Текст книги "Посмертие. Второй шанс (СИ)"

Автор книги: Виталий Момотюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

   – Что же, тогда меня оплачут вместе с остальными.

   – Если будет кому оплакивать. Но быть по сему. Если ты точно не ищешь внимания это чужеплеменника.

   – Нет, шаман. Я не ищу его внимания.

   – Хорошо. Тогда поведай мне о том, что тебе удалось увидеть в лагере Быков.

   – Разве сейчас тебе не достаточно того, что ты уже услышал?

   – Угрулу из племени Волка – достаточно. Но шаману Угрлу, который зовет воинов на битву с извечным врагом, в которой им предстоит сражать бок о бок с другими извечными врагами, этого не достаточно. Я должен быть уверен, что после этой битвы, если нам будет дарована в ней победа, люди моего племени смогут вернуться в родные леса, не опасаясь клинков столь неожиданных друзей.

   – Я не слышала ни от одного из Быков ни единого слова о том, чтобы после сражения атаковать наши кланы.

   – Не слышала или их не было произнесено?

   – Те же сомнения терзают и вождей их племени. Они задавали много вопросов Грефу, но главным среди них один. Ты хочешь услышать его?

   Язима замолчала, глядя Угрулу прямо в глаза.

   – Я хочу знать и вопрос, и ответ на него, женщина.

   – Они спрашивали, почему воины их племени должны погибать в сражении с убийцами людей чужого племени. Они спрашивали его, зачем их племени эта месть? Они тоже боятся за свои семьи. Ведь месть Крылатых Убийц неминуема, даже если тем и придется прежде победить Духов Разрушения.

   – И что им ответил твой спаситель?

   – Он сказал им, что у Крылатых Убийц сейчас нет времени для мести. Они слишком заняты борьбой с Духами Разрушения. А ещё он, что и Быки, и Волки – все мы люди. Он сказал, что людей мало, и что нас становиться всё меньше и меньше. А потому не имеет значения, дети какого племени погибали от колдовства и стрел пришельцев с юга. Он говорил, что убивая друг-друга и изгоняя самых храбрых воинов из племени, мы только помогаем нашему общему врагу становиться сильнее. И если мы действительно люди, а не трусливые двуногие звери, то должны перестать бояться, должны перестать сражаться друг с другом и повернуть оружие против нашего общего врага. Так он сказал, и ему поверило много вождей, воинов и шаманов.

   Угрул недоверчиво посмотрел на Язиму.

   – Он так сказал и всё? И что, никто не возразил ему? Даже шаманы его племени не возражали этим безрассудным словам?

   – Они возражали. Они говорили о традициях и опыте многих поколений. Они призывали подумать о благе племени и подождать, пока Предки выразят свою волю и дадут советы.

   – Значит, Предки Быков тоже молчат.

   – Да, шаман. Не только ты не можешь прочитать будущее по колдовским костям. Прорицатели Быков тоже не видят будущего. Моран сказала, что если их Предки и говорили с кем, то это был только Слепой Буддар. А этот шаман велел воинам и шаманам помочь Грефу. А ещё она сказала не верит в то, что Предки говорили даже со Слепым Буддаром.

   – Женщина участвовала в разговоре мужей?

   – Моран – ведьма. Она очень сильная ведьма: её боятся многие из шаманов.

   – Я слышал, что у Быков есть прорицательница.

   – Она – ведьма. В прошлый свой прилёт Крылатые Убийцы оставили так и не нашли двух своих воинов. Их черепа теперь украшают жилище ведьмы.

   – Откуда тебе это известно, женщина?

   – У меня есть уши. Так говорили женщины, – при этих словах Угрул улыбнулся, но Язима не обратила на это внимания и продолжила, – И так говорили воины. Она смеялась над опасениями воинов и страхами шаманов. Она называла воинов трусливыми бычками, которые бегут от опасности в то время, когда коровы защищают телят. Она говорила, что Предки и сами не знают, что делать людям. А Греф на эти слова сказал, что люди должны сами выбирать свой путь. Тогда шаманы начали говорить о том, что только люди живы только потому, что чтут традиции и заветы Предков. Один из них обвинил Моран в том, что она полна ненависти, и что эта ненависть погубит и её, и всё племя. Тогда ведьма сказала, что страх перед Крылатыми Убийцами мешает шаманам видеть будущее, иначе они давно бы увидели гибель всех людей в конце тропы, по которой шаманы ведут племена сейчас. Они были очень злы друг на друга. Я даже подумала, что сейчас они начнут творить колдовство друг против друга.

