Текст книги "Посмертие. Второй шанс (СИ)"

Автор книги: Виталий Момотюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

   – Как быстро это происходит, – обратился Эльнуер к десятнику, позабыв о своем недавнем презрении.

   – Пока достаточно медленно. От праздника солнцестояния оно продвинулось меньше чем на милю. Но в прошлом это происходило всё же медленней. Здесь ещё спокойно, но вот дальше будет уже не так.

   Эльнуар понял, что последняя фраза снова с двойным смыслом. Или даже с тройным. Простая констатация факта. Невысказанный вопрос: 'Двигаемся дальше?' И ещё скрытая насмешка в стиле 'струсит или не струсит'.

   – Нужно посмотреть.

   Десятник только пожал плечами, дескать 'Как прикажешь', и скомандовал своим подчинённым:

   – Вперёд! Шагом!

   Ящеры неохотно двинулись на юг, осторожно ступая своими широкими трипалыми ступнями и утробным ворчанием выражая свое недовольство командам наездников. Тем, впрочем, тоже не особо хотелось двигаться в заданном направлении. Сам Эльнуар поймал себя на мысли, что сейчас совершает никому не нужную глупость. И так понятно, что здесь происходить что-то неправильное. Рисковать, углубляясь в эти земли, особого смысла нет. Но он гнал от себя эти мысли, прикрываясь полученным приказом изучить и доложить. Гнал, не желая признавать, что таким образом просто не хочет признать некое превосходство десятника.

   Тому, похоже, было сейчас плевать на чувства высокородного к своей персоне. С каждым пройденным фурлонгом он становился всё сосредоточенней и осторожней. Стрела лежала на тетиве его лука, и было видно, что натянуть и отпустить её для этого воина дело пары мгновений. Другие бойцы брали пример со своего командира и бдительно осматривали каждое мало-мальски подозрительное место.

   Сумрак под ветвями деревьев начал светлеть, и Эльнуар как-то не сразу понял, что дело не тут вовсе не в близости полдня. Лес высыхал и сбрасывал листву. Лапы роадраннеров с неприятно громким хрустом давили скрюченные коричневые листья и сухие ветки. Сами же ящеры, которые недавно ворчали уже почти непрерывно, как-то разом замолчали и начали едва заметно подрагивать. Животные были откровенно испуганы.

   Стремительное движение где-то спереди и слева Эльнуар ещё успел заметить. Успел он также натянуть поводья, заставляя своего скакуна остановиться. Но вот выстрел десятника прозевал. И только когда что-то темное и мощное словно споткнулось и рухнуло в сухой подлесок, издав короткий то ли рык, то ли визг, высокородный заметил, что светловолосый воин снова накладывает стрелу на тетиву.

   – Не стоит двигаться дальше верхом, высокородный.

   С удивлением Эльнуар отметил, что сейчас в голосе десятника отсутствовал даже намек на насмешку. Если раньше командир отряда избегал обращаться к нему напрямую, то сейчас тот счёл уместным даже учтивое, хотя и обобщённое титулование. 'Неужели боится', – мелькнула мысль, но ангья тут же осознал её нелепость. Безусловно, десятник боялся, ибо страха не испытывают только полные безумцы. А лишённым ума командир отряда не выглядел. Собранным, напряжённым и даже каким-то злым – да. Таким, каким и положено выглядеть командиру отряда, который вляпался в неприятности.

   Ничего не ответив, Эльнуар бросил поводья ближайшему воину и спрыгнул с седла. Окружающее пространство было уже достаточно пропитано эманациями чуждой этому миру воли, так что особой необходимости в дальнейшей разведке не было. Будет нужно – пошлёт команду опытных бойцов, которые и составят необходимое донесение. Но вот поглядеть на подстреленное существо стоило. Было что-то неправильное в этой тёмной тени.

   К своему удивлению Эльнуар обнаружил, что десятник, имя которого он сначала не запомнил, а потом счёл ниже собственного достоинства уточнять, тоже покинул седло и даже жестом позвал с собой одного из бойцов. Так что к валяющемуся в поломанных кустах телу они подошли втроём.

