих вглубь леса воинов появились злорадные ухмылки. Если кто, по их мнению, и был способен справиться с тварью, то он прибыл как раз вовремя. Во всяком случае, схватка остановилась.

  Этот воин словно излучал волны смертельной опасности. Зверь тоже почувствовал всю силу нового противника и начал пятится обратно к оврагу на более открытое пространство. Высокий человек столь же неспешно направился к своему противнику. Трое воинов, попытались было прийти ему на помощь, но тут же вернулись обратно, повинуясь одному властному жесту. При этом обладатель столь необычной боевой раскраски даже не оглянулся в их сторону, словно у него на затылке располагалась вторая пара глаз.

   Оружие было под стать своему владельцу. С первого взгляда оно напоминало копьё, но потом обнаруживались особенности. Вещь была вырезана целиком из одного куска. Материалом для его изготовления служила кость. С одного конца находился довольно широкий наконечник, длиной примерно в две ладони взрослого мужчины, основанием которого служили четыре миниатюрных черепа, воспроизведены с поразительным правдоподобием. Примерно через треть своей длины, древко начинало изменяться, постепенно превращаясь в плоскую дощечку с острыми краями. Плоская часть была испещрена знаками и символами, среди которых были и простые, и сложные фигуры. Но все они были расположены в определённом порядке, образуя в конечном итоге некий сложный орнамент.

   Воин крутанул своим оружием и резко выбросил его плоскую часть в направлении противника. Но за мгновение до этого зверь, повинуясь инстинктам, отпрыгнул в сторону, оттолкнувшись от земли всеми четырьмя лапами. В то место, которое он только что покинул, словно врезался невидимый таран: во все стороны полетели вывороченного куски дёрна и брызги размазанных в грязь растений. Всё это произошло относительно беззвучно: был слышен только глухой удар, словно упало что-то тяжёлое.

   Неудачная атака совершенно не отобразилась на лице человека, которое благодаря белой краске напоминало череп. Оно вообще было совершенно неподвижно и лишено каких-либо эмоций. Только глаза пристально следили за противником.

   Воин снова закрутил свое оружие. В это раз зверь отпрыгнул не только в сторону, но и вперёд одновременно, резко сокращая дистанцию для атаки. Однако, и последовавший следом стремительный бросок пришёлся в пустоту: человек сумел увернуться от удара. Не давая противнику опомниться, волк снова атаковал. Клыки распороли кожу и частично мышцы на голени человека, но и тот сумет нанести скользящий удар своим оружием. Лезвие неожиданно легко распороло шкуру зверя, вызвав у того рык боли и гнева. Кровь мгновенно окрасила бок зверя в красный цвет. Очередной бросок тоже пришёлся в пустоту, но ответного удара не последовало: руку воина навылет пробила стрела, тем самым остановив смертельное движение. От деревьев донеслись возмущенные голоса.

   Зверь не стал продолжать схватку. Раненный бок буквально горел огнём, и силы понемногу начинали покидать его с каждой вытекшей каплей крови. Пока противник разглядывал метательный снаряд с таким видом, словно не верил своим глазам, волк повернулся и помчался в сторону оврага, набирая скорость. Гигантским прыжком он метнул своё тело почти на середину противоположного склона, заставив вражеских воинов замолчать от изумления. Через несколько секунд зверь окончательно преодолел препятствие к отступлению. Оказавшись рядом с лучницей, он дал толчком головы ей понять, что следует убираться подальше отсюда. Через несколько секунд женщина и зверь исчезли среди деревьев.

   Человек, разрисованный под скелет, обломил древко стрелы возле наконечника и одним резким движением вытянул из раны оставшуюся часть метательного снаряда. Ни одна мышца не напряглась на его лице. Каменное спокойствие демонстрировали либо необычайную выдержку, либо полную его нечувствительность к боли. Не обращая внимания на рану, он примерно минуту внимательно всматривался вслед исчезнувшей среди деревьев странной паре. Потом обернулся и протянул раненную руку подошедшему воину, давая тем самым понять, что всё же нуждается в помощи. Тот принялся прикладывать к ране какие-то смятые листья и бинтовать её полосками мягкой кожи. Все остальные уже занимались своими или чужими ранениями. Скорее всего, это означало конец либо боя, либо временную передышку.