   – Но этого не случилось?

   – Не случилось. Греф сказал, что мир изменился. И ещё он сказал, что люди тоже должны измениться, если хотят выжить. И после этого сказал, что люди должны жить, а не прятаться. Греф говорил воинам, что Убийцы прилетают сюда потому, что люди прячутся. Люди прячутся, а Убийцы думают, что у людей мало воинов и они слабые. А Моран сказала – 'Врага остановит только его кровь'. Он сказала, что только смерть и кровь их воинов заставит вождей Крылатых Убийц прекратить посылать отряды в наши земли. Тогда вожди и воины согласились с их словами. И вожди обнажили свои клинки. И Шаманы тоже согласились после этих слов.

   – Они не согласились, женщина. Они не могут оставить воинов без помощи духов, иначе племя просто не доживет до следующего прилёта Крылатых Убийц. Разве я не прав?

   – Ты шаман. А это означает, что ты – мудр. Ты прав: они так и сказали на совете. Но ты согласился сражаться с Убийцами ещё до того, как услышал мои слова. Почему?

   – Потому, женщина, что не имеет значения, будут воины Быков сражаться с ними сами, или вместе с воинами Волком. Убийцы будут мстить всем людям в этих лесах. Может быть, они даже отыщут селения хиддим. А потому я не могу позволить, чтобы воины чужого племени мстили за смерть моих соплеменников сами. Что я тогда скажу духам умерших, когда окажусь в Стране Теней?

   – Но ты бы не стал этого делать, если бы Греф не пришёл к тебе?

   Угрул несколько секунд помолчал.

   – Я не знаю, женщина. Моё сердце уже давно требует отомстить за погибших соплеменников. Но каждый раз разум не давал мне обнажить оружие и повести мужей племени на битву. Может я не стал бы делать этого и в этот раз. Кто знает? Но этот странный воин принял решение за меня, и потому я иду на битву с радостным сердцем. И он сказал правду: мир действительно изменился. Именно по этому кости молчат, хотя по-прежнему светит Солнце и дуют ветра. Хотелось бы увидеть, взойдёт ли светило над лесами и завтра.

   – Ты увидишь это.

   – Что ты ещё услышала, если так уверенно говоришь такие слова? Какой план у вождей Быков? Как они собираются разбить врага, от которого прятались многие поколения людей?

   – Этого я не знаю. Но они согласились со словами Грефа. Они готовы сражаться так, как предложил Белый Зверь.

   – Белый Зверь? – переспросил Ургул, – Они так называют этого человека?

  – Да. Они называют его Белый Зверь и верят в то, что он приведёт их к победе. Так сказали воины своим женщинам. Это всё, что я слышала в их лагере. Но я знаю, что месть за наших людей свершится.

   – Свершится, – подтвердил Угрул, – Но вот как много воинов погибнет в сражении? Этого не знают даже Предки.

   – Но если сражения не будет, то ты так и не узнаешь этого. И души наших соплеменников так и будут взывать о мести из Страны Теней. И не будет тебе покоя, шаман! Воины ждут твоих слов, Ургул. Веди их в сражение и не думай о смерти. Тропа нашей жизни всё равно приведёт нас всех в Страну Теней. Но только от тебя зависит, что ты ответишь душам убитых Крылатыми Убийцами.

   Угрул с удивлением посмотрел на Язиму. 'Так говорят вожди на совете. Но никогда ещё мои уши не слышали, чтобы так говорила женщина', – подумал он.

   – Да, мир действительно изменился. Пошли, женщина, – сказал шаман вслух.

