Текст книги "Посмертие. Второй шанс (СИ)"

Автор книги: Виталий Момотюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

  ***

   ...Мышцы и сухожилья напряглись в нечеловеческом усилии, ремни натянулись и со звонким треском лопнули.

   Время словно замедлило своё размеренное монотонное движение, давая пленнику возможность осмотреться, оценить ситуацию и принять нужные решения. Ночь. Открытое пространство, окружённое огромными растениями, вершины которых терялись в черноте неба. Хищные безжизненные лики выглядывают из темноты. Холод камня под спиной. Запах крови. Десятки странных двуногих существ, мягкие тела которых только в некоторых местах покрыты мехом. Клыки и рога почему-то растут из конечностей, а не во рту и на голове. Смесь страха и готовности сражаться волной накатывается со всех сторон. Кто-то лохматый, одновременно похожий и не похожий на остальных, с острым сверкающим клыком. Он ближе всех, а его рот раскрыт в отчаянном крике. 'Люди. Одежда. Оружие. Шаман в маске. Ритуал. Нож. Нас хотят убить'. Понимание приходит откуда-то из глубин сознания, но нет даже намёка сомнения в достоверности этой информации. Та часть личности, которая сейчас контролировала тело, не умела сомневаться в собственных выводах, даже если они получены несколько необычным образом. Зверь не колеблется – он действует. Размышлять, анализировать, делать выводы, сомневаться в принятых решениях – это всё скрывалось сейчас в глубинах души вместе с другой, человеческой частью личности. Зверь знал, что где-то там эта другая часть его Я держала мёртвой хваткой двух других, которые хотели освободиться и захватить контроль над этим телом. А отдать тело означало одно – смерть. И позволять убивать себя зверь, только вернувшийся из загробного мира в мир реальный, не собирался.

   И он бросился в бой. Обе части личности твёрдо знали, что именно нужно сделать: инстинкты зверя дополнялись знаниями и решениями человеческого разума. Сначала нужно убить этого двуного в шкуре – шамана, потом вырваться из круга других двуногих – вооружённых воинов, и дальше бежать в окружающую тьму – в ночной лес. Человеческие руки и ноги бросили тело навстречу врагу, но приземлилось оно уже на звериные лапы. Приземлилось и метнулось вперед, целясь клыками в горло ближайшему из врагов.

  ***

   Костры пылали, освещая своим дрожащим пламенем залитую кровью ритуальную площадку. Вождь клана осмотрелся: шаман и один воин погибли, ещё двое бойцов были ранены. Пленный бежал. Впрочем, какой там пленный – свободный оборотень сейчас рыскает где-то в лесах. Такого зверя ни сам вождь, ни его воины ещё не встречали: огромный, размером почти вдвое больше обычного волка, с необычной серебристо-белой шкурой. Смертельно-опасный хищник завладел предназначенным для ритуала телом. Одним молниеносным ударом своих клыков этот оборотень отделил голову шамана от туловища. Потом зверь ударом лапы вспорол живот ещё одному воину, перекусил одну руку и одну ногу, после чего гигантским прыжком ушёл в лес.

   Вождь прислушался ещё раз. Нет, вроде всё тихо, если не обращать внимания на обычные звуки ночного леса. Похоже, что странный оборотень ушёл. Скоро начнёт светать, а днём подобные твари не так уж и страшны. Это ночью он может внезапно возникнуть из тьмы и убить безнаказанно. А днём опытные воины вполне способны с ним справиться. Кошмары уходят с первыми лучами Солнца, которые возвращают сознание человека из его путешествия в страну теней.

   – Поддерживайте огонь в кострах. На рассвете уходим в селение. Шаман чем-то прогневил Предков, но Отец Волков смилостивился над нами и простил то, что мы подняли оружие на его сына.

   – Откуда тебе это известно, вождь?