   Темная шкура из редких, грубых и очень жёстких волос. Короткие и толстые нижние конечности. Непропорционально длинные и тоже очень мощные верхние. Маленькое бочкообразное туловище. Внушительные когти. Голову существа Эльнуар поначалу не разглядел, но когда десятник перевернул тело на бок, то понял, что бугристый выступ на плечах и есть голова. Стрела угодила в один из четырёх глаз, мгновенно прервав жизнь этой твари. Изогнутые клыки торчали из кривой пасти, растянувшейся на пол морды монстра. Из под обломанного при падении древка выступило несколько капель чёрной жидкости. Эльнуар отметил, что если это кровь, то её очень мало.

   – Шатун, – прокомментировал открывшуюся картину десятник, после чего, помолчав несколько мгновений, добавил, – Близко.

   – И что это должно значить?

   – Обычно они держатся гораздо ближе к скале. И лес раньше не сох.

   – Эти твари опасны?

   – Если не подпускать их близко, то не очень. Опасны отправившиеся туда. Они атакуют из засад и не подпускают патрули близко к скале. Эти монстры, – десятник указал на тушу существа, – пустяки по сравнению с ними.

   – Доводилось убивать их?

   – Случалось.

   – Они тоже изменились?

   – Трудно сказать. Внешне никаких изменений я не заметил, за исключением многочисленных шрамов и непонятных украшений в местах для этого не предназначенных. Но вот с их разумом точно что-то случилось, иначе как объяснить агрессию по отношению к соплеменникам. И ещё не понятно как им удается прятаться и питаться: в тех местах сейчас сплошь камень да песок.

   – Смертные были с ними?

   – Мне не встречались. Другим, насколько я знаю, тоже.

   Эльнуар обвёл взглядом умирающий лес. Ощущения были тоже отвратительные: неизвестная сила словно высасывала жизненные силы из окружающего пространства, хотя его личное самочувствие не ухудшилось. Так, отвратительное настроение, вызванное видом увядающих деревьев, но и только.

   Со стороны отряда послышалось бренчание выстрелов и негромкие возгласы. Короткий рык раненного существа, а потом громкий треск, удаляющийся куда-то в сторону.

   – Нам стоит вернуться к отряду, высокородный.

   – Дальше скакуны не пойдут?

   – Пойдут, но сомневаюсь, что далеко. И шуму от них теперь будет много. Если это необходимо, то лучше идти пешим порядком.

   Эльнуар ещё раз посмотрел на труп монстра.

   – Не стоит рисковать. Возвращаемся.

   Раз уж опытный в здешних делах воин не горит желанием продолжать движение к источнику этой заразы, то и ему нечего доказывать свое превосходство. Можно использовать свои навыки и знания, чтобы увидеть воочию Место Заточения. Можно, но зачем? Главное он и так понял. Теперь следует поведать обо всем Совету и дальше пусть у них голова болит. А сюда, судя по всему, лучше всего прислать ещё войск. Дальнейшие доклады вполне можно поручить и этому бастарду: его способностей для этого достаточно. Странно, что члены Совета не сделали этого раньше. Не знали о его существовании или не желали знать? Скорее всего, не желали.

   Скорость, с которой ящеры двинулись в обратный путь, явственно свидетельствовала о том, на этот раз их желание полностью совпадают с приказами всадников. И чего, спрашивается, глупые двуногие, восседающие на их спинах не прислушивались раньше к предупреждениям и гнали их навстречу опасностям. Нечего делать нормальным в этом страшном месте.

  ***

   Зыбкий мир. Предательская почва, то ли из песка, то ли вообще из пыли. Она местами прочная, как камень, а местами опасная, как зыбучие пески или даже хуже. Ветер несет по земле нечто напоминающее клубы мутного тумана, закручивает их в смерчи, хоботы которых тянутся в угольно-чёрные небеса, по которых бегут разноцветные сияющие облака и вспыхивают разряды молний. В разломах почвы чернеет абсолютная тьма, из которой вырываются языки призрачного пламени.

  Здесь всё в движении. Пейзаж меняется с различной скоростью в местах. Почва вздыбливается вверх горными хребтами, чтобы через некоторое время – годы или дни – рассыпаться потоками щебня, песка и пыли. Разломы жадно глотают плоть этого мира, чтобы потом выплюнуть ее в разноцветные, сверкающие молниями небеса струями раскалённой магмы, тучами пепла и каменной крошкой. Огненные шары проносятся в воздухе, оставляя за собой дымные шлейфы, чтобы породить на земле огромные столбы пламени. Песчаные дюны то взгромождаются одна на другую, то утекают в неизвестном направлении, иногда обнажая разломы и каменные пирамиды скал.