  И они зашагали к собравшимся в поход и ожидающих приказов своего вождя воинам. А в тенях деревьев серыми глыбами застили послушные воли шаманов оборотни. И Ургул, глядя на них, подумал, что даже если им и не будет дарована победа, то всё равно о них будут слагать легенды. Легенды о том, как люди впервые перестали прятаться и бросили вызов столь могущественному врагу.

  Глава 13.

   К восходу второй луны дождь практически прекратился, так что под магическим куполом, призванным ослабить влияние осадков, было почти сухо. Ворчали в беспокойном сне трикстеры, которые вот уже несколько суток не поднимались в небо. Трещали и шипели в кострах сирые ветки, принесённые в день из лесу. Скучающие часовые лениво посматривали на темнеющий лес, изредка прислушиваясь к особо громким звукам ночной жизни. Им, как и трикстерам, уже до одури надоело это вынужденное сидение, а никакой особой опасности в этих местах не предвиделось в принципе. Только сила привычки и необходимость выполнять приказы заставляла солдат исполнять свой долг.

   Но старший десятник Баалейн не разделял такого пренебрежительного отношения своих подчинённых к службе, хотя и понимал причины его возникновения. В иных обстоятельствах он бы и сам наверняка поддался бы соблазну лености. Однако недавняя гибель заместителя заставила его взглянуть на некоторые вопросы с иной точки зрения. Интуиция не позволяла ему согласиться с тем, что его старый товарищ Тарлааен погиб по глупой случайности, слишком увлёкшись преследованием фиримар. Да, вроде бы абсолютно логично и правильно растолковал ангья Релеенарин все следы, обнаруженные на месте гибели элдалиэ, но... Не был уверен Баалейн, что они успели обнаружить и прочесть все следы. Да и не верил он попросту, что опытный воин Тарлааен мог погибнуть вот так вот глупо. Не верил, а потому и не находил себе покоя во время этой вынужденной стоянки.

   – Всё спокойно? – спросил он, подойдя к двум стоящим караульным.

   – Всё спокойно, старший десятник, – ответили они ему почти хором, вытягиваясь и беря 'на караул'.

   Баалейн внутренне порадовался выправке своих подчинённых. Строго говоря, во время походов от стоящих в карауле солдат не требовалось соблюдения абсолютной выправки: достаточно было соблюдения субординации к вышестоящему начальству. Иное дело караулы во дворцах правителей. Так что это движение, отработанное до автоматизма, только подтвердило тот факт, что старший сотник не зря потратил огромное количество дней и ночей, приучая молодое пополнение к соблюдению правил и требований воинской службы.

   За спиной негромко хмыкнул назначенный ангья Релеенарином новый заместитель старшего десятника. Баалейн пристально всмотрелся в лица караульных, но те сумели сохранить каменное спокойствие.

   – Смотрите в оба и слушайте внимательно, солдаты. Не забывайте – мы находимся в походе. А посему я требую от вас добросовестного исполнения своих обязанностей. Хорошего солдата отличает от разгильдяя именно дисциплина, пусть даже он приставлен охранять клумбу в саду. Понятно?

   – Да, старший сотник, – чётко, но без крика ответили караульные.

   – Хорошо. Продолжайте наблюдение.

   Отойдя от костра на достаточно удалённое расстояние, старший сотник повернулся к своему спутнику.

   – Каэрлеон, – обратился он к своему спутнику, – ещё одна такая выходка, и рискну объясниться с ангья Релеенарином.

   – Простите, Баалейн, но...

   – Старший сотник, – перебил Баалейн заместителя.

   – Простите, старший сотник Баалейн, – нарочито чётко поправился тот, – но Ваши опасения выглядят несколько смешно. Что может угрожать нам здесь, в наших владениях?

   – Каэрлеон, что-то я не встречал указа Совета, согласно которому земли севернее Озерного Ожерелья признавались владениями минноонар. Напомни мне дату провозглашения этого документа.

   – Старший десятник, Вы безусловно правы – такого документа Совет ещё не издал. Но это же просто формальность.