   – Мы же живы. Этот зверь просто хотел уйти, иначе сегодня в нашем селении появилось бы очень много вдов. Гораздо больше чем две. Возьмём с собой тела погибших. Новый шаман должен провести ритуал погребения и указать душам усопших путь в селение предков. Они пали в сражении и заслуживают уйти огненной тропой, как и подобает настоящим воинам.

   – А оборотень?

   – Судьба этого 'Зверя Ночи' теперь в руках Предков. Мы не будем его искать, если он уйдет из наших земель. Но сейчас нужно быть настороже. Подтащите убитых поближе к костру, устройте раненых и выставьте стражу. Ты, ты и ты – старшие караулов.

   К участию в ритуале допускались только опытные воины клана, а потому у вождя не было необходимости отдавать подробные распоряжения. Каждый из трёх назначенных вполне способен взять на себя и его обязанности, если возникнет такая необходимость. А такую вероятность теперь следует учитывать.

   Вождь подошёл к повреждённому барабану. Он и погибший шаман лично осматривали каждый инструмент, когда готовились к проведению ритуала. Кожа мембраны была почти новой. Тогда почему она лопнула? Кто-то намеренно повредил её уже перед самым началом действа? Или... Нужно было найти ответ на этот вопрос.

   Света от пылающего костра было вполне достаточно. Вождь тщательно осмотрел и ощупал место разрыва. Не было ни малейших следов надреза. Подозревать соплеменников было бессмысленно. Теперь выяснить причину случившегося мог только новый шаман, при условии, что предки захотят отвечать ему на этот вопрос.

  Глава 1.

  Лесные птицы, которые в полуденный зной прятались в прохладном тени, постепенно наполняли своим щебетанием тишину векового леса. Шуршали в траве мыши. Цокали в верхушках деревьев белки. Несколько раз лесу разнесся рев мощного тура, который вел свое стадо на водопой. Этот мощный самец не боялся сразиться даже с медведем, но в такую жару он не желал становиться на поединок и поэтому предпочел просто предупредить хищников о приближении грозного противника. Лесная сойка умолкла, когда в густых тенях подлеске мелькнула светлое пятно, а потом резко застрекотала, с опозданием предупреждая всех остальных о неизвестной угрозы.

  Зверь двигался на север. Еще на заре, оказавшись на берегу одного из лесных озер, он разглядел на светлеющем небосклоне силуэт одинокой скале. Каменный остров в зеленом море деревьев. Молодые ивы, которые склоняли свои длинные зеленые косы к водной глади, мелко затрепетали листьями. Они словно перешептывались между собой, обсуждая странного хищника.

  Утолив жажду после долго бега, зверь пристально всматривался очертания далекой скалы и будто обдумывал какой-то план. Трудно назвать планом то роения мыслей и образов, которые господствовали в сознании этого существа. Тело требовало пищи, и следовало начинать охоту. Но из глубин подсознания другая часть личности все настойчивее требовала найти надежную тайник, в котором можно переждать ... болезнь? Нет, тело было абсолютно здоровое, но где-то в середине медленно нарастало ощущение напряжения. Было понимание, что скоро это напряжение достигнет такого предела, за которым лишь тьма забвения. Скала давала надежду найти пещеру, в которой можно позволить себе такой необходимый отдых.

  Хищник еще раз погрузил свою морду в прохладную воду лесного озера. Возможность поймать добычу вполне может случиться на пути к скале, а относительно воды такой уверенности не было. Потом он исчез в густых тенях вековых деревьев, оставив отпечатки широких когтистых лап на влажном песке и перешептывания ив.

  Дорога показалась длинной. Горячим лучам здешнего светила было трудно пробиться сквозь густые своды леса, но ближе к полудню даже в тени было достаточно жарко. Этот мир существенно отличался от тех воспоминаний, которые сохранились в сознании. В памяти всплывали нечеткие картины заснеженных равнин и скал, светлых хвойных лесов и бесчисленных стад добычи. Инстинкты подсказывали, что следует улечься в тени деревьев и переждать жару, но другая часть сознания упорно гнала его вперед.