   Но в одном месте этого странного мира, а может только малой её части, неведомая сила словно принуждает реальность если не к стабильности, то хотя бы к её подобию. Языки песка замедляют свой бег и оседают в медленно текучие барханы, скрывая провалы в абсолютную тьму. Мутный туман припадает к почве, а потом и вовсе тает в дрожащем от жары воздухе. Облака блекнут и тают, открывая угольно-чёрное небо без звёзд с косматым, пульсирующим огненным шаром светила. Оно видимо только в этой местности, и совершенно не движется по небосклону. Крылатые твари скользят в воздухе, словно неясные тени на фоне небесной черноты. Лучи звезды освещают огромную гору из вулканического стекла, которая чёрным айсбергом возвышается над морем песка кирпичного цвета. По мере приближения к подножию этой одинокой скалы из песка начинают пробиваться и тянуться к небесам жутко перекрученные кусты и деревья, колючие и покрытые наплывами смолы. Редкие по началу, они постепенно формируют совершенно непроходимые заросли, в которых, тем не менее, передвигаются монстры наземные.

   Невероятно огромная глыба обсидиана покрыта многочисленными отверстиями. Пещерный лабиринт пронизывает камень во всех направлениях, но все его коридоры, так или иначе, сходятся в одной точке. В самом сердце скалы расположена огромная полость почти правильной овальной формы освещённая невидимым светильником. В центре этого грота из пола словно произрастает колона, к которой приковано тело. Впрочем, трудно сказать, приковано оно к камню, или является его продолжением. Вид пленника ужасный. Его плоть выглядит так, будто неизвестный палач ободрал всю кожу, до последнего лоскута, но кровь почему-то отказывается вытекать из тела. Конечности погружены в камень колоны, да и спина узника словно приросла к ней. Чёрный обсидиан чернеет сквозь лишённую кожи красную и влажную плоть, так что и не понять: это камень постепенно пробивается сквозь тело, или наоборот, мышцы постепенно нарастают на каменные кости.

   Челюсти пленника крепко сжаты, и это невероятное напряжение лицевых мышц показывает степень его мучений. Взгляд полон боли и ненависти. Тень безумия скрывается в глубинах темных глаз, которые смотрят куда-то сквозь толщу камня. Пленник словно вглядывается в иную реальность. Или это другая реальность смотрит его глазами на эту изменчивую?

   В любом случае именно он полноправный хозяин этого островка стабильности, и преклонённые фигуры жутких монстров перед его истерзанным телом яркое тому подтверждение. Они внемлют его приказаниям, хотя в воздухе пещеры не слышно ни звука. Они внемлют, и готовы исполнить волю своего господина, как в этом мире, так и в другом.

  Глава 2

  'В период адаптации', как Владимир назвал первые дни в новом мире, пещера, как и было ему обещано, продолжала служить надёжным убежищем. Хозяйка тамошних владений сдержала своё слово, но больше не баловала своим обществом, видимо исчерпав лимит общительности на неопределённое время. Но он и сам не стремился к общению – для начала следовало определиться с вопросами, а для этого необходимо поближе познакомиться с окружающим миром и его обитателями. Потому 'глобальные' вопросы были отодвинуты на задний план, а приоритетными стали проблемы грядущего выживания: пища, одежда, оружие и хотя бы элементарные знания о новом мире. Последний пункт требовал проведения разведки местности и некоторого времени для наблюдений.

   Проще всего, оказалось, решить вопрос с одеждой. Погода стояла удивительно теплая. Даже жаркая. И, если судить по обилию цветов и насекомых, в ближайшие несколько десятков дней существенного понижения температуры не предвиделось. Был ещё один момент, который пока требовал минимализма в одеяниях: Владимир помнил о возможности снова оказаться в зверином обличии. Какая судьба, в таком случае ждала предметы гардероба, можно было только догадываться. А потому он предпочёл самый простой путь и решил соорудить нечто напоминающее юбку, ремень и обувь из волокнистой коры одного местного дерева. Для этого потребовались некоторые инструменты, пусть и примитивные.