   – Десятник Каэрлеон, – менторским тоном принялся отчитывать Баалейн этого, по его мнению, выскочку, – до тех пор, пока Совет не издаст соответствующий указ, и здесь не будут возведены поселения минноонар, это – чужая земля. Как офицер армии в процессе исполнения своих обязанностей ты должен руководствоваться только официальными документами. Это убережёт тебя от ошибок, и, как следствие, повысит шансы остаться в живых как тебя лично, так и твоих подчинённых. Твои личные убеждения никоим образом не должны влиять на служебные обязанности. Ты никогда не задавался вопросом, почему в подобных походах молодых ангья сопровождают именно армейские отряды, а не личная охрана? Вижу, что нет. Подумай над этим.

   – Смерть Вашего друга оставила очень сильное впечатление в вашей душе, старший сотник. Надеюсь, что месть ускорить исцеление этой раны.

   – Моя скорбь – это моё личное дело. На исполнении моего долга она никоим образом не отображается. Я считаю, что ты слишком молод для нынешней должности. И, кроме того, я вижу, что длительное пребывание в дворцовых отрядах плохо отобразилось на твоей способности отличать исполнение приказов юных высокородных от исполнения своего долга. Как глава этого похода ангья Релеенарин имеет право назначить тебя моим временным, – Баалейн особо выделили последнее слово, – заместителем. Но как твой непосредственный командир, пусть и временный, я требую дисциплины и чёткого исполнения приказов. Ещё одно выражение несогласия с моими приказами, и, повторяю, я рискну объясниться с ангья Релеенарином по поводу обдуманности его решения. Ни единым жестом, ни единым взглядом ты не должен демонстрировать солдатам своего личного мнения по поводу моих решений, как офицера. Это наш последний разговор по этому поводу. Тебе всё понятно, Десятник Каэрлеон?

   – Так точно, старший десятник!

   – Нас не слышат, поэтому я не нуждаюсь ни в подобном официозе, ни в твоей браваде. А теперь, коль тебе всё понятно, продолжим обход постов.

   – Разрешите один вопрос, старший десятник.

   – Что тебя интересует?

   – Чего Вы опасаетесь?

   Баалейн несколько секунд помолчал, всматриваясь в окружающий поляну лес. Как ему объяснить этому нахальному юнцу, что с момента того так и не законченного разговора с покойным Тарлааен, его мучают смутные предчувствия. Каждый час вынужденного сидения в этом малоподходящем для лагеря месте, в его душе постепенно нарастает непонятная тревога. Да, умом то он понимает, что фиримар боятся смешно, но ничего поделать с собой не может. Да и Тарлааен незадолго до смерти тоже маялся непонятными предчувствиями. Иначе чем объяснить тот странный разговор перед вылетом?

   – Это невозможно объяснить, – он решил просто честно ответить на поставленный вопрос, – В крови элдалиэ, в нашей с тобой крови, течёт дар пророчества. Лишь немногие владеют им с полной силой, а большая часть минноонар его и вовсе не ощущают. Но часть элдалиэ всё же иногда чувствует слабые отголоски голосов грядущего, хотя и не понимает их. Вот и моя душа тоже уже несколько дней не находит покоя, а я не понимаю причины этого. Одно знаю точно: чем скорее мы отправимся в родные земли – тем лучше. И ещё – я не верю, что Тарлааен погиб случайно.

   – Ангья Релеенарин не смог услышать родных. Он тоже неспокоен, старший сотник. Может это из-за гроз, а может и случилось что-то. Я думаю, что Ваши опасения по поводу местных обитателей преувеличены. Хотя, длительная задержка с вылетом раздражает всех. Это всё нервы.

   – Ангья Релеенарин ничего не говорил мне об этом. Что побудило его проводить ритуал?

   – Эрниль Санкаан приказал ему ставить его в известность о событиях в походе. Ну а заодно можно было узнавать, что же происходит дома.

   Баалейн вспомнил слова погибшего Тарлааена: ''На юге назревают проблемы. Эрниль Илоонир был очень обеспокоен, после последнего Совета властителей. Ты же знаешь, что он не из тех высокородных, которые начинают волноваться по любым пустякам'.

   Х-м-м. Похоже на то, что эрниль Санкаан серьёзно отнёсся к словам своего гостя, – произнес Баалейн вслух свою мысль, – О чём же они говорили?

   – Простите, старший сотник, о чём это Вы?

   – О грядущих проблемах. Сейчас это не важно. Пошли дальше.

  ***

   К восходу второй луны, как это и было обещано Грефу шаманом Угрулом, отряд Волков прибыл к месту последнего лагеря одного из кланов их племени. Хотя воины и так знали о причинах столь неожиданного похода, но всё равно при виде обгоревших или изъеденных ядовитыми парами деревьев, их руки до боли в суставах сжимались на рукоятях мечей и кинжалов. Одно дело знать, что твои соплеменники погибли от рук Крылатых Убийц, и совсем другое воочию увидеть, как именно они погибали. Даже после нескольких дней дождей, смывших большую часть следов массового убийства, даже в призрачном свете двух лун, а не в яркий солнечный полдень, окружающая картина выглядела ужасной. Выпитые с наступлением сумерек зелья, позволили воинам разглядеть достаточно жутких деталей. Угрул поймал себя на мысли, что сейчас он действительно согласен со странным чужеплеменником: люди не должны так умирать. По какому праву эти пришельцы с юга творят подобное?

   – Мы должны отомстить, – негромко, но чётко произнес он, подобрав с земли обугленный череп, – Даже заяц перед смертью огрызается на лису. Пусть узнают, что мы далеко не зайцы. Кровь за кровь. Смерть за смерть. Они должны умереть.

   Глухой злобный ропот пронёсся по толпе воинов, послужив ответом на его слова. Отвечая на эмоции контролирующих их шаманов, оборотни выдали яростное рычание, обнажив клыки и выпустив длинные острые когти. Сам Угрул поймал себя на том, что готов немедленно призывать на помощь духов.

   'Он хорошо знал, куда следует привести нас, чтобы в наших головах умерли последние сомнения в необходимости мести', – пронеслась в мозгу шамана злобная и одновременно восхищённая мысль, относительно виновника происходящих событий.

   – Ты приходить.

   Человеческая фигура появилась из густой тени столь неожиданно, что многие молодые воины напряглись и взяли оружие наизготовку. Ловкость и уверенность, с которой двигался этот молодой мужчина, была присуща скорее опасному хищнику, а не человеку. У человека не было при себе даже ножа, но странным образом он не выглядел безоружным.

   Язима, которая стояла рядом с шаманом, при виде этого мужчины, едва удержалась, чтобы остаться на месте. Угрул отметил эту реакцию соплеменницы, но не сказал ей ни слова.

   – Да. Я сдержал слово. Вторая луна только взошла, и мы уже здесь. Но я не вижу твоих соплеменников, – ответил он подошедшему Грефу.

   – Они здесь. Иди за мной.

   Греф повернулся спиной к воинам из чужого племени, словно подставляя её для копья или стрелы. Угрул сразу понял, что таким образом он намеренно демонстрирует доверие к временным союзникам. Не сказав ни слова, предводитель отряда Волков повёл своих людей следом.

   Шли не долго. Примерно через полчаса они спустились в небольшую ложбинку ложбину между двумя холмами. Здесь располагался отряд воинов племени, с которым Волки враждовали на протяжении многих поколений. По этой причине встреча столь необычных союзников совсем не выглядела тёплой. Воины поглядывали друг на друга весьма и весьма настороженно. Особенно внимательно следили мужчины Быков за ворчащими монстрами, рассказами о которых женщины пугали непослушных малышей. Отряды расположились на противоположных концах ложбины, так что между ними оказался совсем уж крохотный костёр, возле которого сидело несколько человек. Среди них оказалась и необычно темнокожая хрупкая женщина с рыжими волосами.

   Угрул поймал себя на мысли, что его отряд вполне мог бы прославиться победой над Быками, отдай он сейчас приказ об атаке. В поджидающих их отряде были в основном молодые воины, тогда как у него за спиной стояли мужи, тела которых покрывали шрамы не одной схватки. Но он тут же отогнал от себя эту мысль: сейчас у них общий враг, а потом видно будет, что и как.