  Возможность поохотиться случилась уже тогда, когда лучи светила потеряли свою силу, и у подножия деревьев наконец воцарилась приятная прохлада. Земля уже заметно поднималась, и на открытых участках уже было хорошо видно каменную громаду скалы. Вечерний ветерок дул навстречу и относил собственный запах. Вместо этого он принес с собой запахи и приглушенные звуки животных, начинали свои вечерние дела после дневного отдыха. Поэтому когда в подлеске мелькнула легкая тень серны, осталось только сделать точный бросок, чтобы обеспечить себя мясом.

  Он оставил остатки туши только тогда, когда желудок уже распирало от съеденного мяса. Теперь звериные инстинкты и намерения подсознания полностью совпадали: нужно найти надежное убежище.

  Скала была уже совсем рядом, но хищник добрался до её подножия уже в сумерках. Обоняние и слух подсказывали, что где-то здесь есть вода, а после изнурительного дня перехода и удачной охоты снова начала напоминать о себе жажда. Вода не добыча и бежать не будет. Нужно просто найти ее.

  Беспокойный ручей с ледяной водой брал свое начало из трещины в каменной стене. Струя животворной влаги мощно ударялась о россыпь гальки, стараясь как можно громче сообщить лесным жителям о своем местонахождении. Но место было неудобно для водопоя травоядных, и они доставались в воды ниже по течению. Здесь, среди разбросанных гранитных глыб странный волк находился в полном одиночестве. Он осмотрел трещину, из которой бил источник, отвернулся и припал к воде. Возможно, за каменной плитой и находилась пещера, но трещина была слишком мала для его могучего тела. Следовало утолить жажду и начинать поиски: ощущение напряжения нарастало все больше, подсказывая, что времени осталось мало.

  Оторвавшись от воды, волк еще раз с сожалением посмотрел на трещину и замер от удивления. Отверстие в гранитной стене изменилось. Оно стало достаточно широким, чтобы пропустить хищника со светлым мехом внутрь темной и прохладной пещеры. Нос не ощущал никаких угрожающих запахов, а слух – никаких необычных звуков. Зверь был уверен, что пещера пуста. Только одно сдерживало его от шага вперед: минуту или две назад трещина была меньше и уже. Это он ошибся, что-то действительно случилось с этой гранитной плитой?

  Наконец волк решился и осторожно протиснулся в темный проход. В нескольких шагах трещина резко увеличивалась в размерах, открывая удивительно сухой грот. Источник бил в небольшом природном бассейне и следовал наружу по довольно глубокому желобу в гранитном полу. Широкие плоские глыбы были разбросаны у стен, напоминая каменные ложа. Никакого намека на то, что в этом гроте устраивалась на отдых какое-то животное или разумное существо. Сухо, прохладно и довольно уютно, будто какая-то неведомая сила создала это место специально для него.

  Волк прыгнул на одну из каменных лежанок и с удовольствием вытянул уставшее тело. Чувство безопасности было настолько всеобъемлющим, что уже через несколько минут его веки сомкнулись, а сознание погрузилось в глубокий сон без сновидений.

  ***

  Пробуждение было тяжелым. Тело болело каждой мышцей и каждой косточкой. Глаза жгли и слезились, будто их сильно запорошило песком. Голова болела так, будто была охвачена пламенем. Донимала адская жажда, но не было никаких сил подняться и добраться шумного ручья, протекавшего где-то совсем рядом. Каждое усилие вызвало новую волну боли в теле, а руки и ноги едва шевелились.

  – Пей, – раздалось где-то совсем рядом, и тонкая струйка ледяной воды коснулся запеченных от лихорадки губ.

  С каждым глотком живительной влаги самочувствие улучшалось. И хотя слабость никуда не желала деваться, а перед глазами всё плыло, проклятая боль понемногу отступала, оставляя после себя ощущение невероятного облегчения. Медленно возвращалась способность нормально воспринимать и анализировать окружающую реальность. И вместе с этим начали всплывать в сознании отрывочные воспоминания о событиях, которые предшествовали пробуждению.

   Лес. Бег. Охота. Пещера. Всё это вспоминалось как-то странно, с другой, нечеловеческой точки зрения. Видения были почему-то без цвета, но сопровождались убийственно огромным ворохом звуков и запахов, дающих огромный объём информации об окружающем мире. Воспоминания от недавней трапезе сопровождались вкусом крови и сырого мяса...

   'Что за бред?! Я болен или схожу с ума? Точно, болен и у меня горячечный бред. Вода. Откуда вода? Меня утопить хотят? Хватит!'

   Струйка воды исчезла, словно кто-то невидимый прочёл мысли.

   – Спасибо.

   Благодарность получилась едва различимой, поскольку губы и язык тоже повиновались с трудом. Но её услышали.

   – Пожалуйста. Учтивость свидетельствует о том, что к тебе возвращается разум. Это хорошо.

   Голос был звучный. В нём чувствовалась сила и уверенность. Так взрослый обращается к приболевшему ребёнку. И ещё: невидимый собеседник был женщиной.

   Это слово вызвало странную ассоциацию. Женщина – человеческая самка. Существо противоположного пола.

   'Я – мужчина. Человек.'

   Что шевельнулось в глубинах разума, сопровождая последнюю мысль. Словно какая-то другая часть сознания напоминала о себе. Образы мужчины и зверя всплыли одновременно и словно слились. Человек и волк.

   'Что за бред? Я не могу быть одновременно и тем и другим! Или... могу?'

  Круговорот воспоминаний промелькнул в сознании, выстраиваясь в логической последовательности. Память словно оживала после длительной спячки, а вместе с ней начали возвращаться чувства и силы.

  Он с трудом сел на своём каменном ложе. Даже такое простое действие потребовало напряжение всех сил и вызвало головокружение. Пришлось на несколько секунд закрыть глаза, давая возможность окружающему миру успокоиться и остановиться. Только когда головокружение прошло, он снова открыл глаза.

   Пещера. Лучи едва пробивались сквозь отверстие входа. Их хватало только для того, чтобы превратить кромешную тьму в густой сумрак. Странно, но этого скудного освещения вполне хватало возвратившемуся зрению, чтобы отчётливо рассмотреть пустое каменное пристанище. Пустое.

   Никакого собеседника не наблюдалось. Только огромные плоские каменные глыбы лежали у стен, да журчала вода, направляясь к свету. Ничто не указывало на недавнее присутствие здесь разумного существа, которое напоило больного водой и даже обронило пару фраз.

   Человек прислонился к стене и плотно зажмурил глаза. Он сходит с ума? Вряд ли: грудь была ещё мокрой от брызг воды, которая не попала в пересохший рот. Добраться до ручья, чтобы напиться самому, у него не хватило бы сил. Значит, кто-то здесь был. Но где его спаситель? Кто он?

   – Ты так жаждешь узнать ответ на этот вопрос?

   Голос был тот же.

   Мужчина открыл глаза и увидел сидящую на соседней глыбе женщину. Это была именно женщина, а не юная дева. Он мог поклясться, что ещё десяток секунд тому её здесь не было. Не слышал и шагов. Она словно возникла из ниоткуда. Как такое может быть?

   Женщина была красива и сильна. Даже многочисленные складки одежды не скрывали совершенство её форм. Вот только красота эта была какой-то неестественной. Создавалось впечатление, что некий скульптор создал в камне образ, воплощающий красоту женской зрелости, а скульптура вдруг ожила. Ожила, но сохранила холодную душу камня, который родил её.

   – Спасибо тебе... – мужчина замялся, осознав, что имени он не знает.

   – Не за что. В вашем племени принято давать приют нуждающимся путникам, и я решила воспользоваться этим обычаем. Тем более, что мне это не составило труда.

   Мужчина обвел взглядом пещеру. Приют? Она имеет в виду вот эту пещеру? Но ведь здесь нет никаких следов, которые позволили бы причислить её к списку жилищ разумных существ. Или незнакомка имеет в виду что-то иное? В памяти всплыло воспоминание: он в изумлении рассматривает каменную трещину, которая странным образом изменилась.

   Но куда большее изумление овладело мужчиной, когда незнакомка прервала возникшее молчание.

   – Ты силён.

   – Разве? У меня едва хватило сил, чтобы сесть.

   – Телесная слабость пройдёт. Скоро ты окончательно этим овладеешь телом, и в дальнейшем подобное уже не повториться. Для пришедшего из за Грани это не должно стать проблемой.

   – Из-за какой грани?

   Женщина несколько секунд помолчала, рассматривая собеседника. Тот почувствовал себя очень неуютно. Из глубин памяти всплыло подходящее сравнение: так изучают предмет исследований. Взгляд незнакомки будто проникал в саму душу, и при этом создалось впечатление, рассматривают его отнюдь не эти глаза. Словно бесчисленное количество невидимых существ одновременно обратило свое внимание на одного больного человека.

   – Тебе предстоит ещё много нового узнать о себе. Ты не просто пришёл в этот мир из за грани. Ты ухитрился впитать часть иного существа.

   – Я был зверем?

   – Был? Можно сказать и так. Но я не о нём. В тебе чувствуются отголоски иной реальности. Ты похож на... Нет. С этим ты должен разобраться сам.

   – Кто ты, госпожа, – наконец смог подобрать нужное слово мужчина, – Я даже не знаю, как к тебе обращаться. И уж тем более не знаю, как мне отблагодарить тебя за приют.

   – Из какого же мира ты прибыл, чужак, если задаешь подобные вопросы?

   – Я...

   Слова застыли в горле. Он не помнил названия. Более того, он не помнил собственного имени. В памяти возникали образы и видения, суть которых он понимал: массивы многоэтажных зданий, потоки автомобилей на дорогах, огромные скопления людей, оружие... Он понимал, что это было с ним, но вот где именно? И как его имя?

   – Странный мир. Мир, который словно отдан во власть смертных. Вы хотя бы понимаете, что терпение Стихий не безгранично, и что ожидаёт всех вас тогда?

   – Кто ты, госпожа, – повторил свой вопрос мужчина, уже начиная догадываться о том, что услышит в ответ.

   – Я? Это с какой точки зрения посмотреть на этот вопрос. Я здесь – пред тобой. И одновременно всё это, – женщина обвела рукой стены пещеры, – тоже я. Я часть этого мира, и одновременно я дочь своих родителей, а также мать своих детей. Это всё я: дочь земли и подземного огня.

   – Богиня?

   – Нет. Я не нуждаюсь в подобном статусе, хотя некоторые твои сородичи и возносят меня в этот статус. Впрочем, – улыбка скользнула на её лице, – ты всё узнаешь в своё время. Я многое не понимаю, но уверена, что твое появление здесь не останется незамеченным. Пока что не мучай себя излишними вопросами. Я – вот эта скала. Дух скалы: смертным проще именно так относиться к нашему племени.

   'Вот так вот. Я общаюсь со скалой. Пора лечиться'.

  Информация нуждалась в переосмыслении. Память подбрасывала образы и ассоциации, но они тут же ускользали обратно в небытие. В одном он был точно уверен: изначально вход в пещеру был слишком узок для тела волка.

   Эта мысль едва не повергла его разум в пучину безумия, и чтобы удержаться от падения в эту пропасть он поспешил задать вопрос.

   – Как изменился вход в пещеру, если ты не богиня?

   – Подними правую руку, – приказала собеседница вместо ответа.

   – Не понимаю, зачем это? – сказал человек, но руку поднял.

   – Скажи: это было трудно?

   – Нет. Это ведь моя рука.

   – Твоя рука. Что это значит? Почему именно она твоя и ты так легко управляешь ею?

   – Ну...это...Это часть моего тела. Часть меня самого.

   – Но ты ведь не бог?

   – Нет.

   – Вот так и в моём случае. Я – скала. Это моё тело. Разве то, что я могу управлять своим телом по желанию, есть признак божественности?

   Призрак безумия помёрк, уступив место процессу осмысления полученной информации. С одной стороны, в словах собеседницы была логика. Странная логика, но она, тем не менее, объясняла многое. Но что-то мешало ему принять её. Человек задумался, и пришёл к выводу, что причиной неприятия является его прошлое. В том, родном мире, скалы не общались с людьми. Они были просто природными образованиями. Объектами неживой природы. Или...или у него просто не было подобного опыта. Какая-то часть его памяти подсказывала, что это не совсем так. Он попытался сосредоточиться...

  Воспоминаний не было. Зато была твердая уверенность, что у него был и другой опыт, помимо этого. Но вот какой именно? Этого мужчина не мог вспомнить. Была уверенность в том, что что-то было. Чувствовалась какая-то способность, что ли. Словно какой-то расплывчатый силуэт в густом тумане. Уверенность, что там что-то есть, но вот что именно – не понять.

   – Простите меня, госпожа. Просто я ещё не общался с кем-то вроде Вас, и мне трудно принять всё это вот так просто. Я ...Мне трудно вот так вот... Простите моё невежество.

   – Не извиняйся. Этот мир молод, а твой, похоже, довольно стар. Впрочем, может быть, что ваш мир был создан именно таким.

   – Создан, – то ли спросил, то ли подтвердил человек.

   – Именно. Я тоже не знаю всего, но в том, что миры создаются и существуют с какой-то целью, я уверена.

   – Уверены? Почему госпожа?

   – Я ведь часть этого мира. Мне не известна причина и цель существования целого мира, но я знаю причины и цель своего рождения и существования.

   – Я понимаю: если у Вас, частицы мира, есть причина и цель, то и у целого мира она тоже должна быть. Но кто создает миры?

   – Создание мира и его существование – заслуга Стихий. Они создали первых из нашего племени, поручили им обустроить этот мир и поддерживать его существование. Первые родили детей, и так начали формироваться океаны и континенты. Потом появились и другие. Со временем некоторые из нас уходят, оставляя потомство или исчезая бесследно. Но случается, что у первых рождаются и новые дети. Так появилась и я.

   – Возможно, что здесь это действительно так. Но в моём мире ведь может быть всё по-другому.

   – Возможно. Но скорее всего там всё то же самое.

   – Тогда получается, что мы ... вредим таким как ты.

   – Вы не просто вредите. Вы убиваете подобных мне. Я не знаю, что позволено вашему племени в том мире, а что нет. Возможно, что кто-то иной сумел захватить власть над вашим миром и позволяет смертным разрушать его. В любом случае тебе стоит знать одно: нарушить равновесие в мире очень сложно, но если это случается, то гнев Стихий трудно вообразить даже мне.

   Несколько минут в пещере слышался только шум родника. Женщина сидела совершенно неподвижно, подтверждая свое сходство с каменным изваянием. Мужчина размышлял над услышанным, потирая виски.

   – Госпожа, – наконец он прервал молчание, – позволь мне задать ещё один вопрос.

   – Всего один?

   – Вопросов много, но сейчас меня больше всего интересует только один. Ты сказала, что я пришёл из-за грани. Что это значит?

   – Миры создаются и существуют там, где противостояние Стихий уравновешено. Здесь Хаос подчиняется Порядку. Это материальный или физический план бытия. Но есть ещё один план – метафизический. Смертные называет его по-разному. Здесь твои соплеменники знают этот план как Мир Духов. После смерти ваших тел, вы продолжаете свое существование именно там до тех пор, пока не возрождаетесь, умираете окончательно или превращаетесь в кого-то другого. Впрочем, возможно, что вы живетё именно там, а в миры приходите лишь на некоторое время с определённой целью. Я не знаю. В любом случае, нам это недоступно – мы существуем только здесь. В этом наша сила и наша слабость одновременно. Потому граница между этими планами для нас и есть Грань Мира. Ты пришёл в этот мир именно оттуда – из-за грани. И не просто пришёл – принёс частицу этого плана в себе. Только время покажет, к чему это приведёт.