  ***

   Двое мужчин и девушка стояли на берегу реки. Тело ещё одного мужчины лежало на песке возле борта лодки. Он был без сознания, а окровавленные повязки указывали на причину такого его состояния. Один из стоящих тоже был ранен, но стоял, опираясь на копье. Второй мужчина и девушка мерили друг друга упрямыми взглядами. Света двух маленьких лун едва хватало для того, чтобы можно было разглядеть лицо своего собеседника на таком близком расстоянии. Костра не было. Вообще всё свидетельствовало о том, что эта группа готовиться покинуть берег, как только решат возникшее разногласие.

   Пальцы девушки крепко сжимали лук, выдавая её напряжение. Голос был зол.

   – Он один из нас, и ему нужна помощь. Я не оставлю его.

   – Он уже не один из нас.

   – Но он спас её, Коргар.

   – Всем известно, что Греф был взят в плен людьми волка. Вы оба знаете, что делают с пленными их шаманы. Это уже не наш соплеменник.

   – Но он спас её. Много ли тебе известно случаев, когда превращённый спасал людей, а не убивал их?

   – Нет, Геброн. Никто не рассказывал ни о чём подобном. Но зверь живёт в этом теле, и я не хочу по доброй воле привести убийцу в родной дом.

   – Всё не так, Коргар, – уже со злостью в голосе проговорила девушка, – Тебя там не было, и ты ничего не видел. Кто дал тебе право судить о том, чего не видели твои глаза? Это – Греф, и он нам не опасен. Я знаю это. И если ты не поможешь мне, то его смерть будет на тебе. Вот его оружие, и на нём кровь наших врагов. Да, он превратился в зверя, это правда. Но, правда и то, что именно поэтому я до сих пор жива, а наши враги лечат раны и хоронят убитых в сражении с ним. Он привёл меня к вам по ночному лесу, и вы оба до сих пор живы. Он – Греф. Он ранен и нуждается в нашей помощи.

   Человек, к которому она обращалась, пристально посмотрел в глаза сначала собеседнице, а потом раненому товарищу. Повисла тяжёлая тишина.

   – Был старшим в этом походе, – проговорил он после длинной паузы, – И я несу ответственность за смерть двух воинов нашего племени, поскольку не разглядел вовремя опасность. Я не справился со своим долгом. Сейчас здесь нет старших. Следовательно, решение должно быть принято большинством. Раз вы оба настаиваете, мы возьмём этого человека с собой. Но знайте, что я против этого. И если он даст повод, я без тени сомнения отправлю его душу к предкам. Надеюсь, что и вы поступите так же, если возникнет необходимость. И так уже достаточно людей ушло в Страну Теней за последнее время. Таково моё слово, Эйла. Если ты с ним не согласна, то нас может рассудить только оружие.

   – Если это действительно будет нужно, – ответила ему собеседница, – я первая всажу ему в сердце стрелу или перережу горло. Но только этого не понадобиться. Поверь мне, Коргар. Я уверенна, что и ты изменишь своё мнение. Нужно только время.

   – Тогда помоги уложить его в лодку. Скоро рассвет, и я не хочу, чтобы враг получил шанс исправить свои неудачи. Пора уходить отсюда.

   Через пару минут берег реки опустел. Лодка отправилась вниз по течению, унося четырёх человек в сторону начинающего сереть горизонта.

  Глава 3.

   Небо было милостивым к четвёрке путешественников. Неугомонные ветры умчались куда-то по своим делам, и воды реки ничем не потревоженные спокойно двигались в сторону далекого океана. Они уверенно несли на себе хрупкое судёнышко, лишь мерно покачивая его на мелкой волне. Лишь солнце никак не желало умерить свой жар, но ближе к вечеру и оно уже порядком утомилось.

   Направляемая двумя парами рук, лодка уже почти приблизилась к конечной цели своего маршрута. Оставалось миновать последний изгиб русла, за которым река вливалась в большое озеро с многочисленными островами, островками и заливами. Неподалеку от этого места, на берегу одного из заливов, и находилось нужное путешественникам селение.

   – Неужели нас встречают? – обратился сидящий на носу лодки мужчина к своим спутникам, когда открылся вид на озеро.

   Дёйствительно, по водной глади навстречу довольно быстро двигались два таких же судна. В каждом сидело по пять человек, активно работая вёслами.