   – Вожди ждут, – обратился к нему Греф, жестом приглашая Угрула пройти к костру.

   – Брокул и Виран идут со мной. Другар, ты остаешься за главного. Ты побудь здесь, женщина, – остановил Угрул шагнувшую в сторону костра Язиму.

   Кода Угрул со спутниками присели возле костра, Греф представил всех друг-другу, просто указывая рукой на человека и называя его имя.

   – До рассвета не так много времени, – заговорил Трогар, как самый старший по возрасту из присутствующих вождей племени Быка, – Я расскажу вам о том, как мы думаем атаковать лагерь Убийц. Слушайте.

   Угрул только кивнул головой. Всё верно: сначала надо выслушать план, а уже потом что-то решать.

   Трогар скупыми фразами обрисовал задумку Грефа, которую совет вождей отрядов счёл достойной для выполнения, но внес некоторые дополнения и изменения. Угрул и его соратники выслушали план молча.

   – Убийцы не знают о том, что разведчики побывали возле их лагеря? – спросил Брокул, после того, как Трогар замолчал.

   – Я разведывать, – ответил ему Греф, – Они ничего не знать о людях.

   Брокул собрался было о чём-то спросить Грефа, но Угрул жестом остановил его.

   – Если бы они знали, то нас встречали бы их стрелы, Брокул. Трогар прав: Убийцы слишком в своих силах, и в это их слабость. Значит, ваши шаманы уже готовятся к атаке?

   – Они начали готовиться ещё днём.

   – Хорошо. Вы хорошо придумали, – он посмотрел на спутников, и те кивнули, соглашаясь с этими словами, – Теперь говори, чем мы можем ещё помочь до начала сражения?

   – У нас мало опытных воинов. Отбери тех, кто уже видел достаточно битв и сможет незаметно переплыть озеро. Пусть идут с нашими воинами на тот берег и ждут сигнала. Ты сможешь так подать им сигнал так, чтобы Убийцы ничего не заподозрили?

   – Мысли врага ведомы только ему. Но сигнал я подам. И ещё пошлю с ними несколько зверей. Брокул самый опытный воин среди нас. Он будет вождем для этих воинов.

   – Пусть будет так, – согласился Трогар, жестом остановив намерившегося возразить Лангака, – Но после него главным будет Лангак. И с ним пойдёт Моран.

   – Женщина? Она достаточно сильна и ловка, чтобы не выдать нас врагу раньше времени? – нахмурился Брокул.

   – Не беспокойся обо мне, старый волк, – улыбнулась ведьма, – Убийцы скорее услышат вой твоей стаи, чем узнают о том, что их смерть рядом.

   – Если ты начнёшь шуметь, женщина, я лично перережу тебе горло.

   Слова Брокула вызвали весёлые улыбки на лицах соплеменниц Моран, а сама она в ответ хищно оскалилась.

   – После того, как мы покончим с Убийцами, я напомню тебе эти твои слова, Волк. Будь осторожен: как бы твоя шкура не оказалась натянутой на мой новый бубен.

   При виде такой свирепой ухмылки и услышав такой ответ, положил ладонь на рукоять кинжала.

   – Моран шутить, – заговорил Греф, – Но ты зря сомневаться в её словах. Ты потом понимать, что ты ошибаться.

   – Брокул никогда не водил в сражения женщин, – тоже вмешался в ситуацию Угрул, который сразу же понял, насколько опасна сидящая напротив и такая хрупкая с виду ведьма, – Он не хочет случайностей, во время сражения, потому и сказал такие слова сгоряча. Я знаю, что он ошибается сейчас. Он изменит своё мнение о тебе, женщина, и будет сожалеть о своих поспешных словах. Горячность плохой советник, Брокул.

   – Ты хорошо говоришь, шаман. И много. Это хорошо, – улыбнулась ведьма, – Если твой воин не станет хвататься за нож всякий раз, когда встречается с чем-то неизвестным, то его шкура ещё послужит ему. Я поищу другую шкуру для своего бубна.

   – У нас нет времени на пустые разговоры. Вы оба разберётесь потом, если вам не укажут тропу в Страну Теней, – поставил точку молчавший до сих пор Коргар, – Решено: главой отряда будет Брокул, Лангак и Моран буду слушать его приказы. Но и ты, Волк, – обратился он к виновнику перепалки, – тоже должен прислушиваться к их речам.

   – Будет так, как ты сказал, – согласился тот и снял ладонь с рукояти.

   – Иди отбирай воинов. Рагук со своими зверями пусть идёт с вами. Как будете готовы – выступайте, – приказал ему Угрул.

   Брокул поднялся и направился отдыхающему отряду.

   – Лангак, Моран, – в свою очередь заговорил Трогар, – берите воинов и идите вместе с Брокулом. Вы знаете, что должны делать.

   – Нам тоже стоит поторопиться.

   – Ты прав, Коргар. Угрул, мы можем заканчивать совет?

   – Сейчас да. Но если мы укажем путь в Страну Теней нашим врагам, а сами останемся в этих лесах, то нам ещё есть о чём поговорить.

   – Да. Мы говорить потом, – поддержал его Греф, – Сейчас – сражаться.

   Все вожди согласно кивнули и стали подниматься с земли.

  ***

   Перед рассветом, когда меньшая из лун покинула очистившееся наконец-то от туч небо, тьма под деревьями сгустилась. Начали появляться первые призрачные клубы тумана – признак того, что предстоял солнечный день. Стоящие в карауле воины начали оживлённо перешептываться между собой, откровенно радуясь закончившемуся, по их мнению, пребыванию на земле.

   Старший сотник Баалейн так и не сомкнул глаз в эту ночь. Мучаемый тяжёлыми предчувствиями, он под утро почти решился прервать сон отдыхающих солдат, но этому категорически воспротивился его заместитель. И хоть старший сотник считал того юнцом и выскочкой, но в этом случае был вынужден уступить. Доводы Каэрлеона были весьма разумны и куда более логичны, чем непонятное смятение души начальника: отряду предстояло как можно быстрее отыскать и уничтожить виновников смерти старшего сотника Тарлааена, а для этого бойцам необходимо отдохнуть.

  Как раз о время их разговора неожиданно появился ангья Релеенарин, который лично разыскал своих подчинённых и сообщил, что отряду приказано заканчивать поход и возвращаться в родные края. Причин он не назвал, поскольку понимал слова своего отца с трудом. Ясно было одно: в земли минноонар пришли большие неприятности.

   – У нас день или два для того, чтобы отомстить за смерть твоего друга, Баалейн. Как только станет светло – вылетаем на поиски.

   – Как прикажете, высокородный.

   – У нас всё в порядке, старший сотник?

   Старший сотник даже удивился такому неожиданному повороту: раньше главу похода и вовсе не интересовали дела отряда – он был всецело занят развлечениями и общениями с друзьями. Лишь необходимость применить магические умения заставляли его отвлечься от столь 'важных дел'. А сейчас молодой ангья был сам на себя не похож.

   – Думаю, что да, высокородный.

   – Мы как раз обсуждали планы на предстоящий день, высокородный, – немедленно включился в разговор Каэрлеон.

   – Хорошо. Я пройдусь – мне нужно побыть наедине. Если вдруг будет нужна моя помощь – обращайтесь. Мои спутники пусть пока отдыхают.

   – Как прикажете, высокородный.

   Ангья с задумчивым видом направился в сторону озера.

   – Иди и присмотри за ним, – приказал Баалейн заместителю.

   – Но ведь высокородный ясно дал понять, что хочет побыть один.

   – Это его право. Я ведь и не приказываю тебе шататься возле него, чтобы надоедать расспросами. Вспомни: на берегу озера тоже есть дозоры. Вот я и поручаю тебе проверить их да опросить караульных, всё ли в порядке. А проверять ведь можно и так, чтобы не терять из виду ангья. Понятно?

   – Я уже там, старший сотник – обрадовался непонятно чему Каэрлеон и едва ли не бегом подался вслед за главой отряда.

   – Сэльдо, – с оттенком презрения буркнул Баалейн и, погрузившись в невесёлые раздумья о будущем, зашагал к самому дальнему костру.

   Но на половине пути он остановился и прислушался. Порыв ветра донёс какой-то странный шум. Через несколько секунд всё повторилось. Сотник заторопился к караульным.

   – Что слышно?

   – Всё в порядке, старший сотник, – ответил старший из двух солдат.

   – Да ну, – притворно удивился уже начинающий злиться Баалейн, – И в лесу всё тихо?

   Солдаты прислушались.

   – А-а-а. Вы об этом, старший сотник? Так это же свиньи. Дождь кончился, вот они и выбираются поживу искать.

   – А может это ночной хищник всполошил стадо? – решил блеснуть догадкой младший по возрасту воин – ещё совсем юнец.

   – Хищник? А может он не одно стадо потревожил?

   – Да, действительно, – прислушался к звукам более опытный воин, – Там не одно стадо. И они вроде как в нашу сторону направляются.

   – До этого тоже было всё спокойно? – уже откровенно злым тоном поинтересовался Баалейн, – Или вы, два лентяя, так увлеклись беседой о предстоящем дне, что и службе забыли?

   – Виноваты, старший сотник!

   – По прибытию в казармы получите взыскание. Да что же это такое?

   Визг животных, топот и треск веток, под их острыми копытами, уже слышались совершенно отчётливо. Если бы не дожди, заливавшие окрестности в последние дни, то Баалейн рискнул бы предположить, что где-то поблизости начинается лесной пожар. И в самом деле: ну не миграция же это. Животные не те, что бы мигрировать, да ещё и ночью. Тревога нахлынула с новой силой.

   – Приготовьте оружие, вояки. Если приблизятся к периметру – стреляйте без приказа. А если ещё что-то заметите – давайте сигнал тревоги.

   – Вы уверены, старший сотник?

   – Приказ понятен?! – рявкнул Баалейн на смельчака.

   – Так точно, старший сотник!

   Баалейн помчался к шатрам, в которых отдыхали юные наследники и наследницы знатных родов ангья. Ему сейчас было совершенно наплевать, что потом эти высокородные как минимум подымут его на смех. Периметр ставили они – так пусть они и присматривают за своим творением, пока его не прорвало беснующееся стадо. Нарастающий визг ясно давал понять, что эти животные всполошились не на шутку. Баалейн осознал, что он бы многое отдал за то, чтобы отряд сейчас в полном составе оказался в небе. Даже палатками и запасами он был готов пожертвовать не задумываясь. Почему? Да они и сам не знал ответа на этот вопрос.

   Добежать и разбудить молодых ангья старший сотник не успел. До ближайшего шатра оставался десяток шагов, когда перед глазами сверкнула багровая вспышка, в которой исчезло временное жилище высокородных, а самого сотника оторвало от земли и швырнуло прочь.

  Уже лёжа на траве, оглушенный взрывом и падением, Баалейн с ужасом осознал, что же произошло. Это была магия ангья. Кто-то из высокородных применил атакующее заклинание против своих же сородичей! Старший сотник с трудом поднялся на колени – одеревеневшие конечности откровенно не желали слушаться. С недоумением взирал он на то, как в полной тишине мечутся по лагерю и натягивают луки растревоженные воины, задирают вверх длинные шеи прикованные к земле трикстеры. Два шатра горело, а на месте ещё одного дымилась воронка. Вспышки голубого света со стороны периметра, дали понять, что лагерь атакуют: обезумевшие свиньи ломились прямо сквозь магическую преграду, совершенно не обращая внимания на хлещущие по их телам ветвистые молнии. Животных было слишком много, что бы поставленная на скорую руку магическая преграда смогла удержать всех. Живые перепрыгивали через обугленные и дергающиеся туши и бросались на трикстеров. Те же, лишённые возможности взлететь и не видящие врага из-за надетых шор, выпускали наугад струи ядовитого пара. Доставалось всем: на глазах старшего сотника одна такая струя разъела бок несущемуся животному и обрушилась на элдалиэ, который как раз выбрал очередную цель для своей стрелы. Отчаянного крика умирающего солдата Баалейн почему-то не услышал.