  И тут Владимир понял, что не оставлен без присмотра. Скорее всего, его продолжали негласно опекать. Ничем иным не получалось объяснить тот факт, что приступив к поискам подходящих для изготовления грубых инструментов камней, он буквально на пороге своего временного грота споткнулся о два куска чёрного и гладкого камня. Порода внешне очень походила на кремень, а на ощупь напоминала стекло. Откуда-то из глубин памяти всплыло название: 'Обсидиан. Вулканическое стекло'. Скала ну никак не напоминала вулкан, пусть и давно потухший, а значит.... Значит, о его проблемах и потребностях знают и ненавязчиво стараются помочь их решить. Тем более что и форма у булыжников оказалась очень подходящей для изготовления подобия лезвий ножа и топора. Сколоть пару кусков для получения режущих кромок оказалось совсем не сложно: камень ломался почти точно по намеченным линиям. Оставалось только вслух поблагодарить гостеприимную хозяйку, которая, впрочем, отвечать лично нужным не сочла. Оставалось только гадать: его не услышали или 'скала' просто была слишком занята какими-то своими делами.

   Подходящая ветка, пару лент из прочной волокнистой коры, примерно час усердного пыхтения, время от времени сопровождаемого отчаянной руганью, и грубый каменный топор был готов. Нож получился ещё проще: несколько ударов камня позволили заострить один конец каменной плитки, которая довольно удобно лежала в ладони. Не стальной нож для выживания, но, как говориться, на безрыбье и рак рыба. Тем более что специализированных магазинов в окрестностях скалы точно не наблюдалось и в обозримом будущем не предвиделось. Всё та же кора послужила материалом для создания подобия ножен и петли для топора.

   Подобная лёгкость решения задач, с которыми Владимир раньше наверняка не сталкивался, заставила задуматься над источниками необходимых навыков. В итоге он пришёл к выводу, что его личная, землянина Владимира, память стала похожа на головку голландского сыра – столько в ней образовалось дыр и пробелов. Знаний был огромный ворох, но они упорно не желали выкладываться в одну стройную картину. Например, он был уверен, что люди умеют передвигаться по воздуху, используя для этого машины. Но что это за машины и каков принцип их действия – неизвестно. Как отрезало. Даже своё собственное имя он и то вспомнил с большим трудом. Зато появились некоторые воспоминания и умения, по большей части очень смутные, но, главное, по большей части нужные и связанные с этим миром.

   Откуда? Задав этот вопрос и начав искать ответ, Владимир упёрся в момент обретения нынешнего тела. Он захватил это тело, вмешавшись в ритуал. Но куда делся прежний 'хозяин дома'? Что произошло в период между неудавшимся ритуалом и тяжёлым пробуждением в каменном гроте? Почему он чувствовал себя как после тяжёлой болезни или как после изматывающего физического труда? Учитывая опыт пребывания за гранью миров, если воспользоваться терминологией хозяйки скалы, то не трудно предположить, что аборигена постигла участь жертв астрального хищника. Вот только роль странной твари на этот раз досталась самому Владимиру. Просто каннибализм!

   Странно, но эта аналогия не вызвала столь уж мощного отвращения, как стоило ожидать. Он был уверен, что раньше, до известных событий, поедание плоти себе подобных в его понимании выглядело просто невозможным. И хоть сейчас речь шла не о плоти, но эта довольно спокойная реакция тоже вызвала некоторые мысли. Впрочем, это предположение только выглядело правдоподобным, но ни подтвердить, ни опровергнуть его никто не мог. А потому вопрос был отложен до лучших времён, и Владимир приступил к изучению окрестностей гостеприимной скалы.

   Поначалу он не удалялся слишком далеко, поскольку предстояло решить ещё один насущный вопрос. Вопрос состоял в следующем: чем питаться?

   Но необходимость заботиться о пропитании отпала как-то сама собой. Нет, он с удовольствием съедал те орехи и ягоды, которые встречались на пути и не вызывали подозрения: в результате наблюдения за мелкими животными определённые виды растений уже были отнесены в разряд съедобных. Кроме того, некоторые сведения подсказывала память. Однако обеспечивал основную часть потребностей тела в питательных веществах другой. Вернее, этим занималась другая часть его личности – звериная. Хищник, который время от времени подчинявший себе плоть, решал эту проблему просто и эффективно – добычи вокруг хватало. Вот только действовать зверь предпочитал самостоятельно, при этом и совершенно не согласуясь с планами человека. В результате, по началу, приходилось разыскивать свои скудные пожитки, чинить одежду и материться о подобном то ли даре, то ли проклятии.

   Контролировать сам процесс превращения никак не удавалось, что доставляло некоторые неудобства. Потом, после первых пяти дней, Владимир понял, что зверь большой тяги ни к убийствам, ни к странствиям не испытывает, предпочитает ночной образ жизни и после охоты возвращается к 'лежбищу'. Оставалось только подстраиваться под привычки своей второй 'части души': подбирать соответствующие места для ночлега, ложиться спать нагим, а также внести, на всякий случай, некоторые изменения в саму одежду. После этого, как говориться, 'жизнь наладилась'.

   К исходу десятого дня Владимир уже мог достаточно уверенно ориентироваться в окружающем его мире. Более того: он уже даже как-то свыкся и примирился с тем фактом, что является одновременно и человеком, и зверем. Всё равно с самими превращениями ничего нельзя было поделать, а пользы от этой новой способности было немало. Оказалось, что часть знаний, полученных в облике зверя, остается доступной и человеку. Он узнавал местность и животных, пусть и с несколько необычно практичной точки зрения: вон там родник, дальше открытая солнцу местность, на которой трудно прятаться, а вон тот пушистый зверёк вполне способен постоять за себя. Так что, вести предварительную разведку в теле огромного волка было куда удобней и безопасней, тем более что местность отличалась наличием приличного числа хищников различных размеров и повадок. И если практически безоружный человек выглядел подходящей добычей для большей их части, то от его звериной ипостаси наоборот старались держаться подальше. Не все, к сожалению, но самых крупных и опасных представителей местной фауны ему удавалось довольно успешно избегать благодаря неожиданно обострившимся чувствам.

   Изучив за десять дней ближайшие окрестности скалы, Владимир решил, что достаточно подготовлен к более длительному путешествию, а потому пришла пора покинуть гостеприимный грот. Собраться было делом буквально нескольких секунд. Потом он ещё раз оглядел ставший уже привычным и каким-то даже родным сумрак пещеры, после чего решил всё же проявить учтивость и попрощаться.

   – Благодарю тебя, госпожа, за уют, безопасность и заботу. Надеюсь, что когда-нибудь мне представится возможность отблагодарить за гостеприимство.

   Ответа не последовало, но каким-то образом человек понял, что его услышали. Однако если бы ему задали вопрос о причинах подобной уверенности, то внятного ответа он бы не дал. Интуиция? Скорее всего.

   Владимир наклонился над родником, чтобы напиться перед дорогой, и тут его взгляд остановился на одном из обточенных течением воды камешков. Серый с почти белыми вкраплениями, плоский, почти правильной треугольной формы, он был словно просверлен возле одной вершин. Человек не видел его раньше. Или просто не обращал внимания на такие мелочи? Ладонь сама по себе погрузилась в холодную воду за необычной находкой.

  ***

   Каким образом он на этот раз почувствовал опасность, Владимир так и не понял. Ни слух, ни нюх, ни зрение не сообщали своему владельцу никаких подозрительных сигналов. О наличии в окрестностях хищников или могучих травоядных до сегодняшнего дня ему удавалось узнавать заранее именно обычным органам осязания, и получалось это неплохо. Крупных представителей местной фауны человек обходил стороной. Таким же образом он действовал и в случае опасно многочисленной стаи местных аналогов шакалов или диких свиней. Прочие звери сами избегали двуногого, подтверждая мысль о том, что именно человек является самым опасным хищником. На зверей здесь точно охотились, и делалось это явно не одно поколение. Впрочем, этот факт для него новостью не был.

   Но сейчас что-то было иначе. Владимир не видел, не слышал и чуял ничего подозрительного, в обычном понимании этого слова. Но какая-то невидимая струнка души звенела не переставая: 'Опасность рядом!'

   Повинуясь этому импульсу, человек шагнул в тень местного орешника, стараясь не шуметь, проскользнул между тонкими побегами молодой поросли подлеска, и замер. Покрытое зеленовато-бурыми полосами и пятнами загорелое тело буквально слилось с растительностью. Подобный способ маскировки, как и некоторые другие вещи, он продумал ещё во время пребывания в уютном каменном гроте. За трое суток пути такой нехитрый приём использования сока напоминающего с виду обыкновенный лопух растения подтвердил свою эффективность. Травоядные всех размеров спокойно употребляли огромные сочные листья в пищу, а из этого следовал вывод, что этот экземпляр местной флоры не должен быть ядовитым. Пока что предположение подтверждалось.

   Притаившись, Владимир принялся медленно осматривать окрестности, стараясь не пропустить ни одной мелочи. Время от времени он вслушивался в звуки лесной жизни и принюхивался к запахам, приносимым слабыми порывами ветерка. Вроде ничего необычного. День как день, и лес как лес.

  Но странное ощущение не проходило. Тогда он принялся вспоминать последний отрезок пути, стараясь обнаружить в памяти момент, когда возникло это чувство. Вроде недавно. Буквально минуту назад он решил не углубляться дальше в заросли местного аналога малины, помня, что и всеядные животные, например земной медведь, могут быть очень опасны. Для продолжения пути в выбранном направлении следовало сделать крюк, миновав небольшие поросшие лесом холмы. Не доходя примерно полторы сотни метров до их подножия, он остановился. Дальше, к самым склонам, простиралось почти открытое пространство. Двигаться скрытно по этому пространству не представлялось возможным. Разве что ползком, и то медленно.

   Осторожно, стараясь не выходить из тени и как можно меньше шевелить гибкие молодые побеги, Владимир двинулся в обратном направлении. Через полсотни шагов он остановился: ощущение опасности ослабло. Одна часть его сознания требовала удалиться, но другая просто не менее настоятельно жаждала узнать причину. Пора узнавать мир во все его проявлениях. Пора.

   – Интересно, – пробормотал себе под нос человек, – Попробуем обойти эти странные холмики.

   За эти три дня пути ему всего дважды встречались следы присутствия в этой местности других людей. Это удивляло, поскольку местность была богатой. Первый раз он наткнулся на тщательно укрытые следы костра. Если бы не едва уловимый запах, ему бы ни за что не пришло в голову тщательно осмотреть подножие огромного дерева. Дерн был тщательно уложен на прежнее место, скрыв пепел и золу, и обильно полит водой. Во второй раз Владимир увидел повешенный на сук череп местного хищника, напоминающего земную рысь. На костях ещё сохранились остатки засохшей плоти, а из клыкастой пасти свисало нечто вроде примитивного амулета. На верёвке, скрученной из нескольких стеблей вьющегося растения, качались пучок душистых трав и красная бусина. Похожую нить сплёл себе и Владимир, повесив с её помощью себе на грудь подобранный в пещере треугольный камушек. Неподалёку обнаружились и останки хищника, уже порядком растащенные местными падальщиками. Оба раза он разминался со своими соплеменниками на двое-трое суток.

   И вот сейчас Владимир столкнулся с явлением, природу которого понять не мог. Но, вспоминая момент своего появления в этом мире, он предположил, что здесь снова замешаны его соплеменники. Чтобы убедиться в этом, следовало проверить свои предположения, но быть предельно при этом осторожным. Очень уж настораживала эта человеческая пустота.

   После нескольких попыток, на которые было потрачено полдня, Владимир окончательно убедился, что опасность привязана именно к этим холмам. Более того: он понял, что эта местность регулярно посещается людьми, хотя следы их пребывания и скрываются по возможности. Несколько едва заметных тропинок вели к этим ориентирам, и были они явно не звериными. Звериный взгляд на мир и приоритеты Владимир в некотором роде научился понимать, а потому мог с уверенностью утверждать, что эти пути проложены именно человеком. Странно было другое: начало тропинок практически совпадало с границей ощущения опасности. Словно, к этому месту подходили скрытно, а дальше или шли по заранее определённым маршрутам, или необходимости в скрытности уже не было. Неужели люди каким-то образом удерживали на расстоянии от этих холмов диких зверей. Каким и зачем? Да и зверей ли опасаются хозяева местных земель. И ведь не было ни единого признака, что где-то здесь скрывается человеческое жильё.

   Проследив направление тропинок, Владимир сообразил, что все они, так или иначе, ведут в распадок между холмами.

   – Все дороги ведут в Рим, – снова пробормотал он себе под нос, выбирая в кронах деревьев себе место для наблюдения, – Посмотрим, есть ли движение на этих дорогах.

   Вскоре один момент привлёк его внимание. Над вершинами двух холмов практически одновременно взлетели в воздух несколько птиц. Что-то спугнуло пернатых, которые себе там, в густых кронах, место для гнёзд. Или кто-то.

   Владимир застыл от смутной догадки. В памяти одна за другой всплывали картины недавних наблюдений за холмами. Точно! Однажды он тоже заметил птиц над вершиной вон того холма, но тогда не придал этому значения. Замечено это было во время движения, да и другие вершины скрывались за деревьями, но воображение подсказывало, что там происходило то же самое. А если прикинуть по времени, то получалось, что местное солнце как раз находилось в зените. Сейчас оно уже клонилось к закату. Самое время для смены караула, если там расположены замаскированные посты. Охрана или засада? Если засада, то на кого?