   – Похоже на то, Геброн, – отозвался один из гребцов.

   Вскоре все три судна остановились, прижавшись, друг к другу, бортами.

   – Что случилось, Коргар? – спросил воин, годы которого выдавал только совершенно белый цвет волос и сетка морщин на лице.

   – Мы попали в засаду. Рексан и Омба погибли. Геброна ранили. Потом появился он.

   Рука Коргара указала на тело, которое лежало на дне лодки.

   – Греф? Как он выжил?

   – Я не знаю. Эйла говорит, что он дрался с врагами. Когда их настигли, он превратился в зверя, чтобы спасти её. Потом появился один из колдунов хиддим, и они сражались.

   – Он ранил Грефа, – вмешалась в разговор девушка.

   – Я не знаю, Греф ли это, но сейчас ему нужна помощь.

   – Слепой Буддар сказал, что вам нужна помощь, чтобы доставить раненного к Моран. Ещё он приказал нам спешить.

   – Но Грефу нужна помощь шаманов! – возмутилась Эйла.

   – Его будет лечить Моран, – отрезал седой воин, – Теперь я вижу всю мудрость Буддара – живому оборотню нечего делать в селении среди женщин и детей. Коргар, оправишься с ним к ведьме и расскажешь всё, что знаешь.

   – К Моран отправлюсь я, – решительно заявила девушка.

   – Он права. У ведьмы будут вопросы, а я знаю всё только со слов Эйлы. Мне лучше поспешить в селение.

   – Хорошо, – согласился седой, – Ты, ты и ты, – указал он на троих воинов, – поможете Эйле. Потом вернётесь в селение. Меняйтесь местами.

   Назначенные им воины только согласно кивнули. Они перебрались со своим оружием в лодку с раненным. Следом за ними последовали два довольно солидных размеров тюка. После этого два судёнышка двинулись в сторону берега, а третье направилось к группе островков.

   Этот небольшой архипелаг состоял из скалы и окружающих её групп камней и клочков суши. Часть из них словно соединяли главный остров с вытянувшимся в озеро мысом. И сама скала, и все остальные островки густо поросли деревьями, кустарником или тростником. Многочисленные протоки были столь мелки, что человек вполне мог перейти большую часть из них вброд. В прозрачной воде кружились стайки рыб, а на островках гнездилось огромное количество водоплавающих птиц.

   Лодка быстро скользила по протокам, приближаясь к главному острову. Там на небольшом галечном пляже их уже поджидала одинокая фигурка. Увидев её, самый молодой из воинов – почти подросток, с удивлением и опасением спросил у товарищей.

   – Откуда ведьма узнала о нашем визите?

   – У говорящих с духами много тайн, – ответил воин чуть постарше.

   – Как она живёт здесь одна? И почему?

   Всё тот же воин молвил наставительным тоном.

   – Духи леса говорят с ведьмой и помогают ей в делах. Они заставляют зверей служить ей. Взамен она должна служить им и исполнять их волю.

   – Шаманы тоже говорят с духами, – возразила Эйла, – Но они живут с людьми, потому что и сами люди. Кровь убийц, текущая в её жилах, является источником могущества ведьмы. Но она же служит причиной её отшельничества. Так говорили нам наставницы.

   – Говорят, что Моран всегда помогала племени. За что же её изгнали?

   – Ведьма сама ушла на этот остров.

   – Хватит разговоров, – оборвал всех самый старший из воинов, явно не приветствующий всю эту болтовню.

   Повисла тишина, нарушаемая только звуками ударов весел о воду и криками птиц. Вскоре дно черкнуло о камень. Воины сноровисто выскочили из лодки и потащили её на берег.

   Неподвижная до этого момента ведьма подошла к прибывшим на остров людям. Свободная хламида из грубой, неравномерно окрашенной в коричневый и зелёный цвета ткани, скрывала очертания её фигуры. На ткань были нашиты небольшие костяные пластинки, с фигурками людей, животных и непонятными знаками. Глубоко надвинутый капюшон и повязка прятали от пытливых взоров молодых воинов лицо и волосы хозяйки острова. Только глаза, голубые до синевы, и тонкая полоска очень тёмной гладкой кожи вокруг них, оставались открытыми. Но двигалась ведьма быстро и плавно, и её походка наводила на мысли о молодости загадочной отшельницы. Она подняла правую ладонь в знаке приветствия.