   – Я должен уходить, госпожа?

   – Куда? И зачем? Ты можешь оставаться здесь до тех пор, пока сам не решишь уйти. В любом случае тебе требуется некоторое время, чтобы прийти в себя, освоиться в новом теле и разобраться в своих возможностях. Здесь ты в относительной безопасности.

   – Кого мне следует опасаться? Людей? Зверей?

   – Со своими соплеменниками и c животными ты даже сейчас вполне способен разобраться и сам. Но в мире есть Силы, перед которыми ты пока бессилен. Рано или поздно тебе предстоит встретиться с их слугами. К этому ты пока не готов. Будет лучше, если некоторое время ты побудешь под моей защитой.

   – Я же не успел ещё ничего сделать!

   – Ты здесь появился.

   – Это случайность!

   – Сомневаюсь в этом. Ты, человек из другого мира, большинство обитателей которого верит только в силу человеческого разума, пришёл именно в этот мир, и именно в это время. Это не просто так.

   Мужчина сжал виски ладонями и заговорил. Воспоминания о другой реальности были смутные и путанные, словно это происходило не с ним, и словно в каком-то сне. Но он рассказывал своей собеседнице всё, что удавалось вспомнить, хотя в некоторых случаях ему и не хватало слов. Она слушала молча, словно каменное изваяние. Идеальный слушатель для неумелого рассказчика, которому необходимо выговориться.

   – Я не знаю ничего о происходящем за гранью, – сказала женщина, когда человек закончил повествование, – Потому я не могу ни объяснить эти события, ни дать тебе мало-мальски полезный совет по этому поводу. Всё это действительно выглядит как цепочка случайностей. Но помни: вещи не всегда такие, какими они кажутся. Только время и ты сам можете ответить на многие из твоих вопросов. Так что делай то, что делают все смертные в этом мире.

   – Что же?

   – Живи. Эта пещера всегда будет твоим пристанищем. По крайней мере, до тех пор, пока ты будешь в нём нуждаться, или пока ты не начнёшь представлять опасность для таких, как я.

   – А если это случится, что тогда?

   – Разве ты не знаешь ответ на этот вопрос? – вроде даже удивилась собеседница, – Безусловно, если возникнет необходимость, я попытаюсь устранить угрозу. Но, в любом случае, до этого ещё очень далеко.

   Мужчина прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Когда он собрался задать следующий вопрос, то обнаружил, что пребывает в полном одиночестве. Женщины не было. Только звонко журчал ручей в своём каменном ложе. Словно и не было никакого разговора, который многое расставил на свои места, но породил ещё больше вопросов. Тяжёлые мысли ворочались в сознании, и были они неожиданно злыми.

   'Вот так вот. Захотели – поболтали. Захотели – бросили, как надоевшую игрушку. Подобрали, словно бездомного котёнка, погладили, уложили на подстилку, поговорили, а потом ушли по своим делам. Спрятала котёнка от злобных псов неизвестного соседа. Спасительница! Тебе-то это зачем?!'

   Ответа не последовало. Прохладный шероховатый камень пещеры был безмолвен, как и подобает обыкновенному камню. Мужчина подумал было, что недавний разговор вполне мог быть порождением больного разума, но тут же отвёрг эту мысль. Он чувствовал себя уставшим и голодным, но отнюдь не больным. Да и была какая-то неизвестная и необъяснимая уверенность в том, что всё услышанное есть правда. Не вся, естественно, но, безусловно, правда. Кое-что собеседница не захотела сообщать, кое-что действительно не знала. Но не врала она, это точно. Да и зачем ей врать?

   Голод снова напомнил о себе, но мужчина словно отмахнулся от этого чувства. С этим можно повременить. Он снова лёг на своё каменное ложе, прикрыл глаза и начал перебирать в памяти свой недавний разговор, стараясь не упустить ни малейших подробностей. Сейчас ему важно понять, где именно его собеседница недоговаривала, а где не знала ответов. Просто жить он не собирался, да и вряд ли это получится теперь, после всего, что случилось. Нужно задать себе правильные вопросы и начинить искать на них ответы, иначе другие начнут решать за него, что и как. А позволять кому-то решать за себя он не хотел.

   'Ох, не верю я в бескорыстность человеческую, не верю. А уж в бескорыстность подобных существ – тем более!'

  ***

   Ящеры нервничали. Утробные звуки периодически вырывались из усеянных довольно внушительными на вид клыками пастей. Незнакомому с повадками роадраннеров наверняка пришла бы в голову мысль, что эти твари жаждут крови. Но Эльнуер знал, что эти звуки – то ли рычание, то ли клекот – признак страха. Животные чувствовали опасность и желали поскорее убраться подальше от её источника, но стальная воля седоков и упряжь не позволяли им этого сделать. Оставалось только выражать свое недовольство в надежде на то, что всадники внемлют предупреждению и сменят маршрут движения.

   – Оно распространяется, – вслух выразил общую мысль десятник со шрамом на щеке, который возглавлял патруль.

   Эльнуер взглянул на этого воина. Он уже успел присмотреться к охранявшим его воинам и многое уяснил. Светлая прядь шелковистых волос выбилась из-под шлема, явственно указывая на причину такого наплевательского отношения к субординации: десятник явно был побочным отпрыском одного из знатных родов ангья. Однако шрам на щеке указывал ещё на одну причину подобной дерзости: воин отлично знал себе цену и заработал свою репутацию явно не благодаря протекции одного из родителей. Впрочем, ему бы и не дали в сопровождение кого попало, а отличным бойцам прощалось много. Но всё равно чистокровный властитель не смог подвить в себе некое отвращение к бастарду. Будь этот десятник хоть трижды герой, но самим своим появлением на свет он уже покрыл своё имя позором среди знати. Хотя среди простых воинов этот бастард, похоже, пользовался почётом и даже любовью.

   Но вслух Эльнуер произнес слова, которые не имели никакого отношения к личности собеседника. Как бы там ни было, но обращаться к командиру отряда куда приличней, нежели к одному из обыкновенных бойцов.

   – Я не вижу никаких отличий от той местности, которую мы прошли.

   – Мне достаточно того, что скакуны чувствуют эти отличия. Я привык доверять и животным, и своим ощущениям. Будьте бдительны.

   Последняя фраза явно относилась к бойцам отряда, а не к охраняемой особе. Десятник тоже не испытывал никаких дружеских чувств к высокомерному знатному, которого поручили проводить к границе 'странных земель'. Ему было приказано сопроводить посланника туда и обратно, хранить его жизнь и тело, а относительно учтивости командование указаний не давало.

   Эльнуер всё это понял. Однако в ответе десятника чувствовалась насмешка. Знать бы ещё, в чём она заключалась. Нужно понять, что именно имел в виду этот наглец. Нужно, ведь насмешка это и подсказка.

   Проклятье! Эльнуер едва не выругался вслух. Ведь всё так просто: простые бойцы просто не обладают теми способностями, которые так привычны высокородным. И, похоже, этому бастарду они совсем не чужды. Ведь было же что-то странное в своих ощущениях, было. Но Эльнуер попросту не обратил на это внимание, поддавшись своему презрению к окружающим.

   Он открылся лесу и снова едва не выругался.

   Все было обыкновенным и неправильным одновременно. Лес жил своей обычной жизнью, но что-то уже протягивало сюда осторожные, какие-то липкие и мерзкие щупальца своей воли. И эта мерзость словно отравляла окружающую реальность, наполняя её ядом злобы, жаждой убийств и разрушения. В голосах редких птиц чувствовалось то же самое беспокойство, что и в ворчании роадраннеров. Только крупные животные оставались в этих богатых пищей местах, явно надеясь на свою силу. И ещё хищники: многочисленные, алчущие крови и убийств. Растения пока не были затронуты этой заразой, но в потоках энергий уже ощущалось некое напряжение.