   Стадо местных свиней вышло из леса и принялось искать себе пропитание почти у самого подножия холмов. Это означало, что для зверей эта местность опасности не представляет. Мелькнула мысль, что это касается только хищников, но Владимир её отбросил: вожак этих хрюшек был таких размеров и обладал такими клыками, что и сам являлся немалой опасностью. Вообще здешние свиньи были куда агрессивнее земных и имели довольно солидное вооружение в виде длинных усеянных клыками челюстей. Они сообща могли сожрать любого местного хищника, а некоторых и в одиночку. Впрочем, стадо медленно двинулось в сторону от наблюдательно пункта, и интерес к нему пропал.

   День близился к завершению, и Владимир уже приготовился спускаться: следовало найти подходящее место для ночлега. Но тут примерно в сотне шагов одна за другой вспорхнули над кронами деревьев несколько птиц, огласив местность о своём возмущении. Потом из тени деревьев показалась вереница людей. Пять человек, шагая друг за другом, двинулись к холмам. Наверняка по одной из этих тропинок.

   Все были вооружены, но скорее для охоты, а не для сражения. Короткие копья и луки. Высокая трава не давала рассмотреть есть ли топоры или мечи на поясе у людей, но щитов не было. Все несли какую-то поклажу в небольших тюках за спиной. Они шли достаточно быстро, явно намереваясь к сумеркам укрыться между холмами. Судя по фигурам, это были четверо мужчин и одна женщина. Они были одеты в одежду из обработанных шкур и грубой материи.

   Когда люди прошли половину пути к подножию холмов, идущий впереди мужчина вдруг остановился. Что именно насторожило проводника этого небольшого отряда, Владимир не разглядел. В следующее мгновение прозвучал резкий окрик, и все пятеро тут же рванули в обратном направлении. Со стороны поросших лесом склонов зазвучали яростные вопли и полетели стрелы. Один из бегущих словно споткнулся и рухнул в траву. Второй бросился к нему, прикрываясь словно щитом, снятым со спины вьюком. Ещё один тоже едва не упал, но продолжил бег. Владимир заметил, что за его спиной мелькает светлое пятнышко оперения стрелы. Со стороны холмов к двум отставшим уже бежали вооруженные фигуры. Многие из нападавших были обнажены как минимум по пояс, а лица и голые торсы покрывал разноцветные рисунки. У этих людей были и щиты, и топоры, и даже мечи. Засада провалилась, и теперь неизвестные воины расходились широким полукругом, явно намереваясь устроить на шестёрку настоящую загонную охоту.

   Владимир отметил среди них одного. Это был высокий и довольно тощий человек, вооруженный то ли копьем, то ли посохом. Его выделяла среди остальных раскраска на теле: на тёмной коже белой краской были прорисованы основные кости, а лицо так и вовсе напоминало маску смерти. Словно не человек, а оживший скелет бежал через поляну к раненому и его товарищу. Взгляд ещё отметил мазки красного на теле этого воина, но Владимир уже поспешил вниз со своего наблюдательного пункта. Что-то подсказывало ему, что нельзя оставаться ни на дереве, ни вообще в стороне от происходящих событий.

   Когда он оказался на земле и выглянул из тени открытое пространство, судьба двух отставших уже была решена. К чести неизвестных, они приняли неравный бой и даже сумели оказать достойное сопротивление. Владимир заметил, что двое из нападавших поймали по стреле и выпали из боя. Один как раз обламывал древко, чтобы вытащить метательный снаряд из предплечья. Второй, судя по всему, был ранен гораздо серьёзней: он валялся в траве, а над ним склонился ещё один разрисованный воин. Но участь храбрецов была решена: их окровавленные головы уже вздымались на копьях.

   А неравная схватка тем временем продолжалась. Из тени деревьев едва заметной тенью метнулась очередная стрела и воткнулась почти в центр вовремя подставленного щита. Второй увиденный выстрел оказался более удачным: тонкое древко воткнулось в бедро одного из бегущих в сторону леса воинов, мгновенно переведя его в разряд 'опасных условно'. Остальных это не остановило: опушка леса была уже от них недалеко, и отстрелять всех одинокий стрелок уже просто не успевал.