   – Приветствуем тебя, Моран, – почтительно обратился к ней самый старший из воинов, – Буддар послал нас к тебе.

   – Глаза Буддара не различают света и тьму. Но они видят столь многое, что и не знаешь, за что его прозвали Слепым. Берите раненного и несите в мой дом. Я укажу вам путь. И не теряйтесь в этом лесу.

   Голос был неожиданно сильный и приятный одновременно, хотя его и приглушал слой ткани на лице. Но в нём чувствовалась некая сила, которая заставила воинов повиноваться. Они даже на насмешку не отреагировали.

   Двое воинов осторожно достали из лодки шкуру, на которой лежал так и не пришедший в сознание мужчина. Так на шкуре его и понесли следом за укутанной в хламиду фигурой. Эйле и самому молодому из воинов достались тюки и оружие. Им пришлось догонять быстро движущуюся процессию.

  ***

   Сознание возвращалось с трудом. Холодная и какая-то липкая тьма никак не хотела отпускать его из своих крепких объятий. Но что-то буквально тащило его назад к свету, словно из болотной трясины.

   Наконец тьма исчезла, уступив место тусклому красному свечению. Перед глазами всё плыло и колыхалось. Зрение упрямо не желало фокусироваться, показывая только странные размытые тени.

   Одновременно с этим пришла боль. К левому боку, словно кто-то приложил раскалённый железный прут, да ещё и медленно проворачивал его. Жгучая пульсирующая боль волнами катилась по всему телу, норовя утащить сознание обратно в спасительную темноту нечувствительности. Хотелось орать, но сил едва хватало на частое хриплое дыхание.

   Кто-то невидимый в этом красном мареве приподнял его голову. В рот тонкой струйкой потекла невообразимо горькая жидкость. Она была настолько горькой, что даже адская боль на время уступила ей первенство по части неприятных ощущений. Хотелось отплёвываться от этой гадости, но чьи-то пальцы зажали нос. Пришлось глотать, чтобы не захлебнуться.

   Мучения продолжались недолго. Неизвестной отравы влили в рот буквально пару глотков, после чего он снова обрёл возможность дышать. В желудке, словно вулкан взорвался: там что-то забурлило и возмущённо заурчало. Казалось, что его вывернет наизнанку, но обошлось. Холодный пот покрыл всё тело после завершения экзекуции.

   А потом настало блаженство. Боль куда-то отступала. Тело расслабилось, дыхание успокоилось, а сознание снова померкло. Но на этот раз оно не погрузилось во тьму, а уступило место сну без сновидений.

  ***

   Эйла смотрела на ведьму с восхищением и страхом одновременно. Насколько же велика сила этой с виду довольно хрупкой женщины, если ей уступило проклятие колдовского оружия? Только теперь она начала догадываться о причинах, по которым Моран предпочла одиночество. Наверное, её действительно никто не изгонял. Ведьма была настолько сильна, что стала опасной для людей. Лучше уж жизнь в лесу, чем вечные раскаяния за совершенные в гневе поступки.

   А характер у Моран был действительно непростой. Она бесцеремонно прогнала воинов, едва те положили раненого на ложе и сложили тюки. И столь же бесцеремонно заявила Эйле, что та остается на острове. Старший из воинов всё же попытался задать вопросы. Однако ответом ему послужили только пронзительные гневные взгляды и крепко сжатые на дереве посоха пальцы. Провожать их обратно к лодке ведьма не стала.

   Едва они остались одни, как на Эйлу обрушились вопросы. Чем нанесена та или иная рана? Кем? Когда? Как вел себя Греф после ранения? Сколько времени он без сознания? Ответы требовались быстрые, точные, да ещё и подробные. Эйлу не раз обрывали на полуслове и требовали не болтать про всё подряд, а отвечать на вопрос. При этом не удосуживались сообщить, что именно нужно рассказать. Во время этого допроса, ведьма осматривала раны, касалась их пальцами, или водила над ними ладонями, закрыв глаза и приказав девушке помолчать. Заинтересовал её и странный амулет на груди у мужчины.

   В конце-концов ошалевшая и даже разозлившаяся Эйла была тоже выдворена прочь из дома. Моран её злость вроде даже позабавила, но не более того. Она приказала заняться своими делами и не мешать, но и далеко не уходить.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю